Карми

Томас Кениг не очень хорошо знал государственные символы Майяра, но об Оланти слышал. Знак высшей в стране власти, дающий право войти в Высочайший Союз.

— Чей это Оланти? — оторопело проговорил Кениг.

— Твой, — сказала Карми голосом слишком размеренным, чтобы Кенига могла обмануть ее невозмутимость. — Разве не ты наследуешь вещи своего отца?

— Как моему отцу мог достаться Оланти? Карми молчала.

— Как?!

Вероятно, его порывистое движение обеспокоило Карми. Она отступила на шаг.

— Ты полагаешь, я должна знать?

— Кому знать, как не тебе? — Томас был слишком взволнован и, пожалуй, говорил так, как говорить не следовало. — Позволь спросить, кто тут у нас выдает себя за представителя Высочайшего Союза?

Он схватил ее за плечо и тут же получил удар в солнечное сплетение. Пока он ловил ртом воздух, Карми отошла к стене.

— Не смей меня трогать, — глухо проговорила она. — Будь ты хоть трижды высокий принц…

В это время Томаса вызвали по интеркому. Он сел и выслушал известие. По его просьбе говорили снова по-немецки. Выключив интерком, он помолчал. Потом поднял глаза:

— Ну что ты теперь скажешь? Рита любезно одолжила подаренное тобой ожерелье. Бусины сравнили с камнями из друзы.

Карми только пожала плечами. Ее совершенно не волновал тот факт, что одну из бусин определили как являющуюся частью друзы.

— Ты будешь молчать? Карми кивнула.

На этом разговор и закончился. Кениг попробовал побеседовать со Стэрром, но юный хокарэм прямо заявил, что в историю со знаком Оланти вмешиваться не может.

— А сказать хоть что-то о моем отце? Стэрр только развел руками.

— Может быть, это именно ты проходил медицинские процедуры в глайдере?

— Высокий принц, — с искренним выражением лица сказал Стэрр, — я в глаза твоего глайдера не видал.

Он даже позволил Кенигу произвести необходимые исследования, но, как и следовало ожидать, исследования только подтвердили слова Стэрра — нет, это не его лечили в глайдере. А хокарэм, покидая лабораторию, заметил:

— Да иначе и быть не могло. Если бы я переболел этим вашим энцефалитом, я бы стал хэймом. А хокарэм не может быть хэймом, ты ведь знаешь, господин.

Кениг спросил в спину Стэрру:

— Можно ли заставить Карми рассказать то, что она знает?

Стэрр обернулся:

— Нельзя. Жди. Время придет.

Глава 22

Темной ночью Смирол и Асти переправились сквозь невидимую защитную стену, окружавшую поселок чужаков. Асти поудивлялся, но вопросов не задавал. Он полагал, что все узнает со временем, а пока его больше интересовало, каким окажется молодой принц Руттул. Накануне Стэрр свистом сообщил, что Карми подыскивает для Томаса Кенига хокарэма, и Асти предложил свои услуги, — возможно, служба предстояла не очень денежная, но уж нескучная наверняка.

Стэрр встретил их у крайних домов и отвел в «майярское посольство».

Карми ожидала в гостиной. Со Смиролом она только поздоровалась, к Асти же у нее был разговор. Стэрр решил, что их надо оставить одних, и потащил Смирола к себе в комнату. Прежде всего рыжего хэйма следовало как следует отмыть от грязи, краски и масла лисянки, применяемого против насекомых. Запах лисянки беспокоил Стэрра более всего: пообщавшись с чистенькими землянами и приобретя привычку каждый день принимать ванну, Стэрр стал внимательнее относиться к ароматам. Отмыть Смирола с первого раза оказалось трудно; все же, когда он несколько порозовел, Стэрр счел его состояние вполне приемлемым и выдал полотенце и пакет с одеждой.

Смирол оделся и подошел к зеркалу. Из зеркала смотрел на него худощавый молодой человек со взъерошенной рыжеватой шевелюрой.

— Прическа, — проговорил задумчиво Стэрр. — Надо будет чуть поправить. Лицо… Улыбнись!

Смирол улыбнулся.

— Немного не такая улыбка, но это мелочи. Вот походка, осанка… Держишься ты не так.

— Сильно бросается в глаза?

— Нет, — покачал головой Стэрр. — Подозрений ты вызывать не будешь. Зато будешь привлекать внимание. Тебе этого хочется?

Смиролу не хотелось привлекать внимание, и первое, чем он собирался заняться после сеанса гипнообучения, был просмотр фильмов. Однако пока Стэрр погрузил его в сон. Мальчишка сделал это уверенно и без душевных колебаний: он знал, что не совершит ошибок. Но поскольку вся процедура выполнялась им впервые полностью, он на всякий случай остался рядом со Смиролом.

Часа два спустя, обсудив с Асти все, что она хотела, Карми поднялась наверх. Она посмотрела на спящего Смирола:

— Мне не нравится то, что он задумал. От Рыжего несет лисянкой, ты чувствуешь?

— Не беспокойся, — ответил Стэрр. — Я его еще несколько раз как следует вымою.

— Займись пока Асти. Ему тоже не мешает хорошенько помыться. Я не могу представить его принцу в таком виде.

— Хорошо, госпожа моя, — согласился Стэрр. — Гони ею сюда.

— А я пока внизу посижу, чтобы Кениг не застал нас врасплох.

Она напрасно волновалась: Кениг поверил словам Стэрра. Он посоветовал ждать — и Томас ждал.

Эти несколько дней, пока Смирола приводили в соответствие с обликом землян, Карми из «посольства» не выходила — ей не хотелось ни с кем встречаться. Стэрр, напротив, почти все время слонялся по поселку, заводил знакомства, искал приключений. Асти тоже набирался впечатлений, но ему скоро наскучило общение с видеотехникой, и он развлекался тем, что днями напролет играл в камешки сам с собой или с Карми. Впрочем, Карми камешки быстро надоели — не тот у нее был темперамент, Асти этим не смутился — он продолжал играть один.

— Тоже способ сходить с ума, — заметил Смирол однажды, стоя за его спиной.

— Ну, тебе-то с ума сходить не надо, — ответил, не отрываясь, Асти. — Ты уже рехнулся, раз задумал такое.

— Ничего особенного, — возразил Смирол. — Можно подумать, я первый разведчик среди хокарэмов.

— В таком деле и правда первый. Ты только вспомни — кто еще пытался надеть маску человека с другой планеты?

Смирол не отвечал. Асти наконец-то оглянулся и посмотрел ему в глаза:

— Хэйм — он и есть хэйм. Рассудительности в тебе ни на грош.

То, что задумал Смирол, не шло ни в какие ворота — он решил пробраться на Землю, замаскировавшись под землянина. Ему казалось, он вполне на это способен. Его друзья очень сомневались в успехе проекта, но запрещать Смиролу что-либо никто не имел права — он сам себе голова.

Смирол очень волновался. Может быть, имело смысл задержаться в «майярском посольстве» и дальше собирать материал, однако нетерпение терзало его сильней, чем боязнь поражения, и наконец однажды утром он объявил:

— Сегодня я ухожу.

— Сегодня? — ахнула Карми.

— Сейчас. Стэрр встал:

— Я провожу тебя.

Разумеется, до посадочной площадки они шли порознь. Стэрр был впереди, охотно разговаривал со всеми встречными. Его хорошо знали, многим он был симпатичен, многим — интересен, и лишь некоторые относились к нему с недоверием.

Смирол отставал от него шагов на сто, но к концу пути расстояние сократилось… Дорогу он знал хорошо, хотя раньше ни разу не был здесь: Стэрр подробно обсудил с ним схему поселка, и Смирол мог бы идти с закрытыми глазами. Стэрр же рассказал ему, как земляне ведут себя при посадке в челнок, и Смирол уверенно взошел по трапу. Тут он несколько замешкался — дальше нужно было жить собственным умом.

Он оглянулся, поймал взгляд Стэрра, шатающегося по площадке, его не очень вежливо потеснили, заставляя посторониться.

— Провожающих высматриваешь? — мимоходом поинтересовался жилистый транспортник, втаскивая в челнок рулон грязно-пятнистой пленки.

— Стэрр на площадку приплелся, — вполголоса сказал Смирол.

— Стэрр? Кто это?

— Ну, этот хокарэм, знаете? — Смирол на мгновение заколебался, не зная, какую степень вежливости применить.

Транспортник пристроил рулон в челноке и выглянул наружу.

— А, мальчуган из местных? Как же, слыхал. Ты лучше занимай место, сейчас стартуем.

— Разве никого больше не будет? — Смирол прошел внутрь и остановился в пустом пассажирском салоне.

— Занимай любое место, — сказал транспортник. — Я бы не стал из-за одного пассажира челнок гонять, но велено срочно поднять эти рулоны.

Смирол присел на первое подвернувшееся кресло. Транспортник громыхнул чем-то на трапе, прошел через салон и остановился у двери в пилотскую кабину:

— Ладно уж, парень, идем сюда. Смирол покинул кресло и вошел в кабину.

— Садись здесь, — указал транспортник. — Меня зовут Клиффорд. А тебя?

— Смир… — Хэйм осекся. Вот об имени-то он не подумал.

Клиффорд, однако, понял его имя по-своему:

— Смирнов? Сергей Смирнов не твой отец?

— Нет.

Смирол завороженно уставился на экран. Вот сейчас он снова покинет подлунный мир… Челнок совершенно не был похож на глайдер, и чувствовал себя Смирол иначе.

И вдруг он ощутил блаженное спокойствие, спокойствие, какого он давно уже не ощущал.

Одновременно, едва Стэрр увидел, что челнок отрывается от земли, его посетило то же чувство: волна радостного спокойствия захлестнула его. Смирол теперь был далеко и с каждым мгновением становился все дальше: что бы ни случилось с ним там, среди чужаков, Стэрр узнает об этом не сразу.

Он побродил еще по поселку, прежде чем вернуться в «майярское посольство». Карми, изведясь от ожидания, согласилась-таки сыграть с Асти, чтобы отвлечься. Асти пришлось увеличить фору — Карми была не очень внимательна.

Стэрр помешал Асти выиграть целое состояние.

— Он улетел, — сообщил Стэрр. — Обошлось без шума. Карми понурилась, будто услыхала дурную весть.

Асти поднес ей бокал с разбавленным вином.

Карми кивком поблагодарила его и медленно выпила.

— Кофейку? — спросил Асти Стэрра.

— Какао вкуснее.

— Тогда сам готовь.

Почему-то они разбрелись по углам гостиной, сидели так, пили каждый свое, пока Карми вдруг не сказала:

— Пошли, Асти, я представлю тебя принцу.

Асти встрепенулся и бросил взгляд в зеркало. Будь он в хокарэмской одежде, его бы ничто не смутило, одежда же землян пока была непривычна.

— Ты хорошо выглядишь, — успокоил его Стэрр.

— В будущем надо бы подумать о земном варианте одежды, — сказал Асти. — Должны же хокарэмы как-то выделяться.

— Асти! — позвала Карми. — Ты что-то болтлив стал. Асти переглянулся со Стэрром и пожал плечами. Карми вздумала подгонять его? В этом не было никакого смысла. Он столько дней сидел взаперти, света божьего не видел, а теперь вдруг и сразу должен нестись к молодому принцу Руттулу. Принц столько лет обходился без хокарэма — так неужели не сможет обойтись без него еще полчаса?

Но перечить хэймам такого высокого происхождения как-то не принято, и Асти поспешил выскочить из дому.

Но держать язык на привязи ему не могла приказать никакая хэйми, и он шел по улице, вслух одобряя все то, что видел. Ему очень нравилась архитектура, нравились умные механизмы на улице, нравилось, что земляне не удовольствовались местной чахлой растительностью и не поленились посадить деревья и разбить газоны.

— Сразу видно, что эти люди обосновались здесь надолго и жить любят в свое удовольствие, — разглагольствовал Асти, поглядывая по сторонам.

Карми одернула его:

— Поумерь восторги… Асти сладко улыбнулся:

— Ах, госпожа моя, как не восторгаться? Здесь, в диких горах, возник прекрасный оазис…

Карми недовольно дернула плечом и прибавила шаг.

Кениг встретил их настороженно. Вид Асти не улучшил ему настроения: уже было ясно, что для хокарэмов силовой барьер вовсе не преграда.

— Перед тобой высокий принц, — сказала Карми. — Веди себя пристойно, Асти.

Асти встал на колено, склонил голову и поприветствовал Кенига столь витиевато-изысканно, что тот ничего не понял.

— Что он говорит? — спросил он у Карми.

— Это твой хокарэм, его зовут Асти.

— Мой хокарэм?

— У высокого принца обязательно должен быть хоть один хокарэм, — сказала Карми. — Иначе просто неприлично.

— Позвольте вас спросить, это каких же земель я принц? — резонно спросил Кениг.

Асти встал, отряхнул колено и проговорил рассудительно:

— Не беспокойся, мой господин, я тебе все разъясню.

— Э?!

Карми жестом пресекла желание Кенига побыстрее узнать подробности.

— Ты не можешь попросить кого-нибудь отвезти меня в Сургару? — спросила она.

— Ты собираешься в Сургару?

— Я не собираюсь всю свою жизнь торчать в Валлоа, — холодно ответила Карми. — Я и без того потеряла здесь уйму времени.

Кениг перевел взгляд на Асти.

— Пусть уезжает, — проговорил хокарэм. — От хэймов одна морока. Уверяю тебя, господин, с Карми совершенно невозможно иметь дело. Это же настоящее чудовище.

— Придержи язык, — сказала Карми.

— Ты мне не хозяйка, — возразил Асти. — Господин мой, мне как, заткнуться?

— Если не трудно, — машинально сказал Кениг. — Хоть ненадолго.

Асти с улыбкой приложил ладонь к груди и поклонился.

— Ты мне так ничего и не скажешь? — спросил Кениг у Карми.

Она покачала головой.

— Что ж, я отвезу тебя в Сургару.

— Не смею затруднять тебя, высокий принц.

— О Боже, — вздохнул Кениг, — какие там затруднения…

Он попросил их подождать, пока соберется в дорогу, зашел в лабораторию и оттуда вызвал эксперта по безопасности, который несколько дней назад головой ручался, что сквозь силовой барьер теперь без особого пароля не пробраться. Принятые им меры доставили некоторые неудобства тем из землян, кто покидал базу в Валлоа, чтобы совершить облет Майяра. Теперь они могли вернуться в поселок только через специальный коридор после запроса системы безопасности, на который следовало дать верный цифровой код.

— Борис, — сказал Кениг, — готовь голову. У меня опять гости.

Борис, невысокий плотный человек, замер, бледнея от ярости.

— Я это «майярское посольство» «жучками» нашпигую! — взорвался он.

— Ну-ну, — проговорил Кениг, — желаю успехов. А пока сообщаю, что собираюсь вылететь в Сургару с Карми и Асти.

— Асти? — переспросил Борис.

— Это хокарэм, — объяснил Кениг. — Я тебя с ним познакомлю.

Борис хватил кулаком по столу и отключил интерком. Откуда же он мог знать, что меры, которые он предпринял, действительно были хороши, но несколько опоздали. Асти и Смирол прошли через силовой барьер на день раньше, чем он усилил защиту. Теперь же ему предстояло расхлебывать последствия той ошибки, которую он допустил в самом начале, недооценив хокарэмов.

Оставим в покое стажерский ключ, забытый Руттулом. Его появление у Смирола было делом, в общем-то, случайным. Борису следовало лучше понять психологию майярцев, а он этого не сделал. Он полагал, что само появление пришельцев на летающих машинах приведет их в ужас. А майярцы отнеслись к этому гораздо спокойней. Летающие колесницы? Ну и что? Значит, эти пришельцы очень могущественные маги. Но они как будто не кажутся враждебными, эти пришельцы, а иногда даже помогают людям. И как оказалось, молодой принц Руттул — тоже маг. Что ж в этом плохого? Принц Сургарский, его отец, как уверяют, занимался магией, и Сургара при его правлении процветала — там развились ремесла и хорошо велась торговля.

Нет, не понял Борис майярцев. Как легко им было объявить все достижения пришельцев волшебством — и как трудно было бы человеку восемнадцатого или девятнадцатого века, с его механистическим воспитанием, постичь все премудрости электроники и гравитоники! В примитивном разуме есть своя прелесть: алхимику с его верой в Первоэлемент легче понять ядерные превращения, чем ученому, живущему накануне «кризиса физики» и привыкшему к логической ясности Ньютоновой механики.

Так что напрасно Борис, попинав мебель и порасшвыряв стулья, собрал совещание, главным вопросом которого было усиление мер защиты: Смирол находился уже в Солнечной системе, а другие хокарэмы не собирались пока навещать базу — Стэрр развлекался просмотром видеофильмов, а Карми улетела вместе с Кенигом в Сургару.

Расстояние до Сургары для флаера было великовато, Кениг взял глайдер — и получил еще одно доказательство того, что Карми бывала в глайдере Эриха Кенига. Она огляделась и, не находя ни малейшего сходства с космической моделью старого образца, спросила подозрительно: «Это глайдер?» Кениг подтвердил, она пожала плечами. Асти заглянул в кабину с явным интересом.

— Ты тоже едешь? — спросил его Кениг.

— Разумеется, — ответил Асти. — Я — твоя тень, господин.

— А если я отправлюсь на свидание к даме?

— Я знаю, когда я должен исчезнуть, — заверил его Асти. Карми привыкла к путешествиям в другом глайдере, и долгий перелет неприятно удивил ее. Однако она ничего не сказала.

Над Тавинским озером она попросила Кенига спуститься пониже. Кениг повел машину над самой водой и откинул колпак, чтобы пассажиры смогли насладиться бьющим в лицо теплым ветром.

До Тавина оставались считанные минуты, как вдруг в глайдере сработало поисковое устройство. Кениг заложил крутой вираж, вернулся и повис над водой.

Сигнал был очень слаб и шел из-под воды. Кениг уже догадывался, кому он принадлежит… и что это за устройство, испускающее его.

— В чем дело? — капризно спросила Карми.

— Погоди-погоди… — Кениг лихорадочно терзал настройку.

Карми ударила его по руке. Сигнал смолк.

— Ты что?

— Высади меня, — сказала Карми. — Немедленно высади меня на берег.

— Да в чем дело?!

Карми полувздохнула-полувсхлипнула и рванулась к управлению глайдером. Асти поймал ее и крепко стиснул в объятиях.

— Лучше высади ее, — посоветовал он Кенигу. — А то или нас под воду загонит, или сама выпрыгнет. Высади, господин. А то, что здесь лежит, оно потерпит. Если хочешь, я сам нырять буду, чтобы найти…

— Не найдешь, дурак, — спокойно сказала Карми, не вырываясь. — Тут самое глубокое место во всем озере, а уж ила сколько…

Кениг смирился. Выбросил на воду яркий поплавок с якорем, отмечая место, и поднял машину выше.

— Высадить тебя в городе? — спросил он.

— Нет. Вон на том берегу, — указала Карми.

— Это же в стороне от дороги, — поразился Кениг. — Зачем мы делали такой крюк?

— Не догадываешься, высокий принц? — холодно проговорила Карми. — Да чтоб место тебе показать.

Кениг молча повел глайдер в указанную сторону. Разговаривать с Карми у него не было никакой охоты. Эта девица была способна вывести из себя даже ангела.

Когда он опустил машину на низкий, болотистый берег, Карми выпрыгнула, под ее ногами хлюпнула вода.

— Куда ты теперь? — поинтересовался Асти.

— Не твое дело, — отрезала Карми. — Прощай, высокий принц, — бросила она Кенигу. Не дожидаясь от него ответа, она двинулась прочь от берега, в сторону северных гор. Взлетев, Кениг и Асти еще некоторое время видели ее уменьшающуюся фигуру.

— В Миттаур, что ли, собралась? — предположил Асти. — К Арзравен Паору?

— Что за Паор? — спросил Кениг.

— Наследник Арзрау, — ответил хокарэм. — Говорят, он к ней когда-то сватался.

Карми, однако, направлялась не в Миттаур. Она шла в долину Праери.

Добралась она четыре дня спустя, остановилась на перевале, разглядывая происшедшие за последние годы изменения. Монастырь разросся. Кроме храма, на берегу озера стояли несколько домов; над одним из них на длинном шесте полоскался черный флажок — знак постоялого двора. Чуть поодаль раскинулись шатры, на взгляд Карми, миттауского образца.

Она заколебалась: не опрометчиво ли будет спуститься к озеру в хокарэмской одежде, ведь миттаусцы так не любят хокарэмов. Однако другой одежды у Карми не было.

Внизу ее встретили любопытные взгляды — Карми кожей чувствовала их, когда шла к кургану. Шепоток за спиной все ей объяснил: «Аддари лао Кхарми, — расслышала она и перевела себе: — Воплощенное божество Коми». В Миттауре к воплощенным божествам относятся спокойнее, чем в Майяре, в Миттауре они встречаются куда чаще, чем, пожалуй, во всем остальном мире.

Ветер раскачивал колокольцы над курганом, и печальный звон плыл над озером. Ленты, привязанные к шестам, уже заметно поблекли, несколько недавно подвешенных выделялись свежим, сочным цветом.

Карми остановилась в десятке шагов от кургана, встала на колени, расстелила перед собой прихваченный у инопланетян из Валлоа пестрый платок. Подняла с земли камень и зашептала поминальную молитву, называя имя Хаби. Окончив, она положила камень на платок, взяла другой, благо на каменистом берегу булыжников хватало, и вновь зашептала молитву, называя в этот раз иное имя. Под курганом лежало восемнадцать человек, и восемнадцать раз была произнесена молитва, и восемнадцать камней в конце концов лежали на платке перед Карми. Тогда она встала, взяла с платка камень и забросила его на вершину кургана. Туда же она закинула и остальные камни.

Она постояла, погруженная в задумчивость, пока не обнаружила рядом терпеливо поджидающего ее монаха.

— Отец настоятель приглашает госпожу Карми отобедать, — сказал он, когда Карми обратила на него свое внимание.

Она поблагодарила за приглашение, но сказала, что хочет умыться с дороги, поэтому просит отца настоятеля не затруднять себя ожиданием.

Монах мягко, но настойчиво возразил, что госпожу Карми уже поджидает горячая ванна. Карми чуть удивилась, но подчинилась приглашению. Монах привел ее в дом, стоящий на отшибе, вокруг него были посажены деревья и кусты — Карми с удивлением заметила тоненькое ранаговое деревце.

Обстановка в доме была по-миттауски проста, но слишком изысканна для монастыря.

— Чей это дом? — спросила Карми, разглядывая ковер из волчьих шкур на полу, изящный резной столик и вышитое покрывало на кровати.

— Твой, моя госпожа, — ответил монах. Карми не поняла.

Монах объяснил, что года два назад Малтэр велел построить здесь дом для госпожи Ур-Руттул, если она захочет навестить единственное оставшееся у нее земельное владение в Сургаре. Он не стал переносить в Праери ничего из обстановки тавинского дома Руттула, так как полагал, что знакомые вещи вызовут у Карми тягостные воспоминания. Тут в дело включился Арзравен Паор. Он привез несколько ковров и покрывал. Мебель сделал и украсил резьбой один из монахов.

Карми заглянула за разрисованную ширму: там стояла деревянная ванна, наполненная водой, рядом были еще два ведра с горячей водой. В углу находился большой сундук. Карми подошла и, подняв крышку, заглянула. В сундуке было два отделения: в одном лежали простыни и запасные одеяла, а в другом — какая-то одежда. Карми подняла верхнее платье — простое, без затей, в сургарском стиле. Оно было совершенно новое.

— Одежду привез Малтэр? — спросила она, оборачиваясь.

Ответа, однако, не последовало. Монах незаметно ушел.

Карми пожала плечами и начала раздеваться.

После банных чудес землян эта деревянная ванна казалась примитивной, но запах душистого дерева был чудесен. Карми не стала долго засиживаться в воде, потому что, знала она, старый настоятель будет терпеливо дожидаться ее появления к обеду хоть до самого утра. Она насухо вытерлась полотенцем, быстро оделась и вышла на крыльцо. Карми предпочла привычную одежду хокарэма: ходить в платье было настолько неудобно, что она не рискнула его надеть.

Монах поджидал ее в садике — сидел на земле скрестив ноги — и легко поднялся, увидев ее. Карми пошла следом за ним. Старый настоятель ожидал ее на террасе, сидя за низким столом, покрытым затейливо вышитой скатертью. Карми взошла на террасу, низко поклонилась старику и села после ответного поклона на указанное ей гостевое место. Мальчик-послушник поставил на стол поднос с кувшином вина и сухим печеньем. Он налил вино в чашечку и обеими руками преподнес Карми. Карми приняла чашку, поблагодарила и пригубила. Это было густое, крепкое, так называемое монастырское, вино, вобравшее весь аромат летних лугов горного Миттаура. Разбавлять его водой было бы истинным святотатством. А пить на пустой желудок — неосторожностью. Поэтому, сделав один глоток, Карми поставила чашку на стол и принялась за хрустящее несладкое печенье.

Служки тем временем выносили и ставили на стол угощение; последней вынесли изящную фарфоровую супницу, разлили по чашкам горячий бульон, добавили туда по ложке из одного блюда, из другого, из третьего — и наконец перед Карми стояла знаменитая княжеская «Тирре-кашба». Этот изысканный суп Карми пробовала только однажды, когда в Тавине проездом остановился знаменитый интавийский повар Кзарди: он оказал любезность сургарскому принцу и приготовил для него несколько блюд.

Карми плеснула в суп монастырского вина и взялась за ложку. Стоит ли говорить, что суп был очень вкусен? Карми приходилось сдерживать себя, чтобы не нарушать приличий. Настоятель тем временем пил пустой бульон и радовался ее аппетиту. Все эти яства выставлялись только для Карми, старик же соблюдал умеренность и довольствовался овсяной кашкой.

— Прекрасный обед, — в который раз повторила Карми. — Право же, я не стою такого внимания…

— Госпожа Карми настолько высокого происхождения, что было бы неучтиво принимать ее запросто. Мне до сих пор стыдно, что три года назад я не смог ничего тебе предложить, — ответил старик.

— Три года, — проговорила Карми задумчиво. — Три года… Вот уже четвертый год я не знаю покоя — что-то ищу, мечусь по всему Майяру, тревожу людей… Почему все это происходит со мной, отец? Почему я не могу успокоиться? Может, и вправду вселился в меня могущественный хэйо?

Настоятель молчал.

— Я хочу начать жизнь сначала, с пустого места, в тишине и покое, — сказала Карми. — Можно мне остановиться здесь?

— Разумеется, — ответил старик. — Вся долина Праери принадлежит тебе, и мы — твои гости.

— Я не хочу быть хозяйкой чего бы то ни было, — возразила Карми. — Быть хозяйкой — значит распоряжаться своим имуществом, а я не могу разумно распорядиться даже собой. Нет, отец мой, я хочу, чтобы меня оставили в покое.

Старик согласно кивал. Конечно же, если ей так хочется, пусть попробует жить в покое. Однако только богам известно, надолго ли хватит этих добрых намерений. Настоятель, вспомнив о богах, поднял глаза к небесам и увидел в небе движущуюся точку, которая явно не была птицей. Старик присмотрелся: конечно же, это одна из тех летающих колесниц, в которых передвигаются пришельцы, невесть откуда появившиеся в Майяре. Ходят слухи, что среди них — сын Руттула.

«Наверное, это знак, — подумал старый человек. — Стоило госпоже заговорить о покое — и в небе появляется этот странный предмет. Боюсь, не будет для Карми покоя, пройдет какое-то время — и опять заговорит о ней весь Майяр».

Глава 23

Асти сидел на краю плота, свесив босые ноги в воду. Изредка он посматривал в сторону Тавина, но ничего особенного ни в городе, ни на пристани заметно не было. Иногда Асти посматривал на берег в бинокль, одолженный у Кенига, но не мог бы сказать, насколько обстановка тут отличалась от повседневной. Асти в Тавине никогда не бывал, знал о нем понаслышке, и сравнивать ему было не с чем. Однако то обстоятельство, что на виду у всего города прилетевшие на глайдерах чужаки развернули надувные плоты, поставили сверху шатры, опустили в воду какие-то механизмы и теперь ищут что-то на дне, — это обстоятельство не могло не взволновать тавинцев.

Тавинцы, впрочем, недаром пользуются славой очень спокойных и рассудительных людей. Асти представил себе реакцию в подобном же случае… ну, к примеру, в Гертвире. Там давно уже бы начались народные волнения. Наиболее шустрые как раз сейчас принялись бы за погромы и поджоги — сметливый народец не упустит возможности поживиться в смутное время.

Здесь же все еще было тихо. С далекого берега на плоты глазели детишки, иногда появлялся кто-то из взрослых, поглядывал на чужаков из-под ладони и уходил.

Настоящее сонное царство.

Асти в очередной раз поднял к глазам лежащий рядом бинокль и придирчиво осмотрел город. Людей на улицах мало. Бегают вездесущие мальчишки, — вероятно, с наслаждением разносят новость. Ага! На дозорной башне что-то блеснуло… В Тавине, как всем известно, работают лучшие в Майяре стекольных дел мастера. С высоты башни да при помощи зрительной трубы дозорный видит плоты как на ладони. Правда, при всем уважении к тавинским оптикам, земной бинокль будет получше. Куда там трубе: увеличение в ней от силы пятикратное.

Асти отнял от глаз бинокль и обернулся.

Кениг стоял у входа в шатер и отрешенно наблюдал за очередным спуском автомата. Вид у него был невеселый. Когда автомат скрылся под водой, Кениг повернулся и вошел в шатер.

Асти вернулся к наблюдению за берегом.

Пока он отвлекался, там произошли изменения. Асти укрепил бинокль на носу.

Ага, Тавин зашевелился.

Целая толпа вывалила на берег. Спускают на воду лодки. Оружия почти не видно.

Значит, надлежит встречать гостей.

Асти подтянул из воды ноги. Вода была мутновата: автоматы подняли мощный слой ила. Как они собираются что-то отыскать в этой мути? Впрочем, почему он об этом должен думать? Надо полагать, эти господа знают, что делают.

Асти встал на ноги, подошел, оставляя на кожистой пленке плота мокрые следы, к немолодому инженеру, руководившему поисками.

— Позволю себе отвлечь тебя, господин, — с достоинством произнес Асти. — Тут к нам в гости собирается делегация горожан.

Инженер глянул в сторону города:

— Это опасно?

— Не знаю, — честно ответил Асти. — Скорее нет. Если вы ищете то, что я думаю, — наверняка нет.

— Мы ищем Эриха Кенига, — сказал инженер.

— Ну, это-то я понял, — ответил Асти. — Госпожа Карми называла это имя. И она указала это место. Все сходится.

— Мне говорили, хокарэмы любят темнить, — сказал инженер.

— Темнить? О боги, я рад бы рассказать все, что знаю, да кто станет слушать?

— Томас не хочет тебя слушать? — удивился инженер.

— Ему не до этого. Он слишком нервничает. С тех пор как Карми указала это место, он мечется и попросту неспособен на чем-то сосредоточиться.

— Ты полагаешь, Томас не в состоянии встретить тавинцев и поговорить с ними?

— Разумеется нет.

Инженер озабоченно осмотрел ряды своих подчиненных. Их и так было негусто, человек десять, если считать и отсиживающегося в палатке Томаса.