Next

ГЛАВА 094

      Под потолком прозекторской один за другим вспыхнули несколько рядов ярких ламп. «Впечатляющее начало!» — подумал Горевич, державший в руке любительскую видеокамеру. Человек в белом халате выглядел внушительно и даже грозно: седые волосы, очки в проволочной оправе, жесткий взгляд. Это был ученый с мировым именем, знаменитый анатом, специализирующийся на приматах, Йорг Эриксон.
      — Доктор Эриксон, чем мы сегодня занимаемся? — спросил Горевич.
      — Сегодня мы исследуем всемирно известное животное, орангутанга из Индонезии, который, предположительно, умел разговаривать как минимум на двух языках. Что ж, сейчас увидим.
      Доктор Эриксон повернулся к стальному столу, на котором, накрытое простыней, угадывалось тело. Широким театральным жестом он сдернул простыню.
      — Перед нами — молодой pongo abelii, орангутанг суматранский, отличающийся от борнейского орангутанга меньшими размерами. Это самец, возраст которого около трех лет, в хорошей с виду физической форме, без видимых шрамов и повреждений. Что ж, начнем.
      Он взял скальпель.
      — С помощью срединного сагиттального надреза я, обнажаю переднюю мускулатуру глотки и зев. Обратите внимание на верхние и нижние лопаточно-подъязычные мускулы, а также грудинно-подъязычную мышцу. Хм… — Эриксон склонился над шеей животного, закрыв ее от объектива камеры.
      — Что вы там видите, профессор?
      — Я рассматриваю лопаточно-подъязычные и грудинно-подъязычные мышцы, и вижу кое-что весьма интересное. Обычно передняя мускулатура глотки орангутанга развита довольно слабо, и в ней отсутствует тонкий аппарат речи, свойственный человеку. Но это животное похоже на какой-то переходный вид, которому отчасти присущи характеристики строения глотки и примата, и человека. Обратите внимание на грудино-ключичнососцевидную область…
      «Господи Иисусе!» — подумал Горевич, услышав мудреный термин.
      — Профессор, а не могли бы вы сказать это по-английски?
      — Нет, я не знаю, как объяснить это в доступной форме.
      — Ну хотя бы попробуйте. Чтобы нашим зрителям было понятнее.
      — Хорошо. Все эти специфические мышцы, большая часть которых прикреплена к подъязычной кости, или, как ее еще называют, адамову яблоку, больше похожи на человеческие, чем на обезьяньи.
      — Чем это может быть вызвано?
      — Очевидно, какой-то мутацией.
      — А остальное тело животного? Оно тоже имеет сходство с человеческим?
      — Всего остального я еще не видел, — сварливо ответил Эриксон, — но в свое время мы дойдем и до этого. Сейчас меня больше интересует вращение оси большого затылочного отверстия и, конечно, глубина и расположение борозд двигательной зоны коры головного мозга. Разумеется, это можно будет выяснить лишь при том условии, что серое вещество осталось неповрежденным.
      — Вы рассчитываете обнаружить в мозгу изменения, приблизившие орангутанга к человеку?
      — Откровенно говоря, не знаю, — ответил Эриксон. Он переключил внимание на череп орангутана, положил ладони на редкие волосы, покрывавшие голову обезьяны, и стал ощупывать кости. — Вот видите, у этого животного теменные кости изгибаются внутрь. Это типично для человекообразных. А у человека они выгнуты наружу, и верхняя часть черепа шире, чем нижняя.
      Эриксон отступил от стола.
      — То есть вы хотите сказать, что перед нами — помесь человека и обезьяны? — уточнил Горевич.
      — Нет, — ответил Эриксон, — это обезьяна. Точнее сказать, аберрантная, видоизмененная обезьяна. Но это определенно обезьяна.

      Пресс-релиз
      ИНВЕСТИЦИОННАЯ ГРУППА ДЖОНА Б. ВАТСОНА
      Для немедленного распространения
       Сегодня в Шанхае умер Джон «Джек» Б.Ватсон, всемирно известный филантроп и основатель «Инвестиционной группы Ватсона». Мистер Ватсон получил широкое международное признание в связи со своей благотворительной деятельностью и помощью больным и бедным во всем мире. Мистера Ватсона сразила весьма агрессивная и скоротечная форма рака. Он был госпитализирован в одну из частных клиник Шанхая и умер там через три дня. Его оплакивают друзья и коллеги во всех странах мира.

ГЛАВА 095

      Генри Кендалл с удивлением наблюдал за тем, как Жерар помогает Дейву выполнять домашние задания по математике. Впрочем, продлится это, видимо, недолго, поскольку со временем Дейву понадобится другая, особая форма обучения. Он страдал характерной для всех шимпанзе особенностью — неспособностью надолго сосредоточиваться на каком-то одном предмете. Ему становилось все труднее поспевать в учебе за одноклассниками, а особенно тяжело ему давалось чтение. Каждый раз оно становилось для Дейва настоящей пыткой. А его необычайные физические данные сделали его изгоем на игровой площадке. Другие дети просто не хотели играть с Дейвом, поскольку не могли тягаться с ним в силе, быстроте и ловкости. В результате он занялся серфингом и достиг в этом виде спорта блестящих результатов.
      К этому времени правда о том, кем является Дейв, выплыла наружу. В журнале «Пипл» была напечатана обидная статья под названием «Современное семейство». «Современная семья, — говорилось в ней, — это уже не просто однополая, или смешанная, или межрасовая семья. Все это осталось в прошлом веке. Так заявляет Трейси Кендалл, а уж она знает, о чем говорит, потому что семью Кендаллов, живущую в Ла-Джолле, штат Калифорния, можно назвать трансгенной и межвидовой. Такое веселье, как то, что царит в их доме, можно встретить разве что в стае обезьян».
      Генри вызвали для дачи показаний в конгрессе, и это было забавно. Конгрессмены распинались перед телекамерами битых два часа, после чего разбежались, сославшись на неотложные дела. Потом выступали свидетели, каждому из которых предоставили по шесть минут, но слушать их было уже некому. Позже все конгрессмены заявили, что они намерены в ближайшее время выступить с фундаментальными речами, посвященными созданию трансгенных существ.
      Общество «Либертарианская биология» назвала Генри Ученым Года, а Джереми Рифкин окрестил военным преступником. Национальный совет церквей подверг его суровой критике, а папа римский отлучил от церкви, и только потом узнал, что Генри не являлся католиком. Выяснилось, что Римско-католическая церковь ошибочно отлучила другого Генри Кендалла. Национальный институт здоровья также осудил его поступок, но вместо Роберта Беллармино во главе управления генетических исследований Национального института здоровья поставили Вильяма Гладстоуна, а он в отличие от Беллармино характеризовался большей широтой взглядов и меньшей самовлюбленностью. Теперь Генри постоянно колесил по стране, выступая на университетских семинарах с лекциями по трансгенным технологиям.
      Он превратился в одну из самых противоречивых фигур в стране. Преподобный Билли Джон Харкер из Теннесси назвал его новым воплощением Сатаны. Билл Майер, известный реакционер, придерживающийся левых взглядов, опубликовал в «Книжном обозрении Нью-Йорка» пространную статью, которая потом сразу же стала предметом бурных обсуждений. Статья была озаглавлена «Изгнанные из рая, или Почему недопустимы трансгенные карикатуры на людей». Автор, правда, забыл упомянуть о том, что трансгенных животных выводят уже на протяжении последних двадцати лет. На ком только не ставились эти опыты: на собаках, кошках, мышах, бактериях, овцах и коровах! Когда главного генетика НИЗ попросили высказать свое мнение по поводу этой статьи, он закашлялся и спросил:
      — А что это такое «Книжное обозрение Нью-Йорка»?
      Линн Кендалл создала и поддерживала вебсайт под названием «Трансгеник таймс», на котором в деталях описывала повседневную жизнь Дейва, Жерара и ее человеческих детей — Джеми и Трейси.

* * *

      Прожив год в Ла-Джолле, Жерар начал издавать звуки набираемого телефонного номера. Он делал это и раньше, но они оставались загадкой для Кендаллов. Было ясно только, что это какой-то международный номер, но по звуку они не могли угадать код страны.
      — Откуда ты прилетел, Жерар? — спрашивали Генри и Линн.
      — Я утратил покой и сон, и с тех пор, как ты вышла за двери…
      Жерар в последнее время страстно полюбил американскую музыку кантри.
      — Из какой страны, Жерар?
      Однако на этот вопрос они ни разу не получили внятного ответа. Иногда Жерар говорил по-французски, иногда в его речи начинал проскальзывать британский акцент. Они предполагали, что он попал сюда из Европы.
      А потом в один прекрасный день за ужином у Кендаллов оказался француз, аспирант Генри, и он услышал звуки, издаваемые Жераром. Прислушавшись внимательнее, он воскликнул:
      — Мой Бог! Я знаю, что он делает! — Он послушал еще немного и добавил: — Но тут нет кода города. — Вытащив сотовый телефон, он стал набирать номер, а потом попросил: — Жерар, сделай это еще раз!
      Жерар повторил звуки.
      — И еще разок.
      — Жизнь — это книга, а ее нужно уметь читать, — пропел Жерар. — Жизнь — это история, и ее надо уметь рассказать.
      — Я знаю эту песню, — сказал аспирант.
      — Откуда? — спросил Генри.
      — Она звучала на конкурсе Евровидения. Жерар, телефон!
      Жерар снова изобразил требуемые звуки, и аспирант набрал парижский номер. Ответила женщина.
      — Простите меня, — сказал он по-французски, — вам, случаем, не знаком серый попугай по имени Жерар?
      Женщина заплакала.
      — Он в порядке? — спросила она. — Позвольте мне с ним поговорить!
      — С ним все хорошо.
      Аспирант поднес трубку к голове Жерара, и тот, возбужденно переступая с лапы на лапу, стал слушать. А потом сказал:
      — Значит, вот, где ты живешь? О, мамочке там понравится!
      Гейл Бонд прилетела уже через несколько дней, пробыла в Ла-Джолле неделю, а потом вернулась в Париж. Одна. Жерар предпочел остаться.
      Несколько дней после этого он пел:
      Всю ночь оставалась со мной моя крошка,
      Всю душу мне вывернула наизнанку,
      Столы опрокинуты, словно бомбежка
      В доме моем была спозаранку.
      Любил я ее, но все в прошлом, прощай,
      И лживой любви больше не обещай.
      Одним словом, все складывалось лучше, чем можно было ожидать. Все члены семьи были заняты, но при этом держались друг друга. Только две вещи тревожили Генри. Он заметил, что на мордочке Дейва появилось несколько седых волосков. Значит, не исключено, что Дейв, подобно многим другим трансгенным животным, умрет раньше положенного срока.
      А одним осенним днем, когда Генри и Дейв, держась за руки, шли на сельскую ярмарку, их остановил фермер в перепачканном землей комбинезоне и, кивнув на Дейва, спросил:
      — Слушай, друг, а можешь сделать мне такого же, чтобы он работал у меня на ферме?
      Генри стало страшно.