Круг обреченных

Парень смотрел угрюмо.

— Сколько вы нам заплатите? — тут же спросил он.

— А сколько вы хотите?

— Тысячу долларов.

— Это большие деньги. Для начала я должна убедиться, что информация того стоит.

— Ага. Мы все расскажем, а вы ничего не заплатите.

— А если вы придумали историю, чтобы заработать на дозу? Кто рискует больше? Слушайте, давайте не будем торговаться. Не на рынке. Это вы меня нашли, а не я вас. Сейчас Леля расскажет на диктофон все, что хочет поведать.

— Это зачем?

— Я покажу запись мужу. Это он журналист, а не я. Он может оценить, насколько это… правдоподобно и важно. Я заплачу вам пятьдесят долларов за эту запись. Сейчас же. Больше у меня с собой нет. Но если информация интересная, я вам гарантирую не тысячу, у нас нет таких денег. Пятьсот. И защиту ваших интересов в случае необходимости. Я ведь адвокат. Если вас не устраивает, мы расходимся.

Парочка переглянулась. Желание заработать немедленно читалось в обеих парах глаз.

— Башли вперед, — решительно произнес парень.

«Ладно, пятьдесят долларов — не пятьсот. Даже если клюкву развесистую преподнесут, семейный бюджет потерю выдержит», — подумала Лена и вынула из сумочки доллары.

— Ладно, Лелька, давай, — разрешил «старший по группе».

Лена достала диктофон.

— С чего начинать-то?

— Начните с начала. Как вы исчезли из больницы, Леля? Действительно сбежали?

— Нет. Меня украли…

Слушая сбивчивую речь девушки, Лена старалась сохранять непроницаемое выражение лица. Информация была из ряда вон… Если даже не все, что говорилось, было правдой… Хотя похоже на правду. Откуда этой девчонке знать про дурную болезнь члена областного правительства? И о том, что он гомосексуалист? Как могла она выдумать кожную болезнь вице-премьера правительства?

— Вы не помните фамилию этой женщины?

— Точно не помню. Я уже старалась вспомнить. Но я ведь напугана была очень. Помню, что простая фамилия. Начинается на букву "с". Семина? Нет, это артистка. Самина иди Сагина…

— Смагина?

— Точно! То, что рассказала Лелька дальше, выходило за все мыслимые рамки.

— Повторите еще раз про Иран.

— Ну, этому дядьке предъяву сделали, что он вышел на иранцев сам, без них. Что испытывал на людях препарат какой-то. Представляете?

Лельку начинало колотить то ли от вновь нахлынувшего ужаса, то ли от абстиненции. Саня молча курил одну сигарету за другой.

— Они ждут письма оттуда. Через электронную почту. Получили уже. Это ведь три дня назад все было…

Лена следила за движением пленки и лихорадочно соображала, что предпринять. — Это все, в общем-то, — закончила Лелька.

— Вы весь их разговор слышали, так? А видели кого-нибудь?

— Нет, что вы. Я ж в соседней комнате лежала. Рот заклеили пластырем. И слава богу, а то закричала бы, не выдержала. Если бы они меня увидели, я бы уже… С вами бы сейчас точно не разговаривала. Это мне повезло. Они, видно, неожиданно нагрянули, дядьку этого врасплох застали, и он забыл про меня. Нет, я никого из них не видела. Тех, что везли меня в больничку, тех помню. И санитаров, что из палаты меня увезли, смутно, но помню.

— Почему все-таки похитили именно вас? Лелька отвела глаза:

— Я не знаю. Может, заразить чем-нибудь хотели.

— Вы можете опознать место, где находились? Базу эту?

— Если на машине ехать, могу. Это от… — она назвала курортный городок, — прямо по шоссе. Там указатель «Щучье озеро» и проселочная дорога.

Потом надо еще лесом ехать. А база называется «Лель». Она как раз на берегу озера этого.

Лена остановила запись.

— Вот что. Вы сейчас же езжайте домой. На машине. Где вы живете?

Повисло молчание.

— Ну хорошо. Не хотите назвать адрес, дайте телефон.

— Мы вам сами позвоним, — решительно заявил Саня. — Когда ваш муж придет?

Лена глянула на часы. — Я точно не знаю. Он в разъездах по городу. Попытаюсь его поймать.

Давайте так: вы будете звонить мне каждый час. Начиная… Сколько вам добираться?

— Минут двадцать.

— Через полчаса первый звонок. И ни в коем случае никуда не выходите.

Особенно вы, Леля. Вас наверняка ищут. Муж вернется, мы подумаем, как лучше поступить. Идет?

— А на машину?

Лена вынула из сумочки деньги, сунула Леле еще несколько купюр.

— Езжайте. Я жду звонка. Мы обо всем договорились?

— Ага, — в один голос ответили оба.

Лена сама остановила машину, записала номер «Москвича». Так, на всякий случай. И почти побежала домой.

Никакого мужа ждать она уже не собиралась. Собиралась немедленно связаться с РУБОП. Просто нельзя было спугнуть парочку. Как только они ей позвонят, сотрудники РУБОП определят и номер телефона, и адрес. Лельке придется дать показания официально. Что ж, она, Лена, обещала защиту ее интересов в случае необходимости. Значит, будет защищать. И денег надо будем им дать, конечно. Если она ВИЧ-инфицирована, ей действительно лекарства нужны. Так что, из-за этого ее и похитили? Конечно. Бред какой-то. В голове не укладывается.

Ладно, не до эмоций. Нужно действовать!

Все это продумывала Елена по дороге к дому. Ход ее мыслей был в общем-то правильным.

Она не учла одного — того, что имела дело с наркоманами.

Машина свернула на ближайшем перекрестке, двинулась по широкому проспекту. Вдалеке показалось какое-то большое, кирпичного цвета строение.

— А что это? Вот это здание красное? — вдруг встрепенулась Лелька.

— Рынок. Правобережный, — охотно ответил молодой водитель.

— Саня, — жарко зашептала Лелька в подставленное ухо, — на этом рынке наркота вовсю продается. Помнишь, ты в Николаев уезжал, просил меня выяснить. Я здесь была. Тут чего только нет. Вроде как одной наркотой и торгуют. Запросто.

Никаких наводок не надо. Я купила тогда геры. Так, немножко. Слышь, мимо же едем. Давай заскочим. А то где потом искать будем?

— Тормозни, браток, — тут же среагировал Саня.

Машина остановилась у самого рынка.

— Я за продуктами выскочу. Ты уж подожди. Мы приплатим тебе.

— Лады, — согласился парень.

— А я? — вскинулась Лелька.

— Ты сиди, не высовывайся, поняла? Саня вышел, оглядывая ряды прохаживающихся без дела «лиц кавказской национальности». Саня подошел к одному, пошептался. Видимо, не договорился, пошел дальше. Лельке было не видно, куда именно. Хотелось крикнуть, что искать надо в других рядах, в самом конце рынка — там дешевле. Она даже высунула в открытое окошко льняную голову, надеясь, что Саня обернется. Но он не обернулся.

Зато белоголовая девушка была зафиксирована наблюдательным глазом невзрачного человека с крупным носом. Человечек отогнул лацкан плохонького пиджака и что-то тихо проговорил в него.

Через минуту от стоявшей невдалеке патрульной машины к «Москвичу» подошел милиционер. Он остановился возле водителя.

— Лейтенант… — невнятно назвал свою фамилию страж порядка. — Ваши документы.

Лелька в ужасе отпрянула в глубину салона, но в этот момент задняя дверца распахнулась, двое крепких парней выволокли ее из машины.

— А в чем дело? — ошалело спросил водитель, увидев в зеркале заднего обзора, как его пассажирку усаживают в милицейский «рафик».

— Вали отсюда немедленно, — очень тихо произнес милиционер. — Сейчас стрелять будут.

— Понял, — пролепетал водитель. «Москвич» рванул с места на предельно допустимой скорости, вылетел на дорогу и исчез за поворотом.

…В милицейском «рафике» было полутемно. Лелька не сразу признала одного из «санитаров», похитивших ее из больницы. Парень был в обычной одежде.

— Точно, она, — обрадовался «санитар». — Алексей Васильевич, нашли! — крикнул он в Рацию. — Вперед, ребята!

Саня с порцией зелья подошел к тому месту, где оставил подругу. Ни «Москвича», ни милицейского «рафика» здесь уже не было. Не было естественно, и Лельки.

Машина въехала во двор какой-то заброшенной стройки. Лельку швырнули на бетонную плиту.

— Колись, сука, где была, с кем разговаривала. Все рассказывай.

Через пятнадцать минут Лелька сдала не только адвоката Калинину, но и горячо любимого Санечку. Выбитые зубы остались на бетонной плите бело-кровавыми камушками.

Бесчувственное тело было вновь закинуто в «рафик». «Санитар» включил рацию:

— Алексей Васильевич, есть еще два свидетеля. Перень ее. Александр Самойленко. Адрес: Литовский проспект… дом… квартира… И еще она рассказала бабе какой-то. Адвокатше; Заработать решила, падла. Они в больнице познакомились. В одной палате лежали. Точно, лежала с ней рядом баба молодая.

Жаль, лица не помню! Та на пленку записала, сука. На диктофон. Да с полчаса тому назад. Адреса не знает. Диктую номер… Зовут Елена. Фамилию не помнит.

Это все. Что дальше делать?.

— Девку везите на базу, — откликнулся Зверев, — не пропадать же добру.

Остальным я сам займусь.

Еще через пятнадцать минут квартира дома на диговском была вскрыта.

Саню ждала засада. Тем временем Звереву доложили, что названный Лелькой телефончик записан на фамилию Галкина Виктора Сергеевича. Проживающего с матерью и женой по адресу… Жена — Калинина Елена Андреевна. Адвокат.

— Ох, чудны дела твои. Господи, — удивился Зверев.

Это все та же мартышка, что ввязалась в дело Чернова. Жаль, не добили ее тогда в аварии. Что ж, эта гражданка известна нам в лицо. Теперь добьем.

— Машину мне, — через селектор скомандовал полковник и покинул служебный кабинет.

Глава 36

ЧЕКИСТЫ И САДИСТЫ

Едва войдя в квартиру, Лена бросилась искать по справочнику необходимые телефоны.

— Але? Это Управление по борьбе с организованной преступностью?

— Да, — откликнулсяспокойныймужскойголос.

— Я располагаю очень важной информацией.. Елена коротко пересказала рассказ Лельки.

— Вы можете чем-нибудь подтвердить эту информацию? — невозмутимо спросил голос.

— Да. У меня есть фонограмма показаний девушки. Кроме того, она будет звонить мне минут через десять. Можно определить номер телефона. Я не смогла ее уговорить сообщить свои координаты мне, но вы-то все это можете установить.

Девушка помнит дорогу на базу.

— А вы не могли бы приехать к нам с этой пленкой?

— Но я жду звонка. Если я не отвечу, девушка может испугаться и что-нибудь выкинуть. И она, и ее молодой человек — они перепуганы до крайней степени.

— Назовите себя. Ваш адрес и телефон. Так… Когда поступит звонок, после завершения разговора трубку на рычаг не кладите. Позвоните нам другого телефона. От соседей, скажем. Сможете?

— Да. — Лена вспомнила про сотовый.

— Информация, надо сказать, абсолютно не правдоподобная. Может быть, вас разыграли? С каким диагнозом эта девушка находилась в больнице? В какой и когда? Ее фамилия?

— Больница на Комендантском проспекте. Травматологическое отделение.

Пятая палата. Это было… — Лена назвала дату. — Ее похитили в тот же вечер.

Это ведь можно проверить. Фамилию я не помню, к сожалению. А зовут ее Ольгой.

— С каким диагнозом она поступила?

— Абсцесс руки.

— Наркоманка? — тут же спросил голос.

— Да.

— Вот видите. Может быть, ей просто потребовались деньги. Она не просила у вас денег за эту информацию?

— Просила. Но… Я вас уверяю, что это серьезно. Она упоминала конкретные фамилии, понимаете? Говорила, чем больны эти люди. Ну как она могла придумать?

— Придумать можно все что угодно. Тем более когда нужно снять ломку. Да они на убийства идут, не только на ложь, — устало вздохнул мужчина. — Ну хорошо, мы будем проверять. До свидания.

«Не поверили, черт возьми! — разозлилась Лена. — А сама бы ты поверила?»

Вряд ли, вынуждена была признать она.

Телефон вдруг взорвался звонком.

— Але?

— Лена? Это Саня, друг Лели. Я вам звоню, звоню, у вас все занято! — закричали в трубку.

— Что? Что случилось?

— Лелька исчезла.

— Как? Когда? — Лена грохнулась на стул.

— Точно не знаю. Я вышел на рынок на минуту буквально. Попросил водилу подождать. Он согласился. Меня ведь никто не знает, чего мне? Я и вышел.

— Зачем, черт возьми?

— Ну надо было… А Лелька осталась в машине. Возвращаюсь минут через пятнадцать, ни машины, ни Лельки! Что мне делать? — кричал парень.

— Вы откуда звоните?

— Из автомата. Недалеко от рынка. — Какого рынка? — Правобережного. Все ясно. Там же наркотиками торгуют! Идиоты! И она сама идиотка — зачем, зачем дала им деньги? А не дала бы — не рассказали бы ничего. Так.

Спокойно. Машину взяли абсолютно случайную. Впрочем, номер она записала. Ясно одно, Лельку пасли. То ли у рынка, то ли водитель этот. Значит, что? Значит, она в тех же самых руках. Сбежала три дня тому назад. Где была, с кем общалась?

Они будут допрашивать ее на предмет утечки информации. То есть фактически пытать, похолодела Елена, представив избитую Лельку. И выбьют все, что она знает. А что она знает? Ее, Еленин, телефон. А установить по телефону адрес не должно представлять трудностей для тех, кто ворочает такими делами…

Все это пронеслось в голове Елены молниеносно.

— Вот что. Вы немедленно возвращаетесь в тот сквер, где мы встречались.

И поедете со мной.

— Куда?

— Никаких вопросов! — рявкнула Елена. — Куда надо. Если хотите свою подругу живой увидеть. Ясно? Через двадцать минут жду. Домой ни в коем случае не возвращаться, понятно?

— Ага, — послушно ответил Саня. Лена снова набрала РУБОП.

— Але, вы слушаете? Это опять я. Пока мы разговаривали с вами, девушку похитили. Я посадила их в машину марки «Москвич», номер… Только что позвонил ее друг, сообщил, что, пока он делал покупки на рынке, машина исчезла.

— Но, может быть, девушка просто решила сменить партнера? И укатила с другим. Вы не знаете наркоманов…

— Черт побери, почему вы не верите? Вы обязаны проверять такую информацию!

— Что вы кричите? Мы проверим, — миролюбиво откликнулся голос.

— Я сейчас же выезжаю к вам. Прошу выписать мне пропуск. Калинина.

— Калинина, — успокаивающе произнес мужчина.

Лена прямо-таки увидела, как он крутит пальцем у виска. Придурок!

Впрочем, времени на эмоции не оставалось. Она набрала номер редакции, следя за движением минутной стрелки на руке и молясь, чтобы вечно занятый редакционный телефон был свободен. К счастью, трубку тотчас сняли.

— Скажите, Галкин вернулся? Это его жена.

— Нет. У него сегодня много мероприятий. Он должен привезти в редакцию материалы к шести часам вечера.

— Я вас очень прошу, свяжитесь с ним. Передайте, чтобы он не возвращался домой. Пусть сидит в редакции и ждет моего звонка. Это очень важно, слышите? С кем я говорю?

— С Мариной. Редактором.

— Марина, это очень важно! Чтобы не возвращался!

— Хорошо, хорошо, — недоуменно ответила Марина.

Лена бросила было кассету в сумочку и остановилась. Мало ли что…

После исчезновения Лельки прошло уже полчаса, если Саша ничего не напутал со временем. Теперь пленка остается единственной уликой. А если ее саму уже пасут, как Лельку?

Нет. Пленку нужно спрятать и мчаться в РУБОП. Там она все объяснит подробно, про все расскажет, включая звонок Огибина. Она их убедит. Потом можно вернуться в дом вместе с сотрудниками РУБОП. Куда только спрятать?

Лена впихнула кассету в семейный тайничок, где хранились деньги. Вот!

И выскочила из квартиры. До встречи с Сашей оставалось семь минут. Надо торопиться. А если он не придет? Черт их знает, наркоманов этих, что в их идиотских мозгах творится. В любом случае в квартиру возвращаться нельзя. Беру тачку — и на Литейный.

Отчаянно махая рукой, Лена мысленно уговаривала проносившиеся мимо автомобили остановиться.

Действительно, рядом затормозила машина. Белый милицейский «мерседес».

— Куда спешим? — поинтересовался осанистый полуседой мужчина, сидевший рядом с водителем.

Да это Зверев, узнала Елена.

Из автомобиля уже выскочили двое милиционеров.

— Ваши документы!

— Но ваш начальник меня опознал, насколько я понимаю.

Лена оглядывалась. Мимо проходили люди. Она открыла сумочку.

— Пройдемте!

Двое дюжих молодцов затаскивали ее в машину.

— Но у меня есть документы! Какое вы имеете право? Граждане! Я вас прошу, позвоните в РУБОП. Это произвол! — кричала Елена.

Граждане вскидывали глаза и торопливо отворачивались.

Едва Калинина оказалась в душном чреве автомобиля, сидевший рядом мужчина всадил в ее плечо шприц, наполненный прозрачной жидкостью.

Елена очнулась сидящей в низком глубоком кресле. Огляделась. Небольшая комната напоминала офис средней руки фирмы. Напротив, в таком же кресле, сидел полковник Зверев. У двери комнаты стояли двое молодцов. Лена посмотрела в окно.

Она находилась за городом. В каком-то санатории, что ли? Над бетонной оградой виднелась голубая гладь озера с соснами на противоположном берегу.

За стеной послышалось тихое, безнадежно-тоскливое поскуливание. Словно плакал брошенныи щенок. Дверь в соседнюю комнату была чуть приоткрыта. Звук доносился оттуда.

— Ну что, очнулась? — с благодушной улыбкой спросил полковник. — Граждане, это произвол, ха-ха-ха, — заливался Зверев. — Уморили вы , меня, старика. Куда же вы так спешили, Елена Андреевна?

— По какому праву меня задержали? Что вы себе позволяете? Я требую, чтобы меня…

— Требую… — снова рассмеялся Зверев. — Дня три тому назад один истеричный ученый выкрикивал мне в лицо такие же гневные слова. А потом плакал, стоя на коленях. Не уподобляйтесь истеричным мужчинам, Елена Андреевна. Обыщите ее еще раз! — приказал он.

Охранники бесцеремонно обшарили ее тело, вытряхнули содержимое сумочки.

— Скоты! — визжала Лена, вырываясь. Ее ударили в лицо, но, как ни странно, никакой боли она не почувствовала. Только резко встряхнуло голову.

— Пленки нет, — доложил один.

«Вот оно что… ВОТ ОНО ЧТО! Вот куда меня привезли! На ту самую базу».

Елена впилась взглядом в лицо Зверева.

— Что, деточка? Что глазки-то расширились? Поняла, куда попала, умница?

Где пленка?

Так он из этой компании, осознала Елена. Не успела в РУБОП! Вот и все.

Конец. Так. Спокойно, Калинина. Соображай.

— Какая пленка? — удивилась Лена.

— Которую ты записала, паскуда. Которую наговорила тебе соседка твоя по палате. Которая сама, блондиночка эта, лежит в данный момент без сознания. Ну?

Где пленка?

— Не было никакой пленки, — не отводя глаз от лица Зверева, спокойно произнесла Елена.

— Ну что, утюг тебе на живот ставить или как?

— Прямо здесь? Вы так замечательно оснащены? — чувствуя, что сердце провалилось от ужаса в неведомые глубины, как можно спокойнее поинтересовалась Калинина.

— Мы оснащены замечательно, ты это верно подметила. Слушай, деточка. Мы сейчас выйдем в наш тихий тюремный дворик и подвесим тебя на проволоке…

— Зачем? Вам нравится мучить людей? Вы садист?

— Я чекист, — почему-то ответил Зверев.

— И что? Я не понимаю, чего вы от меня добиваетесь, Алексей…

Васильевич, так, кажется?

Елена собрала в кулак всю свою волю и продолжила:

— Вы, конечно, можете подвесить меня как угодно. Если это главная цель вашей жизни — я ничего противопоставить не могу. Могу только пожелать себе скорой смерти. Но ведь вам что-то нужно, не так ли? О какой записи идет речь?

Да, Леля позвонила мне, мы лежали в одной палате, она знала мой телефон. И вот она звонит и просит денег. Но у меня есть принцип: не подавать милостыню молодым людям, имеющим руки и ноги. И мозги. Я отказала. Она умоляла, говорила, что деньги нужны на лекарства. И что она готова предоставить в обмен очень важную информацию. Тут я вспомнила, что она ВИЧ-инфицирована. Разговоры об этом шли на следующее утро после ее исчезновения. Что ж, больному человеку нужна помощь. Но мне не хотелось, чтобы вымогательство стало нормой. Ведь она могла бы звонить и впредь. И опять просить денег. Поэтому я и разыграла спектакль с записью на диктофон. То есть она как бы продает мне информацию. А я как бы покупаю. Но никакой пленки в диктофоне не было. И кто же будет воспринимать всерьез россказни наркоманки? Вы бы слышали, какой бред она несла! Я отдала ей деньги, и мы расстались.

— Люблю адвокатов, — откликнулся Зверев. — Так все стройно, логично, убедительно. Тем более когда защищаешь свою жизнь. А жить-то хочется, Елена Андреевна?

— Хочется. — Лена простодушно глянула в глаза полковника. — Но я говорю вам правду. Пленки нет.

— А куда же ты бежала сломи голову, родимая?

— Во-первых, я никуда не бежала. Я стояла и ловила машину. Мне нужно было ехать к клиенту я опаздывала. Повторяю одно: если бы я поверила Леле, то бежала бы известно куда. И пленка была бы со мной. Но я изначально ей не верила. Она еще в больнице плела мне столько баек, что верить ей мог лишь умалишенный.

Зверев спокойно набрал номер телефона:

— Степаныч, ты где? Квартиру прошмонали? Так чего же вы!!! Какого х..!

Он швырнул трубку на рычаг.

— Что ж, голубушка, дело терпит. Давай пока поболтаем. Поговорим о делах наших скорбных, как сказано в одном кино.

— Алексей Васильевич, это вы устроили мне автомобильную катастрофу? — спросила вдруг Елена.

— Я, — добродушно рассмеялся Зверев. — Ты часто стала возникать на моем пути, Калинина. Зря. Зачем было лезть в дело Чернова? — Так вот оно что! Значит, все, что рассказывал Чернов, было правдой!

Этот Миша — не то спецназовец, не то омоновец, — он не из ваших, случаем?

— Из наших, деточка. Был из наших. Какой он спецназовец? Только в определенном смысле. Охранял данный объект, придурок.

— Значит, людей в детском саду действительно он заразил? И детей и взрослых?

— Что ж поделаешь? Всякое бывает. Помешала Мишане соседка, а пострадали другие. Правда, он тоже пострадал. И отстрадал, — с ухмылкой добавил Зверев, глянув на охранников. — А что? Твой-то сыночек тоже заболел, что ли?

— Когда я отсюда выйду, я добьюсь того, чтобы вы за все ответили, — процедила Елена.

— Уморила! Когда она отсюда выйдет! Никогда ты отсюда не выйдешь, дура! Теперь ты влезла совсем уж не в свое дело. Ты все время заползаешь букашкой в отлично отлаженный механизм. И норовишь вывести его из строя. Да…

Ломать — не строить. Так что сама виновата. А могла бы жить и жить.

Лена смотрела в окно. Зазвонил телефон. Зверев включил громкую связь.

— Алексей Васильевич! В квартире кассеты нет. Все перепахали.

Лена поймала краем глаза взгляд Зверева. И продолжала смотреть в окно.

— Что ж, на нет и суда нет. Вы вот что, голуби. Вы затихаритесь там в парадном. Постерегите мужа Елены нашей. Пусть в квартирку войдет, не мешайте.

Пусть оглядится. А если выйдет, обшмонайте его. Ну и так далее. По обстановке.

Ясно?

— Ясно. Конец связи.

— Чайку-то не хочешь, Калинина? — мирно спросил Зверев.

— Нет.

— Ну, на нет и суда нет, — повторился полковник.

…А Саня ждал Елену около часа, бродя по аллеям парка. Позвонил из автомата домой. Никто не ответил.

— Да она нас бросила. На хрен мы ей сдались? — пробормотал он, попутно обнаружив какой-то подъезд с незапертым подвалом. Достал из кармана шприц и ампулу, спустил брюки. — Плевать на все. На всю эту жизнь гребаную… — бормотал он, пытаясь попасть в вену. Вводить наркотик самому было очень неудобно. Вот Лелька делала это в один момент. Саня матерился.

Через час, в состоянии абсолютного наркотического опьянения, он доплелся до квартиры на Литовском.

Глава 37

ОБЕДЕННЫЙ ПЕРЕРЫВ

В четвертом часу пополудни Виктор Галкин проезжал на редакторским джипе мимо собственного дома. Сорвалось интервью с очередным депутатом — у депутата возникли неотложные дела. А следующее мероприятие — пресс-конференция весьма известной и не любимой горожанами дамы, супруги очередного политического изгнанника, — должно было состояться в шестнадцать тридцать. После чего следовало привезти в редакцию материалы для завтрашнего номера и обрести свободу на целый месяц. Все, господа! Имеет бедный папарацци право на отдых?

Имеет.

— Тормозни, Андрюша. Раз уж мы оказались рядом и поскольку «окно» образовалось, давай ко мне заскочим, пообедаем?

— Не, Виктор Сергеевич, я днем не обедаю. А то в сон потом тянет. Я уж лучше по магазинам пока проедусь. Ритка целый список дала. Я ведь тоже последний день.

— О! Тогда купи и мне продуктов. Наше Простоквашино супермаркетами не располагает.

Витя достал свой список и сунул его под щиток вместе с деньгами.

— Встречаемся в шестнадцать ноль-ноль. Ты уж к подъезду моему подрули, чтобы я продукты закинул, ладно? Вон под эту арку вдоль дома. Пятый подъезд.

Могу я хоть раз в жизни использовать служебное положение в личных целях?

— 0'кей, — откликнулся Андрей. — Да, может, я вам и занесу? Какой этаж?

— Этаж четвертый. Но занесу я сам. Старик я, что ли?

Галкин пересек двор, зашел в подъезд. Лифт не работал. Все мальчишки, хулиганье! Пришлось подниматься через второй подъезд, снабженный лестницей.

Где-то вверху слышалась тихая речь.

— Пацанье, это вы замыкание устроили? — крикнул ввысь Галкин.

Голоса смолкли. Хорошо еще, что этаж у них четвертый, а не тринадцатый, скажем.

Открыв двери квартиры, Галкин обомлел. Полнейший кавардак.

— Алена?

Тишина. Странно. Дверь закрыта на один замок. Значит, кто-то должен быть дома. Витя похолодел, кинулся в комнату. Жены не было. раскиданные по полу вещи, вытряхнутые ящики стола свидетельствовали о том, что в доме побывали воры. Витя кинулся во вторую комнату — Елены не было и там. И вообще нигде.

Слава богу, мысленно перекрестился Галкин. Значит, нагрянули без нее. Была бы дома, черт знает что могли бы сделать. Но… Почему квартира закрыта на ключ?

Витя кинулся к входной двери. Никаких следов взлома. И ключ вошел в замок свободно, как обычно. Витя повернул ручку дверного замка таким образом, что открыть квартиру снаружи при помощи ключа было невозможно. Так, на всякий случай. И принялся за более тщательный осмотр.

Да что украли-то? Еленина дубленка, Кирюшина шуба, его собственная меховая куртка — все это валялось на полу. Стояли на местах оба телевизора, видак и магнитофон. Золота в доме не было вообще. И Елена и Кирюша обручальные кольца не снимали. А других драгоценностей у них не было. Деньги, что ли, искали? Витя подошел к раскладывающемуся дивану, служившему им брачным ложем, нагнулся. Сложенная «валетом» пара тапочек лежала, как обычно, на месте. Один был плотно всунут в другой. Именно в тапочках хранился у них семейный бюджет.

Такой способ придумала Елена.

— Деньги чаще всего прячут в бельевом Шкафу, потом на кухне — среди всяких там круп или под скатертями. Еще в холодильнике. Домушники все эти места знают наперечет. Поверь бывшему прокурору. А вот пара забытых под диваном тапочек никакого внимания не привлекает. Раз уж дома нас целыми днями не бывает, а лето — самая благодатная пора для воров — это единственный способ обезопасить скромную наличность.

Этот разговор, кстати, состоялся после отъезда Кирюши с Костиком в деревню. С тех пор потертая пара Витюшиных тапочек и служит домашней сберкассой. А вот и спутниковый телефон в самом углу, возле спинки дивана.

Видимо, завалился туда утром, когда Витя поднимал спинку, делал из кровати диван. Правильно, вечером «труба» лежала на расположенном рядом столике. Потом, уже почти ночью, снова звонил главный редактор. Потом Витя отвлекся на жену…

* * *

Короче, утром «трубу» он найти не смог. А теперь — вот она. Хорошо, что Алена не видела а то убила бы за столь безалаберное обращение подарком.

Витя поднял тапочки-тайник, разъединил половинки. Над стопкой дензнаков лежала аудио-кассета. А ведь еще утром ее не было, это точно. Ведь он сегодня утром самолично залезал сюда, чтобы взять деньги для предотпускных покупок. Что это все вообще значит?

Первым делом он кинулся к телефону, отмечая попутно, что разгром учинен и на кухне. Снятая трубка ответила ледяным молчанием. Витя подергал провод — тишина. Так. Вот это уж совсем интересно. Утром телефон работал. Где Елена? Что вообще происходит? Он вставил касcету в магнитофон, нажал кнопку.

— Начните сначала. Как вы исчезли из больницы, Леля? Действительно сбежали?

— Нет. Меня украли….

Витя закурил, внимательно слушая запись. В это время в квартиру попытались проникнуть. Дверь тихонько дергали, но черный кругляш замка не поддавался. Виктор, поглощенный про-злушиванием кассеты, этих манипуляций не видел. Довольно быстро, впрочем, попытки прекратились.

— …А база называется «Лель». Она как раз на берегу озера этого.

Запись остановилась. Ничего себе! Подтвердились его предположения…

Значит, все так и есть. Только еще хуже. Так. Где Елена? Судя по посторонним шумам, запись сделана на улице. Слышен лязг трамваев, сигналы машин. То есть Алена встретилась с девушкой вне дома. Саня вспомнил рассказ жены об исчезнувшей из больницы соседке. Стало быть, это она и есть. Наркоманка.

Кажется, ВИЧ-инфицирована. Об этом, по словам Алены, тоже болтали в больнице.

То есть… что? То есть девчонку похитили из-за болезни. Что ж, это логично, если верить услышанному на пленке. Да где же, черт возьми, Елена? Виктор достал сотовый, набрал номер редакции.

— Это Галкин.

— Ой, Вить, а, мы тебя вызваниваем по всем точкам. Ты где?

— Домой заскочил. Мне жена не звонила?

— Как раз звонила. Она у тебя нервная такая… Кричала, чтобы ты ни в коем случае не возвращался домой. У нее что, любовник есть? И ты их застукал, а, Витюша?

— Когда это было? — рявкнул Галкин.

— Да… примерно час тому назад. Чуть больше. Что-нибудь случилось, Витя? — испугалась редактор Марина.

— Случилось. Только я пока не понимаю, что именно. Слушай, я на пресс-конференцию не поеду. За мной Андрюша заскочит, и я рвану на Литейный.