На двух планетах

      Узнав от Грунте о происшедших без него в Европе событиях, Торм на следующий же день поехал в Берлин. Тоски гнала его к Исме. Ему хотелось вместе с нею ждать решения своей участи. Его сомнения рассеялись, к нему вернулась уверенность. Ведь если она его не любит больше, почему она открыто не остановит свой выбор на могущественном друге? Зачем ей скрываться, раз его, ее мужа, все считают погибшим? Но она этого не делает.
      Как встретит его Исма? Он не мог себе этого представить, - всю дорогу он не был в состоянии нарисовать себе картину встречи.
      Он оставил свой багаж на хранение на вокзале и, несмотря на то, что шел небольшой дождь, отправился пешком. Чем ближе он подходил к дому Исмы, тем неспокойнее билось его сердце. Он уже достиг Врангельштрассе и смотрел номера домов. Вот и дом Исмы. Он остановился. Так возвращался он к ней, он, человек, открывший северный полюс! Тайно, как беглец, боящийся дневного света, не решающийся переступить порог дома! Разве это его дом, его жена? Нет, нет, прочь сомнения...
      Дверь вдруг открылась. Превратник видел, что он долго стоит, и вышел навстречу.
      - Что вам угодно? - спросил он подозрительно.
      - Здесь живет госпожа Тори?
      - Здесь, в заднем флигеле, на четвертом этаже.
      - Вы не знаете, она сейчас дома?
      Как же, дома, у нее кто-то есть.
      Торм медлил.
      - Я сейчас вернусь, - сказал он.
      Дверь захлопнулась. Торм медленно пошел по улице. Кто бы мог у нее быть? Конечно, их встреча должна произойти без посторонних. Но чего ему боятся?
      Он шагал взад и вперед, и снова, и снова, ломал голову над тем, кто бы мог сейчас находиться у Исмы.
      Дверь снова отворилась, и вышел Элль. Так это он, он был у нее, он, заманивший его на полюс, он...
      Элль спокойно шел, не замечая Торма. Вблизи стоял блестящий экипаж. Он сел в него и поехал.
      Торм решительно повернулся и под дождем направился к вокзалу. Ночной поезд доставил его во Фридау.
      Он сказал Грунте, что передумал и хочет подождать, пока выяснятся окончательно намерения марсиан и не вернется из Тибета посланный туда воздушный корабль. До этого времени он решил продолжать скрываться. Грунте предложил ему пользоваться попрежнему спокойным убежищем обсерватории.
      Вскоре Грунте посвятил Торма в свои уже давно подготовлявшиеся замыслы. Это были намерения организовать "Лигу Человечества", долженствующую объединить все культурные нации в лице их духовных вождей. Торм встретил эту идею горячим сочувствием, и они вместе составили воззвание с лозунгом: "Марсианская культура без марсиан!"
      Этим они коснулись струны, тотчас отозвавшейся в душе народов. Миллионы и миллионы голов и сердец жили теми же мыслями и теми же чувствами, - нужно было только их оживить. Слово было найдено и произнесено! Не сентиментальное братство народов, а объединение всего человечества, основывающееся на разумной идее! В образовавшиеся центры потекли бесчисленные выражения сочувствия и обещания поддержки. Огромной важностью этой культурной задачи объединялись все политические и экономические партии. Выло ясно, что "Лига Человечества" скоро станет мощною силою, с которою нельзя будет не считаться.
      Однажды под вечер, когда совсем уже стемнело, Торм и Грунте сидели за ужином. Вошел служитель и доложил, что две дамы спрашивают доктора Грунте. Ассистента в этот вечер не было, и Грунте было очень неприятно, что его лишат возможности сделать наблюдения, да еще дамы. Он велел сказать, что не может сегодня разрешать осмотр обсерватории. Служитель ушел, но сейчас же вернулся в величайшем волнении:
      - Что там? - спросил Грунте.
      - Эти дамы с Марса, - ответил слуга, протягивая узкую визитную карточку.
      Выражение лица Грунте сразу изменилось.
      - Проси их в библиотеку и скажи, что сейчас приду.
      - Это Ла и Зэ, - сказал он, обращаясь к Торму, - те две марсианки, которые так много заботились о нас с Зальтнером. Я им очень многим обязан. Я должен их принять. Вы пойдете со мною?
      - Это мне будет интересно. Эта Ла была в очень хороших отношениях с моей женой, когда та была на Марсе. Но ведь она также приятельница Элля. Неизвестно еще, что значит их приход. Узнайте сперва, что они хотят.
      Торм посмотрел в окно.
      - Прояснилось, - продолжал он. - Знаете, что я сделаю. Я буду заниматься наблюдениями. Дамы меня не знают, а там в темноте они меня вообще не разглядят... Ну, идите же!
      Грунте вошел в библиотеку с самым любезным выражением лица и приветствовал Ла и Зэ по-марсиански. Завязался оживленный разговор. Грунте хотел подробно рассказать о своих научных изысканиях, которые он предпринял с помощью материалов, присланных Ла с Марса, но Ла сразу же спросила его о Зальтнере.
      - Я скажу вам, что мы знаем, - сказала Ла, - ему угрожает опасность, на-днях его начнут разыскивать воздушные корабли. А я уверена в его невиновности.
      Грунте стал серьезным. Он видел по выражению лица Ла, как сердечно и тепло относится она к его другу.
      - Другу Зальтнера радостно это слышать от вас, - сказал он. - Я знаю, что Элль охотно помог бы ему, но он связан своим служебным долгом. Но как можно нам предотвратить опасность? Уже завтра может случиться несчастье.
      - Завтра! - испуганно перебила его Ла. - Почему завтра? Что вы знаете?
      - Я получил телеграмму от одного из его друзей. На его розыски уже посланы два воздушных корабля. Розыски должны были начаться сегодня. Но погода помешала им: горы покрыты облаками. Завтра же, по всем имеющимся данным, должна быть ясная погода.
      - Можете вы сказать, где находится Зальтнер?
      - Точно не могу. Мы знаем только, что это в горах к югу от долины Этч, выше Боцена, недалеко от Нонсберга. Вы можете посмотреть по специальной карте.
      Он начал объяснять Ла карту.
      - Можете вы мне одолжить эту карту?
      - Охотно, но на что она вам?
      - Я вам уже говорила, что мы с Зэ путешествуем по Европе. Может быть, мы решим посмотреть эти области. Кстати, я позволила себе распорядиться, чтобы корабль прибыл за нами сюда. Он скоро должен быть. Госпожа Торм сказала нам, что вы сами спускались здесь в саду, так я думала...
      Ла говорила спокойно. Ее глаза встретились со взглядом Грунте. Тогда Грунте молча сложил карту и передал ее Ла.
      - Не хотите ли рекомендацию к знатоку тамошней страны? Вас, как Нумэ, могут не очень радушно встретить.
      - Мы ведь будем только парить в воздухе. Нам достаточно карты.
      Она поднялась.
      - Не хотите ли познакомиться с обсерваторией? С платформы вам будет хорошо видно прибытие вашего корабля.
      Они прошли несколько комнат и поднялись под купол. Грунте давал объяснения.
      У направленного к звездному небу рефрактора стоял Торм, занятый своей работой. Он бегло поклонился. Зэ пристально смотрела на него.
      - А вы ничего не знаете о слухах, - вдруг обратилась она громко к Грунте, - будто бы Торм вернулся, но где-то скрывается?
      При этих словах Торм низко нагнулся над инструментом, но Зэ ясно видела, как, его рука у винта дрожала.
      - Какие слухи? - спросил Грунте, но в это самое время все осветилось ярким светом.
      - Это мой корабль! - воскликнула Ла. Он освещает местность, чтобы спуститься.
      Зэ устремила свой взгляд на Торма, который быстро удалился.
      - А моему ассистенту он испортил съемку, - добавил Грунте.
      Обе дамы спустились вместе с Грунте. Яхта уже находилась на площадке. По небу, сияя ярче других звезд, совершал свой путь красноватый Марс.
      XLIV
      СПАСЕНИЕ
      Верный Палаоро поднялся ночью в горы, чтобы сообщить Зальтнеру о прибытии двух воздушных кораблей. Они обследовали каждую гору и долину, не минуя ни одного дома, ни одной хижины.
      На утро Зальтнер с проводником отправился на поиски возможно более скрытого убежища в лесу. В этот день не могло быть и речи об опасности быть найденными: густой туман покрывал горы. Хижины угольщиков и дровосеков были до крайности примитивны. Наконец, им удалось найти строение, которое кое как можно было бы приспособить для жилья. Они вернулись в домик госпожи Зальтнер, чтобы на следующий день перенести ее во вновь найденное место. Это было, конечно, сопряжено с опасностью, так как раньше, чем достигнуть леса, нужно было пересечь большое безлесное плато.
      Перед восходом солнца Зальтнер вышел из дому. Небо было уже озарено розовым блеском. Море белого тумана покрывало всю местность, и только вершины гор высились, как острова.
      Зальтнер посмотрел вниз, где лежал окутанный туманом Боцен. Вдруг он заметил две темных поднимающихся точки; он направил на них свои бинокль: без сомнения, это были воздушные корабли. Он поспешил обратно.
      - Мы должны немедленно двигаться, - сказал он Палаоро. - Они ищут нас, а скоро будет совсем светло. Но они летят к юго-востоку, и у нас будет достаточно времени.
      Шествие двинулось в путь. Зальтнер и Палаоро несли кресло госпожи Зальтнер. Катрина шла сзади, неся багаж. Они вскоре достигли плато. Итти с ношей можно было только очень медленно. Когда они поднялись на одну из вершин, откуда можно было видеть окрестность, Палаоро остановился.
      - Они близко! - воскликнул он.
      Он заметил черную точку, приближающуюся с юга. Зальтнер посмотрел в бинокль и подтвердил, что это -воздушный корабль.
      - Они приближаются, - сказал Зальтнер, - но они разлучились. Это только один корабль.
      - Они хотят появиться с разных сторон. Мы должны стать так, чтобы нас заслоняла гора.
      Они пошли вправо. Уже несколько сот шагов отделяло их от леса, когда с севера появилась вторая точка.
      - Это другой корабль! - крикнул Палаоро.
      Они ускорили шаг и вступили под прикрытие высоких деревьев.
      - Мне непонятно, почему этот корабль выбрал такой странный путь, что появляется с северной стороны.
      - Он мог нас уже заметить, - сказал Палаоро.
      - Мы должны спрятаться в ложбину, туда они за нами не полезут.
      Зальтнер пошел первым, чтобы отыскать удобный спуск. Вскоре он вернулся и при помощи Палаоро спустил госпожу Зальтнер в расселину, глубиною не меньше, чем в тридцать метров.
      - Здесь вы можете быть спокойны, - сказал Палаоро госпоже Зальтнер. Сюда господа Нумэ не доберутся!
      Он сделал знак Зальтнеру, и оба они снова поднялись на гору. Появившийся с северной стороны большой корабль парил уже над ними. С другой стороны приближался маленький правительственный корабль, в котором Зальтнер узнал яхту венского помощника культора. Корабль помощника культора делал знаки другому, но тот, очевидно, не понимал их. Маленький корабль опустился на Землю, и вылезшая из него фигура углубилась в лес. Зальтнер и Палаоро двинулись к тому месту, где начиналась ложбина. Когда они подходили к небольшой лужайке, Палаоро, шедший впереди, вдруг устремился назад, прячась за нагромождения скал и делая знаки Зальтнеру.
      - Что там такое? - тихо спросил Зальтнер.
      - Большой корабль спустился на лужайку, - шепнул Палаоро.
      - Мы пропали! Нас окружили с двух сторон.
      Пробраться к тому месту, где находились женщины, было уже невозможно.
      - Видел ли ты людей около карабля? - спросил Зальтнер.
      - Я не успел разглядеть. Они, очевидно, заметили сверху, что здесь единственная тропинка и потому спустились тут.
      - Если они начнут искать, они не могут не найти нас.
      Зальтнер решил, все-таки, пробраться к матери. Он полез по скалам. Вдруг перед ним появилась фигура. Кто это? Сердце его стучало, перед глазами как бы рассыпался туман. В тени полей большой шляпы перед ним сверкали солнечным счастьем два глаза. Долго стояли они друг против друга, пока из уст Зальтнера не вырвалось почти беззвучно:
      - Ла!
      Он пошатнулся. Тогда фигура двинулась к нему. Две руки обвили его шею, и он почувствовал на своей щеке нежную щеку. Ла спрятала лицо у него на плече и шептала:
      - Заль, мой Заль!
      Он опустился, на мох и привлек ее к себе. Их губы соединились.
      - Это ты! Это ты! - говорила Ла.
      - Но как, как ты попала сюда? Мое счастье! Знаешь ли ты?..
      - Да, да знаю! Я тебя должна выручить. Я приехала с Ну, и останусь с тобой на Земле или где ты хочешь, только с тобой, с тобой.
      Она снова упала к нему на грудь.
      Зальтнер посмотрел на нее.
      - Ты пришла ко мне, моя любимая! Но я в плену, ты пришла, чтобы видеть, как меня похитят у тебя.
      Ла счастливо засмеялась.
      - Этого не будет! Неси скорее твою мать, и ты увидишь.
      Зальтнер не рассуждал. Ему все теперь казалось возможным. Он не сомневался и верил каждому слову Ла. С подошедшим Палаоро он полез по скалам.
      - Мы спасены, спасены! - закричал он матери. - Не бойся тех Нумэ, к которым я тебя сейчас отнесу. Это - наши друзья!
      Через несколько минут они снова были около Ла.
      - Это - наша спасительница, - сказал Зальтнер матери, указывая на Ла.
      Ла почтительно подала руку госпоже Зальтнер. Они двинулись вперед. Вдруг Катрина испустила крик изумления. Перед ними сверкал на солнце лежавший на лужайке воздушный корабль. Около лестницы стоял шкипер в диабарическом шлеме.
      Все поднялись по лестнице. Она была тотчас же убрана, и корабль снялся с Земли.
      Зальтнер и Ла пошли внутрь корабля.
      - Какая волшебница сделала все это? - говорил Зальтнер, - и кому это все принадлежит?
      - Нам обоим, - ответила Ла, нежно смотря ему в глаза. - Ты хочешь? Ты этого, действительно, хочешь?
      - Но ведь я - человек! - добавил он изменившимся тоном.
      - Пусть будет так, как ты хочешь. Я твоя, твоя Ла.
      XLV
      ВСЕ ПОТЕРЯНО
      Последнюю неделю Элль работал с утра до ночи. Он не мог даже найти время, чтобы навестить Исму. У него был целый рад конфликтов и недоразумений с подчиненными ему чиновниками. Они делались смелее, так как чувствовали, что там на Марсе, за их спиной стоит сильная партия антибатов, влияние которой усилилось и в парламенте, и в центральном совете. Деятельность Элля давала повод для постоянных нападок, Его беспощадная борьба с произволом чиновников осуждалась в антибатской прессе. Защищая Осса, указывали на заслуги его перед Марсианскими штатами. Тот факт, что Зальтнер сумел избегнуть наказания, истолковывался очень не в пользу Элля.
      Такой поход против людей не представлял ничего нового, а потому Элль мало считался с ним в своих действиях и продолжал прежнюю линию. Тем более, что влиятельнейшая часть населения Марса не оставляла своих прежних идеалистических взглядов: распространение на Земле марсианской культуры, приобщение людей к духу Нумэ оставалось для них основною целью владычества марсиан на Земле. Само же владычество рассматривалось ими лишь как временное средство к достижению этой цели. Было лишь недовольство тем, что люди обнаруживают мало понимания и не идут навстречу стремлениям Нумэ. Поведение Элля в общем одобрялось этими группами, хотя и здесь его линию иногда считали слишком мягкой. Настаивали на более решительном устранении препятствий, затрудняющих марсианам осуществление их задач. Для Германии таким препятствием оставалось господство реакционных политических партий.
      Другим поводом к недовольству, направленному уже против правительства Марсианских штатов и протектора Земли Илля, было то, что протекторат был осуществлен только в западно-европейских государствах. Требовали покорения России и Соединенных Штатов Америки. Илль, предвидя связанные с этим трудности, решительно возражал против немедленного проведения такой меры.
      Сегодня Элль узнал из марсианских газет, что в парламенте произносились речи, направленные против него лично. Выражали недоверие ему как только наполовину Нумэ. Это особенно больно отозвалось в нем.
      Он ходил, удрученный, взад и вперед по комнате. Что, если он подаст в отставку? Но это значило бы отказаться от дела всей жизни. Разве, если он будет бороться, он не победит?
      Ему подали донесение венского помощника культора о том, как Зальтнер был отыскан и как он исчез на воздушной яхте "Ла". Элль не верил своим глазам. Ла? Она это сделала! Ради Зальтнера!
      Помощник культора доносил также о предпринятой погоне.
      Через несколько времени ему подали вторую телеграмму.
      "Лион. От капитана военного корабля. Воздушная яхта "Ла", развив исключительную скорость, скрылась в облаках и до сих пор не найдена".
      Элль опустился в кресло и схватился руками за голову. Он вспоминал, как Ла спорила с ним там, на Марсе, и наградила Зальтнера поцелуем за его мужественные слова в защиту родины... И вот она теперь решилась на открытое выступление против владычества Нумэ на Земле... То, что сделал Зальтнер, было вполне понятно, и за это он один подлежит ответственности. Он сам искренне желал ему спастись от преследования. И если бы еще Зальтнер спасся собственными силами... Но ведь ему помогла в этом Ла! Как ответит она за свое самоуправство? Помощь, оказанная ею Зальтнеру, останется неопровержимым фактом. Значит, она - дочь Фру - окончательно связала себя с Зальтнером. Куда же им теперь бежать? Они не могут вернуться на Марс, им придется все время находиться во внеевропейских странах Земли. Сколько новых затруднений это создаст!
      Неужели сегодня ему не будет покоя? Он пойдет к Исме и там отдохнет. Он встал. В это время взгляд его упал на телеграмму, поданную вместе с донесением из Лиона. Он распечатал ее;
      "...Калькутта... Комиссар Марсианских штатов имеет честь донести, что наконец найдены бесспорные следы Гуго Торма. Торм был тем самым чужестранцем, который появился два года назад среди тибетцев и долгое время жил в Калькутте. Допрошены люди, которые вместе с ним ехали в Калькутту, где Торм 18 или 19 августа сел на почтовый воздушный корабль, направлявшийся в Лондон. Его теперешнее местопребывание не установлено".
      Элль снова опустился в кресло.
      Торм жив! Теперь не может быть никаких сомнений в этом. Элль чувствовал, что кровь приливает ему к голове, где его мысли путаются.
      Что же он не радуется? Он должен же радоваться спасению своего друга, заслуженного исследователя, наконец, просто человека и, прежде всего, радоваться тому, что...
      Да, он должен сейчас итти к Исме. Он может принести ей теперь радостную весть. Он может взять ее руки в свои и сказать: "Радуйся, он жив!". Он видел уже, как ее глаза вспыхнут, как она повторит "Жив!", и голубые глаза наполнятся слезами. Он видел, как она бросится к нему на грудь и, прижавшись головой к его плечу, будет повторять сквозь слезы: "О, мой друг, мой друг! Как я счастлива!". А он будет целовать ее волосы... Почему же он не радуется? Чего же он медлит? Вперед!
      Он стоял в нерешительности перед телефоном, не будучи в состоянии вызвать экипаж. Нет, он не может радоваться, он не хочет радоваться. Счастье было так близко, воображаемое будущее так прекрасно, - и теперь всему конец? Но что же, собственно, случилось? Разве не будет все продолжаться попрежнему? Разве будет не так, как было раньше долгие годы? Она останется для него таким же верным другом.
      Но как перенести то, что она опять упадет в объятия другого? И где он, этот другой, ее муж? Он спасен, но не возвращается к ней! Почему он не идет туда, где его законное место? Может быть, он не хочет? Может быть, никогда не захочет вернуться к ней? Конечно, не хочет. Зачем же ему скрываться? Или ему это запрещает закон, - закон заставляет его прятаться?
      Он вдруг заметил, что уже темнеет. Он позвонил по телефону. Исма была дома и говорила ему, что будет очень рада его видеть. Он вызвал экипаж и велел ехать как можно скорее.
      Ему открыла хозяйка.
      - Извините, господин культор. Госпожи Торм нет дома.
      - Как нет дома? Я только что звонил по телефону и предупредил о себе...
      - Да, госпожа Тори была все время дома, мы даже сели обедать, как вдруг...
      - Что вдруг? - резко и нетерпеливо спросил Элль.
      - Простите, господин культор, я не могу вам точно сказать... Приехали опять эти две дамы...
      - Какие дамы?
      - Те две дамы, с Марса, которые приезжали вчера.
      - Какие же это дамы? Расскажите все!
      - Да я ничего не знаю. Я была в другой комнате, как вдруг через несколько минут госпожа Торм выбежала в пальто и в шляпе и только крикнула мне: "я уезжаю!". Я ничего не успела спросить у нее. Все три исчезли.
      - Давно это было?
      - Не больше десяти минут тому назад.
      - Проводите меня в комнату госпожи Торм, я подожду ее.
      Ах, я совсем забыла вам сказать, господин культор: госпожа Торм, уходя, еще крикнула мне, что не вернется ночевать.
      - Тогда я посмотрю, не оставила ли она чего-нибудь для меня в своей комнате.
      Но ничего не было. Исма, очевидно, забыла, что он должен к ней притти. Он вышел. Он не знал, что думать. Это неожиданное исчезновение, конечно, связано с Тормом. Но что дальше? И дамы с Марса?
      Дома его ждали новые депеши.
      Он не был в состоянии работать. Одна мысль сверлила ему голову: Потеряно! Все потеряно!
      Пробило десять часов. Неожиданно зазвонил приемный аппарат для световых депеш с Марса.
      Он раскрыл стенограмму и взглянул на подпись.
      "По поручению Центрального Совета Президент Марсианских Штатов.
      "Сим имею честь сообщить вам, что Центральный Совет объявляет вам строгий выговор за ваше снисходительное отношение к противодействию людей вашим должностным лицам в немецкой области. Центральный Совет ждет от вас решительных мероприятий, которые привели бы к тому, чтобы люди признавали владычество Нумэ при всех обстоятельствах. Примите подготовительные меры к проведению имеющего выйти в скором времени закона о наложении на немецкую область контрибуции размером в один миллиард марок".
      Элль швырнул листок на стол.
      - Это значит, что антибаты победили! - вскричал он.
      XLVI
      РАЗВЯЗКА
      В то самое время, когда Элль стремительно несся в своем экипаже по улицам Берлина, Торм сидел за одним из больших столов в библиотеке Фридауской обсерватории. То и дело рука собиралась отодвинуть листы с длинными рядами цифр, но он пересиливал себя; он знал, что тогда сверлящие мысли будут его мучить еще сильнее.
      Можно ли ему еще колебаться? И что ему делать? Грунте обратился к самому протектору Иллю, чтобы разузнать, какие мотивы лежали в основе новых расследований о Торме. Но ответ еще не был получен. Как сообщали газеты, протектор, вызванный центральным советом, отправился на Марс для участия в важной конференции. До его возвращения могло пройти, несмотря на благоприятное положение планет и на недавно достигнутую колоссальную скорость межпланетных кораблей, - около двух недель. Выдержать здесь так долго казалось Торму подчас невозможным. И что делать, если ответ будет неблагоприятный?
      Он напрягал всю свою волю, чтобы превозмочь тоску по Исме. И, все-таки, он не переставал размышлять о том, не было ли бы правильнее предоставить ей самой решить, переходить ли ей на его сторону, или нет. Но нет, это значило бы требовать от нее рокового решения. Но не должен ли он сам повлиять на свою судьбу, известив Элля? Он не нашел ответа и вновь углубился в свои вычисления.
      Вдруг, среди тишины, из соседней комнаты, где работал Грунте, раздался звонкий голое, заставивший Торма встрепенуться.
      - Здорово, Грунте!
      - Зальтнер! - радостно и изумленно воскликнул тот.
      - Да, это я. Я пришел только для того, чтобы взять вас с собой на корабль, сюда я не решаюсь войти. Но скажите мне сейчас только одно - Торм здесь? Ну, ну, без церемоний, я ведь знаю, что он живет у вас. Где он?
      - Он занимается в библиотеке.
      - Так пусть он скорее идет, позовите его. Исма здесь. Мы привезли ее с собой.
      Дверь распахнулась. Тори стоял в комнате.
      - Где? - спросил он только. Но он не стал ждать ответа. Ведь иначе и не могло быть, - она была на корабле, а корабль находился в саду. В мгновение ока он был у двери веранды и быстро растворил ее.
      Здесь уже стояла Исма, прислонившись к перилам лестницы. С бьющимся сердцем ожидала она результата. Торм остановился на миг, когда узнал ее, но только на миг. Потом она очутилась в его объятиях. Как долго, они не знали сами.
      - Войди сюда, - промолвил он наконец. Больше он ничего не мог сказать. Он почти внес ее в комнату. Там никого не было. Грунте и Зальтнер вышли через другую дверь. Они держались за руки и глядели друг на друга. Исма дрожала. На глазах ее выступили слезы. Это был он, тот, который ее покинул в расцвете своей мужской силы, полный радостных надежд и уверенный в победе, его волосы поседели, напряжение и забота наложили глубокие морщины на лоб, она бы с трудом его узнала вновь, - только его голубые глаза сияли прежней задушевностью.
      - Ты опять со мной! - рыдала она. Она обвила руки вокруг его шеи, но он нежно отвел их и посмотрел на нее серьезным взглядом, полным горечи и любви,
      - Исма, - проговорил он медленно, - ты не знаешь, кого ты обнимаешь.
      - Я знаю, Гуго, я знаю. Наши верные друзья, которые привезли меня сюда, рассказали мне все. Я знаю, почему ты был далеко, почему ты не спешил ко мне. Это было нехорошо с твоей стороны, но я это понимаю, - я заодно с тобой и потому я здесь.
      - Мне грозит суд и нужда, - позор, который карает нарушителя закона. Ты не знаешь всего. Я не оправдал доверия марсиан на полюсе, я посягнул на их имущество, я бежал, совершив насилие, сбросив сторожа вниз, я ошельмован, пока Нумэ у власти. На тебя я не имею никаких прав, ты находишься под защитой Ну, ты свободна. - Но снова бежать от тебя, после того, как я тебя видел, - это ужасно!
      - Нет, нет - воскликнула она, прижимаясь к нему опять. Я тебя теперь не отпущу от себя, и во всем этом нет ничего ужасного. Все, что ты сделал, - ты сделал ради того, чтобы прийти ко мне, и теперь я разделю с тобой твою участь, ты ничего не должен бояться. Наши друзья возьмут нас туда, куда рука Нумэ не достигает.
      Он покачал головой.
      - Это невозможно, - с милости от тех, кого я считаю врагами человечества, от разрушителей моего счастья, - это невозможно.
      - О, как ты можешь так говорить! Зальтнер находится в таком же положении и он без колебаний принял помощь Ла, он взял ее в жены по законам Ну.
      - Он может так поступать, потому что любит ее. Я же ненавижу эту марсианку. И мы оба разведены по закону Ну.
      - Мы разведены? Кто это постановил? Этот закон - ничто без нашей воли. Он охраняет нашу волю от чужого вторжения, но против нашей воли он не властен. И я никогда, никогда, - о Гуго, как ты можешь думать, что я тебя оставлю, я, которая сама была виной нашей разлуки, - я стояла здесь на этом самом месте, когда умоляла Элля повезти меня на северный полюс, потому что я думала тебя найти в течение дня, а прошло два года - не по моей вине.
      - Не напоминай мне о нем, - резко прервал он ее. - Эти два года, о! Когда я вернулся и подошел к твоей двери, из нее вышел он...
      - Гуго, - сказала она, умоляя, - страданья ожесточили тебя, иначе ты бы так не говорил. Да, Элль мой друг, самый верный, самый лучший, ты это знаешь, и он нам это всегда докажет. Ты только что сказал, что я свободна, но где я сейчас? Во дворце культора или здесь, в убежище изгнанника, который меня отталкивает? - Он долго смотрел на нее, потом притянул ее к себе.
      - Прости меня, - сказал он, - ведь это правда, ты здесь у меня, моя дорогая. Что нам до людской молвы? Я страдал, и беда тяготела надо мной. Но суд пошлости не коснется нас. Как же мы дадим отпор марсианам, если не будем сознавать в себе внутренней свободы? Но у меня разрывается сердце при мысли, что я не могу удержать тебя открыто, потому что я сам не имею пристанища, пока планеты движутся по своим путям. Потому что одно я хочу сохранить, это - мою гордость, и спасения по их милости я не хочу!
      Исма откинулась назад и посмотрела ему удивленно в глаза.
      - Если не по их милости, - проговорила она медленно, - то остается только одно: по правде.
      Его глаза расширились, когда он ответил: - Если я тебя верно понимаю.
      - Доверься Эллю. Скажи ему все и выслушай его мнение. И если понадобится, предстань перед их судом. Я же буду с тобой.
      Он колебался: - Это значит, - я предаю себя в его руки.
      - Он благороден и велик.
      Торм нахмурился. Он долго думал. Наконец он сказал:
      - Я не вижу другого исхода. И раз ты ко мне пришла, я не могу дольше колебаться в решении моей судьбы. Я пойду.
      Она бросилась к нему на шею.
      - Иди, - воскликнула она, - идем вместе и тотчас же!
      - Как, теперь? Сейчас же? Что ты говоришь? Теперь вечер, а я, от неожиданности, не успел тебя даже расспросить, как ты сюда попала?
      - Пойдем к Ла, и ты все поймешь.
      Он еще раз заключил ее в свои объятия. Потом они направились рука об руку в сад. Они остановились у самого воздушного корабля.
      - Прости меня, - сказал Торм Исме, - но итти теперь в общество других, здороваться с ними, разговаривать, - я этого не могу, и кроме того сейчас поздно, чтобы вести переговоры с Эллем, даже если бы Ла...
      - Я позову Ла.
      Совещание с Ла продолжалось недолго. - Вас, Торм, - сказала она, - Элль примет во всякое время, а вы не успокоитесь, пока дело не будет окончательно решено. Для нас же желательно разобрать все это еще сегодня ночью, потому что земля Европы жжет мне ступни, и я бы хотела с восходом солнца быть высоко над облаками. Через полчаса вы можете уже находиться в комнате Элля.
      - Ваши интересы решают вопрос, - сказал Торм. - Из-за меня вы не должны задерживаться. Я готов.
      Ла повела Торма и Исму на корабль. Они видели, как она говорила с Грунте, который покинул корабль. Потом они остались одни в маленьком салоне. Чего только им не надо было сообщить друг другу! Мм казалось, что они только что начали разговор, когда вошла Ла и сказала:
      - Мы находимся у выступа дворца культора, на пристани для воздушных кораблей, выходите скорее и велите доложить о себе. Наш корабль вы найдете на Площади Акаций, куда вас доставит в несколько минут, любой из стоящих на площади экипажей. А пока счастливого пути!