Клад

– Собрались мы с Веркой за вами ехать, – объяснила Ксения Мухаммедовна. – В Сибирь или куда теперь душегубов-то отправляют?..

– Декабристки. Дурищи стоеросовые, – сказал Петрович.

Ксения Мухаммедовна рассмеялась и поцеловала Петровича в лысину.

Генка вытер Юльке физиономию и невесело усмехнулся:

– Интересное кино. Пойти Мишке рассказать, что ли...

– Сиди, – не пустила его Ксения Мухаммедовна. – Он еще в себя не пришел.

– Вот у меня теория есть, – сказал Генка, засовывая огромный кусок торта в рот. – Эти сорокалетние, или около того, они вообще слабые сейчас. Все.

– Это еще почему? – недовольно спросил Петрович.

– Объясняю. Вот у вас, Петрович, уже все было – и война, и целина, и любовь... жизнь – будь здоров! Вас ничем не напугаешь. У нас, молодых, все впереди. Мы сегодня четко знаем, чего хотим – чтобы нам не врали! А вот такие, как Мишка, которым по сорок, – они слабоваты. Они вашей жизни не нюхали и в нашем возрасте свою жизнь проморгали да промолчали. Всего боятся, интересы ерундовские, хватки никакой. У кого всякие там инфаркты, язвы желудков, склонность к этому делу? У сорокалетних! И одиноких среди них больше всех. У них нет четко выраженных позиций, и вообще...

– Ну нахал! – в одно слово хором сказали Петрович и Ксения Мухаммедовна.

Юлька захохотала, захлопала в ладоши. Понравилось, что говорят хором. В кухню вошли Михаил и Вера. Вера смущенно улыбалась. Михаил, вопреки Генкиной теории, был настроен довольно агрессивно:

– Ну, вот что. Мы тут с Верой кое-что решили. Она вам потом скажет. А вы, Петрович, и ты, Генка, кончайте рассиживаться. Раз договорились – ни шагу назад! Закопать его – и дело с концом. Хватит мучиться! Подъем.

* * *

Завывал ветер. Почти в чернильную темноту Генка, Петрович и Михаил вышли из дома с небольшим рюкзачком и двумя лопатами.

Генка привычно направился к мотоциклу, но Михаил перехватил его, притянул к себе и сказал на ухо:

– Не трожь мотоцикл. Пешком и тихо. Хватит. Пошумели.

Неожиданно Генка и Петрович почувствовали железную командную руку и покорно последовали за Михаилом.

– Куда? – позволил себе спросить Петрович.

– К Генке. У них там хозяйство, огород, поросенок. Найдем место.

Хоронясь от тусклого света редких фонарей, они нырнули за дом Веры и Генки, а оттуда – прямо в сарай. Шуршала солома, завозился поросенок.

– Петрович, давайте свой фонарик. Только аккуратней, чтобы снаружи ничего не было видно, – распорядился Михаил. – Генка, выбирай место.

С великими предосторожностями Петрович включил ручной фонарь и в ужасе отпрянул от загородки – там весело похрюкивала и шумно дышала огромная свинья килограммов на двести.

– Господи!.. – только и сказал Михаил.

– Это что?! – тыча фонариком в свинью, еле вымолвил Петрович.

– Поросенок. – Генка безмятежно почесывал чудовище за ухом.

– Это «поросенок»?! – Петрович был потрясен.

– Да. Я его вот с таких вынянчил. – Генка показал руками что-то очень маленькое. – Он для меня всегда поросенком останется.

– Пошел ты знаешь куда!.. – взъярился Михаил. – Если здесь закопать, этот хряк все перероет! Тушите свет, Петрович. Я знаю место. Айда за мной!

За поселком на пустыре росла одинокая яблоня. В ночной темноте только верхушка кроны выделялась на фоне ночного неба.

Слышалось хриплое дыхание, звяканье лопат и шорох сыплющейся земли.

Где-то далеко, на другом конце поселка, заиграла гармошка. Все звуки под яблоней сразу же прекратились. Несколько секунд томительного выжидания, и снова работа началась.

– Чего вы детектив-то устраиваете? Не видно же ни черта. Включите фонарик, – послышался раздраженный шепот Генки.

– Я тебе сейчас дам фонарик. Копай! – тихо рявкнул Михаил.

И Генка, как ни странно, ничего не ответил. Зато голос Петровича спросил:

– Тебе не кажется, что у Мишки очень даже четкая позиция? А, Генка?..

* * *

Яркое весеннее солнце заливало кабинет председателя райисполкома. Но сидящих за столом заседаний это не радовало.

Очень растерянно выглядел веселый и добрый человек – майор милиции, заместитель начальника райотдела МВД. Нервно подергивал головой худенький управляющий «Агропромом». Такой справедливый и мужественный в своем кабинете, здесь он чувствовал себя крайне неуютно. И первый, и второй заместители председателя райисполкома старались не поднимать глаз на своего шефа и задумчиво рисовали на бумажках разные закорючки...

Несколько неожиданным было присутствие в этом кабинете директорши ювелирного магазина «Сапфир». Вызов в отдаленный район из центра был для нее оскорбителен, и она не пыталась этого скрывать.

Сильно отличался от всех собравшихся дочерна загорелый человек с живыми, блестящими глазами. Это был начальник райфинотдела. Он только сегодня вернулся из отпуска и все еще не мог настроиться на деловой лад..

Сам председатель райисполкома, чуткий и мягкий человек, рачительный хозяин, сумевший добиться замечательных показателей, сохранял на лице выражение достоинства и готовности отвечать за все, что произошло в его районе.

И был районный прокурор. В полной форме советника юстиции соответствующего ранга. Несмотря на свое серьезное служебное положение, районный прокурор был не лишен юмора и начал свою речь почти классическим заявлением:

– Я пригласил вас, товарищи, с тем чтобы сообщить вам пренеприятное известие...

– К нам едет ревизор! – рассмеялся загорелый начальник райфо.

– Отнюдь, – строго сказал прокурор. – Гораздо хуже. Восемь дней назад ко мне поступила жалоба...

* * *

На голове Михаила была теперь модная шерстяная горнолыжная шапочка, а из-под ворота грязного ватника выглядывал краешек пестрого кокетливого шарфика. Он стоял вместе с Генкой и Петровичем во дворе «Агропрома». Крановщик засыпал удобрения в их машины.

– Сегодня у Ксении в клубе вечер французской песни. Придете? – спросил Петрович.

– Об чем речь, – сказал Михаил.

– Нет вопросов, – поддержал Генка.

Крановщик засыпал последний ковш в кузов и заорал:

– Эй, миллионеры! Все! Поехали!..

– Петрович! Мишаня! Умоляю!.. – быстро проговорил Генка. – Махнем через район! Всего лишних три с половиной кэмэ. Мне вот так надо! – И Генка полоснул ребром ладони по горлу.

– Во, нашего прихватило! – заржал Петрович. – Аж трясется!

Три груженых самосвала «ЗИЛ-130» вкатились на центральную районную площадь и остановились напротив стоянки служебных машин.

Генка выскочил из кабины, быстро скинул сапоги, размотал портянки и оказался в тщательно начищенных модных туфлях.

– Я сейчас! – крикнул он Петровичу и Михаилу и побежал через площадь прямо к дверям райисполкома.

– Привет, Гена! – закричали ему водители легковых машин. – Чего-то ты зачастил к нам?!

– Привет, привет, мужики! – ответил им Генка.

Генка пробежал по широкому коридору, распахнул дверь приемной самого председателя.

Увидев Генку, хорошенькая секретарша засветилась радостью.

– Натуля, зайчик... Я на секунду. – Генка положил перед ней плитку шоколада и венгерский кубик Рубика.

– Ой, Геночка... Спасибо!

На ее столе, у пишущей машинки, лежала красивая южная ракушка.

– Еще вчера не было, – ревниво заметил Генка. – Откуда такая?

– Презент. Заврайфо сегодня из Пицунды вернулся.

– Уже?

– Да. А что?

– Нет-нет, ничего. Когда освободишься?

– Ой, Геник... Понятия не имею. Сегодня такой трудный день! Из области приехали, наши все там... – Наташа показала на дверь кабинета председателя.

– Что стряслось?

Наташа оглянулась, плотно прикрыла дверь приемной:

– Девочки говорили, что какой-то дядька нашел клад в три миллиона рублей. Хотел его сдать, а у него нигде не приняли. Теперь ни клада, ни дядьки... С утра сидят, выясняют – кто виноват и что делать.

– Тяжелая история, – посочувствовал Генка. С площади послышались сигналы самосвалов.

– Жду тебя у клуба! – заторопился Генка. – Договорились?

– Обязательно постараюсь. – И Наташа поцеловала Генку в щеку.

* * *

Поздно вечером, когда в зале сельского клуба шел концерт, к зданию с разных сторон почти одновременно подъехали несколько милицейских «УАЗов» и один желто-синий «Москвич» с мигающим фонарем на крыше. Операция по захвату началась.

Из машин выскочили милиционеры, один даже с собакой, и сразу перекрыли все входы в клуб. Этим с упоением руководил младший лейтенант Белянчиков.

Из «Москвича» вышли майор милиции, начальник райфо и сухонькая пожилая женщина с большим портфелем. Майор дал им знак оставаться у машины, а сам в сопровождении двух милиционеров пошел к центральным дверям клуба. Здесь висело объявление: «Сегодня, 3 апреля, вечер французской песни. Исполняет коллектив художественной самодеятельности поселка Прохоровский Ляминского района. Начало в 20 часов. После – танцы!»

Белянчиков рванулся было за майором, но тот оставил его на улице. Белянчиков обиделся и на всякий случай расстегнул кобуру пистолета.

На сцене стоял небольшой хор девушек от шестнадцати до шестидесяти лет. Все они были в длинных белых платьях и красных фригийских колпаках.

Впереди, прямо на авансцене, стояла Ксения Мухаммедовна с баяном в руках. На ней тоже были красный фригийский колпак и длинное белое платье, но в отличие от рядовых хористок у нее оно было расшито золотыми аппликациями с мотивами казахского орнамента.

«Чао, бамбино, сори...» – гремело со сцены.

Первые пять мест в седьмом ряду занимали Петрович с Юлькой на коленях, Наташа с Генкой и Михаил с Верой.

Майор с двумя милиционерами незаметно появился у запасного выхода, расположенного чуть ли не у самой сцены, и стал внимательно вглядываться в лица зрителей. Увидев Петровича с Юлькой, пригнулся и на цыпочках прошел к седьмому ряду. Наклонился к Петровичу и сказал ему шепотом:

– Пройдемте.

Петрович усмехнулся, Юльку передал Генке и встал со своего места.

– И вы тоже, – прошептал майор Генке.

Генка успокоил встревоженную Наташу и передал Юльку Михаилу.

– Вас тоже попрошу, – тихо сказал Михаилу майор. Тот отдал Юльку Вере.

Зал заволновался. Ксения Мухаммедовна прервала французскую песню и громко сказала на чистом русском языке:

– Наконец-то! Спохватились!..

Хор растерялся, умолк.

– Петрович! – крикнула Ксения Мухаммедовна. – Если вернешься раньше меня, – котлеты на подоконнике в кухне. – Она посмотрела в зал и весело сказала: – Все в полном ажуре! Продолжаем вечер французской песни! – повернулась к хору и скомандовала: – Раз, два, три! «Чао, бамбино, сори...»

И вслед уходящим – Петровичу, Генке, Михаилу и сопровождающему милицейскому конвою – хор грянул шлягер Мирей Матье.

Генку, Петровича и Михаила вывели на улицу. По мановению руки Белянчикова они были сразу же окружены милицией. Служебная собака доверчиво потерлась о ногу Михаила и радостно завиляла хвостом.

– Вот это наши герои, – благодушно сказал майор. – А это наш начальник районного финансового отдела. И старший кассир исполкома... Извините, как ваше имя-отчество?

– Им это не обязательно. – Женщина с портфелем зло поджала губы.

Начальник райфо шепнул майору:

– Как к ним обращаться?

– Нормально.

– Я в смысле «товарищи» или «граждане»?..

– Пока «товарищи», а там посмотрим.

Начальник райфо откашлялся и торжественно произнес:

– Товарищи! Районный исполнительный комитет поручил мне...

– Документы, – прервал его Генка.

– Что?!

– Предъявите документы, – жестко повторил Генка.

– Ну, ты бюрократ!.. – изумился майор. – Такой молодой, а уже... Покажите, покажите ему удостоверение. А я ему потом покажу акт, который он сам подписал.

Начальник райфо вынул красную книжечку, протянул ее Генке. Генка внимательно сличил фотографию с оригиналом и передал удостоверение Михаилу. Михаил сделал то же самое и отдал книжечку Петровичу. Тот похлопал себя по карманам:

– Очки забыл дома...

– У тебя сколько? – спросил майор.

– Плюс три.

– Держи. – Майор протянул Петровичу свои очки.

Петрович надел очки майора, прочитал удостоверение от корки до корки и вернул его растерянному владельцу:

– Теперь – порядок. Поехали.

Уже садясь в машину, Петрович поинтересовался у майора:

– Где такую оправу достал?

– У нас в районе были в прошлом месяце.

– Что ты говоришь?! – удивился Петрович.

Одинокая яблоня на темном пустыре, освещенная фарами милицейских автомобилей, стояла как в сказке. Генка, Петрович и Михаил – ошеломленные и униженные – потрясенно смотрели в пустоту вырытой ямы. Клада не было!.. Несколько милиционеров с лопатами в руках стояли рядом.

На одной из машин работала рация. Сержант милиции что-то негромко говорил в радиотелефонную трубку.

Вне себя от огорчения, майор стоял на коленях у края ямы и сильным фонарем истово шарил по дну. Но ничего, кроме разрыхленной земли, не было видно! Над ямой склонился и Белянчиков.

– Ну, и где же ваше золото? – злорадно спросил он.

– Да погоди ты, – примирительно сказал майор и поднял глаза на Петровича, Генку и Михаила: – Может, вы закопали клад под какой-то другой яблоней?

Не в силах вымолвить ни слова, Генка, Михаил и Петрович отрицательно покачали головой.

– Точно здесь зарыли?

Трое утвердительно кивнули.

– И где же оно? – усмехнулся Белянчиков и передвинул кобуру на живот.

Видно было, что майор нервничал не меньше Михаила, Петровича и Генки. Не вставая с колен, майор снова поднял на них глаза:

– Ну, может быть, кто из вас пошутил и вырыл этот термос? Вы уж скажите – остальных-то двоих товарищей зачем подводить? Ну, просто так, в шутку?.. – пытался майор спасти хотя бы двоих.

Все трое отрицательно закачали головой.

– Может, обмолвились кому, где зарыли? Женам, девушкам, родственникам? Всякое бывает... – Майор бросил последний спасательный круг.

И снова они отрицательно покачали головами.

– М-да... – Майор поднялся с колен и отряхнул с себя землю. – Тогда только на саперов надежда.

Он подошел к начальнику райфо и старшему кассиру.

– Я же сам это золото видел! Сто девяносто две монеты. У меня даже акт есть!.. – проговорил он в отчаянии и вдруг гневно закричал: – С саперами связались или нет?! Где они, черт бы их побрал?!

Сержант отнял от уха телефонную трубку, вытянулся:

– Так точно, товарищ майор. Я с ними на связи. Уже на подходе!..

– Доигрались с золотишком? – спросил Белянчиков.

Несчастные Петрович, Михаил и Генка стояли перед ним, раздавленные, растерянные, ничего не понимающие... Стояли, словно перед казнью. Казалось, они уже попрощались друг с другом, с жизнью, со всем на свете, и единственное, что сейчас терзало их души, – то, что через несколько секунд они погибнут, так и не сумев доказать свою невиновность!..

Мощно рокоча двигателем, подъехал военный «ГАЗ-66». Из кабины выскочил старший лейтенант. Из-под брезентового фургона спрыгнули на землю три солдата с миноискателями и еще какими-то мудреными приборами. Старший лейтенант тут же подбежал к майору:

– Товарищ майор! Старший лейтенант Пилипенко прибыл в ваше распоряжение. Какие будут указания?

– Голубчик... – чуть не плача, совсем не по-военному взмолился майор. – Пошуруйте своими этими штуками под яблонькой!.. Христа ради! Может, чего и сыщете...

– Что предположительно искать? – спросил старший лейтенант.

– Сынок, ты, главное, ищи... Я тебе потом скажу. Тут дело тонкое.

– Ориентироваться на взрывчатку?

– Сохрани Бог! Кой-что металлическое. Понял?

– Так точно! Масленников, Хамраев, Кульбицкий! Приступить к выполнению задания! – скомандовал старший лейтенант.

Солдаты надели наушники, изготовили свой радиоинструмент и осторожно стали окружать яблоню. Генка, Петрович и Михаил собрались было уступить место солдатам, но Белянчиков мгновенно выхватил пистолет из кобуры и прокричал победным голосом:

– Стоять! Не двигаться!

Пожилая кассирша закатила глаза, выронила портфель. Начальник райфо кинулся за милицейскую машину...

– А ну, перестань оружием баловать! – заорал на Белянчикова майор. – Спрячь немедленно! И вообще геть отсюда! Отстраняю!!!

Солдаты внимательно посмотрели на своего командира, тот вопросительно на майора.

– Давайте, давайте, ребятки, – успокоил их майор с вымученной улыбкой. – Не обращайте внимания. Наше внутреннее дело...

Солдаты склонили к земле миноискатели и стали медленно продвигаться вокруг яблони.

Старший лейтенант взял какой-то прибор со стрелкой, подсоединил его к пульту в кузове грузовика и аккуратно повел прибор над землей.

Майор нервно сглотнул, рукавом вытер пот с лица. Начальник райфо все пытался прикурить – ломались спички.

Саперы уже были в стороне от яблони, как вдруг один из солдат остановился и негромко сказал:

– Есть сигнал.

Старший лейтенант метнулся туда с прибором, приложил его к земле. Стрелка заплясала как сумасшедшая!

Ни Генка, ни Петрович, ни Михаил этого не видели. Они стояли как изваяние, как памятник.

– Зафиксировать место раскопа по краям предполагаемого залегания, – распорядился старший лейтенант. – Начать раскоп. Пожалуйста, свет на ту сторону, – попросил он майора.

Два милицейских «УАЗа» объехали яблоню и фарами осветили солдат-саперов. Помимо фар, водители включили сильные «поисковые» фонари, и место раскопа засияло в ночи сказочным светом...

Под тремя ловкими и осторожными солдатскими саперными лопатками яма углублялась и углублялась. Неожиданно лопатки замерли в воздухе.

– Предмет раскопа, – доложил солдат.

– Осторожно, – предупредил старший лейтенант и скомандовал: – Отойти на безопасное расстояние! Пока предмет неизвестен.

Он вынул из полевой сумки садовый совочек, широкую плоскую малярную кисть с короткой ручкой и стал осторожно окапывать предмет со всех сторон. Сначала показались брезентовые ремешки, затем весь рюкзачок.

Старший лейтенант лег на землю, свесился в яму по пояс и приложил ухо к рюкзаку. Послушал, встал:

– Все нормально. Вынуть предмет!

Два солдата вытащили рюкзачок, открыли. Там лежал старый китайский термос с разноцветными колибри.

– Сто девяносто две, – бесстрастным голосом доложила старая кассирша исполкома начальнику райфо и пересыпала золото в инкассаторский мешок.

Начальник райфо опломбировал мешок и пожал майору руку.

– Я-то тут при чем? – раздраженно заметил майор милиции. – Вон кому руки жать надо.

И он показал на обессиленных Генку, Петровича и Михаила. Они сидели прямо на сырой земле и безразлично смотрели в черную даль.

Саперы уже уехали, фары милицейских машин были переключены на ближний свет, поисковые фонари погашены.

– Правильно, товарищи! – воскликнул начальник райфо. – Мы должны поздравить наших товарищей! И поблагодарить их за честность и мужество, за высокую сознательность и непримиримость...

– Ну, будя, будя... – остановил его майор.

Он первый подошел к Михаилу, Петровичу и Генке. Все остальные, кроме женщины-кассира, потянулись за ним цепочкой.

Петрович, Михаил и Генка увидели, что к ним направляется целая делегация, с трудом поднялись с земли, помогая друг другу. Майор пожал им руки и укоризненно сказал:

– Как же вы сторону-то спутали? Я чуть инфаркт не получил!

– Темно было, – хрипло сказал Петрович.

– Фонарик боялись зажечь, – еле выдавил из себя Генка.

– Чтобы никто не увидел, – объяснил Михаил.

Они стояли и отвечали на рукопожатия всем подходившим. Последним шел младший лейтенант Белянчиков. Майор вовремя позвал его к себе:

– Белянчиков! Ну-ка, поди сюда.

Белянчиков подбежал к майору.

– Слушай, – задумчиво сказал майор. – У тебя до школы милиции какая была гражданская специальность?

– Пэтэу окончил. Слесарь по ремонту подъемных механизмов.

– Это что?

– Лифты в городе обслуживал.

– Замечательно! – обрадовался майор. – Очень нужная людям специальность! Так ты давай освежай в памяти свою профессию. Думаю, что она тебе уже через месяц очень пригодится. Зачем тебе милиция?

* * *

Еще за несколько часов до встречи Нового года на поля, покрытые снегом, Генка, Михаил и Петрович возили зольные удобрения.

На этот раз в глубоком снегу увязла машина Петровича.

Генка и Михаил – каждый за рулем своей машины – на тросе пытались вытащить Петровича на укатанный грейдер.

У всех трех машин крутились колеса, ревели двигатели, но усилия были тщетны. Самосвалы все глубже и глубже зарывались в снег...

Чертыхался в своей кабине Петрович – ему казалось, что Генка и Михаил все делают не так, как нужно. Рядом с ним на сиденье стоял старый китайский термос и лежала большая коробка с новогодним тортом.

Генка поддавал газу и нервно посматривал на часы. На его сиденье стоял огромный Дед Мороз, валялись какие-то подарочные сверточки.

Михаил открыл водительскую дверь, высунулся и что-то кричал Петровичу. В его кабине стояла небольшая пушистая елочка.

Петрович сердился, кричал в ответ, но двигатели шумели так сильно, что слов, к счастью, разобрать было невозможно.

Из-под колес машин Михаила и Генки летела грязная земля со снегом. И тут что-то с силой ударило по лобовому стеклу машины Петровича. Стекло мгновенно покрылось густой сетью трещин. Петрович ахнул и в ярости нажал на сигнал.

Генка и Михаил перестали газовать и высунулись из своих кабин. Увидели разбитое лобовое стекло на машине Петровича и тоже ахнули.

Они выпрыгнули в снег и побежали навстречу разъяренному Петровичу.

– Кто ж так тянет?! Кто ж так тянет!.. – с ходу заорал на них Петрович. – Сапожники! Ни хрена не умеете!..

Генка и Михаил виновато почесали в затылке и принялись осматривать задние колеса своих машин – насколько глубоко они засели сами. И вдруг Михаил увидел под задним колесом раздавленный ларец с драгоценностями!!!

Золотые монеты, бриллиантовые диадемы, рубиновые браслеты, кольца сверкали в грязном месиве земли и снега! А длинная нитка крупного жемчуга просто намоталась на ступицу заднего колеса «ЗИЛа»!..

– Генка... – в ужасе прошептал Михаил и потерял дар речи.

Генка заглянул под колесо и тут же сел на снег, бессмысленно поводя глазами.

– Чего вы там уставились? – закричал Петрович.

– Клад... – еле вымолвил Генка.

– Чего? – не расслышал Петрович и подошел ближе.

– Клад... – дрожа, произнес Михаил и глазами показал под колесо.

Петрович увидел драгоценности и пошатнулся:

– Еще один?! Нет! Нет! Не-е-ет!!!

Он попятился, упал в снег, вскочил и побежал назад...

Генка и Михаил в дикой панике, в кошмаре бросились по своим машинам.

Все трое одновременно вскочили в кабины. На предельных оборотах взревели три двигателя, и три, казалось бы, намертво засевших самосвала, поднимая тучи грязи и снега, рванулись и, набирая скорость, помчались по снежной целине в разные стороны!..

Сам по себе отцепился трос, и теперь они, влекомые паническим ужасом и какой-то высшей силой, мчались с чудовищной быстротой в совершенно разные стороны света – лишь бы подальше убраться от того проклятого места, где в грязном снегу лежал раздавленный ларец со вторым кладом!

Мощно вступил могучий оркестр, и потрясающий голос великого русского певца загремел:

Люди гибнут за металл.

Люди гибнут за металл.

Сатана там правит бал!

Там правит бал!..

А три самосвала уже перекрыли пределы возможных земных скоростей, оторвались от снежного наста и, словно три сверхзвуковых истребителя, круто набирая высоту, взмыли в синь морозного неба.

В воздухе они разошлись веером и, оставляя за собой белый инверсионный след, стали-исчезать в вышине и вскоре превратились в три сверкающие серебряные точки на фоне яркого безоблачного зимнего неба...