Наваждение

— Отец говорил, что мне есть чему поучиться у тебя. Но, возможно, и ты можешь брать у меня уроки. Не стесняйся спрашивать у меня совета, когда возникнет необходимость.

— Если ты еще не забыл, нас ждут более неотложные дела.

— Я не забыл.

— Ты взял с собой пистолеты?

— Да, конечно. — Гамильтон похлопал себя по карману верхнего сюртука. — Целых два. А ты?

— Я мало практиковался в свое время — стрелок из меня никудышный. Поэтому я предпочитаю различные инструменты.

— Какие именно?

Бакстер вынул из кармана стеклянный пузырек и протянул его Гамильтону:

— Вот такие.

Гамильтон с любопытством осмотрел пузырек.

— Что это?

— Что-то вроде мгновенной вспышки. Разобьешь стекло, и будет небольшая, но очень яркая вспышка. Свет держится две-три минуты и может ослепить противника. Если ее держать рядом с горючими материалами, например лучинами для растопки, то от нее может вспыхнуть огонь.

— Чертовски здорово придумано. А где ты это взял?

— Сам сделал в лаборатории.

Гамильтон загадочно улыбнулся:

— Наверное, мне следовало внимательнее читать «Беседы о химии». Когда все будет позади, может, ты покажешь мне самые интересные из твоих опытов?

— Согласен, — ответил Бакстер и неуверенно прибавил:

— Мне уже давно никто не ассистировал.

Гамильтон ухмыльнулся:

— Мне стало интересно, уж не унаследовал ли я от отца любовь к наукам?

Бакстер, угрюмо размышлявший над своим безрадостным будущим, добавил:

— А вот я прихожу к выводу, что унаследовал от него страсть не только к наукам, чего не предполагал ранее.

Глава 18

Шарлотта пила лимонад, рассматривая толпу в бальном зале. Ариэл вальсировала с очередным кавалером, у которого был какой-то глупо-восторженный вид. Лицо девушки светилось от удовольствия, и Шарлотта улыбнулась Розалинде, которая подошла и встала рядом с ней.

— Леди Тренглосс, я бы хотела поблагодарить вас за то, что вы сделали для Ариэл. Наша матушка была бы счастлива, что моя сестра имеет возможность участвовать в развлечениях светского сезона.

— Я сама получила огромное удовольствие. Видите ли, мне давно не приходилось выводить в свет юную леди — с тех пор как повзрослела моя племянница. Я уже и забыла, как это весело. — Розалинда обмахивалась шелковым веером с изящной росписью. — Ариэл — очаровательная девушка. Она привлекает к себе множество поклонников.

Шарлотта вздохнула:

— Боюсь, большинство из них сразу исчезнут как только узнают, что моя помолвка с вашим племянником расторгнута. Признаюсь, все это меня очень тревожило с самого начала, но Ариэл уверяла что ей все равно, хотя бы даже все они разом испарились, когда узнают правду.

— Она не по летам рассудительна. — Розалинда многозначительно покосилась на Шарлотту. — Мне кажется, моя дорогая, это ваша заслуга.

— Вовсе нет. Она всегда была очень практичной молодой особой. Ариэл считает сезон чем-то вроде театра. Когда пьеса закончится и занавес упадет, она вернется к своим обычным занятиям.

Шарлотте оставалось только надеяться, что все сложится именно так. Ариэл ведь еще очень молода. Пускай она не по годам рассудительна в свои девятнадцать — жизнь все равно становится скучной, когда тебе больше не присылают приглашений и букетов. Хорошо еще, что Ариэл за время ее первого знакомства с обществом никто не успел разбить сердце.

А что до ее сердца, подумала Шарлотта, то у нее одна надежда: когда она вновь вернется к своей работе, рана ее постепенно заживет. Но девушка знала и другое: сколько бы новых клиенток она ни приобрела, сколько бы ни ждало ее интересных расследований, она никогда не сможет забыть своего любовника с глазами алхимика. Другого Бакстера у нее не будет.

Розалинда бросила на нее испытующий взгляд.

— Поскольку уж мы заговорили об этом, я скажу, что тоже благодарна вам.

— Если вы имеете в виду расследование, уверяю вас, что затеяла его для собственных целей.

— Нет, я говорю не о расследовании убийства. — Розалинда с треском сложила веер. — Скажу откровенно, я начала всерьез беспокоиться за Бакстера, когда он вернулся из Италии три года тому назад. Он и раньше-то был слишком мрачным и серьезным для своих лет. Даже будучи ребенком, отличался завидным самообладанием и сдержанностью. И всегда держит определенную дистанцию между собой и окружающими.

— Наблюдает за вами и оценивает вас точно так же, как результаты химического опыта?

— Именно так. — Розалинда поежилась. — Иногда это бывает довольно неприятно. Но после того ужасного случая в Италии он совершенно исчез из общества, почти никогда не вылезает из своей берлоги, которую зовет лабораторией. Я уже стала опасаться, что он совсем впал в меланхолию.

Меланхолию?

— Видите ли, у него есть к этому определенная склонность.

Шарлотта нахмурилась.

— Я и не знала об этом. Все говорили, что его родители были очаровательной парой, их отличал беззаботный и веселый нрав.

— Иногда чересчур беззаботный, — тихо промолвила Розалинда. — За сильную страсть надо платить. Не говоря уже о репутации.

— Понимаю. Я сама не раз замечала, что человек сильных страстей часто имеет темные и светлые стороны характера. Как будто природа намеревалась привести в равновесие его темперамент, а в результате получились крайности.

— Вы очень наблюдательны, моя дорогая. Именно так все и случилось с родителями Бакстера. У Эшертона, несмотря на весь его недюжинный ум и любовь к жизненным удовольствиям, был довольно тяжелый характер. Он обладал определенной склонностью к безрассудным поступкам. Это просто чудо, что ему удалось дожить до столь преклонного возраста. А что касается моей сестры…

— Что же? — живо подхватила Шарлотта.

— Она была красива, умна и очень своенравна. Жизнь в ней била ключом. Она превыше всего ценила свою независимость и частенько позволяла себе эксцентричные выходки. Все, кто знал ее, были от нее без ума, даже когда она вела себя возмутительно. И только ее семья и близкие друзья знали о том, что у нее часто случаются периоды мрачной меланхолии.

— Выходит, Бакстер вынужден был стать алхимиком в силу обстоятельств, — промолвила Шарлотта.

— Алхимиком? Что вы имеете в виду?

— По-моему, он считает себя продуктом смешения взрывчатых веществ. И поэтому ему ничего другого не остается, как только научиться контролировать внутренний огонь, который может привести к взрыву.

Розалинда удивленно вскинула брови.

— Интересная аналогия. Могу только добавить, что встреча с вами — лучшее, что случилось с Бакстером за последние годы.

Шарлотта от неожиданности чуть не выронила бокал с лимонадом.

— Леди Тренглосс, это очень любезно с вашей стороны, но, по-моему, вы несколько преувеличиваете.

— Нет, это чистая правда. Мне кажется, вы понимаете его и умеете ладить с ним, как никто другой.

— Помилуйте, не такой уж он загадочный.

— Ошибаетесь, но не в этом дело. Простите мне мое любопытство, но я хотела бы задать вам очень личный вопрос.

Шарлотта тревожно взглянула на нее:

— Я вас слушаю.

— Поскольку это трудно сформулировать в более деликатной форме, я спрошу напрямик: скажите, Бакстер не предлагал вам узаконить ваши отношения?

— Нет. — Шарлотта тяжело вздохнула. — Не предлагал.

«А совсем недавно заявил, что возможность длительной связи между нами также исключается».

Их страстные отношения стали для него помехой. Шарлотте показалось, что яркий свет свечей в зале померк на мгновение.

Но у нее и без того есть о чем беспокоиться. Сегодня она не заснет, пока не дождется Бакстера.

Бакстер поднял над головой свечу и осмотрел комнату, в которой они находились вдвоем с Гамильтоном. Заметив нетронутый слой пыли на полу, он промолвил:

— Сюда уже несколько лет не ступала ничья нога.

Все вокруг выглядит так, словно они зашли в заброшенный дом. Толстые стены и массивные доски пола приглушали звуки, доносившиеся из игорного притона на первом этаже.

Верхний этаж «Зеленого стола» представлял собой совсем другую реальность: серый, призрачный мир, в котором только колдун может чувствовать себя как дома.

— Это уже четвертая комната, — сказал Гамильтон. — Мне кажется, в любую секунду здесь может появиться привидение.

— Только любитель романтической поэзии или готических романов может представить себе подобное.

— Правда? Я вот имею склонность и к поэзии, и к романам, — весело заметил Гамильтон.

Бакстер с подозрением покосился на него:

— По-моему, тебя все это ужасно забавляет.

— Это первое захватывающее приключение за последние несколько месяцев. — Гамильтон ухмыльнулся. — И кто бы мог подумать, что я окажусь здесь вместе с тобой?

— Я прекрасно понимаю: ты считаешь меня скучнейшим занудой, Эшертон, но не забудь, что еще несколько лет твое наследство будет под моим контролем.

— Вечно ты портишь мне настроение.

Бакстер повернулся к выходу.

— Идем. Время поджимает, а нам осталось обследовать еще одну комнату на этаже. — Окинув напоследок взглядом пыльное помещение, Бакстер вышел в коридор.

— Я пойду за тобой, братец. — Гамильтон вслед за ним осторожно выскользнул в холл.

Бакстер направился к закрытой двери в конце коридора. Старый, потертый ковер, покрывавший пол, заглушал его шаги.

— Вот здесь мы точно что-нибудь обнаружим. — Он остановился напротив центральной двери.

— Почему ты так решил?

— Эта комната расположена как раз над той, где ты и твои друзья устроили свой тайный клуб.

Гамильтон с любопытством осмотрел дверь.

— Ну и что?

— Ты говоришь, ваш маг появлялся без предупреждения. Только что его не было — и через мгновение он стоит среди вас.

— Думаешь, он спускался к нам именно отсюда?

— Как я уже говорил Шарлотте, в этом доме когда-то был бордель. В таких заведениях всегда имеются потайные комнаты и скрытые отверстия для подглядывания.

— Боже милостивый! — Гамильтон смотрел на него с нескрываемым изумлением. — Неужели ты обсуждаешь подобные темы с мисс Аркендейл?

— Шарлотта — женщина разносторонних и необычных интересов, — ответил Бакстер, внимательно разглядывая дверную ручку. На ее металлической поверхности не было пыли — она поблескивала в тусклом свете свечи. Кто-то входил сюда совсем недавно.

— Если обсуждение борделей является в твоем понимании истинно светской темой для разговора, тогда мне становится ясно, почему тебе никогда особенно не везло с женщинами, Бакстер, — заметил Гамильтон, поворачивая дверную ручку. — Надо мне как следует взяться за твои манеры. — Он ухмыльнулся, открыл дверь и переступил порог.

Бакстер скорее почувствовал, чем услышал громыхание скрытых дверных механизмов.

— Гамильтон, постой.

— В чем дело? — Гамильтон взял у него свечу и шагнул вперед. Он оглянулся через плечо на Бакстера, который медлил на пороге. — Эта комната пуста, как и все остальные. Не понимаю, почему… Бакстер, дверь!

Бакстер почувствовал движение у себя над головой. Он взглянул вверх и увидел железный заслон. Словно меч, вытянутый из ножен, он стремительно опускался из отверстия в перемычке двери. Бакстер понял: как только он упадет на место, то наглухо закроет комнату.

У него была только одна секунда на раздумье — либо отступить в холл, либо присоединиться к Гамильтону.

— Черт побери. — Он пригнулся и бросился через порог.

С тяжелым скрежетом железная дверь ударилась в пол.

— О черт! — Гамильтон уставился на железную стену на месте двери. — Мы в ловушке.

Наступила зловещая тишина.

Бакстер выпрямился. Осмотревшись, он понял, что Гамильтон прав. Единственное окно закрыто железными ставнями.

— Очевидно, когда открывается дверь, срабатывает скрытый механизм, который опускает заслон, — пробормотал Бакстер. — Здорово придумано. По-видимому, хозяин этой комнаты знает, как остановить гильотину, которая грозит порубить его на кусочки, словно баранью ножку, каждый раз, как он переступает порог. Наверное, снаружи имеется скрытая ручка.

Гамильтон обернулся к нему.

— Бакстер, как ты можешь говорить об этом как о задачке, которую надо решить с помощью дедукции? Мы же заперты, как в клетке.

— Возможно, — бросил Бакстер, продолжая осматриваться.

В отличие от других помещений на этаже эта комната была обставлена роскошно: кровать, накрытая тяжелым покрывалом, огромный платяной шкаф, массивный стол и китайская ширма. Там же, у стены, имелся камин.

Бакстер принялся расхаживать взад и вперед и вдруг добавил:

— А возможно, и нет.

— Что, черт возьми, это значит? Должен заметить, Бакстер, сейчас не время для загадок.

— Дай мне подумать.

— Ты мог бы остаться в холле, — буркнул Гамильтон. — Зачем вошел сюда, когда увидел, что заслон опускается? Теперь мы оба заперты в ловушке. Если бы ты остался снаружи, то по крайней мере хотя бы один из нас был свободен.

— Тот, кто спроектировал эту комнату с сюрпризом, наверняка догадался на всякий случай оставить для себя запасной выход, — рассеянно промолвил Бакстер.

Он поднял свечу над головой и тотчас увидел на столе записку — сложенный и запечатанный листок бумаги.

— Даже если отсюда есть выход, как мы его найдем? — спросил Гамильтон. — Мы можем тут сидеть, пока не умрем от голода, никто не услышит нас сквозь эти толстенные стены.

Бакстер не отвечал. Его внимание привлекло письмо. Он подошел к столу.

— Что это? — долетел до него голос Гамильтона.

— Записка. — Бакстер поставил свечу на стол взял в руки письмо и взглянул на печать. На ней была та же загадочная эмблема алхимиков, что и в акварельном альбоме Друсиллы Гескетт, — треугольник внутри круга. — Полагаю, это от нашего шарлатана.

Гамильтон поспешно шагнул к нему.

— О чем в ней говорится?

Бакстер сломал печать и развернул листок. На странице всего одна фраза:

Тот, кого судьба обманула при рождении, должен ее изменить.

— Что это значит? — спросил Гамильтон.

— Это значит, что нас здесь ждали. — Бакстер смял листок в кулаке. — Идем. Нам надо спешить.

— Да, не хотелось бы здесь задерживаться. — Гамильтон прищурился. — А как ты собираешься выбраться отсюда? Вряд ли мы с тобой пролезем через каминную трубу.

Бакстер хотел было сказать ему, что скрытый выход, по всей вероятности, находится в платяном шкафу, и тут внезапно почувствовал знакомый запах. Он похолодел.

— Чертов фимиам, — пробормотал он. — Проклятие!

Гамильтон нахмурился.

— Да, я тоже его чувствую. — Он в ужасе оглянулся вокруг. — Но как он проник в комнату? Здесь нет жаровни для курений.

Бакстер повернулся к камину и поднял свечу. Белесый дым клубами валил из каминной трубы.

— Кто-то на крыше раздувает мехи, направляя дым прямо в комнату.

— Этот запах не похож на тот, что мы использовали во время наших встреч в клубе. Он гораздо сильнее и неприятнее. — Гамильтон закашлялся. — И очень густой. Господи, что с нами хотят сделать?

— Закрой нос и рот шейным платком. — Бакстер развязал галстук и быстро соорудил из него маску на нижнюю часть лица.

Гамильтон последовал его примеру.

Бакстер бросился к шкафу и распахнул двери.

— Здесь должен быть скрытый механизм. Твой колдун появлялся в вашей комнате прямо из шкафа.

Он ощупал одну из внутренних стенок шкафа, затем пошарил по дну.

— Запах такой удушливый. — Голос Гамильтона звучал глухо из-за платка. — Мы задохнемся насмерть.

Бакстер взглянул в его сторону. Гамильтон стоял, оцепенело уставившись на клубы дыма, вырывающиеся из камина.

— Мне нужна твоя помощь, Эшертон. — Бакстер нарочно произнес эти слова довольно резким тоном, чтобы привлечь внимание Гамильтона.

Гамильтон обернулся к нему, движения его были дергающимися, неестественными, глаза остекленели.

— Что… что я должен делать?

Бакстер провел рукой в углу шкафа.

— Кажется, я нашел выход. — Ухватившись за маленькие выступы, он сделал рывок. Задняя стенка шкафа распахнулась с тихим скрипом смазанных петель, и показался темный ход.

— Лестница. — Гамильтон смотрел на узкий лестничный пролет, ведущий вниз, во мрак. — Откуда ты знал, что она здесь есть?

— Я видел, как ваш маг возник посреди комнаты, и понял, что в стене должна быть лестница.

— Ты видел его? Бакстер, последнее время ты не перестаешь меня удивлять. Подумать только — обнаружить лестницу путем умозаключений!

— Всего лишь логика, не более. — Бакстер подхватил свечу и полез в шкаф. — Как я уже сказал, бордель, который располагался здесь ранее, служил различным вкусам. Некоторые клиенты платили бешеные деньги, чтобы пройти по лестнице, заглянуть в глазок и подсмотреть за тем, что делается в комнатах.

Гамильтон вслед за ним пролез в шкаф.

— Для химика ты неплохо осведомлен по этой части.

— Это не делает мне чести, как я понимаю, — заметил Бакстер, спускаясь по лестнице. — Отец пару раз упоминал при мне этот бордель. Вот он был настоящим знатоком подобных заведений. Закрой дверь шкафа. Запах не проникнет на лестницу.

— Но у отца ведь была жена! — Гамильтон захлопнул дверь. — И любовница, если уж на то пошло. Зачем, скажи на милость, ему было посещать эти притоны?

— Неплохой вопрос. — Бакстер втянул в себя воздух и уловил слабый аромат фимиама. — Проклятие, дым просачивается через дверь шкафа. Надо спешить.

— Мне что-то нехорошо. — Гамильтон неуверенно шагал по ступенькам. — Голова кружится.

— Нам недолго идти, — отвечал Бакстер и вдруг чуть не выронил свечу: ее пламя превратилось в огромный сверкающий шар. — Черт побери.

Этот фимиам и правда действует гораздо сильнее. Даже в небольших дозах он влияет на ощущения.

— Бакстер?

— Не останавливайся.

Казалось, они спускались по ступенькам целую вечность. Невидимые клубы дыма окутывали их. Бакстер поймал себя на мысли, что слишком пристально смотрит на пламя свечи. Ему вдруг захотелось броситься в него очертя голову.

Гамильтон ухватился дрожащей рукой за его плечо.

— Вокруг все так странно. Вот гнусный запах.

В тот момент, когда Бакстер уткнулся в деревянную панель в стене, гулкие шаги раздались в комнате наверху.

— Там кто-то есть, — прошептал Гамильтон. — Нас ищут.

Бакстер прислушивался к голосам наверху, возясь с панелью.

— Где они? — рявкнул кто-то. — Я не могу здесь долго оставаться. У меня и маски-то нет.

— Они где-то здесь — им никуда не уйти, они в западне. Должно быть, в обмороке валяются на полу. Поищи за ширмой или под столом.

— Скорее. Колдун сказал, этот дым может и убить. Они ему нужны живыми.

Бакстер наконец отыскал ручку и дернул изо всей силы. Деревянная панель бесшумно отворилась. Пламя свечи осветило внутренность еще одного шкафа. Дверь удалось открыть с трудом.

В комнате было пусто и темно.

Бакстер вылез из шкафа.

— А, я узнал это место, — шепнул Гамильтон, выкарабкиваясь вслед за Бакстером. Он сорвал платок и жадно втянул в себя воздух. — Здесь мы собирались своим клубом для проведения опытов. Я всегда удивлялся, как это магу удавалось появиться в тот момент, когда мы его вызывали.

На лестнице за стеной эхом раздавались голоса.

— Дьявол, их здесь нет! — воскликнул кто-то в панике.

— Они должны быть здесь, — в отчаянии подхватил другой. — Мы слышали их голоса, пока были на крыше.

— Посмотри-ка за ширмой.

— Тут такой густой дым, ничего не видно. Мы должны их отыскать. Пет и Лонг-Хэнк, наверное, уже сцапали эту Аркендейл. Если мы не приведем к нему Сент-Ивса, он нас прикончит своими проклятыми трюками.

Бакстер подтолкнул Гамильтона к двери.

— Ступай отыщи Шарлотту. Может, еще не поздно.

— Но ты же нанял сыщиков, чтобы ее охранять,

— Я не могу на них положиться.

— А ты как же? — тихо спросил Гамильтон.

— Я должен позволить им схватить меня.

— Нет, ты этого не сделаешь. Бакстер встретился с ним взглядом.

— Как ты не понимаешь? Если они уже схватили Шарлотту, я только так могу ее отыскать.

— Но что, если они еще не нашли ее? Тогда ты рискуешь зря.

— Я сумею о себе позаботиться. Иди же. Попытайся защитить Шарлотту.

В глазах Гамильтона, все еще слезящихся от едкого дыма, промелькнуло угрюмое понимание. Он коротко кивнул и не говоря ни слова, выбежал в дверь,

Бакстер глубоко вдохнул в себя относительно чистый воздух комнаты и снова шагнул в шкаф, на потайную лестницу. Он закрыл за собой деревянную панель и стал подниматься по ступенькам.

— Кровать! — послышались сверху хриплые голоса. — Посмотрим под кроватью.

Бакстер поднялся до конца лестницы. Запах был уже не таким сильным, как раньше. Те, кто вошел в комнату наверху, открыли железный заслон, чтобы впустить свежий воздух. И все же дыма было еще достаточно — Бакстер чувствовал легкое головокружение. Ему с трудом удалось протиснуться в шкаф.

— Их нет и под кроватью. Черт, странно. Может, он тоже фокусник вроде нашего мага?

— Не будь дураком. Посмотри лучше в шкафу.

Бакстер осторожно закрыл за собой панель, ведущую на потайную лестницу. Он скрючился на дне деревянного шкафа, изобразив глубокий обморок.

Двери шкафа распахнулись.

— А, вот один из них! — с облегчением воскликнул первый наемник. — У него очки на носу. Должно быть, это Сент-Ивс. А второго что-то не видно.

— Тогда мы не станем говорить колдуну, что тут был еще и второй, — решительно сказал его помощник. — Он с нас три шкуры сдерет, если узнает, что мы его упустили.

— Ладно. Но куда же делся второй?

— Наверное, успел выскочить, прежде чем ловушка захлопнулась. Плевать нам на него. Мы поймали Сент-Ивса — вот что главное. Он проспит добрых два часа, прежде чем очнется.

Бакстер почувствовал, как чьи-то руки грубо ухватились за него. Усилием воли он заставил себя оставаться вялым и безжизненным, пока его вытаскивали из шкафа.

Глаза его были закрыты, как полагалось при глубоком обмороке, поэтому он решил, что вполне может прочитать молитву: «Господи, сделай так, чтобы Гамильтон отыскал Шарлотту раньше, чем ее найдут люди Моргана».

Глава 19

Час спустя Бакстер лежал на холодном каменном полу и прислушивался к голосам двух своих стражников.

— Сент-Ивс совсем не так опасен, как нам сказали. Зря мы возились с этим дымом. Проще, было воспользоваться пистолетом.

— Ты же слышал, что сказал колдун, — оправдывался второй. — Сент-Ивс гораздо хитрее, чем кажется на первый взгляд.

— Как видно, ты и Верджил схватили самого безобидного. А вот эта Аркендейл чуть не выцарапала мне глаза, а беднягу Лонг-Хэнка треснула по голове ридикюлем. У него до сих пор голова болит. А язык у нее что у базарной торговки.

Итак, все надежды на то, что Гамильтон успеет спасти Шарлотту, рухнули, подумал Бакстер.

Должно быть, мы переборщили с этим дымом, — беспокойно заметил' первый страж. — Сент-Ивс никак в себя не придет.

— Хорошо еще, что ты его не прикончил этим гадким запахом. Магу бы это не понравилось. Он хочет сам довершить начатое.

Собеседники на какое-то время замолчали, потом второй, понизив голос, спросил:

— А тебе не кажется, что он чертовски странный?

— Кто? Сент-Ивс? Я слышал, он всегда был немного не в себе.

— Да не Сент-Ивс, дурачина, а колдун.

Первый стражник тихонько захихикал.

— Держу пари, он тоже не в себе. Но хорошо платит. — Он подошел к двери, гулко стуча сапогами по каменному полу. — Пойду в кухню, поищу что-нибудь поесть. Дерни за этот чертов шнурок от звонка, когда Сент-Ивс очнется.

— Маг сказал, чтобы я ему первому сообщил об этом. Ты же знаешь, он не любит, когда его приказы не исполняют в точности.

— Проклятый колдун и проклятый звонок.

— Принеси мне пирожок с ветчиной, — прокричал вдогонку своему приятелю тот, кто остался караулить Сент-Ивса. — И эля не забудь захватить. Малый, похоже, не скоро очнется.

Первый стражник что-то пробурчал в ответ, шаги его протопали по коридору, и наступила тишина.

Бакстер мысленно взвесил ситуацию. Это было похоже на лабораторный эксперимент. Смесь из взрывчатых веществ налили в колбу и поставили на огонь. Но в данном случае он был не сторонним наблюдателем, делающим пометки в тетради, а одним из химических компонентов в смеси.

Они обыскали его, прежде чем затащить в карету. Один из них вынул у него нож из кармана. Бакстер с облегчением обнаружил, что очки все еще при нем — он чувствовал дужки за ушами.

К счастью, во время переезда он был предоставлен сам себе — его похитители решили, что их жертва, связанная и одурманенная дымом, не доставит им хлопот, и перебрались из темной кареты на козлы к кучеру, захватив с собой пинту джина.

Бакстер попытался освободиться от своих пут. Ему пришлось разбить линзу от часов, чтобы получить острый срез. Самодельный нож оказался на диво эффективным. Разбойник, который втащил Сент-Ивса на ступеньки крыльца несколько минут спустя, не заметил, что у него на запястьях почти все веревки перерезаны.

Он еще некоторое время оставался неподвижным, прикидывая различные варианты, возможности и непредвиденные случайности.

Как в любом серьезном эксперименте, все нужно поставить на огонь. И как при любом опыте, существует опасность взрыва.

Бакстер пошевелился, застонал и открыл глаза.

Невысокий, крепко сбитый мужчина, небрежно развалившийся на стуле, вскочил на ноги. За поясом у него торчал огромный пистолет. Он ухмыльнулся Бакстеру, обнажив щербатый рот.

— Ну вот и славненько. Решил проснуться наконец? — Стражник остановился рядом. — Пора, пора. Колдун тебя ждет не дождется. Сказал, чтобы я ему позвонил, когда ты глаза откроешь. Так я сейчас и сделаю.

— Подожди-ка минуту. — Бакстер резко ударил каблуком сапога ему под колено.

Грузный детина охнул от боли, пошатнулся и схватился за пистолет.

— Ах ты, упрямый глупец. Тебе это даром не пройдет.

Бакстер одним движением разорвал оставшиеся веревки на запястьях и вскочил с пола.

Стражник вытаращил глаза, увидев, что руки у него свободны. Он бросился в сторону, но нога подвернулась, и Бакстер навалился на него, ударив кулаком в челюсть.

Пистолет выпал из рук стражника. Бакстер подхватил его с пола, взвел курок и поднялся на ноги, направив дуло стражнику ниже пояса.

— Я стрелок никудышный, но это достаточная мишень.

Стражник заморгал глазами — вид у него был обескураженный.

— Колдун говорил, что ты будешь вялым после того, как очнешься.

— Он ошибался, — спокойно произнес Бакстер. — А теперь рассказывай, что это у вас за сигнальный звонок.

Шарлотта отчаянно дергала веревку, которая опутывала ее запястья. Она была привязана к столбику широкой темно-красной кровати с пологом. Она сражалась с неподатливым узлом с того момента, как похитители оставили ее в комнате одну.

Длина веревки давала ей некоторую свободу движений, но узел был крепкий. Выпрямившись, она могла поднять руки до уровня бархатных кистей полога, но не более.

Кровать была огромная, массивная. Четыре столбика в виде фигурок мифических животных поддерживали полог. Змеи, драконы и грифоны были так искусно вырезаны, что, казалось, срослись с деревом.

Она оглядела комнату с каменными стенами и нашла, что кровать подходит к ее стилю. Толстый черный с красным ковер покрывал каменный пол.

Камин был сделан из черного гранита. Алые портьеры, украшенные черными шелковыми кистями, свисали с окон, тяжелыми складками ниспадая на пол.

Вся обстановка была выдержана в черных и красных тонах. Шарлотта вспомнила гостиную Джулианы, в которой та гадала клиентам. Черный и красный — цвета магии.

Она бросила взгляд на прикроватный столик. На нем стояла свеча. Один из негодяев, похитивших ее, отобрал у нее ридикюль, когда она стукнула им его сообщника по голове. Непонятно, куда они дели ридикюль, а вместе с ним маленький пистолет, который там находился.

Девушка посмотрела на свечу в черном подсвечнике. Интересно, сколько потребуется держать руку над тоненьким пламенем, чтобы оно прожгло толстую веревку у нее на запястьях? Бакстер наверняка знает ответ на этот вопрос.

Дверь отворилась.

Шарлотта обернулась, в глубине души надеясь, что сейчас увидит Бакстера. Из обрывков разговора между ее стражниками она заключила, что его тоже похитили.

Когда же она увидела стоявшего в дверях человека, внутри у нее все сжалось.

На нем не было черного домино, и тени больше не скрывали лица, как в их первую встречу пять лет назад. Но леденящий холод исходил от него по-прежнему. Ей стало странно, как она сразу не узнала его, когда он подошел к ней во время бала.

Она очутилась лицом к лицу со страшным незнакомцем из ее кошмарных снов.

Теперь она видела его истинную сущность, скрытую за внешностью потрясающей мужской красоты. Черные волосы вились над высоким лбом. Тонкий прямой нос и четкие скулы носили на себе печать аристократизма. Он был одет по последнему слову моды. Белоснежный галстук повязан изящным замысловатым узлом, сюртук, панталоны, сапоги все сидело на нем идеально. Ростом высок, хорошо сложен. Одежду носил с изящной небрежностью, словно был рожден для подобной роскоши.

Ловко он замаскировался! Только внимательно присмотревшись, можно заметить холодный блеск в его глазах, напоминающих глаза рептилий.

Она сидела на темно-красном покрывале, не шевелясь и с трудом переводя дух. Сердце ее колотилось, кровь стучала в висках. Паника ни к чему хорошему не приведет, решила она. Надо дать ему отпор во что бы то ни стало.

Она вскинула подбородок и распрямила плечи.

— Полагаю, вы Морган Джадд?

— Ну вот мы и познакомились наконец, мои прелестный карающий ангел. — В голосе, напоминавшем скрежет стекла, отчетливо прозвучала холодная насмешка. Морган склонил голову в издевательском поклоне. — Я так давно ждал этой встречи. — Где Бакстер?