Современная электронная библиотека ModernLib.Net

Тайные тексты (№1) - Дипломатия Волков

ModernLib.Net / Фэнтези / Лайл Холли / Дипломатия Волков - Чтение (стр. 10)
Автор: Лайл Холли
Жанр: Фэнтези
Серия: Тайные тексты

 

 


— Не согласен! — выкрикнул он, извлекая кинжал из укромного места под коротким плащом на спине. — Умри, глупая девка!

Меч оказался в руке лженевесты раньше, чем кто-либо успел повернуться, и стиснувшая кинжал ладонь Калмета, обагрившись кровью, отлетела на камень.

— К оружию! — вскричал Джеррен Галвей, и амфитеатр поверху словно бы попал в черно-красный круг, и с обеих сторон дождь стрел хлынул на западные скамьи.

Все превратилось в хаос, но хаос этот имел направление. Под умным командованием золотые с лазурью Доктиираки бросились вверх по рядам, чтобы вступить в рукопашную со стрелками; план был хорош, но лучники отступили назад, оставив свое место рядам мечников, переодетых в жонглеров отборных бойцов, с невероятной ловкостью владевших оружием. Тем временем Галвеи, занимавшие восточные склоны, роем бросились вниз, зажимая врага в клещи.

Войско Доктиираков, не ожидавшее сопротивления большего, чем могут оказать гости на свадьбе, гибло кучами и грудами. Уступающие в числе, застигнутые врасплох закаленными в битвах бойцами, они тщетно призывали подкрепление, и хотя сражались хорошо, все-таки эффект был не совсем тот.

Оба фланга армии Галвеев вытеснили уцелевших на пол амфитеатра, к съежившейся от страха парниссе, вопившей о ереси и проклятии и тем не менее не тронутой обеими сторонами, потому что убийство священной помощницы богов повлекло бы проклятие на весь род убийцы — в несчетных поколениях. Вокруг нее росла груда тел, в основном одетых в золото и лазурь. Но не только. Конечно, не только их.

Норлис видел, как падают друзья и, кривясь, врубался в редеющие ряды Доктиираков. Клинок его светился багрянцем, в желобках запеклась кровь. За Кейт, нанося удар за ударом, приговаривал он про себя: восхищаясь Галвеями, сержант втайне любил Кейт. За Кейт, потому что эти сукины дети собирались убить ее вместе с Семьей.

За Кейт.

А потом вдруг оказалось, что убивать некого — остались лишь те, что просили пощады и сдавались в плен. Поднявшись на возвышение, Джеррен Галвей вознес над головой окровавленный меч.

— Наша взяла! — выкрикнул он. — А теперь в город — брать то, что отныне принадлежит нам.

Ответом ему был радостный рев. Норлис вопил вместе со всеми, надрывая глотку. И тут какое-то движение над головой привлекло его взгляд. Над амфитеатром медленно скользил аэрибль, и все лица обратились вверх. Как странно… ему казалось, что все аэрибли вернулись в Калимекку. За первым аппаратом в поле зрения появился второй.

Норлис нахмурился. Многие солдаты все еще кричали, радуясь неожиданному подкреплению, однако, на взгляд Норлиса, аэрибли были не те. Огромные белые баллоны выглядели одновременно слишком пухлыми, короткими и какими-то кривыми, моторы рычали чересчур громко и грубо, ну а очертания гондол под ними…

Уцелевшие Доктиираки начали ухмыляться.

Сверху, над краем гондол выглядывали лица, и Норлиса пробрал внезапный морозец. Аэрибли Галвеев более не имели открытых гондол, так ведь? И лишь Галвеи во всей Ибере владели аэриблями и двигателями, приводившими их в движение. Хранимые издревле, Галвеи оберегали эти секреты столь же свято, как свои собственные жизни. Но аэрибли здесь, и они не принадлежат Галвеям. Дозорные в корзинах выжидали; когда аэрибли подлетели поближе, над краями гондол появились шланги — и в следующий миг вниз на него, на всех, кто был в амфитеатре, полился вонючий, влажный и липкий зеленый дождь.

— Бежим! — закричал Джеррен.

Однако он отреагировал недостаточно быстро. Совсем недостаточно. Зеленый дождь еще проливался, когда лучники из второй гондолы пустили в толпу, в этот вонючий поток горящие стрелы. Зеленая жидкость полыхнула огнем, и по всему амфитеатру сотни мужчин и женщин вспыхнули огненными цветками.

Аэрибли повернули в сторону. Норлису, еще не горевшему, но попавшему в плен меж огнями, оставалось думать лишь об одном — о неминуемой гибели. Впрочем, он успел рассмотреть аэрибли и заметил эмблему на вдруг открывшихся боках — слишком поздно, чтобы это могло помочь и ему самому, и кому-нибудь еще. Герб Сабиров. Лесная зелень и серебро, два дерева, усыпанных серебряными плодами.

Вторая измена… не только Галвеям, но и Доктииракам, считавшим Сабиров своими союзниками.

И все мы сгорим вместе — и Галвеи, и Доктиираки, осознал Норлис. А Сабиры, сперва предавшие нас, а потом их, захватят Халлес. Что еще? Если все наше войско здесь, а вся Семья в Калимекке… значит, они сокрушили и Дом Галвеев.

В этот миг дикие вопли, языки пламени и клубы дыма поглотили Норлиса.


Длинные тени во дворе Дома Галвеев превратили стриженую траву в подобие грубого бархата — там, где утреннее солнце уже выглянуло из-за стены. Влажный, постепенно согревающийся ветерок то и дело шумно перебирал ветки пальм вокруг Дома, незримо оживляя подвешенные снаружи далекие колокольчики. Хорошее утро сулило жару, быть может, даже с грозой. По тропинке, ведущей к караулке у ворот, семенила служанка с двумя подносами, полными еды, — на голове и в руках.

Один из стражников, заметив ее, побежал навстречу, чтобы избавить девушку от тяжеленного груза…

— Спасибо. Простите, что так задержалась.

Широкая улыбка открыла ряд ровных зубов, в уголках глаз рассыпались веселые морщинки. Глубокий вырез на груди, несколько стеснявший ее, — хороша, ничего не скажешь.

Стражник засмеялся.

— А мы уж думали, повариха решила не кормить нас сегодня утром.

Девушка качнула головой.

— Ну вы-то знаете, что я не позволю вам остаться голодными. Разве случалось такое, чтобы я ничего не приносила вам?

— Правильно. — Другой стражник открыл дверь в караулку и вздохнул. — Воистину, Лизаль, для такого голодного человека, как я, ты — целое блюдо.

— Конечно, козлик. Но потому, что ты хочешь не меня, а мои сладкие булочки.

Все расхохотались, и тотчас кто-то спросил:

— А ты не забыла про пирожки?

— Конечно, нет. Из-за них и припозднилась. Никак не могла стянуть побольше для всех вас, пока она не вышла ненадолго из кухни.

Мужчина, помогавший ей донести еду до караулки, вдохновенно произнес:

— Я в самом деле женюсь на тебе, если захочешь.

Женщина, которую они звали Лизалью, рассмеялась.

— Нет, не хочу. Пусть твои честь и достоинства пребывают в полной сохранности.

Пока они ели, она болтала с ними, как делала каждое утро, ясными внимательными глазами наблюдая за тем, как они пожирают плоские кукурузные хлебцы, пудинг, сушеные бананы и особенно краденые сладкие булочки. Когда с едой было покончено, она сказала, что повариха спустит с нее шкуру, если она не вернется на кухню. Это она говорила каждое утро, и всякий раз мужчины смеялись, и хлопали ее по круглой попе, и обещали жениться — если только она захочет, — и все пытались удержать ее подольше, заманить в постель и так далее.

Как всегда, она улыбалась, давая уклончивые обещания обдумать их предложения, и уходила.

Однако уходила она не на кухню. В то утро она направилась по ведущей к ней тропинке и нырнула в кусты — как только караулка позади нее исчезла из виду. Там она сорвала с себя одежду Галвеев и облачилась в грязно-бурую кофту, латаную домотканую юбку и стоптанные кожаные сандалии, преобразившись едва ли не в простую крестьянку. Затем взлохматила волосы и втерла грязь под ногти и в кожу рук, донельзя испачкала ступни и голени. Теперь она действительно выглядела как бедная крестьянка. Завершив переодевание, взяла в руки две сумки (в одной что-то звякало, другая — побольше, покорявее — никаких звуков не производила) и вновь направилась, но уже за кустами, в сторону караулки. Оказавшись поблизости, укрылась в зарослях и стала ждать.

Какое-то время до нее доносились лишь разговоры караульных. Потом послышались стоны, звуки рвоты. Вновь раздались стоны, а через миг, показавшийся вечностью, воцарилось молчание.

Она встала, подошла к караулке и заглянула внутрь. Все стражники попадали на пол, некоторые лежали друг на друге. Спины их прогнулись дугой, жесткие, словно одеревеневшие, руки были сведены у боков, шеи вытянуты вперед, глаза выкачены, языки высунуты наружу.

Яд, полученный ею от хозяина — Сабира, безусловно, оказался действенным. Всего по две сладкие булочки — и ни одного живого.

— Ни тебе грязи, ни возни, ни труда, — пробормотала она. Точнее, не слишком много грязи. Пробираясь между телами, она внимательно смотрела, куда ставит обутые в сандалии ноги. Нажав на рычаг, поднимающий решетку с грузом (а сегодня он оказался на удивление тяжелым, так что ей пришлось немало потрудиться), она оставила ворота открытыми. А потом, выйдя наружу, поспешила к мощенной обсидианом Дороге Богов и поклонилась первому из ожидавшей там горстки людей в темно-зеленых с серебром одеждах.

— Стражники в караулке мертвы. Все остальные живы: Галвеи были чересчур деятельны сегодня утром, и я опасалась, что кто-нибудь из них может наткнуться на тела в кухне, если бы мне пришлось отравить и других прислужниц.

Она передала ему меньшую сумочку.

— Здесь копии всех ключей в Доме, попавших в мои руки, а также самая лучшая карта, которую мне удалось украсть. Члены Семьи сейчас в основном на третьем этаже, в своих апартаментах. Некоторые находятся в главном салоне на втором. На первом, насколько мне известно, никого нет.

— А внизу? — спросил Ри Сабир.

— Я не знаю, кто там может оказаться. Если вы спуститесь вниз — ждите неприятностей. То, что находится там, пугает меня. Иногда ты слышишь, как они ходят, иногда улавливаешь их запах… но они всегда остаются во тьме, где их нельзя увидеть.

Он кивнул, не проявляя тревоги.

— Мы справимся. Ты знаешь, куда идти?

— Знаю. Мой проход обговорен?

— Да. По-моему, ты чересчур осторожна… Кстати, если хочешь, можешь рассчитывать на место в Доме Сабиров. Ты хорошо послужила нам.

Она качнула головой.

— Вы же не собираетесь истребить всех Галвеев, а они способны догадаться, кто был среди них шпионом. И они умеют мстить.

— Все обманутые способны на это. — Ри лукаво улыбнулся. — В таком случае доброго тебе путешествия, Винна.

Когда девушка повернулась спиной к утесу и заторопилась от Дома Галвеев, Ри Сабир, с картой и ключами в руке, повел своих лейтенантов и войско Семьи на территорию врага.

Девушка была права — первый этаж занимали слуги, и одного только вида мечей было достаточно, чтобы они сдались; мгновенная смерть нескольких, решивших сопротивляться, успокоила колеблющихся. Здесь Ри разделил войско Сабиров на пять отрядов, и они одновременно ринулись вверх по двум главным лестницам и нескольким, отведенным для слуг, сметая тех немногих, что попадались им по дороге.

Собравшееся почти в полном составе Семейство Галвеев ожидало новостей о битве в Халлесе. Застигнутые врасплох, безоружные, они оказали не более сопротивления, чем их слуги, и сдались под обещание сохранить им жизнь. Так легко пал этот Великий Дом.

Ри передал команду над основной частью войск выбранному отцом командиру и отозвал в сторону приятелей.

— Ее здесь нет, придется обыскать весь Дом.

— Можно и подождать, пока она сама придет к нам. — Джейм самым необычным для себя образом заговорил первым.

Ри помотал головой. Он был слишком взволнован, чтобы ждать, и слишком боялся, что дела могут разладиться. Люди его отца не собирались выполнять обязательства, данные ими Семье Галвеев: как только отряды обыщут Дом и удостоверятся, что все пленники собраны в одно место, Галвеи — за исключением нескольких, обладающих полезной информацией, — будут преданы мечу. Люсьен Сабир хотел избежать отважных налетов с целью освобождения узников, которые могли предпринять ветви Семьи Галвеев, укоренившиеся на Имумбарских островах в Гофте, или в далеких колониях на Икта Драклес и Северном Побережье. А таковых, по его мнению, не могло быть, если только пресекутся все ветви Рода Галвеев.

— Нам нужно найти ее прямо сейчас! — выпалил он. — Сейчас. Отчаянно нужно!

— Я везде последую за тобой… — сказал Янф, — но куда ты поведешь нас в этом огромном Доме?

Закрыв глаза, Ри попробовал отыскать эту женщину. Вещи, которых она касалась, на которых оставила свои отпечатки, в этом Доме окружали его повсюду. Манящее слабое сияние разрывало его, тянуло в разные стороны. Кроме того, собственный страх и волнение требовали от него немедленных действий — теперь, когда настало наконец его время, чтобы никакая случайность не отняла навечно эту женщину у него… Страх и волнение туманили разум. Тяжесть его положения углублялась еще и тем, что все чары, собранные и нацеленные на Галвеев, пока не разрядились — они сгущали сам воздух, которым он дышал, обращали в жижу каменный пол под ногами. Он не мог обнаружить ее. Однако в Доме было несколько мест, где присутствие ее казалось особенно сильным, и все они — к счастью — находились в одном направлении.

— Вверх! — скомандовал Ри. — Эта женщина обязательно находится где-то над нами.

И они бросились к ближайшей лестнице.


Во тьме звучал речитатив Волков-Галвеев, готовивших сокрушительный удар по Волкам-Сабирам, чтобы уничтожить их — так как войско Галвеев в Халлесе, вне сомнения, раздавит объединившихся Доктиираков и Сабиров. Барабанщики в четырех углах огромной мастерской чеканили четыре отдельных ритма — они обвивали всех и каждого, вещали вперед и назад, вливали курящиеся подголоски в хор колдунов, сплетавших из слогов и воли погибель и уничтожение своим смертным врагам. Ни один лучик не освещал лишенную окон комнату, но в ней был свет — точнее, неяркое сияние, распространявшееся от намеченных в жертву пленников, которые молили о пощаде из клетки, стоявшей посреди комнаты. А еще здесь непривычно пахло жимолостью, поначалу сладкой и соблазнительной, но будто в кружеве переплетенной с запахами смерти и тления.

Бейрд Галвей, Глава Волков Семьи, покрытый многочисленными Шрамами, запрокинул голову назад и провыл последние слова заклинания, несущего гибель… Сделав это, он немедленно ощутил на себе прикосновение древних разумов; старинные амбиции трепетали за незримыми прутьями. Страх раздирал его нутро, однако в жизни своей он видел и горшее, и погибель врагов звала громче, чем страх за себя. И, укрепленный волей остальных Волков, он завершил заклинание.

Молния располосовала комнату от пола до стен, струясь по потолку, направляясь к обители Сабиров, разыскивая то магическое острие, в которое заговор превратил Сабиров-Волков. Собравшиеся Волки-Галвеи обратили свое внимание на пленников, кои оставались в центре зала, — на них и должна была обрушиться ревхах, отдача отрицательной энергии, порожденная заклинанием. Ту часть ревхах, которую не поглотят жертвы, примут на себя сами Волки. А любые чары, впитанные ими, оставляют на волках Шрамы.

Напряжение в комнате сгущалось, сгущалось и крепло… Бейрд пригибался к полу все ниже и ниже, неосознанно повторяя телом движения колдовских приготовлений, чтобы отразить грядущий удар.

Внезапно молния изменила свой путь и, направляемая Золками, хлынула прямо в жертвы. Свирепая воля колдунов удерживала ее ток на вопящих пленниках — они дергались и корчились под ударом. Но вдруг молния расширилась, вырвалась из границ и охватила самих Волков, корежа их, расплавляя, придавая новую форму — словно она была огнем, а они воском.

Пленники взорвались огненными шарами, разлетаясь в пыль.

Молния усиливалась, и Волки падали на землю — умирая в корчах. Бейрд, до последней секунды сохранявший сознание, понял, что это Волки Сабиров нанесли одновременно удар по Волкам Галвеев. Оставалось лишь уповать на то, что ревхах у Сабиров также окажется не поддающимся контролю; он надеялся, что смерть соберет у них столь же обильный урожай.

Однако последним, что прикоснулось к его умирающим чувствам, была не боль и не страх перед Сабирами. Запах жимолости, ставший болью, душил его, как наброшенное на голову одеяло.

Глава 14


Энергия пела в Белом Зале, сопровождая атакующее заклинание, поражавшее сейчас Волков-Галвеев, и Сабиры готовились принять ответный удар. Возле центрального стола визжала и корчилась Даня Галвей, поглощая почти всю колдовскую отдачу. Черная магия изменяла очертания ее тела; на нем вырастали рога и лапы, к ним добавлялись чешуя, клыки и когти; сбрасывая их, она приобретала всякий раз более жуткий облик, однако Сабиры точно рассчитали ее силу и способность сопротивляться, и она ограждала их от смертоносной энергии ревхах; Волки же перераспределяли между собой легкий избыток энергии таким образом, чтобы ни один из их числа не получил тяжких Шрамов.

И все же Сабиры не смогли учесть в своих тщательных вычислениях одновременный ответный удар Галвеев, и когда колдовские чары его коснулись жертвы, мощь их соединилась с ревхахом и вырвалась из-под контроля самих заклинателей и возможностей жертвы. Даня Галвей зашипела как на огне, и ее окутала черная магия; воздух наполнился дымом и тошнотворным запахом тлена. Она вскричала — столь громко и с таким ужасом, что казалось, горло ее раздирается на части. А потом в Белом Зале ударил гром, и девушка исчезла. Тогда соединенная мощь Галвеев и ревхаха обрушилась на Сабиров — ничем не смягченная, грубая, безразличная.

Быстрее всего отреагировали на случившееся старшие Волки и мерзкая тройка в составе Эндрю, Анвина и Криспина, сумевших отвести от себя это бурлящее пекло и направить его на Волков более молодых и слабых. Так им удалось уцелеть, впрочем, ценой новых Шрамов. Те, кто не был столь быстр и бессовестен, погибли ужасной смертью: они теряли человеческий облик, совершая все новые и новые мутации до тех пор, пока Трансформаций не становилось слишком много и они не обретали смертоносный характер. Погибая, колдуны извивались и корчились, молили о пощаде, но ее не могло быть.

Стены Белого Зала заголосили тысячью воплей на сотне давно умерших языков. Уцелевшие явственно услышали, как открылась дверь, хотя в капище ее не было. Свет померк, хохот мешался с громовыми раскатами, пляской молний, и за одно мгновение запах жимолости сгустился настолько, что сделался удушающим.

Уцелевшие Волки попадали на пол, сокрушенные мощью твари, которая явилась сквозь отверзшуюся дверь из иного мира.


Вот она и дома.

Кейт смотрела на огромный город, раскинувшийся под аэриблем, и прикидывала, успеет ли навестить сестер и братьев до следующего назначения. Она улыбалась в окошко, предвкушая визит: Друза была беременна, а Экхо только что родила. Кейт, которая не смела даже думать о том, чтобы завести собственных детей, нравилось нащупывать шевеление новой жизни в животе старшей сестры, чувствовать прикосновение к своему пальцу крошечной ладошки сына младшей.

Почти дома. Типпа наконец-то перестала выть; в порядке утешения Дугхалл пообещал ей путешествие на острова и все, чего она только пожелает от лучших прях Имумбары. Теперь она дремала; Дугхалл, распростершийся на крытой бархатом скамье, углубился в чтение.

Внизу — далеко справа — уже появился Дом. Его стены цвета слоновой кости окружала изумрудная лужайка — словно кольцо, подчеркивающее красоту самоцвета. Кейт вздохнула. Скорее домой… к сестрам, братьям, бесчисленным кузенам и кузинам; к приправленным смехом трапезам за длинными столами; к долгим разговорам с матерью где-нибудь у фонтана или утром во время прогулки по висячему саду; к вечерним обсуждениям вопросов политики и торговли, внутригородских и внешних, с отцом и дядьями. К любимым книгам в библиотеке, к привычным запахам и ощущениям своей постели, простынь, комнаты.

Предвкушая возвращение, она пыталась понять, будет ли испытывать такую тоску по Дому после каждой поездки, или разлука с Домом станет даваться ей легче.

И вдруг снова заболела голова.

Заморгав, она в недоумении потерла виски. А потом закрыла глаза.

Боль усугубилась.

Дугхалл застонал.

Кейт нахмурилась и села.

— Дядя, моя голова…

Ослепительная вспышка боли застала ее врасплох. Сжимая раскалывающийся череп, она закричала; одна за другой накатывали горячие как огонь волны муки, они затмевали свет в ее глазах и, наконец, швырнули, беспомощную, на пол аэрибля.

Давление удвоилось, удвоилось еще раз, и тьма поглотила ее.

Эйоуюэль потянул за цепочку клапана, перемещавшего балласт к носу аэрибля. Калимекка скользнула вниз. Строгая сетка улиц. Обведенные тенями контуры красных и бурых черепичных крыш контрастировали с буйной тропической растительностью, выпиравшей из каждого клочка заброшенной земли, и ярким потоком людей и животных, заполнявших улицы и переулки. Он уже видел фасад Дома Галвеев, врезанного в недра утеса, окружающие его высокие полупрозрачные стены; Ему нравились царящий в воздухе покой, чувство удаления от городских дел и шумов и еще то, что, являясь частью бурлившего внизу мира, он как бы возвышался над ним.

Внимание его переключилось на мысли о новейшем аэрибле, уже сооружавшемся Галвеями на аэродроме в Гласмаре. О той грузоподъемности и скорости, которой тот, по слухам, мог похвастать. Он уже представил себя капитаном этого воздушного судна, когда стон, толчок и вопль, раздавшиеся друг за другом, прогнали его фантазии. Он схватил кинжал и повернулся, рассчитывая увидеть перед собой невесть как проникших на борт Доктиираков, однако признаков опасности не было заметно. Кейт лежала на полу кабины без движения. Окинув девушку торопливым взглядом, Эйоуюэль заметил, что грудная клетка ее вздымается и опадает. Неестественно побелевшую кожу покрывали бисеринки пота, а под опущенными веками из стороны в сторону метались глаза.

— Что случилось? — спросил он у Дугхалла.

Однако, хотя посланник оставался на своем сиденье и глаза его были открыты, отвечать он и не думал. Напротив, он откинулся на бархатные подушки, столь же бледный, как и Кейт, не видя и не слыша ничего вокруг, и прижимал руки к ушам, словно пытался изгнать из них неприятный звук.

Эйоуюэль посмотрел на Типпу, ответившую ему недоуменным взглядом.

— Что случилось?

— Не знаю, — ответила та.

Девушка только что проснулась. Глаза ее покраснели и опухли от рыданий, и она казалась испуганной. Тем не менее, став на колени возле Кейт, она нащупала жилку на ее виске, затем проверила пульс у Дугхалла. Эйоуюэль всегда считал ее пустоголовой, однако девица, быть может, все-таки унаследовала кроху присущего Семье здравого смысла.

— Я спала и вдруг услышала крик.

Эйоуюэль перевел взгляд на рукоятки управления. Аэрибль продолжал спускаться по намеченной им спирали. Итак, можно на миг отвлечься от управления. Пилот попытался привести в чувство Дугхалла, явно пострадавшего в меньшей степени. Он тряхнул посланника за плечо и тут же отдернул руку: ему вдруг показалось, будто тело Дугхалла излучает слабый зеленый свет. Сияние исчезло мгновенно, так что Эйоуюэль мог бы решить, что оно ему померещилось — однако это было определенно не так.

Во всяком случае, Дугхалл застонал, схватился за голову и открыл глаза.

— Ох эти голоса… — пробормотал он.

А потом глаза его встретились со взглядом Эйоуюэля.

— Кейт?

— Пока не шевелится, — сообщил Эйоуюэль. Дугхалл стал растирать лоб.

— Пусть Типпа пересядет к тебе вперед. И сажай аэрибль побыстрее.

Посланник строго глянул на Типпу.

— Как только сядем, ступай внутрь и отыщи своего кузена Таммесина. Скажи ему, что он нужен мне здесь. И ни слова о том, что случилось. Ни слова. Ни о Кейт, ни о моем обмороке, только скажи Таммесину, что я нуждаюсь в его помощи. Поняла?

Типпа кивнула.

— Тогда ступай. — Он повернулся к Эйоуюэлю: — Долго еще до посадки?

— Нет.

— Хорошо. Сажай аэрибль и поможешь мне с девушкой. Только сперва убедись, что эта дура Типпа не помчалась рассказывать всему Дому, будто с Кейт что-то произошло. Это было… — он нахмурился и понизил голос, — …это было нападение врага. Похоже на работу Сабиров, однако своей подписи они не оставили. Происходит нечто опасное, и пока я не переговорю с параглезом, постарайся молчать обо всем.

Эйоуюэля замутило. Сабиры зацепили Кейт, и, кажется, тяжело. Хотелось бы знать, серьезно ли ее положение. Перебежав в нос гондолы, он занял место за ручками управления, — аэрибль успел чуть отклониться к югу от места назначения. Придется сделать еще один круг и зайти на посадку с севера, что не совсем удобно. Основная часть причальной бригады осталась в Халлесе вместе с солдатами; принимать его будут неопытные сменщики, набранные в основном из домовладельцев; им и в голову не придет посмотреть на север.

В этот день он не собирался извещать о своем прибытии — эвакуацию Галвеев из Халлеса следовало произвести скрытно на обоих концах маршрута. В других обстоятельствах он просто кружил бы наверху, дожидаясь, пока посадочная бригада заметит его и выйдет навстречу. Однако ситуация отнюдь не была нормальной. И он получил строгий приказ как можно скорее опуститься на землю.

Поэтому Эйоуюэль потянул за шнурок клапана и со свистом выпустил из него воздух, давая сигнал тревоги. Этот сигнал услышат и в Доме, и снаружи… конечно же, и у Сабиров — их земли располагались за двумя холмами. И пусть все они катятся к Тонну в пекло — вместе со всеми, кто будет недоволен его действиями.

Когда он привел аэрибль на место посадки, бригада уже ожидала его там. Игнорируя все наставления, Эйоуюэль крайне осторожно повел аппарат вниз, выпустив причальные канаты задолго до того, как их могли подхватить находящиеся внизу люди. Некоторые канаты перепутаются. Однако не все — хватит, чтобы сесть.

— Будь готова спрыгнуть, как только мы сядем, — сказал он Типпе и, к своему удивлению, не услышал в ответ, что она, мол, боится запачкать юбки или ободрать колени. Отчасти для того, чтобы успокоить ее — не выкинула бы какой-нибудь глупости, — а отчасти для собственного успокоения он сказал, не испытывая, впрочем, особой уверенности в благоприятном исходе: — Не сомневаюсь, с Кейт все будет в порядке.

— Хорошо бы, — негромко молвила Типпа. — Кейт рисковала ради меня жизнью; она защитила меня от князей Гиру в День Именования. А дядя сказал мне, что она-то и раскрыла замысел Доктиираков, намеревавшихся убить меня сегодня. Если б не она, я была бы уже опозорена и мертва.

Посадочная бригада неловко ловила канаты, неуклюже работала лебедками, но Эйоуюэль другого и не ожидал. Привернув клапан, питавший двигатели горючим, он позволил им заниматься своим делом — пусть они и плохо справлялись с ним. Он спустился к люку помочь Типпе высадиться на землю: нечего и рассчитывать, что увальни, едва справляющиеся с канатами, умеют помогать членам Семьи спускаться.

Когда наконец аэрибль замер и Эйоуюэль открыл люк, представшее глазам зрелище ошеломило его: на балконе второго этажа, укрытом от воздуха навесом, выстроились лучники Сабиров, потому и не замеченных им с воздуха, и целились они в посадочную бригаду, а еще два стрелка — не в мундирах Сабиров — метили прямо в него и Типпу. Горсточка грубых с виду мечников — эти были в форме, бежали к гондоле аэрибля.

Эйоуюэль не думая крикнул:

— Дугхалл, Сабиры!

Типпа завизжала.

Солдаты Сабиров ухмылялись, стрелки натянули луки.

— На землю, — приказал один мечник. — Оба. Живо. Иначе убьем девчонку.

Эйоуюэль судорожно глотнул. Спустив Типпу на землю, он соскочил сам.

— Кто еще на борту?

— Посол. Дугхалл.

— И все?

— Да, — солгал Эйоуюэль. Мечник повернулся к Типпе.

— Это правда?

Типпа кивнула.

Мечник разглядывал Эйоуюэля — его ливрею, заплетенные в косы черные волосы, украшенную бусинками бороду.

— Ты летаешь на этой штуковине?

Эйоуюэль кивнул.

— Рофетианин?

— Да.

— Это хорошо. Опытный пилот нам пригодится. Ты найдешь себе место среди нас.

Он дал знак двум другим мечникам, шагнувшим к Эйоуюэлю; они ловко избавили пилота от оружия и оттащили его от дороги к люку.

Мечник обернулся к Типпе:

— А ты кто? Несостоявшаяся невеста?

Та кивнула.

— Еще одна поганая галвеевская баба. У нас таких, как ты, уже больше, чем нужно… Но я позабочусь, чтобы мои люди сделали памятным день твоей свадьбы.

Расхохотавшись, он потянул ее за руку, дабы отшвырнуть к оставшимся в стороне Сабирам.

Все произошло так быстро, что Эйоуюэль едва не прозевал событие. Пальцы Сабира обхватили левое предплечье Типпы. И тогда правая рука ее выпорхнула из складок юбки, полоснув кинжалом по горлу солдата, прежде чем тот успел хотя бы загородиться рукой. Кровь пульсирующим потоком хлынула из раны, обагряя лицо девушки, ее руки и платье. И едва успели разжаться пальцы умирающего, как на груди Типпы, словно бы повинуясь волшебству, выросли два цветка — оперения стрел. Она посмотрела на свою грудь — с ужасом, не веря себе. Потом перевела недоуменный взгляд на пилота и приоткрыла рот; он готов был поклясться, что Типпа хотела о чем-то спросить его. Но она враз осела, расставаясь с жизнью, и упала на поверженного мечника.

Тут у выхода появился Дугхалл; взглянув на тело своей племянницы, он тяжело соскочил на землю.

— Постараюсь, чтобы все вы получили по заслугам, — бросил он стрелкам.

Те расхохотались, а один оттянул назад тетиву. Однако кто-то из мечников рявкнул:

— Отставить. Этот нам и нужен, осел.

И лучник ослабил лук.

Да, подумал Эйоуюэль, им нужен Дугхалл. Имумбарские острова были сердцем принадлежащей Галвеям торговли каберрой, и если Сабиры намереваются захватить ее, им нужно будет выведать все, что известно Дугхаллу, а может быть, и вступить с ним в сделку. В конце концов он являлся одним из Имумбарских богов.

Сабиры не дураки: они захотят наложить свою лапу на торговлю пряностью. Итак, хотя бы на время Дугхалл может считать себя в безопасности.

Эйоуюэль старался не смотреть на посла, боясь, что глаза его слишком ясно зададут вопрос, не смевший сойти с губ: что ты сделал с Кейт?

Ответ можно будет получить очень скоро — лязгая металлом, несколько мечников уже лезли наверх обыскивать гондолу. Эйоуюэль замер на месте с кажущимся бесстрастным лицом, надеясь, что Дугхалл успел спрятать ее, мечтая хотя бы мельком глянуть на дипломата и не смея позволить себе этого.


  • Страницы:
    1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9, 10, 11, 12, 13, 14, 15, 16, 17, 18, 19, 20, 21, 22, 23