Ночь без конца

— Зашел в 238-й номер.

— Что? — воскликнула Джоуди. Ведь это же комната Шарон, мелькнуло у нее в голове.

— За несколько минут до того, как я постучал. Да, нелегко же тебя разбудить.

— Он пошел в номер Шарон?

Энди пожал плечами.

— Не знаю, Шарон или не Шарон. Такая крупная девица. А когда я говорю крупная, то это действительно крупная. При теле, понимаешь?

— Прекрати!

— Стрижка у нее даже короче, чем у тебя. Как у парня. Но девчонка ух — то, что надо!

— Это Шарон. Остановилась в номере 238. Она — коп и приехала вместе с нами. Приятная девушка. Так ты говоришь, папа зашел к ней в номер?

— Ага, именно так я и сказал.

— И она его впустила?

— Конечно.

— И было похоже, что ждала его?

— Почем я знаю?

— А в чем она была?

— Вроде в халате. Таком синем с переливами и очень коротеньком.

— Боже!

Уголок верхней губы мальчика искривился.

— Это хорошо или плохо?

— Хорошо, — ответила Джоуди. — Даже прекрасно, по-моему.

— Ты думаешь, он пошел туда, чтобы ее «джиги-джиги»?

— Фу, Энди! — И Джоуди толкнула его в плечо.

— Похоже, он ее как раз сейчас и «джиги-джиги», — рассмеялся мальчишка.

Джоуди попыталась сдержать смех, но у нее ничего не получилось.

— У тебя одни гадости на уме. Прекрати немедленно, иначе я вышвырну тебя отсюда. Как я позабыла, каким ты бываешь несносным.

— Скучала небось?

— Мы подумали, что тебя могли похитить или даже убить. Как ты мог так поступить?

— Ненавижу этого родственничка. Есть что-нибудь попить?

— Только вода.

— Сойдет, — согласился он, и не успела Джоуди опомниться, как он уже был впереди. Шел он слегка прихрамывая, хотя и не очень. Очевидно, за время их разлуки колено начало выздоравливать.

Джоуди поплелась за ним вокруг торцов кроватей к длинному умывальнику, расположенному возле ванной комнаты. Энди щелкнул выключателем, и над стойкой вспыхнул яркий неоновый свет.

В зеркале Энди показался ей таким маленьким, юным, грязным и беззащитным. Словно уличный бродяжка из романов Диккенса. Сама она выглядела намного взрослее, и... то, что ночная рубашка была ей мала, не было для нее секретом. Но, когда перед этим она подходила к зеркалу, чтобы почистить зубы и умыться, на ней сверху был халат. Сейчас же его не было, и отражение в зеркале ужаснуло ее: ночнушка была до неприличия короткой и тесной — настолько короткой, что выглядывала наложенная Шарон повязка, и такой обтягивающей, что подчеркивала все изгибы и неровности ее тела. Под натянутой материей просвечивали даже темные пятачки сосков.

«Чудесно, — пожурила она себя, заливаясь пунцовой краской. — Вот уж Энди насмотрелся».

Оставив мальчика у раковины, Джоуди поспешила к своей дорожной сумке. Схватив халат, скинутый перед сном и валявшийся на сумке, она накинула его и перевязалась поясом.

— Ты в нем запаришься, — бросил Энди.

— Спасибо, обойдусь без твоих советов, — буркнула она, влезая в мокасины.

— Стреляй!

Услышав это слово, Джоуди хотела было рассказать о снайпере, стрелявшем в нее и убившем двоих людей (и ребенка — еще не успевшую родиться малютку).

Но Энди захочет посмотреть на рану.

Нет, лучше она расскажет обо всем в другой раз, когда будет одета, подумала она, наблюдая, как мальчик вновь склонился над краном. Сложив руки лодочкой, он набирал в них воду и жадно выпивал ее.

Наконец он закрутил кран и вытер рот полотенцем.

— Поесть ничего не будет?

Джоуди покачала головой.

— Как же скоро ты проголодался. Мы ведь ели в одно и то же время.

— Когда ты в бегах, расходуется масса энергии.

— Ой, Энди. Ты поставил на ноги всю полицию.

— А то я не знаю.

— У тебя не иначе как все шарики из головы выкатились, — с упреком произнесла Джоуди, опускаясь на еще не остывшую кровать отца. — Как ты смог сбежать от своего дяди?

Лицо мальчика расплылось в глупой улыбке.

— Легче не бывает.

— То есть?

— Хочешь знать, как я это сделал? — спросил он, усаживаясь на другом краю.

— А я знаю как. Притворился, что хочешь отлить, а когда подошел к очку, сделал ноги.

— Да? И куда же я их сделал?

— Не знаю, но...

— Не знаешь, потому что я никуда и не убегал. — Наклонившись вперед, он уперся локтями в колени и лукаво улыбнулся. — Я влез.

— Что?

— Влез на крышу заправочной станции.

— Шутишь?

— Понимаешь, сначала я действительно хотел убежать. Забежать куда-нибудь и спрятаться, лишь бы подальше с глаз этого гуся, а затем придумать что-нибудь, чтобы вернуться в Лос-Анджелес после того, как он перестанет меня искать. Ну, остановить попутку или купить билет на автобус. Но тут я увидел эту распахнутую дверь туалета, которая, казалось, сама просила, чтобы на нее взобрались.

— И ты влез на дверь?

— Конечно. Надо было только ухватиться за край и поставить колени на ручки. Потом стать на эти ручки и закинуть руки наверх и подтянуться на руках, помогая себе ногами. Ну и когда ты уже на двери, взобраться на крышу проще простого.

Джоуди изумленно покачала головой.

— И все это время ты находился на крыше?

— Ну да.

— И никто тебя не заметил?

— Понимаешь, на крыше что-то вроде парапета фута в два высотой. И если лечь и не высовываться, с земли ничего не видно.

— Ух ты.

— Но я чуть в штаны не наложил, когда понаехало столько копов. Черт, никогда бы не подумал, что этот жучара Вилли вызовет полицию.

— Если быть точным, он этого и не делал, — пояснила Джоуди. — Он позвонил отцу, но папы не оказалось дома, и с ним говорила я. А потом передала трубку Шарон. Вилли хотел просто уехать, но...

— Я как раз на это и рассчитывал. Думал, он будет только рад, что отделался от меня, и повалит домой в темпе вальса.

— Так он наверняка и хотел сделать, — подтвердила Джоуди, — но Шарон заставила его остаться. Затем она подключила к делу местную полицию. Тебя искали все: полиция Индио, дорожная полиция, Вилли, мы...

— Знаю, знаю. Но никому и в голову не пришло заглянуть на крышу. Даже тебе.

— А ты меня видел?

— Конечно. Получилось так, что я услышал, как твой отец беседовал с Вилльчонком. Это уже после того, как я провел на крыше целую вечность — несколько часов. Разобрать слов, конечно, было невозможно, но у твоего отца очень своеобразный голос, и я его сразу узнал. Так что я выглянул и увидел вас обоих. Ты стояла прямо подо мной. Просто глазам не поверил.

— Почему же ты сразу не спустился, умник?

— Ага, как же. Чтобы Вилли увез меня с собой?

— Он уехал, как только мы сюда приехали.

— Правда?

— А ты что, не видел?

— Нет! А вдруг кто-нибудь поднял бы голову и увидел меня? Поэтому я только изредка выглядывал, да и то только краешком глаза. Даже не заметил этой женщины... как ее? Шарон?

— Но она все время была с нами.

— Не может быть.

— Ну, может, и отходила ненадолго. Ходила проверять туалет и вокруг.

— Нет, до того момента, как твой отец вошел к ней в номер, я ее не видел.

— Ну и что, ты проследил, как мы поехали в мотель?

— Да, услышал, как завелась машина, и подумал, что это ваша. Так что пришлось рискнуть и выглянуть. Когда увидел, как вы отъезжаете, я решил, что все получилось, понимаешь? Потому что Вилли к тому времени уже смотался — его машины нигде не было. И все копы исчезли. Я чуть было не спрыгнул вниз и не бросился за вами вдогонку.

— Хорошо, что ты этого не сделал, а то мог бы покалечиться.

— Ага, с меня хватило и вчерашнего прыжка. Так вот, я не сводил глаз с вашей машины и увидел, куда поехали. Чуть не подпрыгнул от радости, когда вы подъехали к мотелю через дорогу. Для меня это было как чудо.

— Мы сделали так нарочно, на тот случай, если ты прятался где-то поблизости и увидел нас. Но я и подумать не могла, что ты так объявишься. И ты все время был на этой крыше? Мать честная! Прямо у нас под носом.

— Над носом.

— Я им говорила, что тебя не найдут, пока ты сам этого не захочешь, — с улыбкой произнесла Джоуди.

Но, когда Энди устрашающе зашевелил бровями, улыбка сошла с ее лица.

— Думаю, нам лучше предупредить папу и Шарон о твоем появлении.

— У-у-у-у! — зловеще оскалился Энди.

— Надо идти.

— Это не может подождать?

— Не думаю. Твоими поисками занимается уйма людей, и несправедливо напрасно отвлекать их от более важных дел, — сурово промолвила Джоуди, поднимаясь с кровати. — Идем.

Лицо Энди исказилось до неузнаваемости. Он сидел не двигаясь.

— Идем же.

— Меня будут ругать.

— Нет, не бойся. Они за тебя. Иначе зачем им было переться сюда среди ночи.

— Может, рассчитывают на повышение после моего ареста.

— Дурак. Пойдем.

Энди покачал головой.

Схватив за руку, Джоуди стащила мальчика с кровати.

— Ладно, ладно, иду. — Прекратив сопротивляться, он покорно поплелся с ней к двери. — Не надо меня держать, я не собираюсь никуда идти.

— Нет, собираешься. В номер 238. — Джоуди открыла дверь, и они вышли на террасу.

— Твоему папе это не понравится. Ты же знаешь, чем он сейчас занят?

— Чем?

— Он «джиги-джиги» крошку Шарон.

— Может, да, а может, и нет.

Пройдя мимо нескольких соседних номеров, они подошли к двери с табличкой 238. Задвинутые шторы были темными, и, судя по всему, свет в комнате был потушен.

«О-го-го», — подумала Джоуди и остановилась у двери.

— Лучше не надо, — шепнул Энди, — потом пожалеешь.

Сердце девочки бешено заколотилось, и по телу пробежала нервная дрожь.

Это действительно может поставить всех в довольно неловкое положение.

«А что нам остается делать, ждать, пока они закончат?»

Но прежде чем она успела стукнуть в дверь второй раз, та неожиданно распахнулась и комната вмиг заполнилась светом.

Перед ними стоял ухмыляющийся отец.

Замшевой рубашки на нем не было, зато он был в джинсах, футболке и ботинках, и даже при кобуре.

«Многовато для любовных игр».

— С возвращением, Энди! — воскликнул он. — Рад, что ты заглянул к нам. Заходи, пожалуйста, — добавил он, посторонившись.

Джоуди и Энди вошли в номер и прикрыли дверь.

Всего в нескольких дюймах от двери стояло кресло. Должно быть, он сидел на нем до их появления за небольшим круглым столиком плечом к зашторенному окну. Посреди столика стояла бутылка с ирландским виски и стакан с небольшим количеством янтарной жидкости на дне. Второго стакана на столе не было — его держала в руке Шарон. Она сидела, откинувшись в кресле и закинув ногу за ногу. Слегка сбившийся в сторону халат полуобнажил грудь и большую часть бедра.

— Эндрю Кларк, надо полагать, — произнесла Шарон, поднимая стакан, словно собираясь произнести тост. Затем она моргнула и сделала небольшой глоток.

Энди залился краской.

— Офицер полиции Шарон Майлз, — представил ее отец.

— Рад познакомиться, мэм, — буркнул смущенный мальчишка. Папа вернулся на свое место и поднял стакан.

— Устраивайтесь поудобнее, — сказал он, жестом указывая на огромную двуспальную кровать, одна половина которой выглядела так, словно на ней спали.

На ней и примостился Энди. Джоуди села на другую.

— Ну, и чем вы здесь занимались? — спросила она, после того как отец отпил виски. — Выпивали в темноте?

— Совершенно верно, — подтвердил тот.

— И с большим удовольствием, — добавила Шарон.

— И все?

Уголок губ отца полез вверх.

— Сработало, не так ли? Не провел я тут и пяти минут, как Энди предстал перед твоей дверью.

— Откуда вы знаете? — От изумления Энди даже забыл закрыть рот.

— Наблюдал, — ответил отец, похлопывая рукой по шторе.

— К тому же, — вставила Шарон, — весь мотель, должно быть, проснулся, пока ты будил Джоуди.

— Вот черт, — пробормотал мальчишка.

— Он думал, что вы здесь... любовь крутите.

— Именно так он и должен был подумать, — заметила Шарон.

— О, мамочка, — сокрушенно произнес Энди, — я вроде как попал в ловушку.

— Что-то вроде этого, — согласился отец.

— Да, так оно и было, — подтвердила Шарон.

— Вы все это время знали, где я прятался, или?..

— Конечно же, нет, — сознался отец, — но, оценив все возможности...

— В чем нам очень помогла Джоуди, — продолжила Шарон.

— Мы пришли к выводу, что ты, по всей вероятности, прячешься где-нибудь поблизости. А если это так, то мог бы оказаться достаточно близко, чтобы нас заметить. Поэтому мы и остановились здесь и я оставил Джоуди одну.

— И ты, приятель, как бабочка, прилетел на свет, — подытожила Шарон, ставя пустой стакан на стол.

— Ну, и что теперь? — скривился Энди.

— Кроме меня, еще кто-нибудь голоден? — неожиданно спросила Шарон. — Здесь внизу есть парочка торговых автоматов со всякой вкуснятиной.

— Прекрасная мысль, — согласился отец. Допив свой виски, он поднялся. — Пойдемте, дети, сами выберете себе, что вам нравится.

— Пойдемте все вместе.

— Но ты же не одета, — заметил отец.

— Отнюдь, — возразила она, поднимаясь с кресла и поправляя халат. — Все совершенно в рамках приличий. Никто, кроме меня, не знает, что под халатом совсем ничего нет.

— Совсем никто, — рассмеялся отец. — Ладно, идемте.

Часть VI

С вами опять Саймон

Глава 27

Догадайтесь, где я.

Сдаетесь?

В гостях у Джоуди.

Проблема только в том, что ее нет.

Вчера вечером я повесил трубку с одним желанием — поскорее прилететь сюда и обнять свою крошку. С одной стороны, выкрутиться из возникшей ситуации можно было, только притащив девчонку Тому и ребятам. Дело даже не в Лизе — речь шла о собственной шкуре. Впрочем, особых причин для спешки пока не было — до десяти вечера можно было не волноваться. Единственное, что подталкивало, — это мое нетерпение: хотелось ощутить ее в своих руках и побыть с ней наедине. Потому что я безумно желал ее, хотел попробовать ее и ощутить, какова она на вкус.

Надо же, какая забота — предостерег, что у девчонки охрана лучше президентской.

Но я еще тогда решил, что Том преувеличил. Хотя какие-то меры безопасности наверняка приняты. Копы на каждом шагу.

Проще говоря, лобовая атака отпадала сама собой, напротив, ситуация требовала осторожности и смекалки.

И еще нужен был парик. Хотя волосы Хиллари были пока со мной, надевать их уже стало противно, потому что скальп, как говорится, начинал «протухать». Так что, отъехав пару миль от мотеля, я свернул в переулок и выбросил их в мусорный ящик возле какой-то трущобы.

Там я и переехал Билла-машиниста.

Как в самом деле звали этого бомжа, мне до одного места. А назвал его Биллом-машинистом потому, что он катил впереди себя по аллее целый состав магазинных тележек. На глаза он попался через несколько минут после того, как, избавившись от волос Хиллари, я наслаждался спокойной ездой по безлюдному переулку.

Ночные переулки всегда манили меня своей необычностью. Многие из них даже ночью довольно хорошо освещены, хотя, конечно, встречаются и темные места. Как правило, с обеих сторон над ними нависают дома, и от этого они всегда казались мне загадочными городскими каньонами. И, кроме случайных бродяг, там обычно ни души.

Если вы еще не заметили, бродяг в Лос-Анджелесе — аж из ушей прет.

И главное, еще обижаются, когда называешь их бомжами. Они, видите ли, «бездомные». Гребаные вонючие козлы — вот они кто. Проходу от них нет — попрошайки. Ни шагу ступить, чтобы какой-нибудь не увязался за тобой, — как зомби из триллера «Ночь живых мертвецов».

От одного их вида обезумеешь.

Так что, когда я увидел впереди неторопливо ковыляющего за своими тележками Билла-машиниста, у меня мурашки побежали по телу. Длинные седые волосы торчали во все стороны, но по пиджаку и брюкам я причислил его к мужскому полу.

Должно быть, он услышал приближение машины, поскольку, хотя и не оглянулся, все же повернул свой состав ближе к обочине, вправо, чтобы пропустить меня. У него было четыре вагона, и все набитые доверху хламом. По уличным меркам, надо полагать, это целое состояние. Вдумайтесь, весь его скарб размещался на целых четырех тележках.

Еще я где-то слышал, что они котируются по сто двадцать баксов, так что у него было около пятисот долларов чужой собственности, и он был не просто бомжом, но и вором в придачу.

Уже этих двух причин было вполне достаточно, чтобы убить недоноска. Впрочем, я сделал это вовсе не поэтому. Главное — мне хотелось посмотреть, как это произойдет.

Сейчас он ковылял у самого тротуара и слегка наклонился вперед, налегая всем своим весом на тележки, которые громыхали и дребезжали. Я утопил педаль акселератора и, когда с ним поравнялся, резко вывернул руль. Удар бампера подсек его, и он плюхнулся на капот, боднув ногами свой первый вагон.

Отчасти мне еще хотелось взглянуть, как далеко разлетятся тележки.

Да, видели бы вы весь этот цирк!

Они оказались сцепленными, поэтому сначала покатились по прямой и лишь через несколько десятков метров свернули влево и перевернулись, протащившись еще немного юзом. К моменту полной остановки скарбом Билла-машиниста была усеяна вся проезжая часть.

А сам Билл стал пассажиром моего «яга». Он распластался на капоте, свесив с него ноги. И он был не мертв. Ни чуточки. Поскуливая, Билл взмахивал руками, как бабочка крылышками, пытаясь приподняться.

Меня беспокоило то, что шум крушения разбудит жильцов и кто-то может выглянуть в окно, поэтому решил отъехать подальше. Так мы с ним проехали два квартала — он так же упорно отбивался руками от плацкарта, очевидно, привыкши путешествовать в общем вагоне сидя, что со стороны выглядело довольно забавно.

Свернув в другой переулок, я остановился. Возле мусорного ящика стояла коробка со старыми газетами, и сверху лежал городской выпуск «Лос-Анджелес таймс», из которого я вынул несколько страниц, потому что мне не хотелось прикасаться к Биллу. Накрыв его с одной стороны бумагой, я скинул его с капота.

Порыв ветра подхватил и понес страницы по темной улице.

Сев в машину, я отъехал немного назад, чтобы хорошенько разогнаться. Затем резко тронулся с места и переехал Билла. Оба левых колеса проехали по его голове.

Словно перескочил через «лежачего полисмена». Причем довольно крупного.

Но пора было заняться делом.

Из того переулка я выехал прямо на бульвар Пико. Машин на нем почти не было. Все было закрыто, если не считать нескольких бистро, мелких хозяйственных магазинчиков, баров и заправок Но меня интересовали только витрины.

Наконец на глаза мне попался магазин с названием «Нюансы», в витрине которого было полно женских манекенов. Хотя он был уже закрыт, куколки купались в свету, демонстрируя прохожим свое нижнее белье. Подкатив к тротуару, я погасил фары.

Мимо проезжали автомобили, так что пришлось посидеть немного, наслаждаясь зрелищем.

На некоторых манекенах были супермини-пеньюарчики, на других — только бюстгальтеры и трусики — все либо из атласного, либо прозрачного материала, либо ажурное и в обтяжку. Покрой был самый что ни на есть откровенный. Например, на одном манекене был практически ничего не прикрывавший бюстгальтер. На другом — черный пояс с резинками и чулки-сеточка — высший класс.

И все были в париках — блондинки, брюнетки и рыжие. И десяток различных причесок.

Время от времени даже на такой главной «тусовке» случаются просветы в движении. Такого я и ждал. К счастью, всего минут пять. Не то чтобы машин совсем не было, но ближайшая из них была за несколько кварталов.

Выскочив из «Ягуара», я подбежал к огромной стеклянной витрине справа от входа и ударил по стеклу стволом «кольта». Вся чертова штука рухнула или, по крайней мере, почти вся. Грохот и звон битого стекла могли бы разбудить мертвого, не говоря уж о сигнализации.

Как только стекло перестало сыпаться, я влез, сорвал с голов четырех манекенов парики и сунул под мышку.

Потом спрыгнул на тротуар и пошел к машине. Ближайший автомобиль был еще за два квартала. Лишь бы не патрульная машина.

Швырнув парики на пассажирское сиденье, сел за руль, положил «кольт» в сумочку и поехал.

В конце квартала повернул направо и попал в жилой район. Проехав мимо нескольких домов, остановился и стал наблюдать в зеркало за Пико. Проехало несколько машин, но ни одна из них не свернула, так что я включил фары и поехал дальше.

Кружась по закоулкам, я примерял парики. Похоже, все были одного размера и чуть-чуть маловаты для моей головы. Впрочем, думаю, лучше слишком тесный, чем слишком свободный. Тем более что сидели они вполне нормально, хотя я и чувствовал себя в них чуточку дискомфортно.

Впрочем, все же не так неуютно, как в скальпе Хиллари. Начнем с того, что они были сухими, а не липкими и скользкими.

Мой выбор остановился на светлой масти. Волосы были густые и всклокоченные — в стиле этакой взбалмошной секс-бомбы.

Как раз для Голливуда.

А именно туда я и направлялся.

Был субботний вечер, так что главные улицы были наводнены машинами, а на тротуарах — столпотворение, и я решил проехаться разок по бульвару Голливуд, главным образом, чтобы сориентироваться.

Этого было достаточно чтобы вскружить голову, будь я девчонкой.

Я, если помните, был в красном кабриолете. И вот он я, курсирую по бульвару — в ослепительно белом парике и голубом легком платье, положив обнаженную руку на дверцу. Сколько свиста, восхищенных возгласов и взглядов. Многие открыто пялились, очевидно принимая меня за известную кинозвезду или проститутку. Не желая никого разочаровывать, я махал в ответ рукой и посылал воздушные поцелуи.

Так что примите к сведению, как женщина — я метеор.

Но меня ждала работа, так что вскоре пришлось распрощаться с почтенной публикой и свернуть на боковую улицу с особняками, многоквартирными домами и редкими прохожими. Некоторые выходили из гостей к своим машинам, другие, похоже, просто вышли прогуляться. Попадались любители спортивной ходьбы и бега трусцой А некоторые выгуливали собак.

Последние делятся на две категории. Есть такие, которые выгуливают самих себя, а собак берут для охраны. Другие якобы выводят собак глотнуть свежего воздуха и для моциона — но на самом деле стремятся лишь к тому, чтобы их собака отнесла свое дерьмо подальше от дома и вывалила его на чужой территории.

Собака — лучший друг человека.

Лай с одного конца — дерьмо с другого.

Мне нравится убивать любых собак.

И, если хотите знать правду, я делаю это довольно часто. Конечно, это совсем не то, что убивать людей, но собаки меня раздражают, да и неплохая практика.

Когда дома с наступлением темноты я вдруг услышу собачий лай, то облачаюсь в свой черный «ночной камуфляж» и выхожу на охоту. Иногда это бродячие собаки, но чаще хозяйские — за забором во дворе. Я их никогда не стреляю, а вот почти все другие способы уже перепробовал. Пускал в них стрелы, протыкал копьями, метал отравленные дротики и бумеранги. Некоторых забил насмерть бейсбольной битой или камнями. Других придушил. Иногда использовал топорики, широкие разделочные ножи, которыми пользуются мясники, мачете. Резал и обычными ножами. Многих забил ногами и затоптал.

Так что о собаках могу говорить часами.

У меня с ними сложились особые отношения.

Так вот, в тот вечер собак выгуливали предостаточно, так что вопрос заключался лишь в том, чтобы выбрать подходящую. Мне хотелось что-нибудь вроде карликового пуделя. Такую, понимаете, неженку. Дамскую собачонку.

Но самое лучшее, что попалось, была маленькая белая мальтийка с розовым бантиком на макушке. Она семенила на поводке, останавливаясь под каждым деревом и кустом. Такая прелестная маленькая штучка. Но ей, конечно, было очень далеко до своих хозяев.

Те были подходящей парой — стройные, под сорок, со стрижкой под морских пехотинцев. Один усатый, другой нет. Оба в желтовато-коричневых шортах с подкаченными штанинами и в сандалиях. На одном была рубашка а-ля «рыбацкая сеть», сквозь ячейки которой проглядывала волосатая грудь. Другой был без рубашки, зато в соске торчало кольцо.

Разумеется, всего этого я не мог видеть из машины. Сначала мое внимание привлекла только мальтийка, выгуливаемая парочкой педиков. Получше их разглядеть мне удалось лишь тогда, когда, заехав за угол, я вылез из машины и пошел им навстречу.

Поравнявшись с собакой, я присел на корточки и преградил ей дорогу.

Видно, я ей сразу понравился, потому что она завиляла хвостом и принялась лизать мне руки.

— О, какая милашка, — произнес я, обворожительно улыбаясь «мальчишкам». — А как ее зовут?

Ответил тот, который был в рубашке.

— Генри Уодсворт Лонгфеллоу Третий.

— А, привет, Генри, — воскликнул я, почесывая собаке подбородок.

Парочка с подозрительным видом разглядывала меня.

Взяв собачонку на руки, я прижал ее к груди и стал нежно гладить.

— Меня зовут Саймона, — представился я ребятам.

Окольцованный скрестил руки на груди, вздул мускулы и повел бровью.

— Не рановато ли для Хэллоуина, приятель?

— Тебе что больше нравится, сюрпризы или угощения? — спросил другой и улыбнулся своему дружку. — Как ты думаешь?

— Почти наверняка прямой.

— Прямой, да, видать, с изгибом. Даже приличным уклоном.

— Фараон? — предположил Сосок с кольцом.

— О, я был бы без ума. Обожаю копов. Не тот случай.

— Да, уверен, что ты прав. Глаза не такие. У легавых такой удивительный взгляд — циничный и вместе с тем довольный.

— Веселые вы ребята, — заметил я.

Сосок опустил руки, но мышцы остались напряженными.

— Поставь Генри на место, — угрожающе произнес он. — Нам надо идти.

— Мы не хотим неприятностей, — добавил Рыбацкая Сеть.

— И я тоже. Я вам заплачу за Генри, — предложил я. Прижимая одной рукой собачку к себе, я потянулся к сумочке.

— Он не продается.

— Вы мне его дарите? Ух ты, большое спасибо!

Окольцованный завел руку за спину, и через мгновение в ней что-то блеснуло. Оказалось, откидной нож. Щелчок, и выскочило тонкое лезвие.

— В этом нет никакой необходимости, — сказал я, оглядываясь по сторонам. Мы были одни.

— Опусти Генри немедленно, — прошипел Сосок.

А я ему свой «кольт». Ткнул этак под ребро и спустил курок. Вы в только слышали этот звук! Как гром небесный.

Сосок — в отлет. Шмякнулся об асфальт спиной и пошел юзом. Его дружок в сетке успел только изобразить на лице крайнее удивление и выпустить из рук поводок Генри, прежде чем я всадил ему пулю в грудь. Он повалился рядом.

Они лежали, растянувшись на тротуаре, и у Рыбака перед смертью хватило сил взять своего милого дружка за руку. Как трогательно.

Сунув пистолет в сумочку, я наклонился за кольцом. Не то чтобы оно мне было особо нужно. Просто очень захотелось это сделать, понимаете? Просунув в него палец, я потянул. Вы бы видели, как вытянулся сосок, прежде чем лопнула кожа и кольцо выскочило.

Всегда надо хорошенько подумать, прежде чем что-то себе прокалывать.

Это был мой первый проколотый сосок. За свою жизнь я вырвал изрядное количество колец из ушей, несколько из ноздрей и даже одно из века. Не верите насчет века? А что вы скажете о парне с кольцом в соске? Теперь мне уже хочется найти себе девчонку с кольцом в том же месте. Или, еще лучше, в клиторе. В кино я такое видел, но в реальной жизни нет. Пока что.

Есть теперь к чему стремиться.

Итак, надев кольцо на один из своих пальцев, я побежал к машине. Где-то рядом уже кто-то кричал.

Не стоит, думаю, говорить, что меня не поймали.

Впрочем, с псиной возникла проблема. Еще когда я нес Генри к машине и когда швырял его на переднее сиденье, мне он показался каким-то вялым. Я уж было начал волноваться, что он сдох. От разрыва сердца, например.

Но вскоре он начал приходить в себя.

Должно быть, четвероногий хрен просто обомлел, когда я всадил по пуле его симпатягам-хозяевам.

Никогда не слышал, чтобы собаки теряли сознание. А вот случается. Можете мне поверить. Когда Генри окончательно оправился, мы уже были за пару кварталов от того места. Через минуту мимо пронеслась патрульная полицейская машина с включенной сиреной и мигалкой. Ни один из двух копов, сидящих спереди, не удостоил меня даже взглядом.

Убить и безнаказанно уйти — сущий пустяк.

Да, да — нет ничего проще.

Достаточно только убраться до появления легавых. И убивать только незнакомых. И не оставлять за собой обличительных улик, например, водительского удостоверения. Первое, второе и третье — основные заповеди убийцы.

Слишком упрощаю, да? Согласен.

Но знаете что? Все эти суперприбамбасы современной судебно-медицинской экспертизы, от которых все накладывают в штаны (включая моего бывшего корешка Тома), по большей части практически бесполезны, если у копов нет подозреваемого, чтобы сличить полученные данные. А это означает, что они прежде всего должны знать, кто ты.

Следуйте моим правилам, и вы никогда не попадете за решетку.

Итак, собака оклемалась, и на хвосте не было копов, так что я мог спокойно продолжать свой путь к дому Джоуди на Каслвью. А это было в двадцати минутах езды от Голливуда.

Глава 28

Дом Джоуди находился на тихой улице с одноэтажными оштукатуренными снаружи домами, построенными, вероятно, в двадцатые-тридцатые годы. Впрочем, все они были довольно ухоженные, и квартал имел вполне респектабельный вид. Конечно, ему было весьма далеко до той респектабельности, в которой вырос я, но и на том спасибо.

Отсюда было мили три-четыре до Авалон-Хиллз, так что Джоуди, должно быть, ходила в одну школу с той богатенькой буратинкой. Иначе где бы они познакомились и как бы она оказалась в ее доме в ночь с пятницы на субботу. Точно как я сам ходил в одну школу с Томом и столько времени проводил в его особняке, несмотря на то, что мы жили довольно далеко один от другого.