Мы оба очень разные

      - Проснись.
      Она дернулась и открыла глаза.
      - Тихо. Вылезай из мешка.
      Помогаю ей выбраться. За спиной Мишки прислонено к дереву, ружье "Манлихер". Осторожно беру его, а из брошенной на землю коробки, набираю в карманы патроны. Две банки тушенки, флягу и противомоскитные сетки пихаю в карманы рюкзаков.. Мы забираем свои рюкзаки и, буквально на цыпочках, выбираемся из лагеря. Я ее провожу мимо лесоповала, устроенного вчера нашими попутчиками, и по едва заметным тропам веду ее на юг.
      Идем по лесам, с частыми остановками, почти сутки. Кое как переспали под наломанным лапником, причем Маше досталось от комара и гнуса. Она не привыкла спать под открытым воздухом, спальные мешки мы бросили в лагере при бегстве, и теперь хандрит.
      - У меня расчесана нога и руки, смотри какие красные.
      - Приложи листья березы...
      - Сам приложи, где ты видишь березу. Завел черт знает куда.
      - Мы скоро выйдем к деревне...
      - Ты уже давно говоришь это.
      Она ворчит и такое ощущение, что наливается яростью.
      Вновь тронулись в путь. У Маши совсем испортилось настроение, видно тяжесть дает о себе знать. Она стала огрызаться и ворчать. К часу дня свалились у ямы с ключевой водой. Маша вроде тут пришла в себя, но маски злости с лица не сняла. Она устала и развалились на траве.
      - Нам куда идти? - резко спрашивает она.
      - На солнышко
      - Это туда? - она махнула рукой.
      - Да.
      - А далеко до первой деревни или поселка?
      - Совсем рядом, часа два осталось. Если не сбиваться, идти прямо метров через сто, выйдешь на старую заросшую дорогу. По ней опять... по солнышку прямо в деревню.
      - Чего же мы тогда так долго шли к месторождению? Тогда почти двое суток, а сейчас полтора....
      - Колесили, сбивали след.
      - До чего тяжелые камни.
      - А ты что думала... У меня от напряжения плечи сводит. Еще гнус и комары проклятые... Посиди здесь, я пройдусь.
      Возвращаюсь, Маши на месте нет, я подумал, что она тоже пошла проветрится. Присаживаюсь рядом с рюкзаком и вдруг из-за ствола ели появляется Маша. В ее руках ружье, дырочки ствола уперлись мне в грудь.
      - Ты чего?
      - Не шевелись. Я убью тебя. Наш контракт окончился. Баер получил все что хотел, я должна получить свободу. Но чтобы ты больше не портил мне жизнь и не встречался на пути, я тебя пристрелю.
      - Маша, ты что белены объелась.
      - Заткнись, давно я ждала этого момента. Все мои унижения, все кончилось...
      - Разве мы не любили друг друга, не жили вместе почти девять месяцев.
      - Я тебя ненавидела, терпела...
      - Хорошо. У нас оговорено, что мы можем развестись после сделки. Давай разведемся.
      - Чтобы я тебя простила? Никогда.
      - Маша, не дури, ты не дойдешь одна.
      - Не двигайся, сам сказал по солнышку..., как-нибудь доберусь.
      Похоже у нее крыша поехала. Я протягиваю руку и пытаюсь подняться.
      - Не делай глупости. Отдай ружье.
      Но тут грохнул выстрел, смачно чмокнула кора сосны, у которой сидел. Я даже откинулся на локти назад. Маша бледная, сжав зубы, смотрит на меня.
      - Я сказала, пристрелю и так сделаю, - ствол ружья даже не дрожит, упорно смотрит в грудь. - На последок, я скажу почему не могу сохранить тебе жизнь. По контракту, если у меня родится сын или дочь, то отцовство будет признано за тобой и дети будут твои. Теперь они будут мои. Я беременна. Прощай.
      И тут выскочил из ствола ярко белый огонь. Что то толкнуло меня в грудь и все потемнело в глазах...
      Я открыл глаза и увидел черный потолок избы. Бабка, закутавшись в платок, сидела рядом.
      - Где я?
      - Очнулся, соколик. Неделю уже в беспамятстве...
      - Что со мной?
      - Да нашли тебя мужики в тайге. Выстрелы услыхали и пошли на них. Тебя нашли, с раной в груди, сюда принесли... Сильный ты оказался..., вытянул ведь...
      - А женщина? Была женщина?
      - Была здесь в деревне какая то... Говорят красивая такая, из лесу пришла, кажись раньше, чем тебя принесли, только я ее не видела. Она у бабы Агафьи переночевала, а утром на телеге в райцентр уехала.
      - А камни... Мой мешок где?
      - Не было никакого мешка. Там неделю назад в лесу такой тарарам был. Хозяин всех мужиков в лес погнал, это тебя и спасло.
      - А что было в лесу?
      - Еще то... Банда изумруды копала, вот милицию, солдат, наших мужиков и направили их усмирять. Что было... ужасть... На попей отвару то, сама готовила. Скольких больных выправила, тебя ведь тоже...
      Я пью горький, горячий отвар и... засыпаю.
      Быстро иду на поправку. Скоро смог подниматься и иногда выхожу на солнышко погреться. Сажусь на большое бревно и обычно рядом всегда присаживаются мужики или любопытные бабы. Вот и сегодня ко мне подсел дед Михась с ружьем в руках.
      - Оклемался, Инженер?
      - Откуда ты меня знаешь?
      - Так ведь прошлом году, фото твое в райцентре видел. Ловили мы тебя тогда, всем миром...
      - Дед, а что там... в лесу произошло, в тот день когда меня нашли?
      - Да, новый прииск отбивали от бандитов. Поубивали их сколько..., ужасть. И наши тоже есть...
      - Бандитов то было всего трое, я сам их в тот день видел.
      - Ошибся, милок. Да их с десяток было. Вот это..., как его, стрекоза металлическая прилетела, села там на бревенчатый помост и вышла им подмога.
      - Вертолет значит прилетел.
      - Да, да, он и есть. Сел там, изумрудами его набили, а когда стал подниматься в воздух, бревна под ним провалились, он и... упал на бок. Там до сих пор лежит. Директор прииска приказал его от изумрудов очистить и все камни в Поляны отвезти.
      - А там где я лежал, ничего рядом не было?
      - Нет, видно выстрелили и ограбили тебя, сынок. Ничего, Инженер, ты еще прособираешь камней. Говорят, здесь каждую впадину знаешь, каждый камень. Признайся новый прииск, ведь твоя находка?
      - Моя.
      - Ну вот видишь. Иду сейчас туда, сменять охрану. Хорошие там камни, редкой красоты, таких и в мире наверно нет. Только ведь, по моим приметам, недолог его век. Года на три прииск потянет... и все. Камешки тю-тю.
      - Не на три, а на четыре. Там только три жилы, верх самый богатый, ниже поменьше, но кристаллы могут быть покрупнее.
      - Ну вот, ты все знаешь...
      Когда немного окреп, решил сходить туда, к ключу, где Маша подстрелила меня.
      Вот и дерево возле которого я сидел. Недалеко в траве две гильзы. Я подошел к яме с ключевой водой, кто-то забросал ее кусками дерна и камнями, но тут заметил из шевелящегося бугорка песка торчащий кусок брезентового ремня. Сразу заметался среди деревьев, нашел длинный сук и вернулся к яме. Мне удалось подцепить ремень и я потянул на себя неровную палку. Вздыбилось дно и выползло ружье "Манлихер", Машин подарок. В обвале дна показался бок рюкзака. Вот где мои кристаллы. Неужели она все стащила в эту яму. Я понял, что мне из-за раны еще не донести эту тяжесть до деревни. Пришлось обломать бока ямы и забросать рюкзак землей и камнями.
      Дед Михась согласился помочь мне с рюкзаком, я ему обещал подарить за это выловленное ружье. Он снарядил телегу и мы по утречку покатили по старой дороге в лес. Когда выдернули из ручья рюкзак, дед уважительно закивал головой.
      - Не уж-то камешки?
      - Они. Это меня из-за них подстрелили.
      - Почему же они в воде оказались?
      - Носом чувствовал опасность. Свалил рюкзак в воду и, как видишь, не зря, - вру я.
      Не рассказывать же ему всю правду.
      - Зачем же тогда ружье туда сбросил? Мог бы и позащищаться.
      - Я не думал, что то кто то будет стрелять в мужика без груза и ружья. Однако ошибся.
      - Хороша ошибочка, чуть на тот свет не загремел. Бери за ремни здесь, вместе мешок до телеги потащим.
      Я еще прожил в деревне 15 дней и отправился на попутной машине в райцентр.
      Тимофей смотрел на меня, как на приведение.
      - Инженер, это ты?
      - Я.
      - Тебя разве не того...?
      - Пытались, но как видишь, жив.
      - Дай я тебя пощупаю, может мне привиделось.
      - Щупай, щупай.
      Он щупает не меня, а рюкзак.
      - Теперь я вижу, это ты. Опять ограбил Баера?
      - Опять.
      - Чего-то он не шумел по поводу тебя в этом году.
      - Я в его конторе теперь работаю...
      - И грабишь под шумок своего хозяина.
      - Приходится.
      - Опять небось надо груз в Архангельск перевезти?
      - У меня сейчас нет денег. Вернее есть, но только на дорогу. Там в лесу меня пытались ограбить, подстрелили даже, поэтому часть денег унесли, остались только те, что спрятал в тайнике одежды.
      - Натерпелся ты, я вижу, с этими камешками. Тогда, что ты сейчас хочешь?
      - Помоги мне донести, до поезда эту тяжесть. Хочешь возьми кристаллами, хочешь потерпи немного, как приеду в Питер, сразу пошлю тебе перевод.
      - Я пожалуй возьму деньгами. Так и быть перенесу тебе камешки в вагон, а там ты попозже подходи и садись будь-то ничего и не ведаешь.
      - Спасибо, Герасим.
      Как всегда, в Питере я прежде всего поехал к моему другу Витьке.
      - Игорек, - обрадовался и удивился тот, открыв двери. - Ты же целый...
      - И невредимый.
      - Ты же вроде... того...
      - Я тебе все расскажу. Дай прийти в себя.
      Из кухни показалась его чудесная мама.
      - Игоречек, вернулся. У меня было предчувствие, что с тобой все будет в порядке. Витька все бубнил, что ты там погиб, а я не верила.
      Она обняла меня.
      - Слава богу, живой.
      - Куда мне деться.
      - Я тебя сейчас покормлю.
      - Как я соскучился по нормальной пище и особенно жареной картошке.
      В коридоре появляется еще одно заспанное существо женского пола.
      - Лида?
      Это была та девушка - свидетель на нашей свадьбе с Машей.
      - Тебя очень долго не было, Игорь, - замечает мать Витьки, - у нас большие перемены.
      Лида протирает глаза и долго на меня смотрит, потом ее брови ползут на верх.
      - Мы же вас похоронили, - лепечет она.
      - С чего бы это?
      - Витя говорил, что в институте висел ваш некролог.
      Я оборачиваюсь к нему, тот смущенно разводит руками.
      - Это действительно так. Там было написано, что ты погиб при трагических обстоятельствах. Мы же все знаем, что твое месторождение было отвоевано у бандитов и много людей погибло при этом.
      - Игорек, иди помойся. Лида, Витя, приберите пока комнату, - старушка начала командовать над всеми.
      - Витя, - прошу я друга, - сунь этот рюкзак куда-нибудь.
      - Сейчас сделаю.
      Мне действительно подсунули жареную картошку. Я с удовольствием ем, а они окружили меня и с нетерпением ждут рассказа, но все же первым начал расспрос я.
      - Как там Маша? Я же еще дома не был.
      Лида и Володя переглядываются.
      - В общем нормально, - тянет Володька, - Маша беременна, сейчас на работу не ходит, видно скоро пойдет рожать. По тебе очень убивалась. Поминки хорошие устроила. Сейчас живет у отца.
      - А хоронили меня как?
      - Так не хоронили же здесь. Там в институте говорили, что в лесу, недалеко от нового прииска, на месте гибели тебя и зарыли.
      - Что же с тобой произошло, Игоречек? - не выдерживает мать Володи.
      - Меня ранили. Кто то из негодяев всадил мне пулю в грудь, это было до того, как вертолет опрокинулся, - я делаю паузу и вижу по глазам, что они все это уже знают. - Меня нашли только через день, всего изодранного гнусом и комарами. Я был такой опухший и без сознания, что никто не мог признать во мне бывшего геолога НИИГРИ. Как выжил не знаю. Сначала мужики поили отварами там же в шалашах на прииске, а потом сумели перетащить в деревню, где и провалялся почти три месяца.
      - Вот Маша то обрадуется.
      - Наверно. Только я не знаю, как себя вести. Она беременна и не дай бог, увидев меня, что-нибудь с ней произойдет.
      - Это правда, - сразу выпалила Лидка, - надо ее подготовить. Знал бы ты, как она убивалась по твоей смерти, измучалась вся. Я была у нее в гостях, Маша сидит-сидит, так молча, а потом как взорвется: "Это я его убила. Зачем? Господи, какой грех на душу..." И так все время. Я еще тогда боялась, не было бы выкидыша.
      - Слава богу, ничего не было, - сказала Володина мать, потом обратилась к Лидке, - ты теперь лучше к ней не ходи, а то так подготовишь, что, действительно, сразу будет выкидыш.
      - А как там, Каштан?
      За столом наступила напряженная тишина.
      - Да, в общем, - тянет Володя, - после случая с твоим месторождением, он у нас не появлялся. Говорят Баер, нанял ребят, чтобы его нашли...
      - И шлепнули?
      - Наверно так. Но видишь ли, я его недавно видел у ресторана "Рак и щука", веселый такой...
      - Понятно. Ребята, мне бы переспать у вас часика два, а потом надо привести себя в порядок, чтобы вернуться домой.
      - Конечно, конечно, Игоречек, - заворковала старушка, - отдохни в гостиной, а вы циц..., - она грозно посмотрела на молодежь, - не мешайте человеку.
      В моей квартире запустение. Пыль покрыла мебель и пол. В спальне разбросаны Машины вещи, как-будьто совершалось дикое бегство. В холодильнике сохранились консервы и я немного подкрепился. Что же мне теперь делать?
      С трудом пробился в ресторан "Рак и щука". Долго изучал обстановку и вскоре за дальним столом увидел знакомый жирный затылок. Каштан, в окружении двух девиц и парня, оживленно беседовал. Когда я к нему подходил, из-за соседнего стола поднялась туша охранника и преградила мне дорогу.
      - Ты куда?
      - К Каштану.
      - Зачем?
      - Он меня ждет.
      Каштан оглянулся на нашу перепалку и застыл с вилкой в руке.
      - Игорь?
      - Скажи этому..., чтобы меня пропустил...
      - Пусти его. Пусть принесут еще стул и прибор.
      Я подошел к его компании.
      - Здравствуйте.
      Недружно ответили окружающие, недоуменно глядя на меня. Принесли еще один стул и меня втиснули между парнем и девушкой. Каштан представлял окружающей компании.
      - Игорек, это мои друзья. Справа от тебя Галина, наша известная фотомодель, это Сергей, продюсер компании и Вероника - популярная шоу-звезда. Давайте выпьем за встречу, за то, что Игорь вернулся.
      - А где он пропадал? - подозрительно спросила Галя.
      - В тайге, почти четыре месяца его не было. Все даже думали, что его волки там загрызли, - за меня отвечает Каштан.
      - А что вы там в тайге делали? - по прежнему не унимается Галя.
      - Я геолог.
      - А... алмазы, золото... это ищите?
      - Это тоже.
      - Что-нибудь нашли?
      - Да. Хотите посмотреть?
      - Конечно.
      Я вытаскиваю из кармана изумруд и кладу на стол между тарелками. Каштан сразу изменился в лице и напрягся. Галя ловко просунула руку и камень засиял в ее руке. Остальные с любопытством уставились на нее.
      - Какая прелесть, - заворковала Галя.
      Она крутила в пальцах изумруд и зеленые блики заиграли на белой скатерти.
      - И много нашел? - прохрипел Каштан.
      - Как всегда.
      - Каштанчик, я хочу такой, - засюсюкала Галя.
      - Дай сюда.
      Толстые пальцы перехватили кристалл и, покрутив его немного, Каштан возвращает камень мне.
      - Наша договоренность осталась в силе? - спросил он меня.
      - Естественно, но... Ты знаешь про ребят...?
      - Знаю..., - поспешно сказал он. - Мы об этом потом поговорим.
      Мы опять выпили и закусили. Я вижу, что Каштан не в своей тарелке, наконец он не выдерживает.
      - Игорь, пойдем покурим. А вы посидите здесь, мы сейчас.
      Охранник сопровождает нас на улицу. Здесь Каштан запихивает меня в машину и мы отъезжаем от ресторана.
      - Значит все-таки приволок мешок камней? - начинает разговор Каштан.
      - Да. Лучше поговорим о ребятах...
      - А что о них говорить, все погибли.
      - Все? Ты мне говоришь правду?
      - Как тебе сказать... Правду говорю, все погибли, только... в разное время. Федя, например, даже приехал сюда, но здесь скончался от простуды.
      - Ты его шлепнул?
      - Он не выполнил задания.
      - Камни то хоть он привез?
      - Всего семнадцать изумрудов, все, что сумел распихать по карманам, когда удирал от туда.
      - Не густо. А как Баер?
      - Говно, твой Баер.
      - Он не мой.
      - Ладно, все равно у него служишь. Баер с цепи сорвался, простить мне не может твое месторождение. Все договора со мной порвал и нанял нового мудилу...
      - Тоже из ваших?
      - Таганского бандюгу.
      - Когда хочешь получить груз?
      - Давай завтра, в кафе, как и в тот раз.
      - Цены мы кажется тогда тоже оговорили...
      - Я не забыл. 750 тысяч.
      - Тогда, останови машину здесь, я, пожалуй, выйду.
      - Может с нами посидишь?
      - Нет. У меня еще много дел.
      Обмен мы завершили в кафе. Я также пересчитал и проверил деньги в чемодане, а потом охранник поперся на вокзал и приволок мешок из камеры хранения и бросил его в багажник машины. Каштан напоследок пожал мне руку.
      - Если ты когда-нибудь все же принесешь из тайги еще груз, я надеюсь, что мы сможем с тобой договориться...
      - Хорошо, Каштан. Пока.
      Толстяк выбирается из-за стола и выходит на улицу к своей машине. Я смотрю через стекло кафе на его спину. Вдруг резко скрипят тормоза, два "жигуленка" лихо подъезжают с двух сторон Каштановского "Ситроена", несколько человек с автоматами выскакивают от туда и начинают стрелять. Каштан нелепо дергается телом, потом падает на спину на асфальт, его охранник как пьяный ползет к фонарному столбу и там затихает. Стекло кафе лопнуло и рассыпалось, впустив в помещение волну прохладного воздуха. Одна из фигур нападавших расстреливает багажник "Ситроена", крышка поднимается. Мешок с изумрудами быстро перекочевывает в одну из подъехавших машин и вся группа киллеров, исчезает. С пола поднимаются испуганные посетители. Я хватаю чемодан с деньгами и быстро покидаю кафе.
      Телефонный звонок поднял меня с постели.
      - Игорь, это я, Виктор.
      - Привет. Что-нибудь произошло?
      - Произошло. Маша вчера вечером попала в больницу, а сегодня ночью родила девочку. Так что поздравляю тебя с отцовством.
      - Спасибо, но я до сих пор не видел Машу и не напоминал ей о себе.
      - Ну, старик, ты даешь.
      - Я боюсь, что с моим появлением, она совсем разволнуется и у нее сразу пропадет молоко. Кстати, Лида там нигде не говорила о моем воскрешении...
      - Может и говорила у себя на работе, но пока у нас в институте тихо.
      - Что же мне делать с Машей?
      - Решай сам. Мне сейчас надо торопится на работу. Кстати, ты скоро появишься там?
      - Наверно сегодня.
      - Тогда. до встречи.
      Секретарша Владимира Андреевича хлопала ртом как рыба. Наконец она произнесла несколько звуков.
      - Вы..., но как же... там же хоронили...
      - Шеф на месте?
      Вопрос сразу привел ее в порядок.
      - Владимир Андреевич занят.
      - Поговори с ним, может он меня все же примет.
      - Не знаю... Сейчас попробую.
      Она исчезла за дверью кабинета и вскоре появилась вновь.
      - Идите, он вас ждет, - почему то шепотом говорит она.
      В кабинете двое, сам шеф и... отец Маши. Владимир Андреевич с усмешкой глядит на меня, зато старик с вытаращенными глазами.
      - Здравствуйте, - вежливо здороваюсь я.
      - Здорово, гулящий, - усмехается Владимир Андреевич.
      - Здравствуй, Игорь Степанович, - Машин отец неуверенно протягивает мне руку.
      Я пожимаю им руки, шеф жестом приглашает сесть.
      - Ну как здоровье? - спрашивает Владимир Андреевич.
      - Еще грудь болит. Через два дня хочу выйти на работу.
      - Так что с тобой произошло?
      - Несчастный случай. Меня ранили, еле-еле выкарабкался...
      - Будь любезен, Игорь Степанович, расскажи по подробней.
      - Все я сделал, как мы договорились. Когда пришли на место, вывесил маяк, копанули рудник, набрали кристаллы и только собрался возвращаться, как ребята Каштана заартачились. Один из них пронес рацию и по ней вызвали вертолет и там же им сообщили, что с нашей стоянки подает сигналы маяк. Тогда нас с Машей взяли под охрану. Ночью мы бежали и не доходя до ближайшей деревни километров 10 организовали привал. Маша там стала разряжать ружье и оно нечаянно выстрелило. Пуля мне попала в грудь, недалеко от сердца...
      - Она мне ничего не говорила об этом..., - тихо говорит старик.
      - На мое счастье стражники с этой деревни отправлялись на новый прииск, услышав выстрелы, отклонились и нашли меня.
      - А что Маша? Где она была в это время? - волнуется отец Маши.
      - Наверно пошла звать на помощь.
      - Она рассказала нам совсем другую историю.
      - У меня более правдоподобно. Есть много свидетелей той деревни, которые приволокли меня из леса и где я более трех месяцев тянулся к жизни и потом, вот здесь на груди метка... от пули не автоматного калибра...
      Они молчат, наконец Владимир Андреевич спрашивает меня.
      - После приезда в Питер, ты Маше о своем прибытии сообщил?
      - Нет.
      - А знаешь, где сейчас она?
      - Она в род доме, родила девочку.
      - Я хочу тебя поздравить.
      - Спасибо.
      - Так что мне с тобой делать дальше?
      - Не знаю.
      - Твое счастье, что Баер давно все знает, поэтому твоя судьба решена им.
      - Как все знает и про ранение?
      - И про ранение и про изумруды, что ты припер сюда в город и про то, что ты получил за это куш.
      - За мной следили?
      - Игорь Степанович, ты лежал в деревне, расположенной на территории компании, когда тебя нашли мужики, нам сразу все сообщили, а дальше, мы проследили, как ты пер груз до города и добрался до Каштана. Мне кажется ты был свидетелем последних минут его жизни.
      - Было такое.
      - Ну вот, мы и добрались до истины. Теперь слушай предложение Баера. Во первых, он знает, что ты богат, имеешь на счетах за границей большие деньги и предлагает их перевести в дело. Купить у нашей компании десять процентов акций, то есть войти в долю. Во вторых, он предлагает еще более увеличить твой капитал, за каждое новое открытое тобой месторождение, будет добавляться от двух до пяти процентов акций. Естественно, после этого ты войдешь в совет директоров с совещательным голосом. Игорь Степанович, вы поняли, что предлагает Баер?
      - Понял. Я бы хотел подумать над этим предложением. А как же Маша?
      - Баер просмотрел и этот вопрос. Он считает, что контракт компании с вами по поводу Маши не нарушен. Вы официально после открытия месторождения изумрудов не развелись, у вас родился ребенок, значит... вам надо соединится с семьей.
      - С Машей может быть плохо, если она увидит Игоря Степановича живым. Она уверена, что он мертв, - тихо сказал старик.
      - Это не трагедия, для такой сильной женщины, как ваша дочь. Радость встречи, гораздо приятней, чем горечь расставания...
      Ему легко говорить, представляю какой будет для нее удар, если я появлюсь перед ней.
      - И так, - подводит итог директор института, - вы, Игорь Степанович, надеюсь, через два дня, когда выходите на работу, дадите ответ компании на наше предложение...?
      - Дам.
      - Тогда, не смею задерживать.
      Я прощаюсь с ними и ухожу из кабинета.
      Пролетела неделя, Машу выписывают из больницы. Я стою с огромным букетом роз и с волнением жду ее появления. Недалеко стоит Кира Матвеевна, отец Маши, Витька, Лида, друзья с работы. Вот выходит улыбающаяся она, нянечка за ней выносит завернутого в одеяло ребенка. Все бросаются и поздравляют ее. Она счастливо смеется и вдруг ее взгляд упирается в меня. Лицо изменилось, оно побелело, глаза распахнулись, улыбка стерлась и рот застыл в немом вопросе. Я подхожу к ней и прикасаюсь губами к ее щеке.
      - Здравствуй, родная...
      Маша закатила глаза и чуть не рухнула на пол, ее подхватил под мышки Витька, который предусмотрительно встал сзади ее. Такой без памятной, я и увез ее к себе домой. Родители Маши привезли туда же ребенка.
      Кира Матвеевна, дала подышать ей нашатыря. Маша закашлялась и открыла глаза.
      - Ты..., ты... здесь, - взгляд ее отыскал меня.
      - Все в порядке, Маша. Я здесь, теперь мы вместе.
      - Ты жив, как же ты жив... Я же сама...
      - Это несчастный случай.
      - Прости, - она заплакала, - прости. Все это время, я мучалась, видела тебя на земле и кровь на груди. Этот кошмар давил на меня... Прости... просто напало затмение...
      - Все в порядке. Тебе уже пора кормить Дашу.
      - Дашу...? Ну да, Дашу, мне же пора кормить... Дашу.
      Она вытерла слезы приподнялась с кровати и схватилась за мою шею.
      - Это я тварь, - зашептала она на ухо, - глупая гордая баба, захотевшая чтобы пол мира было у ее ног. Прошу, умоляю, прости...
      - У нас хорошая дочка, нам надо чтобы она была красивой девушкой и характер был твой... Обязательно твой. Как ты думаешь, мы сможем ее такой вырастить?