Квиринские истории (№1) - Дороги. Часть первая.

— То есть вы не можете стопроцентно утверждать, что этот человек является квиринским агентом? — спрашивал визгливый голос журналистки.

И на экране — лицо Анри. Серое, смертельно уставшее, и будто тень смерти на нем. Впрочем, увидеть это может только человек, хорошо знающий Анри.

Андорин Люцис.

— Я могу утверждать только одно, этот человек пытался совершить террористический акт против нашего государства, — отвечал на экране служащий в черной пилотке. Казалось, в его глазах не было зрачков, смотрел он не прямо в экран, а словно внутрь себя. Анри повели куда-то. Ильгет впилась взглядом, провожая там, в глубине экрана, сгорбленную высокую фигуру, с руками, скованными за спиной.

Она схватилась за спинку стула и так замерла. Там уже рассказывали о чем-то другом... о новом аэродроме в Столице. Нет! Только не это...

И уже не помочь ничем. Она не может помочь. Никак. Глаза наполнялись слезами... Андорин!

Так восславим дар смерти

Бессмертной душой,

Это предохранитель на нашей природе

От смертных грехов...

Это война. Чего ты ждала? Это война. Ненавижу. Сагонов -ненавижу. Она давно уже заметила, что ненависть помогает преодолеть вот такие слезы. Убью, подумала она. Только сигнала дождаться. Всех поубиваю. Эммендары проклятые. Сотня таких, как вы, не стоит одного Анри.

К ночи Ильгет смогла немного успокоиться. Ничего больше не оставалось — идти и закладывать мину.

Лазерный нож, аннигилятор, рюкзак — на этот раз заряд поменьше, но унести можно только на спине. К счастью, в городе пока не комендантский час. Ильгет старалась пробираться дворами. Карту Томы она знала довольно хорошо.

Тоска и ужас немного прошли. Просто стало не до того. Только иногда прокалывало — что с Андорином? Он не умрет легко. Лучше не думать об этом, помочь все равно нельзя — ничем.

Анри...

Около половины первого Ильгет увидела на остановке невысокую темную фигурку. Подошла. Лицо Китани под меховым капюшоном казалось совершенно белым.

— Пойдем, — тихо сказала девушка. Ильгет двинулась за ней.

Участие Китани необходимо потому, что ночью в Комитет иначе не зайти. Нужен человек, работающий там. Впускающая система открывает дверь лишь после проверки кода ДНК. К счастью, как выяснили, входящих она не фиксирует, так что Китани могла привести с собой кого угодно.

Добрались до высокого, темного в ночи старинного здания Комитета. Китани приложила ладонь к сканирующему устройству. Ильгет активировала на браслете искажающее поле — для видеокамер. Несколько секунд — и двери расползлись перед ними. Стиснув зубы, Ильгет шагнула внутрь.

Сейчас как завоют сирены...

Нет, ничего. Тихо и темно в здании. Поднялись на второй этаж.

— Ты ждешь в коридоре, — сказала Ильгет, — в случае чего ко мне, будем спасаться.

— А как? — прошептала Китани.

— В окно.

Ильгет вошла в мужской туалет. Критическая точка оказалась у самой стены. Ильгет наметила ее еще вчера днем. Удобно. Здесь и нужно закладывать мину. Ильгет сбросила рюкзак, встала на колени и начала аккуратно работать.

Лазерным ножом она вырезала четыре крупных плитки. Вставила в щель раструб аннигилятора и стала уничтожать клей и бетон под плитками. Аккуратно вынула сам кафель. В образовавшуюся яму уложила взрыватель, тщательно собрав его.

Спокойно, главное — спокойствие.

Самое сложное — уложить плитки, чтобы они не шатались. Ильгет набивала в пустые места припасенные мешочки с песком. И теперь восстановить швы, да так, чтобы было совершенно незаметно, что плиты вынимали. Ильгет быстро промазала стыки клеем, потом покрыла обычной серой краской, точно имитирующей цвет окружающих швов.

Надо обязательно зайти завтра и посмотреть днем. В мужской туалет, правда... ничего, она может обознаться, зайти случайно. В прошлый раз в коридоре не было никого.

Ильгет спала плохо в эту ночь. Ее тошнило. То ли от пережитого стресса, хоть она и выпила после возвращения чаю с мягкими каплями эссены, то ли все-таки от тяжелых мыслей об Андорине. Погибшем. Не стоит себя обманывать: то, что случилось в прошлый раз с ней самой, то, что она выжила — редчайшее исключение. Не стоит надеяться на спасение Анри. А о том, что сейчас с ним происходит, лучше совсем не думать. Иначе и вовсе не уснешь до утра.

Так хочется позвонить хоть кому-нибудь... поделиться. Поговорить с человеком, который понимает. Но нельзя, ничего нельзя.

Одиночество валится на грудь и темнотой сжимает шейные артерии. Кажется, не дожить до утра. Да и лучше бы... Вся жизнь — лишь ожидание смерти. Умирать никогда не хочется, но если рассудить здраво, как хорошо было бы умереть прямо сейчас, не вставая с постели. Без всякой боли, просто закрыть глаза, и... Неизвестность. Да, мы не знаем, что будет там. Рай, ад — все это абстракции. Не исключено, что ад — это просто атеистическое Ничто, а ведь что я спасена — тоже нет никакой гарантии... я только что заложила мину, зная, что от нее погибнут не меньше сотни человек. Пусть это война. Откуда мы знаем, как Бог относится к войне и прочим подобным делам на самом деле?

Да, неизвестность. Но ведь все равно когда-нибудь придется, не лучше ли сейчас... Как жаль, что нам не дано выбрать. У Мейлора есть строка: «Каждый умрет той смертью, которую придумает сам» (9). Но это лишь красивые слова, на самом деле такого выбора у нас нет. Анри никогда бы не выбрал ту смерть, которой умирает сейчас. И никто бы такую смерть не выбрал.

Под утро Ильгет забылась сном. Торопиться некуда. В Комитет раньше двух идти не стоит, Китани работает сегодня во вторую смену, с часу. Ильгет встала только в десять утра. Тусклое, слепое окно, с неба сыплет мелкая крупка. Как мало снега в этом году. Улицы совершенно чисты. Или теперь их просто полностью расчищают? Но ведь и сугробов нет.

Включила телевизор. Повторяли вчерашний «Городской час». Ильгет позавтракала, глядя в бодрое, веселое лицо школьной подруги. Может быть, так лучше... Почему я не сделала карьеры здесь, на Ярне? Почему вот Нела состоялась в жизни — а я нет? Да, я увидела Квирин в отличие от нее. Но стоило ли это — такой цены? Вернись я сейчас в прошлое — не согласилась бы на все это снова. Наверное.

Пусть им промыли мозги. Нам всем в той или иной степени их промывают. На Квирине тоже есть информационное давление. С той разницей, что мы об этом знаем и соглашаемся с этим. Разве плохо верить, что твоя Родина — могущественная и великая держава, что будущее прекрасно, что вся планета должна принадлежать Лонгину?

Куда лучше, чем быть предателем и врагом Родины.

— Ни в эпоху Первостроителей, ни во времена Реформ, — оживленно говорила Нела, — мы не знали такой заботы о человеке, такой свободы и возможности раскрыть свою личность буквально для каждого! Вот и Лэнди Тайгер решила попытать счастья и открыть свою собственную пирожковую! Пожалуйста, Лэнди, расскажите, как вы пришли к идее собственного бизнеса?

Кудрявая искусственная блондинка на экране залопотала что-то о самореализации. Ильгет вышла на кухню, вымыла посуду.

Она держала телевизор включенным почти до самого выхода — надеялась, что еще что-нибудь скажут об Анри. Но конечно, ничего больше не было.

Джинсы, теплая куртка, не стесняющие движений. Браслеты. Но собственно, больше ничего и не нужно. В здание Комитета она войдет по легенде.

Сигнал «Коллапсар» может прийти со дня на день. Даже сегодня, например. По этому сигналу Ильгет полагалось сразу эвакуироваться, уходить в условленную точку, где ее заберут. Взрывать будет Арнис. У Ильгет тоже есть резервный пульт, на случай гибели Арниса, но будем надеяться, что все обойдется. К счастью, взорвать можно практически из любой точки города, грависвязь действует куда надежнее радио.

Ильгет не помнила, как добралась до Комитета. Вокруг ничего подозрительного нет, вроде. Тихо, все как обычно. Ряд машин на стоянке, снегоуборщик елозит по тротуару, слизывая налетевшую с утра крупку. Уже практически не скользко, и это хорошо. На случай бегства. Впрочем, все будет нормально...

Дверь раздвинулась, впуская Ильгет. Охранник Системы (проклятая черная форма) поднял голову лениво:

— Вы к кому?

— Мне нужно в Бюро статистики.

— А именно? — уточнил охранник, — к кому?

— К секретарше, ее зовут сэни Ротта.

Охранник заметно напрягся.

— По какому вопросу?

— По личному, — сказала Ильгет, уже понимая, что дело неладно. Но охранник вдруг расслабился.

— Хорошо, пройдите.

Что бы это значило? Вероятно, лучше всего сейчас развернуться и уйти... Эх, неопытный я агент. Или мне все померещилось? Ильгет стала подниматься по лестнице.

Дверь бюро статистики была распахнута, и в проеме стояли два охранника. В глазах почернело. Ильгет остановилась. Уже надо бежать, драться? Или еще рано раскрывать себя?

— Вы к сэни Ротта? — спросил один из черных, — по какому делу?

— По личному.

— Ротта арестована, — сообщил охранник, — вам придется дождаться полиции.

Ага, сейчас... Ильгет сделала шаг в сторону. Драться с ними — пожалуй, не получится. Они ведь тоже обучены чему-то, а Ильгет... да честно говоря, не справится. И еще третий придет, снизу.

— Пройдите с нами, — охранник протянул к ней руку. Ильгет отпрянула, прыгнула в сторону, побежала по коридору. Ей что-то кричали вслед, потом она заметила, как рядом заискрился воздух... на Ярне теперь тоже есть лучевое оружие. Ильгет рванула дверь какого-то кабинета. В тот момент, как она вбежала туда, раздались звуки сирен.

Ильгет схватила стул, мгновенно заблокировала дверь — ручка была круглая, старинная, витая, да и ножки у стула железные. Как вовремя — в дверь уже начали ломиться. Ильгет вдруг почувствовала движение сзади, вовремя обернулась — клерк, сидевший в кабинете, с хищным видом замахивался чем-то тяжелым, она не успела разобрать, вовремя ушла от уДара... две женщины сидели за столами в полуобморочном состоянии. Надо же, смелый какой комитетчик... Настоящий мужчина. Теперь он бросился на Ильгет, целясь в горло. Вцепился. Она рванулась, бесполезно, поздно уже...

— Дверь откройте! — крикнул клерк. Одна из женщин сделала робкое движение. Ильгет опустила подбородок, мужчина стиснул ее правую руку и шею. Спокойно... Сейчас... левой рукой Ильгет, извернувшись, быстро ударила в нос снизу вверх. Хватка мужчины ослабла, Ильгет вырвала правую руку. Легкое движение пальцами, из браслета вырвался тонкий, нестерпимо яркий и острый луч.

Давление на шею исчезло... Клерк медленно сполз на пол. Ильгет успела увидеть разрез — черный, мгновенно спекшаяся кровь и вывернутое наружу мясо с ошметками белой обугленной ткани.

Убит... ноги Ильгет ослабли, ее затошнило. Но лишь на мгновение. Страх куда сильнее. Обе женщины вжались в стену. Их тоже придется убить... ладно, что с окном?

Решетка. Ильгет рванула изо всех сил — никакого эффекта. Арнис, может, и смог бы выломать. Лучом? Не перепилить, и думать нечего. На это нужно хоть несколько минут.

В туалете тоже решетка... В обоих. А в бюро статистики? Вроде нет... Что за шум вообще? В здании все грохотало, все еще выли сирены. Ильгет мельком выглянула в окно — черно-оранжевые машины, в глазах запестрело. Полиция Системы. Вызвали, чтобы поймать именно ее? Но почему так много? И темно-синий микроавтобус городского телевидения. Внезапно в репродукторе, висящем на стене, что-то зашуршало. Раздался голос.

— Внимание всем работникам и посетителям Комитета! В здании находится радиоуправляемая мина! Просим всех немедленно покинуть помещения и организованно спуститься в холл на первый этаж! После идентификации личности все будут эвакуированы. Повторяю...

Со стороны женщин послышался слабый стон. Ильгет повернулась к ним.

— Идите, — она вытащила стул. Теперь вряд ли будут ловить именно ее. Что ж, понятно. Китани не выдержала. Это не зависело от нее — психоблокировка иногда не выдерживает, а такую боль человеку вынести невозможно. Плюс наркотики. Мину нашли или будут искать, Китани не знает точно, где мина. Но найти ведь не сложно.

Нет смысла убивать женщин теперь, раз из этого кабинета не выбраться через окно. Да и вообще... колени Ильгет ослабли.

Неужели это все? Неужели все повторится? Этого не может быть, нет, все, что угодно, только не это... Зачем я пошла в Комитет сегодня? Можно было не проверять. Как хорошо все было еще сегодня утром... Ильгет чувствовала себя не в силах даже с места двинуться.

Спокойно. Она не будет сдаваться живой.

Ни за что. У нее все равно останется одна или две секунды, чтобы выпустить луч в висок. Прости, сказала Ильгет Богу. Я не могу так. Мне не выбраться отсюда, я же не боевик, я почти ничему не научилась, у меня нет шансов.

Панический страх прошел. Конечно, ведь ее не схватят в одно мгновение, а как только она реально поймет, что силы не равны, что все кончено — всегда можно будет выстрелить. Заряда в минипралле полно. Это надежная и легкая смерть. Но пока рядом никого нет... Видимо, охранники побежали мину искать. Можно попробовать сделать что-нибудь. Ильгет выскочила в коридор.

Здесь уже образовалась пробка. Перепуганные работники Комитета ломились вниз, на первый этаж. Еще бы, террористы могут в любой момент взорвать мину. Только вот пульт Ильгет не взяла с собой, слишком опасно. А жаль... сейчас бы взорвать это здание вместе с собой к чертям.

Ильгет затерялась в толпе. Там, дальше на втором этаже маячили черные фигуры — туда нет смысла бежать. В окно... надо искать окно. Ильгет рванула дверь первого попавшегося кабинета. Решетка. Дальше. Этаж был уже совершенно пуст, очередь стояла на лестнице — там, внизу, полиция проверяла у всех код ДНК и только потом выпускала из здания. Ильгет вбежала в следующий кабинет, совсем маленький... Дверь захлопнулась — на защелке. У окна кто-то стоял. Ильгет подняла минипралль.

Женщина, стоявшая у окна, обернулась. В руках она держала небольшую профессиональную видеокамеру. Ильгет замерла.

Этого не может быть. Просто не может. Огромные голубые глаза смотрели на нее со страхом и недоумением.

А решетки на окне нет. Здесь можно было бы прыгнуть. Только вот выстрелить — невозможно. Ильгет бросилась вперед.

Камеру одним ударом — на пол. Если бы можно было ударить так, чтобы наверняка послать в нокаут. Но Ильгет научили только надежно убивать или очень коротко выводить из строя. Она схватила Нелу за руку, вывернула, прежде чем та успела что-либо сделать или вскрикнуть, бросила на пол. Нела упала неловко, теперь только жалобно вскрикнула... Ильгет осмотрелась, срезала телефонный провод. Отлично. Руки назад, да не дергайся ты. Все равно же не справишься.

— Не дергайся! — сказала Ильгет, — я тебя не трону.

Она крепко связала проводом руки журналистке. Потом ноги. Так, пожалуй, будет достаточно. За шею привязала к стояку кондиционера. Отлично.

— Орать будешь? — спросила Ильгет. Ей было плохо, просто очень плохо. Надо стрелять, это единственное... Она уже убила человека, какая теперь разница. Иначе Нела поднимет тревогу, сразу сообщит, что главная преступница сбежала через окно, ясно и направление, и все... Ильгет подняла минипралль.

Нела даже не поняла ничего. Она не видела этого оружия в действии. Ильгет вдруг заметила на ее лбу и на приподнятой верхней губе капельки пота.

Боится, но не понимает, чего именно...

Не могу. Ильгет опустила руку. Пусть сообщает. Не могу. Люблю я тебя, идиотка. С твоими голубыми глазами и твоими промытыми мозгами. Не могу я стрелять.

Можно, конечно, чем-то рот завязать. Но ведь все равно с минуты на минуту здесь будут...

— Ильке?

Она замерла. Нет...

— Ильке, это ты? — громче спросила Нела, с ужасом вглядываясь в ее лицо.

— Я... это я, Нел.

— Ты... ты же умерла?

— Не до конца. Нела, мне надо бежать. Прости.

— Постой... но как ты можешь? Как ты можешь?!

Ильгет вдруг почувствовала слезы на веках.

— Как ты можешь... Как ты? — пробормотала она. Сделала шаг к окну. Нела вдруг сказала.

— Ильке, беги. Я скажу, что ты вышла из кабинета. Связала меня и вышла. Беги, хорошо?

— Спасибо, Нел!

Ильгет рванула оконную раму. Так. Теперь надо поставить защелку так, чтобы окно потом захлопнулось. Чтобы не осталось следов.

Оглянулась на секунду. Хотела что-то сказать. Нела смотрела на нее круглыми глазами. Но что тут скажешь?

Ильгет вскочила на подоконник. Боже мой, какая высота... Но хорошо то, что здесь кустарник, очень удобно, не прямо на полицейские машины прыгать. Здание с двух сторон окружено густым кустарником. Что-то черно-оранжевое смутно виднелось за деревьями.

— Ильке... осторожнее! — произнесла Нела за спиной. Ильгет бросила на нее еще один взгляд... Все.

Она прыгнула, закрыв глаза.

Ей очень повезло — удар о землю оказался щадящим. Она отбила ноги, но ничего не потянула, не вывихнула. Помедлила несколько секунд, и вот уже снова можно бежать.

Здание, конечно, оцеплено. Двое полицейских в черной форме уже бежали на нее. Не стреляли. У них другой приказ. Ильгет вытянула правую руку с минипраллем, один выстрел, другой, третий... Все, преследователи лежат. Она побежала в сторону от здания Комитета.

Удивительно, но кажется, удалось вырваться. Это еще не все, конечно... Надо еще добраться до условной точки. В лес. Проще всего, наверное, на автобусе. Рискованно, но пешком еще хуже. Здесь до леса не меньше пяти километров по густонаселенным районам. А искать ее начнут очень скоро. Пусть Нела и вправду соврет. Это даст выигрыш в несколько минут. Найдут мертвых полицейских. И вообще.

Но удивительно уже то, что удалось выбраться из здания. Как Нела узнала ее? Глаза, волосы, заметные черные родинки, которых не было раньше. Все изменилось. По голосу — скорее всего, по голосу. И ведь Нела наверняка знает о ее судьбе, ну да, она считала, что Ильгет связалась с террористами и погибла в прошлой акции.

Ильгет быстрым шагом шла по улице. Хотелось бежать, но нельзя привлекать внимание. Вот еще что... Ильгет активировала гравипередатчик в левом браслете. Передала свой позывной, затем условный сигнал — «Я в опасности, явка провалена». Ниро и Арнис должны получить это сообщение. Они будут знать, что на Ильгет больше нельзя рассчитывать. И что на ее квартиру никому возвращаться нельзя. Больше ничего этот сигнал не означает. Кроме тревоги и ужаса для Арниса, но тут ничего не поделаешь, Ильгет обязана сообщить при возможности.

Теперь следующее. Ильгет отстегнула браслет, переломила его пополам и бросила в ближайшую урну. Где-то сзади послышался вой сирен. Ильгет ускорила шаг. Она озиралась по сторонам, как затравленный, загнанный в угол зверек... Ужас, ужас. Автобус. Конечная — парк. Отлично, то, что нам нужно. Ильгет одолела десяток метров со спринтерской скоростью и успела запрыгнуть на подножку автобуса.

Они не возьмут меня. Ни за что. Только так можно успокоиться, иначе — истерика охватывает, трясутся руки и ноги, и темно перед глазами. Успокойся, сказала себе Ильгет. Живой я не дамся. Никогда. Господи, помилуй! Она начала молиться, сам процесс монотонного повторения знакомых слов ее слегка успокоил.

— Оплачивайте проезд!

Господи, только этого не хватало! Ильгет сунула руки в карманы, покрываясь испариной. Ну что так нервничать? Ничего же страшного, просто контролер. А денег нет... Деньги все остались в пальто. Надо же было так лопухнуться.

— У меня нет денег, — сказала Ильгет, зачем-то демонстрируя пустые ладони. От наглости пассажирки контролерша онемела на несколько секунд. Первым отреагировал сидящий поблизости пожилой мужчина с брезгливым выражением лица.

— Ни стыда, ни совести... И одета прилично. Нет денег — нечего ездить в транспорте.

— Оплачивайте проезд, — как робот, повторила контролерша. Народ вокруг оживился, зашевелился — еще бы, вроде, скандал ожидается. Господи, как ты не понимаешь, дура, не до тебя мне сейчас... Я даже не знаю, что сказать. Ильгет молчала. Слух ее был напряжен — не зазвучат ли сирены... нет вроде бы. Наверное, потеряли след. На остановке были люди. Их могут расспросить... Только бы они не нашли меня здесь.

— На следующей остановке выйдете, — отрезала контролерша. Ага, сейчас, подумала Ильгет. Может, ты попробуешь меня выпихнуть? Или этот старпер? Как бы ее уговорить?

— Вы извините, — сказала Ильгет, — я в больницу еду... мне только что позвонили. У меня мать умирает.

Горбольница — за две остановки до леса. Там можно добежать...

— Я не успела взять деньги.

Похоже, ее перепуганный, растрепанный вид убедил контролершу, что у безбилетницы и в самом деле серьезные жизненные проблемы.

— Ну кто так делает? — недовольно сказала она, — я все понимаю, но я же на работе. А если проверка?

Ильгет молчала, опустив голову.

Воздух взорвался сиренами. Ильгет вздрогнула. Машины были повсюду, в каждом окне мелькало оранжевое и черное — машины полиции Народной Системы.

Значит, они все-таки поняли...

Она рывком вздернула рукав. Автобус резко затормозил. Из кабины водителя раздался голос, перекрывший обычный автобусный шум.

— Просим пассажиров сохранять полное спокойствие. В салоне находится террористка, возможно, она вооружена. Народная Система принимает меры... ждите.

И тотчас ворчливый пожилой мужчина с удивительной для его возраста прытью бросился на Ильгет. Его поддержал сидящий напротив здоровенный парень с бритой головой, наверное, из армии только что. Ну да, чего там, хрупкая девушка, никакого ствола в руках нет. К счастью, узкий проход не позволял им навалиться на Ильгет вдвоем. Она встретила старика прямым ударом в кадык. Выпучив глаза, противник сломался пополам, перегородил проход. Парень на секунду замешкался перед этим препятствием, Ильгет ударила его по руке, выбив приготовленную железку, потом ушла от захвата и изо всех сил ткнула пальцем в глаз... Пока громила разбирался со своим глазом, девушка, вложив все силы, ударила его в пах... Батюшки, да ведь говорят что-то..

— Обращаюсь к террористке. Выходи через переднюю дверь, оружие на землю, руки вверх.

Ага, сейчас, подумала Ильгет. Но что же делать-то? Уже стреляться? Похоже, выхода никакого нет... Она подняла правую руку и пальнула из минипралля поверх голов сидящих перепуганных пассажиров... Господи, и дети здесь. Вон девочка лет семи, вся в слезах, вцепилась в мать. Луч пережег одну из стоек.

— Не подходите! — крикнула Ильгет, — Буду стрелять!

Не решение проблемы... Где это мы, кстати? На площади Реформ

Может быть, уже пора стреляться... не хочется. Все понимаешь, но так не хочется! Инстинкт, что ли?

Ильгет скользнула взглядом по застывшим рядам пассажиров. Выбрала контролершу. Одним прыжком оказалась рядом с ней. Подняла руку с браслетом, так что висок женщины оказался под прицелом. Другой рукой схватила контролершу за локоть. Крикнула изо всех сил.

— У меня заложница. Требую пропустить меня через площадь. При любой попытке задержания стреляю!

Прислушалась. Замолчала. Тишина стояла гробовая, только всхлипывала маленькая девочка. Не бойся, малышка... как бы тебе это сказать? Мать — ну что за дура? Не может ребенка успокоить.

— Выходи! — донеслось из мегафона, — мы пропустим тебя.

Подталкивая контролершу, Ильгет прошла с ней к передней двери. Перед тем, как выскочить, огляделась — в глазах черно от полиции. Не меньше сотни черных пригнали сюда. Воронье... Но стояли они метрах в пяти. Нормально.

— Не приближаться! — крикнула Ильгет, — если кто-то приблизится, стреляю!

Послышался оглушительный стрекот сверху. Ильгет мимолетно глянула — батюшки, вертолет! Ничего, стрелять они не будут. И заложницу убивать на глазах у всех — ай-яй-яй, что народ о своей же Системе подумает. И саму Ильгет убивать они не хотят.

Ильгет шла, не отпуская рук от своей заложницы, и быстро соображала.

Куда идти? Потребовать, чтобы меня совсем отпустили? Нереально. Как только я отпущу контролершу, меня возьмут. Значит, надо занять самую выгодную позицию. Идти в улочки куда-нибудь? Так вся эта свора последует за мной. Ильгет быстро огляделась. Некуда спрятаться... некуда. Занять бы какую-нибудь позицию в здании да отстреливаться... кстати, неизвестно, насколько хватит заряда в минипралле. Это же не бластер.

Потребовать машину. Да, это выход. Машину, оружие... Но что толку — у них-то машин больше, не уйти все равно. Отстреливаться из машины — так подцепят сверху вон вертолетом.

Вокруг Ильгет сомкнулась цепь. Идти дальше было некуда. Можно потребовать, чтобы они сделали проход, но — куда?

Пора, подумала Ильгет. Нет выхода, они меня возьмут. От грохота вертолетных лопастей заложило уши. Сейчас и требовать что-то невозможно, не услышат. Они что, десант с вертолета хотят скинуть?

Резкий пронзительный запах коснулся ноздрей. Прежде чем Ильгет поняла, что происходит, ноги ее подкосились. Она успела отшвырнуть контролершу — подальше. Упала на колени... Струя белого дыма накрывала ее. Встать... поднять руку... Стиснув зубы, лежа ничком на асфальте, Ильгет потянула непослушную руку к виску. Оскаленная морда в противогазе нависла над ней, и прежде, чем Ильгет успела выстрелить в себя, солдат Системы перехватил обмякшую парализованную руку преступницы и с силой вывернул ее назад.

Ильгет проснулась от резких, будто кашляющих звуков. Где-то далеко. Прислушалась — вроде, звуки прекратились.

Самое удивительное, что она смогла все-таки заснуть. Под утро. Она ожидала, что ее начнут допрашивать сразу, как в прошлый раз, и уже применила психоблокировку. Но ее никто не трогал. Вот уже утренний свет пробился сквозь частую решетку, здесь даже окошко есть. Тускло так, мерзко, но все-таки — дневной свет. Болела правая голень и ломило ребро. Ныла вывихнутая рука. И лицо слегка саднило. Тошнило — видимо, последствия газа. Это мелочи, сказала себе Ильгет, скоро начнется настоящая боль. Вчера на нее навалилось сразу десятка два человек. Она не могла сопротивляться, руки-ноги парализованы, хотя сознание почему-то сохранилось. Видимо, она их здорово достала, сразу начали изливать свои эмоции, правда, офицер их остановил. Могли бы и насмерть забить. Так... ничего страшного пока. Пара синяков.

Ильгет села на койке. Подошла к умывальнику — водичка текла тонкой струйкой. Умылась, осторожно касаясь ссадины на скуле. Ильгет напилась воды. Вернулась обратно. Из-за стены снова послышались те же звуки, так ведь это выстрелы, поняла она. Стреляют. К чему бы это?

И снова та же вчерашняя смертельная тоска навалилась на Ильгет.

Она не помнила теперь ничего. Каким-то образом она оказалась в Томе... каким? Предыдущее свое пребывание в тюрьме — помнила. Но почему, за что? И что с ней было после этого? Вспоминалось что-то очень светлое, теплое, прекрасное. Как солнце. И ничего больше. И потом — вчерашнее. Погоня какая-то, выстрелы, убитые, последний разговор с Нелой. Он не под блоком, и это очень плохо, имя Нелы может вырваться под пыткой. Чем она занималась в Томе — Ильгет не помнила. Но теперь ей было не так тяжело, как в прошлый раз, она знала, что забыла некоторые вещи, и должна была забыть, и это правильно и хорошо.

Ильгет застонала. Ощущение болеизлучателя снова вспомнилось ей, все кости заломило на миг. Я не переживу этого, нет... я не могу больше! Господи, почему же я не успела выстрелить в висок? Почему так все сложилось? «Под твою защиту прибегаем, святая Богородица, — прошептала она, — не презри молений наших в скорбях наших, но от всех опасностей избавляй нас всегда, Дева преславная и благословенная...»

Дверь распахнулась — слишком резко. Ильгет вздрогнула, сердце бешено заколотилось — от ужаса. Стоящий на пороге шагнул внутрь.

— Иль!

Этот солдат, смутно знакомый ей, держал наперевес какое-то оружие не ярнийского вида... где-то она это оружие видела. И вдруг лопнула пелена.

— Арнис! — она вскочила.

— Ходить можешь?

— Да.

— Пойдем, быстро. Держи, — Арнис бросил ей... да, она вспомнила — бластер. Второй бластер, висевший у него на поясе. Руки сами заняли правильное положение. Ага, а вот так из него стреляют...

Вслед за Арнисом Ильгет выскочила из камеры. В коридоре лежали неподвижно два тела в черной форме. Избавление, поняла Ильгет. Это избавление. Ужаса не будет. Не будет, слышишь, сагон? Тебе не удалось развлечение. Если я и умру, то быстро, у меня в руках теперь бластер. Я погибну в бою, а уж это меня не пугает. Они пробежали коридор, поднялись по лестнице. Наверху их встретили пули. Арнис приказал Ильгет прижаться к стене, и сам стрелял из-за угла, оплавив все стены и потолок в этом коридоре, и потом они бежали дальше, и там лежали какие-то трупы, Ильгет не замечала их.

Выскочили во двор. Какая красивая машина — плоскости ломаными углами переходят друг в друга и сияют, широкие крылья почти распластаны по земле... Ландер, вспомнила Ильгет.

— В машину! — сказал Арнис. Она вскарабкалась в кабину, тело само вспоминало, как это делается. Через несколько секунд они взлетели.

Глава 6. Тихие дни.

Отряд ДС собрался в той же самой «будке». Будто и не было этих сумасшедших двух месяцев. Все так же. Только никто не смеется. И нет Андорина. Койка его пуста, чисто застелена, и над ней — снимок в черной рамке. Иволга сидит рядом, сгорбившись, с видом тяжело больного человека. Она предпринимала попытку спасти партнера после акции, так же, как сделал Арнис, но было поздно. Сумел Анри покончить с собой или умер от болевого шока и истощения, или же встреча с сагоном оказалась для него фатальной — никто не знал этого.

Иволга, кажется, совсем раскисла. Глаза больные, ввалившиеся, вид такой, будто она вот-вот упадет. Ильгет подсела к ней, взяла ее руку в свою. Иволга посмотрела на нее, в глазах мелькнуло что-то вроде благодарности.

Что тут скажешь? Иволга не рассказывала подробностей, и расспрашивать было неудобно. Все, что она сочла нужным сказать — было уже сказано для всех. Анри не сдался, вот все, что она сказала. Он хорошо умер.

Ильгет посмотрела на Дэцина. Тот держался неплохо. А ведь это ему предстоит сообщать невесте Анри...