Пусть не красавица, пусть не умница, но эта женщина будет ждать его дома, будет просыпаться рядом с ним, у него будут дети, семья. В то же самое время Андрей с ужасом осознавал, что при его постоянной занятости, ему негде и некогда знакомиться с девушками. Он так выстроил график своей жизни, что единственной возможностью повстречать вторую половину было обратиться в службу знакомств. Дело было даже не в отсутствии времени, а в том, что он разучился знакомиться с девушками и ухаживать за ними.
Только в голове его начал вырисовывать более или менее четкий план действий, как зазвенел рабочий телефон. Секретарша Максима Александровича просила его зайти к начальнику в кабинет.
Соболев поднялся и поймал на себе кокетливый взгляд Натальи. Его передернуло.
На столе перед Краско среди вороха разных бумаг, папок и канцелярского барахла лежала папка с делом Воробьева. Он ее захлопнул, когда зашел Соболев.
– Здравствуйте, Максим Александрович.
– Привет, Андрей. Заходи, присаживайся. – Краско откинулся на спинку стула.
– Чем могу быть полезен?
Краско смотрел на серьезное лицо Соболева и в душе радовался тому, что ему так повезло с подчиненными.
– Полезен ты можешь быть собой. А вот «чему» ты можешь быть полезен – это другой вопрос. – Краско поднялся и направился к окну. – К нам в редакцию поступил звонок… И я возобновляю старое дело, которое вот уже десять лет как закрыто. В течение пятнадцати лет мы искали преступника и изменника родины. Он работал в области психологии и изобрел интереснейший способ воздействия на психику человека. Он отказался с нами сотрудничать в 1982 году и… исчез. Исчез вместе со всеми своими разработками. Есть основания полагать, что он сбежал за границу и работает на британские службы Ми-6… Леонид Воробьев. Наши люди так и не смогли найти на него выходы. Мы предположили, что Воробьева нет в живых, и закрыли дело. Но вот до нас дошла информация, что его взрослая дочь вдруг решила покопаться в этой истории, выяснить обстоятельства пропажи отца и найти его. Девушка не глупая. Если за что-то берется, то доводит дело до конца. Она криминальный журналист. Ведет постоянную колонку в «Почете». Раскрывает дела, которые не каждый следователь раскопает. – Краско плюхнулся обратно в свое кресло.
Андрей заметил папку, лежащую на столе.
– Можно я ознакомлюсь с делом?
Краско придвинул папку к себе.
– Я тебе уже все описал. Более чем подробно. Я поручаю тебе следить за Софией Воробьевой. Выясни, какая ситуация с квартирами по соседству или в здании напротив. Постарайся поселиться рядом. Я хочу пристального, круглосуточного наблюдения за ней. Деньгами я тебя обеспечу. Мы должны поставить точку в деле, которое «повисло в воздухе» и болтается как дерьмо в проруби уже третий десяток лет. Адрес и другие личные данные объекта заберешь у Марины. Она над ними сейчас работает. Твоя легенда будет готова утром. Заберешь у Юли. Вопросы есть?
Андрей пытался представить, как могло что-то, что повисло в воздухе, болтаться в проруби, но промолчал. Его начальник иногда выдавал и не такие обороты.
– Пока нет, – произнес он вслух.
– Прекрасно. Жду отчетов на следующей неделе.
Соболев поднялся.
– Андрей, если что, звони. В любое время. Я хочу быть в курсе.
– Слушаюсь.
Соболев захлопнул за собой дверь, и Максим Александрович тут же засобирался. Сегодня был тот редкий случай, когда он захотел поскорей уйти с работы. Возбуждение переполняло, и ему не сиделось на месте.
7
Краско ехал домой на метро. Он всегда ездил на метро. Он очень любил наблюдать за людьми, поэтому в машине ему было скучно. Он воспринимал каждого человека как отдельную жизнь, отдельную историю. За тридцать лет работы в спецслужбах, он изучил столько разных психотипов, что мог «считать» историю первого встречного. Тот факт, что ему это не надоедало, свидетельствовал об определенной патологии. Максим Александрович «подсел» на подглядывания в чужие судьбы.
А еще он мечтал встретить Ее. Вот так – в тесном вагоне метро, в час пик – он бы стоял у закрытых дверей, опираясь на них спиной, а ее бы внес в вагон через двери напротив людской поток, и она сама не заметила бы, как уже прильнула к нему всем телом. Но он бы не посмел ее обнять. Он бы не посмел быть узнанным ею. Он бы стоял тихо-тихо, не шевелясь, боясь спугнуть ее. Его возбуждал бы аромат ее волос, тепло ее кожи. Потом кто-нибудь начал бы стремительно протискиваться сквозь толпу к выходу, и ее бы прижали к нему еще сильнее…
Краско был всегда к этой встрече готов, наверное, потому что очень ждал ее. Как правило, подобные фантазии посещали его, когда какая-нибудь молоденькая девушка оказывалась тесно прижатой к нему. Тогда мысли уносили Краско к той единственной любви его жизни, с которой обязательно должна свести его судьба.
Сегодня он сидел в кафе «Елочка» у метро и цедил сквозь зубы остывший эспрессо, предаваясь фантазиям. Зазвонивший мобильный телефон вывел его из оцепенения.
– Максим Александрович, нам повезло, – через спикер мобильного звучал голос Соболева. – Квартира по соседству сдается. Но надо действовать быстро. Здесь много желающих.
– Прекрасно. Завтра берешь деньги и выходишь на хозяев. Готовься к переезду. – Краско закрыл телефон и задумчиво уставился в окно. Он был доволен собой. Он – боец. Никогда не бросает дело на полпути. Все доводит до конца. И любовь свою он тоже найдет.
За окном люди выходили из метро. Час пик еще не закончился. Тонкие губы Краско растянулись в довольной улыбке.
Соня жила на семнадцатом этаже в престижной новостройке на набережной. Она снимала квартиру-студию и мечтала о том, что когда-нибудь ее купит. Ей нравился редкий для столицы вид из окна – Москва-река, обрамленная пышными деревьями, и кубики домов на горизонте.
Соня стояла на балконе и смотрела на огромную желтую луну, висящую прямо над рекой. В руке дотлевала сигарета – верная спутница ее одиноких вечеров. Соня смотрела в небо и думала о том, что она не хочет возвращаться в свою уютную квартирку. Она пыталась представить, с кем бы она хотела там жить, но воображение отказывало ей. Круг ее общения состоял из распущенных мужчин в милицейской форме, с которыми она вынуждена была общаться по роду своей деятельности и из безнравственных женщин, работающих в редакции. Редкие вылазки на тусовки, которые ей устраивал Павлик, приводили к ужинам с новыми знакомыми в пафосных ресторанах. Заводить интимные отношения с мужчинами из столичного высшего общества Соня не хотела. Она, как никто другой, знала, как быстро распространяются слухи о пополнениях в звездных списках «проходных вариантов». Павлик то и дело приносил ей сплетни о том, как та или иная дала тому или иному, сколько раз и за какое вознаграждение.
К тому же Соня жила с убеждением в том, что ей не везет в личной жизни. Те мужчины, которые хотели быть с ней, ее не устраивали, а тех, с которыми хотела быть Соня, видимо, не устраивала она. Стоило ей только узнавать мужчину и почувствовать к нему интерес, как он пропадал из ее жизни. Так же, как когда-то пропал ее отец…
Соня выбросила окурок и вспомнила о завтрашнем свидании. Ей хотелось думать о хорошем, но внутренний голос настойчиво возвращал ее с небес на землю. В ней словно заговорили два человека:
– Зачем ты себя настраиваешь на хорошее? Чтобы потом расстроиться?
– А с каким настроением я должна идти на свидание к богатому, неженатому красавцу?
– С рабочим! Сама подумай, что это должен быть за мужик, если от него баба ушла к другой бабе?
– Травмированный.
– Как минимум. А порченый товар нам не нужен.
– Они, сегодняшние олигархи, все порченые. Комплексы правят миром. Он тебе не подходит.
– Для личной жизни, да. А для работы – самый раз. Где деньги, там и криминал. Не расслабляйся.
Соня зашла в квартиру, посмотрела на свое отражение в большое горизонтальное зеркало на стене и вздохнула. Она ненавидела эти голоса, время от времени появляющиеся в ее голове. Соня так боялась сойти с ума, что даже не решалась думать о своем страхе. Она включила музыкальный центр и сделала музыку погромче.
Грустное и надрывное «Phantom of the Opera» ее успокаивало.
8
Андрей переезжал на квартиру для «пристального наблюдения за объектом» не в первый раз. Самое сложное в этом задании было то, что он никогда не знал, как долго ему придется прожить «на чужой территории». Он был человеком привычки, поэтому переезды ему давались с трудом. Чтобы сильно не расстраиваться, он старался воспринимать эти переезды как командировки.
Квартира чуть не ушла из-под носа спецслужб, но он успел в последний момент. Андрей получил приказ переезжать в тот же день – Краско не хотел терять времени. У оперативного работника было около пятнадцати минут, чтобы ознакомиться со своей легендой, час – чтобы собраться. Еще два часа он простоял на дорогах в пробках, прокручивая в голове свою новую историю и вживаясь в роль.
Уже на закате Андрей припарковал свой автомобиль у дома на набережной.
Грузовой лифт не работал, Соболеву пришлось несколько раз ездить в узком лифте наверх, на семнадцатый этаж и обратно на первый, чтобы перенести свой холостяцкий скарб: настольные и напольные лампы, пылесос, одежду, посуду и чемоданы.
Андрей в очередной раз отпирал ключом дверь, когда из соседней квартиры выпорхнула элегантно одетая Соня. Оба удивились, заметив друг друга. Соболев поставил на пол свой чемодан.
– Здрасьте, – Андрей пытался собраться с мыслями, вспомнить про свое новое амплуа. Всегда спокойный и уравновешенный, готовый к любым неожиданностям, он вдруг растерялся. Он так быстро привел в исполнение приказ и приступил к заданию, что не имел возможности ознакомиться с делом объекта. Он даже не видел фотографии человека, за которым ему предстояло наблюдать. Андрей заставил себя отвести взгляд от стоящей напротив красивой девушки.
– Здрасьте, – Соня почему-то очень обрадовалась этому незнакомцу. Причину она поняла позже, когда уже спускалась в лифте. От него пахло свежестью и одновременно чем-то сладким, мускусным.
– Вы мой новый сосед?
– Ну, если вы здесь живете, то да… Андрей, – Соболев протянул руку, Соня крепко пожала ее.
– Соня. Добро пожаловать в дом на набережной, – Соня уже подошла к лифту, когда Андрей опомнился.
– Простите, – Андрей догнал Соню, когда она нажала кнопку вызова. – Вы не знаете, с кем я могу поговорить о парковочных местах во дворе дома?
– Ой, это к менеджеру. Сейчас, – Соня полезла в сумочку и достала оттуда мобильный телефон. – Записывайте. Валерий.
Пока Соня диктовала номер телефона из записной книжки мобильного телефона, Андрей прикрепил «жучок» на ее сумку.
– Спасибо вам большое. А то я на чьем-то месте машину бросил.
– Скорей заводите свое. Здесь жильцы не прощают такого. Вам либо колеса спустят, либо машину поцарапают, либо выезд заблокируют, – Соня уже вошла в кабину лифта.
– А так и не скажешь. С виду место приличное.
– Видимость обманчива, – Соня успела улыбнуться Андрею, перед тем как створки лифта закрылись.
Андрей быстро отпер дверь в свою новую квартиру и устремился к окну. Он увидел, как Соня садится в черный «Майбах», окруженный вооруженными охранниками. Андрей запустил руку в одну из сумок, стоящих на полу, достал бинокль и рассмотрел номера машины.
Соня и Руслан сидели рядом в «Майбахе» с тонированными окнами. Руслан переключал каналы спутникового телевидения на маленьком экране, вмонтированном в кресло переднего сиденья. Наконец, он нашел джазовый музыкальный канал и с чувством выполненного долга удобно расположился в салоне автомобиля.
Машина вырвалась из пробки и теперь мчалась по загородному шоссе.
– Куда мы едем?
– К воде, – Руслан был немногословен. Соня понимала, что он старается быть загадочным.
Соня обернулась и посмотрела в заднее стекло – за ними ехала машина сопровождения с синей сиреной на крыше, не давая ни одному автомобилю подъехать близко к машине босса.
«Майбах» остановился на просторной площадке перед речным рестораном. Вооруженные охранники опять окружили машину, двое из них открыли двери с обеих сторон. Соня и Руслан вышли из машины и направились со своим грозным эскортом в ресторан. Посетители провожали их недоуменными взглядами. Соне стало немного не по себе. Наконец они подошли к столику у самой воды. Вокруг стола стояли лампы обогрева. Рядом с такими не замерзнешь. Соня с Русланом присели на свои места, а охрана разошлась по веранде ресторана, наблюдая за посетителями и следя, чтобы к хозяину никто не приближался. Подходить могли только официанты, но и тех так внимательно оглядывали, что один с непривычки уронил поднос с тарелками.
Руслан поймал обеспокоенный взгляд Сони.
– Все в порядке?
– Мне неуютно. Я еще никогда не была так охраняема. По идее, я должна чувствовать себя в безопасности, но я почему-то, наоборот, очень напряжена.
– Прости. Но это вынужденная мера. У меня много врагов. Хотя, понятно, охрана работает на имидж и до конца защитить все равно не сможет. Но вот хулиганов – отпугнет.
Он иронично улыбнулся.
Соня посмотрела на погрустневшего Руслана, и ей стало его жаль. Она накрыла своей ладонью его руку.
– Здесь мило, – Соня рассматривала яхты, пришвартованные к помосту, отходящему от веранды ресторана. – Это модное место?
– Пока, да. Продержалось бы оно таким хоть полгода. А то пойти вообще некуда.
– Ты снова шутишь?
В глазах Руслана не было и намека на юмор.
– Совсем нет. Ты думаешь, если в Москве каждую неделю открывается новый ресторан, то есть выбор?
– Я бы предположила, что да. – Соню веселила серьезность подхода ее собеседника к такой, как ей казалось, незначительной теме, как рестораны. Но, судя по всему, Брызоев действительно видел в отсутствии разнообразия гастрономических заведений в столице серьезную проблему.
– Вот возьми любое новое заведение класса люкс… – Руслан не успокаивался. – Реклама, шум, гам вокруг открытия. Туда зазывают бизнесменов, правильно?
Соня послушно кивнула.
– Вот. Бизнесмены ведутся на крутые интерьеры, замороченных поваров с тридцатилетним европейским стажем с непроизносимыми фамилиями, ну и, конечно, на хозяев с безупречной репутацией.
Руслан сделал паузу, и Соня опять кивнула, соглашаясь с мнением собеседника. Официантки стояли поодаль «на низком старте». Они не хотели прерывать дорогого гостя ресторана и ждали, когда он сделает паузу, чтобы подать ему меню. Но Руслана «несло».
– А что мы там видим? Девчонки, приехавшие с периферии и торгующие собой по дешевке, баксов за триста-пятьсот, правдами и неправдами проникают в эти рестораны за желанной добычей. А за ними, в свою очередь, на охоту приезжают кавказцы и беспонтовые тусовщики, прожигатели жизни. И вот тогда приличные бизнесмены перестают посещать еще недавно престижное заведение.
Соня наигранно печально вздохнула.
– Это все очень грустно.
– Не расстраивайся. У меня есть для тебя сюрприз, – Руслан поднял руку, и в нее тут же вложили меню.
– Надеюсь, приятный.
– Надеюсь. – У Руслана были кошачьи желтые глаза. В них одновременно угадывалась жестокость и нежность.
К столику подошла официантка, и Руслан заказал бутылку шампанского Pernod Ricard и ассорти из лесных ягод.
– А мне, пожалуйста, бутылку минеральной воды, – попросила Соня и посмотрела на Руслана. – Не обижайся, но у меня нет настроения выпивать. Мне еще сегодня работать.
Соня не собиралась работать этой ночью. Но она и не собиралась рассказывать Руслану о том, что не пьет. Мать часто и много пила перед тем, как покончить с жизнью. Соня помнила, как на похоронах говорили, что мать повесилась в белой горячке. Когда маленькая Соня спросила, что такое белая горячка, взрослые долго смеялись и говорили, что с такой дурной наследственностью она скоро сама узнает, что это. Но узнавать об этом Соня не спешила.
– У тебя бывает хотя бы один вечер, когда ты не работаешь? – С этими словами Руслан протянул Соне маленькую бархатную коробочку.
– Я чувствую, мне сложно будет ответить тебе нет. – Соня открыла мини-сундучок. Внутри на подушечке лежало кольцо с большим бриллиантом.
Соня смотрела на подарок и думала, как ей поступить. Взять или не взять? Она перевела взгляд на одного из охранников, потом на другого. В памяти всплыли слова Павлика: «Дают – бери, а то завтра могут и не предложить», и она решила принять столь щедрый презент.
– Спасибо. Я очень тронута, – Соня улыбнулась Руслану, спокойно ожидающему ее решения. Впрочем, он не сомневался, что девушка не откажется. Они все такие предсказуемые…
Соня надела кольцо на палец и заговорила на другую тему.
– Мне кажется, ты зря думаешь, что все девушки, посещающие дорогие заведения без сопровождения мужчин, проститутки.
– Ну, я не про всех…
Соня осмелилась перебить Брызоева.
– У нас в редакции работает девушка, которая вечером, после работы приезжает в центр на метро, съедает у палатки пару-тройку пирожков с повидлом и на сытый желудок отправляется в кафе «Пушкин» пить чай с молоком.
Руслан от души расхохотался. Больше всего в истории ему понравилась деталь про пирожки с повидлом. Он несколько раз повторял это словосочетание вслух и заливался смехом. Успокоившись, Руслан вытер слезы и наклонился к Соне.
– И ты хочешь мне сказать, что твоя девушка из редакции пьет чай в «Пушкине», чтобы насладиться видом из окна?
– Нет, она ищет спутника жизни. Но не за «пятьсот» же!
– Конечно, нет. За гораздо больше.
Соня лукаво улыбнулась:
– А где еще скромная девушка может познакомиться с успешным бизнесменом, если не в ресторане?
Руслан снова рассмеялся. Ему все больше и больше нравилась эта женщина.
– Ну, на сборе активистов какого-нибудь политического движения. На выставке произведений искусства. Только приезжать надо в первый день, на открытие, тогда твоей знакомой точно улыбнется удача.
– Не простая задача девушке найти возлюбленного в наше время.
– У каждого свои методы. Вот один мой приятель ищет девушек чуть ли не на Киевском вокзале. У него возрастной ценз до 23 и чтобы понаивнее была. Особое предпочтение он отдает тем, кто тяготеет к искусству, но ничего в нем не смыслит. Ему доставляет удовольствие приодеть красавицу, сводить к стилисту, даже устроить в институт. Прокатить на собственной яхте. В общем, почувствовать себя чем-то вроде бога или Пигмалиона. Но, к сожалению, подобные девушки быстро осваиваются, начинают требовать большего, а годам к 25–27 хотят замуж, детей и прочее. В общем, банальные мечты о счастливом быте. Они не догадываются, глупенькие, что все это не по-настоящему. Как только речь заходит о свадьбе, возлюбленный подыскивает квартирку и в один день переселяет свою несостоявшуюся жену без выяснения отношений. Ведь если он и женится, то не на провинциальной дурочке. Ему не нужна легкая, зеленая трасса. Ему подавай такой спуск с вершины.
Hors de piste,как говорят французы, чтобы девушка была непокоряемая, благородных кровей, чтобы играла на рояле, пела, говорила на трех иностранных языках. Но поскольку, он на лыжах стоять сам еще основательно не научился, то остается в гордом одиночестве, вечно не понятым. Поэтому каждые два года он меняет подружек. Одна из отвергнутых, кстати, так к нему прониклась, что, когда он ее перевез на новую квартиру, жеста не оценила и перерезала вены. Как в кино. В ванной с горячей водой, естественно. К счастью, ее спасли. Отделалась конкретным шрамом на полруки. Мне лично такие приключения удовольствия не доставляют. Не люблю напряг.
– Цинично это. – Весь длинный монолог Брызоева Соня сидела, глядя в стол. Она знала, что среди богатых подобные отношения приветствовались, и ей это очень не нравилось. – В детстве твоему приятелю мама точно Экзюпери не читала.
Официантка принесла бутылку шампанского, начала открывать, но Руслан остановил ее.
– Девушка возьмет с собой. – Руслан наклонился к Соне. – Откроешь сегодня, когда закончишь работать и вспомнишь обо мне. – Руслан взял руку Сони и поцеловал.
Соня опустила глаза и только сейчас заметила, какой у Руслана галстук.
– У тебя хороший вкус.
Руслан проследил за ее взглядом.
– Тебе нравится мой галстук?
– Очень, – Соня протянула руку и коснулась холодной атласной материи. – Можешь подарить? На память.
Руслан посмотрел на Соню с недоумением. Мужчину его калибра было сложно чем-то удивить. И он откровенно радовался, когда это случалось. Для женщин, которые смогли застать врасплох видавшего виды «старого бойца», Брызоев готов был на многое.
Руслан расслабил петлю, снял галстук и накинул его на шею Сони. Серый, с серебряными вкраплениями, тот очень шел к ее белой рубашке, расстегнутой до соблазнительной ложбинки между грудями. Руслан на секунду задержал руку на галстуке, борясь с искушением коснуться этой бархатной кожи. Но сдержался.
– Спасибо! – Соня поправила галстук и широко улыбнулась. Теперь этот мужчина был в ее власти, и она могла делать с ним, что захочет. Что же, когда-нибудь она этим воспользуется, а пока они поговорят.
Разговор зашел о детстве. Соня с интересом расспрашивала Руслана о его родителях, о первой любви. Она была очень аккуратна в подборе тем беседы – зная драму Руслана, избегала разговоров, касающихся его последней жены.
Если бы Соня честно сказала, чем она занимается, ее бы вряд ли приглашали на свидания сильные мира сего. Но у нее была своя легенда для состоятельных мужчин, с которыми она знакомилась с легкой подачи ее доброго ангела Павлика. Для таких, как Руслан, Соня была начинающей актрисой. Тема кино занимала сейчас всех в Москве. Кто-то хотел сам сниматься, кто-то хотел снимать, кто-то хотел, чтобы экранизировали его самую неординарную из всех жизней в истории человечества. Фильмы однодневки заполняли кинотеатры, обогащая профессиональных продюсеров и не оставляя ничего в сердцах зрителей.
Вот и теперь разговор зашел о российском кинематографе. А потом Руслан неожиданно спросил:
– Ты поешь в караоке?
– Я там обычно танцую.
– Почему?
– Потому что я люблю танцевать, а все вокруг теперь любят петь. Не отказывать же мне в твоем порыве, если у тебя душа поет. Поехали, я станцую под «Владимирский Централ».
Руслан кинул несколько стодолларовых купюр на стол и взял бутылку шампанского.
– Обижаешь! Будем танцевать под «My way».
– А, ну да. Одна из двух этих песен всегда бывает в мужском репертуаре.
Соня и Руслан встали, их тут же окружили охранники.
«Вот я и оказалась в эпицентре боевых действий», – подумала Соня и сделала вид, что поправляет волосы, чтобы скрыть лицо от любопытных взглядов припозднившихся посетителей модного ресторана.
9
Андрей постучал в закрытый кабинет Краско. Оттуда раздалось глухое «Войдите».
– Максим Александрович, я принес папку с делом Брызоева.
Краско поднял глаза от стопки бумаг и посмотрел на Соболева поверх очков.
– Да, хорошо. Мне как раз вот пришли распечатки их вчерашнего ужина. Вторую часть можно продавать на дисках. Прям концерт, е-мое. «Песни русского и зарубежного шансона в исполнении алмазного короля России». – Краско засмеялся, и его живот затрясся под голубой рубашкой с белыми пуговицами. – Оставь дело. Я ознакомлюсь.
Андрей положил папку рядом с делом Воробьева и тут вспомнил – его впервые не ознакомили с делом подозреваемой. Это было странно.
– У меня есть предчувствие, что наш олигарх охотится за Сонькой не из-за ее красивых глаз. У Брызоева такого добра вокруг, как грязи.
Андрей поморщился от такого сравнения. Соня ему показалась не такой как все.
– Есть у меня подозрение, что Руслан Маратович знает, чем Соня занимается. Про ее папашу пронюхал. Так-то у него вроде все есть: дома, машины, яхты, депутатский мандат и другие не менее привлекательные корочки. – Краско заулыбался. Ему самому понравился родившийся каламбур. – А бабу свою он прощелкал! Да еще как прощелкал! Позорно! Над ним смеется вся Москва. А Фаина, дура бешеная, его еще и заказала. Единственное, что сейчас спасет его репутацию, это если Машка его обратно на коленях приползет. И чем публичней приползет, тем лучше. А подступиться к ней он не знает как. Вот он и хочет использовать магический гипноз, над которым Воробьев работал. Поэтому он клеится к Соне, чтоб на отца ее выйти. – Краско подошел к Соболеву и хлопнул его по плечу. – Так что радуйся. У нас с тобой помощников с каждым днем все больше и больше. Скоро пол-Москвы будут искать Леонида Сергеевича. А найдем его мы!
Краско опять захохотал. Андрею не нравилось возбужденное состояние Максима Александровича, поэтому он решил побыстрей удалиться из кабинета.
– Я могу идти?
– Да.
Краско как всегда окликнул Андрея, когда тот уже почти ушел. Соболев знал об этой привычке начальника и открывал дверь кабинета медленно, всегда готовый обернуться и получить последние указания.
– Усиль наблюдение. Я увеличиваю бюджет.
– Слушаюсь.
От начальника Андрей пошел в технический отдел. Для усиленного наблюдения ему понадобится дополнительное оборудование.
Как только Краско остался один, он взял папку с делом Брызоева и уселся за стол, зло глядя на его фотографию.
– А вот это ты зря, депутат херов! Это ты зря! – шипел себе под нос Максим Александрович, перелистывая страницы.
Соня лежала и смотрела на носы своих стильных сапог, которые упирались в подлокотник кушетки. Петр Львович как всегда что-то писал, шурша карандашом по страницам тетрадки. Черный кот ходил туда-сюда и недовольно мурлыкал.
В этот раз Соня много и долго говорила о Павлике, о том, что ей надоело его навязчивое желание выдать ее замуж. О том, что друг детства, скорее всего, отрабатывает собственные фантазии. Но это, наверное, нормально, так как все люди желают своим близким того, чего сами больше всего хотят.
Потом Петр Львович спрашивал Соню, почему она дружит с Павликом. После долгих попыток ответить на этот вопрос, Соня поняла, а Петр Львович подтвердил ее догадку о том, что они ассоциируют друг друга с самими собой. Павлик хотел бы быть роскошной и уверенной Соней, а Соня – беспечным и веселым Павликом. Что же, они идеально дополняют друг друга. Но психоаналитик выдвинул свою версию причины столь крепкого союза двух друзей – гомосексуальность Павлика обеспечивает ей определенный комфорт. Рядом с ним она чувствует себя в безопасности.
Соня рассмеялась. Она никогда не смогла бы иметь с Павликом никаких личных отношений, даже если бы он был традиционной ориентации. Она видит своего мужчину совершенно другим.
Соня попробовала описать свой идеал и вдруг с нежностью вспомнила о Руслане.
– Вы боитесь чего-нибудь? – с улыбкой спросила она.
Соня знала, что психоаналитики не отвечают во время сеанса на личные вопросы пациента. Но она не могла подавить свое любопытство, и продолжала спрашивать в надежде, что ей ответят.
Конец бесплатного ознакомительного фрагмента.
