Итальянский темперамент

— Хотела бы я, чтобы это так и было. — Марша опять лгала ему. Со дня своего появления на свет Сэмми стал ее единственной отрадой в жизни.

— Там было трое детей, — начал Винченцо без всякого выражения.

Двое белокурых, один черноволосый… и «отвратительный». Марша была на грани истерики, она ждала, когда он наконец все поймет. За какие-то несчастные пять минут Сэмми ухитрился продемонстрировать все свои недостатки — упрямство, вспыльчивость, грубость.

— Это тот зубастый и бранчливый зверек? — не совсем уверенно предположил Винченцо.

Воцарилось молчание. Он никак не хотел этому верить.

— Ты хочешь сказать, что этот грязный маленький свиненок — мой сын? — с неожиданной яростью набросился на нее Винченцо. Он больно вцепился в плечо Марши и начал с силой трясти молодую женщину. — Я тебя спрашиваю! — рявкнул он и тряхнул еще сильнее, так, что у нее растрепались волосы.

— Но на самом-то деле ответ тебе не нужен, не так ли?! — взорвалась она.

Он грубо отшвырнул ее от себя и отошел было на пару шагов, но тут же повернул назад.

— По-моему, он слишком мал, чтобы быть моим…

— В ноябре ему стукнет четыре. Просто он невелик ростом для своих лет.

В прищуренных глазах Винченцо внезапно появилось злобное выражение.

— Настоящий цыганенок… выглядит как маленький бродяжка.

Марша была совершенно сбита с толку подобным обвинением.

— Бродяжка?

— Матерь Божья… если ты говоришь правду и этот ребенок мой… — выразительный рот Винченцо сжался в узкую щель, — …то кто, черт побери, тогда присматривает за ним, пока ты работаешь в Лондоне?

— Моя сестра…

— Эта крикливая гарпия? — оскорбительным тоном сказал Винченцо.

Услышав такой незаслуженный отзыв, Марша остолбенела от обиды.

— Айрис любит Сэмми!

— Но она ненавидит меня! — выкрикнул Винченцо и в приступе дикой ярости с силой рассек воздух рукой. — Если этот мальчонка мой…

— Прекратишь ли ты это когда-нибудь? — прервала его Марша, болезненно поморщившись. — Он твой! Но никто тебя сюда не тянул и не вешал тебе его на шею! Ты приехал сам и отказался уезжать. И если бы Айрис не потеряла голову, ты до сих пор и понятия бы…

— Но почему? Почему, когда ты забеременела, ты не обратилась ко мне? — Винченцо угрожающе наступал на нее. — Почему я узнаю об этом только случайно?

Марша гордо вскинула голову и постаралась сдержать дрожь в голосе.

— Мне кажется, это очевидно. Я просто не хотела, чтобы ты об этом знал. Не желала зависеть от тебя. Собственно говоря, я вообще не хочу иметь с тобой никаких дел. Не хочу тебя даже видеть! После того, как ты со мной обошелся, я не должна тебе ничего!

— А как насчет того, что ты должна мне ребенка? — жестко спросил Винченцо. Он увидел, как застыло ее изумленное лицо, и грубо рассмеялся. — Нет, о нем ты не думала. Или думала не слишком-то часто…

— Как ты смеешь так говорить?

— А что я еще могу тебе сказать? Я видел грязного, невоспитанного мальчишку, который кусается и дерзит взрослым, да еще не по годам скверно бранится. Что же, ты считаешь, что это хорошо характеризует тебя как мать?

— Ты видел его всего несколько минут. Ты его совсем не знаешь, — кинулась Марша на защиту сына. — Конечно, он сорванец, но его хорошо воспитывают, каждый день моют и, кроме одного выражения, он не знает никаких плохих слов…

— Извини за то, что я не в слишком большом восторге от собственного отпрыска. — Винченцо посмотрел на Маршу с осуждением. — Так, значит, Сэмми и есть та неприятность, на которую я наткнулся бы в крайнем случае? Зачем ты произвела его на свет? Может быть, хотела использовать его как защиту в случае обвинения с моей стороны? Не так ли? В конце концов, он не слишком обременял тебя. Ты просто подкинула его сюда и продолжала жить, как тебе нравится!

Безумный взгляд побелевшей как смерть Марши в ужасе остановился на его искаженном гневном лице.

— Все было совсем не так. Я оставила его здесь, потому что не могла позволить себе снять приличное жилье и знала, что в этом доме, в моей семье он в безопасности и за ним хорошо присматривают…

— И где он сейчас? — Театральным жестом Винченцо раскинул руки и огляделся вокруг. — Ты даже не знаешь этого, правда? А может быть, он уже угодил под какую-нибудь машину?

— Он никогда не выходит на дорогу! — Mapша трясущейся рукой потерла горячий лоб, не понимая, за что она заслужила весь этот кошмар. Она ожидала от Винченцо любой выходки, но только не такого потока грязи.

— Он растет без присмотра, как трава… мой ребенок, мой сын, о котором, по твоему мнению, я даже не имел права знать? Да кто ты, черт побери, такая, чтобы принимать подобные решения? — Винченцо трясся от бешеной ярости.

Бледнея от страха. Марша пролепетала:

— Ты поступил со мной так…

— Как ты этого заслуживала! — оборвал ее Винченцо, прежде чем она успела закончить свою фразу. — Но после той ночи я пытался увидеться с тобой снова, боялся, что мое безответственное поведение может иметь последствия.

Потрясенная этим напоминанием, Марша отвернулась.

— Но когда не смог тебя найти, то обозвал себя дураком за то, что вообразил себе, будто ты могла пойти на такой риск. Я счел, что ты, перед тем как залезть в мою постель, приняла нужные меры, — признался он неожиданно холодным тоном. Его гнев куда-то пропал, он снова взял себя в руки. — Мне даже в голову не приходило, что ты могла скрыть это от меня. Хотя, в конце концов, зачем тебе нужно было это делать? В деньгах на его содержание ты не нуждалась и прекрасно понимала, что твоя семья возьмет на себя всю ответственность и предоставит тебе свободу…

— Все было совсем не так! — Голос Марши оборвался, захлебнувшись рыданием.

— Боже милостивый… — хрипло выдавил он. — Ты меня так ошарашила, что я еле на ногах держусь!

Марша плакала. Она чувствовала себя мишенью, в которую бросали ножи, и каждое попадание было точным. Слишком многое произошло за такое короткое время, слишком много испытано мучений, а теперь к тому же она оказалась в центре урагана, который не поддавался никакому контролю с ее стороны. Но, взглянув на Винченцо, на застывшее на его лице страдание, она поняла, что ему сейчас, может быть, даже больнее, чем ей.

Почувствовав внезапную слабость, она вновь рухнула на скамью и сжала руками разламывающуюся от боли голову. Он ненавидит ее, а ей так хочется его обнять! Хочется сказать ему, что она просит у него прощения, даже если до сих пор как следует и не понимает, в чем именно виновата. Как же, черт побери, можно защитить себя от того, кого так сильно любишь?!

— Мне нужно время, чтобы обдумать все это, — решительно сказал Винченцо и ушел, не обращая на нее никакого внимания.

Она смотрела ему вслед полными тоски глазами и зажмурилась, когда звук двигателя «феррари» утих вдали. Она тоже была не в себе, но никогда еще не видела его в таком состоянии. Но с другой стороны, спустя четыре года обнаружить, что в результате одной мимолетной ночи любви ты стал отцом — вряд ли кто-нибудь остался бы спокойным. Хуже всего для Винченцо то, что в этом случае он не мог управлять ситуацией.

— Мама!

Она подняла голову. Вдоль забора тихо крался Сэмми. У Марши сердце сжалось от жалости, и она раскрыла сыну объятия. Мальчик кинулся к ней и крепко обхватил шею матери своими ручонками.

— Прости меня, — засопел он ей в ухо. Марша погладила уткнувшуюся ей в плечо темноволосую головку, испытывая желание обнять его как можно крепче.

— Я больше не буду плохим мальчиком, — пообещал Сэмми.

— Дорогой, но ты же не всегда плохой.

— Я просто злился.

— Я знаю, — успокоила его Марша. — Но ты никогда не должен больше кусаться.

— А когда ты уедешь на поезде?

Марша проглотила комок в горле. За последние две недели она много раз говорила Сэмми, что больше не будет уезжать на поезде, но тот пока так и не поверил в это. Он уже привык к долгим отсутствиям матери. Может быть, Винченцо все-таки был прав? Может, она действительно плохая мать? Может, ей следовало тогда проглотить эту свою проклятую гордость и попросить его о помощи? Но тогда, четыре года назад, ей это казалось таким унизительным, что она сразу отвергла намеки Айрис на возможность судебного иска к отцу ребенка.

Боже мой, вот так история! — подумала Марша, чувствуя себя отвратительно. Если бы только можно было повернуть время вспять и узнать, как бы он себя повел, если бы отыскал ее!

— Привет… — Входя в огромный парник, женщина тепло улыбнулась, хотя чувствовала себя явно не в своей тарелке.

Саймон оторвался от списка покупок, который проверял, и так хмуро покосился на нее, что у Марши защемило сердце.

— Почему вчера ты не поехала с нами ужинать в «Карету»?

— Извини, но у меня не было настроения.

Последние два дня достались Марше очень тяжело. Она постоянно ожидала телефонного звонка или звука дверного колокольчика. Но от Винченцо не было ни слуху ни духу. Его молчание усиливало ее беспокойство. Как же все-таки поведет себя Винченцо после того, как узнал, что он отец трехлетнего сына? И собирается ли он вообще что-нибудь предпринимать?

— У меня сейчас тоже отнюдь не светское настроение, но я же все-таки пошел. — Без предупреждения Саймон пододвинулся и, взяв ее за руки, крепко сжал их, не давая уйти. — Как, черт возьми, ты можешь продолжать встречаться с этим Моничелли? — с гневом спросил он. — Ты просто делаешь из меня идиота!

Марша словно окаменела.

— Но я…

От нескрываемой обиды его серые глаза потемнели.

— Видеть, как он начинает все сначала! Ведь если бы не он…

— К нашему разрыву Винченцо не имеет никакого отношения! — возразила Марша, видя, что подтверждаются ее наихудшие опасения. Внезапный визит Винченцо вновь разбередили старую душевную рану Саймона, и у нее не было никаких сомнений в том, что вчера за ужином в «Карете» Айрис нарочно вела себя так, чтобы возбудить его обиду и раздражение.

— Я действительно люблю тебя…

— Но ведь теперь у тебя есть Юнис, — напряженно прошептала Марша, глядя на него полными слез глазами, как бы умоляя не взваливать на нее еще и эту вину.

— Ты такая красивая. — Саймощ протянул руку и коснулся пряди ее мягких светлых волос. — Ты само совершенство…

— Марша?..

Они оба повернулись, и Марша замерла как вкопанная при виде стоящего в дверях Винченцо. Он был одет более небрежно, чем когда-либо на ее памяти, — в спортивного покроя кремовые брюки и черную рубашку с открытым воротом под легким пиджаком. Но все эти вещи были модными, новыми и, несомненно, очень дорогими. Он выглядел великолепно. Сердце Марши дрогнуло, во рту сразу пересохло.

От неожиданности Саймон ослабил хватку. Пылая от смущения, она, хотя и слишком поздно, освободила руки, проклиная свою несчастную судьбу за то, что Винченцо оказался свидетелем именного этого разговора. Ей было абсолютно ясно, как он все истолкует. Теперь он уж точно подумает, что она лгала, когда говорила, что Саймон ей не любовник.

— Джеральд рассказал мне, где ты, а Сэмми показал, как сюда пройти.

Из-за спины Винченцо показалась головенка Сэма. Он выскочил вперед, совершенно не замечая напряженного молчания взрослых. В руках у него бы огромный плюшевый медведь. Мальчик тряхнул его, и медведь вдруг заворчал, шевеля глазами и ртом. У Марши чуть было не вырвался нервный смешок, но когда она встретилась с жестким взглядом темных глаз Винченцо, все желание засмеяться тут же пропало. Вдоль спины пробежала струйка холодного пота.

— Еще увидимся, — сказала она Саймону.

— Я больше не буду кусаться! — торжественно произнес Сэмми, выставив своего медведя на всеобщее обозрение. — И я сказал спасибо! А ты знаешь, что у меня есть бабушка, которая любит маленьких детей?

— Бабушка… неужели? — еле слышно отозвалась Марша, выходя вслед за сыном на улицу. Она не была готова к появлению Винченцо, да еще с подарком для Сэмми. Это яснее ясного говорило о его желании продолжить их знакомство, но еще меньше Марша была готова к тому, чтобы услышать известие о бабушке Сэмми — матери Винченцо.

— Может быть, ты все-таки расскажешь Сэмми, кто я такой и как можно скорее? — сухо предложил Винченцо.

— Не кажется ли тебе, что это будет несколько преждевременно? — пробормотала Марша, пытаясь не выдать своего страха.

— Совсем нет. Особенно если учесть, что эта новость и так опоздала на три с половиной года.

Марша удивленно посмотрела на него и поднялась по ступенькам, ведущим со стоянки автомашин на спортивную площадку. Винченцо встретил ее взгляд с холодным вызовом. Марша побледнела, ее охватило нехорошее предчувствие. Винченцо как-то пугающе отдалился от нее, и эта перемена была явно вызвана тем, что он узнал про Сэмми. Марша с первого же взгляда на него поняла, что в их отношениях все изменилось, и это очень пугало ее.

— Не хочешь ли ты сказать, что собираешься сыграть какую-то роль в его жизни? — произнесла она нетвердым голосом, стараясь при этом представить себе, во что превратится ее жизнь, если Винченцо вздумает отобрать у нее ребенка.

— Именно.

— Вот как? — Марша вся напряглась. Вновь воцарилось долгое молчание.

— Пойдем поговорим, — сказал наконец Винченцо, направляясь к дому, но тут Сэмми дернул его за штанину. — Подожди нас минуточку на улице, — пробормотал он с неожиданной теплотой.

Марша открыла дверь в гостиную.

— Я приготовлю кофе, — с трудом выговорила она.

— Забудь о кофе, — угрюмо буркнул Винченцо.

Когда он запер за собой дверь. Марша, зябко поежившись, сложила руки на груди и отошла к одному из выходящих в сад окон. Она чувствовала себя загнанной в угол. Винченцо наверняка собирается предложить ей деньги на содержание Сэмми — других вариантов ей в голову не приходило.

— Я не хочу тратить время на пустые разговоры, — заявил Винченцо. — Скажу прямо: мне нужен мой сын.

Марша резко обернулась к нему, в недоумении сдвинув брови.

— И я имею такое же право на него, как и ты, — произнес он все тем же холодным и равнодушным тоном.

— Я не понимаю… — вся дрожа, прошептала Марша, прижимая внезапно вспотевшие ладони к бедрам.

— Я могу дать ему гораздо больше, чем ты.

Она почувствовала, как кровь отхлынула от ее лица. Тело покрылось холодным и липким потом.

Ледяные глаза невозмутимо смотрели на нее.

— Я желаю официально признать его своим сыном и наследником.

Марша облизнула пересохшие губы.

— Ты… ты шутишь.

— Это мой ребенок. Он мне нужен…

— Ты хочешь сказать, что он не нужен мне?! — воскликнула Марша. — Ты соображаешь, о чем говоришь, Винченцо? Ведь речь идет не о приобретении контрольного пакета акций какой-нибудь компании, а о ребенке! О моем ребенке!

— И моем тоже, — напомнил он, и промелькнувшая в его глазах вспышка гнева на миг осветила их золотистым светом. — Ты тешила свою гордыню тем, что три с лишним года отказывала мне в моих правах, — так почему же я должен быть более великодушным, когда это касается тебя?

— Я говорю не о правах, а о чувствах, — неуверенно пробормотала Марша. Подобное не могло присниться ей даже в самом кошмарном сне. Он хочет отнять у нее Сэмми! Она не верила своим ушам, просто не могла поверить.

— Не хочешь ли ты сказать, что уважала мои чувства?

Марша покраснела и, чувствуя, что ноги больше не держат ее, опустилась на краешек ближайшего кресла.

— Я не знала, что ты испытывал по этому поводу какие-либо чувства… То есть я хочу сказать, ты же не знал… — Она запнулась.

— Но теперь я знаю, и у меня нет ни малейшего намерения оставлять своего сына у тебя, — решительно заявил Винченцо.

— Ты пытаешься меня наказать. — Марша не хотела произносить эти слова вслух, но была в таком замешательстве, что они сами слетели с языка.

Его лицо потемнело, скулы еще больше заострились.

— Я не желаю, чтобы отпрыск рода Моничелли жил из милости, словно подкидыш, в семье твоих родственников!

— Джеральд сказал мне, что с осени мы с Сэмми сможем поселиться в коттедже неподалеку отсюда. Мы будем там одни, и ты сможешь навещать нас, когда только захочешь. А если хочешь… я увезу его в Лондон! — торопливо бормотала Марша, готовая на все, лишь бы успокоить его на некоторое время, пока она сможет собраться с мыслями.

— А что, если эта милая маленькая уступка меня не устраивает? — насмешливо сказал Винченцо.

— Ты хочешь мстить… ну так вот, я не отдам тебе Сэма! — Марша вскочила с места. Внезапная вспышка ярости придала ей сил, бирюзовые глаза засверкали гневным блеском. — Да кто ты такой, чтобы требовать отдать ребенка? Я очень люблю его, и, нравится тебе это или нет, он тоже любит меня, и никакие деньги на свете не смогут заменить Сэму родную мать! — сжав кулаки, выкрикнула она.

Винченцо пожал плечами с хладнокровием истого римлянина. Его черные глаза посмотрели на нее из-под великолепных ресниц пристально и испытующе.

— Что ж, ты права.

Огорошенная его неожиданным согласием, Марша, все еще дрожа от волнения, с облегчением вздохнула.

— Если ты не желаешь его отдавать и чувствуешь, что разлука только повредит мальчику, — ровным тоном продолжал Винченцо, — тогда у меня не остается другого выбора, кроме как предложить тебе жить с ним.

Марша недоуменно заморгала. Она не была уверена, что правильно поняла его слова.

— Что ты сказал?

— Мне совсем не улыбается судиться с тобой за право опеки над ребенком. Прежде всего это нежелательно для Сэмми, — очень тихо произнес Винченцо. — И даже если я употреблю все средства, то все равно могу проиграть дело. Для британского суда я иностранец, отец, в судебном порядке преследующий мать… адвокаты оценивают мои шансы на успех не более чем в пятьдесят процентов.

Ничего не понимая, Марша уставилась на него.

— Твои адвокаты?

— Вполне естественно, что человек с моим положением в обществе обратился за советом к законникам.

Внутри у нее все переворачивалось, в голове гудело, она чувствовала себя просто больной от ужаса перед тем, что он излагал ей с таким хладнокровием.

— Так что, как видишь, я подхожу к этому вопросу вполне серьезно.

— Да, — вяло согласилась она.

— В таких условиях самым лучшим выходом будет забрать тебя вместе с Сэмми. По крайней мере, это будет лучше для мальчика.

Прошло больше минуты, прежде чем до Марши начал доходить смысл этих слов.

— Я не совсем понимаю, что ты хотел этим сказать.

— Если я женюсь на тебе, то смогу в любое время общаться с сыном, — без всякого выражения сказал Винченцо. — А у Сэма вместо одной матери появится еще и отец.

6

— Если ты женишься на мне? — бессмысленно повторила Марша неестественным голосом.

— Кроме того, Сэмми сможет носить мое имя. Это для меня очень важно. Он будет жить в моем доме. Это для меня тоже важно. И у него останется мать, — холодно перечислял Винченцо.

Она заметила, что последнее он явно не считал для себя важным. Ясно, что для него это будет просто еще одним преимуществом для Сэмми. Донельзя пораженная этим брачным предложением, Марша с трудом проглотила комок в горле.

— Но…

Винченцо не дал ей продолжить.

— Пока мы не женаты, ты не можешь поселиться у меня вместе с Сэмом. Иначе на нем будет лежать клеймо незаконнорожденного, а я этого не желаю.

— Неужели? — Больше она не нашла что сказать, но испытывала сильное желание дать ему пощечину и посмотреть, что из этого выйдет.

Дальше просто некуда, подумала она, пытаясь найти в своем положении хоть что-то смешное. Это надо же — предложить замужество как сделку, целью которой является Сэмми.

— Сэмми заслуживает самого лучшего из того, что я могу ему дать. Мои родители дали мне все, а я постараюсь дать все моему сыну, — сказал Винченцо, угрюмо подчеркивая слова. — Иначе я никогда не смогу простить себе этого. Поэтому, когда решишь, что делать, позвони мне.

Не веря своим глазам, Марша смотрела, как он идет к двери, потом опрометью вскочила и бросилась вслед, спотыкаясь и цепляясь за ковровую дорожку на лестнице.

— Винченцо!

Он повернул к ней лишенное всякого выражения лицо.

— Не кажется ли тебе, что нам необходимо кое-что обсудить поподробнее? — Она с трудом сдерживала гнев.

— Зачем?

— По-моему, это самый глупый вопрос из всех, которые ты мне когда-нибудь задавал, — возразила Марша.

— О чем нам еще говорить? — с усилием произнес он. — Суд или церковь. Выбирай.

На мгновение она заметила, что за его выражением холодной неприступности таится гнев. Он резко повернулся и пошел к своей машине.

Марша почувствовала себя оскорбленной тем, что должна снова бежать вслед за ним. Но прежде чем она успела раскрыть рот, он снова обернулся к ней.

— Как ты могла прятать от меня моего ребенка? Как ты только посмела? — глядя ей прямо в лицо, спросил он.

— Я не думала, что ты захочешь знать это… — прошептала Марша, потрясенная горечью и обидой, промелькнувшими в его глазах.

— А что ты вообще обо мне знаешь? — Внезапным резким движением Винченцо раскинул руки в стороны. — Ты хоть что-нибудь знаешь обо мне?

— Вероятно, только то, что ты хотел показать, — неохотно признала Марша. — И между нами говоря, Винченцо, не слишком много!

— Что ты хочешь этим сказать? — набросился он на нее.

Марша прикусила губу, жалея, что вообще раскрыла рот, но тут вспомнила о той злосчастной ночи, когда был зачат Сэмми.

— Это неважно, но когда ты говоришь о свадьбе, — пробормотала Марша, — вот это действительно важно.

— С точки зрения Сэмми, — заметил Винченцо. — Я ставлю его интересы выше своих. Это же естественно, что я должен принять на себя полную ответственность за своего ребенка… и тебе тут не над чем долго раздумывать. Разве я не предлагаю тебе то, к чему ты всегда стремилась? Я имею в виду богатство…

Смертельно побледнев, Марша гордо вздернула голову.

— Откуда тебе знать, к чему я стремлюсь?

Грубо рассмеявшись, Винченцо сел в машину.

— Если уж я так жадна до денег, Винченцо, тогда почему же я не рассказала тебе о Сэмми раньше? — гневно бросила она. — По всем законам ты должен был содержать его, и я при нем жила бы совсем неплохо. Скажи, почему я не сделала этого?

Воцарилась напряженная тишина. Она видела, что он с трудом сдерживает раздражение. Сказанные Маршей слова разрушили всю гармонию его построений, и это несказанно рассердило Винченцо. Он злобно пробормотал что-то по-итальянски.

— Не можешь ответить на этот вопрос, ведь так? Посуди сам: зачем мне было строить преступные планы обогащения на утомительной работе, когда я без труда могла заставить тебя содержать нас обоих?

— А это мы еще выясним почему! — не желая отступать, пообещал Винченцо, бросая на нее язвительный взгляд. Но она поняла, что уже добилась своей цели и что Винченцо ведет себя так нервно и раздражительно именно потому, что не может разобраться в сложившейся ситуации. Все его теории рушились. Он не понимал, почему, имея ребенка от очень богатого человека, она предпочла вести едва ли не нищенское существование, жить в разлуке с маленьким сыном, но так и не призналась, не попыталась его отыскать.

Винченцо давно уже уехал, а Марша, словно потеряв представление о ходе времени, стояла, уставившись в одну точку.

— Чего ему было нужно от тебя? — спросила внезапно подошедшая сзади Айрис.

Она получала какое-то злорадное удовлетворение, видя сестру подавленной и встревоженной визитом Винченцо. Айрис все еще не могла отойти от состояния бешеной ярости и внутри вся кипела.

— Он… — Марша помедлила, — он предложил мне выйти за него замуж, — пробормотала она, потупившись.

— Что-о? — Айрис от удивления даже подскочила на месте и вперила в Маршу ошеломленный взгляд. Это явно не входило в ее планы.

— Ради Сэмми.

— Если судить по тому, что он готов завалить тебя на спину в любом месте, не стесняясь окружающих, то думаю, что это произойдет не только ради Сэмми! — Айрис старалась побольней уколоть сестру, но эта ее тирада прозвучала как-то бесцветно, без обычного свойственного ей напора. — Вот не думала, что он захочет жениться на тебе, — призналась она, и Марша поняла, что ее сестра сложила оружие.

Надо было отдать должное Айрис: она никогда не попрекала сестру ее положением матери-одиночки, но втайне мечтала о дне, когда та наконец выйдет замуж.

Марша решила не упоминать о словах Винченцо про адвокатов, суд и права на опеку. Все это были просто разговоры, не более того. Как только он понял, что она не собирается добровольно отдать ему Сэмми, то предложил брак. Все остальное было просто запугиванием, попыткой добиться от нее того, на что, как он полагал, она должна согласиться с охотой. Работа с Винченцо научила ее многому. Даже в самых затруднительных положениях он никогда не выкладывал на стол всех козырей.

В глубине души Марша робко надеялась, что, прожив бок о бок с ней какое-то время, Винченцо поймет, что ошибался и недооценивал ее. И тогда она сможет потребовать у него те знаменитые доказательства ее преступления, которыми он, как утверждал, располагал уже четыре года. И сможет наконец оправдать себя перед ним, доказать свою невиновность. Это обязательно должно произойти.

— Марша! — Звенящая в голосе Айрис напряженность заставила Маршу отвлечься от своего занятия — уборки гостиной, где дети расшвыряли игрушки. — Приехал Винченцо.

— Опять? — удивилась Марша, окидывая его взглядом, — начиная с темноволосой головы и далее по всему крепкому, стройному телу. Тотчас же ее наполнило необоримое ощущение того, что она не принадлежит себе самой. У нее даже перехватило дыхание. Сегодня Винченцо выглядел не таким вылощенным, как обычно, но это еще больше возбуждало ее. Черные волосы были слегка растрепаны, он явно не брился не только сегодня, но и вчера, и что было уже совсем необычно — забыл надеть пиджак.

— Я хотел узнать, — несколько натянуто сказал Винченцо, — не поужинаешь ли ты со мной сегодня?

Было уже больше шести часов вечера. Потрясенная его нежданным появлением, Марша даже не смогла ничего сказать, а только посмотрела на него и кивнула. Потом, как будто только что ощутив его присутствие, поспешно поднялась с колен. Он хочет знать о ее решении и, видимо, даже не смог вытерпеть больше одного дня. Позади него, в холле, раздался топот детских ножек. Винченцо резко обернулся. Сперва послышался рев плюшевого медведя, затем в комнату влетел сияющий Сэмми.

Винченцо глядел на него, не отрывая глаз. На мгновение Марша испытала болезненный укол ревности, но ей сейчас же стало стыдно. Однако она отдала бы все, чтобы Винченцо когда-нибудь так же тепло и ласково улыбнулся ей самой.

Сэмми всегда был дичком, не привыкшим к ласке и вниманию. Гости и родственники никогда не скрывали, что Джек и Лиззи нравятся им больше. И в свои три года он уже понял, что он здесь не вполне свой. И своих игрушек — тех, что принадлежали бы только ему, — у него не было. Поэтому плюшевый мишка Винченцо сразу растопил его маленькое сердечко.

— Ты славный мальчик. — Винченцо присел на корточки и заглянул Сэмми в глаза. Малыш расплылся в улыбке.

— Я больше не буду тебя кусать, — торжественно произнес он.

— Пойду переоденусь, — пробормотала Марша, решив оставить их одних, вместо того чтобы топтаться здесь как незваная гостья.

Однако в дверях она остановилась и сказала не оборачиваясь:

— Я решила.

— И что? — В вопросе чувствовалось напряжение.

— Это будет лучшим выходом, сам знаешь для кого.

Воцарилось долгое молчание. Но ни за какие деньги она сейчас не согласилась бы повернуться и поглядеть ему в лицо.

— Винченцо?

— Я все устрою, — скороговоркой пробормотал он.

На верхней площадке лестницы ее поджидала Айрис.

— Там снаружи лимузин с шофером! — с театральным пафосом прошептала она, пораженная до крайней степени. — Не хочешь выбрать какое-нибудь платье из моих?

— Нет, спасибо.

К тому времени, как она опять спустилась вниз, одетая в простую цветастую юбку и блузку, Винченцо уже успел всем рассказать, что они собираются пожениться. Ричард, явно для того, чтобы скрасить впечатление от неприветливого приема в прошлый раз и отпраздновать событие, открыл бутылку вина, а Айрис, непонятно для чего, обрядила Сэма в нарядный костюмчик, когда-то принадлежавший Джеку, но все еще «видный», как она выражалась. Однако мотивы этого поступка очень быстро прояснились.

— Я думаю, что Сэмми должен поужинать с нами, — сказал Винченцо, окидывая Маршу спокойным, непроницаемым взглядом темных глаз.

Если до этого у нее еще оставались какие-то надежды на то, что Винченцо решил отпраздновать событие наедине с ней, то после этих слов от них не осталось и следа. Она так надеялась побыть с ним вдвоем, и слова Винченцо пронзили ее, словно острый нож. Он еще раз показал, что она сама по себе для него не существует.

Взгляд Марши упал на новенькое, сверкающее обручальное кольцо, и прежде чем она вновь обратилась к проносящимся за окнами лимузина пейзажам Сицилии, ее нежный рот болезненно сжался. Казалось, что пути не будет конца.

Винченцо сказал, что они остановятся в его доме и поскольку он не стал уточнять никаких деталей. Марша ни о чем его не расспрашивала. Но постепенно пейзаж за окном начал меняться. Взбирающаяся все выше дорога проходила сейчас по густым сосновым и эвкалиптовым лесам, и сменяющие друг друга свет и тени причудливо играли в салоне автомобиля.

Сегодня рано утром они обвенчались в местной церкви. Церемония была очень скромной.

Винченцо не пригласил никого из своих родственников или друзей. И хотя Марша совсем не горела желанием снова встретиться с Лукой, но полное отсутствие гостей на их свадьбе унижало ее, показывало, сколь мало она значит для своего мужа.

Последние три недели доказали это сполна, с горечью подумала Марша. За это время Винченцо несколько раз приезжал в Твейт-Мэнор, но все свое внимание уделял только сыну, а Марша постоянно оказывалась где-то в стороне. Когда она согласилась выйти замуж за Винченцо, то никак не ожидала, что он будет на нее смотреть как на ненужный довесок, который терпят только ради Сэмми!