Тревожные дни Конго

Кукаркин Евгений
Тревожные дни Конго

      Евгений Кукаркин
      Тревожные дни Конго
      Написано в 1998 г Приключения.
      Сегодня была тревожная ночь. Джунгли гудели не только от ночной жизни зверья и птиц, но и от грохотов барабанов, то ли диких племен, то ли повстанцев, неудержимо приближающихся к нашему поселению.
      Я вышел из домика, еще не придя в себя ото сна и сразу полез под бочку - душ, которую мне только что залил Муни, худой, жилистый негроид, прислуживающий в нашем госпитале.
      - Доброе утро, господин.
      Муни почтительно склонил голову. Три года тому назад, этого дикаря привезли мне из джунглей, всего разодранного и искалеченного от встречи с тигром. Я его сшивал по кусочкам и теперь могу любоваться на многочисленные шрамы на голом теле, следами моей работы.
      - Доброе утро, Муни. Какие новости?
      - Повстанцы подходят к реке, господин. Сегодня в наше поселение прибывает со своими солдатами полковник Каринги...
      - От куда ты все знаешь, Муни?
      - Всю ночь гудели барабаны...
      - Доброе утро, док.
      Мимо меня проходит старшая сестра Берта, в своем традиционном наряде монашек Кармелиток, обслуживающих госпиталь. Их всего восемь, восемь белых женщин, в своих идиотских нарядах, заброшенных из Европы в эти джунгли, фанатичной верой помощи к несчастным и больным.
      - Доброе утро, сестра Берта.
      Ей примерно сорок лет, но энергии и подвижничества у нее на все двадцать. Худощавое лицо с огромными умными глазами, накрывает тень от остроносой шляпы. Сестра останавливается и старается не смотреть на мое полуголое тело, заливаемого струями воды.
      - Мы сегодня сворачиваемся, док?
      - Нет, сегодня сюда прибывают правительственные части. Пока мы под их охраной, никуда не тронемся...
      Она кивает головой.
      - Я тогда припрячу часть наших запасов...
      - Хорошо, сестра, только прежде всего спрячьте бензин. Его могут реквизировать в свою пользу и повстанцы, и правительственные войска.
      - Хорошо, док.
      Берта кивает головой и, распрямив голову, идет в направлении палаток госпиталя.
      - Что еще слышно, Муни?
      Муни очень боится сестру Берту, главную хозяйку госпиталя, боится быть выгнанным, как это она делала с нерадивыми и нерасторопными служащими. После ее ухода, он оживает.
      - Госпожу Клер, укусила змея.
      Я подпрыгиваю.
      - Как это произошло? Что с ней?
      Доктор Клер, молодая австралийка, так же как и я, прислана всемирным советом помощи малоразвитым странам.
      - Поздно вечером, когда она ложилась спать, кто то подбросил ей в кровать гадюку. Я ей ранку отсосал и прижег раскаленным ножом...
      Я выскакиваю из под бочки и бегу в свой домик, Муни идет за мной следом. Надеваю брюки, рубашку.
      - Почему меня не позвали?
      - Госпожа не велела.
      Клер, мокрая от пота, лежит в своей кровати. Я профессионально, проверяю лоб и зрачки глаз. Девушка без памяти. У нас давно нет противозмеиной сыворотки, столица далеко и периферия ее совсем не интересует, в этой стране свои внутренние противоречия заглушаю все, даже здравый смысл.
      - Клер, - трясу ее, - ты меня слышишь?
      Тишина. Руки от прикосновения к ней стали сразу мокрыми.
      - Муни, возьми Джека и поезжайте с ним в соседнюю деревню, доставь сюда шамана племени Бангу, он должен быть здесь как можно быстрей. Скажи, что просил я и еще скажи ему, что нужно вылечить белую женщину, ее укусила змея.
      Муни пятится назад и исчезает. Я сдергиваю одеяло и вижу голое молодое тело, распухшая, синяя нога неестественно откинута в сторону. Черт, ну почему они раньше не сказали. Кто то поспешно влетает в комнату.
      - Док, это правда? Мне только что Муни сказал...
      Сестра Берта уставилась на вытянутую фигуру.
      - Господи, сохрани ее душу, не дай ей погибнуть.
      - Нужен лед, холод...
      Кармелитка разводит руками.
      - Этого нет, док.
      - Пришлите сестру Елену, пусть делает все время холодные водяные компрессы.
      Берта выметается из дома и тут я замечаю в углу комнаты темный кусок веревки, Подхожу поближе и вижу раздавленную змею. Это не гадюка, это черная африканская змея мамбо, еще более опасная бестия. Почему Муни сказал неправду?
      Через час в поселение влетает газик. За рулем черная рожа Джека улыбается мне глупой улыбкой.
      - Привез, док.
      Шаман очень вонюч, это смесь пота, испражнений и еще массы неприятных запахов. Его темная кожа, покрыта нарывами, язвами и еще черт знает чем. Лицо с нестертым гримом, при виде меня растягивается до ушей на подобии улыбки. Он не знает английского и пользуется переводом Муни.
      - Я рад приветствовать моего белого брата..., - начинает традиционное приветствие шаман.
      - Передай ему, - прошу Муни, - что нет времени на вступительные речи, молодая женщина умирает, ей нужна помощь.
      Шаман кивает головой и разводит руками.
      - Где она?
      Клер, обложена компрессами. Елена выжимает тряпки в окно и при появлении шамана, зажимает свой миниатюрный носик рукой. Грязный старик подходит к больной и небрежно смахивает тряпки с тела, потом цокает языком.
      - Он говорит, - переводит Муни, - что поздно, что это укус не гадюки, а другой змеи и он навряд ли поможет.
      - Пусть делает все, что угодно, пусть пробует...
      - Он говорит, что попробовать конечно можно, но...
      Тут из меня вылетает серия русских матюгов, сестра Елена с испугом отрывает руки от носа и зажимает уши. Шаман почему то шарахается к стене.
      - ... Вонючки, мать вашу, искрошу скальпелем...
      Муни задыхается от перевода.
      - Он уже все делает и спрашивает, если ли у нас нож.
      Я подхожу к столу и, выдвинув ящик, достаю большой кухонный нож.
      - Шаман просит вас разжать ей рот.
      Осторожно раздвигаю губы и просунув лезвие между зубов, разжимаю рот. Шаман грязной рукой, выливает ей туда какое то пойло из костяного рожка, привязанного к поясу. Потом просит жестом, чтобы я убрал руку и вдруг ловким ударом в подбородок, откидывает голову Клер на верх. Еще две оплеухи слева и справа. Клер делает глотательное движение. Теперь шаман пальцами просит, чтобы я отдал ему нож. Он сдергивает со стола еще неиспользованный компресс и намочив его коричневой жидкостью из другого рожка, протирает нож. Взмах руки и лезвие располосовало распухшую ногу. Черная кровь хлынула на простыни. Шаман затыкает рану мокрым компрессором.
      - Все. Это все. Еще могу выгнать злых духов.
      - Выгоняй.
      - Этот негодяй, - он кивает на Муни, а тот добросовестно переводит слово в слово, - сцапал меня так быстро, что я не взял необходимых предметов, ни барабана, ни трещоток, ни амулетов.
      - Тогда не выгоняй, мысленно выдави их из нее.
      Шаман сделал важное лицо, пошевелил губами.
      - Я уже все сделал.
      - Молодец, а теперь пошли есть, я еще сам не завтракал. Сестра Елена, забинтуйте ногу больной, только... эту тряпку не снимайте.
      - Компрессы дальше ставить?
      - А как же, обязательно ставьте.
      Мы питаемся в палатке-столовой. Уже поздно и весь персонал госпиталя почти поел, только толстый доктор Саймон неторопливо допивает свой кофе. Он приветствует нас взмахом кружки.
      - Привет, док. Что за обезьян, ты рассадил вокруг себя?
      Муни вздрагивает.
      - Саймон, придержал бы свой язык.
      - А что? Ты разве не слыхал, что эти сволочи уже приблизились сюда. Им только переплыть реку и жаркое из нас готово. Почему мы не сворачиваемся?
      - Сегодня сюда прибудут правительственные войска...
      - Ну, ну.
      Кофе допито и толстяк небрежно выходит.
      - Плохой человек, - комментирует шаман.
      - Люди есть разные.
      Мы едим макароны, приправленные мясной подливкой и тут я поворачиваюсь к Муни.
      - Ты знал, что это не гадюка?
      Муни чуть не давиться куском.
      - Нет, господин. Госпожа меня позвала, когда я проходил мимо ее домика и сама сказала, что ее укусила гадюка.
      - Кто ей подсунул змею?
      Шаман теребит Муни, требуя перевода. Между ними происходит перепалка и тут мой помощник говорит.
      - Госпожа Клер, много узнала о том, как из джунглей в столицу переправляют ароматную травку...
      - Наркотик?
      - Да. Шаман говорит, что в каждой деревни умеют его готовить, а дальше через ваш госпиталь, его отправляют на запад...
      - Через госпиталь? Почему я не знаю об этом?
      - Некоторые нехорошие люди, господин, прикрываются вашим именем и за вашей спиной делают плохие дела.
      - Значит, чтобы Клер не болтала лишнего, ей подсунули змею?
      - Да, господин.
      Я задумался. Кто же среди нашего дружного персонала занимается такими вещами?
      Идет обход. Здесь, в центре Африки, дурацкие болезни, в основном кожные и венерические. Белые занесли в негритянские племена всякую дрянь и бывает, что эти здоровые люди никогда не болевшие гриппом, теперь умирают от какого то вируса "А", для европейца это несколько раз чихнуть. Есть и раненые, в основном солдаты правительственных войск, присланные на лечение мне. Этих я уже порезал, подлатал и теперь мои коллеги ухаживают за ними.
      Сегодня оперировать никого не надо. В своем домике заполняю медицинские карты и тут грохот двигателей автомобилей заполняет территорию госпиталя. Колонна машин и бронетранспортеров змей вползает между палаток и домиков и... останавливается. Перед моим домиком тормозит "виллис". Худощавый негр, в чуть свободной армейской форме с полковничьими знаками различия направляется ко мне.
      - Привет, док, - на слишком правильном английском обращается он ко мне.
      - Здравствуйте, полковник.
      - Ну и жарища, у вас есть что-нибудь выпить?
      - Вон графин на столе.
      Полковник наливает стакан и с жадностью выпивает, наливает еще один и плюхается на стул рядом с моим столом.
      - Там я привез нескольких своих раненых парней, вы их прооперируйте.
      - Досталось от повстанцев?
      - Нет, это им досталось, но в каждой операции есть свои издержки...
      - Так что дальше, полковник, я в смысле нашего госпиталя, нам сворачиваться?
      Негр задумчиво смотрит на меня.
      - У меня нет сил сдержать повстанцев. Их многочисленные отряды, вот-вот могут пересечь реку и отрезать нам путь к центральным районам. Мы здесь будем два дня, пока постараемся сдержать от них главную дорогу, потом уходим. Вам надо за это время свернуть работу и всем белым отправиться в Киншасу.
      - А больных...?
      - Что больных? Распустите по своим деревням. Раненых, - он допивает воду и ставит стакан на стол, - раненых, наших солдат, возьмете с собой. В столице разместите по лечебницам.
      - Но это свяжет нас транспортом.
      - Док, это ваша священная обязанность, лечить раненых, вот и лечите. У меня мало машин, нет горючего, а тут я еще должен возить с собой лишний груз. Так что, берите их с собой. У вас есть машины, бензин, я знаю это, поэтому и не реквизирую его для себя.
      В дверях, как приведение, показывается сестра Берта. Она небрежно кивает полковнику.
      - Док, там раненых привезли, я подготовила столы.
      - Сейчас иду.
      Полковник легко вскакивает со стула.
      - Я вашему транспорту дам охрану.
      - Спасибо, полковник, но зачем?
      - Чтобы охраняла вас в пути. Мало ли что...
      Оперирую четверых, у всех огнестрельные ранения. Только с одним из них помучался, у него пуля расковыряла живот. После операции иду в домик Клер. Сестра Елена подремывает около кровати, при моем прибытии, она испуганно вскакивает и чуть не роняет табуретку.
      - Ну как? - шепотом спрашиваю я, прижав палец к губам.
      - Я ей дала аспирин. Вроде пришла в себя.
      - Я спрашиваю, как лекарство шамана?
      - По моему ей стало полегче.
      - Это вы, доктор? - раздается слабый голос с кровати.
      На измученном лице распахнуты глаза, неестественно подернутые пленкой болезни.
      - Как ты себя чувствуешь, Клер?
      - Как на сковородке.
      Она вся лоснится от пота. Сестра Елена стащила с нее одеяло и накрыла тонкой марлей. Ткань все равно прилипла и все контуры тела выплыли наружу.
      - Почему ты не вызвала меня, когда тебя укусила змея?
      - Думала, что все пройдет, Муни высасывал яд...
      - Ладно, отдыхай. Я рад, что ты пришла в себя.
      Сестра Берта сидит передо мной и отмечает в блокноте мои распоряжения.
      - Возьмите продовольствия и воды на три недели...
      - Разве мы так долго будем ехать? - с испугом спрашивает она.
      - Мы же в самом центре страны, здесь мало дорог и мостов. Больше времени будут занимать переправы через каждый речушку втекающую в Конго. И еще, рассчитайте пищу дополнительно для раненых и небольшого отряда охраны, который нам любезно прикрепил полковник.
      - Каких раненых, какой отряд?
      - Полковник не хочет обременять себя лишним грузом, своих раненых он отдает нам, а для их защиты выделяет охрану.
      - Но это же еще две машины...
      - Не забудьте захватить рентгеновскую установку...
      - Сволочь он ваш полковник, - вдруг распрямляется Берта, - мы бы так спокойно ушли, а еще лучше бы никуда не уходили. Не думаю, что повстанцы такие идиоты и не захотели бы иметь в своих руках целый госпиталь для своих раненых. Теперь навесив нам боевой отряд и раненых, повстанцы растерзают нас как участников этой глупой войны, если... поймают, конечно.
      - Он не мой, этот полковник. Я врач и должен исполнять свой долг, мне безразлично кого лечить, генерала или несчастного бушмена, что касается административных действий, то не надо меня упрекать в том, что я исполняю приказы подонков в погонах.
      - Простите меня, док.
      Сестра Берта опять приняла невозмутимый вид и прежним голосом спросила.
      - Вы не боитесь за Клер?
      - А что такое?
      - Мне сестра Елена, рассказала, как этот вонючий старик своими грязными руками лечил ее. Все шаманы в округе - шарлатаны, а вы им верите. Джунгли не прощают антисанитарии, любая ранка может привести к смерти.
      - Что вы предлагаете, чтобы я ее не лечил вообще. У нас нет препаратов, против яда мамбо.
      - Мамбо?
      - Да. Вот и приходиться хоть как то ей помочь.
      - Вы сказали, мамбо?
      Сестра Берта на мгновение отключилась.
      - Вы что то знаете, сестра?
      - Нет, нет, - поспешно говорит она. - У вас все, док?
      - Все. Остальное сами решите. Нам, по всей видимости, придется отправляться завтра, утром. Полковник, судя по всему, удерет от сюда раньше.
      Госпиталь бурлит, готовясь к транспортировке. Бегают черные служащие, пакуя жалкие медикаменты, палатки, оборудование, одеяла, воду, личные вещи врачей, многочисленные ящики с продовольствием и еще черт знает с чем.
      В двери стучат. Это опять полковник.
      - Док, разрешите.
      Он без церемоний садится на кровать.
      - Что-нибудь произошло, полковник?
      - Произошло. Я только что получил шифровку, что повстанцы переправились через реку правее нас, километров в десяти от сюда.
      - Это значит, нам надо удирать сейчас?
      - Нет. Отправляйтесь, как вы и приказали своим, завтра утром. Но я выхожу со своими отрядами прямо сейчас, постараюсь вас прикрыть с этого направления.
      По его глазам вижу, что лжет. Он не будет перекрывать повстанцам дорогу, а удерет раньше нас, подставив как пешек противнику.
      - Тогда желаю удачи.
      - Это я вам желаю удачи.
      Лицо полковника кривится в улыбке, он встает и протягивает мне руку.
      - Пока, док.
      Суета увеличивается еще больше. Загудели двигатели машин, колонна грузовиков и бронетранспортеров выкатывается из нашего городка. Наступает вечер, шум в поселении постепенно утихает. Я еще раз обхожу все палатки и строения, захожу к Клер и, видя, что она спит, отправляюсь к себе в домик. Только разделся и лег под москитную сетку на кровать, как в дверь кто то тихо стукнул.
      - Кто там?
      Молчание.
      - Какого дьявола...
      Я подхожу и открываю дверь и сейчас же вонючая рука зажала мне рот. Еще несколько рук пеленают как ребенка в многочисленные веревки. Рот освобождается и тут же тряпка, пахнущая потом, залезла в глотку. Здоровенный тип перекидывает меня через плечо, как мешок... и бегом несет в темноту. По плеску воды понял, что мы у реки. Меня передают в руки нескольких невидимых фигур и кладут на деревяшки. Забулькала вода и по ритмичному качанию, я понял, что мы плывем по реке.
      Это был лагерь повстанцев возле какой то деревни. Многочисленные костры горели повсюду. Чернокожие воины с автоматами, винтовками, пистолетами сидели вокруг огня и под ритмы барабанов, раскачивались и тянули, противным воем, свои песни. Меня протащили к палатке. Кто то выдернул кляп и долго не могу отдышаться. Подходит молодая негритяночка со штыком от автомата Калашникова, она ловко поддевает им мои веревки и они падают к ногам. Когда всего освободили, женщина толкает к входу палатки. Внутри полумрак, от нескольких светильников со слабыми огоньками, выделяется лицо старого полного негра.
      - Господин доктор, - медленно произносил он по-английски, - вы извините меня, что вас таким образом пришлось транспортировать к нам, но обстоятельства требуют здесь вашего присутствия.
      Негр жует толстыми губами и продолжает.
      - Мы не покушаемся на вашу жизнь, наоборот гарантируем ее сохранность. У нас умирает хороший человек и на вас последняя надежда. Наши лекари и шаманы не в силах сделать то, что можете делать вы.
      - Как я понимаю, у вас раненый?
      Негр кивает головой.
      - Тогда где больной?
      - Здесь.
      Он отходит и я вижу сзади него топчан с каким то силуэтом.
      - Я ничего не вижу, не можете дать света, больше света.
      Негр стал чего то орать через стенку палатки. Появилось еще несколько чернокожих типов с факелами в руках, они окружили топчан и я увидел седого, измученного, черного как смола, человека. Он с трудом дышал, на груди лежали пропитанные какой то жидкостью, тряпки. Я смахнул их на пол и сразу увидел воспаленную рану, входного отверстия пули. Просовываю руку под лопатку и не нахожу выходной дырки. Пуля застряла где то внутри. Прощупал пальцами тело, но ее не нашел. Рентгена нет, зонда нет, инструментов нет, рехнулись они что ли.
      - У вас есть хоть какие-нибудь хирургические инструменты.
      - Нет, господин.
      - Но хоть спирт, джин, ножи какие-нибудь есть?
      - Бутылка виски есть, ножи найдем.
      - Тогда давайте, переносите его на стол и привязывайте к нему, да покрепче.
      Никто не шевелиться.
      - Вы не поняли, если он без наркоза будет дергаться, то я ничего сделать не смогу.
      Короткая команда, окружающие люди осторожно приподняли больного с лежанки и положили на стол. Опять появилась негритяночка, в руках ее веревки, она крепко прикручивает раненого за руки и ноги к грубым ножкам стола. Я указываю ей как это сделать и проверяю узлы, все ли в порядке. За палаткой глухо забили барабаны, чей то голос завыл с придыханием длинную шаманью мелодию.
      - Пусть несколько человек мне светит, давайте сюда ножи, виски, нитки с иглой и несколько чистых тряпок. Факелы сгустились, ко мне придвинули большой высокий барабан,, разложив на нем до десятка ножей. Кто то принес воды и я тщательно мою руки, потом протираю их виски, поливая прямо из бутылки. Приятный запах алкоголя стал вытеснять вонь палатки и раненого.
      - Ну-ка, глотни несколько глотков, - приподнимаю голову и просовываю горлышко в рот раненому.
      Тот давиться, но все же мерзавец вылакал четверть бутылки. После этого этим же напитком протираю ножи и грудь больного. Начали. Выбираю небольшой острый нож и просунув его лезвие в дырку раны рассекаю ее вдоль ребра. Раненый начинает корчится, вскрикивать и выть. Сразу тело стало мокрым от пота, а черная кровь ручейками побежала на стол. Я зажимаю рану тряпкой, теперь надо раздвинуть ребра. Выбираю два ножа, один широкий, другой с узким лезвием. Прикладываю узкое лезвие к одному ребру, а широкий нож, острым концом прижимаю к нему перпендикулярно и начинаю надавливать. Нож входит внутрь и тупым концом расширяет мне щель. Оперируемый воет и стонет. Я поднимаю голову и вижу полные от ужаса глаза негритяночки.
      - Переведите ей, пусть она подержит нож, чтобы он не выскочил.
      Опять короткая команда и женщина трясущимися руками хватает рукоятку ножа.
      Пуля пробила легкое и все залито кровью, ничего не видно. Я протискиваю руку между ребер и пытаюсь двумя пальцами пролезть в дырку легкого, чуть надрывая его. Вдруг что то жесткое царапнул ноготь, еще чуть-чуть и мои пальцы уцепили торец пули. Я вытаскиваю руку и бросаю кусочек металла на стол. Один факел вдруг пошел в сторону. Негр, подсвечивающий мне не выдержал такого вида и упал в обморок. Его быстро заменил другой. Только капли смолы от факелов при этом, упали мне на руки.
      - У вас соломинка есть?
      - Соломинка?
      - Да, длинная соломинка.
      За палаткой забегали и вскоре внесли пучок соломы. Выбираю самую длинную из них и просовываю в рану, один конец прижимаю к губам. Начинаю делать отсос крови. Набившуюся в рот кровь, сплевываю на пол и опять сосу. Эта долгая и противная работа, все время втягивать и сплевывать кровь. Легкое более мене очистил, теперь ниткой перевязываю поврежденные мной сосуды. Разжимаю онемевшие пальцы негритяночки и вытаскиваю ножи, ребра возвращаются на место. Теперь надо зашить рану. Больной уже не кричит, он стонет, но мне наплевать, слишком сомнительна вся операция. Чудо будет, если выживет. Протираю швы виски и устало откидываюсь.
      - Все. У вас есть еще бутылка?
      - Да, господин.
      Появилась еще одна бутылка. Я открываю ее и сначала прополаскиваю свой рот, потом, приподняв голову раненого, опять проталкиваю горлышко в воющий рот.
      - Давай-ка приятель, еще. Пей.
      Тот давится, но все же пересиливает себя и пьет, я смотрю на только что сшитую грудь, вроде ничего. Выдергиваю бутылку и ставлю на барабан.
      - Можете убирать свет.
      Факелы сразу разжались и вдруг за полотняной стенкой забило еще несколько барабанов. Негритяночка несет кувшин с водой, я опять промываю руки. Потом беру заляпанную кровью бутылку виски и прямо из горлышка делаю несколько глотков сам.
      - Господин, как он, будет жить? - спрашивает старший.
      - Откуда я знаю. Если через пол часа или два, заснет, может и будет.
      Раненый стонет. Ну и вляпался же, эти прикончат еще если не выживет. Допиваю виски.
      В палатку влезает старик на тощих кривых ногах, он о чем то переговаривается со старшим и тот вдруг мне говорит.
      - Господин. В знак благодарности, возьми от нас подарок. Если кто будет посягаться на вашу жизнь, то покажи ему эту вещь и от тебя отстанут.
      Он передает мне кусок отполированного черного камня на кожаном ремешке.
      - Одень себе на шею, господин.
      Вонь кожи от ремешка отрезвляет мозг.
      - Спасибо.
      Я пальцами раскручиваю камень и в полумраке различаю какие то знаки, выгравированные на его поверхности.
      Через десять минут виски дали себя знать, глаза начинают слипаться, я сажусь на какое то тряпье в угол палатки и действительно засыпаю.
      Меня трясет за плечо Муни.
      - Господин, просыпайтесь. Все уже встали, вам пора уезжать.
      Я вскакиваю и с удивлением озираюсь. Лежу на своей кровати в домике, за окном знакомый до боли в глазах, вид госпитальных палаток и домиков.
      - А где...? Где...?
      - Кто, господин?
      - Ничего. Это мне приснилось.
      - Что у вас на груди, господин?
      - А что?
      И тут я с ужасом вижу на своей груди черный камень, подвешенный на ремешке. Муни почтительно сгибается передо мной.
      - Вас, господин, посетила великая богиня подземелья Аше.
      - Что за чушь?
      - Не сердитесь, господин, этот камень из подземелья богини и раз вы его хозяин, то друг богини. Она теперь покровительствует вам.
      Во рту противный вкус после перепоя. Я выпиваю воды из графина и чувствую, что косею.
      - Бочка заполнена водой?
      - Да, господин.
      Я выскакиваю из домика и сразу прыгаю за ширму. Холодная вода приятно щекочет тело и немного отрезвляет. Но что это? На моей коже, кое где пятна крови, они медленно растворяются и розовыми струйками стекают вниз. Может мне не приснилось... Как всегда мимо проходит сестра Берта.
      - Доброе утро, док.
      - Доброе утро, сестра Берта.
      - Весь персонал уже готов, я вам приказала принести завтрак сюда. Через час мы отъезжаем.
      - Одна просьба. Положите Клер ко мне в джип, туда же посадите сестру Елену, чтобы она присматривала за ней.
      - Хорошо, док.
      Берта уходит. Ко мне бежит негритенок и тащит поднос, покрытый салфеткой.
      - Господин, вам прислали с кухни.
      - Отнеси в дом.
      Как только негритенок исчезает, я спрашиваю Муни.
      - Какие новости?
      Он внимательно смотрит мне в лицо.
      - Говорят, вождь повстанцев, Бампато, сегодня пошел на поправку...
      - А что с ним было?
      - Его ранили...
      - Ну и хорошо. Что еще?
      - Полковник в бешенстве, он так надеялся, что война со смертью Бампато закончится, а теперь, выходит, надо удирать.
      - Он знает почему вождь пошел на поправку?
      - Да, господин. Лесной телеграф гудел всю ночь. Все знают, что белый доктор залез внутрь вождя и вытащил смерть...
      - Хватит, Муни...
      - Вы меня с собой не возьмете, господин?
      - Нет. Но как только эта война кончится, мы обязательно вернемся и я опять возьму тебя к себе.
      Негр корчит рожу, кусая губы.
      - Хорошо, господин.
      Я возвращаюсь в домик, одеваюсь и спешно глотаю еду. В двери стучат.
      - Войдите, открыто.
      В дверях появляется военный в форме лейтенанта. Его глаза прикрыты темными очками.
      - Здравствуйте, доктор.
      - Здравствуйте.
      - Лейтенант Харли, со своим взводом, оставлен полковником для вашего сопровождения...
      - Там все готово, лейтенант?
      - Да.
      - Тогда можно трогаться?
      - Да, только я хочу сказать, что желательно, чтобы место в вашей машине было свободно для меня.
      - Разве в ваших машинах нет места?
      - Есть, но мне лучше быть с вами.
      - У меня еще будет больная белая женщина и кармелитка, присматривающая за ней.
      - Это та, которую укусила змея? - он задумался на мгновение. - Я думаю нам места хватит.
      Настырный молодой человек и кроме того, уже обо всем, что творится в госпитале знает. Черт с ним, пусть едет.
      - Хорошо, поехали, лейтенант.
      Колонна, готовая к отправлению, уже растянулась вдоль дороги. В начале и в конце, стоят огромные грузовики с солдатами охраны. Вторым идет мой джип, верх его откинут, сзади между уложенных канистрами с бензином, два матраса, на которых лежит Клер, рядом устроилась сестра Елена. Я подхожу и сажусь за руль. Лейтенант садится на переднее сидение с другой стороны.
      - Клер, ты как? - окликаю больную.
      - У меня спазмы, от... бензина.
      - Сестра, пусть она примет полу сидячее положение.
      - Хорошо, доктор.
      Клер перекладывают.
      - Все готовы? Поехали.
      Лейтенант махнул рукой и грузовик впереди меня тронулся с места.
      Первая машина пылит, и мы отстаем, чтобы не очень то наглотаться этой дряни.
      Четыре часа ползем по этим паршивым дорогам. Клер и сестра Елена натянули марлевые повязки на рот, я одел автомобильные очки, а лейтенант сидел в своих темных очках и за всю дорогу не произнес ни слова. Впереди засигналил грузовик.
      - Остановитесь, - командует лейтенант.
      Он соскакивает с машины и бежит вперед. Наша колонна застыла. Пыль оседает и видно, как из первой машины выскакивают солдаты и бегут вперед. Через двадцать минут впереди показывается лейтенант, он нам машет рукой. Я включаю первую скорость и осторожно проезжаю вперед. Грузовик уже куда то ушел, лейтенант на ходу запрыгивает в джип.
      - Помедленнее здесь.
      - В чем дело?
      - В этой деревне уже кто то побывал.
      Теперь среди густой зелени я замечаю хижины и небольшие глинобитные дома. Поразительная тишина вокруг, ни людей, ни животных. Впереди на дороге бугры тряпья.
      - Куда едешь? Объезжай, - рычит лейтенант
      Теперь и я вижу, что это мертвые люди. Объезжаю их. Уже справа и слева видны мертвецы, некоторые из них без одежды, особенно женщины. На центральной площади еще дымящий автобус и, изрешеченная пулями, легковая машина. Видны разграбленные и разбитые лавки.
      - Кто это их?
      - Не знаю, - резко отвечает офицер.
      На дороге стоит солдат, машет рукой.
      - Притормози, - просит лейтенант.
      Между ним и солдатом происходит разговор, наконец лейтенант проворачивается ко мне.
      - Доктор, мы немножко задержимся, там нашли двоих, они живые...
      Это пожилые мужчина и женщина, по виду европейцы, их при резне в деревне заперли в кладовой небольшого дома. При виде меня они улыбаются, а в глазах слезы.
      - Господи, хоть одного нашего увидели.
      - Что здесь произошло?
      - Солдаты...
      Они тревожно смотрят на лейтенанта.
      - Что, солдаты?
      - Солдаты оцепили деревню и всех перестреляли, нас только загнали сюда.
      - Враки, - сразу отрезает лейтенант. - Это повстанцы.
      - Когда это произошло? - спрашиваю я.
      - Наверно часа три - четыре назад.
      - А как вы здесь оказались, в этой местности?
      - Мы из корпуса мира...
      - Так вы американцы?
      - Да.
      Тогда точно, солдаты правительственных войск устроили резню. С американцами они не будут конфликтовать. Повстанцы, наоборот, в первую очередь перестреляли белых, считая их всех наемниками Мобуту.
      - Вы здесь останетесь или у вас другие планы?
      - А вы куда?
      - В столицу.
      - Возьмите нас, здесь уже быть невозможно.
      - Хорошо. Вот четвертая машина, идите туда.
      Опять нудная дорога. Лейтенант недоволен.
      - Зачем вы их взяли? Мы что, благотворительное общество, которое забирает всех по дороге.
      - А вы хотите, чтобы их убили?
      - Я хочу довести своих раненых до центрального района и дополнительные осложнения мне не нужны.