Судный день

Этот принцип постоянства кристаллической решетки доказывает закономерность, существующую в каждом, даже самом мелком, камешке. Думаю, пройдет какое-то время и этот закон тоже можно будет свести к числам, – он рассеянно положил пуговицу на стол и многозначительно взглянул на меня, – а вот пример великого. Свет. Мне известно, что Ньютон, о котором я только что упомянул, прежде проводил эксперименты для того, чтобы разделить поток света. Верь или не верь, но свет можно разделить на цвета. Говорят, что свет складывается из семи различных цветов. Оле Рёмер ведет с Ньютоном переписку и наслышан о его экспериментах – Рёмер сам сообщил об этом на университетском собрании незадолго до Рождества. Вдумайся: этот свет, – он показал на свечку, пламя которой затрепетало, словно испугавшись оказанного ему внимания, – состоит из нескольких цветов – желтого, красного и синего, которые удивительным образом превращаются в белый, прозрачный свет. И здесь тоже ДОЛЖЕН существовать основной принцип сочетания цветов – их вид, количество, форма, да откуда мне знать, что еще! Я жду не дождусь, когда наконец Ньютон опубликует этот труд!

Мое подозрение давно уже уступило место смирению. Томас с головой погрузился в собственный мир, – мне сложно за ним угнаться. Я попытался, но потом решил просто запомнить его слова, даже не стараясь понять. Еще в детстве я научился с легкостью и почти дословно запоминать разговоры или короткие монологи, подобные этому. Часто этот навык помогает мне сейчас – например, я запрячу слова Томаса поглубже в свое сознание, а потом, когда моей голове станет проще уразуметь его идеи, я вновь извлеку их из глубин памяти.

Способность эта еще важнее для меня теперешнего, когда я сижу в замке князя Реджинальда на самом юге Германии и пытаюсь осмыслить прошедшие годы, преодолев свою забывчивость. Телесная дряхлость и все более тягостная потребность в отдыхе – их тоже нужно превозмочь. И я побеждаю их: возрожденный на бумаге образ Томаса Буберга наполняет меня радостью, которая пересиливает зимнюю стужу в суставах, ревматизм, несварение желудка, уныние, – она все может преодолеть, даже смерть.

Какая напыщенная фраза… Но такова правда. Записывая, я чувствую умиротворение и покой, и князь Реджинальд говорит, что они окружают меня светящимся ореолом. Время от времени по вечерам князь заходит ко мне – читает последние записи и добродушно ругает мою неторопливость. Будь его воля, он прислал бы ко мне молодого бойкого писца, который под диктовку занес бы на бумагу всю мою историю. Тогда, по его словам, мы бы закончили задолго до Рождества.

Но нет, это было бы неправильно. Я должен закончить все так, как считаю верным. Должен вспомнить все важные детали, которые сделают эту белую картину смерти понятной. Начни я диктовать вслух – и рассказ потеряется, я забуду что-нибудь важное, чьи-то слова. Забуду то, что должен был помнить тогда и что вспомню позже – возможно, слишком поздно. Ни о чем нельзя забывать, я должен собрать воедино все те крошечные кирпичики, смысл которых понимаю только сейчас.

Старый Тобиас сообщил, что вечером зайдет князь, поэтому мне нужно завершить рассуждения Томаса.

Напыщенные фразы – Томас тоже их любил.

Тогда он начал говорить, что доказать его предположение будет сложно, “однако это все равно докажут, если не он сам, то те, чьи знания превзойдут его”. Он считал, что все принципы, формулы, законы и теории, а также числа, доказывающие эти формулы и законы, – все они подчиняются одному общему главному закону или принципу, который сводит все известные законы в одну систему и заставляет их следовать общей логике. Томас называл этот закон Материнским законом вселенной.

Когда я сидел там, в тесной комнатенке на датском постоялом дворе, слушая Томаса, по спине у меня вновь пробежал холодок, совсем как за день до этого. Что-то из сказанного напугало меня, но я слишком утомился и не стал разбираться в ощущениях, вызванных его словами.

Он длинно и подробно разъяснял мне свою теорию и закончил словами: – Во всем кроются числа. Они – краеугольные камни любой конструкции, малой или большой. Даже воображение древнегреческого Пифагора не могло охватить всей мощи чисел.

Примечания

1

Dies irae (лат.) – День гнева, ветхозаветное название Судного дня – секвенция в составе католического реквиема. (Пер. на норв. В. Вогт.)

2

“О твердом, естественно содержащемся в твердом” (лат.). (Здесь и далее – прим. перев.)

3

“Введение в анатомию” (лат.).

4

“О христианском учении” (лат.).

5

“Правила для руководства ума” (лат.).

6

Научное общество, основанное в 1672 году профессором математики и естественных наук И. К. Струмом (университет Алторфа, Франкония).

7

Клипеус – изображение на круглом щите.

8

“Книги Священного Писания” (нем.).

Конец бесплатного ознакомительного фрагмента.