Волны любви

О Филипе не было никаких вестей с тех пор, как он уехал, впрочем, она их и не ждала. И все-таки в глубине души Марианна надеялась, что он вернется.

До самого последнего момента, уже стоя на пороге и собираясь выйти из дома, Марианна все представляла себе, как сейчас откроется дверь и войдет Филип, стройный и красивый, каким она видела его в последний раз. И вот уже настало время навсегда покинуть этот дом, а на дорожке так и не раздался звук шагов и в дверь никто не постучал.

Марианна вздохнула и вышла из комнаты. В последний раз пройдя по узеньким ступенькам крыльца, спустилась в сад.

В воздухе чувствовалось уже дыхание осени. Цветы поникли, преклонили свои головки – они словно оплакивали смерть Пруденс. Но воздух по-прежнему был напоен их восхитительным ароматом, а золотистое послеполуденное солнце, освещая сад, наполняло его такой дивной красотой, что у Марианны защемило сердце.

Вновь вспомнились ей Филип и тот вечер, когда они вместе бродили по саду, и душа Марианны тоскливо заныла. Надо смириться с неизбежным: Филип, несмотря на свои пылкие заверения в том, что всегда будет о ней помнить, забыл ее. Теперь она совсем одна в этом мире, и все зависит только от нее.

Неторопливый, ритмичный цокот копыт по булыжной мостовой оторвал Марианну от ее грустных мыслей. Подняв голову, она увидела, что к ней, сидя на облучке своей повозки, едет мистер Торнтон.

Глубоко вздохнув, Марианна помахала старику рукой и улыбнулась. Наклонившись, она сорвала с клумбы, разбитой у дорожки, пурпурную розу и, вдохнув ее нежный аромат, мысленно попрощалась с домом, садом и любимой Пруденс.

Мистер Торнтон зашел в дом, вынес ее чемодан и поставил его на повозку. Это заняло у него всего лишь несколько минут, и вот уже Марианна, сидя рядом со стариком, неторопливо ехала к пристани.

Несмотря на боль потери, Марианна чувствовала необыкновенный прилив сил и некоторое волнение. Перед ней расстилался целый мир, мир, о котором она пока что имела весьма смутное представление.

Мистер Торнтон, пожевывая табак, исподтишка поглядывал на Марианну своими блеклыми голубыми глазами.

– И куда же вы решили отправиться, мисс Харпер? – наконец не выдержал он.

Марианна лучисто улыбнулась ему.

– В Сэг-Харбор, что на верхнем Лонг-Айленде.

– В Сэг-Харбор, говорите? – Мистер Торнтон снова пожевал свою жвачку. – Так-так, значит, в город китоловов... У вас что, там родственники?

Марианна покачала головой:

– Нет, но у меня есть там один знакомый.

Старик неодобрительно покачал головой:

– В этих рыбацких городах народ живет простой. Уж поверьте мне на слово, такой приличной девушке, как вы, там не место.

Марианна прикрыла рот рукой, пытаясь скрыть довольную улыбку: Пруденс неплохо над ней потрудилась, раз у старика не возникло никакого сомнения в том, что она – девушка приличная.

– И что вы собираетесь там делать? – не отставал мистер Торнтон.

– Еще толком не знаю, – искренне ответила Марианна.

Любопытство старика ее не раздражало, наоборот, помогало отвлечься от невеселых мыслей.

– Рассчитываю найти какую-нибудь работу.

Мистер Торнтон, фыркнув, лениво огрел кнутом еле-еле переставлявшую ноги конягу.

– Вот уж не думаю, что для такой барышни, как вы, может найтись там какая-нибудь работа, хотя для женщин определенного сорта ее там хоть отбавляй. Так зачем вы туда едете?

Марианна замялась: она и себе не смогла бы ответить на этот вопрос.

– Как я вам уже говорила, у меня есть там знакомый. И он как-то сказал мне, что в этом городе открываются большие возможности для... Для всех.

– А чем Бостон хуже? – проворчал старик. – Уж люди-то здесь покультурнее будут. В этих рыбацких городах живет одно отребье.

И он хмуро покачал головой, не одобряя выбор Марианны. Она задумалась.

И в самом деле, почему она решила ехать именно в Сэг-Харбор?

На свете полным-полно городов, куда она могла бы отправиться, и все они были ей одинаково незнакомы. В конце концов можно было бы остаться и в Бостоне и подождать немного: а вдруг Филип и в самом деле вернется? Так почему она все-таки остановила свой выбор на Сэг-Харборе?

Когда Марианна решила, что ей необходимо уехать из Бостона, и нужно было определиться, куда именно, она вспомнила, что капитан Стрит отзывался об этом городе с большой любовью и что сам он живет именно там. Конечно, вряд ли ей удастся застать его дома, скорее всего плавает где-нибудь в море, охотится на своих китов, так что она не сможет обратиться к нему за помощью. Впрочем, она и не собиралась этого делать.

Но так или иначе Марианна выбрала Сэг-Харбор вовсе не потому, что там живет капитан Стрит, а оттого, что это был единственный город, помимо Бостона и Чарлстона, о котором она хоть что-нибудь знала: все остальные были для нее не более чем точками на карте. Существовала и еще одна причина, по которой она покидала Бостон. Марианна чувствовала, хотя и сама не могла бы сказать почему, что с городом этим у нее все кончено и пора отсюда уезжать. Кроме того, что-то подсказывало ей, что если она останется здесь, то никогда не сможет жить полной жизнью, будет все время вспоминать Филипа и каждый день ждать, когда он к ней вернется.

Нет, ей необходимо уехать из Бостона.

Она повернулась к мистеру Торнтону и наградила его ослепительной улыбкой.

– Ну, как бы там ни было, сэр, а это может оказаться интересным приключением.

Мистер Торнтон моргнул, открыл было рот, чтобы что-то сказать, но передумал и стегнул беднягу Неда, чтобы тот прибавил шагу.

Наконец, когда они добрались до берега, Марианна соскочила с козел и, бросив взгляд на корабль, на котором ей предстояло отправиться в путь, снова вспомнила про капитана Стрита. Интересно, будет ли он в городе, когда она доберется до Сэг-Харбора?

* * *

Это был хорошенький маленький домик, надежно скрытый от любопытных глаз прохожих деревьями и цветами, но Иезекиилю Троугу было ровным счетом наплевать на его красоту. Он видел перед собой не дом, а место, где скрывалась убийца его сына.

Облаченный с ног до головы в черное, в великолепно сшитом костюме, в ботинках из мягчайшей кожи, чисто выбритый, Троуг ничем не напоминал того человека, который совсем недавно возглавлял на Аутер-Бэнкс банду мародеров.

Держа в руках шляпу, он остановился перед калиткой и пристально оглядел сад и дом.

В ту ночь, более двух лет назад, когда самые надежные люди, посланные им на поиски девчонки и ее любовника, возвратились ни с чем, Троуг дал себе клятву, что не успокоится, пока не найдет Марианну и не задушит ее собственными руками.

На следующий день он выкопал спрятанные в надежном месте сокровища и глубокой ночью навсегда покинул Аутер-Бэнкс. Прибыв на материк, он первым делом добрался до Чарлстона, где обменял золото и драгоценности на деньги и положил их на свой текущий счет, который открыл несколько лет назад. Общая сумма получилась огромная: Троуг мог бы до конца своих дней ничего не делать и развлекаться. Он был богатым человеком, но богатство свое – если понадобится, все, без остатка – решил потратить на то, чтобы отомстить за смерть своего сына.

В то время ему казалось, что выследить полудикую девчонку с ее сообщником не составит никакого труда, но жестоко ошибся. Он нанял самых лучших сыщиков, но те так и не смогли напасть на след злосчастной парочки. Как они объяснили Троугу: вот если бы знать фамилию парня, тогда можно было бы с чего-то начать. А так... В Америке столько городов и поселков, и людей там великое множество. Как отыскать среди них беглецов, безымянного парня и его подружку?

Но в конце концов, всего месяц назад, самому последнему сыщику, которого Троуг нанял, удалось каким-то непостижимым образом выйти на след девчонки. След этот привел в Бостон. Сыщик из кожи вон вылез, но смог выяснить, что молодая особа, живущая с Пруденс Котрайт, и есть не кто иная, как Марианна Харпер. Получив эти сведения, Троуг отправился осуществлять свою месть.

Он мог, конечно, нанять кого-нибудь, чтобы убить девчонку – за определенную сумму это щекотливое поручение согласился бы выполнить и сыщик, который ее отыскал, – но Троуг не стал этого делать. Он хотел сам отомстить за смерть сына. Ему необходимо было видеть, как в глазах ее появляется ужас, бросить ей в лицо обвинение в убийстве Джуда, чтобы она знала, что Троуг совершает праведную месть, а потом насладиться видом ее смерти. Только в этом случае он будет удовлетворен. Только тогда сможет жить дальше.

Маленький домик казался необычайно тихим, но внутри горел свет. Значит, в доме кто-то есть. Медленно, наслаждаясь каждой минутой предстоящего возмездия, шел Троуг по дорожке. Он не чувствовал нежного благоухания цветов, не слышал пения птиц, а видел перед собой лишь широкую белую дверь, за которой скрывалась желанная добыча.

Подняв руку, он с силой постучал в дверь раз, потом другой. Подождал немного, но никто не открывал. Нахмурившись, он заколотил сильнее. Тишина.

Так ничего и не дождавшись, Троуг подошел к окну и заглянул в гостиную. Все было чистенько и аккуратно. Мебель стояла на местах, но в гостиной не оказалось ни одной живой души. Быть может, эта Пруденс Котрайт с девчонкой пошли по магазинам или еще по каким-то женским делам, решил Троуг и отошел от окна.

Но едва он развернулся, как увидел, что по дорожке к дому направляется какой-то человек: маленький, сухонький, в темном костюме. Троуг бросился ему наперерез. Встретились они в тот момент, когда незнакомец подходил к крыльцу.

Троуг вежливо кивнул ему:

– Простите, сэр, вы, случайно, не знаете, в этом доме живет Пруденс Котрайт?

Человечек кивнул, глядя на Троуга с некоторым опасением.

– Да, сэр. Вернее, жила. Мисс Котрайт недавно умерла, а дом продали, чтобы выплатить долги кредиторам.

Троуг почувствовал легкое беспокойство.

– А молодая девушка, что находилась на ее попечении, она тоже здесь больше не живет?

– Совершенно верно, сэр. – Человечек внимательно изучал его. – Между прочим, сэр, меня зовут Александр Стимсон. Я поверенный и как раз занимался продажей имущества. А вы кто будете, сэр?

Человечек выжидающе смотрел на Троуга.

На секунду Троугу показалось, что сейчас он сойдет с ума. Столько искать эту паршивую девчонку, наконец найти и в последнюю минуту снова упустить! Это неслыханно! Однако, сделав над собой нечеловеческое усилие, Троуг сдержался.

– Меня зовут Иезекииль Троуг. Я старый друг родителей этой молодой особы. Они поручили мне передать для нее срочное сообщение, посему мне крайне необходимо связаться с ней. Но насколько я вас понял, она здесь больше не живет?

Стимсон кивнул:

– Именно так. И поскольку я оказался причастным к тому, что она вынуждена была уехать, я чувствую себя несколько неловко. – И, прищурившись, он подозрительно взглянул на Троуга. – А я думал, у нее нет родных и ей некуда идти. Прямо она этого не говорила, но дала нам это понять.

Троуг с трудом выдавил из себя улыбку:

– Весьма прискорбно. Эта юная леди сбежала от родителей и не желает к ним возвращаться. И меня попросили попытаться уговорить ее вернуться в родительский дом. Надеюсь, вы меня понимаете?

Стимсон чуть улыбнулся.

– Конечно, сэр. Да, молодежь нынче пошла... – Он хотел еще что-то добавить, но, видимо, передумал. – Ну, так или иначе девушка уехала отсюда. Два дня назад. Мы все так не хотели, чтобы она уезжала. Я понять не мог, почему она не пожелала остаться здесь, в Бостоне. Видите ли, они с моей дочерью были хорошими подругами.

– Как мило, – бросил Троуг сквозь плотно стиснутые губы. – А теперь не будете ли вы так любезны сказать мне, куда направилась мисс Харпер, и я не стану вас больше беспокоить.

– Ну что вы! Какое там беспокойство, сэр, – проговорил Стимсон, переминаясь с ноги на ногу и выглядя при этом чуть смущенным. – Никакого беспокойства, сэр, потому что я не знаю. Видите ли, она и сама до последнего момента не могла решить, куда ей отправиться. Очень уж переживала смерть мисс Котрайт. Они, знаете ли, были очень близки.

– Понятно, – проговорил Троуг, уже не слушая, что этот мозгляк будет говорить ему дальше.

Им овладела такая ярость, что он едва сдержался, чтобы не взять обеими руками этого идиота за горло и не придушить его.

– Мы так уговаривали ее остаться, – продолжал разглагольствовать между тем мистер Стимсон, не подозревая, в какой опасности он сейчас находится, – но она была решительно настроена уехать, хотя и сама не знала, куда именно. Должно быть, решила все в один момент, потому что уехала совершенно внезапно. Ни с кем не попрощалась, не оставила даже записки, куда направляется, на тот случай, чтобы при необходимости ее можно было разыскать. Собрала вещи, и поминай как звали. Весьма странная и, я бы сказал, смелая молодая особа.

– И в самом деле смелая, – хриплым голосом проговорил Троуг.

Черт бы побрал эту мерзавку! Это ж надо, в один день найти ее и потерять! Троуг, конечно, понимал, что в конце концов он ее выследит, никуда ей от него не деться, однако то, что вожделенная месть откладывается, настолько вывело его из себя, что захотелось выместить свою злость хоть на ком-нибудь. И Стимсон показался ему для этой цели самым подходящим объектом. Взять бы его за горло да сжать со всей силы! Но уже через секунду Троуг опомнился. Сейчас день, кругом люди – кто-нибудь может увидеть. Опасаясь, что голос выдаст обуревавшие его чувства, Троуг вежливо приподнял шляпу и, повернувшись, зашагал прочь.

Он прошел уже с полквартала, как ему под ноги бросилась маленькая собачонка. Троуг остановился и, подняв ногу, опустил ее на спину несчастного животного с такой силой, что переломил ему хребет. Жалобно взвизгнув, собачка забилась в предсмертных судорогах на булыжной мостовой.

Троуг, хищно оскалившись, пошел прочь, чувствуя, как гнев его малость поутих.

Итак, девчонка опять от него ускользнула. Ну да ладно, в конце концов он ее найдет. Свяжется со своими сыщиками и снова пошлет их по следу. Но в следующий раз, когда они ее отыщут, он не станет медлить ни секунды, тотчас же отправится к ней и выполнит задуманное.

Но это когда еще будет. А что ему делать сейчас?

Бездействие уже начало ему приедаться, пришло время заняться каким-нибудь выгодным дельцем. И хотя в распоряжении Троуга по-прежнему находилась огромная сумма денег, она потихоньку уменьшалась, и это начинало его беспокоить.

И тут Троуг подумал о братьях Барт, и лицо его исказила хищная усмешка.

* * *

Оказалось, что Адам Стрит, рассказывая Марианне о Сэг-Харборе, нисколько не преувеличивал: в городке этом и в самом деле жизнь била ключом. В его глубокой, надежно защищенной гавани стояло на рейде не меньше судов, чем в бостонской, поскольку население Сэг-Харбора занималось не только китобойным промыслом, но и торговлей, вывозя в Индию ром, сахар и черную патоку. Помимо уютной гавани, город защищал от свирепых атлантических ветров и сам Лонг-Айленд.

Корабли заходили в гавань настолько часто, что крик «В заливе корабль!» раздавался чуть ли не каждую минуту. Частенько в верхних этажах высоких белых домов можно было заметить капитанских жен. Они бросали на море жадные взгляды, надеясь, что каждый вновь прибывший корабль привезет их мужей. Корабли из Сэг-Харбора бороздили просторы всех морей и океанов, и поэтому большинству жителей этого города доводилось побывать во многих самых странных и экзотических портах. Да и в городе побывало немало моряков всех стран и национальностей.

Именно такой жизнью жил этот портовый город, когда туда прибыла Марианна.

Город ей понравился с первого взгляда. С восхищением любовалась она его зелеными парками, светлыми улицами, великолепными зданиями. Гораздо меньше, чем Бостон, Сэг-Харбор показался ей намного уютнее, и в то же время Марианна не могла не обратить внимания на то, что многие дома в нем таких же внушительных размеров, как и в Бостоне, да и удобств, к которым она успела привыкнуть за два с половиной года, оказалось ничуть не меньше.

Марианна, чувствуя, как волнение переполняет ее, смотрела на раскинувшийся перед ней город из окна своей комнаты, расположенной на втором этаже. Комнатку эту она сняла в одном приличном пансионе. Да, она правильно сделала, что приехала сюда. Интуиция и на сей раз ее не подвела. Наверняка в этом шуме-гаме найдется для нее какая-нибудь работа. Настроение Марианны заметно поднялось. Она ощущала необыкновенный прилив сил.

Первое, что она собиралась сделать по приезде, это найти капитана Адама Стрита, однако уже в пансионе выяснилось, что несколько месяцев назад он отправился в море и неизвестно когда вернется.

Итак, помощи ждать неоткуда. Придется действовать самой. Для начала нужно сходить в город и поискать работу, вдруг повезет. Вздохнув, Марианна отвернулась от окна.

Облачившись в свое самое лучшее платье и удобные ботинки, она вышла из пансиона и направилась по Главной улице, которую хозяйка настоятельно рекомендовала ей осмотреть.

– На ней, мисс, расположены самые шикарные в городе дома судовладельцев и капитанов, – восторженно говорила она. – Уверяю вас, на них стоит посмотреть.

Дома и в самом деле оказались шикарными, да и денек выдался на славу. С моря дул свежий ветерок, на небе то тут, то там появлялись легкие облачка, а само оно было ослепительно синим.

Марианне внезапно пришло на ум сравнение с глазами Филипа, однако она решительно выбросила эту мысль из головы. Хватит! Перед ней стоят гораздо более важные задачи, о которых стоит подумать.

Проходя мимо огромного белого особняка с колоннами, построенного в греческом стиле, Марианна так и застыла как вкопанная. Интересно, что чувствует человек, живя в такой роскоши? Она даже представить себе этого не могла.

Вскоре шикарные дома сменились магазинами и фирмами, и вот Марианна уже шагает в толпе спешащих по своим делам конторских служащих. Никому не было до нее никакого дела, и Марианна внезапно почувствовала себя ужасно одинокой и несчастной.

Главная улица вела к порту и упиралась прямо в длинную пристань, на которой в три, а кое-где и в четыре ряда стояли на рейде корабли. Вдоль пристани располагалось множество мелких лавчонок, торговавших разнообразной утварью и безделушками, а также предлагавших всевозможные корабельные услуги. Каких мастеров здесь только не было! И плотники, и бочары, и конопатчики, и мастера по пошиву парусов, и прочие, прочие, прочие. В витринах был выставлен подробный перечень предлагаемых услуг с указанием цены. Не было на пристани и недостатка в товарных складах и мастерских. Повсюду, где только можно, стояли вельботы, почти всю пристань заполонили какие-то бочонки, лежали груды китового уса. Шум стоял невообразимый, народу вокруг сновало видимо-невидимо, но Марианну это не смущало. Она с восторгом глядела по сторонам, стараясь не упустить ни малейшей детали этой неведомой доселе жизни. И хотя, кроме нее, женщин на пристани больше не было, ее, казалось, никто не замечал, все занимались своими делами.

К сожалению, о том, чтобы найти здесь работу, нечего было и думать, и Марианна нехотя покинула шумную длинную пристань и, вернувшись обратно в город, снова пошла по Главной улице, где, как говорила ей хозяйка, имелся газетный киоск.

Наконец отыскав его, Марианна купила свежую газету и отправилась в ближайший ресторанчик, чтобы без помех ее почитать. Заказав обед и дождавшись, пока его принесут, Марианна с удовольствием принялась за еду и раскрыла газету на странице, где печатались объявления. Обед оказался очень вкусным, да и чай в меру крепким и сладким, так что Марианна осталась очень довольна едой, чего нельзя сказать про объявления. Для мужчин работы было предостаточно, а вот для женщин совсем немного – точнее, всего три. В два дома требовались горничные, а в третий – гувернантка.

Расстроенная, Марианна свернула газету и бросила на стол. Она понимала, что даже после двух лет обучения у Пруденс Котрайт работать гувернанткой не сможет, не хватит знаний, а пойти в горничные не позволяла гордость. Кроме того, от своих бостонских подруг она знала, что и гувернанткам, и горничным платят гроши.

Марианна совсем расстроилась. Так что прикажете делать одиноким женщинам? На что они должны жить? На Аутер-Бэнкс такой проблемы никогда не существовало: женщина там была одним из членов коммуны и выполняла работу наравне с остальными, даже если жила с одним из главарей. А здесь, в городе, всю важную работу выполняли мужчины. И когда они брали женщину замуж, то, если бывали достаточно состоятельными, обеспечивали ее всем необходимым. Всю работу выполняли слуги, и она ни в чем не нуждалась. А если нет, если едва-едва сводили концы с концами, посылали жену работать, однако большую часть денег приносили в дом все-таки сами. Получалось, что одинокой женщине ни за что себя не обеспечить.

Марианна со злостью опустила пустую чашку на блюдце, чувствуя себя беспомощной, словно ребенок.

– Дьявольщина! Это несправедливо! – воскликнула она и только тут заметила, что говорит вслух.

– В мире много несправедливости, детка, – раздался позади нее веселый голос. – Какую именно ты имеешь в виду?

Марианна замерла, потом медленно обернулась. За соседним столиком сидела женщина необъятных размеров, облаченная в пурпурное платье с пышными оборками.

На ее макушке, обрамленной толстыми, похожими на сосиски локонами, сидела маленькая шляпка с загнутыми вверх полями, отчего огромные щеки незнакомки казались еще больше. Но несмотря на ужасающие размеры, улыбалась эта дама очень мило, а ее голубенькие глазки так и искрились весельем.

Подняв свою чашку в знак приветствия, она, еще раз улыбнувшись, проговорила:

– Меня зовут Мег Манди, детка. Ты так громко говорила, что я поневоле тебя услышала. Если не ошибаюсь, я еще не имела удовольствия видеть здесь твое хорошенькое личико, верно?

Писклявый голос странной особы абсолютно не вязался с ее огромным телом, однако Марианне женщина, несмотря на свой устрашающий вид, понравилась – уж очень славной была у нее улыбка, просто обезоруживала. Она улыбнулась в ответ.

– Меня зовут Марианна Харпер. Я приехала в Сэг-Харбор только два дня назад, и ваш город мне очень понравился. Такой красивый!

Женщина кивнула:

– Что верно, то верно. Он и вправду красив. И день ото дня все лучше становится. Так что для деловых людей здесь рай земной. – Она подмигнула Марианне. – Перебирайся за мой столик, детка, а я закажу еще чаю и пирожков с вареньем. – И она заговорщически нагнулась к Марианне. – Знаешь, именно из-за них я сюда и прихожу. Чаю попить я могу и у себя, но таких пирожков с вареньем я еще нигде не пробовала.

Лицо ее осветилось лучезарной улыбкой, и Марианна не смогла не улыбнуться в ответ. Добродушие Мег оказалось заразительным. Взяв свою чашку, Марианна пошла к столику, за которым восседала ее новая знакомая, оставив газету лежать на столе.

– Не забудь свою газету, – напомнила Мег, указав на нее пальцем.

Марианна пожала плечами:

– Она мне больше не нужна. Все равно в ней для меня ничего нет.

Мег, пристально взглянув на Марианну, ласково потрепала ее по руке.

– Вижу, тебя что-то беспокоит, детка. Почему бы тебе не поделиться своими бедами со старушкой Мег?

И она опять погладила Марианну по руке, не забыв сделать заказ официанту.

И Марианна поведала свою историю, прерываясь лишь затем, чтобы отхлебнуть чаю и съесть пирожок, а потом и другой, поскольку они действительно оказались выше всех похвал.

– Так что же остается для нас, женщин? – жалобно закончила она свой рассказ. – Почему всю хорошую работу захватили мужчины?

Мег вытерла губы, вздохнула и пожала плечами.

– Потому что, детка, именно мужчины, благослови, Господи, их души, заправляют миром. Потому-то они и устроили этот мир так, чтобы было удобно им самим. Так было всегда, испокон веков. Единственная работа, которую они оставили женщинам, это проституция и еще обслуга, поскольку считают, что уж они-то не позволят женщине задирать нос.

Мег резко вздернула подбородок, отчего ее огромное тело заколыхалось, и продолжала:

– Я отлично тебя понимаю, моя девочка. Сколько раз я и сама чувствовала то же самое. Но теперь я женщина, имеющая большой вес. – Она любовно провела рукой по тому месту, где, по ее представлениям, должна была располагаться талия, и расхохоталась. – Да ты это и сама видишь. Хотелось бы мне сказать тебе, что я добилась своего благосостояния трудом праведным и бережливостью, но это не так. Был у меня когда-то муж, мистер Манди. Мужичонка так себе, встречаются и получше, но мне он оказал такую услугу, которую я по гроб жизни помнить буду. Умирая, он оставил мне таверну под названием «У Манди», которая располагается на Главной улице и приносит приличный доход.

Мег пристально взглянула на Марианну.

– Скажи-ка мне прямо, детка, тебе и в самом деле нужна работа? Я многих повидала на своем веку и чувствую, что хотя одета ты, как настоящая леди, да и манеры у тебя соответствующие, ты девушка нашей, простой закваски.

Марианна кивнула, а сердце у нее забилось быстрее.

– А не посчитаешь ли ты для себя унизительным прислуживать в обычной таверне?

Марианна призадумалась. Она понимала, что Пруденс Котрайт в гробу бы перевернулась, если бы услышала такое. Ведь она все силы отдала на то, чтобы сделать из своей воспитанницы настоящую леди. И тем не менее предложение Мег пришлось Марианне по душе. В таверну, конечно, народ захаживает грубый, но ведь она, до того как попасть в Бостон, жила бок о бок именно с такими людьми.

– Работенка, конечно, не для леди, – продолжала Мег, пожав плечами, – но если правильно взяться за дело, можно очень неплохо подзаработать, обслуживая клиентов. И для этого совсем не обязательно спать со всеми подряд. Встречаются, правда, у нас мужики, которые не всегда понимают, где свое, а где чужое. Но не беспокойся, я своих девочек в обиду не даю. Конечно, если кто-то из них хочет немного заработать на стороне, что ж, это их дело. Зарабатывай на здоровье, но только подальше от моего заведения. Но если тебе это не нужно, бояться в моей таверне нечего. Ну, что скажешь на это, детка?

Марианна взглянула в сияющее лицо Мег и кивнула:

– Спасибо, Мег. Я согласна. Буду работать изо всех сил. Ты не пожалеешь, что наняла меня.

Мег усмехнулась:

– Я уже не жалею, детка. Держу пари, у меня прибавится клиентов. Наверняка будут валом валить в таверну, лишь бы взглянуть на твое хорошенькое личико. Так что я не прогадаю. Я и сама не прочь бы поработать иногда вместе со всеми, да здоровье не позволяет.

И Мег через стол протянула Марианне руку, похожую на надутую белую перчатку. Марианна пожала ее, и сделка состоялась.

Глава 9

Шторм разыгрался не на шутку. «Викинг Куин» бросало из стороны в сторону, и Адаму Стриту, который, сидя за столом, заносил в вахтенный журнал последние события, пришлось придерживать его левой рукой.

«15 ноября 1843 года. Вахтенный журнал корабля «Викинг Куин».

Позади триста дней плавания. Последние двадцать четыре часа идем в шторм. Говорил с капитаном корабля «Мария» из Бостона. Китов он не видел уже шесть дней. Первый помощник, мистер Карнс, поймал большую рыбу-луну».

Адам отложил ручку и тут же чуть не упал со стула – качка была такой сильной, что корабль швыряло из стороны в сторону.

Погода испортилась два дня назад. Небо заволокло тяжелыми тучами, пошел дождь. Адам надеялся, что завтра небо прояснится и они увидят китов. Команда уже вымоталась, да и он тоже.

Адам почувствовал, как корабль зарылся носом в волну, однако тут же выпрямился.

Капитан горделиво улыбнулся. «Викинг Куин» – судно крепкое, сделано на совесть и способно противостоять самым сильным ветрам, однако, как и все китобойные суда, построенные в Сэг-Харборе, несколько неуклюжее и потому медлительное. Водоизмещение его триста пятьдесят тонн, так что корабль большой, есть место и для разделки туш китов, и команда не теснится в маленьком кубрике.

Адам Стрит любил его, как женщину.

Он бросил взгляд на календарь. Уже ноябрь. Если им посчастливится добыть еще несколько китов, к Рождеству успеют вернуться домой. Мужчины из его команды не любят проводить Рождество в море. Впрочем, какие там мужчины! Мальчишки желторотые, ведь большинству из них лет по двадцать, двадцать два. Да, хорошо бы отпраздновать Рождество дома.

А сейчас нужно подняться на палубу, вдруг дозорный заметил китов.

К тому времени, как Адам добрался до палубы, море немного успокоилось, сквозь пелену высоких облаков пробились бледные солнечные лучи. Запрокинув голову, Адам взглянул на стоявшего на реях дозорного. И едва успел поднять глаза, как тот, тыча пальцем куда-то вдаль, восторженно выкрикнул:

– Плывет!

Члены команды тут же все, как один, бросили заниматься своими делами и кинулись к бортам.

– Три градуса по правому борту! – завопил дозорный. – Кашалот!

Адам улыбнулся. Из всех видов китов самыми ценными считались именно кашалоты, потому что в голове лишь этого животного находилось ценнейшее воскоподобное вещество под названием спермацет, используемое для медицинских нужд и изготовления высококачественных свечей. Кроме того, кашалоты давали отличный китовый жир и даже серую амбру – редчайшее вещество, образующееся в пищеварительном тракте этого животного и применяемое в парфюмерии, а также в качестве возбуждающего средства. А китовый жир использовался обычно на маяках и для уличных фонарей.

Как только киты были обнаружены, члены экипажа поспешили каждый к своему месту. Они без промедления заняли места в трех тридцатифутовых вельботах, расположенных по левому борту, после чего те тут же были спущены на воду. Адам и два его помощника заняли свои места на корме каждый своего вельбота и приказали отдать швартовы.