Выйти замуж за 25 дней

Алина КУСКОВА

ВЫЙТИ ЗАМУЖ ЗА 25 ДНЕЙ

ВМЕСТО ПРЕДИСЛОВИЯ

Спокойный тихий вечер в одном из дворов провинциального городка Тугуева грозил превратиться в разнузданное действо с дракой, «Скорой помощью» и милицией. Все началось с того, что после ожесточенной дискуссии с женой по поводу того, чья очередь выносить мусорное ведро, Артемий Федорович Чесноков наткнулся у подъездной двери на соседа Скворцова. Тот буквально вцепился в рукав Чеснокова и сообщил на ухо о маньяках в юбках, орудовавших во дворе.

– Ловят, – волнующе шептал сосед, – прижимают к стенке и о…

Чесноков инстинктивно заслонил свое хозяйство мусорным ведром.

– И что «о»? – поинтересовался он таким же еле слышным голосом.

– Требуют жениться! – почти прорыдал в ухо Артемию Федоровичу Скворцов.

– О?! – сообщение подействовало на Чеснокова громом и молнией. Недавняя ссора с женой, после которой он в одних тапочках на босу ногу и стареньких шортах оказался на темной улице, оставила в его душе гнусный отпечаток, который кидал тень практически на весь женский род.

Пока он несколько секунд соображал, стоит ли ему идти к мусорным контейнерам или опрокинуть ведро прямо в кусты сирени, растущие у подъезда, и ни с кем не связываться, Скворцов проскользнул в подъезд и пулей поднялся на третий этаж. Двор вновь окутала зловещая тишина, нарушаемая какими-то всхлипами. Чесноков всмотрелся в сумерки. На него шла растрепанная девица неопределенного возраста с расставленными в стороны руками. Она судорожно открывала ярко накрашенный рот, но звуков голоса не было слышно. Только всхлипы. Чесноков прижал к себе драгоценное ведро и приготовился к бегству. Но, видно, девица обладала таким парализующим взглядом, что ноги Чеснокова сделались ватными, а коленки предательски задрожали.

– Женат?! – поинтересовалась девица.

– …гу, – с трудом выдавил Чесноков.

– Отпадаешь, – изрекла девица, ткнув его длинным пальцем, и, развернувшись, направилась в другую сторону.

Словно повинуясь ей, Чесноков попятился назад к спасительному подъезду, но зацепился за порог и свалился, опрокинув на себя картофельные очистки и недоеденные кабачки. Потирая ушибленный затылок и ругая на чем свет стоит баб-маньячек, Артемий Федорович поднялся домой.

Девица тем временем зашла в глубь двора и присела на скамейку у детской площадки.

– Ничего, сейчас отловим. Возьмем тепленьким! Без шума и пыли.

Ей в ответ раздался нечеловеческий рев, от которого задрожали рамы в окнах на третьем этаже.

– Во! Слышишь! – Чесноков как раз оправдывался перед супругой, почему пришел домой с полупустым ведром, шишкой на затылке и оторванным от шорт карманом. – Бабы-маньяки!

– Артемий! – Чеснокова засучила рукава с таким видом, что тот вытянулся в струнку. – Вызывай милицию! – и, схватив подвернувшуюся под руки табуретку, добавила: – И «Скорую помощь»!

– Тусечка, – прохрипел насмерть перепуганный супруг, – прошу тебя, без смертоубийств…

Жена Чеснокова выскочила во двор, как ошпаренная кошка, и пару раз с табуретом прогулялась вдоль подъездов дома. Маньячек видно не было. Зато было слышно. Со стороны детской площадки доносились бередящие душу завывания. Чеснокова тихо подкралась к лавке и занесла над головой карающий табурет, как вдруг лицо одной из девиц показалось ей очень даже знакомым.

– Сонька! Ты?

– Я, тетя Туся, – прорыдало существо, очень похожее на девушку из соседнего подъезда.

– Что ты тут делаешь? – Рука Чесноковой вместе с табуретом опустилась.

– Плачу, – ответила Сонька, моргнув.

– Что вы к ней пристаете с расспросами? – вмешалась сидевшая рядом с Сонькой особа с растрепанными волосами. – Не видите, что ли, – у человека горе?

– Какое? – Пыл борьбы у Чесноковой спал, и она попыталась спрятать табурет за спину.

– Замуж никто не берет! – ответила приятельница Соньки таким тоном, как будто кто-то, и вполне вероятно сам Чесноков, просто был обязан жениться на бедной девушке.

– Нашла о чем рыдать, – удивилась Чеснокова и опустилась на табурет. – Кому они нужны, эти мужья?

– Мне, – всхлипнула Сонька, – очень нужны, тетя Туся. Срочно.

День первый

Ему можно было навешать не только возможную беременность, но и парочку готовых близнецов

Софье Алексеевне Романцевой, деловой даме двадцати шести лет от роду, не всегда требовались мужья. Они вообще не интересовали ее на данном этапе жизненного пути, во время которого Сонька семимильными шагами взбиралась по карьерной лестнице. Но как раз в тот момент, когда все было сделано для того, чтобы стать замом по менеджменту, и возникло это недоразумение – муж. Вернее, возник как раз не он сам, а полное его отсутствие, необходимое для присутствия. Короче, шеф потребовал от Софьи мужа.

Было бы вполне логично, если бы этого потребовала его жена или секретарша. Но те не относились к Романцевой как к своей конкурентке и спокойно отправляли ее с шефом не только на областные совещания, но и в заграничные командировки. Там-то, за границей, все и закрутилось.

Гладко причесанная Сонькина голова, битком набитая смелыми веяниями и проектами, пришлась по душе немцам, желающим поднять свое производство на более высокий уровень. Они-то и предложили шефу «одолжить» такого ценного специалиста на пару лет для обмена опытом. Но, так как в последнем случае подобный опыт закончился для них печально – совладелец немецкой фирмы благополучно поменял жену на такую же умненькую особу из России, то поставили условие, что Софья Романцева должна быть обязательно замужем. Должна, без разговоров по обмену опытом. Времени для того, чтобы стать замужней дамой, ей отводилось 3 недели. И ни днем больше. Вот таким образом и возник в жизни несостоявшегося зама гамлетовский вопрос: «быть или не быть» ей в одной довольно немелкой немецкой фирме по производству напитков помощником руководителя по рекламе и менеджменту.

Очень хотелось «быть». Поэтому Соня, как только вернулась в Тугуев, стала искать кандидатов на почетное место мужа. Искать нужно было долго и тщательно, поскольку постоянного кавалера у ней не было. Почему – она не знала. Хотя с ориентацией все было в порядке. Мужчины Соне нравились: Ален Делон в молодости, Пьер Ришар в юности и Коля Баксов в настоящее время. Других Соня в качестве своих кавалеров почему-то не представляла…

Словом, она была полностью испорчена воспитанием и высшим образованием. А любимым местом ее времяпрепровождения была (страшно сказать) библиотека, где она изучала атлас мира. Ведь, как любая провинциалка, Соня стремилась вырваться из узкого круга тугуевской повседневности. Теперь такой шанс ей предоставлялся, оставалось лишь найти мужа.

В любых поисках Соне всегда помогала подруга Лариса. Что связывало этих двух совершенно разных девушек, было непонятно с первого взгляда. Однако уже со второго можно было догадаться, что в гладко прилизанной белокурой голове одной и рыжей растрепанной голове другой были одни и те же мысли и чаяния, но одетые, как и сами подруги, в совершенно разные оболочки. Иногда оболочку прорывало, и тогда мысли неслись бурным потоком.

– Завтра же начни разрабатывать ближайшее окружение, – наставляла Лариса подругу. – Присмотрись к коллегам. Среди них наверняка найдется твой тайный воздыхатель. Может, он сидит и глядит в одну точку, мечтая о том, как ты подойдешь к нему и возьмешь за руку, а он поднимет свои голубые глаза и позовет тебя в загс…

В одну точку на стене, сидя за рабочим столом, всегда смотрел бухгалтер Сева Караванов. Что он видел в этой самой точке, было непонятно. Смутно Соня догадывалась, что явно не ее, но проверить следовало. Мало ли что, вдруг действительно – она возьмет, а он позовет. Тем более что его профиль ей нравился. Да и голос у Севы был тихий и спокойный, он никогда не говорил на повышенных тонах. И, главное, Сева был разведен. Причины его разрыва с женой она не знала. Сплетничали о том, что он застал кого-то и где-то, но Соня никогда не интересовалась сплетнями, так же как и жизнью своих сослуживцев. Теперь же она решила показать Севе такой интерес, на который только была способна.

Сева Караванов разглядывал цветочки на обоях, натужно вспоминая, покормил ли он своего кота Леопольда или снова забыл это сделать. Если нет, то эта наглая морда заберется на кухонный стол и без зазрения совести сожрет оставшиеся с завтрака макароны по-флотски. А потом, в отместку, еще и нагадит в тапок.

Как раз в тот момент, когда Сева в красках представлял, как будет загаженной обувью гонять кота, перед ним возникла Соня. Севины руки забегали по разбросанным на столе бумажкам.

– Вы по поводу накладных, Софья Алексеевна?

– Ну, что ты, Сева, сразу про накладные, – Соня попыталась ласково улыбнуться, но оскал получился таким плотоядным, что Караванов внутренне содрогнулся. – К тебе разве нельзя просто так подойти?

– Можно, – промямлил Сева, с испугом глядя Соне в глаза, которые медленно превращались в зеленые щелки его наглого кота.

– Тебе сколько лет? – Соня прищурилась, прикидывая возраст Караванова.

– Тридцать три будет в среду, – Сева решил, что Романцева пришла по профсоюзной части, и немного успокоился. В прошлый раз профком заполнял какие-то анкеты и тоже интересовался его возрастом.

– Где же ты собираешься отмечать такую необыкновенную дату? – Соня неожиданно для самой себя взяла Караванова за руку.

– Дома, – Сева резко покраснел.

– С кем? – томным голосом пропела Соня.

– С Леопольдом, – тихо произнес Сева и медленно высвободил свою руку.

Вот так сюрприз! Романцева напрашивается к нему домой. Со скоростью калькулятора, а компьютером бухгалтер Караванов не пользовался принципиально, Сева подсчитал дебит с кредитом во флирте с начальником отдела реализации и пришел к выводу, что рисковать не стоит. Если бы Романцева оставалась на прежней должности, то еще ладно, можно и флиртануть. Но, по слухам, ей уже предложили повышение. А иметь с замом какие-либо контакты, помимо деловых, Караванов не хотел. Слишком уж велик риск, что последующее расставание не обойдется без жертв. А кто будет жертвой в этом случае, он уж знал точно.

Соня поняла заторможенность его мышления по-своему. Сева Караванов после измены жены сменил ориентацию и теперь встречается с каким-то Леопольдом.

– Ну, ничего, ничего, – она похлопала освободившейся рукой ему по плечу, – бывает. Я-то знаю, сама когда-то…

Когда Романцева отошла, Сева, уставившись в цветочки на обоях, задумался, что же она имела в виду. И зачем ей понадобилось отмечать свои дни рождения с котами. Ведь если приглядеться, она очень даже ничего. Жаль, что идет на повышение.

А Соня вспомнила свой девятый класс, когда ее обманул прыщавый юнец из параллельного. Он целовался с ее одноклассницей прямо в школьном дворе. Не видел этого только слепой. Вот тогда-то Сонька и решила бросить парней и переключиться на девушек. Она готовилась к этому основательно, прочитав массу статей в популярных журналах. Но найти подходящую пару для себя не смогла. Так что смена ориентации не состоялась по той же причине, что и замужество – не было желающих. Соня достала небольшой блокнотик в красной обложке, раскрыла его и на первом листе вывела черную надпись: «Отпадают». Под номером один стоял Сева Караванов, припечатанный словом «голубой».

Соня задумалась, перебирая в памяти оставшихся неженатых сослуживцев. Картина получалась удручающая. Главбух Архип Семенович, вдовец шестидесяти лет, отпадал сразу же за Севой без объяснения причины. Весельчака и балагура Эдуарда из отдела снабжения недавно переехала машина, он лежал в больнице, и было неизвестно, выкарабкается ли он до конца месяца или нет. В любом случае, тратить на него время Соне казалось нецелесообразным, и она вписала его фамилию в блокнот. Оставался технолог Гоша Усачев, за которым тянулся целый шлейф романтических приключений. Если не он, подвела итог Соня, придется спускаться в цех розлива прохладительных напитков. Там, помимо автоматических линий, можно было найти пару-тройку нетрезвых мужичков. Но падать до такой степени Романцевой не хотелось.

Гоша Усачев глядел на подошедшую Соню огромными голубыми глазами без всякого интереса. Он был уверен, что эта сушеная вобла никуда с ним не пойдет. Он вообще не любил карьеристок и, как большинство мужчин, считал, что место женщины – на кухне. В том, что Романцева умела жарить яичницу, Гоша очень сомневался, а поесть он любил. Каждая женщина своим внешним видом напоминала ему или вчерашний пирожок, или пышущую жаром кулебяку. Были среди них и суповые наборы, и колбаски с кровью. При виде некоторых у него просто текли слюни. Сейчас сердце Гоши как раз было свободным, и он решал, кого ему взять в оборот. Ставка делалась на лаборантку Зою, высокую пышногрудую дивчину, напоминающую ему расстегай. По мнению технолога, она должна была отменно готовить. Только Гоша захотел начать безобидную беседу с Зоей, как словно из-под земли возникла Романцева.

– Пойдем, поужинаем вместе, – сказала Соня, заметив удивленный взгляд лаборантки. – Нужно обсудить договор поставщикам, – добавила она уже для Зои.

– Заметано. Через час жди меня в «Ладушках», – Усачев мотнул головой.

Гоша не понял, почему он сразу согласился. Видимо, сказалась привычка. Или сработал рефлекс на предложение поесть. После того, как за Романцевой закрылась дверь, Зоя фыркнула и уткнулась в тетрадку, в которую она заносила результаты опытов. Ладно, подумал Усачев, эта никуда не денется. А та-то, надо же! Сама пригласила.

Весь оставшийся час Гоша раздумывал, что именно потребовалось начальнику отдела реализации от технолога, и искал подвох. Ну, ясно же, что не обмен мнениями по поводу поставщиков. Что же тогда? Он даже несколько раз украдкой подходил к зеркалу. Мужественное лицо, гордая осанка, сильные руки. Себе он явно нравился. Общее впечатление портили голубые глаза, по-девичьи наивные и добрые. Но они подкупали самых черствых дам и манили обещаниями необыкновенной любви. У Гоши Усачева получалось, что Романцева попалась именно на бездонную голубизну его взгляда. И нужно было срочно решать, что делать с этим внеплановым попаданием.

Соня пришла в «Ладушки» на пятнадцать минут раньше, чтобы досконально изучить меню. Она знала, что Гоша любит хорошо поесть, и решила действовать через его желудок. Расположившись за столиком, Соня внимательно огляделась. Несколько столиков были заняты подвыпившей молодежью, шумно отмечающей какой-то студенческий праздник. Были среди посетителей и представительные седые мужчины с разложенными бумагами и тугими портфелями. Рядом с ней расположилась пожилая, но точно не супружеская пара. Очевидно, это было их свидание. Соне взгрустнулось, казалось, кто-то свыше делает ей недвусмысленный намек. Она представила, что лет так через …надцать будет также сидеть в «Ладушках» в ожидании престарелого ухажера. И уговаривать его взять ее замуж. Ну уж, нет. Соня поправила очки и тряхнула головой. Нужно идти ва-банк и брать Усачева голыми руками, а вернее, ногами. Она подняла подол длинной юбки до колена и, как бы поправляя чулок, выставила на обозрение хорошенькую ножку.

Как раз об нее и споткнулся подходивший к столику Гоша.

– Аппетитные голяшки, – плотоядно заметил Усачев, усаживаясь рядом с Соней.

– Ты о чем это? – схитрила Романцева, прекрасно понимая, что ее так вовремя выставленная конечность произвела впечатление на сослуживца.

– Куры, говорю, здесь отменные.

И Усачев уткнулся в меню… Официантка суетилась возле их столика, предвкушая хорошие чаевые. Но Соня, зная патологическую жадность коллеги, понимала, что расплачиваться придется ей. А Усачев тем временем жевал капусту по-брюссельски, как заправский козел. Следом в его желудок прыгнул мясной салат и грибная закуска. Вместе с борщом Гоша навернул парочку жульенов и откинулся на стуле, довольно потирая руки.

– Так и где же наш гусь с яблоками? – поинтересовался он у мелькающей между столами официантки. Та подобострастно кивнула головой и скрылась на кухне. – О чем ты хотела со мной поговорить, Романцева?

– Может, водочки? – заикнулась Соня, накладывая в тарелку салат из морских деликатесов. Основным ингредиентом в нем были крабовые палочки, при производстве которых ни один краб не пострадал.

– В рабочее время я не употребляю, – закочевряжился Гоша, но быстро добавил: – Впрочем, для аппетита по пятьдесят граммов можно.

Соня заказала пол-литра, надеясь, что, когда Усачев обожрется и обопьется, он станет намного сговорчивей. Водку принесли быстрее, чем гуся, поэтому Гоша заказал к ней жирную свиную отбивную с гарниром.

– О чем будем говорить? – поинтересовался Усачев снова, впиваясь зубами в сочное мясо.

Соня, глядя на то, как он расправляется с едой, вздрогнула. Сначала она представила Гошу на своей кухне, потом мысленно заглянула в свой холодильник, прошлась по пустым кастрюлям и вздрогнула еще раз. Ее желание женить на себе Усачева как-то поутихло. Такого, думала Соня, мне не прокормить. Впрочем, их брак так и так будет фиктивным, поэтому кормить его ей не придется…

– А вот и наш гусь! – радостно завопил Гоша. Соня заметила завистливые глаза студентов, и ей стало совсем грустно.

– Ладно, Софья, – изрек Усачев, когда от гуся остались одни косточки, – признавайся, чего у тебя.

– Понимаешь, – начала Соня, чувствуя, что момент настал, – мне нужно за тебя замуж.

– Вот те раз! – удивился Гоша, вытирая сальные губы. – А ты хорошо подумала?

– Думать некогда, сроки поджимают.

– Когда это у нас случилось? – Усачев заикал и заерзал на стуле. – В прошлый Новый год? На старый Новый год? Восьмого марта? – он лихорадочно перебирал корпоративные вечеринки.

Соня вспомнила, что на каждой из них Усачев уедался и упивался до полубессознательного состояния и не помнил, что творил. Сегодня ему можно было навешать лапшу не только про возможную беременность, но и про парочку готовых близнецов.

– Где доказательства, что это был я?! Наверняка все происходило в темноте. А ночью все кошки серы… – Гоша чувствовал себя припертым к стене и пытался вырваться из тесных объятий судьбы-злодейки, которую представил в виде жирной утки с гречневой кашей и ногами Софьи Романцевой.

– Не суетись, Усачев. Сроки не те, о которых ты подумал. Дело в том, что мне нужно выйти за тебя замуж по работе.

– Зачем тебе замуж? – все еще не верил своему счастью Усачев.

– Я же тебе объясняю, ради карьеры, – снова повторила Соня, досадуя на несообразительность Усачева. – Меня командируют в Германию, но я должна быть замужней.

– Вот, сволочи, – в сердцах ответил на это Гоша, представив себя на месте Романцевой. – Любого готовы оженить без разбору. Пережитки капитализма. Нарушение демократии и свободы выбора.

– Выбор я тебе предоставляю: хочешь – женись, не хочешь – не женись.

– А что мне за это будет?

Об этом Соня как-то не подумала. Ее скоропалительное решение женить на себе Усачева никак не подразумевало оплату его соглашения. Она прикинула, какую выгоду должен будет извлечь Гоша из своей женитьбы.

– Я тебе заплачу. Будешь получать по пять процентов от моей зарплаты.

– Десять. – Усачеву понравилась идея стать оплачиваемым мужем.

– Гоша, – взмолилась Соня, – я еще не знаю, сколько они мне собираются платить.

Сошлись на семи процентах.

Оставшийся вечер пролетел за разговорами под красную рыбу и белое вино совершенно незаметно. Пожилая пара дружелюбно кивала в такт звону бокалов, когда Гоша поднимал тост за благополучие Сонькиной жизни в Германии. Студенты тягучим разноголосием затянули песню про дальнюю сторонушку. Казалось, что даже седые дядьки, листая бумажки, разложенные между тарелками с супом, заговорили по-немецки.

Расплатилась за ужин Соня, она же и довезла на своей «девятке» еле держащегося на ногах Усачева до его дома.

– Никому ни слова, – предупредила она в очередной раз.

– Заметано, – кивнул Гоша и нетвердой походкой направился к подъезду.

Соня достала красный блокнот и поставила рядом с фамилией Усачева большущий вопросительный знак.

День второй

– Поцелуй меня. – Сейчас? – Немедленно!

Итоги первого дня были неутешительными. Во-первых, разведенный Сева оказался голубым, а склоненный к браку Гоша мог взять назад свое слово в любой момент. Действительно, на следующий день он подошел к Соне и сообщил, что, хорошенько подумав, решил остаться холостяком. Соня поначалу подняла ставки до двадцати процентов, но жадный Усачев потребовал пятьдесят. Тогда она сказала, что согласна только на тридцать и ни рублем, вернее, ни евро, больше. Усачев потребовал сорок. Они разошлись, недовольные друг другом. А в обеденный перерыв Соня встретилась с Ларисой и поведала ей горькую правду о том, что среди коллег найти мужа ей не удастся.

– Не переживай, – успокоила Романцеву подруга, – есть бывшие одноклассники и одногруппники.

Оставалось еще и время.

За первые полчаса скорбный список в красном блокноте пополнился фамилиями одноклассников, уже забывших, кто такая Софья Романцева. Даже несмотря на то что их городок можно было пешком обойти за пару часов, со многими бывшими однокашниками Соня потеряла связь. Кто-то из них занимался торговлей, кто-то преподавал в школе, некоторые уехали в поисках лучшей доли в столицу. Рядом был Алеша Воронцов. Он работал у отца в ремонтной мастерской, куда Соня обращалась, когда у «девятки» в очередной раз что-то ломалось. Но начать наступление на Воронцова – значит потерять хорошего мастера.

Соня достала потрепанную записную книжицу с выцветшими от времени телефонными номерами и начала обзвон. После полуторачасового мониторинга Соня узнала, что все (!) знакомые ей однокашники мужского пола женаты, некоторые по второму, а Степан Колбаскин – по третьему разу. Еще через полчаса информация обновилась – Степан оказался разведенным. Этой радостью Соня поделилась с Ларисой, забежавшей к ней на работу.

– Отлично, – обрадовалась подруга. – Колбаскин у нас в кармане! Но есть другая проблема, которую тебе нужно немедленно решить – загс. Чтобы сочетаться браком, заявление в загсе полагалось подавать заранее. Взяв коробку шоколадных конфет и бутылку шампанского, Лариса отправилась договариваться о том, чтобы им нашли более подходящее время и пути обхода положенного срока на ожидание. За конфетами с шампанским вышла представительная дама на высоченных шпильках и хорошо поставленным голосом поинтересовалась, где брачующиеся.

– Понимаете, – запрыгала возле нее Лариса, тряся рыжей шевелюрой, – есть невеста, жених будет позже.

– Вот тогда пусть и приходят. – Дама обвела взглядом комнату, в углу которой у стенда пристроились будущие молодожены, занимающиеся изучением цен на услуги загса.

– Нам нужно сегодня подать заявление. – Лариса сунула даме презенты.

– Ясно, что сегодня. – Та взяла конфеты с бутылкой и скрылась в кабинете.

– Вот, заполняйте. – Вернувшись она протянула девушкам бланки. – Строчки с информацией о женихе можно пропускать.

Подруги пристроились у огромного стола и принялись заполнять бланки. Делали они это впервые в жизни, и, хотя ничего сложного в вопросах не было, им пришлось поднапрячься. Обсуждали вслух и, увлекшись, не заметили, как рядом с ними оказалась колоритная бабуля в пуховом платке.

– Доченьки, – попросила она жалостливым голосом, – помогите, – и протянула свои бумаги.

– Бабуля, – ласково обратилась к ней Лариса, – нам некогда. Мы сами заполняем заявления на брак. Приходи с дедушкой, он тебе и поможет.

– Некогда ей! – Старушку словно подменили. – Деда приводи! Ишь, какая умная нашлась… – приглядевшись, она всплеснула руками. – Батюшки! До чего дошло, девки друг на друге женятся!

Молодая пара бросила изучать цены и с интересом уставилась на подруг.

– До чего довели демократию в стране! – не унималась старушенция, размахивая бланками над Ларискиной головой, – совсем стыд потеряли!

– Из мужчин на мне никто не захотел жениться, – тихо вставила Соня, поправляя очки.

– Милая. – Бабуля сменила гнев на милость и покачала головой. – Надо же, такая девка справная. Кидай ты эту потаскушку. – Она кивнула на Лариску. – Я тебя со своим внуком познакомлю.

Незаслуженно обиженная Лариса попыталась оттеснить наглую бабку, но та заняла возле Сони глухую оборону и, диктуя номер телефона внука, следила за тем, чтобы Соня его записала.

– Обязательно позвони, я сейчас к нему схожу и скажу, чтобы сводил тебя в клуб на танцы. А заявление на смену имени я потом напишу. Видишь. – Она повернулась к Ларисе. – Имя у меня отвратное – Лариска, как у крысы, что со старухой Шапокляк жила. Хотела стать Анжеликой маркизой ангелов. Книжка есть такая жалостливая, про жизнь. Сейчас все можно, только плати.

Дважды обиженная Лариса демонстративно отвернулась от старушки, но та, проконтролировав, что Соня записала телефон ее внука, уже спешила к выходу.

– Ты что делаешь? – удивилась Лариса, видя, как Соня аккуратно вписывала только что обретенный номер в телефонную книжку.

– На всякий случай, мало ли, что еще будет. У меня вообще нехорошие предчувствия.

– Не паникуй, подруга. Они у нас в кармане! А этого внука лучше сразу занеси в свою Красную книгу как исчезнувший вид.

В чем-то она была права. Мужчины, думала Соня, действительно исчезают с лица земли как вид. Остаются одни подвиды. Но и их в мгновение ока разбирают нахрапистые отряды женского пола. Забивают еще в младенческом возрасте. С яслей, с детского садика. А родители в этом потакают: «гляди, сынок, какая невеста на горшке рядом с тобой сидит», или что-то подобное в том же духе. В голове мальчугана крепко цепляется мысль, что если она сидела рядом с ним на горшке, она – невеста. А если в другом месте – вешалка, которая только и мечтает о том, как бы его охомутать. Соня в детстве не ходила ни в ясли, ни в сад, поэтому свой шанс упустила сразу. Вот теперь приходится наверстывать упущенное.

С такими грустными мыслями она подошла к книжному магазинчику, в котором торговала ее бывшая школьная приятельница.

– Тебе, как всегда, Куликову? – поинтересовалась та после их обычного обмена приветствиями.

– Давай. – Соня махнула рукой. – Все равно делать по вечерам нечего. Я же одна живу. Да, кстати, сегодня узнала, что Степан Колбаскин развелся.

– Тоже теперь один, – вздохнула приятельница.

– Может, пьет?

– Нет, говорят, тоскует, по бывшей жене.

Квартира Степана находилась как раз напротив квартиры Усачева. Вечером Соня, взяв солидную папку с документами, отправилась «ошибаться адресом».

– Вот это да! Сонька! Какими судьбами? – Степан совершенно не был похож на убитого горем брошенного мужа.

– О! – делано удивилась несостоявшаяся когда-то артистка. – Ты здесь живешь?

– Я, – обрадовался Колбаскин.

– А я думала, Гоша Усачев, – Соня пожала плечами и поправила выбившуюся из пучка прядь волос.

– Этот хмырь живет напротив, – продолжал радоваться Колбаскин, – но его сейчас нет дома. Он окучивает какую-то лаборантку.

– Он документы забыл на работе, – Соня указала на папку. – Но раз его нет…

– Да ты проходи. – Степан распахнул дверь, – гостьей будешь. Вспомним былое, про жизнь поговорим.

Про жизнь говорили полчаса. Потом Степан признался в том, что с первого класса был влюблен в Соню и полез целоваться. От неожиданности и выпитого вина у Романцевой закружилась голова. Она откинулась на диван, а Степан, истолковав это движение по-своему, принялся расстегивать ее блузку.

– Подожди, – Соня убрала его руки, – я не могу так сразу.

– Мы уже час тусуемся, – обиделся Колбаскин и подозрительно прищурился, – или у тебя кто-то есть?

– Никого у меня нет. Но мне нужны другие отношения.

Степан встал и развел руками:

– Тогда я – пас. После последнего брака я не готов к продолжительным отношениям.

– Даже на один месяц? Потом можно развестись.

Степан не давал гарантии и на неделю, чем полностью разочаровал Соню. Она выскочила из подъезда и наткнулась на Гошу с Зоей. Физиономии последних вытянулись еще больше, когда из окна донесся хриплый голос Колбаскина:

– Сонька, вернись, я тебя люблю с первого класса!

– Тридцать девять, – подступил к ней Усачев.

– Тридцать и ни пфеннигом больше.

Соня заскочила в машину и выехала с этого невезучего двора.

Но доехать до дома у нее не получилось, «девятка» заглохла на светофоре. Эту болезнь своего «железного коня» Соня знала наизусть и смогла бы вылечить ночью с закрытыми глазами. В карбюраторе залипал какой-то контакт. Поэтому сейчас, на глазах всей улицы, Романцева достала молоток, открыла капот и шибанула им по капризному прибору. Машина завелась, но вместо того, чтобы поехать домой, Соня решила завернуть в мастерскую к Леше. Нет, она не собиралась требовать от него немедленной женитьбы. Просто, вспоминая однокашников, она подумала и о нем.

Алексей Воронцов предстал перед ней в грязном, засаленном комбинезоне, но в руках вместо обычного для слесаря ключа огромных размеров у него был небольшой приборчик.

– Сейчас мы продиагностируем твою красавицу, – он усмехнулся и залез под капот.

Соне всегда нравился этот веселый, улыбчивый парень, одно время ей даже казалось, что симпатия взаимна. Но после того, как Романцева увидела его на одном концерте вместе с длинноногой девицей, неизвестно откуда появившейся в городе, всякая уверенность по поводу того, что она ему хоть сколько-то небезразлична, растаяла как утренний туман. Осталось лишь смутное чувство чего-то недосказанного и вовремя несделанного. Соня пожалела, что не ходила с Алексеем в детский сад. Он был ее одноклассником, но девочки его никогда не интересовали. Воронцов был увлечен автомобилями. Вот и сейчас он с упоением возился с ее «девяткой».

– Софья, ты когда в последний раз меняла масло? – строго спросил Алексей, прервав ее раздумья.

– Ну, – она снова впала в ступор, пытаясь припомнить, делала ли она что-либо подобное.

Вообще-то Соне было все равно, чего там не хватает ее машине для быстрого старта. Она рассчитывала вскоре сменить «девятку» на какую-нибудь модель «Ауди». Но для этого требовалось срочно выскочить замуж. Ей не хватало лишь маленького штампика в паспорте для всестороннего благополучия…

– Ты меня не слушаешь, – Алексей усмехнулся, глядя на то, как Соня задумчиво водила длинным ногтем по пыльному капоту. – Ясно, у тебя роман.

– Роман? Какой Роман? – Она посмотрела на свой рисунок: сердечко, пронзенное кривой стрелой. – Стрелкин! – вспомнила она.

– И чего ты только в нем нашла? – удивился Воронцов.

– Еще не искала, но обязательно найду!

Соня договорилась с Воронцовым, что обязательно отдаст свою машину в его руки на следующей неделе, и поехала к Ларисе.

Та ее не ждала и занималась своими обычными делами: валялась на диване и ела бутерброд. Это было ее вечерним времяпрепровождением.

Сразу с порога Соня пробежала на балкон.

– Кто рядом с тобой живет?

– Стрелкины, – поморщилась Лариса. Но через несколько секунд ее морщинки разгладились. – А Ромка-то – холостяк!

– Вот и я о том же, – обрадовалась Соня.

– Он у нас в кармане, – Лариска потерла руки.

– Зови! – Соня подбежала к дивану, скинула куртку, поправила блузку. И пока подруга бегала за соседом, успела поменять несколько поз, приноравливаясь пристроить ноги и руки в выгодном ракурсе.

Через пять минут Лариса стояла перед ней вместе с соседом. Роман Стрелкин был их одноклассником, как они могли про него забыть, обе не понимали, но радовались, что сумели вовремя исправить ошибку.

Длинный, тощий очкарик Стрелкин был ботаником в самом прямом смысле этого слова. А еще он любил мышей и бабочек, которых ловил сачками всю сознательную жизнь. Девчонками в школе он, как и Воронцов, интересовался мало.

– Привет. – Соня протянула Стрелкину руку.

– Софья? – Роман указательным пальцем поправил свои окуляры и галантно приложился к руке. – Ну и что у вас тут случилось?

– Вот, – Лариса показала на телевизор.

– Сломался, надо вызвать мастера, – констатировал Роман после небольшой возни у телевизора.

– Понятное дело, что сломался, – ответила Лариса. – Мы подумали, ты и починишь.

– Я?! – изумлению Стрелкина не было предела.

– Ты, – кивнула Соня. – Ты же такой…

– Какой? – снова удивился Стрелкин и вознес указательный палец к носу.

– Такой умный, решительный, смелый, – пела ему Соня. Палец Стрелкина застыл в двух сантиметрах от очков, а Соня, изображая судороги конечностей, в данном случае головы, кивала Ларисе, чтобы та оставила их вдвоем.

– Н-да. – Стрелкину понравилось, но он еще не верил. – Ты меня разыгрываешь!

– Ты что?! Я всегда говорила, что ты – клад, правда ведь, Лариса?

– Ага, – крикнула та уже из кухни, закрывая за собой дверь.

– Вот видишь, – Соня наконец-то вытащила из-под себя затекшую ногу и с облегчением вздохнула.

Стрелкин истолковал этот вздох совершенно по-иному: столько эротики и чувственности в этой холодной девчонке, которую в школе мальчишки называли «Снежной королевой», и все для него. Ошеломленный Роман опустился на диван рядом с Соней.

– Поцелуй меня, – прошептала Соня, закрыв глаза и представляя вместо Ромки Колю Баксова.

– Сейчас?! – изумился Стрелкин.

– Немедленно! – приказала Соня.

Роман покраснел и побледнел одновременно. Производя непереводимые нечленораздельные звуки, он обратил свой взгляд сначала на кухонную дверь, потом на темный телевизор. Как будто ждал в последний момент, что из кухни или из телевизора выскочит кто-то и образумит бессовестную Соньку, за которой он неудачно пытался ухаживать в третьем классе. После этого он посмотрел на Соню, зажмурился и поцеловал в губы, неуклюже обнимая и прижимая к себе.

Целоваться Стрелкин не умел. Это Романцева поняла сразу и подумала, что совращает ребенка-переростка. Поцеловав Соню, Стрелкин в порыве чувств отвернулся и смахнул навернувшуюся слезу.

– Теперь я должен на тебе жениться, – твердо сказал Роман и снова повернулся к Соне.

– Ой! Е-ей!

Такого поворота событий Софья никак не ожидала. С одной стороны, она этого и добивалась. Но победа далась настолько легко, что радости не доставила. У нее было чувство, что она соблазнила святого. И от этого на душе прямо кошки скребли. Кое-как выпроводив Стрелкина и пообещав ему непременно завтра позвонить, Соня пошла на кухню и рассказала обо всем Ларисе. Та, конечно же, не разделила ее сомнений насчет брака со Стрелкиным. Соне показалось, что ради немецких шмоток Лариска отдала бы ее замуж за кого угодно. Хотя, если подумать, какая разница, за кого выходить? И как – по любви или по расчету. Любви не было. Значит, был расчет. И единственная цель – уехать в Германию замужней дамой. Стрелкин, подумала Соня, идеально для этого подходит. А вдруг он поедет за ней? Потребует выполнения супружеских обязанностей, рождения детей. Ей придется знакомиться с его мамой. А потом жить со Стрелкиным всю жизнь! Картины, одна страшнее другой, проходили перед ее мысленным взором до тех пор, пока она не вернулась домой и не улеглась в постель.

День третий

Мужики слетаются только на еду

Утром Соню разбудил звонок. Рука потянулась к будильнику, чтобы заставить его умолкнуть, но зависла в воздухе и через пару секунд опустилась на телефонную трубку. Звонила мама. Она всегда любила будить дочь по субботам, поскольку считала, что сон, безусловно, лучшее лекарство для больного, но для здорового – чистый вред. Мама жила на другом конце города, и это немного спасало Соню от ее постоянных визитов, к тому же в весенне-летне-осеннее время она была занята выращиванием картошки и яблок у себя на участке. Вот и сегодня, собираясь ехать на дачу, мама заблаговременно разбудила дочь. Правда, на этот раз мамино сообщение поставило Соню на ноги гораздо быстрее обычных слов утреннего приветствия.

– Я тебе вчера весь вечер звонила, – упрекнула ее мать, – где ты пропадала?

Пришлось оправдываться, что была у Ларисы. Потом к ней зашел ее сосед, их бывший одноклассник Рома Стрелкин. То да се, засиделись. Мама попыталась вспомнить Стрелкина, но не смогла. Соня подумала, что даже мама, которая все школьные годы активно действовала в родительском комитете, не помнит Стрелкина. Соня, зевая, стала описывать тощего очкарика, который в классе всегда сидел на задней парте. Мама не помнила. Зато поинтересовалась, как дела у Воронцова. После Сониных слов о том, что нужно менять масло в машине, какой-то мастикой красить пороги и вообще отдавать «девятку» в ремонт, мама наконец-то вспомнила, зачем звонила.

– Софья, к тебе приедет погостить наша родственница Александра из Чугуевки.

– Когда? – Соня испугалась, что придется старательно выслушивать длиннющие рассказы старушки о родственных связях и таскать ее по музеям.

– Сегодня. Это внучка Александры Петровны. Помнишь, мы гостили как-то летом у них в Чугуевке.

Внучка несколько меняла дело. Тем более что Соня запомнила то лето на всю жизнь. Именно тогда она первый раз поцеловалась с Пашкой Зайцевым в каком-то сарае среди кур и прочей живности, и Пашкины слова любви казались ей лучшим, что было в ее одинокой жизни. В то лето ей было тринадцать лет. Потом каникулы кончились, Соня уехала, а Пашка остался. Больше они не виделись.

В этот момент в дверь позвонили.

– Это Александра, – предупредила мама.

– Уже?!

Действительно, на пороге стояла родственница из Чугуевки. Полноватая девица с толстой русой косой и без единого намека на косметику на скуластом загорелом лице. Говорила Александра полубасом, широко улыбаясь и показывая все зубы сразу.

– Здоровкайте, Софья Алексеевна! Чай, не ждали. Выскочили в одном бельишке.

– Это топик, – растерялась Соня.

– А это я, – Александра раскрыла свои объятия.

И обдала Соню запахом сена, ветра и чистого воздуха. Выбравшись из родственных объятий, Соня повела Александру на кухню. Вместе с родственницей на кухню перекочевали многочисленные котомки с деревенскими припасами.

– Вот, – радовалась Саша, разгружая сумки, – на прожитие хватит.

– А сколько нам жить? – поинтересовалась Соня.

– Недолго, – махнула рукой Саша, – вот выйду тут у вас замуж и съеду. Мужиков в деревне не хватает, понимаешь? Те, что есть – или алкаши, или лентяи. А у нас угодья, поля с картошкой, скотина опять же. Мужик нужен.

Ясненько, подумала Соня, родственница приехала надолго.

Тем временем Роман Стрелкин после бессонной ночи мучился сомнениями: позвонит Соня или нет. То, что произошло прошлым вечером, не должно было произойти в принципе. Он дал слабину, поддался женскому очарованию, нахлынувшим воспоминаниям, детской влюбленности. И вообще, ему всегда нравилась Лариса. Когда она проходила мимо него, сердце опускалось и билось где-то в коленках. А как эротично она поправляла свои рыжие волосы, как призывно произносила его имя, как томно глядела в его глаза. Особенно вчера, когда звала чинить телевизор. Такой он ее давно не видел. Было очевидно, что она им заинтересована. Роман планировал, что через пару лет защитит докторскую диссертацию и сделает ей предложение руки и сердца, но неожиданно подвернулась Софья и все испортила – соблазнила его, как мальчишку. В порыве чувств, одурманенный Романцевой, он совершенно забыл о Ларисе.

Короче говоря, Роман считал, что его попутал черт. И сегодня, вместо того, чтобы ехать к знакомому биологу на его дачу ловить бабочек, он должен ждать Сониного звонка.

К восьми часам утра сомнения его уже просто раздирали. Он твердой рукой набрал номер.

– Софья? Это Роман. Доброе утро. Я только хотел спросить, ты мне сегодня будешь звонить?

Соня с Сашей как раз пили кофе с деревенскими пирогами.

– Это твой молодой человек? – заинтересованно шептала Саша.

– Зачем я стану тебе звонить, ведь ты уже мне позвонил? – Соня утвердительно мотнула ей головой.

– Вот и ладно, – обрадовался Роман, – тогда я уехал.

– Куда? – Соня не поняла, чего от нее хотел Стрелкин.

– Бабочек ловить.

– Все, – слышавшая этот диалог Саша рубанула ладонью воздух, – как отрезал! Больше о нем не думай, он слинял.

«Вот, гад», – подумала Соня. – А ведь и правда слинял». Она первой должна была позвонить и сообщить Стрелкину, что между ними ничего не было и быть не может.

– Ты такая доверчивая, – покачала головой родственница, – потому и сидишь в старых девах.

Соня обалдела. До этого самого момента старой девой ее никто еще не называл. По крайней мере вслух.

– Да и готовить не умеешь. – Саша заглянула в холодильник. – Мужики пожрать любят.

А то я не знаю, подумала Соня, некоторые вообще еду поглощают тазиками.

Родственница внимательно оглядела хозяйку и добавила:

– Не переживай, найдем мы тебе кавалера. Сейчас борща наварю, окно открою, и они слетятся как мухи на навоз.

Пока Александра, сняв кофту и засучив рукава простецкой блузки, кашеварила на кухне, Соня позвонила Ларисе и пригласила ее на борщ – пусть приятельница поест диковинного блюда, а то у нее каждый день одни бутерброды.

Борщ получился на славу, как говорится, за уши не оттянешь. К тому же Соня достала из своих запасов бутылку шампанского, и они выпили за знакомство. Вдруг раздался звонок в дверь. Один мужик все-таки «прилетел», им оказался сосед по площадке Рудик Царьгородцев.

– Рудольф, – представился он женской компании и признался: – Не смог пройти мимо такого обольстительного запаха!

Как обмельчали мужики, подумала Соня. Слетаются только на еду. Она пригляделась к Рудику, который уже сидел перед тарелкой с борщом. Большой и толстый сосед-водитель никаких чувств в Соне не вызывал. Для нее он был как инопланетянин – те тоже где-то есть, но их не всегда видно. Живут своей жизнью, мелькают то тут то там. По субботам Рудик чаще мелькал с мусорным ведром.

– Кто из вас так отменно готовит? – поинтересовался сосед.

– Яй! Ай! – вскрикнула Соня, чью ногу придавила ножища сорокового размера.

– Ага, она. – Александра ткнула пальцем в Соню и нажала на ее ногу еще сильнее.

– Вот те раз, – удивился сосед, – а я думал, что она у нас деловая дама.

Рудик вытер рукавом рот и заинтересованно посмотрел на Соню. Та сделала испуганные глазищи и выскочила из-за стола мыть тарелки.

– Она у нас на все руки мастерица…

И пошло-поехало. Оказалось, что Соня шьет одежду, вышивает крестиком, мастерит поделки из коры дуба, вяжет шерстяные носки на всю родню… Перечень Сониных талантов был нескончаем. Лариса даже застыла с куском пирога, удивляясь всему тому, что умела делать ее подруга. Это было похлеще инопланетян.

То ли Соня вела себя не так, как надо, то ли Ларискино удивление выдало ее с головой, то ли еще что-то, но Рудик после деревенских малосольных огурчиков и смородинового варенья сосредоточил свое внимание почему-то на Александре. Дружественная встреча завершилась тем, что он пригласил ее назавтра в кино и ушел к себе в соседнюю квартиру.

– Хороший мужик, добротный. На меня повелся. Не переживай, – кивнула Саша Соне, – что-нибудь придумаем.

Думали недолго. Так как день близился к вечеру, решили втроем отправиться в местный клуб Стекольного завода на дискотеку, где можно было немного «подрыгаться» и с кем-нибудь познакомиться.

Собирались долго. В основном потому, что ни Сашу, ни Ларису не устраивал Сонин гардероб. Лариса сбегала домой и принесла короткую юбку, облегающую майку и разноцветные колготки. Соня схватилась за голову. Но попереживать ей долго не дали, а отправили в душ. После просушки волос феном и возведения на Сониной голове прически, больше похожей на башню из мелкой вермишели, приятельницы отступили на шаг и восхищенно ахнули.

Клуб, так же как и завод, располагался на городской окраине и считался лучшим тусовочным местом Тугуева. Добираться до него решили на машине, которую припарковали чуть в стороне. После чего, под орущие со всех сторон динамики о Прасковье из-под Московья, девушки в приподнятом настроении зашли в обшарпанный полутемный зал.

Соня уже лет десять как не бывала на подобных мероприятиях. По недоуменным лицам подруг она поняла, что и те посещали дискотеку нечасто. Даже в этой темной-претемной темноте у колонны рядом с входом было совершенно ясно видно, что кругом одни малолетки. Самому старшему из парней едва исполнилось восемнадцать. Тощий юноша шаткой походкой подошел к ним и предложил недорого «колеса». Соня встрепенулась, заинтересовалась маркой и попыталась втянуть парня в обсуждение толщины резины, перекрикивая динамики. Парень отреагировал совершенно неадекватно:

– Тащишься от конопли? Так бы сразу и сказала.

И тут же скрылся в глубине зала. Зато вместо него, как из-под земли, вырос какой-то прыщавый юнец и со словами: «Какие ядреные пэтэушницы!» хлопнул Сашу по заднице. Деревенская деваха фыркнула и заправски дала малолетке в глаз. Соня испугалась, схватила Сашу за руку и потащила к выходу.

Через минуту все трое уже сидели в Сониной «девятке», прячась за тонированными стеклами. Соня безрезультатно вертела ключом в замке зажигания, но машина снова «выделывалась» и никак не хотела заводиться. Пришлось бросить ее на произвол судьбы и отправиться голосовать на дорогу. Можно было бы пройтись пешком, но высоченные каблуки и узкие юбки не позволили им сделать и десяток шагов.

В то время как Соня по мобильнику объясняла Алексею Воронцову, откуда он может забрать ее «девятку» в ремонт, рядом с девушками остановился видавший виды милицейский «газик».

– Новенькие? – спросил хмурый водитель.

– Да, в первый раз здесь, – ответила Саша.

– Что, девчонки, – ухмыляясь, поинтересовался молодой сержант, – работаем?

– А как же, – хором ответили те, и через пару минут оказались в «газике».

Но вместо жилого сектора милиционеры доставили их в отделение.

– Проститутки, – кивнул на них сержант, – три штуки.

– В обезьянник, – махнул рукой усталый лейтенант.

– Кто проститутки? – возмутилась Лариса. – Мы – проститутки?

– Нет, мы… – издевательски бросил ей в ответ уходивший на очередное «задание» сержант.

Субботний вечер начинал приобретать совершенно иной колорит.

То, что они зря начали с обвинений и возмущений, Соня догадалась часа через два, сидя на длинной деревянной скамейке в зарешеченной каморке, из которой хорошо проглядывался стол лейтенанта. Тот все это время занимался какой-то облезлой особой с синяком под глазом и стойким запахом алкоголя, от которого у девчонок в обезьяннике кружилась голова и слезились глаза. Хотя глаза были на мокром месте, скорее всего, от обиды и бессилия.

– Имею право на один телефонный звонок! – билась о прутья решетки Лариса и вожделенно смотрела на конфискованные сумочки, брошенные на столе.

– Звонок другу! – поддержала ее Соня.

– Цыц! – лейтенант погрозил пальцем. – Вам же хуже будет. Помешаете мне разбираться с гражданкой Сидоркиной, не дождетесь своей очереди до утра.

Угроза возымела свое действие, девушки примолкли.

– Значит, так. – Лейтенант направил поток света от прикрепленной к столу лампе на Сидоркину. – Пишем в протоколе. В 19 часов 35 минут вы сидели и читали, когда гражданин Сидоркин зашел на кухню.

– Конечно, читала, чтоб мне сдохнуть. – Девица отклонилась от света и трясущейся рукой прикрыла синяк. – Что же я могла еще делать?

– Читали эту книжку? – он повертел вещественным доказательством – толстым томом «Анны Карениной» с оставленными на обложке жирными селедочными следами.

– Эту, – подтвердила гражданка, смахнув пьяную слезу, – такая жизненная книжка, сдохнуть мне на этом месте!

– …Льва Толстого, – перечитал лейтенант то, что только что записал на листе бумаги.

– Чего чирикаешь, – вдруг запротестовала Сидоркина, – такого не знаю! За него отвечать не собираюсь. Леньку Тощего знаю, обколотый придурок. А Толстого ни в жисть, чтоб мне сдохнуть.

– Цыц! – лейтенант продолжал писать. – Читала книгу Льва Тостого стоимостью 5 рублей 70 копеек…

– Еще двое скинутся – на бутылку самогона хватит, – мечтательно произнесла гражданка, услыхав про пять рублей.

– Когда вошел гражданин Сидоркин, гражданка Сидоркина поинтересовалась его заработной платой…

– Ага, так интеллигентно сказала: где деньги, чтоб ты сдох?!

– Гражданину Сидоркину не понравилось, что жена продолжает самообразование, – писал лейтенант. – И он сделал попытку воспрепятствовать этому, забрав книгу у гражданки Сидоркиной…

– Так я и отдала, – усмехнулась Сидоркина.

– …в результате чего гражданин Сидоркин был госпитализирован со множественными переломами…

– Ученье – свет! Чтоб мне сдохнуть.

Соня глубоко сомневалась, что гражданка Сидоркина вообще знала буквы. Но лейтенанта эта история вполне удовлетворила, закончив писать, он открыл обезьянник и втолкнул к ним «почитательницу» великого писателя.

После пятиминутного перерыва подошла их очередь. Первой выскочила Лариса и, усевшись за стол, схватила свою сумочку и стала в ней рыться. Лейтенант ей в этом не препятствовал, а спокойно продолжал что-то писать в потрепанном журнале.

– Фамилия?

– Вот! – Лариса наконец-то нашла то, что искала.

– Что это? – Страж порядка взял из рук Ларисы бумажку и привычно зачитал вслух, – «Внештатный корреспондент районной газеты „Знамя труда“…

– Да! – почти кричала Лариса. – И мы выполняли задание редакции по внедрению в ряды женщин легкого поведения.

Пока Лариска объясняла лейтенанту, на какую именно тему ей нужно сделать материал, и пыталась это наглядно изобразить… Соня вспомнила, что действительно когда-то ее подруга встречалась с журналистом из местной газеты, результатом чего стала заметка про архитектурные излишества Тугуева и удостоверение внештатного корреспондента, так вовремя подвернувшееся ей под руку.

– Богема, блин, – вздохнул милиционер, перечеркивая строчку в журнале. – В следующий раз не попадайтесь!

Девушки вышли из отделения, окрыленные Ларискиным успехом. «Хотя, – подумала Соня, – если наша милиция верит тому, что гражданка Сидоркина по вечерам на кухне читает „Анну Каренину“, то чего уж удивляться журналистам, под видом проституток разгуливающим по дорогам».

День четвертый

Любой чукча может запудрить мозги доверчивой провинциалке

Еще один выходной день начался у Сони не так, как бы ей хотелось. Вместо прекрасного принца, будившего ее во сне прикосновением губ, внезапно возник расплывчатый образ Стрелкина в милицейской форме, который худой рукой с длинными пальцами барабанил в окно и требовал конопли. Соня резко открыла глаза и скосила их в сторону окна. К счастью, в него барабанил не Стрелкин, это стучали ветки деревьев, растущих прямо у подъезда. Соня перевернулась на другой бок, но уснуть ей больше так и не удалось.

У ванной ее ждал сюрприз – мало того, что дверь была закрыта изнутри, из-за нее еще доносились душераздирающие звуки – это была приехавшая накануне родственница. Ясно, подумала Соня, в деревне нет ванны, а у меня нет нормальной звуконепроницаемой двери. Сашка плескалась вчера, начала с купания утро, значит, продолжит это и днем. Умываться придется на кухне.

Сестрица с криками «Да, я Прасковья Из Подмосковья!» мылась часа два. Соня в это время сидела на кухне и пила пятую чашку кофе. Разглядывала объявления о брачных услугах в местной районной газете, где числилась внештатным корреспондентом ее приятельница Лариса. Кстати, она собиралась вот-вот прийти.

Но вместо Ларисы заявился сосед-водитель. Весь его вид говорил о том, что за последние сутки с ним что-то произошло. И это «что-то» заставило его надеть галстук и пиджак. И все было бы ничего, но галстук был в мелкий горошек, а пиджак в полосочку, джинсы же с майкой выглядели будто их носили, не снимая, лет двадцать. Соню прикид соседа удивил чрезвычайно. Но тот ее удивление истолковал по-своему:

– Ты это… не обижайся и все такое. Я к твоей родственнице. Хочу ее в кино сводить и все такое.

– Пожалуйста, без этого, – очнулась Соня. – Она девушка серьезная и приехала в город устраивать свою семейную жизнь, а не заниматься «всем таким» с первым встречным.

– А я что? – удивился сосед. – На семейную жизнь с ней я согласен.

Закрыв дверь за водителем, обещавшим сбегать за цветами и шампанским, она пошла на кухню и налила себе шестую чашку кофе.

– Это хорошо, мужик он справный, – обрадовалась наконец-то вылезшая из ванны Саша, подвязывая махровый халатик на «кустодиевском» теле. – Будет кому в деревне механизатором работать. У нас и комбайнеры требуются. А не захочет, так пусть на своей фуре катается. Лишь бы деньги в дом носил и с хозяйством управлялся.

Соня задумалась. Вот так парень – пришел, увидел, полюбил. И жениться готов, что самое удивительное, на обычной сельской девчонке. Что с ней, городской, не так? Слишком умна, худа и вредна? Если бы была умной, уже оженила бы на себе какого-нибудь дальнобойщика. И разъехались бы в разные стороны по обоюдному согласию – он в дальние края, она – к немцам. Может, обожраться деревенских пирожков и поправиться? Мужчины любят худых, а женятся на толстых! И не вредная она вовсе. Подумаешь, попеняла пару раз соседу, чтобы мусорное ведро доносил до баков, а не до подвала. Почему же ей предпочли другую?

– Не скучай, – дожевывая завтрак, проговорила Саша. – Собирайся, сейчас пойдем к свахе. Подмажь где чего надо, а то выглядишь слишком кисло. Растяни улыбку до ушей, не стесняйся. Зубы у тебя справные, как у совхозной кобылы, которая у нас в прошлом году окочурилась от старости. Во зубы были, камни грызла!

И Саша показала, какие зубы были у их ученой кобылы. Ладно, подумала Соня, хоть зубы у меня хорошие. Значит, шанс еще есть.

– Есть, есть, – подтвердила прилетевшая через часок Лариса. – На пятачке в бизнесцентре, ну, у которого весной провалилась крыша, есть бюро знакомств. Выходной у них – понедельник.

– И чего? – хлебая щи, поинтересовалась Саша.

– А то, что сегодня воскресенье, – сообщила Лариска и посмотрела на Соню, мол, какая тупая у тебя гостья.

Через полчаса подружки уже сидели у заветного кабинета и перебирали прайс-листы столичных бюро знакомств на журнальном столике. Все они обещали удачное замужество, но почему-то только за границей. Саша критиковала длинных, тощих мужчин, так называемых иноземных женихов, а Лариса переписывала адреса, где можно было получить о них исчерпывающую информацию. Она объяснила, что делает это исключительно для Сони, так как сама уже два месяца переписывается по Интернету с молодым итальянцем Педро, который приглашает ее в гости на смотрины. Оказалось, что она копит на поездку деньги, а этот самый Педро взял с нее страшную клятву о полном молчании до их помолвки. У Сони не было слов. Она была готова убить клятвопреступницу, расколовшуюся так не вовремя.

На вопросы миловидной дамы, хозяйки бюро знакомств, Соня отвечала невпопад. Но ее было кому подправить и направить беседу в нужное русло. Дама поначалу даже не поняла, кому из трех девушек требуется срочно выйти замуж. Ей путанно объяснили что-то про нормальных русских, справных мужиков. После рассказали про итальянцев, но здесь разгорелся горячий спор, кто лучше – узбеки или немцы. Потом поплакались на своих сослуживцев и однокашников. После чего все пришли к выводу, что мужик – сволочь редкая и были согласны на любого.

– Ой! Архип Семенович! – Соня держала фотографию из толстого альбома-картотеки.

– Рекомендую, – щебетала миловидная дама, – вдовец с хорошей репутацией. Директор оборонного предприятия. Хочет жениться на молоденькой. Многообещающий союз…

– Главный бухгалтер ликеро-водочного завода.

– Какая разница, – продолжала дама, – бухгалтер еще лучше.

– Это как посмотреть, – возразила Соня и, качая головой, заметила: – Среди них попадаются голубые.

– Да вы что?! – изумилась дама и полезла за другим альбомом. – Здесь – верняк.

Пока девушки знакомились с остальными изображениями будущих женихов, дама сняла трубку и набрала номер:

– Зоя, ты представляешь?! Директор – голубой!

– Да ты что?! – ответили в трубке.

Соня подумала, что так и рождаются сплетни, и пожалела в душе главного бухгалтера. Хотя, с другой стороны, так ему и надо. Жениться на молоденькой, видишь ли, собрался. Сейчас, разбежалась. И Соня ткнула пальцем в первую попавшуюся фотографию какого-то знакомого колобкообразного лица.

– Вот этот?

– Правильно, милочка! Отличный вариант, – щебетала дама, – вышибала из «Ладушек».

– Какой-то он слишком большой, – засомневалась Соня, представив его в своей квартирке. Без проблем он помещался только на месте шкафа и то при условии, что не будет двигаться в течение дня и ночи.

– Подходящий парень! Масса достоинств! Недостаток один – когда выпьет, начинает всех вышвыривать в окошко.

Соня не захотела рисковать и выбрала еще один снимок.

– Модель, – проникновенно заявила дама, – необычайно симпатичный молодой человек. Глаза без единой мысли, смотришь в них и отдыхаешь. Двигается плавно, как парализованный…

– Какой недостаток? – поинтересовалась Лариса.

– Требует подругу без претензий.

– Это как?

– Молча. – Хозяйка прикрыла рот рукой. – Ему нужна немая.

Соня подумала, что прикинуться немой она не сможет, и взялась за следующее фото. На снимке оказался тщедушный бизнесмен, искавший себе жену с пятым размером бюста. За бизнесменом был художник, которого уже брали в мужья и возвращали по той причине, что он любил усыпать постель розами. Нет, его избранницы были мечтательными особами, просто им надоело вытряхивать колючки с простыней… Вскоре оказалось, что среди тугуевских мужиков не было ни одного нормального.

Постепенно перешли на альбомы с иноземцами. Там Соня с удивлением обнаружила фотографии Пьера Ришара и Алена Делона. Дама развела руками и сослалась на немногочисленность иностранцев, желающих обрести брачные оковы с тугуевскими девушками. Лариса попыталась возразить, что в Интернете полным-полно итальянцев, которые только и мечтают об этом. На что хозяйка бюро знакомств возразила, что в этом самом Интернете итальянцами оказываются совершенно другие противоположные народности. Любой чукча может, прикинувшись итальянцем, запудрить мозги доверчивой провинциалке. Лариса умолкла. Зато слово взяла Саша, она потребовала приличного немецкого бюргера. Дама за небольшую плату внесла Сашино пожелание вместе с Сониными данными в картотеку и попрощалась с девушками.

Девушки хмурые пошли к выходу, но едва они ступили за порог, Лариса, снова подтвердившая поговорку, что подруга – это непрочитанная книга, вдруг заявила:

– Есть альтернатива. У Живых прудов живет бабка-ведунья. Может приворожить кого-нибудь. Это бюро знакомств только раскручивается, а бабуля-ворожея уже давно обрабатывает публику, у нее уже есть свои постоянные клиенты.

– Ты, что ли? – выразила общее удивление Саша.

– Нет, – мотнула головой Лариса, – соседка моя, Стрелкина. Ну, мать Романа Стрелкина, который с Соней…

– Уже не со мной, – фыркнула Соня.

– Подумаешь, фрукт. Запиши его в свою Красную книгу и забудь, как вчерашний дождик. Так вот. Бабуля предсказала Стрелкиной, что ее ненаглядный Ромочка женится в этом году на какой-то рыжей дуре! Представляете?

Лариса засмеялась, но, обернувшись к Соне, вдруг серьезно предложила:

– Может, тебе перекрасить волосы в более яркий цвет?

Перекрашиваться Соня не хотела и вообще не верила в ворожбу и привороты и после бюро знакомств ехать к ворожее не захотела. Тем более что Саша решила прогуляться по Тугуеву. Маленький провинциальный городок обрубил вереницу своих тихих улочек только под вечер. Плутая в скверах и между домами, девушки успели наговориться. Саша даже спела про девушку Прасковью на берегу затерявшейся в камышах речушки. Лариса наконец-то подробнее рассказала о Педро. Настроение у Сони явно улучшилось.

Как оказалось, итальянец сам предложил свою кандидатуру на сайте районной газеты. Лариса, сидя на своем секретарском месте у главного архитектора города, постоянно пользовалась Интернетом, пытаясь следить за местными сплетнями. Именно так, а не как иначе. Последнюю книгу («Му-му») она прочитала в 11 лет. После чего обиделась на писателей, убивающих своих героев, и ее источником знаний стал телевизор. Но из-за отсутствия в городе местного телевидения Ларисе приходилось узнавать новости через Интернет. Конечно, она это делала не по собственной воле. Просто главный архитектор готовился стать мэром и требовал от Ларисы еженедельных отчетов о всех значимых событиях в городе. А информацию о незначимых, вроде того, что какой-то итальянец хочет познакомиться с русской девушкой для создания крепкой интернациональной семьи, Ларка оставляла для себя.

Пока, в принципе, нечего было рассказывать подругам, помимо того, что они пару раз послали друг другу пламенные письма и обменялись фотографиями. Правда, в каждом письме Педро звал ее в Италию, намекая на серьезность отношений. Лариса намеки поняла и стала откладывать деньги на поездку. А «раскололась» она потому, что, разглядывая открытки с иностранцами на журнальном столике перед дверью в бюро знакомств, вдруг подумала, что и ее Педро (вот гад!) может также валяться в полураздетом виде на столе. И каждая может его взять на руки, пощупать и прикинуть на себя. Придя домой, Лариса сразу же села за компьютер и полезла в мировую паутину.

Вечером Саша с соседом-водителем отправилась смотреть в местном кинотеатре фильм «Сбежавшая невеста». Соня же от нечего делать нашла на антресолях бабушкины пяльцы и принялась вышивать крестиком. Занятие ей не понравилось, тем более что она умудрилась уколоть иголкой все пальцы поочередно. Соня вздохнула, взяла с полки Куликову с ее «астральным рыцарем» и пошла на кухню пить кофе с тортом, оставленным заботливым Царьгородцевым. К возвращению Саши из кинотеатра на огромном блюде сиротливо лежала последняя кремовая розочка, не поместившаяся в Сонином желудке.

День пятый

– Разрешите познакомиться? – Отвали!

Соня спешила на остановку общественного транспорта. Последний раз она пользовалась им лет пять назад, когда первая приобретенная ею машина – старенькая «Ока» глохла на каждом светофоре. Смутные представления о том, что сегодня происходит на тугуевских остановках, дали ей повод по дороге немного помечтать. Она жаждала приключений, встреч, свиданий. Ну, хотя бы просто обычного знакомства. В стиле: «Здравствуйте, девушка, разрешите с вами познакомиться». Одиноко стоящему у ларька с газетами брюнету Соня мысленно строго ответила: «Я с незнакомыми на улицах не разговариваю». А воображаемый брюнет улыбнулся: «А с кем же вы тогда на улицах разговариваете? С родственниками? Я уже почти ваш кузен. Вот как ваша фамилия? Надо же, у меня такая же!» И тут Соня должна была смилостивиться…

На самом деле на автобусной остановке стоял не один брюнет – стояла толпа. Мама милая, подумала Соня, как же я кого-нибудь здесь найду и познакомлюсь? Плотная стена из брюнетов и блондинок держала глухую оборону у того места, где обычно раскрывались двери старых «Икарусов». Соня попыталась протиснуться ближе, увидев приближающуюся махину общественных перевозок, но толпа, стоя плечом к плечу, еще плотнее сомкнула свои ряды и оттеснила ее метров на двадцать. Соне оставалось лишь глядеть вслед удаляющемуся переполненному автобусу.

Кто ей сказал, что можно знакомиться в общественном транспорте? Лариса? Она, видите ли, знакомилась. Интересно, как ей это удалось? После того, как Соня пропустила еще пару автобусов, она поняла, что спешащий на работу народ занят только проблемой штурма, и ничего другое его уже не интересует. Испытано на себе, как любят говорить журналисты. Поэтому, когда пришел четвертый по счету автобус, Соне было наплевать на всех брюнетов сразу, потому что она опаздывала на работу практически на час. Пристроившись за могучими плечами крепкого амбала, одновременно прижав к себе старушку в пуховом платке, она стала прокладывать себе путь к дверям.

– Осторожно, – кричала Соня, – инвалид!

И показывала глазами на старушку. Люди, в которых еще с доперестроечных времен остались капли совести, чуть расступились. И хотя наглая молодежь продолжила штурмовать автобус без оглядки на инвалида, Соне этого отступления вполне хватило. Она вместе с амбалом и старушкой влезла в салон. Старушка решила ее благодарить и, прилагая неимоверные усилия, повернулась к Соне лицом. Когда они оказались нос к носу, то узнали друг друга.

– Ты?!

– Вы?!

– Внуку моему почему не позвонила? – спросила старая знакомая из загса.

Допрос шел с пристрастием пару остановок и закончился только тогда, когда старушка вышла у колхозного рынка.

– Позвони! – крикнула она напоследок в закрывающиеся двери, а Соня облегченно вздохнула.

Но не тут-то было. Софья Романцева совершенно забыла, что в общественном транспорте нужно оплачивать проезд. И вспомнила об этом лишь тогда, когда, сминая всех на своем пути, к ней протиснулась грозная фигура кондукторши.

– Почему не оплачиваем проезд? – пробасила она на весь салон, а присутствующие в нем пассажиры заинтересованно обернулись на голос. – Я слежу за тобой уже две остановки, дамочка. А ты все платить не собираешься. Зайцам у нас – бой!

И ее толстый палец указал на повешенный у дверей плакат, где ушастый зверь с человеческой мордочкой висел в карающих объятиях контролирующей организации.

– А она прикидывалась льготником – инвалидом, – вдруг пропищал чей-то голос.

– Ага, ага, кричала, что инвалид, – добавили «добрые люди».

– Я не инвалид, – опешила Соня и полезла в сумку, отыскивая кошелек.

– Не заплатишь – будешь им, – пригрозила кондукторша.

Романцева почему-то ей сразу поверила.

Добравшись до работы, Соня сразу схватилась за телефон и принялась звонить Воронцову, который пообещал вернуть «девятку» на следующий день к вечеру. Ладно, смирилась Соня, завтра выйду раньше и пройдусь пешком.

Не зря говорят, что понедельник – день тяжелый. Как начнешь день, так его и проведешь. И что-то еще в этом духе. У Сони не заладилось сразу с утра, и все шло наперекосяк до вечера. Во-первых, ей здорово досталось за опоздание. Был бы это обычный день, еще ничего, но именно в понедельник начальство организовывало планерки среди ИТР и заместителей, на которых планировало всю неделю. Без Сони, которая распределяла обязанности на пять рабочих дней, это мероприятие стало совершенно бесполезным. Поэтому все «скатились» на мелкие разбирательства – кто, когда и на сколько опаздывал. Выяснили, что больше всех на работе отсутствовал сам начальник. Но карать его за это побоялись и перекинулись на Романцеву. Перемыли ей все косточки, вынесли «устное предупреждение» и снизили премию на 10%.

Ну, и шут с вами, подумала Соня, когда ей озвучили наказание. Скорей бы от вас уехать в Германию.

Она глазами отыскала Усачева. Тот на лету понял ее и показал четыре пальца, усмехаясь едко и противно. Вот гад, подумала Соня, снова требует сорок процентов.

Зато Сева Караванов ничего от нее не требовал. Он пребывал в прострации. Кот Леопольд обожрался мороженой рыбой, забытой хозяином ночью на столе, и гадил, не переставая. Сева не мог понять своими человеческими мозгами, как в маленький кошачий желудок мог поместиться килограмм холодной сырой рыбы. Да еще вазочка с печеньем. Ее Сева тоже забыл убрать. С минуты на минуту в квартире должен был появиться ветеринар. И Караванов обдумывал, как получше сказать боссу, что он уходит на больничный по уходу за котом.

В перерыв Архип Семенович пригласил Соню обедать.

– Понимаете, милочка, – прошептал он на ее ушко, – вы должны мне помочь. Как коллега коллеге. Кто-то распустил обо мне слухи, что я… – Он замялся.

– Голубой! – вырвалось у Сони, и она прикрыла рот рукой.

– Вот, уже и до вас дошло, – горько вздохнул главный бухгалтер.

– Нет, что вы, – попыталась оправдаться Соня, – я слышала не про вас. Про другого бухгалтера.

– Что вы говорите! – воскликнул Архип Семенович, провожая взглядом озабоченного Караванова. – А ведь это правда, если сопоставить все факты… Он только что отпрашивался ухаживать за каким-то Леопольдом…

Соня схватилась за голову. Зато озадаченный главбух, забыв о приглашении на обед, устремился делиться новостью. К вечеру весь коллектив обсуждал, как Караванов докатился до ручки.

Вечер наступил неожиданно, кабинеты быстро опустели. Соня поняла, что засиделась над бумагами и опоздала «сесть кому-нибудь на хвост». Ладно, подумала она, сегодня еще раз проеду автобусом, а вот завтра точно пойду пешком.

Она пришла на остановку, где уже собралась толпа тугуевцев.

– Девушка, – срывающимся голосом произнес, обращаясь к Соне, какой-то брюнет, – разрешите познакомиться.

– Отвали, – огрызнулась Соня, занимая место для штурма автобуса.

Она не только вошла в первый же автобус, но еще умудрилась занять место рядом с окном и практически сразу же купила билет. Довольная тем, что не сплоховала и сделала все, как надо, Соня огляделась. Рядом с ней сидел брюнет, который хотел познакомиться на остановке. Но это был не тот брюнет, какого она представляла сегодня утром. Вместо роскошного красавца сидел плюгавенький мужичонка, да еще к тому же в нетрезвом виде.

– Маша, – икая, обратился он к Соне, – не ругайся. Прости меня, Маша.

– Вы меня с кем-то путаете, – наклонившись к нему, шепнула Соня.

– Люди добрые! – завопил вдруг брюнет. – Пусть она меня простит!

Люди обернулись и с недоумением посмотрели на парочку. Брюнет тем временем вцепился в Сонин рукав.

– Не гони меня, Маша, пойдем домой…

Соня, которая ни в какую не хотела становиться Машей, оттолкнула надоедливого соседа. Тот не удержал равновесия и свалился к ногам стоявшей с многочисленными пакетами тетки.

– Ишь, какая, – взбрыкнула тетка, – посмотрите на нее – мужиками разбрасывается!

– Ага, ага, – подхватила другая. – Он ее домой зовет, а она пихается.

– Брезгует, видишь ли!

– Ага, ага, если каждая будет своего мужика в автобусах по пьяному делу бросать, ездить станет не на чем.

А брюнет тем временем положил свою голову Соне на плечо и уснул.

– Глядите, какая идиллия! – заявила тетка с пакетами. – Муж, уставший после работы…

– Не мой он муж, – ответила ей Соня.

– Ага, ага. Вредная какая нашлась. Ей мужика готового дают, а она отказывается. Мужик-то нынче птица редкая.

Редкая птица захрапела на Сонином плече. Она подтолкнула мужика, чтобы тот проснулся, но пьяный сосед снова не удержался на месте и уткнулся носом в коленки агакающей тетки.

– Себе бы его и брали, – съязвила Соня.

– Ага, у меня один такой уже есть, – тетка отпихнула его назад.

– Нечего его швырять, как мешок с картошкой, – завопила тетка с пакетами. – Зря только народ баламутите! Берите его спокойно и идите домой. Ему сейчас без разницы, с какой женой идти.

Разбежалась, подумала Соня. Ему без разницы, а мне нет. Ладно бы еще холостым оказался. Так нет, у него кольцо обручальное на пальце, и домой просится не зря, наверняка его там кто-то ждет. Тот как услышал Сонины мысли, проснулся и говорит:

– Пойдем домой, Маша.

Соня встала и поспешила к выходу, хорошо еще, что пешком осталось пройти лишь одну остановку. Но тут перед ее взором возникла кондукторша. Кстати, та же, что ругалась с ней утром.

– Опять билетики не берем?

– Я передавала деньги, – и Соня покрутила у нее перед носом приобретенным билетом.

– А у муженька что? Показываете сами, раз он не в состоянии!

– Не муж он мне! – закричала Соня, заметив, что брюнет как клещ вцепился в ее рукав и стоит рядом.

– А что вы кричите? Свои семейные дела будете дома решать. Ну-ка, показывайте билет или платите штраф как злостный заяц.

– Правильно! – тетки закричали. – Штрафуйте ее, больно разборчивая нашлась!

– Да не муж он ей, – заметил один парень. – Одна она сначала сидела…

– Очки протри, студент! Ишь, глазастый! Штрафуйте ее, вместе они едут. Глядите, как он за нее держится!

Нетрезвый брюнет, как специально, держась за Сонин рукав, твердил: «Прости меня, Маша».

– Спокойно! – вдруг раздался уверенный мужской голос. В этот самый момент кондукторша крикнула водителю, и тот остановил автобус для разборки. – Сейчас мы все выясним.

Соня обернулась и увидела симпатичного офицера.

– Если она его жена, то и штраф будет платить из его кармана. Вытаскивайте, девушка, что у него там есть!

– Не буду я по чужим карманам шарить, – возмутилась Соня в ответ на эту военную тактику.

– Вот! Отказывается. Значит, она ему не жена. Какая же жена не согласится у мужа по карманам пошарить?

Народ озадаченно замолчал. Действительно, факт остается фактом. Соня протиснулась к выходу. А тетка с пакетами со словами «одним мешком больше, одним меньше» подтянула нетрезвого брюнета к себе.

Из автобуса они вышли вместе: Соня и офицер. Несмотря на только что пережитую сцену, настроение у Сони было отличное. Офицер тоже улыбался.

– Давайте знакомиться, я – Егор.

– Я не Маша, – почему-то вырвалось у нее, – а Соня.

– Понятное дело.

Весенний вечер начинал приобретать более свежие краски. Дорога домой была длинной и заполненной интересным разговором. Соня столько узнала об армейской жизни, что это перевернуло ее мировоззрение. Все военные оказались героическими людьми, принимающими ответственные решения в опасных жизненных ситуациях. Егор с упоением рассказывал о полярной ночи, о северном сиянии, о ночных дежурствах, о боевых машинах…

Подойдя к Сониному подъезду, он предложил ей все бросить и уехать с ним на Север. Соня опешила и стала молча открывать и закрывать рот. Других вариантов Егор, к сожалению, предложить не мог, поскольку утром он возвращался на службу в далекий город на Кольском полуострове.

Ночью Соня долго ворочалась с боку на бок и не могла уснуть. В девять утра Егор должен был ждать ее на вокзале. Нет, она не давала ему обещания, что придет. Просто он сам решил, что будет ее ждать пятнадцать минут. Ни больше ни меньше. По-военному четко – «упал-отжался». Злодейка-судьба снова испытывала Соню на прочность. Егор ей нравился, но не до такой степени, чтобы все бросить и уехать с ним. Отъезд на Кольский полуостров никоим образом не вписывался в ее планы. Ведь в таком случае Германия ей не светит.

В какой-то степени Соня теперь понимала жен декабристов. Но только тех, которые не поехали за своими мужьями. А Егор ей даже не был мужем. Значит, на вокзал ей идти совершенно не за чем. Впрочем, на этот раз. А там посмотрим. Что ни говори, а познакомиться в общественном транспорте можно. Выбор, к сожалению, не велик, но он есть. Если особенно не придираться, поймать мужичка можно.

День шестой

– У вас – гарем? – Да, я – падишах

Лариса проснулась, подошла к зеркалу и поправила рыжие пряди. Отчего так не везет умным, миловидным провинциальным девушкам? Если ты не таскаешься по улице целыми днями, а работаешь в поте лица в каком-нибудь богом забытом архитектурном бюро, то времени на то, чтобы познакомиться с более-менее подходящим мужчиной, совершенно не остается. Может, взять отгул и покататься на автобусе? Нет, не в Анталию, а просто по своему городу. Ведь повезло же Соньке – подцепила сразу двух брюнетов за один день. Слишком разборчивая, потому и осталась снова одна-одинешенька… Хотя и в эту самую Анталию тоже было бы неплохо прокатиться. Тут Лариса засомневалась, можно ли доверять красочной рекламе на городских автобусах, обещавшей довезти своих пассажиров прямо до Турции. Нужно позвонить по тому телефону, который указан под надписью «Тугуев – Анталия – близнецы-братья», и выяснить, во что обойдется эта поездка. Если дешевле съездить к итальянцу Педро, то можно махнуть и туда.

А пока Лариса с зубной щеткой во рту подошла к компьютеру. В почтовом ящике «валялось» лишь одно письмо. Это было послание от Педро: «Сама – чукча!» Лариса поняла, что тот обиделся, когда она практически в лоб спросила, не чукотской ли национальности была его мама. Надо же, в Италии знают, кто такие чукчи. Какая распространенная нация. Наверное, благодаря Абрамовичу о них узнал весь мир.

Решив, что итальянцу она ответит позже, пусть, мол, подуется, глупышка, Лариса позвонила Соне.

Соня в это время как раз разбиралась с Александрой, которая собирала свои манатки. Она уезжала. Но не к себе в деревню, а в соседнюю квартиру.

– Поживем, притремся. Если что получится, распишемся.

Сортируя и деля на две половины банки с заготовками, Саша успокаивала Соню:

– Не боись, будешь к нам в гости приходить. Я тебя подкормлю маленько.

Соня не знала – радоваться ей, что гостья съезжает, или горевать, если у той ничего не получится. Она молча проводила взглядом банки с маринованными опятами и вздохнула.

– Ладно, ладно, – Александра переставила их из одного строя банок в другой, – опята – тебе.

Как раз в этот момент позвонила Лариса и поинтересовалась, не захочет ли Соня проехаться до Анталии. Но та упорно хотела к немцам и ни о ком другом слушать не могла. Они еще раз обсудили Сонин вчерашний день, общественный транспорт, Егора… И пришли к выводу, что на работу пока лучше добираться пешком.

– Надо идти через сквер, – советовала Лариса, жуя бутерброд. – Тактика простая. Видишь объект, роняешь сумочку. Только ему под ноги. Он поднимает, завязывается диалог. Поняла?

– Конечно.

– Я позвоню, проконтролирую. Сумочку возьми похуже. Лучше красную. Мужики, они как быки, глядя на красный цвет, возбуждаются и плохо соображают.

– Лучше в бюро путешествий позвони, а то твой Педро не дождется такого счастья.

Соня шла по скверу и думала о Саше с Рудиком. Случай или судьба? Случай. Нет, судьба. В любом случае ее судьбе так не повезло. Не было ни того, ни другого. Сквер был пуст, кидать сумочку под ноги было совершенно некому. Вот и хорошо, подумала Соня. Сегодняшний день станет перерывом в поисках кавалера с серьезными намерениями. Но не тут-то было. Как и обещала, позвонила Лариса.

– Идешь?

– Иду.

– Объект видишь?

Соня посмотрела по сторонам – никого. Оглянулась назад – на горизонте маячил какой-то велосипедист.

– Ну, не знаю. Какой-то велосипедист, вроде, есть.

– Мужского пола?

– Лариса, я иду одна, вокруг ни души!

– Неправда! Сама сказала – сзади велосипедист. Слушай мою команду! Сумку – на изготовку! Рука пошла… Рука пошла… Кидай!

Она так закричала в трубку, что Соне поначалу захотелось отшвырнуть мобильник. Лариса повторила команду еще пару раз, прежде чем сумка наконец-то отлетела в сторону.

– Попала? – поинтересовалась подруга, выбегая из квартиры и на ходу докрашивая губы алой помадой.

– Да.

Соня действительно попала.

Ничего не подозревающий о женском коварстве банковский работник Скворцов в это злосчастное для него утро решил избавляться от лишнего веса. Способ выбрал простой – велоспорт. Благо доставшийся ему в наследство старенький велосипед еще мог катать его грузное тело пару недель. Как раз за это время новомодная спортивная диета обещала облегчить существование на десяток килограммов. Каждодневное сиденье в банке сказывалось на фигуре тридцатилетнего холостяка не лучшим образом – из года в год он прибавлял по паре килограммов. Поэтому, когда все дамы их отдела сели на диету, он к ним сразу присоединился, отменив вечерние визиты к маме. И уже на следующий день получил результат – похудел на полкило.

Наслаждаясь свежим весенним ветерком, бьющим ему в лицо, Скворцов, крутя педали, совершенно расслабился в тот момент, когда Сонина сумка вместе с порывом ветра ударила по его физиономии. Антон впервые в своей тихой, спокойной жизни получил удар судьбы. Да еще такой силы, что от сотрясения мозга потерял возможность управлять велосипедом и направил старенькое транспортное средство прямо на кривобокую сосну. Та стойко выдержала очередное нападение двуногих, зато пострадал велосипед – сломался напополам. Скворцов, пролетев пару метров, спикировал лбом на выпирающий из земли горбатый корень сосны, импульсивно содрогнулся и затих.

Конец бесплатного ознакомительного фрагмента.