Современный психоанализ, Введение в психологию бессознательных процессов

Куттер Петер
Современный психоанализ, Введение в психологию бессознательных процессов

      Петер Куттер
      Современный психоанализ. Введение в психологию бессознательных процессов
      Рекомендовано в качестве учебного пособия для дополнительного образования Министерством образования Российской Федерации
      СОДЕРЖАНИЕ
      От издательства
      Предисловие к русскому изданию
      Вступление
      I. Человеческие, слишком человеческие конфликты в повседневной жизни и их отражение в зеркале литературы и кино
      II. Дерево психоаналитического познания
      1. Корни психоанализа: естественные науки, литература, филосо-фия
      2. Ствол психоанализа: Зигмунд Фрейд и группа первых психоаналитиков
      3. Первые ветви: Адлер, Штекель, Юнг
      4. Возвращение к стволу: теория инстинктов и теория травм
      5. Дальнейшее развитие ствола: Я-психология и ранняя теория отношений
      6. Ветви психоанализа: современное развитие теории отношений (Сандор Ференци и Михаэль Балинт, Эрик Г. Эриксон, Рене А. Спиц, Дональд В. Винникот, Маргарет Малер, Отто Ф. Кернберг, Гейнц Когут, Альфред Лоренцер и Клаус Хорн)
      III. Развитие психоанализа в Германии
      1. Немецкое психоаналитическое объединение переосмысливает нацистское прошлое
      2. Значение психоанализа для педагогики, философии и богословия
      3. Психоанализ в университете -- шансы для взаимных инициатив .
      IV. Психоанализ на фоне науки
      1.Является ли психоанализ наукой?
      2. Различие между естественными и гуманитарными науками
      3. Освобождающие науки
      4. Позиция психоанализа
      V. Психоаналитическая теория личности
      1. Предварительные замечания
      2. Образ человека по Фрейду (психоаналитическая теория сексу-альности; развитие структурной модели)
      3. Дальнейшее развитие теории Фрейда (современные психоанали-тические аспекты сексуальности; развитие структурной модели;
      специальные теории личности)
      VI. Психоаналитическое учение о болезнях
      1. Предварительные замечания
      2. Классическое учение о неврозах (страх и механизмы защиты;
      классическая истерия или конверсионный невроз; неврозы на-вязчивых состояний; фобии; депрессивный невроз или невроти-ческая депрессия)
      3. Современные "пост-классические" неврозы (нарциссический невроз; пограничные случаи; неврозы недостатка и неврозы связи)
      4. Учение о психозах (депрессивные психозы или психотические депрессии; мания; шизофрения)
      5. Психосоматические расстройства (формы патологий; психосома-тический процесс; стационарная психотерапия; профилактика)
      6. Делинквентное поведение (общественные аспекты; индивидуаль-ные аспекты; терапия)
      7. Алкогольная и наркотическая зависимость
      8. Так называемые перверсии (очевидное поведение; объяснение возникновения перверсий; проституция)
      9. Резюме
      VII. Диагностические методы в психоанализе
      1. Предварительные замечания
      2. Психоаналитическое "интервью" (метод и необходимые условия;
      три уровня "интервью"; примеры из практики; эмпирическое обоснование)
      3. Психоаналитически ориентированные методы тестирования (ка-чественные методы; количественные методы)
      VIII. Психоаналитические методы лечения и консультации
      1. Отличия от других видов терапии (поведенческая терапия; разго-ворная психотерапия; прочие психотерапевтические методы)
      2. ..Условия, необходимые для успешного применения психоана-литических методов (со стороны психоаналитика; со стороны пациента)
      3. Психоаналитическая ситуация
      4. Психоаналитический метод в узком смысле (желание и сопро-тивление ; перенос и контрперенос; толкование)
      5. Экскурс: опытные экстремальные и смешанные формы психо-анализа и поведенческой терапии. Сравнительный анализ
      6. Другие формы психоаналитической терапии (психоаналитичес-кая психотерапия; короткая психоаналитическая терапия)
      7. Применение психоанализа (в медицине; в психологии; в группо-вой терапии; в семейной терапии)
      К. Психоанализ вне клиники и консультационного кабинета -- с психоанали-тическим инструментарием в политике и обществе
      1. Методологические проблемы
      2. Общественная критика Фрейда
      3. Психоаналитическое исследование предрассудков и проблемы меньшинств
      4. Вклад А. и М. Мичерлих в решение актуальных процессов в ФРГ
      5. Примеры движения за эмансипацию (студенческие выступления;
      эмансипация женщины; движение за мир)
      Примечания
      От издательства
      Данная работа открывает книжную серию под общим названием "СОВРЕМЕННЫЙ ПСИХОАНАЛИЗ", ставящую своей задачей зна-комство читателя с основными направлениями психоаналитической мысли, -- ее теоретическими положениями, прикладными разработ-ками и клинической практикой. Необходимость начинания подобного рода диктуется прежде всего настоятельной потребностью мыслящей части российского общества в серьезном переосмыслении мирового пси-хоаналитического опыта последних десятилетий и включении его в об-щий контекст отечественной научной и образовательной систем.
      В силу различных причин, в том числе и идеологического харак-тера, богатейшее творческое наследие ближайших учеников и после-дователей Фрейда, равно как и новейшие исследования нынешних пси-хоаналитиков,-- многие работы самого мэтра, к счастью, в свое время были опубликованы на русском языке, хотя впоследствии и упрятаны во всевозможные "спецхраны" -- оказались выключенными из науч-ного, клинического и культурного процессов в России. Это обстоятель-ство и побудило наше издательство, наряду с уже издающейся серией "Библиотека аналитической психологии", приступить к изданию книг непосредственно психоаналитической серии.
      Практической задачей "восстановительной" работы такого рода на-ряду с публикацией книг психоцентрического и медикоцентрического направлений в классическом и постклассическом психоанализе видится и публикация ряда работ, позволяющих прояснить психопатологичес-кую специфику тоталитарной истории общества как истории болезни, в рамках которой вырисовывается новый беллетристический жанр. Историки, политологи, публицисты уже внесли свою посильную лепту в создание своеобразной "кругорамы" социальной истории России, психологам же еще только предстоит дискурсная артикуляция отечественной новейшей психоистории, позволившая бы раскрыть обществу разницу между историей индивидуальной и общественной души и исто-рией ее болезни. Психическое, увы, слишком часто видится через пато-логию...
      Данный проект -- плод усилий многих людей, не только сотрудни-ков издательства "Б. С. К." и Информационного центра психоаналити-ческой культуры, инициировавших саму идею издательской серии, но и целого ряда других организаций.
      В осуществлении столь серьезного начинания постоянную помощь нам оказывают Международная Психоаналитическая Ассоциация (IРА), Европейская психоаналитическая федерация (ЕРР), ряд зарубе-жных издательств и фондов, в частности немецкий благотворительный фонд Inter Nations, Русское Психоаналитическое общество и Россий-ская психоаналитическая ассоциация в Москве, Общество поощрения современного искусства "А-Я" в Санкт-Петербурге. Всем им мы выра-жаем свою глубокую признательность.
      Мы хорошо отдаем себе отчет в том, за какое трудное дело взялись. Поэтому заранее благодарны всем нашим будущим читателям за их кри-тические советы и пожелания.
      Январь 1997 г.
      Предисловие к русскому изданию
      Улучшение политического климата в мире способствует восстанов-лению нарушенных международных связей, устраняет предрассудки в отношениях между государствами и общественными системами и бла-готворно влияет на развитие научного знания, что с полным правом следует отнести и к психоанализу.
      В свое время российский психоанализ оказался одной из многочис-ленных жертв большевизма, а позже стал неугоден национал-социа-листическому режиму психоанализ немецкий. Диктаторские режимы, утвердившиеся в Аргентине и Чили, оказали столь же удручающее вли-яние на развитие психоанализа в этих странах.
      Являясь не только медицинской практикой, но и культурологичес-кой теорией психоанализ в состоянии помочь лучше разобраться в исто-рической динамике подобных политических процессов. Помощь эта может заключаться и во вскрытии аспектов стыда и скорби, от которых ранее приходилось защищаться, а также в обнаружении латентных предрассудков и собственных черт в образе врага, что сулит возмож-ность позитивных общественных преобразований в направлении мультикультурального общества. Для Германии решение проблем такого рода стало особенно актуальным после объединения двух немецких государств в 1989 году.
      Великий мир с его казавшимися прежде необозримыми и беско-нечными просторами доступен теперь не только воображению, но и, благодаря современным средствам массовой информации, вполне обозрим.
      Прежде отдельные нации самостоятельно выбирали те или иные пути развития, теперь они находятся в постоянном, многостороннем взаимодействии. Современные разработки теории систем убедительно свидетельствуют о том, что ни одно действие в какой-либо стране не проходит для других стран бесследно и имеет для них те или иные последствия. Речь идет не столько о каузальных процессах с прису-щими им причинно-следственными связями, сколько о процессах цир-кулярных, малейшее изменение в которых влияет на политическую систему в целом.
      В таком общественно-политическом контексте научное сообщество также ориентируется уже не национально, а мультикультурально или интернационально. В свое время и психоанализ, возникнувший в Вене, быстро перешагнул границы Австрии и стал достоянием мировой культуры...
      Международное распространение и развитие психоанализа привело, однако, не только к разрушению барьеров непонимания, но к многочи-сленным расколам, начало которым положили расхождения во взглядах между тремя "китами" психоаналитического движения -- Зигмундом Фрейдом, Альфредом Адлером и Карлом Густавом Юнгом. В дальней-шем противоречия преследовали психоаналитиков и в других странах, разводя в разные стороны не только социально ориентированных поли-тических критиков, но и совершенно неполитизированные клинические структуры и психотерапевтические учреждения.
      Россия не стала исключением на этой стезе размежевании. После распада Советского Союза единая Психоаналитическая Ассоциация тоже распалась на ряд региональных объединений. В мае 1995 года "Российская психоаналитическая ассоциация" отделилась от "Рус-ского ("Арбатского") психоаналитического общества" (Москва). В Петербурге действуют две независимые психоаналитические струк-туры: "Восточно-Европейский институт психоанализа" и "Санкт-Петербургское психоаналитическое общество" с издательским "Информационным центром психоаналитической культуры". В Росто-ве-на-Дону существует "Ростовская психоаналитическая ассоциация" и даже в далеком сибирском городе Томске интересуются современным психоанализом.
      В связи с этим есть все основания полагать, что книга "Современ-ный психоанализ", написанная в Германии в 1989 году для широкой публики, вызовет интерес и в России.
      Что касается энтузиазма и пионерского духа, царящих в Москве, Петербурге и Ростове, то автор убедился в этом лично в 1994, 1995 и 1996 годах. В этой связи невольно вспоминается тот энтузиазм, с кото-рым в Германии после катастрофы 1945 года на протяжении всех 50-х годов приветствовали иностранных психоаналитиков, возвращавших психоанализ на родину. Подобно тому, как в свое время Германия извлекла пользу из контактов с психоаналитиками Великобритании, Голландии и США, русские коллеги обретают упущенный опыт из кон-тактов с западными психоаналитиками.
      Предлагаемая книга представляет собой адаптированное введение в сложную область знания. Побудительным мотивом к ее написанию послужили лекции и семинары, которые я в течение двадцати лет про-водил во Франкфуртском университете. Вопросы студентов заставля-ли меня искать на них точные ответы, прояснять неясное, пытаться устранить противоречия и заполнить существующие пробелы. Хотя на-учного (позитивного) обоснования верности теории и практики психо-анализа нет, тем не менее последний постоянно оправдывает себя в пра-ктической жизни. Очевидную пользу из психоанализа извлекают и такие смежные дисциплины, как социология, педагогика, психотерапия и другие.
      Я хочу выразить свою особую благодарность Сергею Панкову и Валерию Зеленскому за их кропотливый труд по переводу и редактиро-ванию рукописи, Роланду Кнаппе из издательства Клетг-Котта за пре-доставление прав на публикацию, немецкому фонду Inter Nationes за великодушную финансовую поддержку и петербургскому издательству "Б. С. К." за усилия по изданию книги.
      Ряд московских коллег оказывали помощь на разных этапах осуще-ствления издательского проекта. Особенно я благодарен Марине Игельник, Якову Обухову, Сергею Назаряну и Арону Белкину.
      Надеюсь, что книга найдет своих читателей в России и не только поможет их профессиональному росту, но и принесет им ощущение большей полноты собственного бытия.
      ПЕТЕР КУТТЕР, Штутгарт, ноябрь
      , 1996 г.
      ВСТУПЛЕНИЕ
      Почему необходимо еще одно введение в психоанализ?
      Мы исходим из того, что многочисленные введения в психоанализ нуждаются в уточнениях. Иначе говоря, некоторые из них, как, например, популярные работы Чарльза Бреннера (1967), Густа-ва Балли (1961), или Лоуренса С. Куби (1956), уже успели устареть. В связи с этим на книжном рынке появились новые работы: "Глубинная психология" Зигфрида Эльхарда(1971), "Фундаментальный курс пси-хоанализа" Себастьяна Гопперта (1978), "Введение в учение о неврозах и психосоматическую медицину" Свена Олафа Гоффмана и Герда Гохапфеля (1984); отличный актуальный обзор психоанализа, выпол-ненный Вольфгангом Мертенсом (1981), сжатая и точная информация о психоанализе Франкфуртского Института Зигмунда Фрейда (Мук и другие, 1974). К событиям на книжном рынке можно отнести "Учебник психоаналитической терапии" Гельмута Томэ и Хорста Кэхеля (1985), первый том которого ("Основные положения"), составленный в сотруд-ничестве со многими учеными, знакомит не только с основными положе-ниями психоанализа, но и подробно излагает сущность таких специаль-ных понятий, как перенесение, соответствие, смещение, первичное интервью и толкование сновидений, вырабатывает определенные пра-вила психоаналитической терапии, глубоко и обстоятельно выявляет пути развития и цели психоанализа.
      В Институте психоанализа на факультете психологии Франкфурт-ского университета, где я преподаю с 1974 года, имеется большой выбор психоаналитической литературы; это хорошее подспорье студентам-психологам, которые наряду с классическими психологическими дисци-плинами -психологической диагностикой, клинической психологией, педагогической психологией,-- сдают экзамены по профессиональной и организационной психологии, равно как и по психоанализу. Некоторые из перечисленных книг годятся для этих целей, некоторые, как выясня-ется в процессе работы со студентами, для учебных целей зачастую не подходят. По отдельным экзаменационным темам, которые изучаются в рамках психоанализа (таким, как теория личности и учение о болез-нях), написан целый ряд монографий, подавляющее большинство кото-рых для студентов слишком сложно.
      Будущие психоаналитики вряд ли обойдутся университетским образованием. Студенты основного курса (психологии) и параллельного курса (психоанализа) могут и должны получать фундаментальные све-дения о теории и практике психоанализа, теории личности, учении о бо-лезнях, теории психических отклонений, о психоаналитических методах лечения и консультирования, а также о бесчисленных возможностях приложения психоанализа к общественной жизни и политике, к лите-ратуре и искусству, к антропологии и философии. Долгое время я до-вольствовался тем, что при подготовке к экзамену студенты изучали по меньшей мере одну книгу в каждой из названных областей, однако и такого рода нагрузка оказывалась (по сравнению с другими дисципли-нами) чрезмерной, по причине всеобъемлющего характера предмета изучения.
      Это соображение стало отправным пунктом для моей работы над введением в психоанализ, которое, с одной стороны, дополнило бы сжа-тую информацию книг Чарльза Бреннера, Вольфганга Мертенса и авторской группы Института Зигмунда Фрейда, а с другой -- не претен-довало бы на роль учебника, большая часть которых написана, собст-венно говоря, для практикующих психоаналитиков. Как образцы таких учебников можно привести пятое издание"Психоаналитического учения о болезнях" Вольфганга Лоха и "Учебник психоаналитической терапии" Гельмута Томэ и Хорста Кэхеля.
      Размышляя о содержании этой книги, я в первую очередь руковод-ствовался интересами студентов, с 1974 года посещавших мои лекции и семинары во Франкфуртском университете. Так появилось научно обоснованное введение в психоанализ, которое предназначено для широкого круга читателей и вместе с тем может послужить пособием для тех, кто работает в области социальной психологии и медицины. Все читатели, интересующиеся психоанализом и психологией, получат при чтении книги необходимые сведения независимо от их собственных занятий, будь то социальная работа, медицина, психология или какая-то другая область деятельности.
      Впрочем, книга будет полезной и для студентов последних курсов и для практикующих психоаналитиков. Она позволит им составить общее представление о предмете и освежить в памяти уже имеющиеся знания, а отчасти и расширить их.
      Цели и содержание предлагаемой книги во многом отличны от моей предыдущей работы " Психоанализ -- подтверждения, методы, теория и применение" (Куттер, 1984), в которой я сравнил между собой мно-гочисленные статьи последних лет. с тем чтобы проследить, что именно в психоанализе оправдало себя, а что -- нет. Кроме того, я коснулся важнейших аспектов психоанализа как метода и теории. Что касается практического применения психоанализа, то я рассматривал только те его аспекты, которые меня в тот момент интересовали, в частности, вклад психоанализа в групповую терапию и в решение общественных проблем.
      В предлагаемой книге речь пойдет о другом. Материал, из которого она возникла,-- это лекционные и семинарские заметки, которые на-столько выкристаллизировались в ходе бесконечных обсуждений со студентами университета, что буквально взывали стать книгой.
      "Новая старая критика" психоанализа
      Стимулом к написанию этой книги послужили и появившиеся в по-следнее время многочисленные критические статьи, которые берут пси-хоанализ в перекрестный огонь уничижительной критики, долженст-вующей в буквальном смысле его уничтожить. Двадцать лет назад на пресс-конференции Недели психотерапии в Линдау в присутствии ежегодно собирающейся здесь гильдии академических (по большей час-ти не ориентированных на психоанализ) психологов, один журналист предрекал, что через какие-то десять лет "психоанализ Фрейда" утра-тит всякое значение и уступит свое место таким новым направлениям в психологии, как поведенческая терапия, психология познания и тео-рия обучения. В 1969 году журналист Рупрехт Сказа-Вайс процитиро-вал в газете "Штуптартер Цайтунг" (в"-- 110, с. 37) диагноз известного гамбурского психолога и психотерапевта Рейнхарда Тауша, который звучал так: "Смерть через десять лет". Пророчества не сбылись. Психо-анализ существовал и продолжает существовать по сей день, и во мно-гом продвинулся вперед. Впрочем, и другие направления психологии не стоят на одном месте.
      Ситуация в области психотерапии и психоанализа за последние десять лет решительно изменилась. Теперь не ищут объяснения всему высокому и низкому в человеческой душе на запутанных тропах психо-аналитической интерпретации, а, напротив, делают упор на эксперимен-тальных и естественнонаучных методах, на серии наукообразных опытов, благодаря которым студенты американских колледжей, равно как и сту-денты немецких психологических факультетов университетов овладе-вают все большим числом надежных и серьезных аналитических методов исследования. Следствие этого -- переход от чисто статистического под-хода к числовым оценкам и выявлению норм отклонений. Разумеется, таким образом можно узнать массу интересных подробностей, которые. однако, имеют для терапии слишком малое практическое значение.
      Напротив, теория и практика психоанализа находят себе примене-ние в повседневной работе, в психоаналитических консультациях, в пси-хотерапевтических и психосоматических клиниках, в работе свободно практикующих психотерапевтов. Это живой обновляющийся организм. Критики упрекают психоанализ за его недостаточную научную обосно-ванность и слабую эффективность методов лечения. Но попытки пред-ставить психоанализ "глубокомысленным шарлатанством", как это делает Дитер Е. Циммер (1986), доказать, подобно Гансу Юргену Айзенку (1985), полную неэффективность его методов, или охаракте-ризовать его как антинаучную теорию -- такова сквозная идея книги Кристофа Т. Эшенредера "Здесь Фрейд ошибался" (1984) -неоснова-тельны уже потому, что полученные психоаналитическими средствами результаты проверяются методами, которые составляют противополож-ность психоанализу и к бессознательным процессам не применимы.
      Айзенк и другие критики психоанализа -- превосходные знатоки ста-тистических методов психологии восприятия, психологии обучения и психологии памяти. Они прекрасно знают психологию познания, психоло-гию мотиваций и психологию эмоций. Используя эти методы, они упус-кают, однако, из виду как раз то. чем занимается психоанализ, а именно бессознательные процессы и то, как они протекают в "темных тайниках души" между наблюдаемым извне стимулом, с одной стороны, и разряд-кой, с другой. Критики психоанализа поступают с бессознательными про-цессами примерно так, как поступили бы физики, задумав средствами классической физики (механики, электроники) ответить на вопросы современной теоретической физики, например, теорию атомного ядра.
      Чтобы не отвечать на полемическое "Нападение на империю царя Эдипа" ("Шпигель", 1984) столь же полемическим изложением, следу-ет наглядно и научно обосновать теорию, методы и применение психо-анализа, а чтобы воспользоваться плодами этой работы, необходима известная непредвзятость. Читатель, придерживающийся противополо-жных психоанализу взглядов, скорее всего воспримет эту книгу как очередное изложение психоаналитической теории. Но если непретенци-озное освещение предмета в этой книге заставит хотя бы немногим ске-птикам задуматься над своей собственной позицией, то главная ее цель будет достигнута.
      I. ЧЕЛОВЕЧЕСКИЕ, СЛИШКОМ ЧЕЛОВЕЧЕСКИЕ КОНФЛИКТЫ В ПОВСЕДНЕВНОЙ ЖИЗНИ И ИХ ОТРАЖЕНИЕ В ЗЕРКАЛЕ
      ЛИТЕРАТУРЫ И КИНО
      Наши повседневные конфликты
      Из повседневной жизни всем известно, как тяжело быть аутсайдером в группе, переживать равнодушие, оказаться исключенным из жизни. Не менее тяжело, когда один человек бросает другого. предпочитая ему третьего, или когда люди навсегда расстаются друг с другом. Если подобные неприятности накапливаются, необходимы добрый совет и поддержка . Первая реакция обычно -- обращение за советом к другу, который, скорее всего, посочувствует и скажет, что с ним такое тоже бывало. Иногда стараются обрести профессионального "помощника", который, если он ориентирован на психоанализ, сможет понять и объяснить эти повторяющиеся проблемы с помощью психоана-литической теории. Чаще всего по привычке обращаются к врачу, кото-рый, используя обширную лабораторную диагностику, по всем прави-лам поставит диагноз.
      Таким образом, душевную болезнь, относящуюся к человеческим нормам, возводят в разряд неопознанных медициной патологий, и на носителя данного диагноза навешивают ярлык общественно неопасного больного Психоанализ стремится к совершенно иному, а именно: поведать человеку о воздействующих на него бессознательных процес-сах, сделать эти процессы явными. По этой причине мы так много зани-маемся человеческими страстями, неизбежными конфликтами между людьми, экзистенциальным страхом и человеческой ограниченностью. Современная медицина облегчает нам поиск подходящего объяснения нашим страхам и душевному неустройству. Медицинский этикет обере-гает нас от знания горькой правды и во имя нашего же блага вводит нас в заблуждение.
      Великие трагедии и знаменитые романы, напротив, предпочитают называть вещи своими именами.
      Первое отступление: наши конфликты В в зеркале литературы 1
      Европейские трагедии (такие, например, как "Одиссея" Гомера и "Энеида" Вергилия), духовные учения Ближнего и Дальнего Востока показывают, что человеческая жизнь неразрывно связана с болью и страданиями. Очень отчетливо эта мысль прослеживается в трагедиях Софокла: "Эдип Царь", "Эдип в Колоне", "Антигона". Переработан-ные греческие мифы в "Орестее" и "Прикованном Прометее" Эсхила только подтверждают трагедии Софокла. Скорбь, горе. проклятие, смерть ,- вот их темы. Они повествуют об убийстве, боязни смерти, мес-ти, грехе, страхе возмездия от фурий (богинь проклятия, кары и возмез-дия). Актуальность этих трагедий столь высока, что постановки "Орестеи" Петером Штайном или "Медеи" Гансом Нойенфельзом и сейчас вызывают восхищение публики. Еще одним свидетельством значения бессознательных процессов является "Пентесилея" Генриха фон Клейста в обработке Ганса Юргена Зиберберга и Эдит Клевер 2. Если бы в них не затрагивались трагические и неизменно важные Для людей вопросы, интерес к ним современной просвещенной публики вряд ли бы был так велик. Классическая литература просто немыслима без обращения к коренным проблемам человеческого бытия, к любов-ным конфликтам, страданиям, ревности, смерти, ненависти, мести и зависти. Пьесы Шекспира изображают печали и радости любви: "Мно-го шума из ничего", "Ромео и Джульетта", "Укрощение строптивой", историю династий великих властителей, комизм обычной человеческой жизни. Великие немецкие романы от Вольфрама фон Эшенбаха до "Будден6роков" Томаса Манна и ""Игры в бисер" Гессе повествуют о неустроенности человека и его ранних страданиях, о трагических спле-тениях человеческих судеб и возможностях преодоления страданий. Бездны человеческой души открываются в романах Достоевского " Пре-ступление и наказание", " Идиот", "Братья Карамазовы" с такой же убедительностью, как в романах и повестях Льва Толстого "Война и мир", "Анна Каренина", "Смерть Ивана Ильича", "Крейцерова соната", "Хозяин и работник".
      В современной литературе романы Генриха Белля, Элиаса Канегти, Макса Фриша и Петера Хандке, книги Джеймса Джойса, Гюнтера Грасса, Генри Миллера, Милана Кундеры, рассказы Бодо Кирхгоффа и Бото Штрауса вновь напоминают нам о наших человеческих, слишком человеческих проблемах.
      Второе отступление: наши конфликты в зеркале кино
      Точно так же обстоит дело и с современным кино, где я хотел бы особо выделить фильм " Домино" 3 Томаса Браша, в котором велико-лепно показано неизбывное стремление к любви и Признанию, фильмы рано умершего РаЙнера Вернера Фассбиндера. с особой пристальностью рассмотривающего тайны человеческого сознания. Такие режиссеры, как Луис Бюнюэль, особое место в своем творчестве уделяют психоло-гии бессознательного и области, расположенной между воображением и реальностью. В этой связи можно назвать и новый фильм Вима Вендерса и Петера Хандке "Небо над Берлином" 4, а также Вуди Аллена, в фильмах которого человеческие слабости переданы с легким комиз-мом -- в отличие от Л. Бюнюэля, который довольно жестко препод-носит зрителю реалии бессознательных побуждений.
      Пример этому -- фильм Бюнюэля "Дневная красавица" 5, где супруга хирурга переживает в дневное время все то, что большинство видит разве что во сне. Она идет в публичный дом и получает там наслаждение в роли "дневной красавицы".
      В самом начале фильма красивая молодая женщина вместе со своим му-жем едет в карете по живописному дворцовому парку. Их сопровождают слуги в красных ливреях. Карета останавливается, слуги соскакивают на зе-млю. Женщину раздевают, привязывают за руки к дереву, хлещут плетью и. наконец, насилуют. Следующая сцена демонстрирует ту же женщину, которая с унылым видом лежит в кровати рядом со своим мужем, без малей-шего намека на нежность или эротику. Мы видим ее в светской беседе с гос-тями, в то время как ее муж занят хирургической работой в клинике.
      Проследив за женщиной дальше, мы становимся свидетелями того, как однажды она роняет на пол вазу с цветами, надевает солнечные очки и, уходит из дома на поиски публичного дома, мимо которого она сначала проходит, потом возвращается и в нерешительности останавливается. Нако-нец, решившись, поднимается по лестнице, снова колеблется возле двери -- нам видны только ее ноги, которые направляются то назад, то вперед и в конце концов поворачивают к двери. Поднявшись наверх, женщина выглядит очень взволнованной, но доброжелательные слова содержатель-ницы дома ее успокаивают. Таким образом, она становится "проституткой-любительницей".
      В происходящее вторгаются две короткие сцены: в первой ремесленник "безнравственно касается" (так писала об этом критика) маленькой девоч-ки, скорее женщины, чем ребенка, во второй девушка отказывается принять облатку на церемонии конфирмации.
      Далее следуют очень реалистические сцены в борделе: конфетный фабрикант желает, чтобы его ласкали полуодетые девушки. Он обнаруживает стеснительную Северину (роль которой исполняет Катрин Денев), разде-вает ее, грубо хватает, а когда она не подчиняется ему, швыряет сопротив-ляющуюся женщину на кровать и силой овладевает ею. Профессор гинеко-логии переодевается в слугу и, держа в руке плетку, умоляет Северину избить его. Он падает к ее ногам и стонет: "Бей меня, бей, я так люблю тебя!" Когда Северина отвергает его просьбы, появляется одна из ее "коллег" и с наслаждением избивает профессора. "Еще!" -- кричит он, в то вре-мя как Северина, которую принуждает к этому мадам, с отвращением наблюдает за происходящим в дверную щель. Следующим появляется азиатский клиент -- высокого роста, атлетически сложенный мужчина. Он долго не церемонится, и сразу же идет к своей цели. После акта, который в фильме не показан, Северина на вопросы горничной отвечает словами:
      "Да что ты в этом смыслишь?"
      Но остановимся и приглядимся внимательнее к образу жизни Севе-рины. Она несчастна с мужем, погруженным в свою работу. Она услы-шала что-то о публичных домах. Северина идет туда, колеблется, но в конце концов решается переступить порог этого дома. Отбросив сом-нения и совершив вытесняемые прежде сексуальные действия, она дос-тигает душевного равновесия, убедительным доказательством чего слу-жит то, что бессознательное превращается в сознательное, но затем по причине своей предосудительности оно вновь дает бессознательные импульсы, определяющие наши мысли и поступки.
      В другом, когда-то нашумевшем фильме времен немого кино "Тай-на одной души"6 режиссера Георга Вильгельма Пабста. вдохновлен-ного Карлом Абрахамом и Гансом Саксом, речь идет об отношениях между мужем ( актер Вернер Краузе), его женой ( Рут Вайнер), его матерью (Илка Грюнинг) и его отцом (Джек Тревор). Мы становимся свидетелями того, как между четырьмя действующими лицами развора-чивается психологический конфликт, проясняющий то, что в психоана-лизе именуется "эдиповым комплексом".
      В первых сценах фильма мы видим мужа и жену в благополучном бра-ке. Жена хочет, чтобы муж подравнял ей прическу, подрезав несколько волосков на затылке. В это время распахивается соседское окно и кто-то кричит: "Убийца!". В следующей сцене жена пытается соблазнить мужа, но он остается равнодушен. Приходит сообщение о скором визите двоюрод-ного брата, личность которого характеризуют японский кинжал и так назы-ваемый "кванон" (символ плодородия). Следующая сцена. Муж спит. Ему снится, что разразился шторм, пол в доме ходит ходуном, двоюродный брат, сидя на дереве, целится в него из ружья. Муж взбегает по винтовой лестнице на башню, появляются колокола, которые превращаются в лица, смеющейся над ним жены. Муж возмущен,-- жена и двоюродный брат ка-таются вместе на лодке. Муж отчаянно колотит в стену и пытается заколоть свою жену саблей.
      В следующей сцене действительно объявляется двоюродный брат. Он дарит жене цветы и беседует с ней, но муж в беседе участия не принимает. Во второй сцене, напротив, мужчины оказываются вместе, а жена остается одна. Фильм ясно дает понять, что двоюродный брат "наставил мужу рога". Чтобы отвлечься, муж отправляется в пивную, забывает там ключ от дома и неожиданно оказывается в доме матери, которая балует его едой и при этом режет мясо крохотными кусочками, поскольку сам он испыты-вает страх перед ножом. В следующей, несколько смехотворной для со-временного образованного зрителя сцене, муж приходит на прием к психо-аналитику, и тот внушает ему: "Вам кажется, что двоюродный брат угро-жает Вам. Вас пугает его появление, женщины смеются над Вами и ни во что не ставят, а Вы подозреваете в греховных устремлениях свою жену, так как сами уже ни на что не способны. Отсюда Ваша ревность". Это означает следующее: "Бессознательно Вы упрекаете свою жену: ты отка-зываешь мне и связываешься с двоюродным братом, ибо когда-то, еще ребенком, переживала нечто подобное". Фильм не упускает возможности преподать зрителю "хэппи энд" вполне бюргерской истории конца века. Это сделано, однако, (что характерно для того времени) не прямо, с помо-щью постельной сцены, а косвенным образом -- сценой, изображающей рождение ребенка.
      Фильм отчетливо демонстрирует страх мужа перед женой, его зави-симость от матери, гнет вины, ревность к двоюродному брату и бессоз-нательную враждебность к жене. Когда муж подносит к шее своей жены лезвие бритвы, чтобы сбрить лишние волоски, и слышит из соседнего окна крик: "Убийца!" -- в нем пробуждается бессознательное желание ее смерти, которое, в свою очередь приводит к чувству вины и жажде самонаказания. "Эдипов треугольник" между мужем, матерью и женой совершенно очевиден. Привязанность к матери препятствует установ-лению зрелых отношений между мужем и его женой. Перенос привязан-ности с матери на жену делает последнюю настолько важным объектом, что визит двоюродного брата вызывает у мужа приступ ревности. В ка-честве "закономерного" мы обнаруживаем в "эдиповом треугольнике" 1) проявление любви к важной личности, 2) ревность, когда этой люб-ви угрожает появление третьего лица, 3) ненависть к сопернику, гото-вую перерасти в желание его смерти.
      Драматургия Эдипова комплекса, обретшая классические очертания в трагедии Софокла, была переплавлена Пазолини в современную фор-му в его фильме "Царь Эдип" 7, в котором Сильвана Маньяно исполнила роль Йокасты, а Франко Читти -- Эдипа. В этом фильме скомби-нированы современность и классическое прошлое.
      "Ты здесь, чтобы занять мое место. Первое, что ты отберешь у меня, будет она, женщина, которую я люблю",-- говорит мужчина своему только что родившемуся ребенку. В греческой трагедии пастух подбирает изгнан-ного младенца и перевязывает ему ноги (как тут не вспомнить знаменитое изречение "nomen est omen", ибо это действие дает ребенку имя Эдип, что в переводе означает "с опухшими ногами").
      В следующей сцене бездетная царская чета Полиб и Меропа в Коринфе берут у пастуха на воспитание найденного им ребенка. Позднее подростка осеняет: "Ты не сын этой матери и этого отца". Он не может в это поверить, и его охватывает панический страх, когда дельфийский оракул предсказы-вает ему, что он убьет своего отца и овладеет матерью. Он покидает своих приемных родителей, дабы избежать исполнения пророчества, однако, не понимая связи явлений, как раз способствует его исполнению. Убежденный в том, что он сын Полиба и Меропы, Эдип покидает Коринф и отправляется в Фивы. Одна из самых впечатляющих сцен -- та, где он кружится на до-роге. Он встречает на пути какого-то знатного мужчину, восседающего на запряженной лошадьми колеснице. Эдип не желает ему уступить дорогу и слышит угрозы: "Если ты не сойдешь с дороги, я прибегну к силе!" Эдип издает пронзительный крик и убегает, слуги его преследуют. В порыве ярости он убивает их одного за другим, затем возвращается, издевается над сидящим в колеснице старцем и наконец убивает и его.
      В Фивах тем временем царит моровая язва, которой никто не в силах победить. Чудовищный сфинкс -- получеловек, полузверь с божествен-ными чертами -- говорит: "Бездна в которую ты погружаешься,-- в тебе самом". Никто не понимает, почему город посетила беда. На вопрос Креонта дельфийский Оракул отвечает: "Человек, жертвой которого пал Лай. живет в городе". Ясновидящий Тиресий добавляет: "Если захочешь узнать. узнаешь". Ни о чем не подозревающий Эдип, не ведая, что он сам всему виной, желает отомстить виновному. Ясновидящий говорит на это: "Ты не должен распознавать свою суть, ибо не сможешь этого вынести". Эдип готов узнать у Тиресия о виновнике. Иокаста смеется, когда Тиресий продол-жает: "Я вижу вещи в их истинном свете. Великое несчастье, что тебе дано отгадывать. В тебе говорит страх. Родители -- твое несчастье. Чужак и все же рожденный здесь. Дети, отец и брат, женщина -- мать, так решено бога-ми". Иокаста говорит ясновидящему: "Это все ложь... людям не дано ви-деть будущее".-- Эдип (позднее): "Страшно это знать" и "слишком много я уже знаю", в то время как Иокаста продолжает упорствовать: "Я не хочу этого слышать. Лучше не знать". Следует признание слуги: "Лучше бы ребенок умер. Я должен был это сделать. Он родом из дома Лая, Иокаста дала его мне, чтобы я его убил".
      Таким образом, открывается тайна. Иокаста вешается, а Эдип лишает себя зрения: "Я не могу видеть мир, глаза, которые не смогли разглядеть правду, ослепли, словно от резкого света. Я грешен и в то же время безгре-шен, ведь не знал я; совершил, не зная что совершил".
      К концу фильм переносится в наши дни: современный Эдип идет в со-провождении летящего ангела, исполненный той трагической боли, что вновь и вновь выпадает на его долю. Всякий из нас -- Эдип, если, казалось бы, самые благие отношения приводят нас ко злу.
      В беседах со студентами становится очевидным, что судьба Эдипа касается нас всех: несмотря на все усилия разума в XIX и XX вв., мы зачастую не ведаем, что творим, не знаем, какие мотивы побуждают нас к действию. Мы полагаем, что можем избежать несчастья и позволяем ему беспрепятственно приближаться. Подобно Эдипу, мы не знаем, по какому пути идем. и кто тот. кого мы на нем встретим. Многие слова из фильма Пазолини звучат для нас знаменательно: "Все важно ... Увидев одного, можно заключить о другом ... Я заставил себя забыть ... Учись смотреть, тогда распознаешь ... Со множеством понятий, мы ничего не понимаем, исполненные грехов -- безгрешны, таков каприз богов".
      Мы пребываем между жаждой узнать правду (даже тогда, когда ее невозможно перенести) и страхом перед истиной. Слепота "внешних" глаз Эдипа наделяет внутренним зрением -- мудростью, которую многие воспринимают как проклятие; неудивительно, что у психоанали-за так много врагов.
      К концу этой главы мы приходим к очевидному: поэты, драматурги и писатели давно поняли то, что позднее открыл и систематизировал психоанализ. Несомненно также влияние психоанализа на многие про-изведения литературы и искусства -- достаточно вспомнить Томаса Манна, Германа Гессе, Джеймса Джойса, Т. С. Элиота, Д. X. Лоуренса, живопись Дали, Пикассо и др.
      С помощью психоаналитических экспериментов, анкет и тестов человеческие, слишком человеческие конфликты выявляются не пол-ностью. Поэтому я позволю произведениям европейской культуры. созвучным теории и методам психоанализа, говорить самим за себя. Надеюсь, что эта вступительная глава возбудила интерес читателя к по-следующим главам.
      II. ДЕРЕВО ПСИХОАНАЛИТИЧЕСКОГО ПОЗНАНИЯ
      1. Корни психоанализа: естественные науки, литература и философия
      Наше изложение психоанализа начнем с того, что сравним его с древом познания: ствол, состоящий, естественно, из произве-дений Фрейда, уходит своими корнями в Вену конца XIX века. Проследить все эти корни было бы, конечно, интересно, но заняло бы здесь слишком много места. Они произрастают как из естествен-ных наук, так и из философии и поэзии, они питают ствол произве-дений Зигмунда Фрейда, из которого возникли ветви и побеги. Преж-де всего следует упомянуть эволюционное учение Дарвина и биоге-нетический закон Геккеля, который Фрейд запечатлел в памяти еще в свои школьные годы. Еще один корень произрастает из физиоло-гического института в Брюкке, где Фрейд написал свою первую на-учную статью и познакомился с Иозефом Брейером. Следующий корень психоанализа происходит из Франции, из больницы Сальпетриер в Париже, где Фрейд, молодой врач столкнулся у знамени-того психиатра Шарко с весьма распространенной тогда болезнью -- истерией и познакомился с гипнозом как методом исследования и лечения.
      На протяжении своего естественнонаучного периода Фрейд мыс-лил в рамках медицинской модели болезней, которая отыскивала при-чины заболеваний, исходя из причинно-следственных принципов, и боролась с симптомами тем, что устраняла их причины (в случае, тубер-кулеза, например,-- палочки Коха, а в случае сифилиса -- бледные спирохеты).
      С другой стороны, интересы Фрейда касались литературы и ис-кусства. его восхищала археология, он проявлял философские инте-ресы к самопознанию *. Он многое почерпнул из духа своего времени, переработав и интегрировав его в своих книгах; но мы не всегда в состоянии определить сейчас происхождение вдохновлявших его источников.
      Большое влияние оказали на него также следующие великие лич-ности: философ, математик и публицист Готфрид Вильгельм Лейбниц (1646 -- 1716), создатель учения о монадах -- мельчайших духовно-психические частицах, которые очень разнообразно функционируют в пределах тела, но, в конечном счете, являются неделимыми.
      Врач и естествоиспытатель Карл-Кустав Карус (1789 -- 1869), уста-новивший. что бессознательная психическая деятельность проявляется через переживания и сны ("Лекции о психологии", 1831).
      Философ Эдуард фон Гартманн (1842 -- 1906). В частности его вышедшая в 1869 году трехтомная "Философия бессознатель-ного".
      Философ и педагог Иоганн Фридрих Гербарт (1776 -- 1841), в главном труде которого ("Всеобщая метафизика", 2 т.т., 1828/29) описаны "влечения", которые могут быть вытеснены "за порог соз-нания".
      Сюда же следует добавить и Артура Шопенгауэра (1819), чья "во-ля к жизни" имеет много общего с Фрейдовым "инстинктом" или, напри-мер, с "Эросом".
      Но оставим обильные корни и обратимся к стволу дерева психоана-литического познания.
      * Как, в частности, узнал Петер Брюкнер (1961 -- 63), в круг чтения Фрейда входи-ли "Потерянный рай" Мильтона, "Дон Кихот" Сервантеса, "Том Джонс" Филь-динга, романы Чарльза Диккенса, книги Вильгельма Буша и "Нильс Лин" Иенса Петера Якобсона. Фрейд изучал также сочинение Гете "Природа", читал Платона и Грильпарцера (см.: Имра Германн, 1974).
      2. Ствол психоанализа: Зигмунд Фрейд и группа первых психоаналитиков
      Зигмунд Фрейд
      Зигмунд Фрейд начал с решения загадки истерии. Неврологические причины в виде органических поражений нервной системы с естествен-нонаучной точки зрения исключались. Не пребывали ли эти причины в "душевной" области? Сама постановка этого вопроса открыла совер-шенно новую область знания, а именно -- психологическую, которая подняла ряд серьезных теоретических познавательных проблем, посколь-ку психические процессы непосредственным наблюдениям не подда-ются. Их можно обнаружить лишь косвенным образом, в принципе так же, как электричество, которое было открыто по наблюдаемым воздей-ствиям. Впрочем, для электричества имеются измерительные приборы для определения силы тока, напряжения и сопротивления. Такого рода измерительных приборов в области психики не было и до сих пор нет.
      Естественнонаучная сторона
      Фрейд разрабатывал свою теорию, руководствуясь смелым ходом мысли. Интуитивно, но вполне в согласии с господствовавшей тогда естественнонаучной картиной мира классической физики, он разъяс-нил истерические симптомы, например, в "Очерке психологии" (1895), уподобив их физиологическим процессам. Здесь были теория нейтро-нов. проблема перехода количества в качество, первичные и вторич-ные процессы, аффекты и задержанные желания, с помощью кото-рых, придерживаясь естественнонаучной мысли, для объяснения функ-ционирования психического аппарата была опробована биологическая точка зрения.
      Элементы этого раннего наброска физиологической концепции души мы встретим во всем творчестве Фрейда. В частности, в его теории либидо о причинах, целях и средствах "инстинкта" использованы такие естественнонаучные понятия, как "психический аппарат", "перенос количества", имеющий нечто общее с электрической зарядкой, "итог возбуждения", "замещение", "сопротивление". Рассмотрев естествен-нонаучную сторону этого направления психологического познания, мы приходим к выводу, что оно уходит корнями в физику и физиологию.
      Об этом же свидетельствует манифест венских естествоиспытателей, призывавший вступать в "Общество позитивной философии", под кото-рым, наряду с Эрнстом Махом, Альбертом Эйнштейном и Гансем Рейхенбахом, подписался и Фрейд. Впоследствии группа была переименована в " Общество эмпирической философии" (Керц, 1986).
      Герменевтический аспект
      Не менее важен в произведениях Фрейда и герменевтический ас-пект -усилия, направленные на понимание объекта научного изуче-ния, произведения искусства или человека и его проблем. Когда нам знакома жизненная ситуация другого, мы быстрее понимаем, о чем он нам рассказывает. Мы можем представить себе, как чувствует себя тот. кто жалуется на зубную боль или любовную тоску, поскольку каждый из нас испытывал когда-то зубную боль или страдал от любовного раз-очарования. Но без дополнительных усилий понимание не дается: мы должны войти в другого, чтобы понять, что с ним происходит, впустить его в себя. интенсивно проработать его ситуацию.
      Вероятно, Фрейд бессистемно использовал этот метод при лечении своих первых пациентов и при этом делал недоступные бессознатель-ные психические процессы доступными для понимания как себе, так и своим пациентам. Он просто позволял пациентам говорить ("лечение разговором"), внимательно их слушал и пытался понять, что они чув-ствуют, переживают, думают и к каким выводам приходят. В главе 111 я рассматриваю связанные с этим научно-теоретические вопросы более подробно. Пока же достаточно следующее: возле естественнонауч-ной области возник ствол психоаналитического познания с ярко выра-женными мощным философским стержнем и элементами, которые позднее в своей совместной с Юргеном Хабермасом работе (1969) Альфред Лоренцер охарактеризовал как "глубинную герменевтику, поскольку, в отличие от философской герменевтики, она предназнача-лась для понимания бессознательных процессов, происходящих в глу-бинах души.
      Итак, мы выявили два главных корня, питающих ствол, один из которых -естественнонаучный, а другой -- философски-герменев-тический; два мощных корня, которые, как мы сможем убедиться. нашли свое продолжение во многих ветвях дерева психоаналитического познания. Психоанализ -- детище не только Зигмунда Фрейда. Шарко, Брейер и особенно Вильгельм Флисс принимали в его создании прямое или косвенное участие. Переписка Фрейда с Вильгельмом Флиссом охваты-вает период с 1887 по 1904 гг. В эти годы в диалогах со своими друзья-ми Фрейд разрабатывал важнейшие постулаты психоанализа: проис-хождение неврозов, возникновение тревоги, понятие защитных невро-зов, архитектура истерии, неврозы навязчивых состояний и паранойя.
      Позднее было основано "Психологическое общество по средам" профессора Фрейда, протоколы которого в четырех томах опублико-ваны Германном Нунбергом и Эрнстом Федерном (1976 -- 81). Прото-колы охватывают время с 1906 по 1918 гг., в них отражены все важные события на заседаниях Венского психоаналитического общества, где были прочитаны доклады, сохранившие свое значение до сих пор, в том числе, доклад Отто Ранка о драме инцеста, Альфреда Адлера об орга-нических основаниях неврозов, Вильгельма Штекеля о причинах нер-возности, о только что вышедших книгах, о литературе, о случаях раз-личных заболеваний. О ницшевском "Ессе homo" здесь спорили не меньше, чем о клинических феноменах, психологии марксизма, Ген-рихе фон Клейсте или вреде мастурбации.
      Фрейд выступал с только что написанными произведениями, на ко-торые члены группы реагировали так же активно, как Фрейд -- на их выступления. Очевидно, открытие психоанализа не было результатом размышлений одного Зигмунда Фрейда, хотя его доклады на "средах" звучали и обсуждались чаще других. Собирались здесь светлые передо-вые умы. которые, как, например, Отто Ранк. Альфред Адлер. Эдуард Хичман, Исидор Садгер, Вильгельм Штекель, Фриц Виттельс, присо-единились к Фрейду из чистого интереса. Позднее к ним примкнули Сандор Ференци. Людвиг Йекелс, Виктор Тауск, Теодор Рейк, Ганс Сакс. Герберт Зильберер и Альфред Фрейхер фон Винтерштейн. Еще позднее -- Лу Андреас-Саломе, Зигфрид Бернфельд. Людвиг Бинсвангер. Хелен Дейч. Отто Фенихель, Гермина фон Гуг-Гельмут. Ганс Лампл, Карл Ландауэр, Германн Нунберг, Отто Пецл. Эдоардо Вейсс и менее известные участники фрейдовых заседаний, обогатившие "обще-ство по средам" своим деятельным и оригинальным участием.
      Чтение протоколов дает живейшее представление о том, как ожив-ленно проходили дискуссии, на каком научном уровне и с какой доскональностью старались выяснить, истину члены общества. От заседаний по средам берет свое начало психоаналитическое движение, призванное сохранять и развивать психоаналитическое учение. Решительность, с которой Фрейд защищал сексуальное происхождение наших жела-ний в "Толковании сновидений", стоила ему дружбы: в 1903 году про-изошел его разрыв с Вильгельмом Флиссом из-за споров по поводу понятия бисексуальности. После "Толкования сновидений" в печати одно за другим появились "Психопатология обыденной жизни" (1901), важнейшая статья "О психоаналитическом методе Фрейда" (1904), "Шутка и ее отношение к бессознательному" (1905), "О психотера-пии" (1905) и тогда же, в 1905 году. "Три статьи о сексуальной теории", взбудоражившие всех сочинения, в которых Фрейд без обиняков изла-гал свои взгляды.
      Фрейд был широко известным, хотя и вызывавшим бурные споры автором. Многие медицинские авторитеты не признавали его теорию, другие, вроде Эйгена Блейера из Цюриха, делали это с большими ого-ворками, У Фрейда были все основания искать себе союзников, что он и делал. Главными среди них оказались Карл Густав Юнг, Альфред Аддер и Вильгельм Штекель.
      .Психоанализ по сей день встречает сопротивление по разным причи-нам: из-за его недостаточной научности, слабой доказательности результатов из-за трудностей в изучении и плохо формализуемых методов, из-за его "сектантского" характера, но в первую очередь из-за его нелицеприятной информации об истинной природе человека.
      Первые ветви: Адлер, Штекель, Юнг
      Появление суровых для того времени истин о человеческой сексуальности заранее предполагало их неприятие. После того, как напуган-ный своей собственной реакцией и реакцией первой пациентки психо-анализа Анны О., Йозеф Брейер отказался от таких понятий психоана-литической терапии, как перенос и контрперенос, от Фрейда отошли Альфред Адлер и Вильгельм Штекель. Особую роль в этом сыграли взгляды Фрейда на значение сексуальности, с которыми не все его уче-ники были согласны.
      Альфред Адлер выдвинул понятие "органической неполноценно-сти", которая возникает как следствие компенсации "неполноценных" функций, когда, например, человек с двигательными нарушениями стремится к высоким спортивным достижениям в беге. Известное поня-тие "чувства неполноценности" также идет от Адлера; это чувство воз-никает, допустим, тогда, когда успехи ребенка не вызывают у родителей должного одобрения. Обратив особое внимание на отношение своих пациентов к братьям и сестрам, на психологическую атмосферу в семье, которая может либо препятствовать развитию психики, либо способст-вовать ему, Адлер определил понятие "мужского протеста", под воздей-ствием которого мужчина ни в коем случае не хочет показаться женст-венным. а. напротив, подчеркнуто мужественным (Адлер, 1922 с. 41). Таким образом, Адлер составил конкуренцию Фрейду, теорию либидо которого он не принимал.
      Адлера особенно интересовала проблема агрессивного поведения людей, которой Фрейд пренебрегал. Сюда следует добавить споры о на-учном приоритете и, наконец, политические разногласия (Адлер был убежденным марксистом). С уходом Адлера, несомненно очень важной ветви на дереве психоаналитического познания, психоанализ лишился социально направленной и педагогически одаренной личности; именно Адлер проницательно распознал у невротиков чувство неполноцен-ности, равно как и проблему человеческой агрессивности.
      Другую ветвь психоаналитического дерева представляет собой Вильгельм Штекель, литературно очень плодовитый ученый. Его "Рас-стройства инстинктивной и аффективной деятельности" (1908) вышли в 10 томах. Первый том посвящен "нервозным состояниям страха и их лечению", следующие тома -онанизму и гомосексуализму, фригид-ности. импотенции, психосексуальному инфантилизму, импульсивным действиям, фетишизму, садизму, мазохизму, а также неврозам навязчи-вых состояний. Штекель всегда высоко ценил Фрейда, хотя тот подверг серьезной критике "активную технику" Штекеля равно как и его тол-кование бессознательных "чувственных влечений". Бездна, разделяю-щая разные точки зрения, уже не могла быть соединена мостом, и в ре-зультате Штекель, а следом за ним и Адлер покинули Венское психо-аналитическое общество. В активном психоанализе Штекеля большую роль играла внезапность; все объяснялось им непосредственно из интуи-ции. Тем не менее Штекель оставался верен теории Эдипова комплекса в той степени, в какой он признавал значение бессознательных процес-сов при возникновении "нервозных состояний страха", гомосексуаль-ности, фригидности, импотенции, импульсивных действий, перверсий и неврозов навязчивых состояний. Краткосрочная психоаналитическая терапия очень многим обязана Штекелю (Schindler, 1980).
      Еще одна, гораздо более мощная ветвь, которая разрастается вплоть до нашего времени -- аналитическая психология Карла Густава Юнга. Как свидетельствует объемистая переписка между Фрейдом и Юнгом (1974), они много лет работали в теснейшем сотрудничестве. Как полагал Фрейд, Юнг должен был стать его преемником и послужить в Венском психоаналитическом обществе противовесом еврейскому большинству. Юнг, однако, не был согласен с чрезмерным акцентом на сексуальность как на причину неврозов, и разработал свою собственную теорию либидо.
      Позднее между Фрейдом и Юнгом возникло сильнейшее соперни-чество, из-за которого Фрейд, как доподлинно известно, дважды терял сознание. По-моему, это произошло оттого, что он оказался слабее Юнга. Даже на того, кто не согласен с сутью психологии Юнга, производит впе
      Фрейд Адлер Юнг Мышление Причинное Социальное Целенаправленное Толкование сновидений Редуктивное (главное латентное
      содержание) Целенаправлен-ное Компенсаторное (выявление архетипов) Понимание бессознательного процесса Индивидуальный атмосфера в семье коллективное бессознательное Сексуальность Центральное значение Побочное Побочное Агрессивность Инстинкт смерти Стремление к власти (мужской протест) Не принимается в расчет Перенос
      Очень важно; основное средство изменений Без внимания; элемент педагогики Без внимания; отсылка к разъ-единенным архетипам
      Таблица 1 Таблица различия взглядов Фрейда, Адлера и Юнга
      чатление диапазон его писаний, освещающих такие разнообразные темы, как психология и патология оккультных феноменов, диагностика с использованием ассоциаций, душевные причины психозов. Среди его книг особые споры вызвали "Символ преобразования" (1912), "Психо-логические типы" (1921), "Отношения между Я и бессознательным" (1928). Интересы Юнга в первую очередь относились к архетипам, символам сновидений, духовным проблемам современности, существованию души и образам бессознательного. К. Г. Юнг до сих пор очень влиятелен в германоязычных странах: в Штутгарте и Цюрихе есть юнгианские институты. В англоязычных странах Юнг, равно как и Адлер, достаточно популярен, о чем свидетельствуют многочисленные переводы и изда-ния собрания сочинений. Различия и сходства в их теориях и методах лечения резюмировал Рольф Фечер (1978) в своей книге "Основные направления глубинной психологии Фрейда и Юнга". Важнейшие раз-личия в краткой форме проиллюстрированы в таблице 1.
      4. Возвращение к стволу:
      теория инстинктов и теория травм
      Психоаналитическая теория инстинктов
      Мы рассмотрели ранние ответвления психоаналитического дерева, забыв о его стволе, как это сделали в свое время первые отступники от Фрейда. Внутренним содержимым ствола психоанализа являются тео-рия инстинктов и психоаналитическая теория сексуальности. Сообраз-но с этим поведение людей определяется важнейшими сексуальными мотивами. Движущая сила обусловлена биологически.
      Мы можем сравнить инстинкты психоанализа с инстинктами расте-ний, которые весной развиваются из почек. С инстинктами случается нечто такое, что -- если вернуться к нашему сравнению -- напоминает весенний побег дерева или куста.
      Инстинкты могут развиваться; но чаще они подавлены или развива-ются в строго определенном направлении, как декоративные растения;
      таким образом, становится очевидным идущее извне (в данном случае из общества) воздействие на понятие "инстинкт".
      Один из таких инстинктов -- сексуальность. В нем принимают уча-стие все генитальные функции, подобно тому, как они находят свое
      выражение в половом акте: очевидные действия и доставляющие наслаждение ощущения. В психоанализе понятие сексуальности на-столько расширено, что удовольствие от сосания материнской груди, от испражнения и при мочеиспускании рассматриваются как проявления сексуального инстинкта, равно как и удовлетворение желания посредст-вом гомосексуального или гетеросексуального полового акта.
      К психоаналитической теории инстинктов относится гипотеза, что сексуальность впервые возникает не в период полового созревания, а на-много раньше, в детском возрасте, в чем может удостовериться любой незастенчивый наблюдатель. Младенцы могут мастурбировать, а малень-кие дети внимательно изучают свои гениталии. Для подтверждения тео-рии сексуальности. Фрейд использовал непосредственные наблюдения за детьми, а также анализ снов своих пациентов, их шуток и так называемого "ошибочного поведения" (оговорок, забывчивости, смущения и т. п.).
      Психоаналитическая теория инстинктов, таким образом, подчерки-вает мощь сексуальности, о чем уже шла речь в обоих наших отступле-ниях касательно романов, трагедий и кинофильмов.
      Борьба между теорией травм и теорией инстинктов
      Необходимо упомянуть непростую проблему, известную со времен возникновения теорий психоаналитического дерева познания: антаго-низм между теорией травмы и теорией инстинктов. В своем кратком изложении мне хотелось бы со всей определенностью подчеркнуть, что современная психоаналитическая теория и практика проистекают из теории инстинктов. Она обошла или, вернее сказать, вытеснила так называемую теорию травмы. Эта теория, игравшая заметную роль на ранней стадии развития психоанализа (см. рисунок психоаналитичес-кого дерева), была связана с травмой, (в дословном переводе с гречес-кого -- "рана", "повреждение", "результат насилия"). В переносном смысле и в связи с областью психики это значит "шок", "потрясение".
      Первоначально Фрейд считал, что сексуальные домогательства, о ко-торых сообщали его первые пациенты, действительно имели место. Он полагал, что домогательства взрослых настолько ранят детей, что детс-кое Я не в состоянии вынести их душевные последствия и тем более их переработать. Неприятные, болезненные переживания, вытесняются, тогда как связанные с ними аффекты не находят себе выражения, продолжают бессознательно развиваться и приводят к попыткам опосре-дованно покончить с невыносимым мучением и, как следствие,-к нев-ротическим нарушениям. Не зная всех взаимосвязей, невозможно про-следить происхождение этих нарушений от душевной травмы, но с помо-щью воспоминаний о травме и используя психоаналитический метод, их можно вновь вывести на уровень сознания. Для этого, как считал Фрейд, необходимо проявить подавленный аффект и стойко преодолеть послед-ствие травмы -возникший симптом. Так случилось с первой пациент-кой психоанализа -- Анной О.,-- которая, ухаживая за смертельно больным отцом, не могла реализовать свои сексуальные и агрессивные импульсы, поскольку боялась его огорчить. Она вытесняла эти импуль-сы, из-за чего у нее развился целый ряд симптомов: паралич, судороги, торможение, душевное расстройство. Стоило ей только заново пережить и довести до разрешения соответствующие аффекты, как симптомы ис-чезали -- что доказывало наличие причинно-следственных связей меж-ду подавленными причинами и неврозом как их последствием. Таким об-разом, терапевтические методы " вскрытия" устраняют причины невро-зов. Данный пример демонстрирует, что в появлении невроза в равной мере ответственны внешняя ситуация (травма, страх потерять отца) и внутренний мотив (желание стать ему близкой, быть может, даже сбли-зиться сексуально, и в то же время -- желание его смерти).
      В теории травмы особую роль играют внешняя травма и сопровож-дающий ее внутренний психологический шок. в теории инстинктов до-минируют внутренние мотивы. В первом случае пациент оказывается жертвой внешних обстоятельств, во втором -- их виновником: это суще-ственное расхождение сохраняется вплоть до сегодняшнего времени и несомненно будет определять будущее психоанализа. Таблица 2 в крат-кой форме демонстрирует основное различие этих теорий.
      После того как Фрейд стал постоянно узнавать от своих пациентов, что они подвергались сексуальной атаке со стороны родственников, в его голову закрались сомнения на этот счет, которые он изложил в письме Вильгельму Флиссу от 21 сентября 1897 года: "Я не верю бо-лее в мою невротику ... продолжающиеся разочарования при попытках довести анализ до полного завершения ... отсутствие полного успеха" -- вот что смущало Фрейда. Сюда же относится следующая цитата: "Не-ожиданно то. что во всех без исключения случаях отца обвиняют в извращениях, (и мой собственный опыт здесь не исключение), удиви-тельна частота истерий при подобных обстоятельствах, хотя частота
      такого рода извращенных тенденций по отношению к детям вряд ли так велика". Итак, от теории травмы Фрейд отказался, заменив ее теорией инстинктов, используя которую, можно закрыть глаза на серьезные сви-детельства о сексуальных (и, стоит добавить, агрессивных) травмах и не замечать, насколько часто родители причиняют вред детям, хотя перспе-ктива логического разрешения этой проблемы еще далеко не исчерпана (Массон. 1984).
      Вместе с тем это, конечно же, выдающееся достижение Фрейда, ко-торый путем " проб и ошибок" пришел к мысли, что наряду с травмой существуют инстинкты и внутренние психологические мотивы (включая мотивы сексуальные), управляющие людьми. При этом доводами в пользу сексуальных фантазий и соответствующего поведения детей
      Точка зрения Фрейда,
      Теория травмы до 1897 г. Теория инстинктов после 1897г. Соотношение жертва - виновник Пациент-жертва, жертва соблазнов жертва насилия психологической жестокости Пациент -виновник будучи ребенком он желает овладеть матерью/ отцом, устранить мать/отца Соотношение реальность/фантазия Реальность Фантазия Главные направления в психоанализе Ференци и венгерская Школа (главный представитель Балинт); Д. В Уинникот, Х. Когуг и психология самости Главные направления психоанализа: Я -психология и особенно значимая сейчас теория отношений Основные направления вне психоанализа Адиса Миллер: драма одаренного ребенка.
      Массон: Что сделали с тобой, несчастное дитя?
      А.Яновс Первичная терапия
      Таблица 2. Сравнений теорий травмы и теории инстинктов
      становятся чаще всего не экспериментальные опыты в психологических лабораториях, а повседневные наблюдения, в которых всякий лишен-ный предрассудков наблюдатель усматривает достаточные основания для психоаналитической теории инстинктов.
      Вот братья трех и пяти лет колотят по дну колыбели новорожденной сестрички и весело выкрикивают: "Сейчас мы убьем Эву!" Вот трехлет-ний Вольфганг без обиняков заявляет: "Хочу быть с мамой! Когда я вы-расту, я женюсь на ней." Он говорит это, не принимая во внимание очевидную реакцию отца. Но, вне всяких сомнений, уже в этих своих словах он устранил его*. Кто внимательно наблюдал за поведением детей, замечал подобные сцены в любой семье.
      Инстинкты нацелены на наслаждение, они требуют действия, вызы-вающего наслаждение. Они ищут удовлетворения сначала в виде "пред-наслаждения"посредством возбуждения эрогенных зон, а затем -посредством наслаждения в оргазме. Они добиваются своей цели с по-мощью другого человека или самоудовлетворением. Психические ипос-таси проявления инстинктов -- желания, фантазии и представления, регулярно сопровождающиеся аффектами, эмоциями и, конечно же, страстями. В психоаналитической теории инстинктов инстинкты явля-ются первопричинами (causae prima) всех мотивов самых обычных наших действий. При этом они, как правило, бессознательны, но, выра-жаются в сновидениях, " ошибках поведении", в шутках, а также в сим-птомах невротиков и в перверсивном поведении пациентов с сексуаль-ными отклонениями.
      С теорией инстинктов связано и противоборство сексуальной теорий психоанализа с гораздо менее дифференцированной теорией агрессив-ности; к этому противоборству мы еще вернемся.
      Лично я придерживаюсь того мнения, что обе стороны правы. Мно-гие мои пациенты страдают от своих инстинктивных порывов, из-за которых чувствуют себя подавленно; эти импульсы, как сексуальные, так и агрессивные, вызывают у них тревогу. Однако большая часть пациентов жалуется на непреодолимые психические нарушения. Одно из двух: либо родители слишком плохо понимали их, неправильно истолковывали их потребности, не посвящали им необходимого времени, но и не оставляли в покое, когда они этого хотели, либо родители бессознательно их использовали, чтобы не сказать, злоупотребляли ими, а то и просто жестоко обращались.
      *Личные наблюдения в собственной семье
      В связи с этим мы поговорим о "травматических неврозах", то есть о неврозах, возвращающих к травмам, к душевным ранам. Раны эти действуют столь болезненно, что ребенок чувствует себя уязвленным в своем самоуважении и, как следствие, развивает "нарциссический невроз", т. е. невроз, характеризующийся болезненной самооценкой, Я обратил внимание на это еще в 1968 году (до Когута) в небольшой ста-тье и подчеркнул значение оценки реальности в возникновении совре-менных неврозов в юбилейном сборнике, посвященном Вольфгангу Лоху (Kutter, 1975). При этом я указал на одну из разновидностей пост-классических неврозов, связанную с нарушением самоидентификации в безотцовском обществе, и на группу пост-классических неврозов, связанную с нехваткой матери в безматеринском обществе.
      5. Дальнейшее развитие ствола:
      Я-психология и ранняя теория отношений
      5 1. Психоаналитическая Я- психология
      В связи с подключением к психоанализу Анны Фрейд и ее возрос-шей продуктивностью главным предметом изучения все чаще оказыва-лась та инстанция психики, которая отвечает за переработку конфлик-тов. С этим, разумеется, связано и определенное ослабление психоана-лиза, поскольку "Я и защитные механизмы", (вышедшая в 1939 году книга дочери Зигмунда Фрейда), призывала к удалению от "инстинк-тов", то есть "безнравственной" сексуальности и зловещей агрессив-ности. Нелишне напомнить, что. Фрейд прозвал свою дочь "Антиго-ной", что в переводе с греческого означает "та, что против родового". Анна Фрейд вместе с Гейнцем Хартманном, Эрнстом Крисом и Рудоль-фом М. Левенштейном разработала теорию, впервые сформулирован-ную в выдающейся статье Фрейда "Я и Оно" (1923), где была изложена структурная теория Оно, Я и Сверх-Я. В теории Я, -- Я характеризуется как средоточие страхов и конфликтов с окружающим миром. Резервуа-ром сил для таких его функций, как мышление, решения, поступки, яв-ляется особый источник энергии, напрямую не занятый сексуальностью, из которой, по мнению Фрейда, проистекает вся энергия. В этом возник-шем в 30-е годы направлении, работали такие выдающиеся психологи-аналитики, как Давид Рапапорт, которые развивали психоанализ как науку о поведении и мотивации людей -- см. Давид Рапапорт "Струк-тура психоаналитической теории" (1959). Благодаря им психоанализ приобрел академический облик, что сделал его более привлекательным для психологов, чем во Времена преобладания теории инстинктов*.
      5.2. Психоаналитическая теория отношений
      Еще одна существенная часть ствола психоанализа -- теория отно-шений. Центр тяжести в ней сдвигается с инстинктов через "Я в сторону отношений, почему я и назвал сборник важнейших трудов этого напра-вления, "Психология отношений между людьми" (Kutter, 1982). Пси-хоанализ выступает здесь в роли теории межчеловеческих отношений и их нарушений, основу которой, разумеется, положило сочинение Зиг-мунда Фрейда "Об особом типе выбора объекта у человека", вышедшее в 1910 году.
      Без статьи Михаэля Балйнта "Первичный объект любви" (1937), без сочинений Вильгельма Р. Д. Фэрбернса (1925) о конфликтах между ма-терью и ребенком, без выявленной Джоном Боулби (1951) связи теории отношений с учением о жизни животных, без новаторских наблюдений Рене Спица за детьми (1954) теория отношений не оказалась бы сегодня важнейшим из направлений, продолжающих развитие психоанализа. Она созвучна мощному философскому течению, ведущему от Платона через Гегеля к марксистской диалектике и диалогическому принципу Мартина Бубера (Becker, 1970; Merleau-Panty, 1968; Popper, 1970).
      "Анализ отношений" означает сейчас определенный метод анализа:
      в центре его внимания уже не монадно или солипсически* ориенти-рованная психика (как если бы субъективная психика была единствен-ной реальностью, а все остальное исключительно ее представлением), а напротив -- то, что происходит между мной и другими, а именно отно-шения; это понятие, впрочем, нуждается в обновлении.
      Особое внимание обратила на отношения между ребенком и матерью Мелани Клейн (1952), которая говорила о необходимости хорошего обращения и, вместе с тем, указывала на многочисленные нарушения от-ношений матери и ребенка, описав их в виде шизоидно-параноидальной
      * Я отсылаю читателя к книге Германца Роскампа "Психоаналитическая Я-пси-хология и ее использование" (1974), в которой указаны важнейшие труды того времени. "От solus -- "один ", "ipse" -- сам.
      и депрессивной позиций. Она отметила в отношениях ребенка со своей матерью фантазии, связанные с жадностью и завистью, разрушительные импульсы и попытки искупить их. В очень важной "депрессивной пози-ции" ребенок обнаруживает, что он не только любит, но и ненавидит, равно как и то, что его тоже не только любят, но и ненавидят.
      Из работы Мелани Клейн на дереве психоаналитического познания возникла целая ветвь -- школа Мелани Клейн, которая уже много лет задает тон в Лондоне, оставив в тени психологию Я, которую после своей эмиграции в Англию представляет Анна Фрейд. Ее виднейшие лондонские представители -- Уинфред Р. Байон, Дональд Мельцер и Герберт Розенфельд; она получила очень широкое распространение в Южной Америке, но не теряет своего значения и в Германии.
      6. Ветви психоанализа:
      современное развитие теории отношений
      6.1. Сандор Ференци и Михаэль Балинт.
      Венгерская школа
      К стволу психоанализа несомненно следует добавить достижения Сандора Ференци в области психоаналитической теории с ориентацией на теорию травмы. В то время как Фрейд рассматривал поддержанную большинством его единомышленников теорию инстинктов и фантазии детей по поводу своих родителей и других участников отношений как важнейшие стимулы развития и расстройства человеческой психики, Ференци ни на минуту не упускал из виду того, что выпадает на долю ребенка, оказавшегося жертвой своих родителей. В своих сочинениях "Дети анализируют взрослых" (1931) и "Разговорная путаница между взрослым и ребенком" (1932) он сформулировал то, что впоследствии заимствовал у него Михаэль Балинт и из чего возникла венгерская шко-ла психоаналитической теории отношений.
      6.2. Эрик Г. Эриксон: теория идентичности
      Развитая Эриком Гомбургером Эриксоном психоаналитическая теория идентичности -- следующая крупная ветвь дерева психоанали-тического познания. Эриксон обрисовал ее в вышедшей в 1956 году на английском, а в 1961 году на немецком языке книге "Детство и общест-во"; на эту ветвь могли опереться все недовольные тем, что психоанализ занимается лишь субъектом, поскольку Эриксон включил в свое рассмо-трение и окружающий субъекта мир. У него не только есть "среднеожидаемые окружающие", как их называл еще Хайнц Гартманн (1939), но и, не будучи марксистом, он принимает во внимание тот или иной гос-подствующий общественный строй, его историческое развитие и воз-можность его социологического определения. Эриксон размышлял об американской самобытности, о детстве Гитлера, о юности Максима Горького, написал две увлекательные биографии -- юного Лютера и борца за независимость Ганди. Он вынес на обсуждение понятие кри-зиса и развил теорию, из которой, в частности, следует, что когда кри-тические точки развития индивидуальной жизни соответствуют разви-тию общества, то возникают моменты, которые могут стать для истории выдающимися (Erikson, 1975). Понятие идентичности, введенное Эриксоном, до сих пор оказывает воздействие на психоанализ.
      Следующая ветвь принесла плоды, в которых можно узнать идеи Рене Спица. Исходя из нескольких проницательных соображений и тщательно организованных наблюдений за детьми (и обезьянами), он написал "Возникновение первых отношений" (Spitz, 1954), "Нет и да" (1957) и "От младенца к маленькому ребенку" (1956) -- работы, в которых в психологической перспективе отметил огромную роль отношений мать-ребенок, подчеркнув (вслед за Анной Фрейд) их осно-вополагающий характер для первого года жизни. Широко известные понятия "трехмесячного смеха" и "восьмимесячного страха", равно как и идея "сбивчивого диалога" (1976), обязаны своим возникновением Рене Спицу.
      Следующая ветвь дерева психоаналитического познания -- работыДональда Винникота, который наряду с Анной Фрейд и Мелани Клейн представляет в Лондоне третью группу психоаналитиков. Винникот
      много занимался детьми и, среди прочего, обнаружил, сколь важное значение для ребенка имеет т. н. "переходный предмет" (например, плюшевый медвежонок) -- своего рода посредник между реальной матерью и образом матери, созданным ребенок. Важнейшие работы Винникота собраны во множестве вышедших на немецком языке книг, среди которых "От педиатрии к психоанализу" (Winnicott, 1958), "Процесс полового созревания и благоприятное окружение" (1956) и "Семья и индивидуальное развитие" (1965). Во многом благодаря бестселлеру Алисы Миллер "Драма одаренного ребенка и поиск истин-ного Я" (1979) понятия "истинного Я" и "ложного Я" стали широко известными. "Истинное Я" -- это то, во что превращается потенциал человека при оптимальных внешних условиях. К "ложному Я" отно-сится то, что получается с потенциалом в неблагоприятных внешних условиях, скажем, когда ребенка хвалят, одобряют и любят только при определенных условиях, например, когда он оправдывает ожидания родителей, то есть, когда ребенок послушен и податлив, иными слова-ми, "принадлежит" родителям. Под влиянием таких неблагоприятных обстоятельств потенциал "истинного Я" может не развиться. Это озна-чает, что разовьются нежелательные, но относящиеся к "истинному Я" потенциалы, такие, например, как любопытство, сопротивление, само-стоятельное мышление. Результатом этого может стать потенциальное "истинное Я", редуцированное "ложным Я". Идеи Винникота были подхвачены в Лондоне Масудом Р. Ханом (Khan, 1974), в Германии -- Лорой Шахт (Schacht, 1978) во Фрейбурге и Йохеном Шторком (Stork, 1987) в Мюнхене.
      6.5. Маргарет Малер:
      психическое рождение человека
      Не желая предвосхищать следующую главу, где речь пойдет о "пси-хологическом ландшафте" Германии, я хочу обратить внимание на еще одну ветвь психоаналитического дерева, а именно, на теорию, развитую Маргарет Малер и ее сподвижниками Фредом Пине и Анни Бергман из "Мастерз Чилдрен Сентер" в Нью-Йорке. Они изучали детей и взрос-лых с помощью непосредственных наблюдений за отношениями между матерью и ребенком, причем сотрудник Маргарет Малер Эрнест Л. Абелин особое внимание уделил "отцовскому отношению" (Abelin, 1971). Поступательное развитие ребенка посредством процессов отделения и индивидуализации через стадии "дифференциации", обучения, "пов-торного сближения", вплоть до стадии "постоянного объекта", равно как и представление о психическом рождении человека как втором, ду-ховном рождении, широко восприняты не только в психоаналитичес-ких, но и в далеких от психоанализа кругах. Этому способствовала вы-шедшая большим тиражом книга Малер, Пине и Бергман "Психическое рождение человека" (1975). Ежегодно на этой ветви появляются новые ростки (Rotmann, 1978).
      6.6. Отто Ф. Кернберг:
      современная теория отношений
      Уточнение теории отношений Отто Кернбергом появилось в не-скольких вышедших друг за другом книгах, довольно быстро переве-денных на немецкий язык: "Пограничные нарушения и патологичес-кий нарциссизм" (Rernberg, 1975), "Теория отношений и практика пси-хоанализа" (1976), "Внутренний мир и внешняя реальность" (1980). Исходя из теории Мелани Клейн, Отто Кернберг в чрезвычайно систе-матизированном виде развивает ту ветвь на дереве психоаналитичес-кого познания, которая способствует пониманию тяжелых личностных расстройств и имеет далеко идущее значение для их лечения. Книги Кернберга получили широкую известность еще и потому, что зачастую, читая описанные в них случаи расстройств, мы узнаем самих себя: в чув-стве опустошенности и бессмысленности, в депрессиях и печали, в зави-симости от других, в слишком завышенных идеалах и связанной с этим опасностью еще большей замкнутости. Косвенным образом книги Керн-берга могут оказаться полезными для понимания нормальной психи-ческой деятельности и ее легких расстройств, а также тезисов Фрейда о сексуальности и агрессивности. В последнее время в работах Керн-берга наметилась дальнейшая дифференциация, позволяющая, напри-мер, деструктивную агрессию в любви извращенных личностей отличать от некоторой доли агрессивности в любви нормальных людей. Ответв-ление на ветви теории отношений Кернберга -- выводы Джеймса Мастерсона о психотерапии пограничных больных (M asterson, 1980), тези-сы Ваника Д. Волкана о психоанализе ранней теории отношений (1975) и клинический обзор пограничного синдрома Кристы Роде-Дахсер (Rohde-Dachser, 1979), который особенно полезен в повседневном лече-нии таких больных.
      6.7. Гейнц Когут:
      психология самости
      Не должна быть забыта и еще одна бурно развившаяся в 70-е годы ветвь нашего дерева, а именно, предложенная Гейнцем Когутом "пси-хология самости". Как и все вышеназванные продолжатели Фрейда, Когут был вынужден эмигрировать; больше всего его интересовало связанное с бессознательными психическими процессами чувство само-оценки, а также идеал, который мы формируем самостоятельно, с по-мощью родителей и окружающего мира. Самолюбие, которое назы-вают "нарциссическим", глубоко поражает Я: все мы так или иначе его знали, независимо оттого, с какими препятствиями столкнулись в про-цессе дальнейшего развития. Нарциссическое самолюбие играет по Когуту настолько важную роль в нашей психической деятельности, что Я и его судьба вполне заслуживают особого рассмотрения. Если в первой своей книге (Kohut, 1971) Когут в основном занимался вопро-сами лечения нарциссических пациентов, то в следующей книге (1977) он расширил свою теорию до психологии самости, обратившись при этом к трагическим сторонам человеческого существования: причине-ние человеку ущерба, резко меняющего жизнь,--бесчувственными ро-дителями, непонятливыми партнерами или жестокими ударами судьбы (вплоть до заключения в концентрационный лагерь), жертвами кото-рых он оказался. В теории Когута, как и в венгерской школе от Ференци до Балинта, вновь оживает старая теория травмы, восходящая к на-чалу психоанализа. Следуя ей, в пациенте видят прежде всего жертву, с которой судьба обошлась сурово. Поэтому необходимо создать атмо-сферу, позволяющую ему обрести былое доверие и, заново пережив травму, преодолеть ее.
      Не замеченные большинством психоаналитиков зеленые ростки на ветви теории Когута связаны в США с именами Эрнеста С. Вольфа, Пола и Анны Орнстейн и Йозефа Д. Лихтенберга, от которых возник-ли ответвления в ФРГ, ухоженные и взращенные Лоттой Келер в Мюн-хене, Кристель Шеттель в Гисене и Гейнцем Вальтером в Констанце (Lichtenberg, 1987; Wolff, 1988).
      В этой связи можно назвать и книги Алисы Миллер, поскольку на нее оказала сильное воздействие не только теория Уиннекота об "истин-ном Я" и "ложном Я", но и концепция развития личности Гейнца Когу-та. Алиса Миллер пренебрегает инстинктивной стороной личности в гораздо большой степени, чем Когут, хотя при чтении его книг может возникнуть сходное впечатление. Как сообщил мне сам Когут, речь идет о мнимом противоречии: в первую очередь его интересовало развитие Я, но он не забывал и теорию инстинктов, особенности когда сам пациент жаловался на свои побуждения.
      6.8. Альфред Лоренцер и Клаус Хорн: психоанализ как материалистическая теория социализации и критическая теория субъектов
      Мы подходим к немецкому варианту теории отношений в том ее виде, в каком она появилась благодаря Альфреду Лоренцеру из сту-денческого движения -- материалистической теории социализации (1972) -- и к критической теории субъекта рано умершего Клауса Хорна (Horn, 1972), которого вдохновили на ее создание не только психоанализ, но и негативная диалектика Адорно. И Лоренцер, и Хорн получили сильнейшие импульсы от философии Юргена Хабермаса (Habermas, 1968), их психоанализ ориентируется на существенно новые перспективы, а именно на герменевтические формы, превосхо-дящие в этом отношении герменевтику бессознательных сторон пси-хики и "глубинную герменевтику". Речь идет об "интерактивных фор-мах", столь тесно связанных со словом "отношение", что не возможно отрицать их родства с психоаналитической теорией отношений Марга-рет Малер, Гейнца Когута и Отто Ф. Кернберга, с одной-единственной, но важной оговоркой -- Лоренцер дополнил психоанализ марксистскими идеями сообразно своему пониманию человеческой социали-зации как общественно детерминированной. Санкционированное об-ществом развитие людей вследствие сконцентрированных травмати-ческих воздействий ведет к искажению человеческой идентичности (Брюкнер, 1972). Капитализм рассматривается как непосредственная причина искажения человеческой личности, вызванная проникнове-нием капиталистических отношений в семью и тем самым в раннее детс-кое развитие ребенка. Психоанализ, таким образом, определяется как социальная наука, а именно, как часть социологии (Lorenzer et all., 1971), хотя позднее Лоренцер более осторожно поместит психоанализ в центре треугольника между биологией, социологией и психологией (Lorenzer, 1985).В следующей главе я расскажу о немецкой ветви дерева психоана-литического познания, а именно о ветви, созданной Александром
      Таблица 4. Положение психоанализа между биологией,социологией и психологией (Лоренцер, 1985).
      Мичерлихом, и ее ответвлениях в критике общества и социальной психологии. Рядом с именами Альфреда Лоренцера и Клауса Хорна стоят имена многолетнего издателя журнала "Психея" Гельмута Дамера и, разумеется, Маргарет Мичерлих-Нильсен, издавшей после смерти А. Мичерлиха книги "Миролюбивая женщина" (Mitscherlich-Nielsen, 1985) и "Работа памяти" (1987). Этот феминистский вариант с его кри-тикой психологии женщины Фрейда более уместен в следующей главе, где речь пойдет о развитии психоанализа в Германии. Характерна связь этого психоанализа с марксизмом во имя политических изменений, что особенно явно проявилось в студенческом движении 68-го года и в женском движении 70-х годов с их демонстрациями -- полной проти-воположности миролюбивому и спокойному англосаксонскому развитию психоаналитического знания (см. IX, 5).
      III. РАЗВИТИЕ ПСИХОАНАЛИЗА В ГЕРМАНИИ
      Эта глава отражает субъективный взгляд автора, который родился в 30-е годы во времена национал-социализма и сразу по окончании войны в поисках психоаналитической информации впервые столкнулся в одной из распространяемых оккупационными властями книг -- "Психология жизни" -- со структурной моделью Зигмунда Фрейда и, окрыленный духом психоанализа, нашел свой путь в этой
      Тогда в научной психологии ФРГ и Западного Берлина доминиро-вал не психоаналитический, а скорее психотерапевтический подход:
      в Западном Берлине, Штутгарте, Мюнхене работали преимущественно "аналитические психотерапевты" (как они сами себя именовали), вышедшие из пресловутого Имперского института психологических исследований и психотерапии, который'возглавлял племянник Геринга. После изгнания в 1933 году большинства еврейских психоаналитиков этот институт приспособился к существующему режиму, ценой отрече-ния от таких существенных понятий психоанализа Фрейда, как теории либидо, Эдипова комплекса и переноса. Подобная же участь постигла основанный в 1928 году Франкфуртский психоаналитический инсти-тут, тесно связанный с Институтом социальных исследований; в 1933 го-ду национал-социалисты закрыли его, а библиотеку уничтожили. Беда не обошла стороной и сотрудников этого учреждения. Карл Ландауэр трагически погиб в концлагере; Эрих Фромм, Фрида Фромм-Рейхман, Зигмунд-Генрих Фукс и Генрих Менг эмигрировали; Фукс -- в Анг-лию, где сделал себе имя, разработав "групповой аналитический метод", Менг -- в Швейцарию, где занимался профилактикой душев-ных заболеваний.
      В поисках информации, имеющей отношение к пониманию психи-ческой природы болезней, с которыми я столкнулся в период медицин-ского обучения, я обратился в 1958 году в Институт психотерапии и глу-бинной психологии в Штутгарте. Здесь преподавали психоанализ Виль-гельм Биттер (W. Bitter), Герман Гундерт (Н. Gundert) и Феликс Шотлендер (F. Schottlaender). Обучение было ориентировано на психо-анализ Фрейда, аналитическую психологию Юнга и так называемый неопсихоанализ Шульца-Хенкеса (Neo-psychoanalyse. Schultz-Henc-kes). Феликса Шотлендера лично я не знал, зато познакомился с Герма-ном Гундертом, который встречался в Вене с Зигмундом Фрейдом, сотрудничал в области психоаналитических исследований с Эдуардом Хичманом (Е. Hitschmann) и плодотворно работал над совмещением методов Фрейда и возникших в 30-е годы идей. Нельзя не упомянуть и трех женщин-аналитиков,-Ютту фон Гревениц (J. von Graevenitz), Урсулу Лессинг (U. Laessing) и Веру Шеффен (V. Scheffe n),-- оказав-ших огромное влияние на развитие психоанализа в Германии и увлечен-ных идеей синтеза концепций Фрейда, Юнга и Адлера. Вильгельм Лайблин занимался психоаналитическим изучением сказок.
      Огромную роль в моем профессиональном становлении сыграло учение об архетипах К. Г. Юнга, перед мощью которого отступило на задний план значение "переноса" и "контрпереноса" при непосредст-венном контакте пациента и психоаналитика. Полученное образование позволяло мне приступить к собственной психотерапевтической практи-ке, но меня не оставляло чувство, что я еще не готов к общению с паци-ентами. Поэтому я продолжил изучение психоанализа в Институте Зиг-мунда Фрейда во Франкфурте. После работы в Тюбингене я открыл свою практику в Штутгарте -- это был уже настоящий психоанализ.
      Основанный в апреле 1960 года Институт Зигмунда Фрейда во Франкфурте стал, благодаря усилиям своего первого руководителя Александра Мичерлиха, настоящей цитаделью психоанализа. Научно-исследовательский и учебный институт психоанализа и психосоматичес-кой медицины земли Гессен, финансовую помощь которому оказывал министр-президент Георг-Август Цинн довольно быстро добился при-знания со стороны мирового психоаналитического сообщества. Энерги-чная деятельность Мичерлиха, стабильное финансовое обеспечение и поддержка знаменитых иностранных специалистов сыграли благоприят-ную роль в развитии института. Здесь собрались все, кто имел научный вес и имя или приобрел их впоследствии: Клеменс де Боор (C. de Boor), Гельмут Томэ (Н. Thomae), Тобиас Брохер (Т. B rocher), Вольфганг Лох (W. Loch) и Герман Аргеландер (H.Argelander).
      Во Франкфурте когда-то уже существовал основанный в 1928 г. Институт психоанализа, поддерживавший тесное сотрудничество с Институтом социальных исследований, насчитывавшим в своих рядах таких ученых, как Хоркхеймер (Horkheimer), Адорно (Adomo), Гер-берт Маркузе (Н. Marcuse), Норберт Элиас (N. Elias), Карл Ландауэр (К. Landauer), Генрих Менг (Н. Meng) и Эрих Фромм (Е. Fromm). Определенное влияние на Институт Зигмунда Фрейда оказала крити-ческая теория Франкфуртской школы. Основанный Александром Мичерлихом совместно с Гансом Кунцем и Феликсом Шотлендером, (а позднее издаваемый Мичерлихом) журнал "Психея" ("Psyche") спо-собствовал распространению психоаналитической мысли на германоязычном пространстве. В 1960 году к нему прибавился "Ежегодник пси-хоанализа" ( выходящий с 1979 г.под редакцией Вольфганга Лоха и Фридриха Вильгельма Эйкхоффа).
      "Немецкое психоаналитическое объединение" (DPV), которое в ре-зультате серьезных разногласий отделилось 11 сентября 1950 г. от существовашего при нацизме "Немецкого психоаналитического общества" (DPG), было объявлено в 1952 году филиалом "Международного пси-хоаналитического объединения" (IPV), обучающим психоанализу Зиг-мунда Фрейда и способствующим его развитию. История этого знамени-того раскола документально представлена в каталоге выставки, устроен-ной на международном психоаналитическом конгрессе в Гамбурге в 1985 году (Брехт и др., 1985). Отделившаяся когда-то маленькая группа во главе с Гансом Мюллер-Брауншвейгом, Гансом Мархом и Герхардом Шойнертом, пользовалась поддержкой целого ряда извест-ных психоаналитиков, которые вынуждены были в свое время эмиг-рировать в Англию и Голландию. Среди них были Вилли Хоффер (W. Hoffer), Паула Хейман (Paula Heimann), Михаэль Балинт (М. Ваlint) из Лондона, Жан Лампл де Гроот ( Jeanne Lampl-de Groot) и Пит К. Куипер (Piet С. Kuiper) из Амстердама.
      Многочисленные визиты иностранных психоаналитиков во Франк-фурт мы, учащиеся института, воспринимали как международное при-знание . Возможность обмениваться опытом с английскими и амери-канскими коллегами была привилегией, которой пользовались лишь те немецкие аналитики, что состояли в Немецком психоаналитическом объединении. Признание заслуг молодых франкфуртских психоанали-тиков иностранными гостями было незабываемым переживанием. Не менее впечатляющим событием явилось для многих личное знакомство с учеными такого ранга, как Михаэль Балинт и Паула Хейман. Некото-рые иностранные психоаналитики согласились провести с нами "контрольные занятия". В частности, Пит К. Куипер специально для этого пробыл несколько дней в Гамбурге и Гейдельберге. Впоследствии я не-однократно проходил супервизию у Жана Лампла де Гроота и Пита К. Куипера в Амстердаме. Уже во времена моей учебы психоаналитическая ситуация в Западной Германии очень быстро изменялась : в 1950 году был основан институт в Гамбурге, известный впоследствии как Инсти-тут Михаэля Балинта. В 1961 году Хорст-Эберхард Рихтер создал в Гисене еще один институт. В 1962 году благодаря усилиям Вольфганга Аухтера к работе приступила группа психоаналитиков во Фрейбурге, а в 1965 году -- рабочая группа Немецкого психоаналитического объ-единения Штутгарт-Тюбинген.
      В настоящее время Немецкое психоаналитическое объединение стало третьей по величине группой (после США и Аргентины) Между-народного психоаналитического объединения, насчитывающего 6.700 членов. В 1988 году в Немецком психоаналитическом объединении было 500 высококвалифицированных сотрудников, каждый из которых пра-ктиковал психоанилиз не менее четырех лет, не менее 300 часов наблю-дал по меньшей мере за двумя пациентами, проходил супервизию и получил соответствующие теоретические знания. (К немецкому психо-анализу относятся, разумеется, и члены Немецкого психоаналитичес-кого общества, равно как и члены Немецкого общества психотерапии и глубинной психологии (DGPPT). Всего в ФРГ и Западном Берлине насчитывается до 1500 квалифицированных психоаналитиков).
      Выдающейся фигурой Немецкого психоаналитического объединения вплоть до своей смерти в 198 2 году был Александр Мичерлих --уже хотя бы потому, что в гитлеровские времена он стал на сторону Сопротивления. Он решительно выступил в защиту психоанализа и выдвинул новую теорию, которая привлекла к себе внимание научной общественности. Мичерлих был не только последовательным психо-аналитиком, но и строгим критиком общества, а также выдающимся писателем, который за свои книги "На пути к безотцовскому обществу" (1963) и "Неспособность видеть сны" (1967); в соавторстве с Маргарет Мичерлих-Нильсен) был по праву отмечен поощрительной премией Не-мецкой книжной палаты. Сейчас Александр Мичерлих воспринимается, в первую очередь как критический мыслитель и политический деятель. Об этом свидетельствует и его биография, написанная Гансом Марти-ном Ломаном (Lohmann 1987). Его психоаналитическая деятельность в области терапии и исследования известна гораздо меньше, хотя имен-но эта сторона его личности заслуживает самого пристального внима-ния. Изучая бессознательные процессы он не забывал о том влиянии, которое имеет социальное положение на любого человека , будь то рабо-чий завода или менеджер крупного концерна.
      Хорст Эберхард Рихтер -- еще один характерный представитель немецкого послевоенного психоанализа. Его известные книги "Группа" (Richter, 1972), "Солидарность -- цель обучения" (1974), "Перемены или устойчивость" (1976), "Ангажированные анализы" (1978), "Комп-лекс Бога" (1979), "О психологии миролюбия" (1982) и "Шансы совес-ти" (1986) сделали имя Рихтера известным не только специалистам, но и широкой публике. Другую сторону его личности характеризуют прогрес-сивная политическая деятельность, выступления в защиту бездомных, и, не в последнюю очередь, участие, в движении за мир, поскольку он охот-но принимал участие в демонстрациях. Леворадикальные группировки, процветавшие тогда в студенческом движении, видели в нем идеальную фигуру руководителя, который поддерживал их надежды на более миро-любивый и экологически совершенный мир. Эти надежды питали Хорста Э. Рихтера куда больше, чем А. Мичерлиха, полагавшегося скорее на влияние научных доводов, чем на общественную деятельность *.
      Упоминая о социальной критике X. Э. Рихтера, нельзя обойти вни-манием его вклад в изучение современной семейной динамики и тера
      * Сын Александра Мичерлиха -- режиссер Томас Мичерлих -- воссоздал в фильме "Отец и сын" дискуссию между Гербертом Маркузе и Александром Мичсрлихом, свидетельствующую о незаурядном таланте Мичерлиха.
      пии -- именно он вместе с Хельмом Штирлином применил психоанализ в семейной терапии уже в 1963 году и описал этот опыт в своей лучшей, на мой взгляд, книге "Родители, дитя и невроз". Позднее он опублико-вал ряд своих исследований, в числе которых следует отметить "Паци-ент и семья" (1970) и "Семья и душевная болезнь", явившееся итогом его совместной работы с Гансом Штроцка и Юргом Вилли. Менее изве-стны другие его работы, например, ориентированное на психосоматику исследование "Сердечный невроз" (1969), а также исследование по проверке психоаналитической информации посредством специальных тестов, составленных на основе теории и практики психоанализа. Оба исследования были проведены в соавторстве с Дитером Бекманном. В 1972 году был испытан т. н. Гисенский тест, о практическом значении которого группа X. Э. Рихтера составила объемистый доклад: "Све-дения, полученные Гисенским тестом" (Beckmann Richter 1979).
      Вольфганг Лох -- в отличие от Александра Мичерлиха и Хорста Эберхарда Рихтера -- ограничил свою деятельность психоанализом, о чем свидетельствует, в частности, его докторская диссертация "Пред-посылки, механизмы и границы психоаналитических процессов" (1965). В ней он развивает такие важные понятия психоанализа, как со-противление, перенос, толкование, мотив, контрперенос и механизмы психоаналитической интерпретации, кроме того он выявляет границы терапевтических функций. Вольфганг Лох -- замечательный теоретик немецкого психоанализа, хотя его усеянные философскими цитатами сочинения написаны на таком уровне, что большинству психоаналити-ков очень нелегко применить их на практике. Вклад Вольфганга Лоха в психоанализ представлен тремя книгами: "О теории, Технике и тера-пий психоанализа" (Loch, 1972), "О понятиях и методах психоанализа" (1972) и "Перспективы психоанализа" (1986).
      Лично я высоко ценю его выступления в защиту гипотезы о взаимосвязи фрустрации и агрессии, которая в позволяет гораздо лучше понять патогенез и структуру депрессивно-психотического состояния, чем гипотеза об изначальном инстинкте агрессии или смерти (1967). Не менее важны и его опыты по применению психоанализа в широкой медицинской практике, которыми он занялся вслед за Балинтом, ока-завшим на него заметное влияние (1969). Следует упомянуть, что особое внимание он обращал на роль и функции наставника и учителя в процессе взросления детей (1974), что позволило левым радикалам заподозрить его в консерватизме. Последние работы Вольфганга Лоха об отношениях психоанализа и истины, об инстинкте и объекте, о ком-муникации, языке и переводе, а также о проблемах смысла, в сущ-ности, понятны только специалистам (1986). Мудрость жизненного опыта сгущена в них философскими и психоаналитическими размыш-лениями , что очень затрудняет чтение. И все же я не перестаю радо-ваться, когда он обогащает научные дискуссии своими проницатель-ными аргументами, философской эрудицией, остроумными суждения-ми и афоризмами.
      Совсем другая фигура -- Хельм Штирлин, подобно Вольфгангу Лоху ориентированный в сторону философии и воспитанный на произ-ведениях Карла Ясперса, Альфреда Вебера, Александра Мичерлиха и Виктора фон Вайцзекера. Хельм Штирлин долгое время провел в США, в Честнат-Лодж, где с 1957, по 1962 год изучал опыт психоаналитичес-кого лечения психозов. Он написал книгу "Конфликт и примирение" (1969), в которой увязал философию с психоаналитическими аспек-тами шизофрении. Заметную роль в его научной работе сыграли контак-ты с учеными группы, известной впоследствии как группа Пало-Альто:
      Грегори Бейтсон и др. ( G. Bateson, D.Jackson, Т. Lidz, N. Ackermann, L.Wynne, Ivan Boszormenyi-Nagy). После многолетней научной работы в Национальном институте психического здоровья в США он вернулся в ФРГ, чтобы занять в Гейдельберге специально учрежденную для неги кафедру фундаментальных психоаналитических исследований, и семей-ной динамики. Однако он более известен не как психоаналитик, а как исследова-тель в области семейной динамики и терапии, о чем свидетельствуют его книги "От психоанализа к семейной терапии" (1975) и "Первый семей-ный разговор" (1978), написанные им в сотрудничестве со своими уче-никами Ингеборгом Рюкер-Эмбденом, Норбертом Вецелем и Михаэлем Виршингом. Я с неизменным интересом слежу за научной деятель-ностью Штирлинга, хотя и сомневаюсь в том, что комбинация его системно-теоретических и психоаналитических подходов позволяет вы-являть в семейной динамике, не только непосредственно наблюдаемое взаимодействие ("интеракции"), но и бессознательные фантазии. Защи-щенная во франкфуртском Институте психоанализа диссертация Михаэля Бухгольца (Buchholz, 1982) подтверждает это мнение. Немецкую психоаналитическую школу обогатили и научные вклады Клеменса де Боора и Хельмута Томэ: оба сотрудничали в прошлом с Мичерлихом, оказавшим на них сильнейшее влияние, оба работали на основанном де Боором при финансовой поддержке фонда Рокфеллера психосоматическом отделении Гейдельбергского университета. Они по-следовательно применили психоанализ к лечению таких психосоматиче-ских болезней, как астма (Boor, 1965) и нервная анорексия (Thoma, 1961). Мичерлих оказал немалое влияние на своих многочисленных коллег, впоследствии проявших себя в психоанализе.
      В то время как поздний последователь Мичерлиха -- Клеменс де Боор -вошел в руководство Института Зигмунда Фрейда и приложил все усилия для интеграции психоанализа в медицину, (за что его упре-кали леворадикальные группировки, хотя это вполне соответствовало духу Мичерлиха), Хельмут Томэ создал отделение психотерапии и психоанализа в только что основанном Ульмском университете. В 1981 году он переиздал свои статьи о практике психоанализа под названием "От пассивного психоанализа к активному". По его мнению, психоана-литик вовсе не является пассивным участником аналитического процеса, своего рода "зеркалом", отражающим психическое состояние ана-лизируемого, а напротив, занимает вполне определенную позицию, осознает свою власть и не боится допускать ошибок на пространстве переноса и контрпереноса, выявляя с их помощью содержание бес-сознательного.
      Хельмут Томэ и Хорст Кэхеле, преодолевая возражения руковод-ства Института Зигмунда Фрейда, применили такой эмпирический метод, как механизированный анализ содержания в психоанализе, для чего делали магнитофонные записи не только отдельных психоанали-тических интервью, но и психоаналитического процесса в целом и, используя колоссальный банк данных, исследовали тему страха. Это стало возможным благодаря тому, что Немецкое исследовательское общество щедро поддержало новый вид эмпирического исследования как особую область исследований (как в свое время поддержало идею создания Гисенского теста). Многолетняя работы Хельмута Томэ и Хорста Кэхеля увенчалась выходом в свет первого тома двухтомного "Учеб-ника психоаналитической теории", вышедший в 1985 году одновремен-но на немецком и английском языках. В первом томе подвергаются кри-тической проверке такие важнейшие психоаналитические понятия, как перенос, отношение, контрперенос, сопротивление, толкование снови-дений. Исследуется сущность первичного интервью, действенность пси-хоаналитических правил, а также выявляются средства, пути и цели психоанализа.
      Немецкий психоанализ представлен не только выдающимся учены-ми, но и талантливыми литераторами. Среди них -- Тилман Мозер, ко-торый рискнул свести воедино свое знакомство с психоанализом ("Учебные годы на кушетке, фрагменты моего психоанализа" (1974)), личную юношескую травму, вызванную ханжеским воспитанием (Moser, 1976) и детские обиды; его книги -"Грамматика чувств. Необхо-димые сведения о первых годах жизни" (1979)" "Этапы близости. По-собие для влюбленных" (1986) и "Первый год. Психоаналитическое лечение" (1986) -- красноречивое тому свидетельство. В своих послед-них публикациях Тилман Мозер критически рассматривает ограничения телесных контактов, постулированные в психоанализе. Он идет здесь настолько далеко, что не боится нарушить это табу психоанализа, дабы продемонстрировать своим пациентам, необходимость приятных прикосновений (1986, С. 164): "Слова опасны, поскольку питают ложное Я. Молчание ... может стать пропастью. Только телесный контакт способен наводить мосты между людьми.
      Цюрихский психоаналитик Алиса Миллер относится, конечно, не к немецкому психоанализу, а к немецкоязычному ; но я не могу обойти ее вниманием хотя бы по причине ее влияния на поколение студенчес-кого движения. Ее книги "Драма одаренного ребенка и поиск истинного Я" (Miller A., 1979), "Сначала было воспитание" (1980) и "Ты не дол-жен чувствовать. Вариации на тему рая" (1981) оказали сильное воздей-ствие на многих, даже настроенных против психоанализа читателей. В отличие от теории влечений Фрейда Алиса Миллер не выдвигает на первый план бессознательные желания и поступки детей, а, напротив, в духе теории травмы уделяет особое внимание тому многочисленному и разнообразному вреду, который причиняют детям их бессердечные родители и от которого дети постоянно страдают. В этой перспективе Алиса Миллер обобщает работы Хайнца Когута и Дональда В. Винникота и как последовательный защитник ребенка сосредоточивается на страданиях заброшенного, презираемого, беспомощного и беззащит-ного ребенка, воздавая при этом должное и чувству вины, присущему некоторым отцам и матерям. Ортодоксальные психоаналитики резко критиковали Алис Миллер за ее отказ от теории влечений. Современ-ный официальный психоанализ почти не обращает внимания ни на нее, ни на ее книги. Несмотря на это, влияние Алисы Миллер на студенческую молодежь по-прежнему велико.*
      Совсем иначе работает в Цюрихе Ульрих Мозер -- еще один пред-ставитель немецкоязычного психоанализа, член Швейцарского психо-аналитического объединения, являющегося филиалом Международного психоаналитического объединения. Ульрих Мозер, находился сначала под влиянием анализа судьбы Шонди и написал книги "Психология выбора профессии и профессиональных расстройств" (Moser, 1953), "Психология выбора партнера" (1957), позднее занялся "защитными механизмами" (1964), и, став руководителем отделения клинической психологии Цюрихского института психологии, полностью посвятил себя исследовательской работе. В сотрудничестве с Ильей фон Цеппели-ном он использовал знание и возможности информатики для того, что-бы используя компьютеры воспроизвести психические процессы и осу-ществил новое исследование, которое, выглядит многообещающим даже для тех, кто не знает теории информации. Использование теории информации позволяет эмпирически проверить гипотезы психоанализа о происхождении и переработке страха, о защите и защитных механиз-мах, а также гипотезу о переработке и смысле травмы. Сообщения с от-деления клинической психологии подтверждают плодотворное межди-сциплинарное значение этого открытия 2
      В молодые годы Tea Бауридл не состояла в Немецком психоанали-тическом объединении, а была членом Немецкого психоаналитического общества и Мюнхенской академии психоанализа и психотерапии. В германоязычных странах о ней говорили: она объединяет психоанализ и се-мейную терапию под названием "Анализ взаимоотношений" (Bauriedl, 1980) и продолжает разрабатывать возникший еще в 1968 году, во вре-мена студенческого движения, "диалектико-освободительный прин
      * По мнению Алис Миллер (личное сообщение от 14.07.1988),причислять ее к психо-аналитикам -- значит вводить читателей в заблуждение. . Она совершенно ото-шла от психоанализа и объясняет причины этого в книге "Изгнанное знание" (1988). Она упрекает Фрейда в том, что он "изменил" правде о жестоком обраще-нии с детьми. Три первые ее книги все же дают право причислить ее к величайшим психоаналитикам современности.
      цип", продолжая оказывать влияние на леворадикальных психотерапевов Германии. Подобно Хорсту Эберхарду Рихтеру она рассматривает психоанализ как способ сообщить обществу о возможности личного и социального освобождения. В двух следующих книгах "Психоанализ без кушетки. О теории и практике психоанализа" (Bauriedl, 198 5) и "Возвращение вытесняемого. Психоанализ, политика и одиночка" (Ba-uriedl, 1986) Tea Бауридл пишет, что ортодоксальный психоанализ с его кушеткой и сидящим позади кушетки психоаналитиком ("закушетным аналитиком", по выражению Тилмана Мозера) будет преодолен, что кризис будет понят как шанс, а способность к конфликту -- как способ-ность к примирению. Психологические консультанты примут участие в политической жизни, а психоанализ станет политической наукой, до-стижения которой, как еще до Бауридл говорил Клаус Хорн, будут применяться исключительно в политических целях -- во имя раскрытия революционного потенциала.
      В согласии с идеей Марио Эрдхайма об "общественном производ-стве бессознательного" (1982) Tea Бауридл считает возможным сделать бессознательные психические процессы общества такими же явными, как и бессознательные психические процессы индивидуума, и таким образом разрешить главную проблему политики -- проблему насилия (включая гонку вооружения), определяя ее как симптом коллективной мании величия, которую можно преодолеть. Эта точка зрения ввиду общественных процессов, не сводимых, разумеется, к взаимоотно-шениям господствующих и подчиненных, является довольно спорной. Тем не менее, я согласен с Tea Бауридл в том, что в задачи психоана-лиза входит анализ бессознательных компонентов общественных про-цессов. Для этого необходимы, однако, знания в самых разных облас-тях социологии и политических наук, позволяющих получить точное представление о том, как, например, демократия в ФРГ выигрывает от распределения власти между законодательным парламентом, правящей исполнительной властью и средствами массовой информации как "чет-вертой властью".
      Последняя по порядку, но не по значению в этом списке -- Марга-рет Мичерлих-Нильсен, выдающаяся представительница психоанализа послевоенной Германии. Сначала она работала под руководством своего мужа Александра Мичерлиха, наблюдая за психосоматическими и пси-хоневротическими пациентами и обучая будущих психоаналитиков в Гейдельберге и Франкфурте. Здесь я провел под ее руководством психоаналитическое лечение, в течение которого очень многому научил-ся. Огромное удовольствие доставляло слышать, как Александр и Маргарета Мичерлих вели высоко интеллектуальные и конструктивные спо-ры о том, как правильнее толковать те или иные аспекты работ Фрейда. После смерти Александра Мичерлиха в деятельности Маргареты Мичерлих-Нильсен прозвучала, на мой взгляд, слишком резкая нота: она стала сотрудничать с Алисой Шварцер, обратившей на себя внимание своей феминистской книгой "О маленьком различии и его великих по-следствиях. Женщины о себе, начало освобождения" (1975). Позднее Маргарет Мичерлих-Нильсен стала движущей силой издания и распро-странения полемического сочинения "Неприятное в психоанализе" (1983), в котором такие неизвестные прежде авторы, как Марио Эрдхейм, обвиняли психоанализ во лжи и неискренности, Пауль Парин и Голди Парин-Маттей бичевали безответственную власть психоанали-тиков, а Хельмут Дамер клеймил клинически ориентированный психо-анализ как "запуганный психоанализ". Я по-прежнему очень высоко оцениваю вклад Маргарет Мичерлих-Нильсен в психоанализ на протя-жении ее "психоаналитического периода", куда можно отнести "Осо-бенности лечебной техники для невротических пациентов" (1961-1962), "Проблемы психоаналитической техники в отношении пассивнофемининной эмоциональной установки у мужчины" (1962--1963), "О фантазиях избиений и их проявлении при переносе" (1965), а так-же предъявленные ею высокие критерии допуска к психоаналитическо-му обучению (1970). Не меньшего внимания заслуживает и ее критика взглядов Фрейда на развитие женской сексуальности и идентичности (1971, 1975, 1978). Что же касается ее новых публикаций -"Миро-любивая женщина" (1985) и "Работа памяти" (1987) -- то я невольно задаюсь вопросом, не отказалась ли она от уравновешенной психоана-литической позиции в пользу однозначных партийных интересов феми-низма? Ко всему прочему, она пылко критикует Немецкое психоанали-тическое объединение, которое, по моему мнению, не заслужило столь деструктивной критики, поскольку оно, о чем свидетельствуют дискус-сии на совещаниях и встречах членов объединения, и само отличновидит опасности академического психоанализа.
      Немецкое психоаналитическое объединение переосмысливает нацистское прошлое
      Очень высоко я оцениваю усилия Маргарет Мичерлих-Нильсен, направленные на выявление роли психоанализа во времена националсоциализма. В этой связи можно назвать также книги Ганса Мартина Лохмана "Психоанализ и национал-социализм. Усилия по преодоле-нию непреодолимой травмы" (1984) Регины Локот "Воспоминания и заметки. К истории психоанализа и психотерапии во времена национал-социализма" (1985). Эти публикации помогли немецкой психоаналити-ческой группе ощутить сохранившуюся и поныне травму нацистского прошлого. Помимо всего прочего сохранению этой травмы способство-вало и то, что на совещаний Международного психоаналитического кон-гресса 1977 г. в Иерусалиме было отклонено предложение провести сле-дующий психоаналитический конгресс в Германии. Это означало, что подобная заявка -- преждевременна, что с нацистским прошлым еще не покончено и что именно этим необходимо заняться в первую очередь. Члены Немецкого психоаналитического объединения очень интенсивно работали в этом направлении , не знали к себе жалости и не пытались избежать стыда и вины. В результате, произошли заметные перемены, которые не остались незамеченными иностранными представителями, и поднятый в 1979 году в Нью-Йорке вопрос о проведении Международ-ного конгресса 1985 года в Гамбурге был решен положительно. Несом-ненно удачнее, чем два года назад, в Иерусалиме, была сформулирована и сама заявка тогдашнего председателя Немецкого психоаналитичес-кого объединения. Он сказал: "Нам известно об амбивалентных чувст-вах многих из вас и мы их уважаем". Требовалось публично сказать о чувствах тех психоаналитиков, которые, спасаясь в 30-е годы от пре-следования нацистов, эмигрировали главным образом в США.
      & 2. Значение психоанализа для педагогики,философии и богословия
      Отстранение от больничного ухода (смотри приложение "Упорядочение больничных касс") не помешало таким заслуженным психоанали-тикам, как Гюнтер Биттнер и Алоиз Лебер, с успехом применить психоанализ в педагогике. Не менее активны были и проявляющие интерес к психоанализу социологи, которые на отделении общественных наук Франкфуртсокго университета вонзили в современное общество "жало Фрейда" (Goerlich et all, 1980).
      Психоанализ подтолкнул таких значительных философов, как Юрген Хабермас (1968), к конструктивной интеграции философской герме-невтики и психоанализа. Рольф Денкер в Тюбингене использовал потен-циал психоанализа для своей работы "Объяснение агрессии, или образ Я как чужеродная схема. Статьи по философии от Канта до Блоха" (1985).
      Таким образом, психоаналитическая сцена в Германии вовсе не ограничивается, как утверждают авторы "Полемического сочинения" (Мичерлих-Нильсен и др., 1983), областью медицины. Его влияние столь же сильно ощущается в социологии, политэкономии, педагогике и философии; достаточно вспомнить выдающиеся произведения "Авто-ритарный характер" Адорно, Френкеля-Брунсвика, Левинсона и Сан-форда (1956), или "Социальные аспекты психоанализа" (1972) Игоря Карузоса, "Либидо и общество. Изучение Фрейда и Фреидовой левиз-ны" (1982) Гельмута Дамерса, книги Герберта Маркузе, особенно, "Эрос и цивилизация" (1955), психоаналитически ориентированное понимание Норбертом Элиасом исторических процессов или забытые сегодня попытки совместить психоанализ с марксизмом, собранные в двух книгах "Аналитической психологии" Гельмута Дамера (1980) и в двух томах "Марксизм -- психология -- сексуальная политика", изданных в 1970 году X. П. Генте.
      Сегодня нет практически такой области, которая не подверглась бы влиянию психоанализа.
      Так, в 1972 году Йорик Шпигель, занимающийся богословием, выпустил "Психоаналитическое толкование библейских текстов", а в 1978 году в книге под многозначительным названием "Дважды ясно" осветил глубинный смысл библейских текстов, как богословским, так и психологическим методами. Критика религии 3. Фрейдом нашла себе, благодаря Иоахиму Шарфенбергу в евангелическом (1968) и Гансу Кюнгу в католическом лагерях (1987), критически мыслящих экзеге-тов, которые поняли, как применять психоанализ Фрейда для разъя-снения богословских вопросов, полностью отказавшись от возможности его практического применения в форме "clinical pastoral training" (Веcher, 1972).
      Приложение I
      ИНСТИТУТЫ ПСИХОАНАЛИЗА В ФРГ И ЗАПАДНОМ БЕРЛИНЕ
      В настоящее время в ФРГ процветает международно при-знанный психоанализ, насчитывающий множество инсти-тутов Немецкого психоаналитического объединения среди которых: Институт Михаэля Балинта в Гамбурге, Бременская рабочая группа психоанализа и психотерапии, Институт Зигмунда Фрейда во Франкфурте, Психологическое содру-жество Штутгарт-Тюбинген, Берлинский психоаналитичес-кий институт Карла Абрахама, Психоаналитическое товари-щество Кельн-Дюссельдорф, Кассельский психоаналитичес-кий институт Александра Мичерлиха и психоаналитический семинар во Фрейбурге, причем во всех институтах психоана-литиков готовят в соответствии с духом Немецкого психоана-литического объединения.
      Учебный институт психотерапии и психоанализа в Ганновере, Институт психоанализа и психотерапии в Геттингене, Институт аналитической терапии в Рейнланде (Кельн), Институт психоанализа, психотерапии и психосоматики в Берлине, ориентируются на Немецкое психоаналитичес-кое общество. Психоаналитический учебный и исследо-вательский институт Штутгартской группы Штутгартской академии глубинной психологии и аналитической психоте-рапии, Академия психоанализа и психотерапии в Мюнхене и Институт психотерапии и психоанализа Гейдельберг-Мангейм подчиняются непосредственно Высшему совету Немец-кого общества психотерапии, психосоматики и глубинной психологии. Кроме того, существуют институты, в которых преподается аналитическая психология К. Г. Юнга (Инсти-тут К. Г. Юнга в Берлине и Штутгарте) и институты психо-логии личности в Мюнхене, Дюссельдорфе, Аахене и Дельменхорсте, занимающиеся развитием созданного Альфредом Адлером анализа личности.
      Приложение 2
      УПОРЯДОЧЕНИЕ БОЛЬНИЧНЫХ КАСС
      Правление Немецкого общества психотерапии, психосоматики и глубинной психологии будет с помощью адвокатов защищать политические и профессиональные права 1300 (на 1988 г.) членов этого объединения. При поддержке авторитет-ного представителя кассового врачебного федерального объ-единения правлению удалось добиться признания того, что в настоящее время не только невротические нарушения не признаются болезнями с точки зрения государственного стра-хования, но и аналитическая психотерапия на основе глубин-ной психологии фактически является непризнанным методом лечения. Заключение договора между больничными кассами и врачебным федеральным объединением делает возможным соответствующее финансирование всех психоаналитиков и психиатров, которые получили образование в непризнанном этим федеральным объединением институте независимо от того, медики они или психологи.
      Были выдвинуто положение, что, как писал Фрейд в 1923 году, психоанализ "выпадает на долю большего числа тех людей, которые слишком бедны, чтобы лично вознагра-дить психоаналитика за его тяжелую работу".
      Нужно, наконец, упомянуть и тот факт, что в ФРГ и Западном Берлине психотерапевтическим обслуживанием пациентов занято до 50% психоаналитиков, получивших пси-хологическое образование наряду со специалистами, полу-чившими медицинское образование, и это, к сожалению, ока-залось возможным только при условии, что никакие иные профессиональные группы (богословы, философы, социо-логи, коллеги, получившие педагогическое образование) не будут получать от врачебных касс помощи.
      3. Психоанализ в университете -- шансы для взаимных инициатив
      Гаральд Леопольд-Левенталь -- родом из Вены, колыбели психо-анализа,-издал в 1987 году пособие по психоанализу. В юбилейном сборнике в его честь под названием "Психоанализ сегодня" (Лобнср, 1986) были опубликованы многие его статьи по психоаналитической теории и практике, мышлению и речи. по проблемам современности, отраженным в зеркале психоанализа. В октябре 1987 года Леопольд-Левепталь проводил первые Фрейдовские чтения, организованные Институтом Зигмунда Фрейда и Институтом психоанализа Франк-фуртского университета. Тем самым психоанализ был введен в универ-ситет и занял достойное место в академической жизни наравне с меди-циной, социологией, педагогикой и психологией. Это был вызов обеим сторонам: психоанализу -заново проверить и объективизировать пси-хоаналитическую теорию и практику в конструктивной междисципли-нарной работе с использованием методов других наук; другим наукам (включая филологию и литературу) -- попытаться, используя психо-аналитический метод, проанализировать и истолковать то, что не подда-ется методам данной науки. Имеются обширные психоаналитические интерпретации художественной литературы, выполненные, в частности, Петером Детмерингом 3. Сюда же можно добавить психоаналитические исследования Герхарда Даля о "Смерти Вергилия" Германа Броха (1974), книгу Жана Лапланша " Гельдерлинге и поиски отца" (1975). Многочисленные психопатографии, предметом анализа в которых ста-новятся, например, драмы Августа Стриндберга, романы Оноре де Бальзака, баллады Конрада Фердинанда Мейера, "Смерть в Венеции" Томаса Манна и болезнь Флобера, доказывают возможность плодотвор-ного психоаналитического истолкования литературы4. Филология и литература обращают на это самое серьезное внимание (Wolt, 1975).
      С другой стороны, перед психоанализом стоит вопрос о критичес-ком изучении его другими науками, например, лингвистикой или (как во Франкфурте) психологией и социологией. Психоанализ не должен при этом опасаться конструктивной критики со стороны других наук, если те, в свою очередь, способны довериться психоанализу. Социолог Ульрих Еверман (1976) говорит о "скрытых смысловых структурах", а лингвист Гисберт Кезелинг (Keseling, 1983) -- о "скрытых речевых структурах" Такие ученые, как Конрад Элпх (Ehlich, 1980) и Дитер Фладер (Flader, 1982), проводя лингвистические исследования психо-аналитических интервью и текстов группы Балинта, выясняют, что бес-сознательные процессы имеют решающее значение не только при лече-нии, но и в обыденной жизни; вот то конструктивное сотрудничество, которое позволяет ожидать внушительных результатов.
      Совместная работа психологов и психоаналитиков, напротив, оста-вляет желать много лучшего. В США Мэтью X. Эрдели (Erdelyi, 1985) ввел психоанализ в академическую психологию в виде "психологии познания". Одна за другой в психологии появляются новые работы, в которых (порой неумышленно) давно известные психоанализу сведе-ния преподносятся как открытия. В качестве примера (среди множества подобных работ) можно назвать статью о "покинутых мужьях" ("Пси-хология сегодня". 1988 _ 4.), в которой описываются давно уже извест-ный психоанализу факт, а именно, что покинутые женами мужья ищут у своих матерей потерянную любовь и чувство семьи. В Саарбрюкене Райнер Краузе путем изощренного эксперимента заново проверил пси-хоаналитическую концепцию переноса и контрпереноса и достиг, та-ким образом, конструктивного вклада в сотрудничество психологии и психоанализа (Krause Luetolf 1988). Во Франкфурте подобные воз-можности для взаимоотношений используются довольно односторонне. Психоаналитики при поддержке научных сотрудников применяют опре-деленные психологические тесты в том числе франкфуртскую шкалу "представления о себе" (Deusinger 1986) -- в своих исследованиях группового процесса ( Kutter 1985) и природы процесса психосомати-ческого (Kutter, 1988). Психологи же, за редким исключением, прене-брегают возможностью получить неочевидные сведения посредством психоаналитических "интервью" (см. главу VII).
      IV. ПСИХОАНАЛИЗ НА ФОНЕ НАУКИ
      1. Является ли психоанализ наукой? &
      Используя дерево психоаналитического познания, мы проследили развитие психоанализа на протяжении десятилетий, прошедших после его открытия Фрейдом, вплоть до современной ситуации в ФРГ. Настало время обсудить нередко поднимаемый вопрос о науч-ности психоанализа. Как уже отмечалось во вступлении, наука неодно-кратно отрицала психоанализ. Если психоанализ включают в универси-тетской программе в раздел медицины, социологии или психологии (как во Франкфурте), то ему отводят разве что вспомогательную роль и вос-принимают его с недоверием как науку очень сомнительную. Почему?
      Чтобы ответить на этот вопрос, следует представить себе общую панораму наук и отыскать в ней положение той или иной науки. Для этого зададим себе несколько научно-теоретических вопросов: Как уст-роены отдельные науки по методу, теории и практике? Чем они отлича-ются друг от друга? В чем состоит общее и на чем основано различие?
      Сначала в университете (от латинского universitas -- совокупность) преподавали только признанные церковью науки ( universitas litterarum), изучая которые школяры, тогдашние студенты, постигали грамматику, риторику, диалектику, математику, логику, физику, метафизи-ку, этику, политику, астрономию и геометрию. Позднее стали готовить художников, юристов, медиков и богословов. Сегодня только во Франк-фуртском университете насчитывается 21 факультет, на которых мож-но получить специальность как по гуманитарным, так и по естественным наукам. К первым относятся социология, педагогика, психология, бого-словие, история, классическая филология, современная филология и ис-кусствоведение, ко вторым -- математика, физика, химия, биология, география, геология и медицина. Двадцатый факультет -информати-ка, двадцать первый -- физкультура и спорт.
      Я могу быть экспертом лишь в определенной науке: в ней я хорошо во всем ориентируюсь, могу все сам проверить. Что касается других наук, то я полагаюсь на утверждения моих коллег с других факультетов. Физик продемонстрирует мне с помощью электронного микроскопа, как выгля-дит микроструктура клетки, объяснит что такое модель атома. В лучшем случае, я используя логику и здравый смысл, пойму его объяснения, в худшем -- поверю представителю другой науки, что то, что он объяс-няет на основании своих методов и теории, соответствует действитель-ности. При этом возникнут дополнительные трудности в понимании спе-циального языка другой науки, поскольку я не знаком ни с определени-ями понятий, ни с методами исследований, ни с объемлющей их теорией.
      Все ученые говорят, однако, на обычном языке. Если бы они взяли на себя труд и перевели свой специальный язык на обычный, тогда по-нимание стало бы возможным: сложные понятия специального языка утратили бы свою загадочность. Об этой возможности свидетельствуют многочисленные научно-популярные издания. При этом существует, конечно, опасность упрощения, которой подвергаюсь и я. В каждой на-уке имеются положения, многозначность которых вряд ли выразима обычным языком. Особые методы исследований и сложные теории не удается перевести на обычный язык без смысловых потерь. В таких случаях я могу верить свидетельству ученых, а могу и не верить. Если Я им не верю, то, по большому счету, у меня остается возможность само-му изучить соответствующую науку, т: е. научиться самостоятельно применять ее методы, чтобы независимо от других проверить, можно ли с помощью методов этой науки повторно обнаружить те или иные дан-ные или нет.
      Выразим это образно: в "ландшафте" различных наук я могу иссле-довать неприступную гору, лишь используя необходимое снаряжение, чтобы затем, как Вильгельм фон Гумбольдт, с помощью сектанта изго-товить карту, но с этим снаряжением мне не удастся осуществить под-водные исследования. Понятно, что без тренировки и обучения мастер-ству погружаться в неизвестные глубины нельзя. Впрочем, кое-какие возможности познакомиться с подводным миром есть и у ныряльщика-любителя без специального снаряжения: ему нужны только здоровые легкие, подводная маска и дыхательная трубка. Читатель уже догадался, к чему я клоню.
      2. Различие между естественными и гуманитарными науками
      Все науки собирают знания и посредством публикаций в журналах и книгах делают их доступными широкой общественности. Предметом знаний считаются достоверные явления, т. е. те, что происходят при определенных условиях неизменно и действительно что-то объясняют, а не наблюдаются случайно. Всему должны предшествовать системати-ческие исследования, в которых гипотезы проверялись бы при помощи определенных методов. В первую очередь это возможно в естествен-ных или точных науках. В них формулируются номотетические зако-ны, например, закон тяготения, когда после множества проведенных опытов делается вывод , касающийся общих закономерностей. В широ-ком смысле можно говорить об эмпирических науках (греческое слово empeiria соответствует слову "опыт"), т. е. о науках, данные которых опираются на опыт и, следовательно, на наблюдение. Если наблю-дениям соответствуют точные показания, то мы говорим о точных науках, выводы которых оформляются в так называемых протоколах. Требующее объяснения положение вещей (Explanandum), таким обра-зом, определяется через объясняющее положение вещей (Explanans). За основу берется показание, отнесенное только к одному случаю. Если это показание подтверждается при повторных исследованиях, оно становит-ся выводом из всеобщей закономерности. Следуя т. н. схеме Гемпеля-Опенгейма, мы используем "гипотезу о законе", которая при определен-ных обстоятельствах должна логически объяснить положение вещей так, что "объясняемое" действительно будет объяснено посредством "объясняющего", в виде возобновляемых исследований по новой про-верке закономерностей.
      Интерпретационные науки
      В гуманитарных науках такого рода исследование невозможно.Будучи идеографическими дисциплинами они описывают только частное в его совершенном своеобразии, например, определенную историческую эпоху или поведение отдельной личности. Подобные явления мыуже не станем -- как в случае естественных наук -- считать и измерять,а напротив, займемся отдельной личностью, попытаемся достичь эмпатии, чтобы понять, как она думает, чувствует и действует.
      Гуманитарные науки имеют дело не с измеримой вещественностью природы, а с изменчивыми субъективными переживаниями и индивиду-альным душевным складом человека. В соответствии с предметом их изучения -- духовно-психическим образом -- их метод является не объ-ясняющим, а понимающим, истолковывающим, интерпретирующим. Мышление связано с интерпретацией произведения искусства или лите-ратурного текста. Наша цель -- обнаружить, что хотел сказать худож-ник, понять стоящий за строками текста смысл или сокровенное сообще-ние, которое скрыто за явно изображенным на картине. В этой работе принимают участие наша интуиция, фантазия, способность сопережи-вать и способность "входить" в текст, пластику или живописное полот-но, что является важным условием для того, чтобы неочевидное сделать очевидным. Нагляднее всего это проявляется на примере изобразитель-ного и драматического искусства.
      Художник творчески и образно работает, побуждаемый силой сво-его воображения. Выражение сознательно пережитой реальности при-дает его произведению индивидуально-субъективный характер: это касается равным образом и художника, и зрителя. Только при условии общего исторического понимания можно понимать художественное про-изведение, причем, импрессионистическая и экспрессионистическая живопись демонстрирует нам, что субъективная реальность не всегда точно соответствует реальности объективной.
      В литературоведении, а прежде всего в философии тоже занимаются интерпретацией, истолкованием. Большинство текстов этих наук истолковывают стихи, рассказы и романы, интерпретируют мифы и реаль-ность (Watzlawick, 1976). При этом учитывается, какую именно инфор-мацию для людей как существ родовых несут в себе мифы: интерпрета-ция становится, таким образом, учением о смысле (Rapoport, 1972) или истолкованием знаков (Есо, 1972).
      Герменевтика и феноменология
      Мы оказались в области гуманитарных наук, которые, в отличие от естественных наук, не поддаются точным измерениям, но к объективной реальности которых нам удастся приблизиться посредством нашего субъективного понимания. Это вовсе не значит, что научный характер гуманитарных наук берется нами под сомнение,-- просто мы имеем дело с двумя разными научными парадигмами. В гуманитарных науках нередко удается довольно точно описать те или иные процессы. С дру-гой стороны, в естественных науках многие процессы описываются лишь приблизительно, как в современной атомной физике лишь с опре-деленной вероятностью. Зачастую физик вынужден прибегать к об-разности описывая, например, свойства электронов то как волну, то как частицу. История интерпретирует дошедшие до нас источники, изу-чая, допустим, образ жизни какого-то народа в глубокой древности. Однако источники могут склонять к ошибочным умозаключениям, по-скольку толковать их можно по-разному. Скажем, название улицы "Брандтштрассе" можно объяснить тем, что в этом названии увекове-чили имя бывшего Канцлера Брандта. Однако не исключено, что име-ется в виду Брандт -- бывший бургомистр какого-то маленького город-ка, или название улицы просто намекает на то, что много лет назад здесь случился большой пожар, или лес на этом месте были расчищен посредством выжигания *. Убедительность той или иной интерпретации подтверждается или опровергается дальнейшими исследованиями -- изучением источников, раскопками и т. д.
      Во всяком случае предположительная, интерпретация должна быть уточнена соответствующими доказательствами. Неопределен-ные поначалу заключения могут получить после новых раскопок изоби-лие вполне законных с научной точки зрения подтверждений. Их сле-дует однако подтверждать в дальнейшей исследовательской работе, что-бы можно было ручаться за их "объективность".
      В арсенал гуманитарных методов наряду с герменевтическим входит феноменологический метод. Феноменология -- в широком смысле сло-ва -- это учение о "феноменах", т. е. о явлениях в том виде, в каком они предстают нашим чувствам. В узком смысле слова феноменоло-гия -- это основанное Гуссерлем философское течение. Оно занима

Конец бесплатного ознакомительного фрагмента.