Долина солнца (рассказы)

      Хорз-Спрингс, последнее поселение, через которое он проезжал, осталось в шестидесяти милях отсюда. А по такой жаре и без воды, пеший переход на такое расстояние был делом столь же неосуществимым, как, к примеру, путешествие на другую планету. Уиллоу-Вэлли находился примерно в сорока-петидесяти милях, где-то за синей дымкой, окутывавшей склоны гор, протянувшихся вдоль горизонта.
      Вне всякого сомнения, где-то здесь поблизости должна быть и вода, но только в какой именно стороне и как далеко?
      Всякого рода ключи и источники не столь уж редки в пустыне, необходимо просто знать места их расположения, так как бродить в поисках воды наугад можно бесконечно долго. Можно пройти всего в дюжине ярдов от источника воды, так и не заметив его.
      Но даже размышляя над этим, он был положительно убежден в том, что сам он никогда не посмеет решиться на такое. Ведь он не знает ни ориентиров, ни в какую сторону идти, а для человека в его положении остается лишь одно: отправиться в Уиллоу-Вэлли и надеяться, что кто-нибудь все же обнаружит его прежде, чем он успеет умереть.
      К тому же по этой тропе ездили нечасто, ибо бандиты, типа тех, что подстрелили его, чувствовали себя в этих краях весьма вольготно. Желающих совершить поездку в Хорз-Спрингс находилось немного, так что путники в пустыне были явлением редким. Именно поэтому-то он и решил выбрать эту дорогу, и ему даже в голову не могло прийти, что Джо Крит догадается о его маршруте.
      Ну конечно же, это был Крит. Это он стрелял в него. В коротком промежутке между выстрелами Ларейн слышал его глумливый голос.
      В какое-то мгновение он заметил троих всадников из Саксон-Хиллс. В следующую секунду пуля выбила его из седла, но их лица он не забудет никогда. Джо Крит, Индеец Фрэнк и вместе с ними Гей Томасон.
      С Критом они уже давно не ладили, но больше всего его удивило присутствие там Томасона. То победное выражение на его лице, когда он поднимал свой револьвер.
      Мотивы Крита были вполне очевидны. Этот бандит всегда ненавидел его. К тому же около шести недель назад он крепко поколотил Крита, о чем напоминали многочисленные шрамы, заметные на его лице и по сей день. И более того, Крит наверняка прознал о деньгах Марты Мейлоун, с которыми он возвращался к ней.
      Но Томасон?
      Ведь Гей был его другом, до этого они проводили вместе много времени, вместе работали, вместе приехали на Запад.
      Причиной тому, увы, стала сама Марта. Убрав его с дороги, Гей сам приударит за ней. А так как во всей округе достойного избранника ей больше не найти, то Гей, пожалуй, сумеет завоевать ее. Последнее время Бретт Ларейн замечал за Геем повышенный интерес к этой девушке, но он никогда и представить себе не мог, что дело зайдет так далеко.
      * * *
      Ларейн был человеком немногословным. Он был высок и силен и искренне верен друзьям, которых у него было не так уж много и дружбой с которыми он беспредельно дорожил.
      Скорее всего это Гей рассказал Криту, какой дорогой он собирается поехать. Конечно, Крит и сам мог бы выследить его, но только вряд ли он тогда залег в засаду, чтобы дождаться его именно здесь. Так что, наверное, это Томасон подсказал Криту это место или даже самолично проводил его сюда. И все же, даже принимая во внимание обоих негодяев, и даже учитывая Индейца Фрэнка, который неотступно повсюду сопровождал Крита, причина таилась намного глубже, чем это могло показаться на первый взгляд.
      Бретт Ларейн и сам прекрасно понимал всю серьезность своего положения. На такой жаре и без воды человек мог протянуть от двух до пяти дней при условии, что на время солнцепека он сможет найти себе убежище в тени. Совершая ночные переходы и отсиживаясь в тени днем, он, возможно, и смог бы протянуть еще день или даже три, и, может быть, ему и удалось бы пройти за это время около двадцати миль. То есть застрять где-то на середине пути.
      И все же, если он еще надеется выжить, он должен хотя бы попытаться. Нельзя же вечно просидеть здесь, в тени Рэттлснейк-Бьютт. Он должен уйти отсюда, нельзя терять драгоценное время. Но он хорошо понимал и другое, что все эти его рассчеты времени и расстояний относились скорее к цветущему и пышущему здоровьем мужчине, в то время как сам он был ранен и слаб.
      Нет, ему все же следует немного переждать жару. Отпправившись в путь по такому сонцепеку, он сможет осилить самое большее лишь несколько миль.
      Пот струился по его лицу, и он обмахивался шляпой. Он чувствовал себя слабым и разбитым окончательно, как будто все силы вдруг разом покинули его. Он старался не думать о жажде, которая уже сушила его горло и обжигала запекшиеся губы. Он думал о Марте Мейлоун и ее ранчо "Затерянная Долина".
      Это было крохотное, уединенное, но очень уютное ранчо, расположившееся в укромном уголке предгорий, и поэтому-то кто-то и дал ему название Затерянной Долины. Это было прекрасное местечко, то место, где он мечтал прожить до конца своих дней вместе с Мартой.
      Мысль об этом не оставляла его в покое с тех самых пор, как он приехал в Долину Солнца и нанялся на работу в ее хозяйство, вначале в качестве погонщика, а затем, когда все разбежались, став десятником, в подчинении у которого не оказалось ни одного работника. Но он продолжал работать. Он перегородил запрудой ручей и вырыл небольшой пруд, починил дом и построил конюшню из саманного кирпича. Он в одиночку объездил пятнадцать диких лошадей, клеймил скот и самолично же приглядывал за ним, делал все возможное и невозможное и даже не помышлял о вознаграждении за свои труды.
      Наняв несколько заезжих ковбоев, он перегнал ее стадо в Хорз-Спрингс и продал там, получив хорошую цену. Это был первый доход, который Марта получила со своего ранчо после смерти отца. И вот теперь его ограбили.
      Хуже всего было то, что теперь они скорее всего постараются убедить ее в том, что он якобы сбежал со всеми ее деньгами, и, пожалуй, ей не останется ничего иного, как только поверить им.
      Его голова раскалывалась от тупой, пульсирующей боли, а боль, пронзающая бок, становилась нестерпимой. Он знал, что раны необходимо промыть и перевязать, но воды у него не было, и исправить это положение было не в его силах.
      Время шло, и узенькая полоска тени, в которой он сидел, становилась все уже и уже. В воздухе над каменистой землей дрожало раскаленное знойное марево. Над землей, извиваясь, словно в причудливом танце, проносились песчанные вихри. Жара обжигала, но, в конце концов, веки его глаз сами собой опустились, и он уснул. Лицо его блестело от пота, а тело вконец онемело от терзающей его боли.
      Высоко в небе парил канюк, затем прилетел еще один. Прошло еще довольно много времени прежде, чем Бретт снова открыл глаза. Шатаясь от слабости, он поднялся с земли, ошеломленно оглядываясь по сторонам, всматриваясь в темноту наступающих сумерек и багряно-золотистые вершины далеких гор. Скоро наступит время отправляться в дорогу.
      Привычным движением он коснулся рукоятки пистолета в кобуре. Всего один выстрел, и ему не о чем будет больше беспокоиться. Всего один, и разом будет положен конец и боли, и всем порчим одолевавшим его неприятностям. Но он тут вспомнил о Марте, представляя себе, как она дожидается его на пороге, загораживаясь рукой от солнца, а затем, радостно улыбнувшись, легко сбегает по ступенькам ему навстречу... За последнее время они стали очень близки.
      Он взглянул на револьвер. Они оставили его, даже не допуская мысли о том, что он опять сможет им когда-либо воспользоваться. Хотя не исключено, что такой возможности у него и в самом деле может и не быть.
      Марте нужны были деньги. Вся ее дальнейшая жизнь в Затерянной Долине зависит теперь от них. Он старался изо всех сил, чтобы можно было собрать приличное стадо и отправить его на рынок. И теперь оставшись одна, без него и без денег, она ничего не сможет сделать. А памятуя о том, что он во всем доверял Гею, то она тоже станет верить ему.
      Бретт Ларейн провел распухшим и ставшим вдруг неповоротливым языком по пересохшим и растрескавшимся губам. Затем, придерживаясь за скалу, он оглядел пустыню. Солнце уже село, и откуда-то как будто повеяло легкой прохладой. Он подождал еще немного, собираясь с силами, а затем оттолкнулся от скалы и зашагал вперед.
      Он был очень слаб, но продолжал упорно идти, не сводя глаз с далеких гор. Пройдя полмили, он сделал небольшую остановку, осторожно опускаясь на валун, чтобы передохнуть. Рядом валялся корень меските, который вполне сойдет за трость. Десять минут спустя, он встал и отправился дальше.
      * * *
      На землю спускалась ночная тьма, но он продолжал идти. Однажды откуда-то издалека до него донесся вой койота, а в другой раз у самых его ног прошмыгнул кролик, тут же скрывшися среди камней и колючих зарослей чольи.
      Он шел вперед и вперед, время от времени делая короткие остановки для отдыха, но всякий раз неизменно отправляясь дальше. Однажды, споткнувшись в темноте обо что-то, он упал, и довольно долго не мог подняться. Он оставался лежать на земле, мускулы его расслабились, ощущая приятную ночную прохладу, в то время, как горло пылало от жажды.
      Снова открыв глаза, он увидел, что небо на востоке просветлело. С трудом поднявшись на ноги, он снова отправился дальше.
      Теперь ему необходимо найти убежище от солнца. Он должен обязательно отыскать поблизости хоть что-нибудь подходящее. В своем теперешнем положении он сможет пройти не более каких-нибудь двух миль прежде, чем взойдет солнце. Ничего не приметив поблизости, он продолжал идти. Неожиданно каменистую пустыню перед ним пересекло старое песчанное русло пересохшей реки. Оно протянулось откуда-то из-за низких холмов, и, свернув с пути, он пошел вдоль берега. Иногда, хотя и не часто, пересохшее русло может вывести к воде.
      Краешек солнца уже выглядывал из-за горизонта, когда невдалеке он увидел зеленеющий тополь. Во рту совсем пересохло, а опухший язык был сухим и неповоротливым. Он двинулся вперед, но услышав звуки какой-то возни, доносившейся из кустов, разросшихся рядом со стволом молодого деревца, он неподвижно замер на месте, а затем осторожно подкрался поближе и взглянул сквозь заросли.
      Два дикобраза деловито рылись в песке. Он выждал еще минуту, а затем, увидев, что из-под их лап летит сырой песок, вышел из своего укрытия и прогнал животных.
      Вода!
      Упав на колени, он принялся нетерпеливо выкапывать со дна ямки мокрый песок, который вскоре начал превращаться в грязь, а потом сел рядом и начал ждать, когда вода, просочившись сквозь песок, заполнит вырытое в земле углубление. Вода была мутной, но он зачерпнул полную пригоршню и поднес ее к губам. Ему удалось заставить себя сделать глоток. Затем он смочил губы и язык, проведя по ним мокрой рукой.
      Весь день он провел возле своего источника, время от времени подходя к нему, чтобы напиться, и все остальное время отдыхая в прозрачной тени тополя. Ближе к вечеру он умыл лицо и намочил волосы, а затем промыл рану на боку. Не имея при себе ничего, чем ее можно было бы перевязать, он нарвал зеленых листев, прополоскал их в воде и наложил на рану, прикрыв их сверху носовым платком и привязав этот импровизированный компресс веревкой, извлеченной им из кармана брюк.
      Подобрав с земли трость, он уже собирался снова отправиться в путь, когда в зарослях что-то зашуршало. Он замер, выхватывая из кобуры пистолет. Затем стало слышно цоканье лошадиных подков по камням, и вот ветки раздвинулись, и из зарослей вышел конь без седока, с пустым седлом!
      У него забилось сердце.
      - Бак! - радостно выдохнул он. - Будь я проклят!
      Конь вскинул голову и остановился. Бретт заговорил снова, и животное, настороженно принюхиваясь, потянулось носом к его руке, но витавший в воздухе запах крови явно пришелся ему не по душе. Бретт взялся рукой за повод и подвел коня к своему маленькому источнику, оказавшемуся едва ли больше ведра воды.
      Очевидно, конь убежал, когда в Бретта стреляли, и затем, скорее всего направился домой, и ощипывая где-нибудь поблизости молодые побеги, учуял воду. Напоив коня, Бретт Ларейн сел в седло и выехал обратно на тропу.
      Он раздумывал о своем положении. Он был очень слаб, а расстояние, которое ему все еще предстояло преодолеть, было очень велико. Но он надеялся, что устраивая время от времени короткие привалы, и, если рана его снова не начнет кровоточить, ему все же удастся вернуться домой.
      Основная трудность состояла не в том, чтобы просто добраться до ранчо, а в том, чтобы приехать туда, будучи в состоянии активно действовать. Он не сомневался и был уверен в том, что даже если Гей Томасон и Крит еще и не приехали туда, то они, несомненно, вскоре там появятся. Ранчо Марты находилось в довольно уединенном месте, и ждать помощи было бы все равно неоткуда, даже если она и решила бы им воспротивиться. Но скорее всего Томасон придет к ней, назвавшись другом. Так что даже если ей было прекрасно известно, что из себя представляли Джо Крит и Индеец Джо, то подвергать сомнению порядочность Томасона она вряд ли станет.
      Было уже довольно темно, когда Бретт съехал с дороги, направив коня в заросли пиний, раскинувшиеся у подножия горы и по горному склону. Бак было заупрямился, стремясь, видимо, побыстрее вернуться в родной загон, где его по всем правилам должны были бы накормить с дороги. Но Бретт заставил его взбираться вверх по склону, поросшему деревьями, следуя вдоль тропы, по которой обычно прогоняли скот, а потом проехал через осиновую рощицу, подбираясь к ранчо "Затерянная Долина" с тыла.
      В окне небольшого домика горел свет, и он задумчиво прищурился, увидев свет в окошке своей хижины, в прежние времена служившей домом для работников. Итак, они уже здесь. Томасон и, должно быть, Крит.
      Деньги Марты были уже у них, и теперь они, скорее всего, пожелают завладеть ее ранчо и, наверное, ею тоже.
      Он размышлял о том, догадывался ли Томасон, что у Крита в отношении девушки могли быть свои планы. Будучи по натуре человеком наблюдательным, Бретт уже давно успел подметить, что Крит не равнодушен к Марте, и он неоднократно замечал, как тот мельком бросал в ее сторону оценивающие взгляды. К тому же, хоть Томасон и считался неплохим стрелком, но до Крита ему все равно было еще очень далеко.
      Джо Крит был безжалостным убийцей и одним из самых метких стрелков, мастерски управляющимся со своим револьвером, посоперничать с которым по части этого искусства мог лишь Бретт Ларейн. Но знали об этом только двое сам Ларейн и Джо Крит.
      * * *
      Криту было известно, что в свое время Ларейн стал довольно заметной фигурой в Хейсе и Таскосе, о чем даже не догадывался ни Томасон, ни кто-либо другой из обитателей городков и поселений, находившихся в районе Долины Солнца и Саксон-Хиллс. Помимо всего прочего Ларейн уже дважды давал отпор Кэтфишу Киду, на стороне которого был сам Джесси Эванс, бывший сообщник Малыша Билли, ставший затем его врагом. И даже в компании таких примечательных и прожженных личностей, как Хендри Браун, Фрэнк Вэлли и Дейв Рудабауф, равных Бретту Ларейну не было.
      Теперь перед ним стоит две задачи. Он должен любой ценой возвратить деньги Марты и убить Джо Крита и Рея Томасона.
      Если бы не ранение, то ему, возможно, и удалось бы уладить все дело без стрельбы. Но в своем теперешнем состоянии, не зная, сколько ему еще суждено протянуть, он не мог рисковать. Если ему и суждено умереть, он все равно должен быть уверен, что и враги его тоже не остануться в живых. Он должен знать наверняка, что даже если он выживет, но при этом останется калекой, то никто из троицы уже никогда не вернется сюда, чтобы воспользоваться незащищенностью девушки и его беспомощностью.
      Он прекрасно осознавал, на какой риск идет, но теперь ему необходимо было во что бы то ни стало добраться до воды. В течение почти всего многочасового пути у него во рту не было ни капли, да и ранее обнаруженной воды оказалоь явно недостаточно, чтобы можно было утолить мучившую его нестерпимую жажду. Более того, он должен разведать, кто был на ранчо, и выяснить, что здесь происходит.
      Привязав коня в осиннике, Бретт осторожно прокрался к дому.
      Он задержался у родника, и опустившись на землю, пил долго и жадно. Затем, подняв голову и внимательно оглядевшись по сторонам, он направился к своей хижине. Прежде всего необходимо было выяснить, с кем ему предстоит иметь дело. Приблизившись к окну, он прижался к стене и заглянул в комнату.
      Джо Крит стоял, склонившись над столом, а Индеец Фрэнк сидел на краешке койки. Гей Томасон сидел на стуле, привалившись спиной к стене.
      - Мое предложение в том - говорил Томасон - чтобы поделить деньги прямо сейчас. Потом вы, ребята, отберете себе стадо получше и оставите меня здесь. Думаю, так будет честно.
      Крит сухо усмехнулся, и Бретт Ларейн, достаточно хорошо его знавший, расценил бы это как угрозу, но Гей не увидел в этом ничего особенного.
      - Вполне честно, - согласился Джо, - и я сказал бы, даже чересчур честно. Но только кому нужна эта твоя честность?
      Улыбка Томасона померкла.
      - Что ж, теперь выслушаем твое мнение! - резко объявил он. - Я свое слово уже сказал.
      - Мое мнение? - Крит снова усмехнулся, и презрительный взгляд его черных маленьких глазок остановился на Томасоне. - Мне нужны все деньги и девчонка.
      Передние ножки стула Томасона с грохотом опустились на пол, а лицо его гневно побагровело.
      - Она моя! - в бешенстве заявил он. - Она любит меня, и нужен ей я, и никто другой! Тебе она не достанется!
      - Уверен? - усмехнулся Крит. - А я уверен, что она достанется именно мне. Ради такой женщины - он не сводил взгляда с Томасона - я пойду даже на убийство. И ради денег тоже. И если будет нужно, я убью даже тебя, Гей.
      Еще какое-то время двое мужчин в упор разглядывали друг друга, и Бретт со стороны смотрел на них, пораженный этим зрелищем. Он догадывался, что было на уме у Крита, даже не пытавшегося скрыть своего безжалостного злорадства. У Джо Крита не было привязанностей, но зато ненавидел он всех и вся. Это был человек, снедаемый завистью и злобой, и вот теперь он наслаждался своим триумфом, одержанным им над красавчиком Геем Томасоном.
      - Да? Вот, значит, оно как? - Ларейн знал, что собирается сделать Томасон. Все же он был парнем в некотором смысле храбрым, и теперь он неожиданно рассмеялся. - Вообще-то мне и самому следовало бы уже давно понять, что на твою честность, Джо, рассчитывать не приходится! Равно как и заранее догадаться о том, что как только я помогу тебе избавиться от Бретта, то и сам отправлюсь на тот свет вслед за ним.
      Я же смотрю на вещи иначе. Я ни с кем не собираюсь стреляться из-за женщины. Так что можешь взять ее себе. Хоть сейчас.
      Закончив свою речь, Томасон усмехнулся и подался вперед, упираясь локтями о колени.
      - Давай забудем о ней и разделим деньги. Если уж тебе так нужна Марта, то мне здесь оставаться больше незачем.
      - Конечно. - Улыбаясь, Джо Крит медленно встал из-за стола, но взгляд его оставался тяжелым. - Именно это я и собирался сделать. Пойду проведаю ее прямо сейчас. - Повернувшись на каблуках, и насмешливо взглянув на Гея, он шагнул к двери.
      Это была ловушка, но Томасон был слишком сосредоточен на придуманной им уловке, ибо, стоило лишь Криту оказаться к нему спиной, как Гей Томасон немедленно вскочил на ноги, хватаясь за пистолет. И в тот же самый момент в шею Томасона вонзился по самую рукоятку нож Индейца Фрэнка!
      Могучий ковбой вздрогнул, принимаясь судорожно ловить ртом воздух, и все же попытался направить на противника пистолет. Но Крит ловко извернулся и со всего маху перебил Гею запястье, ударяя его по руке стволом своего револьвера. Пистолет Томасона с грохотом упал на пол, и сам он еще некоторое время стоял, нетвердо держась на ногах, а затем колени его подогнулись, и он рухнул на пол. И тогда, подойдя поближе, Крит пнул его ногой в живот, а затем и в лицо.
      * * *
      - Чистая работа, - с усмешкой сказал Крит своему приятелю. - Теперь и деньги, и девка достанутся нам. - Он взглянул на Индейца. - Я хочу сказать, что и того, и другого хватит нам обоим. А теперь давай сперва поедим, а уж потом пойдем разбираться с делами.
      Бретт Ларейн тихо отошел от стены хижины. Беззвучно ступая, он направился к дому и, остановившись у двери, осторожно взялся за ручку и попробовал ее повернуть. Не заперто. Открыв дверь, он вошел внутрь.
      Услышав, как скрипнула дверь, Марта обернулась. Она испуганно уставилась на него широко распахнутыми от ужаса глазами. Бретт поднес палец к губам, а затем подошел к столу и опустился в кресло. Задыхаясь, он рассказал ей и о выстрелах на тропе, и о своих ранах, и об убийстве Гея Томасона.
      Его лицо было мертвенно-бледным, и он чувствовал себя вконец подавленным и опустошенным. Он изо всех сил старался унять дрожь в руках, и плотно сжимал губы, когда чувствовал, что они тоже начинают дрожать. Навряд ли ему удастся достаточно метко выстрелить, чтобы успеть убить обоих бандитов прежде, чем они прикончат его. Ему неободимо время... время. Но времени не было. Еще всего несколько минут, и они нагрянут сюда.
      Но шанс все же был. Если бы ему только удалось задержать их в хижине, не дать им выбраться из нее... Он поднял глаза.
      - Где моя винтовка? - спросил Бретт срывающимся голосом. Вооружившись винтовкой, он, пожалуй, смог бы остановить обоих, держать на расстоянии, а, возможно, даже и убить. Но так, чтобы Марты не было в это время поблизости.
      - Они забрали ее, Бретт. Пришли Крит с Геем и сказали, что здесь неподалеку объявился койот, и они хотят его убить. Другого оружия, кроме того, что у тебя с тобой, в доме нет.
      Ради денег и девушки... они были уверены, что убили его, да и Гей тоже уже был мертв. Они не остановятся ни перед чем, и к тому же теперь они уверены, что оружия у Марты больше нет. Время шло, и он переводил безумный взгляд то на девушку, то на окно, отчаянно пытаясь придумать хоть что-нибудь. Он должен остановить их! Должен же быть какой-нибудь выход! Не может быть, чтобы его не было!
      Длительный путь домой отнял у него последние силы. Ему было страшно за Марту, и он прекрасно знал, что снова добраться до своей хижины ему уже больше не удастся. Ларейн не был уверен даже в том, что у него хватит сил пройти через комнату. У него на лице выступила испарина, и при тусклом свете лампы он был похож на призрака.
      Ссутулившись, он оставался неподвижно сидеть в кресле, дыша прерывисто и тяжело. Нестерпимо болела голова, и в рану на боку раз за разом вонзались крысиные зубы агонии. Он пытался заставить думать свой воспаленный разум, суметь вырвать из него хоть какую-нибудь подходящую мысль, хоть что-нибудь, что могло бы помочь.
      Стоит только Криту увидеть его здесь, как он тут же схватится за пистолет. Этот бандит не даст ему времени на размышления. И медлить он тоже не станет. Крит знал его слишком хорошо. Ему сразу же, с первого взгляда, бросится в глаза прискорбная слабость Бретта Ларейна. Второго шанса у него не будет. Джо Крит должен умереть, едва лишь появившись в проеме двери, прежде, чем он успеет перешагнуть порог. Бретт поморщился от одолевавшей его боли, и его разум стал биться над решением поставленной проблемы.
      У него не было сил поднять пистолет, не было сил на то, чтобы ровно держать его, и к тому же он никогда не посмел бы рисковать жизнью Марты, позволив ей взяться за оружие. Такого понятия, как честный поединок и тому подобных условностей для него уже больше не существовало, так как вся эта игра изначально велась против всех правил. Его враги замышляли мерзкое и вероломное убийство.
      Они самым бесчестным образом стреляли в него из засады. Криту было наплевать на все правила честной игры, когда он нарочно спровоцировал Гея Томасона, повернувшись к нему спиной, в то время, как Индеец Фрэнк налетел на него сзади с ножом. И для того, чтобы спасти Марту и ранчо, где им было положено столько трудов, он должен действовать любыми способами и без промедления.
      И тут ему на глаза попался ящик. Это был узкий деревянный и довольно тяжелый ящичек с веревочными ручками. Такие ящички часто приспосабливали для перевозки в них золотых слитков. В данном случае ручками служила толстая веревка в дюйм толщиной, концы которой были пропущены внутрь ящика и удерживались там с помощью узлов.
      - Марта, - срывающимся голосом зашептал он, - выломай у ящика ближнюю стенку. Если можешь, постарайся вытащить гвозди без шума.
      Сидя у стола, он следил за тем, как она работает, и всего через несколько минут, одна стенка ящика была снята.
      - А теперь, с другой стороны - зашептал он, - обрежь веревочную ручку и поставь ящик на стол!
      Она с недоумением выполнила его указания и принялась с интересом наблюдать за тем, как он возится с ящиком, располагая его вдоль стола, обращая к себе той стороной, где была снята стенка.
      - А теперь, - тихо сказал он, - мой пистолет.
      Осторожно вынув револьвер из потертой кобуры, Марта положила его на стол перед ним. Крепко взявшись за рукоятку, он сунул руку в открытый сверху ящик. Взгляд Марты просветлел, и поняв его задумку, она вставила дуло пистолета в одно из отверстий, откуда была незадолго до этого выдернута веревка. Дырка оказалась вполне подходящей, чтобы в нее вошел ствол револьвера.
      - А теперь, - сказал он, глядя на нее, - набрось сверху полотенце, как будто это еда или еще что-нибудь наподобие того.
      * * *
      И вот он уже крепко сжимал рукоятку пистолета, а ящик был прикрыт сверху полотенцем. Бретт Ларейн сидел, обратившись лицом к двери и ждал. Они придут, и случится это довольно скоро, но его пистолет уже надежно установлен в нужном положении и нацелен точно на дверь. Теперь ему не надо собираться силами, чтобы удерживать его и целиться... но он должен выстрелить первым, сразу же как только Джо Крит станет досягаем, и он должен убить его с первого же выстрела. После этого Индеец Фрэнк, возможно, сбежит, а может быть, бросится к двери в дом. И тоже умрет, как только окажется на пороге.
      - С тобой будет все в порядке, Бретт? - участливо спросила его Марта.
      Он кивнул, думая о том, что ему приятно чувствовать ее руку у себя на плече.
      - Только бы они пришли... поскорее.
      Она подошла к плите и поставила вариться кофе, а он перевел взгляд на дверь, прекрасно зная, что шансы их невелики. Он должен быть уверен в этом первом выстреле. Сам по себе Индеец Фрэнк не представлял большой опасности, окажись он вдруг без покровательства Крита, который был опасен всегда и при любых обстоятельствах.
      Она взглянула в окно, но только покачала головой, и Бретт принялся отхлебывать из чашки кофе, который она сварила для него. Его левая рука так сильно дрожала, что ей пришлось самой подносить чашку к его губам. Когда кофе был выпит, он заставил себя проглотить кое-что из еды.
      Они подошли к дому почти неслышно. Бретт открыл глаза, почувствовав, как кто-то тихонько тронул его за плечо и впервые осознавая, что он все-таки заснул. Его сердце гулко застучало в груди, и он покрепче сжал в ладони рукоятку револьвера и его палец лег на спусковой крючок. И тут дверь распахнулась.
      Это был Крит, но в тот самый момент, когда Бретт Ларейн уже был готов спустить курок, Джо обернулся и поманил Индейца Фрэнка.
      - Заходи! - сказал он, и только затем повернулся лицом к комнате.
      Только теперь он увидел человека, сидевшего за столом за керосиновой лампой. Подскочив от неожиданности, он схватился за пистолет, но в этот самый момент в дверной проем шагнул Индеец Фрэнк. Бретт спустил курок, и в тишине комнаты прогремел оглушительный выстрел.
      Ничего не подозревавший Фрэнк сначала замер на месте, а потом упал ничком, оставаясь неподвижно лежать на полу у самого порога, широко раскинув руки, а Джо Крит отскочил в сторону. Второй выстрел Бретта пришелся мимо цели, и пуля улетела в открытую дверь.
      Крит, пристально разглядывал его, держа пистолет наготове.
      - Черт побери! - тихо сказал он. - А тебя, оказывается, не так-то легко убить, Ларейн! Да уж, совсем непросто! Я был готов поклясться, что собственными глазами видел, как ты валялся на земле в луже крови! А теперь ты уделал Фрэнка... что ж, это избавляет меня от лишнего беспокойства. Я все равно не собирался делиться с ним деньгами. В отношении него у меня были совсем другие планы.
      Он кинул беглый взгляд на стол, на прикрытый полотенцем ящик.
      - Уж не знаю, что там у тебя, - настороженно сказал он, но ты никогда не стал бы заниматься этой ерундой, если бы только мог держать пистолет. Ты никогда не промахивался со второго выстрела. И сейчас ты бы тоже не промахнулся. Ты бы просто продырявил меня из пушки.
      Нет, полагаю, ты еще не совсем мертв, но уже и не вполне жив. Ты серьезно ранен.
      Лицо бандита было мрачным, но взгляд казался злорадно-торжествующим.
      - Так, так! Рад видеть тебя, Ларейн! Ну вот, опять ты испортил мне все веселье. Не думал я, что мне придется заниматься этим в твоем присутствии.
      Взявшись покрепче за рукоятку револьвера, Бретт попробовал вынуть его из отверстия, но дуло прочно засело там, или же у него попросту не осталось сил на то, что выдернуть его оттуда.
      - Иди сюда! - приказал Крит Марте. - Подойди сюда и делай все, что я скажу, или же я проделаю у него в башке большую дырку.
      Онемев от страха, Марта Мейлоун перевела взгляд с искаженного злобой лица Крита на револьвер в его руке. Затем, словно во сне, она медленно пошла к нему.
      Бретт Ларейн смотрел на Крита. Он был слишком слаб и беспомощен, чтобы поднять руку и помешать бандиту сделать то, что он задумал.
      Внезапно в его мозгу как будто что-то щелкнуло. Это был дикая, отчаянная и едва ли выполнимая - но иного выбора у него не было.
      - Марта...! - сказал он так громко, как только мог. - Подумай!
      - Заткнись! - рявкнул на него Крит. - Заткнись, а не то я вышибу тебе мозги!
      - Подумай, Марта! - умолял Бретт. - Пожалуйста, одумайся! Марта...! Он повышал голос по мере того, как она приближалась к Криту. - Одумайся... дверь!
      Стоило ему только произнести свою мысль вслух, как Марта мгновенно все поняла, и она с налету бросилась на бандита, толкая его в бок, наваливаясь на него всем своим весом, и тот споткнулся! Револьвер в его руке выстрелил, и блюдо на даьней стене рассыпалось множеством осколков, в то время, как Джо Крит, так и не сумев удержать равновесие, ввалился в открытый проем!