Тигры в красном

– Не знаю, – говорила тетя Хелена. – Может, я плохая мать. Или позволяла ему проводить слишком много времени с Эйвери, не знаю. Я совершенно вымоталась, Ник. Правда.

– Наши дети, – тихо произнесла мать. – Кто бы знал, что они будут так непохожи на нас? А может, мы этого и хотели. Я смотрю на Дейзи, такую же золотистую, как ее отец. Иногда, странно такое говорить, но иногда я сурова с ней, потому что чувствую себя чужой в доме, где все такое хорошее, золотое и небесное. Что обращает меня в дьявола, я полагаю.

– Старина Ник[13], – рассмеялась тетя Хелена. – О боже. Хотела бы я, чтобы во мне было побольше дьявольского. И поменьше небесного и золотого. Хотя, кажется, эта часть меня мало-помалу исчезает.

– И что же взамен? – Мать ткнула Хелену в плечо.

– Другие мужчины?

– Ты не посмеешь.

– О, ты думаешь, ты одна такая, да?

Мать посмотрела на Хелену, затем глотнула из своего стаканчика из-под желе, хрустнула льдом.

– Ты помнишь ту ужасную толстуху, что жила напротив нас на Вязовой улице? У которой каждую ночь бывал новый матрос?

Хелена помолчала какое-то время, потом сказала:

– Лоретта. Как же была ее фамилия?

– Поучительная история, если такие вообще бывают, – хихикнула мать.

– И маленький тощий солдатик с рябым лицом, который волком выл под ее окном?

Мать фыркнула.

– Прекрати, – сказала она. – Меня разорвет, и мы перебудим наших прекрасных деток.

– Мы ведем себя неподобающе, – тихо рассмеялась тетя Хелена.

Дейзи сдерживала дыхание так долго, что испугалась, как бы грудная клетка не лопнула. Но она была зачарована. Точно ее мать и тетю похитили гоблины и заменили какими-то эльфами. Они казались ей такими красивыми и такими нездешними, их головы и руки в тусклом свете отбрасывали на деревянную террасу изящные, изогнутые тени. Они могли бы говорить что угодно, она бы все равно их любила. Мелодия их голосов, аромат их духов, ласкающий воздух были точно любовная песня. Ей хотелось быть с ними там, на террасе, под слепящей луной, грызть лед и позволять бретельке сползать с плеча. Ей хотелось быть частью этого зачарованного мира, который они, казалось, создали из свечей, музыки и смеха. А затем они каким-то образом смешались с образом мальчика Тайлера и запахом лодочного горючего у «Палубы».

Дейзи медленно развернулась на пятках, чтобы не скрипнуть лакированными деревянными половицами, и бесшумно поднялась в свою комнату.

1959: июль

I

Прошло всего две недели теннисных уроков, июль едва начал ложиться всем весом лета на Остров, когда Эд перестал появляться на занятиях. Он выходил из дома вместе с Дейзи каждое утро в восемь, и они вдвоем шли к теннисному клубу. Но после она не видела кузена до полудня, когда он появлялся, чтобы забрать ее, и они возвращались в Тайгер-хаус на ланч.

Он не говорил, где пропадает и что делает, пока Дейзи носится по раскаленному земляному корту, отрабатывая бэкхэнд. Спрашивать его было бессмысленно, он или ответил бы «то да се», или же просто промолчал.

Исчезновения Эда вызывали у Дейзи смешанные чувства. С одной стороны, ее это особо не волновало. Единственное, о чем она думала в те утренние часы, – это победа в одиночном турнире в конце лета. Когда она поджаривалась под горячим солнцем Восточного побережья, когда ее бедра горели, а предплечья становились такими же твердыми, как вощеный веревочный браслет, затянутый вокруг ее запястья, Дейзи думала только об одном: как заставить соперницу плакать во время матча, как сделать укороченный удар неберущимся, мяч невидимым, шаг уверенным, как сделать взмахи ракетки четкими, словно движения метронома. Тик-так, тик-так – настоящие часы. Чтобы удар всегда был точен. И отсутствие кузена означало, что у нее меньше поводов отвлекаться.

Но в то же время его отсутствие создавало проблему. Он всегда был ее партнером в парных соревнованиях в конце лета. Эд не особенно хороший теннисист, но Дейзи была достаточно сильна, чтобы вытянуть обоих, и, хотя парные соревнования были не столь уж важными, именно через их сито можно было получить право на участие в одиночке. Командная работа – божья работа, или как там говорит эта сушеная черносливина миссис Кулридж в начале каждого теннисного сезона. Обычно Эд остерегался не участвовать в паре, потому что это означало, что он автоматически остается на второй год. Но этим летом ему, похоже, стало все равно. Для Дейзи отсутствие Эда все осложняло: придется подлизываться к кому-нибудь, чтобы заполучить нового партнера.

Пичес была очевидным выбором из-за ее умений, но Дейзи не хотела упускать шанс побить ее дважды. К тому же она знала, что Тринни, тощая блондинистая подружка Пичес, выцарапает ей глаза, если она попытается переманить ее партнершу. И все же Дейзи продолжала воображать, каково было бы играть с ней в паре. Пичес, с ее резким точным кроссом, и Дейзи, несущаяся в правую половину корта, чтобы отбить мяч на левую сторону противника, стремительная, точно маленькая оса в пикейном платье. (Образ немедленно бледнел, когда она видела Пичес, и тогда больше всего ей хотелось выбить эти маленькие раскосые глазки своим неберущимся бэкхэндом.)

Лишь один игрок не выглядел полным кретином – новенькая по имени Анита. Дейзи мысленно оценивала ее пару дней, прежде чем решилась подойти. Помимо всего прочего, против Аниты было то, что у нее были проколоты уши, – не то чтобы Дейзи в самом деле такое не нравилось, но она помнила слова матери о той португальской девушке, что работала официанткой в Яхт-клубе и встречалась со тьмой парней.

Хорошие девушки не прокалывают уши.

К тому же Анита выглядела слегка по-битнически, с прямыми черными волосами и густой челкой. Но у нее была хорошая подача справа, и Дейзи посчитала, что это перевешивает проколотые уши и возможную игру на бонго.

Она намеревалась спросить Аниту во время утреннего перерыва, когда все ребята отдыхали в тени на задней веранде клуба. Но по дороге от кортов к лужайке она заметила свою мать, играющую с тетей Хеленой, которая была багровой от напряжения. Мать непринужденно перемещалась по корту, поднимая маленькие облачка красной пыли. Кожа у нее была коричневой, а в глянцево-черных волосах солнце выжгло медовые пряди. Но более всего Дейзи поразила бесстрастность, с какой она играла. Казалось, мать не испытывает той ярости, что заставляла Дейзи метаться взад-вперед по корту, ее тело не переполняла энергия, от которой Дейзи была готова выпрыгнуть из шкуры. Дейзи не понимала, как это можно так легко держать ракетку, точно это не оружие, как можно смотреть на соперника, точно это не враг. Казалось, мать просто выполняет движения, пусть они и были безупречны.

Тут Дейзи заметила Тайлера Пирса, сидевшего на зрительской скамейке перед кортом. Тайлер, чьи подобные морской траве волосы сопровождали ее в грезах, следил за игрой с явным интересом. Она подумала, может, стоит подойти и заговорить, сказать, что эта потрясно играющая женщина – ее мать, но Дейзи испугалась, что ее потом задразнят за подлизывание к парню старше нее. Она с неохотой поднялась на веранду клуба и, опершись о перила, наблюдала за Тайлером, наблюдающим за ее матерью.

Сосредоточенность ее была нарушена прикосновением чего-то холодного и мокрого. Дейзи повернулась и увидела улыбающуюся Аниту, которая прижала к ее плечу стакан с лимонадом.

– Привет, – сказала Анита, протягивая Дейзи стакан.

– Ну, привет, – ответила Дейзи.

Ну – это для лошадей.

– Она хороша, да? – Анита глядела на корт, где мать и тетя собирали теннисные мячи.

– Кто? – спросила Дейзи, в замешательстве от внезапного появления Аниты и ледяного прикосновения ледяного.

– Брюнетка.

– Это моя мать, – сказала Дейзи, искоса посмотрев на Аниту, но лимонад все же взяла.

– В самом деле? Вы совсем непохожи.

– Я знаю, – ответила Дейзи, ощутив раздражение и неловкость. Анита стояла так близко, что их плечи соприкасались. – Я в папу.

– О. – Анита глотнула из своего запотевшего стакана. – Уверена, он тоже хорош.

– Этого я не знаю, – сказала Дейзи.

Дейзи должна была признать, что челка Аниты, спадавшая точно до середины лба, смотрится эффектно – в каком-то старомодном стиле. Как на фотографии той кинозвезды двадцатых годов, которую она нашла в старом альбоме своей матери.

– Слушай, давно собиралась тебя спросить, не хочешь стать моим партнером в паре на турнире?

– Идет, – согласилась Анита, точно это было совершенным пустяком.

– Нам придется много тренироваться, – сурово сдвинула брови Дейзи. Она внезапно разозлилась на Аниту за ее готовность. – В смысле – каждый день.

– Да мы и так играем каждый день. Но почему бы и нет? А я могу прийти к тебе домой? – спросила Анита.

– Наверное. – Дейзи застигли врасплох. Она не была уверена, что хочет, чтобы Анита болталась по ее дому. И неизвестно, что скажет мать. – Нам пора. Перерыв закончен.

– Я тебя догоню. – Анита не отрывала взгляда от теннисисток.

Когда Дейзи шла через лужайку, мать помахала ей с корта:

– Привет, Дейзи.

– Привет, мам, – ответила Дейзи.

Ракетка в ее руке была оружием, готовым к бою, и она снова подумала о безукоризненной игре матери.

Всю неделю Дейзи оставалась после тренировок, чтобы не приглашать Аниту к себе. Она стояла, прислонившись к проволочной изгороди, отделявшей седьмой корт от травянистых дорожек и болот, что вели к Ледяному пруду, когда кузен потряс сетку возле ее головы.

– Как твой бэкхэнд? – спросил Эд, передразнивая резкий голос миссис Кулридж.

– Адовы колокольчики, Эд, что ты здесь делаешь? – Дейзи развернулась и просунула пальцы в алюминиевую сетку. Эд возвышался над ней, и пришлось смотреть против солнца, чтобы встретиться с ним взглядом. – Если миссис Кулридж засечет тебя, ты труп.

– Вообще-то сейчас ты должна идти домой вместе со мной, – ответил Эд.

Теннисная форма на нем была совершенно чистой, за исключением туфель – вот они были грязными и потрепанными. Русые волосы выгорели до пшеничного оттенка.

– Ведешь себя как ребенок, – сказала Дейзи. – Почему не можешь просто сказать своей маме, что не хочешь играть?

– Потому что ненавижу торчать с ней утром, – бесстрастно ответил Эд. – Давай пройдемся. Я нашел отличную тропинку к пруду, о ней никто не знает, там есть хижина.

– Я есть хочу. Пойдем домой. Мама готовит фаршированные яйца.

– Я стянул две сигареты, – сообщил Эд. – У Тайлера Пирса вообще-то.

Дейзи вообразила, как она курит с Тайлером Пирсом за старым погребом на заднем дворе, его рука на ее коротких светлых волосах.

– Ладно, только по-быстрому. А то я умру с голоду.

– Только китайцы умирают с голоду, – заявил Эд.

– Адовы колокольчики, – выругалась Дейзи.

– Лучше перестань так говорить, – сказал Эд. – Это совсем не по-взрослому.

– Как будто ты в этом что-то понимаешь. – Дейзи открыла дверцу в изгороди. – Пошли скорее.

Когда они скрылись за высокой болотной травой и старыми дубами, составлявшими заросли Шерифова луга, Дейзи чуть отстала. Эд шагал впереди, и Дейзи заметила, что, чем бы он ни занимался по утрам, шея у него загорелая.

– Нужно свернуть налево за старым сараем. – Взяв Дейзи за руку, Эд увлек ее в глубь подлеска.

– Да нет там ничего за старым сараем, – возразила она, чувствуя голодные спазмы в животе. – Я не хочу перепачкать туфли, шляясь по болоту. К тому же здесь миллион комаров.

– Нет, там тропинка, которую я нашел, – объяснил Эд. – Она ведет к заброшенной хижине. Мы можем покурить там.

– Ты, кажется, говорил, что сигареты – гадость, – напомнила Дейзи. – И как ты их стянул у Тайлера?

– Из его теннисной сумки. И стянул я их для тебя.

– Ты должен пообещать выкурить одну со мной, иначе я немедленно иду домой. – Дейзи остановилась, ее теннисное платье зацепилось за куст ежевики.

– Сюда, – сказал Эд, аккуратно отцепляя ткань от шипа.

Они дошли до полуразрушенного строения, бывшего когда-то форпостом, неподалеку от Ледяного пруда. Двигаясь по заросшей тропинке, миновали мемориальный камень, изъеденный лишайником. Дейзи хотелось остановиться и посмотреть, но Эд продолжал крепко сжимать ее запястье. Он продирался сквозь кусты, волоча ее за собой. В другой ситуации она бы велела ему отстать от нее, но ей хотелось знать, чем он занимается по утрам. К тому же Эд нравился ей таким вот, когда у него была цель и было что показать ей, а не когда он бродил как привидение и пялился на людей, заставляя их ежиться.

Они выбрались на узкую извилистую тропку, с обеих сторон тянулась высокая, одичавшая живая изгородь. Было тихо, воздух совершенно неподвижный, лишь стрекот цикад разбавлял шорох их шагов по некошеной траве.

– Адовы колокольчики! – выпалила Дейзи. – Эд, как, черт возьми, ты это нашел?

– Просто гулял, – ответил Эд с какой-то непонятной интонацией, но, похоже, ему было приятно. – Я знал, что тебе понравится. Знал, что ты поймешь, – добавил он, пристально глядя на нее.

– Тут есть какая-нибудь полянка? – спросила она.

– Есть, выше.

– Ладно, давай покурим здесь. – Дейзи положила ладонь на его руку и почувствовала, как напряглись его мускулы.

– Лучше пройдем чуть дальше, – предложил Эд. – Убежище за поворотом.

На следующем повороте рос старый полумертвый дуб, его выпирающие из земли корни походили на руки пловца. Дейзи прислонилась к крошащемуся стволу и опустилась на корень.

– Я устала. Давай здесь. Надеюсь, у тебя есть спички.

Эд протянул ей сигарету и вытащил коробок спичек, на котором было вытеснено название «Приют». Дейзи сунула сигарету в рот и почувствовала на губах крошки табака. Эд осторожно зажег спичку и медленно поднес к кончику. Сигарета не прикурилась.

– Ты должна вдохнуть в тот момент, когда я поднесу спичку, – объяснил он.

Дейзи послушалась.

– Жжется, – сказала она, глядя, как шипит и разгорается кончик сигареты.

Примечания

1

Лана Тернер (1921–1995) – одна из самых популярных актрис классического Голливуда, наиболее известный фильм с ее участием «Почтальон всегда звонит дважды» (1946). – Здесь и далее примеч. перев.

2

Междугородний железнодорожный вокзал в Нью-Йорке.

3

«Клуб 21» – легендарный ресторан в Нью-Йорке, открывшийся в годы сухого закона, популярный среди политиков и звезд Голливуда.

4

Гора Сент-Хелена – вершина в горах Майакмас. Гора изначально называлась Майакмас, но была переименована в честь Святой Елены, после того как русская топографическая экспедиция взошла на нее в 1811 году. Экспедиция оставила медную пластину с датой покорения и именем княжны Елены Гагариной, жены графа Александра Гавриловича Ротчева, командующего Форт-Росс.

5

Каунт Бейси (1904–1984) – американский джазовый пианист, руководитель биг-бэнда.

6

Лестер Лейнин (1907–2004) – джазовый музыкант, руководитель популярного оркестра.

7

Роберт Лерой Джонсон (1911–1938) – американский музыкант и автор песен, один из наиболее известных блюзменов XX века, оказавший огромное влияние на последующие поколения музыкантов. О его жизни известно крайне мало, он погиб в возрасте 27 лет, написав всего 29 песен.

8

Мисс Хэвишем – персонаж романа Ч. Диккенса «Большие надежды».

9

Физалия, она же португальский кораблик, – плавающая колония полипов, внешне физалии очень эффектны и даже красивы, напоминают огромный мыльный пузырь, нижняя часть пузыря синяя, сверху – красный гребень, и весь он переливается голубыми и фиолетовыми цветами.

10

«The Clovers» – американская ритм-энд-блюзовая группа, созданная в 1946 г. и просуществовавшая до 1990-х, пик популярности пришелся на 1950-е гг.

11

«Арчи» – комиксы для детей, публикуются с начала 1940-х по настоящее время.

12

«Rockin’ Robin» – песня Леона Рене, записанная Бобби Деем в 1958 г.

13

Old Nick – дьявол (англ.).

Конец бесплатного ознакомительного фрагмента.