Желание

Она потеряла дар речи и едва могла вздохнуть. А придя в себя, с силой впилась ногтями в широкие плечи Гарета. Какая ужасная несправедливость! Клара чувствовала себя обманутой, обкраденной в самом ценном — в восхитительных чувствах, которых так сильно жаждала!

— Джоанна была все-таки совершенно права. Теперь я убедилась, что эта часть брака действительно ужасная неприятность!

— Полежи спокойно хотя бы секунду! — раздраженно приказал Гарет. — Лежи спокойно, я сказал! Прекрати вертеться!

Клара открыла глаза и недовольно посмотрела на него:

— Но я-то думала, это будет так же хорошо, как прошлой ночью!

— Будет! — Судя по всему, он едва справлялся с собой. — Очень скоро.

— Клянусь мизинцем на ноге святой Эрмины — ты обманул меня, Дьявол.

— Нет. Просто у меня нет опыта в обращении с девственницами.

— Я-то сразу поняла, что ты слишком большой, — проворчала она. — Кстати, я знала это уже тогда, когда в первый раз тебя увидела.

Гарет осыпал нежными поцелуями ее нос и щеки.

— Прости меня, Клара. Я не хотел причинить тебе боль.

Его извинения несколько смягчили ее.

— Честно говоря, не такая уж страшная боль. По крайней мере, все уже прошло. Но все-таки я очень рада, что дело сделано и все позади.

— Клара…

— Теперь вылезай. Наш брак уже состоялся. Можешь больше не бояться, что я потребую расторжения.

— Последний раз тебя прошу, не шевелись, — отчетливо выговаривая каждое слово, потребовал Гарет.

— Я лишь пытаюсь устроиться поудобнее!

— Я сам позабочусь о твоем удобстве.

— Ты вылезешь из меня?

— Не сейчас.

Она была явно разочарована.

— Ты хочешь сказать, что еще не до конца выполнил свой долг?

— Да. — Он начал осторожно выходить из нее.

— Теперь-то я, конечно, понимаю, почему мужчинам бывает так непросто чувствовать каждую ночь воодушевление к этому занятию, — продолжала рассуждать Клара.

— Обычно очень помогает, если жена при этом держит рот закрытым.

— О! — опомнилась Клара. — Примите мои извинения. Я вовсе не хотела помешать вам сосредоточиться. Я только пыталась…

— Довольно, черт меня возьми! — Он грубо накрыл губами ее рот. И в ту же секунду вновь ворвался в нее.

Клара громко застонала, но на сей раз совсем не от боли.

Гарет почти полностью вышел из нее и снова вошел.

Снова и снова…

Каждое движение было тщательно рассчитано. Лицо Гарета напряглось, горы мускулов вздымались-опускались. Сейчас он был похож на боевого коня, грызущего удила, — весь воплощенная сила и неукротимый порыв.

Затаив дыхание, Клара закрыла глаза. Но очень скоро почувствовала, что эти размеренные удары вовсе не так уж неприятны.

Рубаха на спине Гарета взмокла от пота. Но несмотря на эти тяжкие усилия и очевидные трудности, было что-то незаметно, чтобы его воодушевление хоть сколько-нибудь ослабело.

Клара испуганно вытаращила глаза, когда Гарет вдруг резко закинул ее ноги себе на плечи. Но прежде чем она успела запротестовать, он просунул руку между их спаянными воедино телами и коснулся ее… И тут она снова почувствовала уже знакомое напряжение.

— Гарет!

— Я же сказал, доверься мне.

Он сжал двумя пальцами маленький бутон на ее сокровенной плоти и легонько потянул.

Клара закричала, но крик ее утонул в его поцелуе. И тогда, судорожно вцепившись в плечи Гарета, Клара забылась в волнах наслаждения, захлестнувшего ее.

Как сквозь пелену тумана донесся до нее хриплый возглас восторга, исторгшийся из груди Гарета. А потом крики их слились воедино, а тела утонули в море душистых лепестков.

Прошло очень много времени, прежде чем Гарет открыл глаза. Он с наслаждением потянулся, не в силах припомнить, было ли ему когда-нибудь так же хорошо, как сейчас.

Скосив глаза, он увидел на своем носу розовый лепесток. Он дунул — и лепесток легко взлетел в воздух.

Гарет улыбнулся. Он лежал, утопая в цветах.

К дурманящему цветочному аромату примешивался еще один запах, наполнявший его сердце радостью. Он сделал Клару своей настоящей женой. Теперь не может быть и речи ни о каком расторжении брака.

Гора цветов возле него вдруг вздыбилась и зашевелилась. Гарет повернул голову и посмотрел на Клару. Она поправляла одежду и стряхивала застрявшие в волосах лепестки. Поймав его взгляд, Клара только смущенно улыбнулась.

— Теперь можешь говорить. Я не собирался навсегда закрывать тебе рот. — Он протянул руку и снял желтый лепесток с ее рукава.

Клара усмехнулась:

— Я не знаю, что сказать.

— Я тоже. — Он привлек ее к себе и нежно поцеловал в губы.

Клара придвинулась ближе. Ее пахнущие травами волосы щекотали его лицо. Нежные пальчики скользнули по его широкой груди и двинулись ниже. Гарет почувствовал, как сердце его заколотилось быстрее.

— Мне кажется, к вам снова вернулось воодушевление, милорд.

— Кажется, вы не ошиблись, миледи. — Он запустил пальцы в ее пушистые волосы и притянул поближе к себе.

И тут раздался громкий стук в дверь сушильни. Клара испуганно отпрянула и притихла.

— Вы здесь, милорд? — прогремел голос Ульриха. — К вам тут кузнец.

— Чтоб он провалился! — недовольно бросил Гарет жене. — Мне лучше выйти, иначе весь замок будет знать, чем мы тут занимались.

— Неужели они могут догадаться?! — недоверчиво прошептала Клара.

— Несомненно.

Она очаровательно зарделась.

— Клянусь большим пальцем святой Эрмины… И все будут говорить об этом?

— Ты должна смириться с тем, что подробности нашего брака теперь всегда будут в центре внимания.

— Но неужели нашим подданным больше не о чем поговорить?

— Спрашивается, о чем им еще говорить, если мы сами даем такую волнующую тему для пересудов? — Гарет выбрался из цветочного чана.

Только сейчас до него дошло, что Клара впервые сказала наши подданные про жителей своего острова. Это обнадежило его.

— Милорд? — снова гаркнул из-за дверей Ульрих. — Вы здесь?

— Да! — отозвался Гарет. — Сейчас выйду. — Он повернулся и помог Кларе выбраться из кучи цветов.

Она являла собой поистине редкое зрелище! Он так и застыл, очарованный. Вся усыпанная нежными, разноцветными лепестками, Клара была похожа на лесную нимфу, только что поднявшуюся со своего ложа.

А потом Гарет увидел маленькое красное пятнышко на ее нижней рубашке. Он протянул руку и коснулся его. Желваки заиграли на его скулах.

— Я причинил тебе боль?

— Нет! — Клара отряхнула прилипшие к юбке лепестки. — Забудь об этом. Ты ведь должен был так сделать… Боже мой, на кого же я похожа!

Он не мог отвести глаз от ее пылающего лица. Это его женщина. Теперь она принадлежит ему так, как не принадлежала ни одному мужчине на земле — даже Раймонду де Колевиллю, этому идеалу рыцарства!

Может быть, Клара любила своего Раймонда. А может быть, продолжает любить его до сих пор. Но она никогда не отдавалась ему. Она сберегла себя для своего мужа и господина — для тебя, Викмерский Дьявол.

«Я очень хорошо знаю, как беречь то, что попало ко мне в руки, — с неожиданной яростью подумал Гарет. — И я никому не отдам тебя, леди Желания!»

— Со временем ты забудешь его, Клара, — вырвалось у него.

— Кого? — непонимающе переспросила она. Ульрих снова с удовольствием забарабанил в дверь:

— Так я передам кузнецу, чтобы заглянул попозже, а, милорд?

— Нет! Я уже иду. — Усилием воли он все-таки заставил себя оторвать взгляд от утопающей в цветах Клары. Шагнул к двери, распахнул ее и ступил на солнечный двор.

— Ну? Где твой кузнец? — спросил он, крепко закрывая за собой дверь, чтобы Ульрих случайно не увидел Клару.

— В конюшне, — ухмыльнулся тот. — Чем это ты так долго занимался в сушильне? Вот уж не думал, что тебя так интересуют секреты изготовления духов!

Гарет направился через двор к конюшне.

— Ты же знаешь, меня всегда интересовало, как устроено все вокруг.

— Да уж, ты всегда любил глубоко вникать в самые пикантные детали, — поддакнул идущий за ним Ульрих.

— Как лорд Желания, я обязан быть посвящен во все тонкости.

— Несомненно!

— Только круглый дурак не станет интересоваться источником своего будущего дохода, — продолжал Гарет.

— Никто никогда не называл тебя дураком, — заверил Ульрих. — Бастардом, Дьяволом, Исчадьем ада, Держателем Окна в Преисподнюю — кем угодно, но только не дураком.

Несколько человек обернулись на идущих по двору мужчин. Гарет недовольно нахмурился, когда увидел, что любопытные зрители почему-то поспешно отворачиваются, встретив его взгляд. У него даже возникло серьезное подозрение, что они нагло прячут ухмылки.

Это впечатление только усилилось, когда Гарет обнаружил, что и Джон-Кузнец смотрит на него разинув рот.

— Что-то не так, кузнец? — с угрожающей вежливостью спросил лорд Желания. Ему показалось, что этот Джон еле сдерживает смех.

— Нет; милорд. — Кузнец поспешно закрыл рот и вытер его грязным рукавом. — Просто солнце нынче что-то особенно яркое. Так и слепит глаза, ваша милость.

— Думаю, оно не ярче огней твоей кузницы.

— И ведь верно, милорд! Еще как верно!.. То есть вы говорите, ваша милость, что, значит, мы, кузнецы, привычны к яркому свету? — Он совсем запутался и беспомощно посмотрел на Ульриха.

Тот ухмыльнулся, но промолчал. Один из стоявших поблизости рыцарей поспешно отвернулся и подозрительно быстро бросился к дверям конюшни.

Гарет пожал плечами и решил не обращать на это внимания. Из личного опыта он знал, что нет никакого смысла вникать в причины чужого веселья.

— Приступим к делу, кузнец, — сказал он. — А дел о в том, что я не привез с собой ни одного оружейника. Можно, конечно, нанять человека в Сиаберне, но мне говорили, что ты превосходно орудуешь молотом по наковальне.

Джон так и зарделся от таких слов хозяина.

— Да, милорд…

— Как думаешь, справишься с починкой нашего вооружения и с подковкой лошадей?

Джон огляделся по сторонам и гордо расправил плечи:

— А как же, ваша милость. Думаю, отлично справлюсь. Я ведь давно уже выполняю самые сложные заказы нашей госпожи, да пошлет ей Бог доброго здоровья! Я даже ковал ключи с замками, милорд.

— Вот и отлично. — Гарет похлопал его по плечу и повел к конюшням. — Я покажу, что надо сделать. А когда закончим, мне хотелось бы показать тебе одну хитрую штуковину.

— Что за штуковина, ваша милость?

— Арабский пресс для отжима масла из свежих растений. Он сломан, но я хочу исправить поломку. С твоей помощью, конечно.

…Прошло двадцать минут, а приглушенные смешки и поспешно проглоченные улыбки не исчезали. В конце концов, Гарет оставил кузнеца за работой и подошел к Ульриху, скучающему возле одного из стойл.

— Как ты думаешь, существует ли какое-нибудь разумное объяснение странному смеху, охватившему сегодня весь замок?

Веселые искорки заплясали в глазах старого друга.

— Существовать-то оно существует… Я только не знаю, придется ли оно тебе по душе.

— Ясное дело, — буркнул Гарет. — И все же мне очень любопытно. Говори, какого черта все вокруг меня так и давятся от хохота?

Ульрих деликатно откашлялся:

— По-видимому, всему виной розовые лепестки в твоих волосах и на спине камзола.

— Черт побери! — прогремел Гарет и нервно пробежал пальцами по волосам. Алые лепестки посыпались на пол конюшни.

— Похоже, ты вывалялся в цветочном чане нашей добрейшей хозяйки, — заметил Ульрих. — Если отбросить вероятность случайного падения, то нетрудно догадаться, чем ты занимался в сушильне.

Гарет упер кулаки в бедра и задумчиво оглядел хихикающих зевак. Улыбки исчезли как по волшебству.

Довольный произведенным эффектом, Гарет запрокинул голову и оглушительно расхохотался.

Через три дня после описываемых событий Клара отправилась на ежедневную утреннюю прогулку. К ее искреннему удивлению и тайной радости, сегодня ее сопровождала не Джоанна, а Гарет.

Он остановил ее во дворе.

— Пожалуй, я присоединюсь к вам, мадам, — предложил он. Оставив только что прибывших для замены старой крепостной стены каменщиков на попечение Ульриха, он подошел к жене. — Я хотел бы хорошенько рассмотреть две бухточки среди скал.

И тут же обычный день показался Кларе светлее и ярче.

— Да, милорд, — пролепетала она. — Я с радостью пойду с вами. Знаете, мне надо занести крем нашей отшельнице.

Когда они шли по тропинке к утесам, Клара подумала, что морской воздух никогда еще не был столь бодрящим, а запахи раннего утра столь упоительно-свежими.

…Приходилось признать, что странный водоворот чувств поглотил ее с того самого мгновения, как Гарет ступил на землю острова Желание… Но только три дня назад, после того как они с Гаретом осуществили свой брак в цветочном чане, Клара поняла, что означают эти странные чувства.

Только тогда, глядя, как ее муж выходит из дверей сушильни, оставляя ее одну, пропитанную ароматами роз и своего собственного, крепкого мужского запаха, она узнала всю правду.

Она по уши влюблена в Викмерского Дьявола.

Следующие две ночи стали для Клары сказочным путешествием по неизведанной земле страсти, где она никогда и не чаяла побывать. Казалось, Гарету доставляло огромное наслаждение доводить ее до вершины блаженства. Он никогда не успокаивался, прежде чем она не начинала биться и кричать в его руках. И никогда не оставлял ее раньше, чем она изнемогала от усталости.

— Ты уже все подготовила для отправки товаров в Сиаберн? — спросил Гарет, когда они подошли к самой вершине утеса.

— Да. Мои духи лодкой доставят к первому дню ярмарки. — Прикрыв рукой глаза от солнца, она наблюдала, как Гарет смотрит вниз, на пенные волны прибоя у подножия скал.

— Мы поможем. — Он прошел еще несколько шагов, бросил взгляд вниз и нахмурился. — У нас есть пара шатров, вы можете взять их с собой.

— Они будут очень кстати! — Клара замялась. — А что ты там высматриваешь?

— Ульрих сказал, что здесь есть отмели, где может причалить лодка. Теперь я вижу, что он был прав.

— Тебя это беспокоит? — Она приблизилась к краю скалы и тоже посмотрела вниз. Прилив уже схлынул, и были ясно видны две маленькие бухточки между высоких утесов.

— Не то чтобы очень. Пожалуй, большой отряд здесь вряд ли высадится.

— Но ни один вражеский отряд еще ни разу не высаживался у нас! — воскликнула Клара.

— Необходимо заранее предусмотреть все неожиданности.

— Ты очень предусмотрителен.

— Теперь мне есть что беречь.

Она украдкой посмотрела на мужа. Интересно, что он имеет в виду — ее или недавно приобретенные земли? Конечно же, земли, покорно решила она. Ведь именно жажда обладать ими привела его сюда, на остров Желание.

Казалось, Гарет не заметил ее взгляда, он смотрел на расстилающиеся перед ним просторы, и лицо его было одновременно довольным и задумчивым.

Он еще не привык к мысли, что обрел собственный угол, поняла Клара. Он до сих пор тревожится, как бы кто не попытался отнять у него это счастье. Глупый… Только сумасшедший осмелится сунуться туда, где стоит на страже Викмерский Дьявол.

Он выглядит устрашающе даже теперь, когда сопровождает жену в селение. Свежий морской ветерок разметал длинные пряди его черных, как ночь, волос. А четкий профиль таит в себе силу и неумолимость прибрежных скал.

Клара тихонько вздохнула. Конечно же, Гарета интересует только защита острова. И ее, Клару, он тоже намерен беречь — но только как часть своих владений.

Она любит его всем сердцем, однако никогда не посмеет рассчитывать на взаимность… По крайней мере, сейчас.

Гарет был опытным любовником, и Клара успела понять, что он уже испытывал страсть в своей жизни. За последние три ночи она убедилась, что ее возлюбленный прекрасно владеет могучими силами плотского желания. А еще она узнала, что он не прочь использовать свое отточенное мастерство в стремлении добиться от нее страстного ответа.

Он слишком привык повелевать, чтобы позволить женщине взять верх в постели. А Клара была еще слишком неопытна, чтобы бунтовать… «Но ничего, — успокоила она себя. — Я хорошая ученица!»

Она поискала подходящую тему для беседы.

— Насколько я могу судить, Вильям и Даллан делают успехи в рыцарской подготовке.

— Да, так оно всегда бывает, если мальчиков хорошенько подбадривать. Ульрих говорит, что Даллан все еще ворчит, но в целом делает несомненные успехи. По крайней мере, твоему менестрелю хватает ума не петь за столом свои дурацкие баллады о лордах-рогоносцах.

— Да, его последние песни стали гораздо скучнее, не находишь? По-моему, они просто глупые.

— Ты так считаешь? — задумчиво спросил Гарет. Она едва спрятала улыбку.

— Мне ужасно наскучили эти дурацкие песенки о нежных розочках, открывающих лепестки, дабы испить свежей утренней росы! Нет, определенно, нынешние баллады уже не возбуждают меня, как раньше!

— Не возбуждают?

— Да… В них нет ни опасности, ни волнующей интриги, ни страшных приключений — ничего. В них нет остроты, милорд.

— Вы смеетесь надо мной, мадам?

— Возможно.

— Предупреждаю, я плохо понимаю шутки. Мне не раз говорили об этом.

— Вздор, милорд! Я слышала, как вы смеетесь. Думаю, при некотором усилии вы смогли бы научиться находить забавные моменты в песнях о запретной любви и об одураченных лордах.

Гарет резко остановился. Приподнял ее лицо за подбородок и пристально заглянул в сияющие зеленые глаза.

— Запомни раз и навсегда, Клара. Я никогда не найду ничего забавного в том, что моя жена лежит в объятиях другого мужчины. Я продам душу дьяволу, чтобы отомстить за измену.

— Как будто я собираюсь изменять вам! — огрызнулась Клара. — Я порядочная женщина, милорд.

— Я знаю, — мягко отозвался он. — И я благодарен судьбе за это.

У нее потеплело на душе. Он верит ей! Это хорошее начало.

— Пользуясь случаем, — резко начала она, — я хочу предупредить вас, что тоже не намерена прощать супружеской измены!

Редкая улыбка появилась на его губах.

— Вам не нравится мысль, что я могу лежать в постели другой женщины?

— Нет, милорд, совсем не нравится, — взволнованно сказала Клара. — У меня тоже есть гордость, сэр.

— Гордость… Так вот что вас беспокоит! Вы боитесь, что мои любовные похождения затронут вашу честь?

Клара сердито нахмурилась. Она ни за что не признается ему в своей любви! Она ведь понимает, что Дьявол тут же использует против нее это признание… Зачем еще больше увеличивать собственную уязвимость?

— Что же еще они могут затронуть, милорд? — невинно переспросила она. — В этом отношении я немногим отличаюсь от вас. Вы ведь тоже не хотите поступиться своей гордостью, когда говорите, что не потерпите измены.

— Да. — Он слегка прищурился. — Мужская гордость дорого стоит, мадам.

— Не дороже, чем женская.

— В таком случае, пусть ваш трубадур продолжает распевать о розах под дождем и прочей чепухе. — Гарет наклонился и легонько поцеловал жену в губы.

— Гарет…

— Пойдем. Солнце уже высоко, а у меня впереди еще много дел. — Он взял ее под руку и повел по тропинке к селению.

Через десять минут они подошли к монастырской стене, вокруг которой раскинулась деревня. Мимо них прогрохотала телега, доверху груженная соломой. Возница обернулся и почтительно поклонился господам. То же самое сделал и пастух, гнавший отару прямо по улице. Все оборачивались посмотреть на лорда и леди Желания, идущих рука об руку к монастырю.

Клара прекрасно понимала, что большинство этих взглядов обращены на Гарета. К ней жители острова давно уже привыкли, а Гарет все еще был для них человеком новым, странным и незнакомым. Простодушные селяне, однако, понимали, что судьба их отныне находится в его руках.

— Я только передам крем Беатрисе, — обернулась она к Гарету, когда они приблизились к келье отшельницы. — Одну минутку.

Он остановился и взглянул на окно кельи:

— Занавески задернуты. Наверное, она еще спит.

— Что ты! — хихикнула Клара. — Беатриса всегда встает с петухами. И тут же открывает занавески, чтобы, не дай Бог, не пропустить какую-нибудь сплетню.

Клара подошла к окошку. Оно оказалось открытым, как будто отшельница только что высовывалась на улицу.

— Беатриса?

Ответа не последовало.

— Беатриса? — Клара помедлила, а потом просунула руку в узкое окошко и отдернула занавtcку. — Вы заболели? Вам помочь?

Ответа не было. Клара изо всех сил вгляделась внутрь. Сначала она ничего не увидела — занавеска на втором окне тоже была задернута, в комнате стоял полумрак. Но вот, наконец, глаза Клары привыкли к темноте, и она заметила Беатрису, лежащую на полу кельи.

— Беатриса… — Она вцепилась в каменный карниз, пытаясь лучше рассмотреть тело отшельницы. Гарет нахмурился и шагнул ближе к окошку:

— Что-то случилось?

— Я не знаю, — растерянно подняла глаза Клара. — Она лежит на полу. И не шевелится. Гарет, наверное, она сильно ударилась!

Гарет оглядел темную келью:

— Дверь заперта. Я вижу ключ в дверях.

— Но как же нам попасть в келью?!

— Пошли кого-нибудь за кузнецом. И побыстрее, Клара.

Но ее не нужно было торопить.

Несколько минут спустя Джон-Кузнец просунул железный крюк между каменной стеной и замком кельи. Потом они с Гаретом навалились плечами на тяжелую дверь. С третьего удара она слетела с петель.

Гарет первым вошел в маленькую келью. Бросив взгляд на распростертое на полу тело, он покачал головой:

— Она умерла. И не своей смертью.

Глава 13

— Убита?! — в ужасе уставилась на него Клара.

— Я не могу поверить в это! — воскликнула немедленно прибывшая в келью Маргарет. — Это невозможно. За те пятнадцать лет, что я возглавляю эту тихую обитель, здесь не было ни одного убийства.

Клара недоверчиво покачала головой:

— На моей памяти на всем острове не было ни одного убийства!

— И тем не менее это убийство, — сказал Гарет, глядя на открытые, невидящие глаза отшельницы. На своем веку он повидал немало насильственных смертей и научился различать их признаки.

— Вы уверены? — нахмурилась Маргарет. — Но, может быть, ей просто стало плохо ночью и она пыталась позвать на помощь, но не успела отпереть дверь?

Гарет опустился на корточки возле мертвого тела. Коснулся руки отшельницы. Пальцы ее были послушными и безжизненными. Ей уже ничем нельзя было помочь.

— Она умерла ночью, но отнюдь не от болезни. — Он пристально изучал льняной покров на голове умершей. — Она всегда спала в апостольнике?

— Я не знаю, — растерялась Маргарет. — Наверное, да… Возможно, это было знаком ее особого благочестия.

— Это было знаком ее маленького кокетства, — прошептала Клара. — Беатриса очень стыдилась своего второго подбородка и не хотела, чтобы его кто-нибудь увидел.

— Она обожала сплетничать и была помешана на духах и кремах нашей Клары, — обронила Маргарет. — Теперь, когда она мертва, эти грехи кажутся незначительными слабостями. Многие из нас, наверное, отягощены куда более серьезными.

Гарет задумчиво приподнял бровь:

— Пожалуй…

— Она в ночной рубашке, — протянула Клара. — И в ночных туфлях.

Маргарет с беспокойством посмотрела на Гарета:

— Но вы действительно убеждены, что она не скончалась от внезапного приступа, милорд?

— Это было убийство. — Он показал настоятельнице на апостольник. Белый лен старенького покрова был грубо измят и закручен вокруг шеи Беатрисы. — Вот тому свидетельство.

Маргарет наклонилась ближе:

— Боже милосердный…

Гарет принялся развязывать апостольник. Маргарет протянула руку, останавливая его:

— Что вы делаете, милорд?

— Хочу взглянуть на ее горло. — Он откинул концы белого покрова.

И тогда все увидели безобразные синие полосы, избороздившие шею отшельницы.

— Помоги ей милосердная святая Эрмина, — выдохнула Клара.

— Господь да упокой ее душу, — перекрестилась Маргарет.

Клара подняла глаза на Гарета:

— Тебе когда-нибудь встречались такие отметины?

— Да. — Он закрыл апостольником лицо Беатрисы. — Судя по всему, ее задушили.

— Но это невозможно! — Клара непонимающе оглянулась на дубовую дверь, которую только что выломали Гарет и кузнец. — Дверь кельи всегда заперта изнутри. А окна слишком узки, чтобы кто-нибудь мог забраться в нее!

Гарет тоже обернулся к двери. Во дворе перед кельей собралась небольшая толпа зевак. Несколько монахинь и крестьян стояли почти у порога, силясь разглядеть, что происходит внутри.

— Прикажите всем немедленно разойтись, — обратился Гарет к настоятельнице, — Я не хочу, чтобы они все набились в келью и натоптали во дворе.

Маргарет понимающе кивнула:

— Да, милорд.

Она вышла и властно разогнала маленькое сборище.

Клара подняла глаза на мужа:

— За день до нашей свадьбы Беатриса уверяла меня, что видела брата Варфоломея. Она говорила, будто он явился в монастырь прямо через запертые врата!

— Брат Варфоломей? — Он вспомнил обрывки разговора отшельницы с Кларой. — А, понимаю… Призрак. Ты никогда не рассказывала мне о нем.

— Это всего-навсего старое предание, милорд, — недовольно проворчала вернувшаяся настоятельница. — Брат Варфоломей был странствующим монахом. Много лет назад он прибыл проповедовать слово Божие жителям острова Желание. Предание гласит, что он якобы соблазнил юную монахиню и склонил ее к бегству из монастыря.

— Но на море поднялся ужасный шторм, — с жаром подхватила Клара. — И все погибли, когда волны перевернули лодку.

— Это случилось уже при вас, мадам? — поинтересовался Гарет у Маргарет.

— Господи упаси! — обиженно поджала губы настоятельница. — Я бы не потерпела такого безобразия, милорд! Нет, эта легенда родилась задолго до того, как я приняла обитель.

— И задолго до моего рождения, — вставила Клара. — Так вот, легенда гласит, что время от времени брат Варфоломей является на наш остров и ищет свою возлюбленную. И всегда ужасное несчастье следует сразу после того, как он входит в монастырские ворота. Так говорят, милорд…

Гарет поднялся на ноги.

— Даю голову на отсечение, что отшельницу задушил совсем не призрак. Только здоровый и очень сильный человек мог оставить такие отметины на ее шее.

Он подошел к двери и осмотрел притоптанную траву:

— О черт, мне следовало немедленно вышвырнуть отсюда всех зевак! Теперь уже невозможно определить, оставил ли злоумышленник какие-нибудь следы перед кельей.

— Милорд, — тихонько окликнула его Клара. — Здесь, определенно, что-то не так.

— Не спорю. Произошло убийство.

— Я имею в виду необычный запах.

Гарет стремительно обернулся к ней:

— Я знаю о вашем тонком обонянии, мадам, и готов положиться на него. Чем же здесь пахнет?

— Мятой.

— Мятой? — Он шагнул к мертвому телу. Принюхался. — Да, я чувствую… очень слабый запах.

— Что вы находите в этом странного? — непонимающе приподняла брови настоятельница. — Возможно, отшельница заправляла мятой какие-то блюда.

Клара сморщила носик:

— Нет, запах исходит от ее ночной рубашки.

Гарет опустился на одно колено перед телом.

— Вы правы. Подол ее рубашки пахнет мятой. — Он взглянул на зеленые пятна на ночных туфлях отшельницы. — И туфли тоже.

Клара обхватила себя руками.

— В монастырском саду есть большая полоска мяты. Но неужели отшельница выходила ночью из своей кельи?!

— Она никогда не покидала келью! — возразила Маргарет. — По крайней мере, ни разу за все те годы, что я знакома с ней. Она сама пожелала быть затворенной… И даже как-то раз призналась мне, что смертельно устала от мира.

— Все это так, но вдруг ей опять померещился призрак брата Варфоломея? Тогда она могла выйти в сад и последовать за ним. Несчастная Беатриса была так любопытна!

— Клара, неужели ты веришь в эту глупую старую легенду? — строго спросила Маргарет.

— Я-то нет, а вот Беатриса действительно верила.

— Моя мудрая супруга рассуждает очень логично, — вмешался Гарет. — Допустим, этой ночью Беатриса увидела в саду незнакомца и приняла его за призрак. А раз так, то она вполне могла покинуть свою келью и пойти посмотреть, что он будет делать.

Маргарет покачала головой:

— Я не могу в это поверить. Если бы она увидела, кого-то ночью, то страшно бы перепугалась! И, несомненно, осталась бы за закрытыми дверями.

— Кто знает, — пожал плечами Гарет. — Несчастная была так любопытна… Ей было очень обидно, что никто не верит, будто она своими глазами видела призрак брата Варфоломея. Возможно, она захотела доказать свою правоту. И поплатилась за это собственной жизнью.

— Но ни у кого на всем острове не было причины убивать Беатрису! — воскликнула Маргарет. Гарет взглянул на взволнованное лицо жены:

— Давай посмотрим полоску мяты в саду.

— Это возле библиотеки, — кивнула Клара и, повернувшись, вышла из кельи.

Маргарет последовала за ней.

Гарет помедлил, бросил последний взгляд на мертвое тело отшельницы и пошел за женщинами. Они привели его к большой клумбе темно-зеленой мяты…

Трава была грубо истоптана. Сильно пахло мятой.

— Кто-то стоял здесь, — заметил Гарет. Он прошелся по лужайке, внимательно изучая землю. Потом поднял глаза на окно в стене. — Вход в библиотеку с другой стороны?

— Да, — тихо ответила Маргарет.

— Если вы позволите, я хотел бы заглянуть внутрь.

— Конечно, милорд! Но ради всего святого, скажите, какой в этом смысл?

Гарет не ответил.

Тяжелая связка ключей, висевшая на поясе настоятельницы, долго звенела и дрожала, пока она искала нужный ключ.

— Еще одна запертая дверь, — шепнула Клара, когда Маргарет приблизилась к двери библиотеки.

— Да уж, — хмыкнул тот. — Словно мы и вправду имеем дело с бесплотным призраком.

— Ты же не веришь в это? — нахмурилась Клара.

— Нет. Но, мне кажется, кто-то очень хочет нас в этом убедить.

Отомкнув дверь и быстро оглядевшись, Маргарет испустила громкий вздох облегчения: