Испанские нищие (Beggars of Spain)

      – Он – это н—н—не я.
      – Да. Придется помнить об этом. Мири, зачем вы собирались ночью в лаборатории Аллена?
      Она встревожилась. Если Рики заметил и задумался, то ведь и другие... Могут ли они навредить Нищим? Терри с Никосом говорили, что никто не преодолеет систему безопасности, которую они установили, но каждый мог заинтересоваться такой мощной защитой. Не вызовет ли удивление поток репрессий? Нормы для Суперов – закрытые книги.
      – Мне кажется, – осторожно сказал Рики, – что вы оплакиваете Тони втайне ото всех. Если кто—нибудь из Норм спросит, зачем вы собираетесь, так и отвечайте.
      Мири отпустила волосики Джайлса и вложила руку в ладонь отца.
      – Д—д—д—да, п—п—п—папа. М—м—мы т—т—так и с—с—скажем.
      Полтора месяца они вводили скрытые программы управления основными системами Убежища. Львиную долю работы сделали Терри Мвакамбе. Никос Деметриос и Диана Кларк. Некоторые защитные программы они не смогли взломать, в основном в системе внешней обороны. Терри трудился по двадцать три часа в сутки под прикрытием своей программы, которая должна была обмануть службу наблюдения. Невыразимое отчаяние Терри ощущалось почти физически. Мири поразилась, насколько быстро Нищие взяли под контроль орбитальный комплекс, хотя изменить им пока ничего не удалось. А может, и не удастся. Или не придется.
      В начале второго месяца Терри проник в основную систему защиты. Они с Никосом созвали общий сбор. Мальчики были бледны как мел. Паутина красных капилляров пульсировала над маской на лбу Терри. В последнее время с десяток Суперов стали носить пластиковые маски, закрывавшие нижнюю часть лица – от подбородка до глаз – с отверстием для дыхания. Некоторые девочки украшали свои маски. Тедети, которые были близки со своими родителями—Нормами, как заметила Мири, масок не носили. Она не знала, связал ли кто—нибудь появление повязок со смертью Тони Шарафи.
      – Л—л—лаборатория Ш—ш—ш—ш... – Терри резко взмахнул рукой, что должно было означать – "К черту". Язык жестов Суперов стал более резким.
      – Л—л—лаборатория Ш—ш—шарафи изготовила и х—х—хранит с—с—с—с... – Никос тоже был перевозбужден. Терри вывел цепочку на терминал; как обычно, ее никто не понял. Тогда Никос преобразовал ее в программу Мири, которая была самой доступной для группы. Двадцать семь ребят столпились у экрана.
      Лаборатория Шарафи разработала и синтезировала высокоактивный, мгновенно действующий, распространяющийся воздушным путем смертельно опасный генемодный организм. Упаковки с этими замороженными организмами, которые по команде из Убежища можно разморозить и распылить, размещены в Соединенных Штатах доверенными людьми. Такие пакеты находятся в Нью—Йорке, Вашингтоне, Чикаго, Лос—Анджелесе и на орбитальной станции Убежища "Кагура". Пакеты невозможно обнаружить обычными методами. Вирусы убивают любой организм, имеющий нервную систему, в течение семидесяти двух часов и самоуничтожаются. Великолепный образчик генной инженерии.
      Аллен нарушил молчание:
      – Д—д—для з—з—защиты Убежища! Н—н—не д—д—для упреждающего...
      – Д—д—да! – горячо перебила Диана. – Т—т—только д—д—для обороны! М—м—мы н—н—не...
      – К—к—как и м—м—мы, – с отчаянием произнесла Кристина. – К—как п—п—поступают Н—н—нищие.
      Всем хотелось верить, что Убежище поступает так же, как они сами, устанавливая тайные механизмы защиты. Неспящие имеют право на самозащиту, если Убежище подвергнется прямому нападению. Неспящие – не убийцы.
      Мири посмотрела сперва на Терри, потом на Никоса, на Кристи, на Аллена. Потом перевела взгляд на биологическое оружие бабушки, хранящееся в тайне даже от Совета Убежища.
      Знал ли об этом отец?
      Мири вдруг подумала, что теперь тоже сделает себе маску из пластика.
      После нескольких часов взволнованного обсуждения Нищие не пришли ни к какому решению. Они ничего не могут сделать. Если они расскажут Совету о том, что им известно. Совет поймет, каковы их реальные возможности. Если они обезвредят механизмы дистанционного управления, взрослые тоже догадаются, и, значит, Нищие потеряют свой тайный шанс. И в любом случае, чем же тогда отличается Лаборатория Шарафи от Нищих?
      Дети установили защитные механизмы отключения и больше ничего не предприняли.
      Мири медленно двинулась в свою лабораторию, и фиктивная программа наблюдения Терри снова заработала, показывая, как она выигрывает партию за партией в несуществующей шахматной игре.
      Открытие Нищих не давало Мири покоя много дней. Она пыталась проводить собственные исследования по подавлению заикания. Сломала хрупкий биосканер, неправильно надиктовала важную часть программы в рабочий терминал и швырнула мензурку об пол. Перед глазами стоял отец с барахтающимся Джайлсом на руках. Рики любит ее. И поэтому подозревает, что Суперы замыкаются в своем собственном сообществе. Но что он может сделать?
      Цепочки пролетали в голове, как туманные вихри из сопел ремонтников: верность, предательство, самосохранение, солидарность, родители и дети.
      Прозвучал сигнал интеркома. Несмотря на свое возбуждение. Мири застыла, увидев на экране лицо Лукас.
      – Мири, если ты в лаборатории, включи двухстороннюю связь.
      Была ли Джоан ее старым другом? Или новым врагом? Старые мерки больше не годились.
      – Или тебя нет, или ты не хочешь разговаривать со мной, – продолжала Джоан. За последний год она стала еще эффектнее, семнадцатилетняя генемодная красотка с решительным подбородком и огромными фиолетовыми глазами. – Ладно. Я знаю, ты все еще... горюешь о Тони. Но если ты все—таки на месте, включи информационную сеть 22 Соединенных Штатов. Сейчас выступает артист, которого я иногда смотрю. Он помог мне с некоторыми... духовными проблемами. Я подумала, что тебе будет интересно. – Джоан опустила глаза, будто тщательно взвешивала слова. – Если ты все—таки включишь программу, не регистрируй ее в главной памяти. Наверняка Суперы знают, как это сделать.
      Мири поняла, что Джоан вызвала ее при помощи кода.
      Мири раздумчиво жевала прядь неухоженных волос – эту привычку она приобрела после смерти Тони. Неужели какой—то артист с Земли помог Джоан в ее "духовных проблемах"? Какие проблемы могут быть у людей, идеально вписавшихся в свое сообщество?
      Она подняла брошенную мензурку, вымыла и продезинфицировала. Вернулась к программе ДНК и занялась утомительной проверкой миниатюрных точечных гипотетических изменений в формуле, которая могла оказаться отправной. Где—то вкралась ошибка. Мири ударила кулаком по терминалу. "Д—д—дерьмо!" Никос или Терри моментально устранили бы ее. Или Тони.
      Мири рухнула в кресло. Снова нахлынуло горе. Когда самая тяжелая волна прошла, она опять повернулась к терминалу, но не нашла причину отказа даже при помощи обслуживающей программы.
      Она вернулась к интеркому и вызвала информационную сеть номер 22.
      Экран стал совершенно черным. Еще одна неисправность? Мири вскочила, намереваясь дотянуться до миниатюрной голосцены и постучать по полу, как вдруг в середине сцены появилось светлое пятно. Человек в кресле заговорил.
 
...Счастливые те дни,
Когда невинным был младенцем!
И прежде, чем познал я мир...
 
      Это? Артист, читающий какое—то стихотворение нищих? Ради этого Джоан нарушила молчание, длившееся долгие годы?
      Мрак за спиной человека обрел форму. Нет, из него стали появляться очертания, неуловимо отличающиеся друг от друга, странным образом захватывающие. В голове у Мири стали образовываться цепочки, и хотя они состояли из самых земных мыслей, тем не менее их контуры чем—то напоминали те, что скользили мимо декламатора в инвалидном кресле. Возможно, это следует посмотреть Диане: она работает над уравнениями, описывающими формирование мыслительных цепочек, основываясь на данных, которые получил Тони незадолго до смерти.
 
Но под одеждами из плоти
Я проблеск вечности увидел...
 
      – произнес артист.
      Мири вдруг поняла, что его кресло оборудовано специальными приспособлениями. Он, наверное, болен или искалечен. Ненормален.
      Цепочки стали более плоскими, спокойными. Силуэты на голоэкране изменились. Она слышала слова и не понимала их; слова не имели значения. Но ведь так и должно быть? Артист скрылся, но и она, Миранда Сирена Шарафи, тоже постепенно исчезала, соскальзывая вниз по крутой длинной горе, становясь все меньше и меньше, и теперь невидимкой, прозрачным призраком, оказалась в углу какой—то незнакомой комнаты.
      Она знала, что это глубокое здание состоит из уймы комнат, соединенных друг с другом, наполненных светом, настолько ощутимым, что казался живым. Он неожиданно превратился в дикого зверя с пятнадцатью головами. У Мири в руках появился меч. "Нет, – произнесла она вслух, – я не могу орудовать мечом", – но зверь рыча бросился на нее, и она отрубила одну голову. Мири увидела, что это голова ее бабушки. В полу появилась дыра, и голова, слегка улыбаясь, скользнула в нее. Мири знала, что она попадет в другую комнату и не исчезнет насовсем. Ничто никогда не исчезает бесследно. Зверь снова кинулся на нее, и она отрубила еще одну голову, которая так же безмятежно провалилась вниз. Это была голова ее отца.
      В приливе ярости Мири принялась сечь без передышки. Последней была голова Тони, но вместо того чтобы исчезнуть, она отрастила генемодное тело Дэвида Аронсона. Тони—Дэвид начал раздевать ее, и она тотчас почувствовала возбуждение. "Я всегда хотела тебя", – сказала она. "Знаю, но сперва я должен был перестать дергаться". Он вошел в нее, и мир взорвался цепочками.
      "Подожди минуту, – сказала она Тони, – это неправильно". Она сосредоточилась и изменила их в нескольких точках. На неподвижном лице Тони улыбались только красивые губы. Когда Мири покончила с исправлением, он снова обнял ее, и девушку захлестнули такая нежность, такой покой, что она весело сказала: "А мама не имеет значения!" "И никогда не имела", – ответил Тони, и она рассмеялась и...
      ...проснулась.
      Мири охватил ужас. Она спала и видела сны.
      – Н—н—н—нет, – простонала Мири. Как она могла спать? Сны – это то, что видят Спящие. Эти мысленные конструкции описаны в теоретических исследованиях мозга... Голотерминал снова стал черным. Человек медленно растворился в нем.
      Очертания. Оборудование проецировало силуэты, а ее мозг в ответ формировал свои. Чувство покоя, радости, полного единения с Тони могло прийти только из коры ее мозга. Она мечтала об этом. Артист – Мири выудила из памяти земное слово – "загипнотизировал" ее своими контурами, своими стихами об одиночестве, и очертания на голограмме вытянули словно магнитом контуры ее собственной мечты...
      Но было и нечто большее. Озарение. Она сосредоточилась на цепочках и целенаправленно изменила их. Она помнила сейчас оба варианта.
      Мири сидела неподвижно, так же, как во сне.
      – Дру Арлин, – вещали с экрана о человеке в кресле, – Властитель Светлых Сновидений. Новое искусство покорило страну с быстротой молнии. Эта программа не поддается воспроизведению, и если Жители страны Головидео хотят приобрести копию одного из шести Светлых Сновидений Дру, необходимо...
      Мири включила программу записи. Человек в кресле застыл во времени.
      Мири подняла голову и подошла к рабочему терминалу. Исправить ошибку в программе оказалось просто: надо было всего—навсего руководствоваться теми цепочками, которые она изменила во сне. Она впечатала точечный код ДНК, за которым охотилась три года, в таблицы нейрохимических взаимодействий. Ответ появится спустя некоторое время, но Мири уже знала – эти генемоды правильные.
      Вот чего ей недоставало всю жизнь! Идей, навеянных сновидениями, а точнее, светлыми сновидениями. Того, чем она могла манипулировать в мире грез.
      Мири взглянула на застывшее изображение художника; невидимый свет играл на его блестящих волосах. Ярко—зеленые глаза улыбались. Она снова ощутила оргазм, испытанный во сне. Всей душой она потянулась к Дру Арлину, который подарил ей это возрождение.
      Светлые сновидения.
      Мири захотелось синтезировать свое нейровещество, провести с ним опыты. Оно прекратит заикание и конвульсии Суперов, не повредив их суперспособностям, позволит им быть собой, открыв дополнительные возможности.
      Как светлые сновидения, которые помогают еще ярче раскрыться твоей сути.
      Но для начала надо сделать еще кое—что. Она настроила библиотечную программу на самый широкий поиск: данные Убежища, легальных банков данных Земли плюс подпрограммы поиска, составленные Тони, которые могли взламывать защиту частных банков данных. Мири хотела знать о Дру Арлине все, что можно.
      А потом она придумает, как с ним встретиться.
      Нищие сидели на скамейках, на столе, на полу в лаборатории Рауля и тихо переговаривались, как обычно, подолгу ожидая, пока собеседник выговорит слова. Они никогда не смотрели в глаза друг другу. Почти все были в масках.
      Маска Мири была без украшений. Она не собиралась носить ее долго.
      – Н—н—н—нуклоидные п—п—протеины...
      – ...н—н—нашел н—н—новые п—п—потоки...
      – ...т—т—тяжелее н—н—на д—д—два ф—ф—фунта...
      – М—м—моя н—н—новорожденная с—с—сестра...
      – К—к—к—к—к—к... – стон отчаяния. Первый терминал заработал, показывая программу цепочек.
      – Подождите минутку, – сказала Мири. – Я вам что—то покажу.
      В комнате воцарилось гробовое молчание. Мири сняла маску и откинула длинные пряди волос. Она безмятежно смотрела на Суперов, и ее лицо оставалось неподвижным.
      – Ох—х—х—х! – выдохнул кто—то, будто получил удар всолнечное сплетение.
      – Я нашла точечный код, – пояснила Мири. – Энзимы легко синтезировать, побочных эффектов я не наблюдала у себя до сих пор. Их можно ввести с помощью медленно рассасывающегося подкожного пластыря. – Она закатала рукав и показала небольшой быстро регенерирующий шрам.
      – Ф—ф—ф—формула! – жадно потребовал Рауль, второй биолог—исследователь.
      Мири вызвала на рабочий терминал конструкцию из цепочек.
      – К—к—когда? – спросила Кристи.
      – Я поставила пластырь три дня назад, и с тех пор из лаборатории не выходила. Никто, кроме вас, еще не видел.
      – С—с—сделай м—м—мне! – попросил Никос. Мири заранее приготовила двадцать семь кусочков пластыря. Нищие встали в очередь. Сьюзан дезинфицировала предплечье, Рауль делал надрез, Мири вставляла пластырь, а Диана плотно бинтовала руку.
      – Первые результаты появляются спустя несколько часов, – сказала Мири. – Энзим должен выработать достаточное количество передающих нейронов.
      Суперы смотрели на Мири сияющими глазами. Она наклонилась вперед:
      – Нам надо еще кое—что обсудить. Вы знаете, что я искала эту генетическую модификацию почти четыре года. Но я нашла решение благодаря "светлым сновидениям".
      Это похоже на то, что делают Спящие, и именно Спящему я обязана открытием. Но мы тоже можем видеть светлые сновидения, и хотя у меня еще нет данных сканирования мозга, я считаю, что мы будем делать это не так, как Спящие. И даже не так, как Нормы.
      Мири рассказала о вызове Джоан, о Дру Арлине, о том, как увидела собственные цепочки во сне и исправила их.
      – Похоже, что цепочки – это мостик между ассоциативным и линейным мышлением, а светлые сновидения – другой мостик. Он достает до подсознания, примерно так же, как сны Спящих. Но Спящие не могут придать форму сновидениям, потому что у них нет цепочек. Возможно, очертания действуют только на эмоциональном уровне. – Мири пожала плечами. – Кто знает, как работает мозг Спящих?
      Светлые сновидения похожи на... второе рождение в мир с большим числом измерений, чем наш. И я хочу, чтобы вы это испытали.
      Из кармана шорт Мири вынула картридж с программой ее любимого второго выступления Дру. Записать всю серию из шести представлений не составило трудностей для программ Тони, что бы ни заявляли передающие студии.
      Терри Мвакамбе раскинул вокруг лаборатории Рауля непроницаемое защитное поле еще до начала собрания. Мири вставила картридж в голотерминал. На этот раз она не хотела спать; она хотела наблюдать за остальными.
      Глаза Суперов туманились, хоть и не закрывались. Музыкальный голос Дру Арлина ласкал их веки. Суперы спали.
      Когда все кончилось, они проснулись почти одновременно. Дети смеялись, плакали, взволнованно говорили о своих снах, все, кроме Терри. Он сгорбившись сидел в углу, низко опустив голову.
      В какой—то момент синтетические ферменты Мири стимулировали производство трех различных взаимозависимых химических веществ, которые изменили трудно уловимый состав цереброспинальной жидкости.
      Терри встал. Худое тело и большая голова были совершенно неподвижны. Глаза больше не мигали.
      – Я понял, как убрать последние защитные программы Лаборатории Шарафи. И я знаю, что за ними скрывается.

Глава 24.

      В первый день нового года Лейша прогуливалась вдоль ручья под тополями. Поблескивал легкий снежок. Она подняла взгляд и увидела бегущего к ней Джордана. Морщины на его загорелом лице напоминали туго натянутую проволочную сетку.
      – Лейша! Убежище вышло из состава Соединенных Штатов!
      – Да, – Лейша нисколько не удивилась. Вскоре после смерти Алисы она пришла к выводу, что таковы истинные намерения Дженнифер. Все сходилось. Пожалуй, только двое в Америке предвидели подобный поворот событий – она и Кевин Бейкер.
      Лейша подобрала камешек – почти идеальныйовал, отполированный терпеливым ветром и древними водами. Он был холодным как лед.
      – И ты не пойдешь в дом смотреть "новости"?
      – Мы ведь всегда их смотрим? – Джордан ошарашенно уставился на Лейшу.
      Убежище сделало заявление в 8:00, 1 января 2092 года одновременно пяти крупнейшим информационным сетям, президенту и конгрессу Соединенных Штатов. Текст его гласил:

      "Когда в процессе развития человечества возникает законная необходимость в самоотделении народа, этика требует, чтобы этот народ объявил о причинах, побудивших его к обособлению.
      Мы считаем очевидными следующие истины: Люди не созданы равными. Они имеют право на жизнь, свободу и счастье, но не за счет свободы, труда и счастья других. Правительство, которое не в состоянии защитить права своих граждан, народ вправе сменить и учредить новое, организовав его власть в такой форме, которая представляется ему наиболее эффективной.
      Действия нынешнего правительства Соединенных Штатов свидетельствуют о постоянных злоупотреблениях и незаконных акциях, о намерении лишать народ того, что принадлежит ему по праву. Позвольте познакомить беспристрастный мир с фактами.
      Соединенные Штаты запретили участие представителей Убежища в любом законодательном или правообразующем органе из—за широко распространенной ненависти Спящих к Неспящим, порожденной невежеством.
      Соединенные Штаты установили для Убежища разорительные налоги, создав de facto беспрецедентное налогообложение и отнимая таким образом под угрозой применения силы плоды труда граждан Убежища.
      Соединенные Штаты не обеспечили своему налогоплательщику – Убежищу ни защиты, ни социальных благ, ни законного представительства, ни преимуществ в торговле. Ни один гражданин Убежища не пользуется дорогами федерации или штатов, школами, библиотеками, больницами, судами, услугами полиции и пожарных бригад. Пособием, публичными развлечениями или какими—либо другими благами. Те граждане Убежища, которые посещают аспирантуру в университетах Соединенных Штатов, полностью оплачивают расходы на обучение, отказываясь от государственных компенсаций.
      Несправедливые налоги и торговые квоты вынудили Убежище торговать с иностранными государствами на заведомо невыгодных условиях.
      Соединенные Штаты мешают отправлению правосудия, отказываясь принять законы для создания судебных органов в Убежище, поэтому мы лишены основополагающего права на суд присяжных среди равных.
      Наконец, Соединенные Штаты использовали против Убежища военную угрозу, отстранив тем самым от власти истинное правительство Убежища, и начали против нас войну.
      Поэтому мы, представители Убежища, в лице Генерального Совета, призывая Высшего Судью Вселенной в свидетели честности наших намерений, торжественно заявляем от имени и по поручению народа Убежища, что наша орбитальная колония является, и должна таковой быть по праву, свободным и независимым государством; что мы освобождаемся от всех обязательств по отношению к Соединенным Штатам Америки и что всякая политическая связь между нами и Соединенными Штатами должна быть прервана. Статус суверенного государства позволит Убежищу объявлять войну, заключать мир, подписывать соглашения о сотрудничестве, вести торговлю и предпринимать прочие правовые действия. Отныне мы слагаем с себя обязанность выплачивать Соединенным Штатам разорительные и несправедливые корпоративные поборы. В поддержку данного заявления мы, законно избранные представители Убежища, взаимно ручаемся друг перед другом своими жизнями, состоянием и священной честью".

      На факсимиле документа, показанном в программе "новостей", стояло четырнадцать подписей во главе с крупно выведенным "Дженнифер Фатима Шарафи". Лейша помнила, что раньше Дженнифер писала мелко и аккуратно.
      – Они на это пошли, – сказала Стелла. – Они решились.
      – Лейша, что теперь будет? – спросил Джордан.
      – Налоговое управление подождет до 15 января, и, если платежи не поступят, оно применит процедуру принудительной оценки имущества с целью вычисления налогов. Они будут вправе захватить материальные ценности в качестве залога до получения сборов.
      – Физически захватить Убежище? Даже без предварительного слушания в суде?
      – Штрафные санкции предполагают сначала захватить имущество, а потом уже проводить слушание. Вероятно, поэтому Дженнифер предпочла такую последовательность. Всем придется пошевеливаться. Половина конгресса сейчас на каникулах. – Лейша удивилась, как равнодушно звучит ее голос.
      – Но как же правительство завладеет Убежищем? – спросила Стелла.
      – Они могут сбить его с орбиты ракетой типа "Трут", – заметил Джордан.
      – Нет, – возразила Стелла, – зачем уничтожать собственность, на которую претендует налоговое управление? Должно произойти... вторжение. Но орбитальные комплексы такие хрупкие. О чем, черт возьми, думает Дженнифер?
      – Не знаю, – ответила Лейша. – Посмотрите на подписи. Ричард Энтони
      Келлер Шарафи, Наджла Шарафи Джонсон, Гермиона Уэлс Келлер – думаю, Ричард не знает, что его дети обзавелись семьями.
      Стелла с Джорданом переглянулись.
      – Лейша, – упрекнула Стелла в своей обычной резкой манере, – тебе не кажется, что это выходит за рамки семейных новостей? Это гражданская война! Дженнифер наконец удалось отделить почти всех Неспящих от остального народа, от основных течений в американском обществе...
      – Ты не находишь, – Лейша безрадостно улыбнулась, – что мы, двенадцать человек, сидящие в этом заброшенном компаунде в пустыне, сделали то же самое?
      – Ты думаешь, – нарушила молчание Стелла, – что Убежище может на равных сражаться с Соединенными Штатами?
      – Не знаю, – сказала Лейша, и Стелла в ужасе взглянула на Джордана. – Я плохой оракул. Всю свою жизнь я ошибалась в Дженнифер Шарафи.
      – Но, Лейша...
      – Я иду к ручью, – сказала Лейша. – Позовите меня, если начнется война.
      Она оставила сердитых, сбитых с толку родственников, которые не могли отличить преступное равнодушие от преступной бесполезности, что Лейша находила гораздо страшнее.
      Конгресс Соединенных Штатов серьезно отнесся к угрозеотделения Убежища. Это же Неспящие. Сенаторы и конгрессмены, разъехавшиеся было на зимние каникулы, поспешно вернулись в Вашингтон. Президент Кэлвин Джон Мейерхофф, крупный, малоподвижный мужчина, прозванный журналистами "молчаливый Кэл—2", обладал острым умом и слыл тонким политиком. Если Мейерхофф и видел иронию судьбы в том, что крупный внешнеполитический кризис в конце срока его президентства связан с частью округа Каттарогус, штат Нью—Йорк, то эта ирония не нашла выхода в пресс—релизах Белого дома.
      Однако информационные сети Жителей усмотрели пищу для забавных двухминутных комедийных скетчей. Немногие Жители когда—либо сталкивались с Неспящими – те предпочитали работать с ишаками. ПрограммыЖителей восторженно предсказывали: "Очередь за Орегоном! Взгляд изнутри!" Голоактеры с наклеенными ресницами упражнялись на тему необходимости для жителей Орегона "разорвать политические узы, связывающие их с другим народом". Лозунги "Свободу Орегону" украсили гонки скутеров, брейни—вечеринки, дворцы для бесплатных танцев. Кимберли Сэндз выиграл Белмонтские зимние гонки на скутере, на котором флаг Орегона был нарисован поверх государственного флага.
      Третьего января Белый дом сделал заявление о том, что в документе Убежища содержится подстрекательство к государственному мятежу и террору, поскольку Убежище является частью штата Нью—Йорк. Подобные призывы противоречат условиям свободной демократии. Национальная гвардия находилась в состоянии боевой готовности. 10 января делегация чиновников Госдепартамента и Налогового управления – редчайшее сочетание в истории американской дипломатии – прибудет в Убежище "для обсуждения ситуации".
      Убежище пообещало встретить огнем любой космический корабль, который приблизится к орбитальному комплексу.
      Конгресс собрался на экстренное заседание. Налоговое управление объявило о принудительной оценке имущества компании "Убежище, Инк." и его главных акционеров – семейства Шарафи. Таблоидные информационные сети, которые больше интересовались внешней стороной дела, вопили, что Убежище выставляют на аукцион для оплаты налогов и штрафов. "Кто—нибудь желает купить подержанный шаттл? Слегка поврежденную орбитальную панель? Орегон?" Компания ВБРН, "Брейни—канал", поставила спектакль, в котором Орегон достался паре из Монтеррея, штат Калифорния, и супруги заявили, что Национальный Парк Кратерного озера требует независимости.
      Восьмого января Отдел информационных сетей "Нью—Йорк Таймс" вместе с почтенной газетой ишаков под тем же названием опубликовал статью "Зачем удерживать Орегон?" Переданная по всем ежедневным сетям экранная версия была озвучена комментатором; бумажная распечатка состояла только из этого материала.

      "ЗАЧЕМ УДЕРЖИВАТЬ ОРЕГОН?
      За последнюю неделю наша страна столкнулась как с серьезной угрозой со стороны Убежища, оплота Неспящих Америки, так и с порожденным ею шоу, поставленным так называемыми таблоидными информационными сетями. Такие представления могут казаться забавными, вульгарными, издевательскими или тривиальными. Однако шоу вокруг легкомысленного движения "Свободный Орегон" небесполезно, поскольку позволяет лучше понять поступок Убежища.
      Предположим, что Орегон действительно захотел выйти из состава федерации и здравомыслящий, объективный человек решил аргументирование опровергнуть право Орегона на такой шаг.
      Первое. Напрашиваются параллели с американской революцией, а не Гражданской войной, во время которой одиннадцать штатов Конфедерации пытались отделиться. Действительно, в развлекательной кампании, развернутой безответственными информационными сетями, ни разу не упоминалось о Форте Самтер или Джеффе Дэвисе. Эта аналогия подразумевает стиль так называемой Декларации независимости Убежища, которое явно считает себя угнетенной колонией. И серьезные контрдоводы документу Убежища должны начинаться с исследования этого документа.
      Он не слишком убедителен. Связь между 1776 и 2092 годами крайне слаба. Жители тогдашних колоний находились под властью иностранного государства, навязанной им без их представительства, иноземные солдаты размещались на их земле, американцы занимали второстепенное положение в собственной стране. В то же время ни один федеральный чиновник не ступал на территорию Убежища за 36 лет, прошедших со времени первого обследования. Убежище имеет представителей в законодательных органах штата Нью—Йорк, в федеральном конгрессе и в лице президента – все это посредством заочного голосования по бюллетеням, которые жители Убежища неизменно получают во время каждых выборов и которые, как свидетельствуют надежные источники, ни разу не вернулись обратно.
      Верно, что Убежище подверглось очень тяжелому налогообложению после принятия нового свода законов, одобренного конгрессом в минувшем октябре. Но Убежище также является самой богатой корпорацией не только в Соединенных Штатах, но и во всем мире. Прогрессивное налогообложение вполне законно. В отличие от американских колоний Убежище не занимает второстепенного положения в мировой экономике. Вполне вероятно, что Убежище занимает более высокое финансовое положение в мировой экономике, чем Соединенные Штаты, и, вне всякого сомнения, их акции котируются, выше на международном рынке. Мы обнаружили бы, что на деле Убежище скорее эксплуатирует, нежели подвергается эксплуатации. Ежегодный дефицит Убежища – если таковой существует – явно гораздо меньше, чем у правительства Соединенных Штатов.
      В соответствии с критериями первой Декларации Независимости, и Орегон, и Убежище должны оставаться в составе государства.
      Другим аргументом в пользу сохранения Орегона является отрицательный прецедент. Если Орегон может отделиться, почему не может Калифорния? Или Флорида? Или Гаррисбург, штат Пенсильвания? Вопрос о балканизации США был решен 225 лет назад, во время конфликта, упоминания о котором Убежище тщательно избегает в своем документе.
      Третье. Взаимоотношения. Именно при помощи ресурсов Соединенных Штатов, включая борьбу граждан, Орегон был образован, достиг экономического процветания, стал центром торговли мехами в девятнадцатом веке и производства интеркомов класса "Е" в двадцать первом. Орегон обязан уважать эти взаимные отношения, даже если они ему надоели, и не напоминать своим поведением неблагодарное чадо.
      И еще одна причина, по которой Орегону нельзя позволить отделиться, – это просто—напросто незаконно. Демонстративное нарушение суверенитета Соединенных Штатов, отказ от уплаты налогов, угроза добиться независимости путем агрессии – все это запрещено Кодексом Соединенных Штатов.
      И если все вышеизложенное справедливо по отношению к Орегону, то справедливо и по отношению к Убежищу.