Бычок из консервной банки

Он их пихал и стращал как мог, пока какая-то шустрая не изловчилась все-таки протиснуться в проход, который к тому времени от постоянного тока воды открывал почти половину банки. Она так быстро юркнула в полутьму, что до бычка не сразу даже дошло, что совершено нарушение. Он остался на своем месте, и вдруг неожиданная тревога поразила его. Да и не только его. Все остальные, мгновенно возбудившись, толкаясь, сгрудились у входа. Он не выдержал их напора, отступил в банку и увидел, что там нахальная посетительница хватает икринки и жадно их ест!
      Вне себя от возмущения бычок кинулся на воровку, и сколько тут она получила укусов и ударов - не счесть! Полуоглушенная, она вывалилась наружу, в толпу своих приятельниц.
      Икринки! Сколько их она успела уничтожить? Ведь они уже совсем большие, живые существа! За последнее время они растянули свои оболочки, стали словно заостренные маленькие ракеты, готовые взлететь. Как она могла посягнуть на них!
      Между тем выгнанная воровка подняла бурю восторга - довольна была своим подвигом! Она взволновала товарок; через мгновение о ее грабительской победе услышали даже те, кто держался на дальних краях отмели. Разные бездельницы, обуреваемые завистью и болезненной надеждой получить легкую добычу, со всех сторон мчались к жестяному дому. Минута и двадцать, тридцать, шестьдесят мародерок собрались вокруг банки. Бычок приготовился к обороне.
      А они настойчиво колотились о стенки, будто отряд разбойников, ломящийся в дом. Те, кто оказался у входа, лезли прямо на защитника, который, придя в неописуемую ярость, беспрерывно лязгал зубами, оставляя раны на телах нападающих.
      Плохо бы все это кончилось, если бы не судак, который в то утро почему-то пристроился на дневку среди каких-то обломков, довольно близко от места происшествия. Разбуженный страшным шумом, он не выдержал, рискнул высунуться и, увидев скопление обезумевших, воспылал. Он, правда, не очень надеялся на удачу, потому что трудно выхватить добычу из компании, но суматоха позволила ему подобраться на подходящее расстояние. Бросок был удачен: судак сцапал как раз ту преступницу, которая побывала в банке.
      Возмездие мигом навело порядок на отмели: грабительниц как сдуло. Бычок мог торжествовать свое спасение.
      Впрочем, еще долго неугомонные стайки посещали затворника. Среди них даже объявилась одна особа, которая, являясь, отгоняла других от банки и делала это с непритворным старанием. Бычок вскоре отметил ее и подпускал, не пытаясь на нее броситься, довольно близко. Однако, когда она с невинным видом попробовала сунуться в банку, он ее безжалостно вздул. Он теперь никому не верил.
      Однажды и подводный охотник, купаясь, нашел жестяную банку. Заметив торчавшего из нее обитателя, он очень обрадовался и крикнул жене, что нашел знакомого бычка, о котором не раз говорил ей. Жена кивнула ему с берега. Ободренный охотник приготовился вволю понаблюдать за интересным явлением природы и для начала сунул под банку палец. В то же мгновение он вскрикнул от боли, выронил нагубник дыхательной трубки и глотнул соленой воды.
      Бычок укусил палец до крови. Так что охотнику, видимо, все-таки пригодилась "противосудаковая" мазь.
      И пришел день необыкновенный... Охотник к тому времени был уже в Москве и приступил к работе, потому что отпуск его кончился, миновал месяц.
      Все началось буднично и просто. Незнакомое, не броское по внешности и ни на кого не похожее существо отделилось от жестяной кровли и, пытаясь сопротивляться падению, все же медленно, как пушинка, полетело вниз. Оно падало, пока не накопило немного силенок, и тогда с невероятным упорством начало преодолевать подъем. И вот еще одно существо, только появившись, с таким же упрямством вступило в борьбу со стихией... Еще одно, еще...
      Бычок собрался с духом и из последних сил замахал плавниками, словно приветствуя это появление жизни. Течение внутри банки усилилось. Подхваченные им новорожденные выплыли в свободную глубину моря.
      И скоро в банке стало пусто...
      И тогда герой, с трудом ворочаясь, поплыл вперед, словно не существовало для него преград, опасностей, чужих территорий.
      Он был мало похож на рыбу. Скорей разбухшая черная головешка. Только плавники от долгой работы вроде как разрослись и торчали упрямыми вихрами.
      Он доплыл до камня-плитняка, где уже несколько лет хозяйничал его неприветливый отец. Старик был мертв. Тело его застряло в щели под камнем. Над ним, наглухо залепленные илом, висели задохнувшиеся икринки. Он умер от голода, ему не повезло.
      А герой все плыл и плыл. Он был, наверное, любимцем Посейдона молодого, красивого бога, придуманного древними греками.