Гипнотизер

– Это Йона Линна, вы мне только что звонили.

– О, как хорошо, – обрадовался помощник полицейского Ронни Альфредссон. – А мы не знаем, что делать.

– Вы говорили с приятелем Эвелин, Сорабом Рамадани?

– Это не так просто.

– На работе искали?

– Не в том дело, – сказал Ронни. – Он здесь, в квартире. Просто не хочет открывать, не хочет разговаривать с нами. Орет, чтобы мы уходили, что мы мешаем соседям, преследуем его из-за того, что он мусульманин.

– Что вы ему сказали?

– Да ничего. Только что нам нужна его помощь – все как вы нас инструктировали.

– Ясно.

– Нам взломать дверь?

– Я к вам еду. А пока оставьте Рамадани в покое.

– Спасибо.

Йона включил мигалку, развернулся, проехал мимо высотки «Дагенс Нюхетер» и дальше, на мост Вестербрун. В темноте горели все окна и фонари города, и небо над ним было серым, мглистым.

Комиссар снова подумал о месте преступления. Не было ли там чего-то странного, необычного? Йону не оставляло ощущение, что некоторые обстоятельства никак не стыкуются друг с другом. Остановившись на красный свет на Хеленеборгсгатан, Йона открыл папку, лежавшую на правом сиденье. Торопливо порылся в фотографиях, сделанных в спортклубе. Три душевых, не разделенных перегородками. Блики от вспышки на белом кафеле. На фотографии – прислоненный к стене вантуз с деревянной ручкой. Вокруг резиновой насадки растеклась большая лужа крови, воды и грязи, в ней плавают волосы, обрывки пакетов и флакон жидкого мыла.

Возле стока в полу лежит рука. Виден сустав с хрящом и мышцами, с которых содрана кожа. Охотничий нож со сломанным лезвием валяется в душе.

Нолен обнаружил лезвие при помощи компьютерной томографии, оно прочно засело в тазовой кости Андерса Эка.

Растерзанное тело оставили на полу, между деревянной лавкой и погнутым жестяным шкафчиком. Красная спортивная куртка висит на крючке. Кровь везде – на полу, на двери, на лавках.

Йона, барабаня пальцами по рулю, ждал, когда загорится зеленый, и думал, что криминалисты зафиксировали множество следов, отпечатков пальцев, волокон и волос. Колоссальное количество ДНК сотен людей – но ни одна не имеет отношения к Юсефу Эку. Многие из найденных ДНК оказались нечистыми, смешанными с другими ДНК, что сильно затруднило их анализ в криминально-технической лаборатории.

Комиссар объяснил техникам-криминалистам, на чем они должны сосредоточиться: необходимо найти на Юсефе Эке кровь отца. Кровь, покрывавшая его тело на месте второго преступления, ничего не значит. Там кровь всех была на всех, и неудивительно, что на Юсефе оказалась кровь его младшей сестры, а на ней – его кровь. Но если бы специалисты нашли на Юсефе кровь отца или следы Юсефа в раздевалке клуба, его можно было бы связать с обоими местами преступлений. Для возбуждения уголовного дела достаточно доказать, что Юсеф был в раздевалке.

Еще в больнице Худдинге врач, Сигрид Кранс, получила инструкции из Линчёпинга, от занимавшейся анализами ДНК Шведской криминально-технической лаборатории: тщательно зафиксировать любые биологические следы, найденные на Юсефе.

Возле Хёгалидспаркен Йона позвонил толстяку Эриксону, шефу техников-криминалистов, работавших на месте преступления в Тумбе.

– Ну, – ответил тяжелый голос.

– Эриксон? – развеселился Йона. – Эриксон? Подай признаки жизни?

– Я сплю, – устало проворчала трубка.

– Сорри.

– Ну, на самом деле я еду домой.

– Нашли что-нибудь с Юсефа в раздевалке?

– Нет.

– Нашли, нашли.

– Нет, – повторил Эриксон.

– По-моему, вы искали спустя рукава.

– Ошибаешься, – спокойно сказал Эриксон.

– Ты надавил на наших друзей из Линчёпинга? – спросил Йона.

– Всей своей тяжестью.

– И?

– Они не нашли на Юсефе ни одной отцовской ДНК.

– Я и им не верю, – сказал Йона. – Черт, он же был залит…

– Ни единой капли, – оборвал его Эриксон.

– Этого не может быть.

– Во всяком случае, когда они это говорили, они были довольные как не знаю кто.

– Низкокопийный анализ?

– Нет. Ни единой микрокапли, ничего.

– И все-таки… Черт, мы же не можем смириться с такой неудачей!

– Почему, можем.

– Не можем.

– Не зацикливайся, – посоветовал Эриксон.

– Ладно.

Они закончили разговор, и Йона подумал: загадки иногда создаются всего лишь обстоятельствами. В обоих местах преступления убийца действовал одинаково: бессмысленная резня и агрессивное желание разделать трупы, словно туши. Все же очень странно, что специалисты не нашли на Юсефе – если он убийца – крови его отца. Мальчик должен был быть настолько залит кровью, что на него обратили бы внимание, сообразил Йона и еще раз набрал номер Эриксона.

– Да.

– Я кое-что вспомнил.

– За двадцать секунд?

– Вы проверяли женскую раздевалку?

– Там никого не было, дверь заперта.

– Может быть, у жертвы были ключи.

– Но…

– Проверьте сток в женской душевой, – сказал Йона.

Обогнув парк Тантолунден, Йона подъехал к пешеходной дорожке и остановился перед высотными домами, стоящими фасадом к парку. Комиссар нашел взглядом полицейский автомобиль, проверил адрес и подумал: возможно, Ронни с напарником постучали не в ту дверь. Провел рукой по губам. Это могло бы объяснить нежелание Сораба впустить их – ведь в таком случае хозяина квартиры просто зовут не Сораб.

Вечерний воздух был холодным. Комиссар пошел к двери, вспоминая, как погруженный в гипноз Юсеф описывал произошедшее в доме. Его рассказ соответствовал тому, как выглядело место убийства. Юсеф не сделал ничего, чтобы скрыть преступление, ничем не защитил себя. Он не думал о последствиях и оказался залит кровью.

Йона подумал, что Юсеф мог просто описать под гипнозом свои чувства, смятение, яростный беспорядок, тогда как физически, внешне, на месте преступления он вполне контролировал себя – явился в полностью покрывавшем его дождевике, а перед тем, как ехать домой, принял душ в женской раздевалке.

Надо поговорить с Даниэллой Рикардс, спросить, оправился ли Юсеф настолько, чтобы выдержать допрос.

Комиссар вошел в подъезд, достал телефон и увидел свое отражение в черной кафельной плитке – стена была выложена как шахматная доска. Бледное замерзшее лицо, серьезный взгляд и растрепанные светлые волосы. Стоя возле лифта, комиссар еще раз позвонил Ронни, но тот не ответил. Может быть, Сораб наконец впустил их в квартиру? Йона поднялся на шестой этаж, подождал, пока какая-то мама с малышом спустятся вниз, подошел к двери Сораба и позвонил.

Немного подождал, постучал в дверь, подождал еще несколько секунд, потом приподнял пальцами крышку щели для почты и сказал:

– Сораб? Меня зовут Йона Линна. Я из полиции, комиссар по уголовным делам.

За дверью послышался какой-то звук, словно кто-то тяжело наклонился к щели, но потом отпрянул.

– Вы единственный знали, где живет Эвелин, – продолжил комиссар.

– Я ничего не сделал, – глухо сказал мужчина за дверью.

– Но вы рассказывали…

– Я ничего не знаю! – закричал Сораб.

– Хорошо, хорошо. Но я хочу, чтобы вы открыли дверь, посмотрели на меня и сказали, что вы ничего не знаете.

– Уходите.

– Откройте дверь.

– Какого черта… вы не можете просто оставить меня в покое? Я совершенно ни при чем, я не хочу, чтобы меня втягивали в это дело.

В его голосе была злость. Он замолчал, перевел дух, стукнул по чему-то в квартире.

– С Эвелин все в порядке, – сказал Йона.

В щели для газет заскреблись.

– Я думаю…

Он замолчал.

– Нам надо поговорить.

– Это правда? Что с Эвелин ничего не случилось?

– Откройте дверь.

– Я же сказал – не хочу.

– Было бы хорошо, если бы вы смогли поехать со мной.

Оба немного помолчали.

– Он бывал здесь? – неожиданно спросил Йона.

– Кто?

– Юсеф.

– Кто это?

– Брат Эвелин.

– Никогда его здесь не было, – ответил Сораб.

– А кто бывал?

– Вы что, не поняли – я не собираюсь вести с вами беседы.

– Кто сюда приходил?

– Я не говорил, что сюда кто-то приходил. Ничего подобного. Вы хотите меня одурачить.

– Нет, что вы.

Они снова замолчали. Потом за дверью послышались всхлипывания.

– Она умерла? – спросил Сораб. – Эвелин умерла?

– Почему вы об этом спрашиваете?

– Я не хочу с вами разговаривать.

Послышались удаляющиеся шаги, потом хлопнула дверь. В квартире заорала музыка. Спускаясь по лестнице, Йона подумал, что кто-то запугал Сораба и вынудил его рассказать, где прячется Эвелин.

Йона вышел на морозный воздух и увидел, что возле машины его поджидают двое парней в спортивных куртках. Услышав его шаги, они обернулись. Один уселся на капот, прижав к уху телефон. Йона быстро оценил их. Обоим на вид лет по тридцать. Человек, сидевший на капоте, был бритым, зато у второго волосы подстрижены как у школьника. Йона прикинул, что человек с мальчишеской стрижкой весит не меньше сотни килограммов. Выглядит, как тренер айкидо, карате или кикбоксинга. Наверное, стероиды принимает, подумал Йона. У второго может оказаться нож, но огнестрельного оружия наверняка нет.

На газоне лежал тонкий слой снега.

Йона, словно не заметив их, свернул к освещенному тротуару.

– Эй, мужик, – позвал один из парней.

Комиссар направился к лестнице возле фонаря с зеленой урной, притворяясь, что не слышит.

– Не хочешь забрать свою машину?

Йона остановился и быстро взглянул на фасад. Он понимал, что сидящий на капоте звонит Сорабу и что Сораб наблюдает за ними из окна.

Более крупный осторожно приблизился. Йона повернулся и пошел на него.

– Я из полиции, – сказал он.

– А я – макака.

Йона быстро достал телефон и еще раз набрал номер Ронни. «Sweet Home Alabama» заиграла в кармане у стоявшего парня. Тот широко улыбнулся, достал телефон Ронни и ответил:

– Мусор слушает.

– В чем дело? – спросил Йона.

– Наплюй на Сораба. Он не хочет разговаривать.

– Вы думаете, что помогаете ему?..

– Я тебя предупредил, – оборвал его парень. – Мне насрать, кто ты есть. Держись от Сораба подальше.

Комиссар понял, что ситуация становится опасной, вспомнил, что пистолет заперт в сейфе, и оглянулся, ища какое-нибудь подручное оружие.

– Где мои коллеги? – спокойно спросил он.

– Ты меня слышал? Не лезь к Сорабу.

Человек, стоявший перед комиссаром, быстро провел рукой по своей мальчишечьей прическе, учащенно задышал, повернулся, шагнул вперед и приподнял пятку.

– В молодости я занимался спортом, – сообщил Йона. – Если ты на меня нападешь, я сумею тебя скрутить.

– Мы уже испугались, – отозвался тот, что сидел на машине.

Йона, не спуская глаз с человека со стрижкой, объяснил:

– Ты решил сбить меня с ног, потому что думаешь, что я неуклюжий и не смогу пнуть тебя.

– Дурак, – буркнул стриженый.

Йона переместился вправо, чтобы освободить себе место.

– Если ты пнешь меня, я не попячусь, как ты привык. Я зацеплю тебя под колено, а когда ты завалишься, ударю в шею вот этим вот локтем.

– Вот болтливый черт, – фыркнул сидевший на машине.

– Точно, – ухмыльнулся второй.

– Не высовывай язык, а то откусишь, – посоветовал Йона.

Человек со стрижкой легко качнулся, и удар получился медленнее, чем ожидалось. Йона уже шагнул вперед, когда стриженый начал движение бедром. Распрямить ногу и ударить он не успел: комиссар сильно пнул его под колено опорной ноги. Потеряв равновесие, стриженый запрокинулся назад, а комиссар повернулся и локтем ударил его в шею.

Глава 15

Утро пятницы, одиннадцатое декабря

Часы показывали всего половину шестого, когда в квартире что-то застучало. Симоне ощутила этот звук как часть полного разочарований сна, в котором ей пришлось перебирать раковины и фарфоровые крышечки. Она поняла правила, но все же допустила ошибку. Какой-то мальчик стучал по столу, указывая, что именно она сделала не так. Во сне Симоне изворачивалась и униженно оправдывалась. Когда она открыла глаза, сон исчез без следа.

Кто-то или что-то стучало в квартире. Симоне попыталась определить в темноте, откуда идет звук. Она лежала неподвижно, прислушиваясь, но постукивание прекратилось.

Рядом глухо похрапывал Эрик. Что-то потрескивало в трубе. Ветер задувал в оконные рамы.

Симоне успела подумать, что, может быть, во сне звук показался ей громче, чем на самом деле, как вдруг постукивание раздалось снова. В квартире кто-то был. Эрик принял снотворное и спал мертвым сном. По дороге рядом с домом с шумом проехала машина. Храп Эрика стал глуше, когда Симоне положила руку мужу на плечо. Тяжело дыша, он повернулся на бок. Как можно тише она вылезла из постели и выскользнула из спальни – дверь была полуоткрыта.

В кухне что-то светилось. Из прихожей Симоне увидела, что в воздухе висит свет, словно синее газовое облако. Это свет в холодильнике. И морозилка, и холодильник распахнуты. Из морозильника капало, по полу текла вода. Капли из размороженных продуктов с тихим стуком падали на резиновую прокладку.

Симоне почувствовала, как холодно в кухне. И пахнет сигаретным дымом.

Она выглянула в прихожую.

Входная дверь открыта настежь.

Симоне бросилась в комнату Беньямина. Мальчик спокойно спал. Симоне немного постояла, слушая его ровное дыхание.

Когда Симоне пошла закрыть входную дверь, сердце у нее остановилось. В дверном проеме кто-то стоял. Фигура кивнула Симоне и протянула ей что-то продолговатое. Только через несколько секунд до Симоне дошло, что это свернутая газета. Незнакомец хотел дать ей газету. Симоне сказала «спасибо», взяла газету и, лишь закрыв и заперев дверь, почувствовала, что дрожит всем телом.

Она зажгла весь свет и проверила квартиру. Кажется, все на месте.

Симоне, стоя на коленях, вытирала на кухне пол, когда вошел Эрик. Принес полотенце, бросил его на пол и повозил ногой.

– Наверное, я ходил во сне, – сказал он.

– Нет, – устало возразила Симоне.

– Холодильник – это же классика. Захотел есть, открыл…

– Не смешно. Я очень чутко сплю, я… я просыпаюсь каждый раз, когда ты поворачиваешься во сне или перестаешь храпеть, я просыпаюсь, когда Беньямин идет в туалет, я слышу, как…

– Ну, тогда это ты ходила во сне.

– Объясни, почему была открыта входная дверь, объясни, почему…

Она замолчала, не зная, надо ли рассказывать все.

– В кухне совершенно точно пахло сигаретным дымом, – наконец сказала она.

Эрик рассмеялся, и Симоне покраснела от злости.

– Почему ты не веришь, что здесь кто-то был? – сердито спросила она. – После всего дерьма, которое на тебя вылили газеты? Ничего удивительного, если бы сюда забрался какой-нибудь псих…

– Ну хватит, – перебил Эрик. – Это нелогично, Сиксан. Кому, ну кому придет в голову залезть в нашу квартиру, открыть холодильник и морозильник, покурить – и уйти?

Симоне швырнула полотенце на пол:

– Не знаю! Не знаю, но кто-то же это сделал!

– Успокойся, – раздраженно бросил Эрик.

– Успокоиться?

– Можно мне высказаться? По-моему, в сигаретном дыме нет ничего странного. Скорее всего, кто-нибудь из соседей курил на кухне рядом с вентилятором. У нас вентиляционный канал проходит через весь дом. Или какой-нибудь страшный человек закурил на лестнице, не подумав о…

– Не надо говорить со мной, как с дурой, – коротко огрызнулась Симоне.

– Ну ради бога, Сиксан, не думай, что нам оказали какую-то особую честь. Я уверен, что ничего опасного нет и этот дым можно объяснить как угодно.

– Я знаю, что когда я проснулась, в квартире кто-то был, – тихо сказала Симоне.

Эрик вздохнул и вышел из кухни. Симоне посмотрела на грязно-серое полотенце, которым она вытирала пол возле холодильника.

Вошел Беньямин, сел на свое обычное место.

– Доброе утро, – сказала Симоне.

Он вздохнул и подпер голову руками.

– Почему вы с папой все время врете?

– Мы не врем, – запротестовала она.

– Врете.

– Ты так думаешь?

Беньямин не ответил.

– Ты вспомнил, что я тебе сказала в такси…

– Я много чего вспомнил. – Беньямин повысил голос.

– Не кричи на меня.

– Забудь, пожалуйста, что я что-то говорил, – вздохнул Беньямин.

– Я не знаю, как у нас с папой будет дальше. Все не так просто. Ты, конечно, прав – мы обманываем сами себя, но это совсем не то, что врать.

– Вот ты это и сказала, – тихо заметил Беньямин.

– О чем ты еще думаешь?

– Меня маленького не фотографировали.

– Ну как же не фотографировали, – с улыбкой сказала Симоне.

– Когда я только родился.

– Ты же знаешь, что у меня был выкидыш до… в общем, мы были так рады, когда ты родился, что напрочь забыли про фотографии. Я точно помню, каким ты был, когда родился – твои сморщенные ушки и…

– Перестань! – крикнул Беньямин и ушел к себе.

Пришел Эрик, бросил таблетку треокомпа в стакан воды.

– Что с Беньямином? – спросил он.

Симоне прошептала:

– Не знаю.

Эрик пил лекарство, стоя над раковиной.

– Он думает, что мы все время врем, – сказала она.

– Всем подросткам так кажется.

Эрик тихо срыгнул.

– Я случайно сказала ему, что мы разводимся, – повинилась Симоне.

– Как ты можешь пороть такую чепуху? – жестко спросил Эрик.

– Я просто сказала, что думала.

– Но надо же было думать не только о себе.

– Это я думаю только о себе? Не я сплю с практикантками, не я…

– Замолчи! – закричал Эрик.

– Не я глотаю горы таблеток, чтобы…

– Ты ничего не знаешь!

– Я знаю, что ты принимаешь сильное обезболивающее.

– Какое тебе дело?

– У тебя что-нибудь болит, Эрик? Скажи…

– Я врач и думаю, что немного лучше разбираюсь…

– Ты меня не обманешь, – перебила Симоне.

– То есть? – рассмеялся он.

– Это зависимость, Эрик. Мы больше не спим друг с другом, потому что ты принимаешь гору сильных таблеток, которые…

– А может, я не хочу спать с тобой, – оборвал он. – Как мне этого хотеть, если ты вечно мною недовольна?

– Тогда разведемся.

– Отлично.

Симоне, не поднимая на мужа глаз, медленно вышла из кухни, чувствуя спазмы и боль в горле, чувствуя, как на глазах закипают слезы.

Беньямин закрылся в своей комнате и так громко включил музыку, что загудели стены и дверь. Симоне заперлась в ванной, выключила свет и расплакалась. Услышала, как Эрик крикнул из прихожей: «Ну тебя к черту!» – и как за ним хлопнула дверь.

Глава 16

Утро пятницы, одиннадцатое декабря

Еще не было семи, когда Йоне позвонила доктор Даниэлла Рикардс. Она сообщила, что, по ее мнению, Юсеф уже может выдержать недлинный допрос, хотя все еще находится в послеоперационной.

Садясь в машину, чтобы ехать в больницу, Йона ощутил тупую боль в локте. Вспомнил вчерашний вечер и как синий свет от полицейских мигалок метался по фасаду высотки возле Тантолунден, где жил Сораб Рамадани. Крупный мужчина с мальчишечьей стрижкой сплевывал кровь и неразборчиво бурчал про язык, когда его сажали на заднее сиденье полицейской машины. Ронни Альфредссона и его напарника, Петера Юска, обнаружили в подвале высотки. Нападавшие, угрожая ножом, заперли их там, после чего отогнали патрульную машину к соседнему дому и бросили на гостевой парковке.

Комиссар вернулся в дом, позвонил в квартиру Сораба и сообщил, что телохранителей Сораба повязали и что дверь взломают, если он не откроет немедленно.

Сораб впустил его, пригласил сесть на синий кожаный диван, предложил ромашкового чаю и извинился за своих приятелей.

Сораб оказался бледным парнем с волосами, стянутыми в хвост. Тревожно озираясь, он снова извинился за происшедшее, но объяснил, что в последнее время у него много проблем.

– Поэтому я и нашел себе телохранителей, – таинственно сообщил он.

– Что за проблемы? – спросил Йона и пригубил горячий чай.

– Кто-то следит за мной.

Сораб поднялся и выглянул на улицу.

– Кто? – спросил Йона.

Сораб, стоя к нему спиной, категорично заявил, что не хочет это обсуждать.

– Мне обязательно об этом рассказывать? – спросил он. – У меня же есть право хранить молчание?

– Есть, – согласился комиссар.

Сораб пожал плечами:

– Ну вот.

– Но вам было бы лучше поговорить со мной, – осторожно сказал Йона. – Может быть, я смогу помочь. Вы об этом не думали?

– Большое спасибо, – сказал Сораб окну.

– Это брат Эвелин? Который…

– Нет, – быстро перебил Сораб.

– Тот, кто здесь был, – не Юсеф Эк?

– Он ей не брат.

– А кто?

– Откуда я знаю. Но он не ее брат. Он кто-то другой.

После слов о том, что Юсеф – не брат Эвелин, Сораб снова занервничал, заговорил о футболе, о немецкой лиге и больше не ответил толком ни на один вопрос. Йона задумался: что же Юсеф сказал Сорабу, что он сделал, если так напугал его и заставил рассказать, где скрывается Эвелин?

Комиссар остановился перед неврологическим отделением, вылез из машины, прошел в широкие двери, поднялся на лифте на пятый этаж, миновал коридор, поздоровался с несущим вахту полицейским и вошел в палату Юсефа. Какая-то женщина поднялась со стула, стоящего у кровати, и представилась:

– Лисбет Карлен. Я сотрудник отдела соцобеспечения, буду оказывать Юсефу поддержку во время допроса.

– Прекрасно, – сказал Йона и пожал ей руку.

Лисбет посмотрела на комиссара взглядом, который он почему-то истолковал как проявление симпатии.

– Вы будете проводить допрос? – с интересом спросила она.

– Да. Простите, меня зовут Йона Линна, я из Государственной уголовной полиции, мы говорили по телефону.

В комнате через равные промежутки времени булькал дренаж Бюлау, насос, от которого трубка тянулась к пробитому легкому Юсефа. Дренаж обеспечивал давление, которое не могло поддерживаться естественным путем, – только так легкие мальчика могли функционировать во время лечения.

Лисбет Карлен тихим голосом передала слова врача: Юсеф должен лежать совершенно спокойно из-за риска нового кровоизлияния в печень.

– Я не собираюсь рисковать его здоровьем, – успокоил ее Йона и поставил магнитофон на столик рядом с койкой.

Комиссар вопросительно взглянул на Лисбет; та кивнула. Он включил запись, описал условия, в которых проходит допрос, сообщил, что допрос Юсефа Эка проводится для выяснения некоторых моментов, что сегодня пятница, 11 декабря, восемь пятнадцать утра. Потом перечислил, кто находится в палате.

Примечания

1

Самый большой ипподром в Скандинавии, расположен в Стокгольме. (Здесь и далее – прим. перев.)

2

Порционный (бывает и рассыпной) сосательный табак, снюс.

3

Бирка – главный торговый город шведских викингов, древнейший город на территории современной Швеции.

4

Рана, нанесенная ножницами (лат.).

5

Стура-Эссинген – остров в озере Мелларен.

6

Вермдё – остров в Стокгольмском архипелаге.

7

Девчонка хихикнет – и я покраснею, дурак засмеется – башку разобью. Трудно жить парню по имени Сью (англ.).

8

Т. е. в достаточной степени, чтобы возбудить уголовное дело.

Конец бесплатного ознакомительного фрагмента.