Санаторий смерти

Он наклонился и потормошил полицейского. Слабый стон был ему ответом. Он потормошил сильнее. Полицейский приподнялся, что-то пробурчал себе под нос и снова упал на стол. Эллери сильно потряс его за плечо.

– Эй, Джерри, просыпайся!

– Да-да? – пробормотал Джерри, не поднимая головы.

– Что случилось?

Эллери снова потряс его.

Полицейский медленно пришел в себя, оторвал голову от стола и поглядел на Эллери налитыми кровью глазами. Затем сконфуженно посмотрел на пустую бутылку из-под виски, которая лежала на столе, на два стакана, стоявшие на телефонном пульте, и поднял глаза на Эллери.

Эллери усмехнулся.

Полицейский встряхнулся и попытался окончательно прийти в себя.

– Мистер Квин!

– С добрым утром, – сказал Эллери.

– Значит, и в самом деле я заснул… Не пойму только, как это могло получиться…

– Сколько же вы выпили?

– Две рюмки, – сказал Джерри и нахмурился. – Всего две рюмки. И чтобы от двух рюмок совершенно отключиться? Положим, я не слишком привык пить, но тем не менее… Кто бы мог подумать, всего от двух рюмок…

– Однако бутылка пуста, – перебил его Эллери и указал на нее.

– В ней и оставалось совсем немного, когда он ее принес. Мы выпили по две рюмки каждый. Парень, видать, вылакал ее на две трети сам; видок у него был соответствующий, когда он пришел сюда.

– О ком вы говорите? О Флинте?

– Ну да! Как же! Флинт никогда не стал бы пить на службе, да и я не притрагиваюсь к бутылке, разве что выпью пару рюмок на рождество – и все.

– Я вижу, – сказал Эллери.

– Послушайте, мистер Квин, вы ведь не расскажете про все отцу? Честное слово, я выпил не больше двух рюмок, да и то лишь для того, чтобы успокоить этого парня. Он так наклюкался, что ему слова поперек нельзя было сказать.

– Чем вы тут занимались, это исключительно ваше дело. И я ни минуты не сомневаюсь, что вы делали только то, что было необходимо по службе. Но кто же это был? Кого вам пришлось успокаивать?

Джерри благодарно посмотрел на него и вздохнул с облегчением.

– Доктор. Доктор Роджерс. Я думал, он шею себе свернет, когда наблюдал, как он спускается по лестнице. Он сказал, что больше не вынесет всего этого, и если не найдет никого, с кем можно выпить, то просто свихнется.

– И когда это было?

Полицейский поглядел на свои массивные никелированные часы.

– Примерно час назад.

Эллери открыл дверь и кивнул Никки. Та уже слегка оправилась от перенесенных страхов. Джерри поглядел на нее, потом на Эллери.

– Это мой секретарь, – представил Эллери. – Мисс Нелли Снодграсс.

Никки натянуто улыбнулась.

– Рада познакомиться с вами.

– Взаимно, мисс Снодграсс.

– Нелли, – сказал Эллери, – вы будете ждать здесь, в обществе дежурного Джерри Райана. Я сейчас вернусь.

Он тихо пошел вверх по лестнице.

У Флинта, который охранял кабинет, он узнал, кто из обитателей дома какую комнату занимает. Затем пошел к комнате Джима Роджерса. Храп доктора был слышен даже в коридоре. Он тихо открыл дверь, пересек комнату и посветил фонарем на кровать. Джим лежал навзничь и храпел, открыв рот. Он не открывал глаз даже тогда, когда луч фонаря упал ему на лицо. В комнате сильно пахло виски. Эллери Квин снова вышел в коридор. В конце его были комнаты Рокки Тейлора и Корнелии Маллинз. Обе двери были не заперты. Вначале он вошел в комнату Рокки, затем – в комнату Корнелии. Обе пусты, постели не тронуты.

Он быстро спустился по черной лестнице и вышел на улицу через дверь с сеткой. Заглянув в гараж, он констатировал, что машина Рокки Тейлора исчезла.

Он обежал дом, вошел через главный вход в холл, открыл там дверь с надписью «Клод Л. Закари», быстро прошел через кабинет и заглянул в спальню позади него. Секунду спустя вышел и сказал:

– Джерри, немедленно звоните инспектору Квину. Мисс Маллинз и мистер Тейлор смотали удочки. Они уехали на машине Тейлора. Мистер Закари, похоже, удалился пешком. Он был осторожен, как всегда, и поэтому решил покинуть дом через окно.

Глава 16

Эллери Квин стоял у окна спальни Джона Брауна и смотрел сквозь стальную решетку. Восходящее солнце отражалось в спокойных водах Гудзона. С ветвей старого клена у самого окна доносилось дружное чириканье целой воробьиной стаи. Но Эллери не обращал никакого внимания ни на золотые лучи, ни на птичий щебет. Он не обратил внимания и на бойкую малиновку, которая быстро склевала червячка на газоне и улетела. Погруженный в свои мысли, он потушил свою сигарету о каменный подоконник, выбросил ее в окно и взял в руки маленькое черное птичье перо. Все еще во власти раздумий, он провел пером по запястью.

Пока Джерри докладывал инспектору об исчезновении Закари, Тейлора и Корнелии Маллинз, Эллери еще раз обошел все комнаты, вплоть до комнат миссис Браун и ее дочери Барбары. Он осмотрел подвал и даже кладовые. Он еще раз простучал стены в спальне Брауна и ванной, обшарил стенной шкаф, в котором был спрятан труп. Он обследовал все – кровать, пол, решетку на окне…

Разгадка должна быть. Ведь убийца как-то сделал это. Но как? Бедная Никки. Он ничем не может ей помочь. Как дорого ей придется заплатить! Потому что он был слеп! И глуп. Ничтожество! Жалкий червяк! Червяк… Червяк?!

Он застыл, как вкопанный. Глаза его сощурились. Он вдруг ощутил, будто с его глаз спала какая-то пелена, и сразу увидел рассвет над рекой, сопровождаемый воробьиным концертом.

Он обернулся.

Никки спала в брауновском кресле-качалке. Длинные ресницы покоились на бледных щеках. Он на цыпочках подкрался к ней и пощекотал птичьим перышком в носу.

Она открыла глаза.

– Эллери! Я… Мне приснился сон. Такой страшный!

– Может быть, я совершенно сошел с ума, – перебил он ее, – но у меня, кажется, есть идея. Подождите здесь. Не сходите с этого места.

И он торопливо вышел из комнаты. Несколько минут спустя вернулся, держа в руках большую кварцевую лампу, пристроил ее у окна и включил. На ковер упал овал света.

– Примерно здесь он лежал, – бормотал Эллери себе под нос. – И правая его рука была где-то здесь. Нет, вот здесь.

Он указал на ковер, недалеко от пятна крови, которое все еще было хорошо видно.

– Умер он около трех. Три часа по летнему времени, будем считать – два. Значит, солнце уже стояло довольно высоко. Лучи падали вот так…

Он поставил лампу так, чтобы ее свет падал на то место, где когда-то лежала рука покойного.

Никки, которая не понимала ничего, смотрела на его действия со все возрастающим скепсисом.

– Уж не хотите ли высказать, что мистер Браун умер от солнечного удара? – спросила она в конце концов.

– ..Примерно под этим углом, – продолжал бормотать Эллери, не обращая внимания на замечания Никки. Он еще подвинул лампу, но так, что овал света на ковре остался на прежнем месте. А потом вдруг сказал:

– Ну-ка, давайте сюда свои часы.

В совершенной растерянности она расстегнула блестящий браслет и протянула часы Эллери. Тот посмотрел на сверкающие камешки на браслете.

– Должно выйти, – сказал он. – Спасибо. Может быть, вы получите их назад, а может, и нет.

– Я заплатила за них целых два с половиной доллара!

– Тогда не жалко.

Эллери положил часы в самую середину зайчика от лампы на ковре и отошел. Стекло часов на браслете и камешки так и искрились.

– Великолепно, лучше и быть не может.

Он схватил Никки за руку и потащил в кабинет.

– Пойдем, мы должны спрятаться. За дверью он остановился.

– А сейчас – тихо! – скомандовал он и встал так, чтобы ему были видны часы на ковре. – Не шевелитесь, что бы ни произошло.

– Что вы тут делаете? – осведомился Флинт и подошел к ним.

– Тес! Оставайтесь там, где стоите. И не шевелитесь!

Хотя Никки и не понимала, что задумал Эллери, она стала ждать с еще большим нетерпением, чем он. Никки подняла на него глаза. Эллери неотрывно смотрел на окно брауновской спальни.

Ожидание продолжалось. Кроме чириканья воробьев за окном, тиканья часов на стене в кабинете у Брауна да тяжелого дыхания детектива Флинта, ничего не было слышно.

Тик-так, тик-так. Прошла минута. Две. Три минуты. Вдруг воробьи смолкли как по команде. Воцарилась какая-то неестественная тишина. Затем они услышали, как вспорхнула и улетела разом вся воробьиная стайка. Снова тишина. Только часы неутомимо продолжали свое «тик-так». В тот миг, когда стихло чириканье, затаил дыхание и Флинт.

«Если сейчас еще и прекратят тикать часы, я закричу», – подумала Никки.

Тик-так, тик-так.

И тут это произошло.

Издали донесся шум мощных крыльев, со свистом рассекавших воздух. Он разорвал тишину и стал приближаться.

Никки схватилась за ручку двери, чтобы не упасть. Она тоже, как зачарованная, не смогла отвести глаз от окна.

Вот пугающий шум крыльев уже рядом, уже совсем близко. Вот эти крылья забили по ту сторону железной решетки на окне, задевая за ее прутья. Вот в подоконник вцепились две сильные лапы. Шум крыльев стих. Воцарилась тишина.

Между прутьев появился клюв, потом – вся черная птичья голова. Ворон старого Амоса огляделся, протиснулся сквозь решетку и стал степенно прохаживаться по подоконнику. Поискался в своих перьях и задрал голову.

– Карр! Карр! – раздался его триумфальный крик. – Карр!

Он жадно смотрел на часы. Так и пожирал их взглядом.

Не сводя с блестящей вещи своих глаз-бусинок, он прыгнул на стол, взмахнул крыльями и опустился на пол. Поглядывая направо и налево, ворон стал приближаться к часам. Затем вытянул шею и поддел клювом часы. Те описали в воздухе сверкающую дугу и упали в полуметре на ковер. С проворством кошки ворон снова подскочил к ним. На этот раз он схватил часы когтями, как будто это была какая-то живность, пытающаяся от него убежать.

– Карр! Карр!

Часы снова оказались у ворона в клюве. Он взмахнул крыльями и взлетел на подоконник. Затем пролез сквозь решетку и сразу же прянул в воздух.

Эллери бросился к окну. Никки и Флинт – за ним. Ворон описывал круги в небе, все шире и шире. Вдруг он камнем ринулся вниз, подхватился и сел, хлопая крыльями, на узловатый ствол старого дерева. И пропал, словно по волшебству.

– С ума сойти можно! – только и смог сказать Флинт.

Никки вцепилась в руку Эллери.

– Глядите, – в крайнем волнении шепнула она. – Вон они! Они едут сюда!

Эллери Квин увидел, как в гору, направляясь к дому, поднимается машина. За рулем сидит Велье, рядом с ним – инспектор. Вот машина въехала на небольшую площадь перед домом. Эллери схватил Никки за локоть, потянул к выходу из кабинета и дальше – по коридору к черной лестнице.

– Бегите, Никки, – подтолкнул он ее в спину, открыв сетчатую дверь. – Вас не должны найти здесь. Бегите к моей машине и ждите меня там. Я приду, как только смогу.

Никки побежала. Она побежала, пригибаясь, вдоль живой изгороди из буков и исчезла под сенью леса – навстречу новой беде, гораздо худшей, чем все уже пережитые.

Глава 17

Подождав, когда Никки исчезнет с глаз, Эллери Квин поспешил вернуться в дом. Он даже побежал по коридору и поспел к главному входу как раз тогда, когда машина инспектора остановилась.

– Доброе утро, отец! – радостно приветствовал он отца и открыл ему дверцу.

Инспектор, нахмурившись, вышел.

– Эллери, – сказал он, – я думал, ты еще дома и спишь. Мне не нравится, что ты вертишься везде, где я ни появлюсь. У меня и без того хлопот по горло.

– Ты имеешь в виду массовое бегство подозреваемых?

– Вот именно. – Инспектор достал платок и издал носом трубный звук. – Двоих полицейских, разумеется, было мало, чтобы устеречь такую массу подозреваемых. Здесь нужна целая рота.

– Не ломай над этим голову, пап. Ты распорядился, чтобы начали их розыск, и больше ничего не сможешь сделать при данных обстоятельствах. Есть дело поважнее: я разгадал загадку убийства Брауна.

– Что ты сделал? – Инспектор изумленно и недоверчиво посмотрел на сына.

– Моя следующая книга будет называться «Труп доктора Брауна».

Сержант Велье тем временем с трудом выбрался из тесной для него машины и подошел к ним.

– Ха! – сказал он, подражая доктору Праути. – Ха!

– Ты, наверное, шутишь, Эллери!

– Ничуть не шучу, милый папа! Пойдем! И он в сопровождении инспектора и сержанта двинулся через газон к старому клену.

Тут Эллери остановился и поднял голову. Над ним шумела листва огромного дерева. На приличной высоте от ствола отходили два кривых сука, а над ними зияло дупло.

Эллери снял куртку и бросил на траву. Затем подпрыгнул и схватился за толстый сук внизу. Тот затрещал, но выдержал. Эллери подтянулся и достал следующую ветку.

– Он вполне бы мог выступать в цирке, – заметил Велье. – У вас весьма одаренный сын, инспектор. Инспектор Квин молча стоял, задрав голову.

– Что ты, собственно, задумал, Эллери? – наконец спросил он.

Эллери уже засунул руку в дупло, и сразу вытащил ее, держа на ладони два каких-то блестящих предмета и дюжину черных перьев.

– Не сходите с места, Велье, – крикнул Эллери сержанту, который стоял прямо под ним. – Я буду сбрасывать все, что достану, прямо в ваш разинутый рот.

Велье отскочил в сторону. Ему под ноги упали две крышки от пивных бутылок. Когда он нагнулся, чтобы их подобрать, рядом упали пинцет, желтый карандаш и сережка с нефритом.

Инспектор, усмехаясь, снова поднял голову.

– У тебя хорошо выходит, сынок. Теперь еще достань оттуда живого кролика и заканчивай свой фокус. Пора за работу.

Но Эллери уже рассматривал что-то другое, извлеченное им из дупла. Он положил это в карман брюк и снова засунул руку в отверстие.

– Что ты там нашел? – осведомился инспектор.

– Часики ценой в два с половиной доллара, которые хотел бы вернуть владелице. Эй, Велье, ловите!

Вниз полетела нитка пестрого жемчуга, затем черепаховый гребень в форме полумесяца, украшенный бриллиантами.

Джерри Райан, который наблюдал за всеми троими с площади перед домом, поспешил подойти к клену.

– Что делает там наверху мистер Квин? – спросил он Велье.

– Бедняга не в себе. Мается дурью.

Эллери уже рассматривал очередной предмет, извлеченный им. Те, кто стояли внизу, разглядели только, что это что-то блестящее.

Вдруг листва клена пришла в движение. Хлопая крыльями, на сук рядом с головой Эллери грузно опустился ворон и стал пристально разглядывать предмет в его руках.

– Карр! Карр! – сердито закричал он.

– Не волнуйся так, Джозеф, – сказал Эллери и погладил птицу по голове.

– Карр! Карр! – только и сказал в ответ ворон, уклонившись от ласки Эллери.

– Что это у тебя? – осведомился инспектор. Эллери продемонстрировал ему то, что было у него в руках.

– Нож для разрезания бумаг, – объявил он. – Говоря точнее, тот самый нож, которым Джон Браун перерезал себе горло. Вот, ловите, да поосторожнее, он острый!

Эллери бросил нож вниз. Тот воткнулся в землю. Сверкающая рукоятка торчала прямо у ног Велье.

– Но как он попал в дупло? – удивленно спросил инспектор Квин.

– Вороны, как известно, отличаются воровскими наклонностями, – пояснил Эллери, который, стоя на суку, прислонился поудобнее к стволу и сложил руки на затылке. – И особенно они любят все блестящее. Джозеф… – он снова погладил птицу по голове, – не исключение. Он и утащил нож после того, как Браун перерезал им себе глотку. Его привлекла сверкающая рукоятка. Джозеф протиснулся через решетку на окне и совершил бесстыдную кражу.

– А что, это вполне возможно! – воскликнул Велье. – Тогда, выходит, Браун покончил с собой? И, значит, не было никакого убийцы? А что, вполне возможно!

– Слезай, Эллери! – крикнул инспектор. – А то я сверну себе шею, глядя на тебя.

– Сейчас, пап.

Эллери последний раз засунул руку в Джозефово дупло. Он вынул оттуда конверт, запечатанный красным воском, к которому сейчас приклеился желтый фарфоровый осколок. На конверте было написано: «Последняя воля Джона Брауна».

– Что это там такое желтое, Эллери? – скучающим тоном спросил Велье.

– Черт, просто глазам своим не верю! – воскликнул Райан.

Велье сердито взглянул на него. Эллери засмеялся.

– Это тот желтый осколок, который выкопал Амос. Честное слово, пап, я тебя не разыгрываю.

Он бросил осколок вниз.

– Но Браун тем не менее был убит. И я знаю, кто это сделал. Убийцей был…

Райан поднял желтый осколок и недоверчиво стал его разглядывать.

– Что вы там сказали про старого Амоса? У него уже не все дома. Он совсем рехнулся. Подбежал сейчас ко мне и схватил за руку. Видели бы вы, какие у него были при этом глаза! Совершенно безумные. Он сказал, что кто-то украл его лопату и он не может закончить могилу.

– Когда это было? – встревоженно спросил Эллери.

– Да минут пять тому назад. Он просто бредит. Потащил меня к могиле и стал кричать, что видел, как из кучи земли высунулась рука. Это вы взяли его лопату, мистер Квин?

Эллери Квин белкой слетел с дерева и схватил Джерри Райана за плечо.

– А лопата была здесь или нет?! – воскликнул он.

– О чем вы, мистер Квин? Конечно, никакой лопаты не было. Я же говорю, что у старика галлюцинации. Он побежал в лес искать вора.

– Значит, убийца сейчас тоже в лесу, – сказал взволнованно Эллери. «И Никки… Никки», – подумал он. Он сам отправил Никки в лес – прямо в руки убийцы. Эллери стремительно повернулся к отцу.

– Папа, поезжайте сейчас же с Велье по старой дороге, которая идет через лес. Она кончается через несколько сот метров, выходя на Ган Хилл Авеню. И держите револьверы наготове.

Затем обернулся к Райану.

– А вы идите вниз, к железной дороге. Потом вдоль нее, к северу, пока не выйдете на проселок, который идет по дну оврага. Все! Убийца от нас никуда не денется. Ради бога, поторопитесь.

– Но, Эл! – запротестовал инспектор. – Если Браун сам покончил с собой…

– Да, сам, но тем не менее он был убит. Убийцей его был…

Издали вдруг донесся крик, и все четверо застыли на месте. Крик донесся вроде бы со стороны оврага. Эллери Квин стремительно рванулся к лесу.

– Давай, садись в машину, отец, и трогай! – крикнул он на бегу.

Глава 18

Никки, расставшись с Эллери, побежала вдоль живой ограды из буков с такой быстротой, будто за ней гнался сам черт. Только оказавшись в лесу, который скрыл ее от дома, она наконец замедлила шаг.

Хотя она понимала, что инспектор приехал в санаторий вовсе не в поисках ее, она, тем не менее, настолько испугалась при его появлении, что до нее так и не дошел смысл увиденной сцены – как прилетел ворон и унес ее часы с браслеткой. Только сейчас она стала понимать, что все это значило.

Вот, значит, как исчез нож для бумаг – его унесла эта ужасная птица! Выходит, что… Ну конечно! Кроме самого Брауна, у него в спальне никого не было! В конце концов, оттуда был только один выход – через кабинет, и если бы там был убийца, она бы его увидела. Значит, мистер Браун покончил жизнь самоубийством. Вот все и выяснилось!

Она с облегчением вздохнула. Зачем, спрашивается, бежала? Как смешно! Ей нечего бояться. Они найдут нож там, куда его притащил ворон, – вероятно, на каком-нибудь дереве. Какая отвратительная все-таки птица. И как умен Эллери. Как он только додумался до этого? Какая великолепная идея!

Во всяком случае, ей нечего бояться. Она теперь совершенно свободна. Свободна, как Джозеф. Ей не надо больше скрываться, испытывая эту тяжесть на душе. Не надо везде выискивать глаза, за ней следящие, и ожидать, что на тебя в любой момент укажут пальцем – вот она, это она сделала!

Воздух был свеж и приятен. Теплые, яркие лучи солнца наискось пронизывали листву тополей. А как она боялась в этом лесу ночью! В этом прекрасном, таком приветливом лесу, полном веселых белочек, скачущих по ветвям. Такой же зверек пробежал ей по ноге ночью и испугался, должно быть, больше, чем она. Летучие мыши, разумеется, не так милы. Какая-нибудь из них вполне могла запутаться в волосах. Но они сейчас спят, наверное, вися где-нибудь на ветках. А может, они живут в пещерах? Какая, впрочем, разница?

Она громко рассмеялась.

О, как зелен и свеж лес, и какая приятная прохлада в нем рано утром! Надо же, а она прошлой ночью вообразила, что кто-то наблюдает за ней и Эллери в этом лесу!

Она медленно шла по извилистой лесной дороге, глядя под ноги, чтоб не споткнуться о корни. Наклонилась, чтобы сорвать белый цветок. У него оказался просто замечательный запах.

Да, Эллери… По крайней мере, она никогда больше – да, да, никогда! – не будет считать его глупцом.

Она дошла до старой дороги. Днем до нее, казалось, идти вдвое ближе, чем ночью. Тут было просто необычайно красиво. О! Белочка!

– Иди сюда, дурашка, не бойся. Я сейчас найду тебе орешек!

Зверек встал на задние лапки, недоверчиво поглядел на нее и отбежал чуть подальше.

Никки пошла за ним.

– Ну иди же сюда. Я тебя не обижу.

Белка легко запрыгнула на сук и вмиг исчезла в ветвях.

Никки побежала вокруг дерева. И вдруг остановилась, как вкопанная.

Машина. Санитарная.

Прямо на старом лесном проселке. Странно. Что тут, в овраге, делать санитарной машине?

Она подошла ближе.

И в самом деле санитарная машина, судя по всему. Но почему у нее в кузове нет окон? И где водитель? Он, наверное, забуксовал здесь и пошел за помощью. Да, видимо, так оно и есть. Вон у дерева стоит лопата. Наверняка шофер застрял и хотел обкопать колеса. Никки посмотрела на пустые сиденья рядом с водителем, обошла машину сзади и остановилась.

Да, здесь кто-то копал, но не около задних колес. Они стояли на твердом. Рядом с дорогой кто-то выкопал глубокую яму в мягкой лесной земле – метра полтора в длину и довольно глубокую.

И задняя дверь машины открыта. Ей стало страшно, но какая-то сила, которой она не могла противиться, заставила заглянуть внутрь фургона. Она заглянула – и у нее перехватило дыхание. Во рту и в горле появилась противная сухость…

Она не могла оторвать взгляда от того, что там лежало, – совершенно белое лицо, застывшее в неестественной позе тело, скрюченные пальцы!

Ужас! Ужас! Но она не могла отвести глаз. Она просто оцепенела.

Ей захотелось крикнуть, но она не смогла. «Если я не закричу сейчас, я сойду с ума», – подумала она. Но все тело было как парализованное и совершенно не повиновалось. «Надо закричать… Иначе я сойду с ума…»

Но ведь кричит же кто-то? Она? Нет. Это эхо. Сотни голосов, полных ужаса, разносятся по оврагу, а почему же не может крикнуть она?

Она знала, что теперь будет с ней. Но это случилось не сразу… Сильные пальцы сомкнулись у нее на горле и стали сжиматься. Медленно, неотвратимо, как будто железный обруч. У нее померк свет перед глазами. И белое лицо трупа пропало тоже. Все завертелось вокруг, быстрее, быстрее…

Она уже лежала на земле. Кто-то бросил ее лицом в мох, заломил руки и тяжело надавил коленом на спину.

Все перед ней вертелось быстрей, быстрей и наступала все большая тьма. Глухая тьма…

Надо только быстро записать это, пока не забылось. Да, нужно всегда все записывать сразу же. Но ей нечем записать. И не на чем. Попросить ручку у Эллери? Нет, не годится… Но чем же еще записать… Чем…

Глава 19

Эллери Квин, который что было сил бежал по извилистой лесной тропинке, услыхал, как взревел мотор. Через тридцать секунд он выскочил на старый проселок и смог заглянуть в овраг, откуда донесся крик. На земле остались следы колес. А неподалеку, прямо на дороге, лежала соломенная шляпка Никки. Эллери обвел все вокруг совершенно диким взглядом.

Метрах в двухстах от него в направлении Ган Хилл Авеню уезжала санитарная машина.

Он побежал следом, и расстояние даже стало понемногу сокращаться, – по лесной дороге, разбитой и ухабистой, машина не могла ехать быстро. Но он все же понял, что дальше бежать нет смысла; раньше, чем он догонит, «скорая» выедет на хорошую дорогу.

Благодарение богу, что., он оставил свою машину в лесу, да еще и развернулся.

Он бросился за руль, завел мотор и включил сцепление. «Кадиллак» рванулся вперед, прыгая на ухабах. Эллери вовремя выехал к опушке: он успел увидеть, как санитарная машина повернула на Ган Хилл Авеню и понеслась в северном направлении. Когда он сам вырулил на асфальт, отрыв был метров пятьсот. За спиной завывала сирена. В зеркале заднего вида он разглядел служебную машину отца, которая тоже включилась в погоню. Но хватит ли у нее скорости? Эллери надавил на сигнал большим пальцем и больше не отпускал его. Бросил взгляд на спидометр. Да. Если внезапно придется поворачивать, может занести. Но пока впереди – длинный отрезок прямого шоссе. Сто двадцать. Сто двадцать пять!

Впереди поворот! По тормозам! Сильнее! Сто. Девяносто. Восемьдесят.

Снова поворот, но не такой крутой. Эллери прибавил газу.

Еще поворот. Потом длинная прямая.

Он поднажал.

Там впереди мост! Санитарная машина пронеслась по нему, и спустя какие-то секунды по нему прогрохотали колеса «кадиллака» Эллери. Новый вираж, и довольно крутой. «Скорая» вдруг исчезла из виду, но он услышал визг тормозов и шин на повороте. Когда Эллери снова выехал на прямую, он увидел, что «скорая» свернула направо и быстро удаляется по проселку.

Эллери утопил педаль тормоза до полу, но «кадиллак» все равно протащило мимо съезда с шоссе. Он сдал назад, повернул и продолжил погоню. Глянув в зеркало, он убедился, что машина отца следует за ними. Она как раз появилась из-за поворота. За рулем сидел Велье. Эллери услышал вой сирены и понял, что теперь они тоже свернут направо.

Санитарная машина тем временем снова оторвалась. Прошло три бесконечных минуты, пока Эллери снова не увидел ее перед собой. Эллери вынужден был признать, что тот, кто был в ней за рулем, выбрал единственно верную тактику. На шоссе санитарная машина не имела никаких шансов уйти от «кадиллака» Эллери. Но здесь, по проселку, им обоим придется ехать медленно, чтобы не свернуть себе шею. Семьдесят километров в час – скорость, с которой они ехали сейчас, – уже была здесь весьма опасной. Эллери пытался разгадать планы того, за кем гнался. Тот оторвался настолько далеко, что Эллери рисковал потерять его из виду. И если ему удастся в какой-нибудь из таких моментов свернуть, можно и проскочить мимо…

Но вот, наконец, снова прямая. «Скорая» уже почти проехала ее и сейчас опять скроется за поворотом. Эллери выжал газ до отказа, а у поворота стал притормаживать. Поворот оказался гораздо круче, чем он ожидал. Ему пришлось даже вытянуть ручной тормоз, чтобы не выбросило в кювет. В какой-то миг он испугался, что не справится с машиной. Ему все же ценой невероятного напряжения удалось удержать «кадиллак» на дороге, хотя машину сильно заносило.

К ужасу своему Эллери вдруг увидел, что ему тут же предстоит такой же крутой поворот налево. Заднее колесо «кадиллака» на какую-то долю секунды зависло над придорожной канавой, но «кадиллак» на двух колесах вышел из поворота.

В то же мгновение он увидел санитарную машину: та врезалась в телеграфный столб у дороги и сползла в канаву.

Эллери проскочил мимо метров на тридцать, прежде, чем сумел остановиться. Он выскочил и побежал к месту аварии. За рулем никого не было. Он поглядел в канаву, думая, что шофер и Никки вылетели при ударе и лежат там. Нет.

Шофер, видимо, побежал вон в тот лесок справа. Но где же Никки? Не потащил же он ее с собой?! Эллери интересовала сейчас только Никки. На шофера было наплевать.

Никки! Никки!

Вдруг Эллери услышал, как взревел мотор. Его «кадиллак» сорвался с места и понесся по дороге.

В ту же секунду послышалась сирена. Из-за поворота вылетел автомобиль отца.

Дико жестикулируя, Эллери показал на удаляющийся «кадиллак». Он успел разглядеть хмурое лицо Велье, увидел по глазам отца, что тот понял все. Они даже не притормозили. Но где Никки?! Он вдруг догадался, побежал назад к санитарной машине и рывком открыл заднюю дверь.

Рядом с трупом Джона Брауна лежала Никки Портер.

Он поднял девушку, не подающую признаков жизни, на руки и осторожно опустил на траву. Дрожащими руками стал искать пульс.

Глава 20

Никки медленно приходила в себя.

– Никки! – От облегчения Эллери громко засмеялся. – Никки… Вы меня до смерти перепугали. Та, ничего не понимая, смотрела на него.

– Где я? Как я здесь оказалась?

Эллери в двух словах объяснил.

Она огляделась и увидела санитарную машину.

– Все вышло так быстро, Эллери. Он душил меня, и я, видимо, потеряла сознание.:

– Как вы себя чувствуете сейчас? Никки зажмурилась и осторожно пошевелила руками и ногами по очереди.

– Вроде ничего, – ответила она удивленно. – Нет, в самом деле, все в порядке.

Она попыталась встать, и Эллери поддержал ее.

– Смотрите, я уже могу стоять сама, – сказала она, слегка пошатываясь, и добавила уже более твердым голосом:

– Нет, в самом деле, вам вовсе ни к чему делать такое виноватое лицо. В конце концов, ведь это не вы пытались меня задушить.

Хотя она все еще была бледна, силы, кажется, возвращались к ней.

– Слава богу, что вы живы, – сказал он пылко и сам удивился тому, как странно звучит его голос.

– Все вышло так быстро, Эллери. Я даже не поняла, кто это был.

– Сейчас это не имеет значения. Попробуйте, сможете ли вы идти.