Сумасшедший уик-энд

Он почувствовал, как кто-то пристроился на, высоком стуле рядом с ним. Краешком глаза он успел заметить темные волосы и обернулся в смутной надежде увидеть Денни.

— Шери?! — Он чуть не поперхнулся бренди. Шери улыбнулась, явно довольная тем, что застала его врасплох.

— Решил, что навсегда от меня избавился, а-а? — Она придвинулась чуть ближе.

О, черт! Не то чтобы он не был рад ее видеть. Он просто не желал видеть ее сейчас.

— Шери, ты должна отсюда исчезнуть, и немедленно, — прошипел он и отодвинулся. — У меня встреча с клиентом, и я вовсе не собираюсь объяснять ему, откуда ты взялась. Он уже готов купить землю. Исчезни. Увидимся позже.

— Клиент, — с подозрением взглянула на него Шери. — Ты ведь не подцепил себе другую девушку, нет?

Бонд закрыл глаза. Прошел уже добрый десяток лет с тех пор, как кто-нибудь называл Шери девушкой, а она этого так и не заметила.

— Это мужчина. А теперь выметайся отсюда. Он придет с минуты на минуту.

— Ты в каком номере остановился? — спросила Шери. — Дай мне ключ. Я тебя там подожду.

Бонд хотел было возразить, но решил, что в предложении Шери были свои преимущества. Во-первых, он будет точно знать, где она, а во-вторых, ему не придется проводить и эту ночь в одиночестве.

— Восемь-четырнадцать, — сказал он и вручил ей магнитную карточку. — Я вернусь к часу. А теперь иди.

Шери поцеловала его в щеку, соскользнула с табурета, и Бонд проследил в зеркало, как она идет к выходу. Ей пришлось посторониться, чтобы пропустить другую женщину, и Бонд, узнав Денни Бэнкс, едва не раздавил в пальцах бокал.

Шери двинулась дальше. Бонд перевел дух. Через миг рядом с ним за стойкой оказалась Денни.

— Мистер Бондмен? — произнесла она, и он обернулся, стараясь сохранять как можно более холодный и сдержанный вид. Но его план потерпел мгновенный крах, как только Бонд увидел хорошенькое личико Денни совсем близко от себя.

— Мисс Бэнкс, — сказал он.

Денни ответила полной сожаления улыбкой и покачала головой.

— Денни, пожалуйста, — кокетливо протянула она. — Алек только что отчитал меня как следует за мое ужасное поведение во время ужина. Вот я и решила потихоньку пробраться сюда и извиниться перед вами. Он мне и про Вашингтон все объяснил. Теперь я и сама вижу, что была не права.

Бонд никак не хотел ей верить, но у нее был такой умоляющий вид и она казалась такой очаровательной…

— Иногда я чересчур опекаю Алека и его тетю. У них ведь так много денег, — продолжала Денни. — И я очень привязана к Алеку, хоть он не так уж… в общем… умен. — Ее улыбка стала еще шире. — Мне очень нравятся умные мужчины, но у Алека тоже есть свои положительные качества.

Ага, как, например, куча денег, отметил про себя Бонд и заметно повеселел. Если Денни Бэнкс из породы золотоискательниц, то справиться с ней — пара пустяков.

— Алек может заработать на этой сделке кучу денег, — сообщил он ей. — Он запросто получит вдвое больше, чем вложит.

Денни слегка наклонилась к нему и облизнула губу. Бонд не упустил ни горящего алчностью взгляда, ни бесподобных губ. Все шло как по маслу.

— Можно с вами завтра встретиться? — спросила она. — Например, здесь же, в баре? Я так хочу побольше узнать об этой сделке и о том, сколько может на ней заработать Алек.

— Ну конечно, — услышал он свой ответ.

— И… если вы не против, может, сохраните это в тайне от Алека? — снова улыбнулась Денни. — Знаете, он бывает таким ревнивым…

— С удовольствием. — Бонд нервно оглянулся через плечо. Если Прентайс так ревнив, Бонду сейчас совсем не улыбалось, чтобы этот простофиля застал его с Денни. — Итак, до завтра.

Денни, улыбаясь, соскользнула с высокого табурета.

— До завтра, — кивнула она и направилась к выходу. Даже под монашески строгим платьем покачивание ее бедер завораживало взгляд.

Прентайс объявился через пару минут. Вид у него был мрачный, и Бонд на мгновение впал в панику. Не дай Бог, этот идиот заметил его вместе с Денни! Тогда сделке конец. Но Алек при виде него расплылся в своей привычной глуповатой улыбке, и у Бонда отлегло от души.

— Привет, спасибо, что согласились встретиться, — сказал Прентайс и вяло встряхнул руку Бонда. Ну что за слабак! Бонд изобразил искреннюю радость.

— Не за что, Алек. Всегда к вашим услугам. Жаль, что вам пришлось так рано нас покинуть.

— Ну вы ж понимаете, я был весь в вине. — Алек повертел в руках подставку для бутылки и мимоходом смахнул со стойки пепельницу. — Ой, извините!

Бонд вернул пепельницу на место.

— Ничего страшного.

— Примите мои извинения и за Денни, — добавил Прентайс. — Часто болтает не подумав, но сердце у нее золотое.

— Премиленькая леди эта Денни, — согласился Бонд. — Рад, что вам удалось оторваться от нее для встречи со мной.

— Она передает вам большой привет, — сказал Алек. — Сказала, что иногда делает преждевременные выводы. Просит вас ее извинить и все такое.

Бонд в ответ кивнул. За стойкой появился бармен.

— Ром и колу, — заказал Прентайс. — Да, и колу, пожалуйста, диетическую.

— Повторите, — сверкнул улыбкой Бонд. И подумал: «Вот развлекусь-то на славу, когда умыкну у этого идиота и деньги, и красотку».

А наверху, в своем номере, Гарри исходил яростью, приканчивая третий бурбон из гостиничного мини-бара. Если кто-нибудь и получит Вик в домике на побережье Флориды, то это будет он, но никак не Дональд…

Ну уж нет. Должно быть, он теряет рассудок. Не получит он Вик в домике во Флориде. Он вообще нигде не получит Вик.

Образы Вик во всевозможных местах, где он мог бы ее получить, непрошеными гостями замелькали у него в сознании.

«О, черт, — подумал он. — Мне нужно было остаться в Чикаго».

Алек позвонил Гарри ровно в полночь, когда распрощался с Бондом.

— Заметано, — сказал он. — Завтра мы встречаемся за ужином, чтобы отметить сделку. Там же я подпишу бумаги. Он наш.

— Подожди радоваться, — возразил Гарри. — Завтра придут результаты проверки. Он будет у нас в руках, только когда… окажется у нас в руках.

— Ты прав, — согласился Алек. — Ты всегда прав. И насчет этой дамочки Бэнкс ты тоже был прав. Она беседовала с ним перед самым моим появлением в баре. Я еле успел смыться, иначе мы бы столкнулись лоб в лоб. За ужином она на него шипела, а тут была сама любезность.

— Мне очень жаль, — сказал Гарри. Его искренний тон поставил Алека в тупик.

— Спасибо, — помолчав, ответил он. — Без обид, Гарри, но на тебя это не похоже. Чтобы ты — и не злорадствовал по поводу своей правоты?

— Иногда противно быть правым, — сказал Гарри. — Ты как, в порядке?

— Да она ничего для меня не значит, — буркнул Алек. — Выспись как следует.

— Непременно, — отозвался Гарри таким тоном, словно этой ночью сон его интересовал меньше всего. И повесил трубку.

— Гарри… — начал было Алек, но, услыхав короткие гудки, повесил трубку и растянулся на кровати.

На своей одинокой кровати. Он вспомнил ту кровать, на которой отдыхал каких-нибудь пару часов назад, и его затопило сожаление.

Итак, он соврал Гарри. Денни значит для него очень много. Но она преступница… Как же все ужасно!

Алек перекатился на живот, сунул голову под подушку и бросил все силы на то, чтобы не думать о Денни.

Глава 5

Гарри отказался от мысли забыть Викторию. На протяжении всего вечера он что было сил сражался со своими фантазиями, пытаясь вышвырнуть из головы абсолютно все, связанное с Викторией… и погорел. Прекрасно понимая, что поступает глупо, он решил пойти к ней. Будучи человеком дела, Гарри не привык откладывать исполнение решения на потом. А потому сразу отправился на девятнадцатый этаж.

Гарри появился у двери номера Виктории одновременно с официантом. Официант держал поднос с бутылкой шампанского и двумя бокалами.

— Я сам это доставлю. — сказал Гарри и, подписав чек, щедро одарил официанта чаевыми. После чего постучал в дверь, едва сдерживая бешено колотившееся сердце.

Она открыла дверь в своем атласном халате.

— Я забрал это у официанта, — сказал он. — Для кого шампанское? Предупреждаю, если у тебя Дональд Комптон, тут будет море крови.

Виктория прислонилась к двери. Женщина просто не имеет права выглядеть так прелестно, решил Гарри.

— Это я заказала шампанское, — объяснила она, и ему показалось, что по ее лицу пробежала тень смущения. — Я собиралась вызвать тебя к себе на совещание и соблазнить, но ты опять на меня орешь, а значит… — При слове «соблазнить» Гарри с трудом сглотнул, и Виктория продолжила, теперь уже не скрывая ни раздражения, ни смущения: — Послушай, ты, увалень, я до чертиков устала открывать и закрывать дверь. Если зайдешь, то останешься на ночь.

— Ну да. — У Гарри наконец прорезался голос. — И как же ты собираешься меня остановить, если я решу уйти?

Одним неуловимым жестом Виктория развязала поясок и распахнула халат.

— Понял, — сказал Гарри и шагнул через порог, ногой захлопнув за собой дверь.

Всю ночь напролет Алек смотрел в потолок и пытался вызвать в себе ненависть к Денни, а вместо этого вдруг обнаружил, что пытается найти способы ее спасти. Нет, ему определенно нужно заканчивать с этой работой. Прежде ему никогда не приходило в голову отпускать преступников… а сейчас он вообще ни о чем не мог думать, кроме как о возможностях вывести ее из дела до ареста Бонда. Хотя нет, кое о чем другом он все же продолжал думать. О ее глазах, о ее дивных губах, о ее теле, улыбке и о том огне, который вспыхивал в ней, когда он ее обнимал. «Думай о работе», — приказал себе Алек. И принялся снова думать о Денни.

С этой женщиной он мог бы провести всю оставшуюся жизнь, и она бы ему не наскучила. Он еще никогда не встречался с такими женщинами и догадывался, что они вообще встречались крайне редко, а потому ему бы лучше держаться за эту. Если Гарри прав, если она все-таки аферистка, у него, Алека, остается всего лишь сорок восемь часов, чтобы уговорить ее сменить профессию. А потом он должен уговорить ее переехать в другой город. Им надо узнать друг друга поближе. А в процессе узнавания… его гормоны были бы ему очень благодарны, если б он уговорил ее разделить с ним постель.

— Нет проблем, — вслух заявил он, перекатился на спину и опять попытался заснуть.

Всю ночь напролет Денни смотрела в потолок и пыталась разобраться со своими планами на будущее; придумать, как ей жить, если Тейлор ее уволит; пыталась не думать об Алеке и все равно неотвязно возвращалась мыслями к нему. Это чисто физическое влечение, убеждала она себя и понимала, что лжет. А потом принялась вспоминать — когда же это Алек стал означать для нее больше, чем просто потрясающие поцелуи и детские перепалки за ужином? «Забудь его, думай только о своих статьях», — в который раз приказала она себе, но все равно продолжала думать о нем и, наконец, заснула, когда уже забрезжил рассвет, по-прежнему думая о его улыбке, его руках, его красивом худощавом теле и о том, как ей будет его не хватать.

Гарри, обнимая прильнувшую к нему Викторию, следил, как рассвет вползает в окно ее номера. Виктория сонно пошевелилась, и он поцеловал мягкие волосы у нее на макушке.

— Мне пора уходить, любимая, — прошептал он. — Не хочу, чтобы Бонд увидел, как я выхожу от тебя. — Он немного подумал. — Да и Алек, если уж на то пошло. Он, наверное, прибьет меня за то, что я тебя соблазнил.

Виктория рассмеялась хрипловатым со сна смехом.

— Кто кого соблазнил, хотела бы я знать?

Он ухмыльнулся и погладил ее растрепавшиеся волосы.

— Оба хороши.

— Не просто хороши — феноменальны! — Виктория обняла его покрепче. — Не уходи. — Она прильнула губами к его груди и улыбнулась, заметив, как он вздрогнул.

— Не отвлекай меня, — сказал Гарри. — Нам еще нужно кое-что решить.

Виктория вздохнула и сдвинулась на свою сторону кровати.

— Опять Бонд?

— Нет. — Гарри притянул ее обратно. — Будь внимательна. Дело не в Бонде. А в нас.

Виктория села.

— В нас?

Гарри непонимающе уставился на нее:

— По-твоему, такого понятия, как «мы», не существует?

— Конечно, существует. — Виктория постаралась сохранить невозмутимость. — Я просто не думала, что это понятие существует и для тебя тоже.

Гарри взвился от гнева.

— За кого ты меня, интересно, принимаешь, за чокнутого?

— Да. — Виктория снова припала к его груди. — И все равно я от тебя без ума.

Гарри, вздохнув, сделал вторую попытку.

— Я живу в Чикаго. Ты живешь в Колумбусе. Так не пойдет.

— А что, если встречаться по выходным? — предложила Виктория. — Лету всего сорок пять минут.

Гарри нахмурился.

— Не годится. У нас, может, и осталось-то всего лет двадцать. Или меньше… если ты доведешь меня до умопомешательства и я тебя убью. Но в любом случае мы не будем встречаться по выходным.

— А перевестись ты не можешь? — спросила Виктория.

— Управлению по борьбе с мошенничеством нечего делать в Колумбусе, — сказал Гарри. — Коровы, как правило, инвестициями не интересуются.

— Какие коровы? — спросила Виктория и продолжила, не дожидаясь ответа, потому что и так знала, что за этим последует: — Ты хочешь, чтобы я бросила университет? Ты хочешь, чтобы я распрощалась со своей карьерой? Ты хочешь, чтобы я пожертвовала работой?

— Что ж, — чуть отстранившись, сказал Гарри.

Один из нас это должен сделать. Если не ты, то я.

— Ты умрешь без работы, — сказала Виктория. — Алек утверждает, что ты никогда не выйдешь на пенсию. Я не могу требовать от тебя таких жертв.

— Один из нас должен это сделать, — повторил Гарри. — Кто именно?

— Не заставляй меня принимать это решение, — пробормотала Виктория, едва сдерживая слезы. — Так нечестно.

— Отлично, — согласился Гарри. — Я сам приму решение. Ты увольняешься.

— Черт побери, Гарри! — сказала Виктория и снова села на кровати.

На этот раз Гарри последовал ее примеру.

— Я тебе говорил. Это важное решение, и принимать его нужно одетыми. — Он опустил ноги на пол и дотянулся до брюк. — Поговорим об этом позже.

«Потому что сейчас тебя ждет работа», — про себя добавила Виктория. А вслух сказала лишь:

— Ты прав. Я должна все обдумать.

Гарри ушел, а Виктория откинулась на подушку и закрыла глаза. Во что она превратится, если бросит работу? Она едва-едва знакома с Гарри. Было бы непроходимой глупостью все бросить после одной только ночи с человеком, у которого к тому же нрав… наждачной бумаги. Она представила себе, как Гарри шагает по жизни, сметая все на своем пути, — и против воли улыбнулась. Гарри или работа?

Она уткнулась лицом в матрас и накрыла голову подушкой.

Приблизительно в это же самое время Шери проснулась и спросонья покосилась на Бонда. Тот не шелохнулся. Слава Богу, он всегда спит как убитый. Благодаря этому она всегда была на шаг впереди.

Шери бесшумно соскользнула с кровати и сняла его пиджак со стула. Записная книжка была на своем обычном месте — во внутреннем кармане, — и Шери быстро пролистала ее, выискивая пометки двух последних дней. Та-ак, встречи с двумя клиентами, о которых он ей рассказывал, Комптоном и его дамочкой по фамилии Прентайс. Из обоих, по словам Брайана, уже песок сыплется. Правда, женщина, видимо, в свое время была очень даже ничего. А теперь, как все старухи, впала в детство. Первоклассная добыча.

Шери перевернула страничку. Пометки на сегодня, субботу. Снова ужин с Прентайс и Комптоном, чтобы отметить сделку… все так, как он и говорил. Но кто это — «Денни, в час, в баре»? О Денни он не упоминал. Глаза Шери сузились. Одна из основных проблем Бонда — его интерес к женщинам. Если эта Денни его очередная пассия…

Брайан зашевелился, и Шери, ткнув книжку обратно в карман, быстренько забралась в постель.

— Что это ты так рано? — пробормотал он, с трудом разлепив веки.

— Я волнуюсь, — схитрила Шери. — Не могу заснуть. Вдруг нас схватят?

— Я ж тебе уже все объяснил, — буркнул он и перекатился на другой бок, — нас схватить не могут. На этот раз все законно. — Брайан умолк и через пару минут вновь тихонько засопел. Шери облегченно вздохнула.

Он занялся чем-то законным? Неужто исправляется? Неужто все наладится? К сожалению, это было слишком не похоже на Брайана. Он никогда не занимался ничем законным; он никогда не был честным или правдивым. Она вспомнила о записной книжке. Как бы там ни было, решила Шери, взбивая подушку и собираясь снова заснуть, она узнает, что это за Денни такая. Прентайс и Комптон, может, и простофили, но она-то нет!

Ровно в десять Денни переступила порог Зеленого зала. Голова у нее слегка кружилась от бессонной ночи, а нервы были напряжены до предела от того, что ей сейчас предстояло сделать. Она заранее придумала несколько вариантов, как убедить Викторию помочь ей с Дженис, но едва она устроилась в кресле и взглянула на Викторию, как все до единого варианты вылетели у нее из головы. Обычная дружелюбная улыбка Виктории исчезла, и теперь у нее был тревожно-озабоченный вид.

Денни взяла с тарелки плотную тканую красную салфетку.

— Что случилось? Вы расстроены?

Виктория заморгала, словно спустилась с облаков. : — Доброе утро, дорогая. — Она заглянула в глаза Денни и неуверенно улыбнулась. — Нет, я не расстроена. Просто… озадачена. Нужно кое-что обдумать. — Ее улыбка засияла в полную силу. — Я заказала нам кофе, сок и целую корзину горячих булочек. Умираю с голоду.

— Отлично, — сказала Денни. — А чем вы озадачены? Покупкой поместья Прентайс?

Виктория так и расцвела.

— Великолепная идея, правда?

— Нет, — заявила Денни. — От нее за версту несет аферой. Этот человек мошенник, а вы далеко не глупы, следовательно, сами понимаете, что он мошенник. — Виктория изумленно отпрянула. Денни похлопала ее по руке. — Вообще-то мне ужасно хочется узнать всю правду, но с этим можно и подождать. Но я хочу попросить вас об огромном одолжении… и не знаю, как к нему подобраться. Вы не подскажете способ убедить вас что-нибудь сделать?

Официант принес напитки и булочки. Денни продолжала сиять улыбкой, излучая честность и обаяние, — в надежде, что ее искренность покорит Викторию.

— Вы совсем как Алек, — сказала Виктория, когда официант отошел от стола, и Денни на миг решила, что та продолжает свою игру. — Он тоже способен своим обаянием покорить любого, а потом люди удивляются — почему это они ему поверили? Да потому, что он так здорово изображает открытость. Всем своим видом он как будто говорит: «Мне можно верить». А у самого всегда что-то свое на уме.

— Я ведь сразу сказала, что у меня есть что-то свое на уме, — возразила Денни.

Виктория выбрала из корзины булочку и разрезала ее пополам.

— Верно, но вы это сказали с таким обаянием… вы точно знали, что обезоружите меня. — Она намазала одну половинку маслом и откусила. — Ну так вот. Вы меня не обезоружили. Вы что-то задумали. Чего вы хотите?

Денни, чтобы выиграть время, взяла и себе булочку. Черничная, отметила она, разрезав ее. Она ненавидела черничные булочки. Плохая примета.

— Я — журналистка, — сказала она. Все равно уж. Напрямик так напрямик.

— Какое облегчение, — отозвалась Виктория. — До тех пор, пока вы не напали на Брайана Бонда, мы считали вас аферисткой. — Она с аппетитом расправилась и со второй половинкой. — Я точно знаю, что в каждой из них не меньше чем по тысяче калорий. И хочу съесть их как можно больше.

— Вы считали меня аферисткой? — повторила Денни. — Вы думали, что я работаю с Бондменом?

Виктория с сосредоточенным видом перебирала в корзинке булочки.

— Наверняка должна быть еще одна с черникой. Денни пододвинула к ней свою тарелку.

— И Алек считал меня аферисткой?

— Спасибо. — Виктория взяла с ее тарелки половинку черничной булочки. — Ему было очень неприятно. В жизни не видела, чтобы он с такой неохотой думал о задержании преступника.

— Сукин сын! — отчетливо проговорила Денни. — А я-то подумывала о том, чтобы с ним переспать.

Виктория ткнула корзинку поближе к ней.

— Ну так подумайте еще раз. Он милый мальчик, и вы ему, кажется, очень нравитесь.

— По-вашему, я могу спать с человеком, который собирался отправить меня в тюрьму?! — Она покачала головой. — Ну уж нет.

— Я скажу, чтобы он этого не делал. — Виктория разрезала очередную булочку. — Итак, значит, вы журналистка. А ко мне это какое имеет отношение?

Денни отбросила мысли об Алеке и вернулась к «плану Зет», решив быть с Викторией предельно откровенной.

— Я хочу, чтобы вы помогли мне получить интервью у Дженис Мередит, — сказала она, и Виктория без промедления ответила:

— Нет.

— Вот видите, потому-то я и стараюсь использовать свое обаяние, — вспыхнула Денни. — Тогда мне отвечают «да». А если я говорю правду, то слышу отказ.

Виктория нахмурилась, явно обдумывая ее слова, и Денни вновь заглянула в корзинку. Апельсиново-кокосовая. Уже лучше. Она пододвинула пустую тарелку Виктории и принялась намазывать булочку маслом.

— А почему я должна вам помогать? — спросила Виктория. — Это моя подруга. Ей сейчас очень тяжело. С какой стати я должна ее предавать?

— Да потому что рано или поздно, но ей все равно придется дать интервью. — Денни пустила в ход логику. Должна же Виктория это оценить. — Я на ее стороне. После того, что она сказала вам в ресторане, я решила изменить свою жизнь. Я от души хочу ей помочь. — Виктория все еще сомневалась. — Эта безмозглая красотка, Талли Гэмбл, будет трепаться на каждом углу. Дженис всего-то и нужно, что предвосхитить события, первой дать интервью — и закрыть Талли рот. Если не терять времени и в интервью сообщить доброжелательно настроенному журналисту о разводе, можно с честью выйти из этой ситуации. Согласитесь, в этом есть смысл.

— Только не для известного эксперта в области брака. — Виктория, насладившись ароматом булочек, принялась за кофе. Она потягивала его медленно, погрузившись в раздумья. — Это будет настоящий скандал. И вы хотите, чтобы она собственными руками заварила эту кашу?

— Она эксперт в области отношений между людьми, — сказала Денни. — А отношения между людьми иногда и заканчиваются. Я как раз об этом и хотела с ней поговорить. Недавно я нашла прекрасную цитату из Маргарет Мид. У нее как-то спросили, чем она объясняет неудачи своих браков, и она ответила: «Какие неудачи? Я была замужем три раза, и ни один из моих браков не был неудачным». Подумайте, как это подходит Дженис.

Виктория казалась заинтригованной, но все еще колебалась. Денни продолжила атаку.

— К тому же она противоречит самой себе. Сначала говорит о необходимости риска, а потом прячется за спины полицейских. Если она в самом деле верит в риск, то я и есть ее козырь. Я верю в нее. Виктория отпихнула свою тарелку.

— О каких полицейских речь?

— Она пригрозила арестовать меня за преследование, — ответила Денни. — Потому-то мне и понадобился Алек, чтобы добраться до вас, а вы — чтобы добраться до нее. Тогда она не сможет обвинить меня в преследовании.

— Значит, вы использовали Алека, чтобы добраться до Дженис, а Алек использовал вас, чтобы добраться до Бонда. — Виктория расплылась в улыбке. — Вот это мне нравится. Ловкая игра.

— Не отвлекайтесь, Виктория, — взмолилась Денни.

— Ешьте свою булочку и слушайте меня, — ответила Виктория.

Денни вздохнула и терпеливо принялась жевать.

— Всю свою карьеру Дженис построила, занимаясь проблемами брака. — Виктория говорила медленно, осторожно, как будто спорила сама с собой, как будто раскладывала все по полочкам. — Чарльз не просто бросил ее ради молоденькой девушки. Он лишил смысла всю ее работу. Такие женщины, как я и Дженис, от многого в жизни отказываются ради карьеры. И не жалеют об этом. — Она помолчала, словно ее удивили собственные слова. — Ну я, во всяком случае, не жалею. Все свои материнские инстинкты я реализовала в заботе об Алеке и его брате, когда брала их к себе на лето. Я не жалею ни об одной минуте своей жизни.

Денни, продолжая жевать, кивнула. Она не совсем ясно представляла себе, откуда в монологе Виктории появились воспоминания об Алеке, но прерывать ее не собиралась.

— И все равно, даже ни о чем не жалея, мы не готовы вот так просто взять — и отказаться от всего, чего мы добились. — Виктория расправила плечи. — Ни одна из нас без борьбы всего этого не отдаст.

— Почему? — бросила Денни. Виктория заморгала.

— Вы хоть слышали, что я вам говорила?

— Все до единого слова. — Денни положила остатки булочки на тарелку, чтобы ничто не отвлекало ее от атаки. — А вы сами себя слышали? Вы сказали, что упорно трудились, чтобы добиться своего нынешнего положения. Ну так мне это и так прекрасно известно. Это всем без исключения известно. Это непреложный факт. У вас обеих есть опубликованные труды, читатели вас знают, вам больше ничего не нужно доказывать. Доказывать это снова и снова, прямо скажем, излишне.

— Речь не о том… — начала было Виктория, но Денни оборвала ее.

— Речь именно об этом. Вы добрались до места назначения. Вы победили. Ну и что вы собираетесь теперь делать — сидеть на этом завоеванном вами месте и поздравлять друг друга с успешным окончанием пути? — Денни наклонилась ближе к собеседнице. Она выкладывала Виктории все, что собиралась сказать во время интервью с Дженис Мередит. — У нее появилась возможность двигаться дальше, расти… вместо того чтобы топтаться на одном месте и обрастать воспоминаниями. Это ведь ее собственные слова: «Кто не рискует — тот не живет».

Виктория судорожно сглотнула.

— Легко сказать.

— По сути, у нее и выбора-то особого нет. — Денни вновь откинулась на спинку. — Одно из двух: либо она попытается сделать вид, что ничего не изменилось, и останется в одиночестве до конца своих дней, либо согласится, что перед ней открывается новая дорога, — и зашагает по ней вперед, пусть даже поначалу спотыкаясь и падая. Я знаю, что она мудрая и отважная женщина, много повидавшая на своем веку; я не могу представить, чтобы она выбрала пожизненную слепоту. Думаю, она уже давно не испытывала никаких жизненных неурядиц.

— Это правда, — сказала Виктория, глядя куда-то в пространство.

Денни удивленно моргнула, но не остановилась.

— Мне запомнилась чья-то фраза: «Если вы точно знаете, куда идете, вы — конченый человек. Выбирайте себе новый путь». Мне кажется, что Дженис Мередит слишком долго знала, куда именно она идет. Держу пари, что и ее муж это почувствовал. Держу пари, он потому и решил положить этому конец. Просто затем, чтобы опередить ее.

— Вы что, перед завтраком вызубрили весь «Цитатник» Барлетта? — поинтересовалась Виктория чуть более язвительно, чем того требовал разговор.

— Я серьезно готовилась к этому интервью, — ответила Денни. — И знаю, что могу сделать его хорошо. Оно должно обеспечить мне взлет в карьере, но при этом я думаю не только о себе. Для Дженис оно тоже станет переломным. Она не будет выглядеть в глазах публики проигравшей. Это интервью поможет ей обрести равновесие. Если она нанесет удар первой, она из жертвы превратится в триумфатора. Слышали о таком психологе, Эрихе Фромме? Он как-то читал лекцию, и один из его студентов поднял руку и сказал: «Профессор Фромм, но ведь десять лет тому назад вы говорили „А“, а теперь говорите „Б“!» Фромм спросил:

«Вы уверены, что я говорил именно „А“?» Студент кивнул, и тогда Фромм ответил: «Ну так, значит, я ошибался». Вы когда-нибудь слышали слова мудрее этих? Разве вы не стали за это уважать Фромма еще больше? Денни вдруг заметила, что она чуть ли не лежит грудью на столе, давя на Викторию своим напором. Она выпрямилась.

— Я предлагаю Дженис Мередит возможность проявить мудрость. И для этого ей даже не нужно говорить: «Я ошибалась». Ей всего-то и нужно сказать, что в жизни всегда есть чему учиться.

Виктория сидела не шевелясь, как каменная. Денни собиралась спросить ее, что она по этому поводу думает, как вдруг увидела полные слез глаза Виктории. На секунду Денни опешила, а потом обошла стол, присела на кресло рядом с Викторией и протянула ей салфетку со стола.

— Что я такого сказала? Ради Бога, простите меня. Виктория промокнула глаза, высморкалась в салфетку.

— Вы правы. Вы абсолютно правы. Каждое ваше слово — правда. В жизни всегда есть чему учиться. Я тоже слишком долго знала, куда именно я иду. Просто… отказаться от дела всей твоей жизни и начать все заново… так страшно.

— Еще бы, — отозвалась Денни. — На карту сейчас поставлена моя работа, а я не могу позволить себе ее потерять. Но и топтаться на месте тоже не могу. Потому-то мне так необходимо это интервью.

— Хорошо. — Виктория, всхлипнув, отложила салфетку. — Вы правы. Мы встречаемся с Дженис после обеда. Я с ней поговорю.

Виктория встала из-за стола, и Денни запаниковала.

— Только, пожалуйста, умоляю вас, будьте поосторожнее. Мне совсем не хотелось бы угодить в тюрьму.

— Дженис на такое неспособна, — ответила Виктория.

— Думаю, мне со стороны видны немножко другие ее качества, — сказала Денни. — А для моей карьеры очень важно оставаться на свободе.

— Риск — благородное дело! — провозгласила Виктория и направилась к выходу, а Денни, помешивая ложечкой давно остывший кофе, про себя взмолилась, чтобы этот риск воздался ей сторицей.

— Не знаю, чем вызвана такая задержка с результатами проверки, — часом позже в своем номере обратился Алек к Гарри. — Я догадываюсь, что мы увидим в материалах на Денни, но статус тех участков, которые продает Бонд, хотелось бы знать наверняка.

— Ты хоть когда-нибудь от всего этого устаешь? — поинтересовался Гарри.

— Еще бы не устаю, черт возьми, — буркнул Алек. — Когда ты взял меня к себе, я уже был как выжатый лимон от бесконечных командировок. Вечно сидишь в одиночестве в этих чертовых отелях с бутылкой «Джека Дэниэлса» в руке и стараешься вспомнить, кого же ты сегодня изображаешь. Мне только постоянно не хватает…