Современная электронная библиотека ModernLib.Net

Воины Тьмы

ModernLib.Net / Симонова Мария / Воины Тьмы - Чтение (стр. 20)
Автор: Симонова Мария
Жанр:

 

 


      — Дракон, а что, если и тебе встряхнуться? «Тогда и вы с меня слетите».
      — Однозначно? «Увы».
      Я огляделся. Позади простиралась длинная морда с пастью, впереди — покатая шея. Ни деревца, ни кустика — ничего, за что можно было бы подержаться. Стоп! С пастью.
      — Дракон, открывай пасть! Мы идем туда. «Ты уверен?»
      — Давай быстрее! Потом, как встряхнешься, не забудь нас выпустить.
      Я побежал назад, к ребятам, крикнул на бегу:
      — Все за мной! Сфит, бросай инспектора! Сфит вскочил с полузадушенного Волбата, и они все, исключая инспектора и включая Ильес, рванули за мной.
      — Ильес, дуй домой, тебя не тронут! — бросил я ей через плечо. «Счас, разбежался!» — красноречивей слов сказало мне ее молчание. Вот именно — разбежался.
      — Ты что задумал, Стас? — выдохнул едва поспевающий справа Клипс.
      — Мы сейчас лезем в пасть к дракону. Переждем там, пока он встряхнется. Остальное в пасти расскажу.
      Мы, кстати, до нее уже почти добежали. Тут я чертыхнулся про себя — понадобилось бежать через всю морду, когда можно было запросто залезть в пасть сбоку. Ох, торможу я что-то со страшной силой!
      Мы протопали по носу и нырнули почти одновременно в приоткрытую пасть ксенли, стараясь при этом не задеть за острющие зубы. И стоило отращивать такой штакетник безобидной твари! Едва мы оказались в пасти, как дракон с металлическим звоном сомкнул челюсти, так что меня слегка мороз продрал по коже, хоть я и доверял полностью своему дракону. Вокруг тут же воцарился кромешный мрак. Постепенно рядом начали слабо проявляться силуэты ребят.
      — Эй, ксенли, слышишь меня? «Слышу».
      Не вздумай сглотнуть!
      «Не буду. Все равно запить нечем».
      Шутник.
      Окружающий интерьер проступал все четче, скоро стал виден длинный коридор из сомкнутых зубов; вместо потолка сверху нависало ребристое нёбо, под ногами вместо ковра стелилась широкая гладь языка, ныряющая вдали в темный провал горла. В общем, пасть как пасть. Все на месте.
      Мы стояли на самом конце языка и молча оглядывали помещение.
      «Привыкли?»
      — Нет. А надо привыкать? «Приготовьтесь, сейчас втряхнусь!»
      — Ребята, ложись! — скомандовал я и сам упал ничком на жесткий золотой язык с единственной мыслью: не улететь бы нам сейчас к едрене фене в горло! С этой же мыслью меня оторвало от языка, подкинуло вверх и шмякнуло всем телом о нёбо, при этом кого-то — судя по мягкости — Сфита — шмякнуло об меня, потом нас вместе понесло, шмякая по пути о разный пролетающий народ. Несло нас, конечно, прямиком к нему — к горлу, но где-то к середине пасти отпустило. Обратно на язык мы, правда, не упали, а повисли над ним в живописной перемешке и аккуратно в той же перемешке опустились: худо-бедно, а наша ССЗ справлялась со своими обязанностями. Я поворочался и сделал попытку оглядеться — под головой у меня оказалась… м-мда… оказалось бедро Ильес, поперек моей груди лежала задняя нога Ли — спасибо хоть, что не обе — вторая обнаружилась под моей спиной — а мои ноги уютно устроились на животе у Сфита. Ратр, Клипс и Дру громоздились экзотической кучей малой у меня с левой руки. Все вокруг — и я тоже — шевелились и ворчали, делая попытки как-то расползтись, но, прежде чем нам это удалось, пришлось пережидать еще и волну межа. В конце концов мы выпростались-таки друг из-под друга, расползлись и уселись в кружок. Я оказался лицом к полукруглой пещере горла, чернеющего теперь гораздо ближе к нам; сейчас, когда опасность кануть в драконье брюхо уже миновала, меня даже забрало любопытство — а что у него там, собственно, может быть внутри? Не желудок же?.. Тогда что? Механизм? Пустота, а в ней — пленники минувших тысячелетий? Челноки первых покорителей космических глубин? Свиглы?.. Дракон на мои вопросы ответов не давал и не спешил пока открывать пасть, чтобы выпустить нас на волю.
      — Ты обещал рассказать что-то важное, — напомнил Клипс, усевшийся напротив меня.
      — Сейчас. Только свяжусь с драконом.
      Тут я заметил горящее рубиновое зернышко на своем пальце. Проклятый склероз! Так ведь и всю жизнь можно проходить с синей рожей, и никто даже не додумается напомнить тебе, будто так и надо! Привыкли уже, что ли? Я поспешил дезактивировать — то есть повернуть — кольцо, после чего обратился к дракону:
      — Эй, ксенли! — осторожно позвал я. Молчание.
      — Алле, гараж! Молчание.
      Мне стало не по себе. Без паники, Эйв! Попробуем задеть его за живое.
      — Колись, рептилия, что там у тебя в брюхе? Тишина.
      — Ладно, попробую угадать с трех раз. Батарейка «гигант» с зарядом на пятьдесят миллионов лет?
      Молчание.
      — Склад взрывчатки и бомба с часовым механизмом?
      «Нет».
      Ага, уже теплее! Мы на верном пути! Закрепим успех!
      — Воины Света? Трах-тарарах, попал пальцем в небо!
      Дракон ничего не ответил, зато после моего вопроса началось новое драконотрясение. Правда, на сей раз не такое сильное.
      — Стас, что с ним происходит? — проворчал Дру, встав на все свои шесть ног, чтобы лучше держаться на вибрирующей поверхности. — Он что, не хочет нас выпускать?
      — Погоди, сейчас разберемся, — ответил я и добавил: — Не дрейфь, если не выпустит — сами выберемся, через другое место.
      — Через какое это «другое место»? — подозрительно спросила Ильес. Она вознеслась сантиметров на десять над языком, чтобы не трясло, и висела в положении «сидя», держа на коленях добытый в последнем бою «Щекотун».
      — Через то самое! Раз зубы и глотка у него имеются, то должно быть и все остальное!
      Ну ксенли, если ты только заставишь нас лезть в это свое «другое место», тогда… Тогда мы полезем. Но пеняй на себя!
      — Ребята, смотрите-ка, что это? — произнес Ратр, указывая пальцем в сторону горла. Драконотрясение внезапно кончилось, и все мы увидели, что из темной пещеры глотки откуда-то снизу льется слабый колеблющийся свет. С каждым мгновением свет становился все ярче и ровнее, будто по глотке к нам наверх поднимался снизу кто-то с электрическим источником света в руках.
      — Ты знаешь, что это значит? — обернулся ко мне Клипс.
      — Похоже, ребята, что нам сейчас предстоит встреча с нашими братьями по крови, — ответил я. Рассказывать им все в подробностях сейчас уже не было времени. Если я угадал — скоро они и сами все поймут, а если ошибся — еще успеется.
      Свет в горле становился все ярче, потом над основанием языка выросла сияющая голова, за ней — плечи, за плечами — грудь, руки и все остальное, такое же сияющее, закутанное в белоснежные одежды.
      Мы встали на ноги — все, за исключением Ли, он и так стоял — и в полной тишине наблюдали за приближением гостя. То есть, скорее всего, надо понимать — хозяина. Человек — а это был человек, хоть и светящийся — приближался с величавым достоинством, освещая первозданную темноту драконьей пасти радостным сиянием, рождающим золотые отблески на мощных колоннах сомкнутых зубов и на вкусовых пупырышках языка под ногами своего первоисточника. Приблизившись, первоисточник остановился перед нами шагах в пяти и стоял молча, глядя, как мне показалось, прямо на меня. Сначала я ждал, что он заговорит — но он молчал. Зато лицо его: не молодое и не старое, не радостное и не грустное — словом, никакое, со светлыми волосами до плеч и бледно-голубыми прозрачными глазами — стало словно своеобразным паролем для какого-то моего заблокированного намертво секретного уровня. Я почувствовал, как из моих потаенных глубин, до сих пор запаянных, запечатанных самим седым Временем на сотни печатей и тысячи закодированных замков поднимается Нечто и рвется наверх, срывая эти замки и печати и распахивая настежь, словно картонные, нерушимые запретные двери. И когда последнюю дверь сорвало с петель, то я увидел… Будто в единой вспышке, вобравшей в себя тысячелетия, передо мной предстала наша история, я понял, кто мы и откуда пришли, увидел все наши деяния — с тех давно похороненных Временем времен, когда мы жили в Экселе и называли себя Воинами Тьмы, до нашего неизбывного пути по временам и судьбам планеты Земля. Может быть, это знание шло ко мне от поколения к поколению вместе с генетической памятью, но мне показалось, что я вспомнил о себе самом — о многих тысячах своих жизней, со всеми их рождениями и смертями, бедами, подвигами, войнами и любовью. И еще я увидел, но уже как бы со стороны, с огромного расстояния, то, что видели сейчас мои друзья — пути, пройденные каждым из них в других мирах. С виду разные, эти дороги мало чем отличались одна от другой по сути и в главном — ни одну из них нельзя было назвать легкой. Говорят, что все придуманное разумом где-то существует, и я знал теперь, что Чужие — леденящий душу вымысел земных фантастов и режиссеров, существовали в Экселе. Мы, пять древнейших рас Экселя, называли их Кропами и вели против них неравную борьбу, пытаясь спасти гибнущий под гнетом страшного нашествия мир; мы боролись до тех пор, пока не поняли окончательно, что обречены в этой борьбе на поражение. И тогда те из нас, что назвали себя Воинами Тьмы, сделали последнее, что было в наших силах, ради спасения остальных, еще юных цивилизаций Экселя, — уничтожили охваченную эпидемией часть вселенной — тысячи живых миров вместе с заполонившими их монстрами и людьми, которые еще не были монстрами, но могли уже являться их носителями. Это было нашим последним деянием в Экселе. Потом мы ушли, выбрав свой путь — самый тяжелый путь в самой страшной из вселенных, покоящихся на Мировой Оси. А наша лучшая, не запачканная пролитой кровью половина — Воины Света — ушла своим путем — в мир, где не существовало смерти, чтобы получить возможность бесконечно совершенствоваться там в духовном развитии. Мы расстались в том единственном месте, которое могло считаться в галактике неподвижным, потому что через него проходила Мировая Ось, — в Мертвой Точке. Здесь был открыт путь в любую из вселенных, и отсюда наши пути расходились в разные стороны. Но, расставаясь, мы договорились о встрече — через один оборот Мировой Оси мы условились послать своих гонцов в Эксель и назначили место — такое, чтобы его невозможно было вычислить, потому что оно принадлежало одному из вечных старожилов Экселя, созданных не нами, а задолго до нас и, возможно, теми же, кто создал нас. Мы договорились встретиться в пасти Килдногда — таково было имя этого дракона, — встретиться — если Воины Тьмы преодолеют смертельные пороги Женин и будут еще существовать, — чтобы рассказать друг другу о пройденном пути и, сравнив, решить наконец наш давний спор о выборе этого пути. И — главное — чтобы понять, набравшись опыта тысячелетнего раздельного существования, — нужны ли мы друг другу.
      Все это я вспомнил и осознал в единый миг, и увиденное навсегда во мне запечатлелось, восстановив мою истинную сущность и сделав меня иным в какую-то неуловимую долю мгновения, вместившего в себя вечность. Мгновение минуло — и я вновь увидел перед собой Воина Света. И по тому, как неузнаваемо изменилось его лицо, я понял, что он видел все то же, что увидел я, и то, что видели мои собратья. Глаза его углубились и словно бы потемнели, и в них теперь жила боль. Не жалость и не сострадание — он знал, что это был наш бой и наш выбор — только боль. Безграничная боль. Будто он за короткий миг проделал весь страшный путь через историю Женин вместе с нами. Потом он заговорил — на языке, не имеющем ничего общего с единым и ни с одним живым языком Экселя. Он говорил на древнем языке Свиглов, и все мы теперь его понимали.
      — Ваш путь привел к окончательному разделению, — сказал он.
      — Необходимо иногда разделиться, чтобы потом сплотиться сильней, — ответил я. Или, скорее — я произнес ответ, данный нами вместе. Я ощущал теперь каждого из друзей, словно себя самого, и слышал их мысли: мы сейчас были едины, оставаясь при этом каждый сам собой. И мы спросили:
      — А к чему привел ваш путь?
      Он не ответил, но продолжал глядеть мне прямо в лицо. И тогда в еще одном бесконечном миге-вспышке я увидел путь Воинов Света. Путь Богов, какими они сами себя в конце концов сделали. Сначала они были только бессмертными, но уже тогда многое могли; они обособили свой новый мир, сделав его недоступным для проникновения чужаков из других вселенных. Постепенно они смогли стать безгранично всесильными в пределах своего мира, ни в чем не изменив при этом своим идеалам. Они сумели соединить представителей пяти рас в одно существо, но не с помощью генной инженерии, а использовав для этого сложнейшие мистико-магические законы, которые сумели открыть. Я понял, что каждый из нас, Эйвов, видел сейчас перед собой своего соплеменника — ту сущность Воина Света, что была ему ближе, понятней и привычней для глаза. Я увидел и мир, созданный Воинами Света, — мир их мечты — до того нереально прекрасный, что от этой нереальности почему-то тоже становилось нестерпимо больно и хотелось посильней зажмуриться. Но он ведь не жмурился, глядя на наш мир, хотя там было не только от чего зажмуриться Воину Света, но и такое, от чего он наверняка согласился бы мгновенно умереть, лишь бы больше этого не видеть. Но он смотрел. И не жмурился.
      — Мне не хватало тебя… — вдруг сказал он.
      — …Я тоже иногда скучал по тебе…
      Я понял, что он говорит «ты» всем нам сразу, объединяя нас пятерых в одно существо, коим мы, собственно, сейчас и являлись. И еще я понял, что мы говорим уже не как представители двух миров, единые в пяти лицах. Мы говорили, как два неразлучных друга, между которыми разверзлась когда-то Великая Мировая Бездна. Десятки тысяч лет они строили мост — каждый со своей стороны бездны, и вот наконец крылья моста сошлись…
      — Ты все такой же, каким я тебя знал. Все тот же вечный скептик-пофигист (да, были, оказывается, и такие слова в языке Свиглов).
      — Только не говори, что среди вас не осталось скептиков.
      — Ты же знаешь, что мы никогда ими не были.
      — И не научились за целый Оборот? Мне вас жаль. Вы обречены! Ты знаешь, что спасет мир?
      — Любовь.
      — Нет. Мир спасет здоровый скепсис!
      — Ты все тот же, — улыбнувшись, констатировал он.
      — А ты изменился. Раньше ты был более непримирим.
      — Мне было трудно без тебя… — вдруг признался он.
      …Ему — трудно?..
      — А тебе?..
      — Пожалуй… Ты мог бы сделать наш мир немного лучше.
      — То, что ты сказал в начале разговора, — истина. Разделение было необходимо нам, чтобы вырасти и стать сильней. И чтобы понять, как мы необходимы друг другу. Еще задолго до нашей встречи мы поняли, что должны рано или поздно объединиться вновь…
      Они хотят объединиться с нами?.. После всего увиденного?.. Да, здорово же они выросли за последние тысячелетия!
      — И как ты представляешь себе наше объединение?..
      — Конечно, путь к объединению будет нелегок, и до его завершения, возможно, пройдет еще не один Оборот… Но главное, что этот путь уже начат и мы стоим сейчас у его истока. Для того, чтобы сделать по этому пути первый шаг, нам необходим Посредник. Таким Посредником между нашими мирами должен стать ты. Я уполномочен наделить тебя необходимой властью. В твое распоряжение будет предоставлен Эксель; ты станешь его воплощенным Богом, единым в пяти лицах…
      Я было предпринял попытку возразить — всю жизнь мечтал стать единым в пяти лицах! — но он сделал останавливающий жест рукой.
      — Я не стану собирать тебя в одно существо — к этому ты пока еще не готов. Но вы будете едины и будете всегда знать друг о друге все и чувствовать общую боль и радость, как бы далеко друг от друга вы ни находились. Ты сможешь путешествовать по другим мирам и, разумеется — навещать свою родную Женин… Я хочу побывать там… Вместе с тобой.
      Я вдруг ощутил, что у всех четверых моих друзей возник один и тот же вопрос.
      — А наши женщины, что будет с ними?.. Он мягко улыбнулся.
      — Те, что замурованы в кристаллах? Они останутся с тобой — это необходимое условие достижения полной Силы.
      — Но как же…
      — Настанет срок — и они получат свободу. Ты мог бы освободить их уже теперь, но твоей Силы пока недостаточно, потому что при тебе нет пятого кристалла.
      — Так я уже получил Силу?..
      — Да. Разве ты не чувствуешь?
      Да, пожалуй, я чувствовал. Значит, это и есть Сила? И выходит, что…
      — Так ты дал мне Силу сразу, еще до нашего разговора? Почему?
      — Я давно уже нахожусь рядом с тобой — здесь, в драконе. Я наблюдал за тобой много дней. Я знал твои мысли. Я даже говорил с тобой. Мне не нужно было этого разговора, чтобы понять, что ты — достоин.
      Он помолчал, потом поднял руку, и я понял, что это прощальный жест.
      — Теперь тебе пора. Килдногд доставил тебя, куда ты просил, — в Мертвую Точку… До встречи, Посредник!
      А на хрена нам теперь, спрашивается, эта Мертвая Точка?.. Ну ладно — пора так пора.
      — До встречи! Когда тебя ждать?
      — Увидимся, когда ты привыкнешь к своей новой роли.
      Он повернулся и пошел обратно в недра дракона. Мы глядели ему вслед, пока он не скрылся за бугром языка и не померкло белое сияние в глотке.
      Вот и все. Не таким уж долгим оказался наш разговор, вместивший в себя тысячелетия и давший нам память о себе самих. И Силу.
      Я огляделся. Мы все пятеро стояли в ряд, Ильес и Сфит — позади, чуть поодаль и с таким видом, будто они только что проснулись. Тут челюсть под нами дрогнула, громадные пики зубов разошлись, запустив в пасть свежее сияние звезд и черноту космической ночи: дракон приоткрыл пасть.
      — Ну что, ребята, двинули?
      Я по привычке обращался к ним вслух, хотя теперь мы вполне могли общаться и не раскрывая ртов.
      Мы подошли к краю челюсти, к самым зубам и оттолкнулись от языка, чтобы вылететь наружу.
      И в это мгновение на нас обрушилась подлинная ночь, в которой не горело ни единой, даже самой крошечной, звездочки.

Часть III
ПЛЕННИЦА КРИСТАЛЛА

      Что-то невероятное произошло с моей жизнью, странное и необъяснимое никакими законами — ни физики, ни разума. Вполне возможно, что я умерла и после этого начала новое существование в каком-то другом мире, где про старый мир рассказывали страшные легенды, вроде как на Земле у нас — про темное царство Аида. А может, просто впала в кому и видела волшебные красочные сны, где не появлялось ни одного знакомого лица, в то время как эти лица дежурили ночами у моей постели. Впрочем, вряд ли кто около меня дежурил, тем более — ночами, разве что какая-нибудь медсестра. А днем, наверное, заходила тетка поточить слезу да Светка забегала иногда на пять минут проверить — вдруг я уже восстала из комы — бодра и весела и, как всегда, горю желанием заступить ей на смену. Приехала, называется, домой отдохнуть на летние каникулы; отец с матерью, как всегда — в рейсе, тетка, как всегда, набила нашу халупу постояльцами, даже пустующий гараж сдала, сама спит на терраске и стрижет потихонечку купоны, как с куста, с нашей шаткой фазенды. А я-то разлетелась — полгода не видела родного дома, думала, что меня тут ждут, — как же, заждались! Ну и ладно, главное море — вот оно, под самым боком, Светка тоже — вот она, с того же самого бока; одним словом, заселилась я временно к ней. И даже подработка нашлась на курортные нужды — через день в выездной палатке, смену я, смену Светка. А что, работа — не бей лежачего — всегда в тенечке, с теплой кока-колой в коленках и с раскисшим сни-керсом в зубах — чем не рекламная картинка для измученных солнцем туловищ и их укачанных волнами отпрысков! И бабки-конкурентки вокруг с горячим нарзаном и домашними котлетками из вчерашних батонов. Балдежный отпуск, одним словом, что там твои римские каникулы! Ну а вечером, конечно, — танцы-шманцы. Или кино у Светкиного Юрика по видику.
      И вдруг — бац! Свершилось страшное! Вообще-то если серьезно, то некоторые люди, наверное, всю жизнь такого ждут. Проснулся однажды — а вокруг не стены родной коробки в цветочках и даже не родная планета Земля. Глянул налево — джунгли! Глянул направо — озеро в джунглях! Прямо — костер, рядом — абориген, заросший по самые брови, и он тебе объясняет ласково, на незнакомом, но понятном языке, что он хороший и что под тобой — маленькая планетка, метеорит, можно сказать. Воздел с испугу глаза к небу — а там еще две!.. Люди ждут и не дождутся. А мы вот дождались. Выпал в какой-то божественной лотерее счастливый билет. Кому-то, наверное, там, на небесах, я вдруг приглянулась. Другая на моем месте сдрейфила бы сразу и домой запросилась. А я — так нет. Чего я там не видела? Скукотишша! Может быть, конечно, я когда-нибудь впоследствии и здесь соскучусь. То есть наверняка соскучусь. Так когда это еще будет! А сейчас — так там все надоело! То ли дело здесь! Как любит говорить Светка — просто шик и блеск! Что бы там со мной еще ни случилось впоследствии, но первые дни в Экселе, на Эллерирао, я запомню навсегда. Особенно первый полет между тремя планетами; летишь, как фея Моргана, королева Солнечного Ветра, а подданный ветер гладит верхушки деревьев далеко внизу и играет золотом в озере, повисшем прямо над твоей головой; кажется, что озеро вот-вот не удержится и прольется на тебя золотым водопадом дождя и света! И еще — вылет в космос, в настоящий открытый космос, без корабля, без скафандра, без ничего! Эллерирао из космоса просто чудо! Голубой аквариум атмосферы, а в нем величаво плавают вокруг зеленой звезды-кристалла три мохнатых глубоководных чудища с глазами-озерами. И рядом — сверкающее на солнце безбрежное метеоритное море… А еще — короткие ночи у костров, рыбалка, купание в чистых как слеза озерах. И люди — лохматые, смешные и очень добрые.
      А на Землю я ведь все равно рано или поздно вернусь — не навек же меня сюда забрали. Вопрос, правда, кто забрал и зачем? Хороший вопрос! Гхетпы сказали, что я об этом скоро узнаю. Свежо предание… Но даже если и не вернут меня на Землю, там по мне никто морей слез не прольет… Только мать с отцом — да и их я всю жизнь видела раз в год, и то по большому обещанию. И мне вроде плакать не по кому…
      Правда, остался там один индивидуум… Вот именно — индивидуум, потому что он на меня — полный ноль внимания. И прозвище у него подходящее — Жуть. Это ж просто какая-то жуть! Я на него как запала в седьмом классе — это на десятиклассника-то, — так до сих пор и не выпала. Как домой летом приезжаю — сразу на пляж бегу, да только не купаться меня тянет, а поглядеть — вдруг он там окажется? Если увижу — хожу весь день, будто крылья к босоножкам привязали. Я и на танцы со Светкой заглядываю, все надеюсь — вдруг он появится и нечаянно заметит. Так появлялся же, и не раз, но чтоб заметить — фиг вам! Ко мне даже Аргус как-то раз на танцах клеился. А мы же всегда такие занятые, деловые, нам даже с девушками потанцевать некогда, мы и на танцы-то только по делам ходим, чтобы кому-нибудь там морду начистить. Вот и в тот вечер он нас заметил, только когда Светка его приятелю затрещину отвесила; и чего, правда, она так развоевалась — непонятно, предложил-то он ей всего-навсего в кабак с ним сходить. Ну тут уж нас грех было не заметить, когда вся тусовка варежки пооткрывала. Но заметил же! И, кажется, даже к нам шел… То есть не к нам, а к нему — к приятелю. И тут мне, как на грех, плохо стало. Ну почему мне всегда не везет!.. А впрочем, нет, не всегда — повезло один раз, но зато по-настоящему! Очнуться от обморока не где-нибудь, а на Эллерирао! Видел бы Жуть меня сейчас — точно бы завыл от зависти!
      А потом настал этот день. Вообще-то гхетпы — это здешние люди так себя называют — и раньше мне говорили, что я на Эллерирао явление временное, не навсегда то есть, и что меня ждет в скором времени большое космическое будущее. Но они же все такие завзятые сказочники — никогда не знаешь, когда им верить, а когда нет. Хотя в данном случае ужасно хотелось верить. Меня ведь просто хлебом не корми — дай только попутешествовать в космосе. Это ж был бы еще больший шик и блеск! А то нет?
      В тот день они меня прямо с нашего короткого утра принялись уговаривать, чтобы я не боялась. Будто не поняли еще, что я не из пугливых, раз не испугалась, проснувшись здесь, а даже совсем наоборот… Ну, может, если только чуть-чуть, с самого начала.
      Позавтракали мы, а потом подхватили меня двое гхетпов с двух сторон под белы рученьки, и полетели мы втроем к Третьей планете. Это я ее так назвала — Третья, потому что эта планета из трех самая загадочная. Первая — это на которой я очнулась, Вторая — это вторая, куда мы летали чуть не каждый Божий день, а Третья — запретная территория; как мне объяснили гхетпы, там живут Скайны, Создатели Мира, похожие на больших змей. Я-то, по правде говоря, относила их рассказы про Скайн к области народных мифов и легенд: у какого народа нет своих богов, и у каких богов нет своего Олимпа? А гхетпы меня и на лету все уговаривали не бояться — Скайны, мол, добрые, они, мол, меня к жизни вернули и ничего такого плохого мне и теперь не сделают. Так что я в конце концов и вправду забоялась — а ну как они меня собираются этим своим Скайнам в жертву принести?.. Не все коту масленица, откормили, отпоили, выгуляли, а теперь — пожалуйте на алтарь!
      Одним словом — расхотелось мне на Третью планету лететь. А как быть? Гхетпы за меня держатся крепко, влекут прямым курсом на свою Святую Землю, и деваться-то мне вроде некуда. Остается одно средство. И я его, конечно, тут же применила: прикинулась, что мне так плохо — просто до смерти, застонала — чтобы они заметили, — а потом сознание потеряла. И что вы думаете, купились? Как бы не так — засуетились только и еще ходу прибавили. Так и донесли меня «бесчувственную» до Третьей и уложили бережно на песочек.
      Лежу это я на песочке, как тряпичная кукла, загораю, жду, пока гхетпы отвернутся, чтобы деру дать в соседний лесок. Вдруг слышу — шорох — песок шуршит, да так, будто ползет по нему сотня гадючих выводков или одна громадная змея! Тут я как подскочу! Ой, ребята, вот кого с детства не люблю, так это змей! Вот от кого я и взаправду в обморок могу хлопнуться!
      И так я подлетела, что и не приземлилась, а понеслась стрелою вверх, даже не оглядываясь. Несусь все быстрее и думаю только об одном — предали меня гхетпы и некуда мне теперь деваться — разве что улететь в открытый космос и затеряться в метеоритных полях. Только уж больно на них это было непохоже. Но даже если они и правду сказали и Скайны мне добра хотят, все равно — не могу я со змеями общаться, ну хоть режь!
      Как ни быстро я летела, а они меня все-таки догнали. Чувствую — не собираются они меня хватать и тащить обратно, а просто несутся со мной рядом и молчат. Гляжу — а их уже не двое, а трое летит, и третья вроде бы женщина, но совершенно другой породы… То есть не породы, конечно, а разновидности, что ли: шерсть у нее на лице короткая и гладкая, и серые полосы, будто кисточкой ровно нарисованы — от носа к ушам. А глаза — огромные, чуть раскосые и зеленые, как трава; и ушки — острые с кисточками. Да и одета она вполне цивильно — в горчичного цвета комбез, на боку — меч в ножнах, а через плечо — «Щекотун» на ремне. Уж не знаю, откуда я его знаю, но точно знаю, что «Щекотун» или, по-другому, — «Клат». В первый раз такое вижу! А она вдруг говорит на лету:
      — Пожалуйста, не бойся!
      — А я и не боюсь, — отвечаю. — Просто я змей не люблю.
      — Вот и хорошо, — говорит она, а сама усмехается. — Мы к змеям больше и не полетим. Мы сейчас развернемся, — говорит, — и полетим на дракона.
      На куда?..
      Я осторожно обернулась назад, а за нами… Ничего особенного, просто за нами летел дракон. Огромный, как еще одна — четвертая — планета, и весь золотой, от носа до хвоста, будто елочная игрушка. 3-з…дорово!..
      — Не бойся, — опять говорит она. — Это ксенли, он добрый. Мы сейчас на нем полетим к Стасу.
      Батюшки мои, да что ж это делается? Сколько ж Стасов расплодилось! Я и на Земле куда ни пойду, отовсюду раздается — Стас! Стас! Я как услышу это имя — всегда вздрагиваю. А теперь — занесло меня в другой мир, я в полной уверенности, что я тут одна с Земли, и нате вам — здесь уже тоже поселился до меня какой-то Стас!
      — К Стасу? — переспрашиваю. — А зачем?
      Она на меня смотрит, не мигая, — по всему видно, что удивила я ее ну просто крайне, — и отвечает:
      — Потому что он в беде. И помочь ему можешь только ты.
      Так, есть контакт, как говорит Юрик. Здешнего Стаса надо спасать. Вопрос — от чего? И почему я? Неужели потому, что я неравнодушна к Стасам? То есть — к одному из них? Ну ладно, разберемся в дальнейшем. Спасать Стасов — это для меня, конечно, святое.
      — Хорошо, — говорю и останавливаюсь. — Значит — на дракона?..
      — Значит, — отвечает, и гхетпы кивают утвердительно.
      И полетели мы с ней на дракона. Гхетпы помахали нам руками грустно на прощание — а я на лету им — и тронулись себе обратно к Первой планете.
      Боязно, конечно, было на драконе лететь. А то! Все-таки не троллейбус какой-нибудь и даже не космический корабль. Особенно дух перехватило, когда мы мимо пасти пролетали — закрытая-то она закрытая, а ну как возьмет да и откроется! И — тяп!.. Но ничего — пролетели без ущерба. А когда уже на спину опустились, тут весь мой страх как рукой сняло, потому что вдруг сразу стало ясно, до чего он — дракон то есть — ко мне хорошо относится. Откуда ясно? А ниоткуда. Ясно, и все! Пока мы из атмосферы в космос вылетали, он мне даже пару слов сказал. Не пастью, конечно, сказал, а так — телепатически.
      — Сейчас, — говорит, — Вера, тебе ру Иста самое главное расскажет, а когда она закончит, мы и отправимся.
      Вот так, и даже имя мое понял. Не зверь — золото! Ру Исти, по-моему, тоже его услышала, потому что тут же принялась рассказывать. И рассказала она мне такую сказку — где там гхетпам с их легендами и мифами! Будто бы похитил нас — меня и того самого Стаса — с Земли лорд Риграс — самый коварный злодей во всем Экселе. Меня он замуровал в кристалл (просто потряска!), поэтому я ничего и не помню, а Стаса заточил в Глычем Эде — своем замке и вместе с ним еще каких-то четверых Эйвов. Но мудрые ксенли решили их спасти. Эйвов освободить им удалось, а вот Стас остался в замке. Но потом и он дал деру с помощью дракона. Тогда Стас полетел на Эллерирао и отдал кристалл со мной Скайнам, чтобы они меня из этого кристалла освободили. Пока Скайны возились с кристаллом, Стас разыскивал своих друзей Эйвов.

  • Страницы:
    1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9, 10, 11, 12, 13, 14, 15, 16, 17, 18, 19, 20, 21