Отрок - Отрок. Бешеный Лис.

      — Тьфу! Все тебе шуточки! Посматривай, говорю!
       ""Кунье городище". Раньше дед такого и не упоминал, а остальные говорили: "Татьянина деревня". Если городище, то — это поселение древнее и укрепленное. В таких славянские роды жили с тех времен, когда пришли на эти земли. Интересно: почему «Кунье»? Может быть, куница у них тотемным животным была? О ерунде думаете, сэр, есть вещи поважнее. Например, то, что лесные жители мастерски умеют устраивать засады. Странно, что они нам свои следы показали. Или специально хотели попугать?
       Едет караван, а его выслеживают туземцы — натуральный вестерн, только, вот, кольтов и винчестеров нету. Даже кремневого или фитильного самопала нет ни одного.
       Как нас будут брать? Повалят дерево на дорогу? Незачем. Сани у нас тяжелые, а они верхом, догонят без проблем. Луки у них слабые. Да, в лесу дальнобойный и не требуется, значит, постараются бить с близкого расстояния, а следовательно, наибольшая опасность там, где лес близко подходит к дороге".
      Мишка набрал в грудь воздуха и крикнул:
      — Роська!!! Подойди!!!
      — Иду!!! — раздался ответ откуда-то из середины каравана.
      Придерживать Рыжуху Мишка не стал, сани и так тянулись со скоростью пешехода. Роська подбежал, поддерживая руками слишком длинную для него кольчугу, плюхнулся рядом с Мишкой, посмотрел преданными глазами.
      В Княжьем погосте его окрестили вместе с музыкантами. Роська, как выяснилось, и сам не знал, какого он вероисповедания. Возможно в младенчестве и был окрещен, но родителей и дома своего не помнил. На ляшскую ладью, которую захватил в абордажном бою лихой купец Никифор, его продали, а до того продали еще раз или два, сам он сказать затруднялся.
      Мишка, нахально глядя в глаза священнику, заявил, что желает по примеру первохристиан освободить своего раба, обращенного в истинную веру, а чтобы и памяти о рабстве не осталось, сменить ему имя. Символа веры Роська, естественно, не знал, но священник, ради такого дела, благосклонно не обращал внимания на то, что Мишка подсказывает своему крестнику нужные слова. Так и стал Роська Василием. На напутственные слова священника о том, что не имея иной родни, должен раб Божий Василий, почитать Михаила как отца родного, Роська отреагировал неожиданно бурно: разрыдался и кинулся Мишке в ноги. В принципе, его можно было понять: обрести семью, после всех приключений, которые ему довелось пережить… Мишка даже как-то иначе начал вспоминать Ходока, в сущности, воспитавшего из Роськи вполне приличного парня, а не тупого холопа, но по-собачьи преданные глаза Роськи прямо-таки вгоняли его в краску.
      — Слушай меня внимательно. — Начал Мишка, по-прежнему не глядя Роське-Ваське в глаза, а, вроде бы, бдительно оглядывая окружающую местность. — Сейчас пойдешь вдоль саней и передашь всем возницам то, что я тебе скажу. На нас могут напасть, скорее всего, в том месте, где лес будет близко подходить к дороге. Луки у лесовиков слабые, доспех могут не пробить, поэтому надо беречь лицо, стрелять они умеют, да и расстояние будет небольшим. Я смотрю вперед. Кто на вторых санях?
      — Петька.
      — Он пусть смотрит влево. Кто на третьих?
      — Матвей.
      — Он пусть смотрит вправо. Кто на четвертых?
      — Четвертый — скомороший воз. Там Кузьма.
      — Он пусть смотрит опять влево. Кто на пятых?
      — Митька.
      — Он пусть смотрит вправо. На последних санях Демка, смени его… кто там остался?
      — Артюха.
      — Вот пусть Артюха правит, а Демка пускай залезает с самострелом на поклажу и смотрит назад. Сигнал опасности — свист. Если опасность справа — один раз. Если слева — два. Как только слышите свист, останавливаетесь и прячетесь за поклажей. В возу у нас мать и Меркуха. Сядешь к ним третьим так, чтобы удобно было размахнуться кистенем. Как только какая-нибудь рожа под полог сунется, сразу бей! Все понятно?
      — Все, только Корней Агеич уже это говорил, кроме кистеня.
      — В таком деле повтор лишним не бывает. Ступай.
       "Дед говорил, что долго в напряжении находиться нельзя, а как тут не напрягаться, если лес все время рядом? Снегу там, конечно по пояс, быстро не выскочат, но места для стрельбы можно оборудовать заранее. Где-то я читал, что бесшумных засад не бывает. Хрен там! Лесовики это умеют делать с детства. Если их зверь заметить не может, то уж человеку-то! Можно, вроде бы, еще как-то по поведению птиц засаду обнаружить. То ли сороки трещат, то ли, наоборот, все птицы умолкают. А что тут у нас? Кто-то чирикал, вроде бы, только что… Ну и? Что это может означать?
       Да, сэр, не доиграли Вы в детстве в индейцев. Какие вопиющие пробелы в образовании! А где было играть? На асфальте, что ли? Да и вестерны у нас начали показывать, когда я уже из нужного возраста вышел. Хотя, нет, был же фильм "Сыновья Большой медведицы". Впрочем, какой это вестерн? Снят в ГДР, индейца играл югославский культурист…как его, Гойко Митич, что ли? Это все равно, что американское предложение снять Ермака с Арнольдом Шварценеггером в главной роли. Такая же чешуя…
       Господи, о чем я думаю? XII век, блин, а я вспоминаю несуществующую ГДР и несуществующую Югославию. Нервы, сэр, нервы. Слава Богу, справа лес отодвинулся, все полегче".
      Шагах в десяти впереди и слева, возле стоящего возле самой дороги дерева, вдруг, как из-под земли, вырос мужик. Взмахнул топором и дерево начало крениться, падая поперек дороги. Оно еще не успело упасть, а Мишка уже нажал на спуск, болт ударил мужика в грудь, а самому Мишке словно кто-то двинул молотком с правой стороны по ребрам.
       "Стрела… не пробила…".
      Вторая стрела щелкнула по шлему так, что мотнулась голова, не испытывая дальше судьбу, Мишка вывалился из саней и скрючившись за поклажей, нажал ногой на рычаг самострела, отмечая краем сознания свист стрел и раздавшиеся один за другим два мальчишеских вскрика.
       "Господи, кто?…".
      — Мишка, сзади! — Ударил по нервам Петькин крик.
      В нескольких шагах, слева от санного поезда, перли сквозь глубокий снег трое мужиков в бронях и с мечами. Мишка наложил болт и не целясь — всего-то шагов пять — всадил болт в переднего. Снова, понимая, что уже не успевает, упер самострел в снег. Второй мужик выбрался на дорогу и кинулся к Мишке, широко замахиваясь мечом для удара. Шлем у него был без бармицы, и разворот тела открыл голую шею. Туда-то и метнул Мишка кинжал. Тать успел среагировать, отклонился в сторону и получил прямо в голову брошенный Петькой топор. Удар, хоть и получился не смертельным, но отвлек, а может, и слегка оглушил мужика, и второй мишкин кинжал, все-таки нашел цель. Петька подлетел к оседающему на снег лесовику и принялся рвать у него из руки меч. Третий из нападавших сунулся к скоморошьему фургону, откинул полог и отшатнулся хватаясь руками за лицо. Из фургона вылетел Роська, взмахнул кистенем и лесовик рухнул пластом. Тут же Роське в спину ударила стрела, Роська выгнулся от боли дугой, но наконечник завяз в кольцах брони и дальше не пошел.
      Болт лег на направляющие и Мишка осторожно выглянул из-за поклажи, вернее, попытался выглянуть — в шлем снова ударила стрела, да так, что Мишка еле устоял на ногах.
      — Петька, не высовывайся, гляди за лесом!
      Мишка плюхнулся на живот и осторожно выглянул из-за саней. На опушке леса стоял лучник, внимательно глядя на санный поезд и размеренно, словно механизм, посылал в сторону саней одну стрелу за другой.
       "Ну, снайпер хренов, а про то, что стрелять лежа можно, ты и не знаешь".
      Самострел щелкнул, посылая в полет болт, и лучник скрючился схватившись за живот. Мишка снова взвел оружие и уже смелее глянул поверх поклажи. Справа, сильно хромая, пятился от убитой лошади Немой. На него наседали сразу двое пеших, и Андрей отмахивался от них то мечом, то кистенем, примотанным к левой, искалеченной руке. Откуда-то из санного поезда вылетел болт и ударил в бедро одного из противников Немого. Лесовик вскрикнул и упал на четвереньки.
      Мишка перевел взгляд влево. Дед крутился на коне, умудряясь противостоять сразу троим конникам. Копья у него уже не было, в щите засели стразу четыре стрелы, а еще одна торчала из передней луки седла — деда явно расстреливали, как мишень в тире, но бывалый профессионал не утка на болоте, и сам уберегся и коня уберег. Вот и сейчас дед тоже переигрывал противников, видать, кавалеристами они были неважными. Как-то так получалось, что против деда каждый раз оказывался только один всадник, загораживавший, при этом деда от двух других. И фехтовальщиком Корней Агеич был отменным, кто бы из троих не очутился в пределах досягаемости его оружия, тут же оказывался в положении защищающегося, правда, добить противника дед не успевал, приходилось снова бросать коня в сторону.
      Наконец, у одного из троих лопнуло терпение и он, остановив коня, потянул из саадака лук. В него-то Мишка и выпустил очередной болт. Так и не вытащив до конца лук, всадник кувырнулся с коня. Мишка снова согнулся над самострелом.
       "Почему никто из близнецов не стреляет? Неужели оба… нет, один выстрел был уже после того, как я снайпера успокоил. Чего ж тогда?..".
      — Мишка снова поднял взведенный самострел над санями. Второй противник деда, застряв ногой в стремени волочился по снегу, а с третьим сотник Коней сошелся вплотную. Кони, встав голова к хвосту, кружили на месте, а всадники рубили друг другу щиты в щепки. Впрочем длилось это недолго, третий дедов противник взмахнув руками, откинулся на круп коня. Мишка глянул в сторону Немого и как раз в этот момент Андрей, отведя своим мечом клинок противника в сторону, ударил того поверх щита локтем в лицо. Мишка аж вздрогнул: при медвежьей силище Немого такой удар, запросто, мог вмять нос чуть ли до самого затылка, а локоть-то еще и в кольчуге. Уложив последнего из нападавших, Андрей сам пошатнулся и тяжело осел в снег.
      Мишка закрутил головой, но стрелять было уже не в кого, все закончилось.
       "Немой ранен, дед, вроде бы, цел, Петька тоже цел. Что с остальными? Роська лежит, но шевелится, больше никого не видно. Блин, командовать же надо".
      — Капра… — Голос предательски сорвался, Мишка прокашлялся. — Капралы, доложить о потерях!
      — Роська… Вон лежит… Вроде живой…
      Петр стоял над мертвым мужиком бледный, даже чуть зеленоватый, держась обеими руками за рукоять слишком большого для него меча.
      — Ты капрал или девка?! — Подражая командному тону деда, рявкнул Мишка. — Быстро проверить и доложить. Да брось ты эту железку, бегом!!!
      Петька затрусил вдоль саней, а Мишка обвел глазами и самострелом поле боя, проверяя: не шевелится ли кто-нибудь из нападавших. Окровавленный снег, трупы, кони без всадников… Недалеко от саней на снегу валяются копья, видимо, на копейный удар лесовики к себе не подпустили. Немой, сидя на снегу, что-то делал со своей правой ногой, дед сгорбился в седле, свесив руки, было видно, что он здорово измотан.
       "Блин, три руки и три ноги на двоих, а народу накрошили! Раз, два, три, четыре… Потом посчитаем, что там с ребятами? А со мной-то что? Едрит твою… похоже обмочился! Как же это я? Хорошо, что никто не заметил. А! Не до того сейчас! Что там Петька тянет?".
      — Петька! Уснул? Не слышу доклада!
      — Иду! — Петька действительно шел, но с совершенно убитым видом, новости, похоже, были совершенно безрадостными.
      — Ну?
      — Кузька ранен… в ногу, Роська ранен в спину, Меркурий…
      — Ну? Да не молчи ты!
      — Меркурий убит… — Петька всхлипнул — Демка тоже…
       "Господи, за что! Демка… Как же теперь тете Тане сказать?".
      — Все?
      — Митрий ранен в голову, Артем в грудь, как Роська. Минь, пойдем, Кузьку со стрелы снять надо.
      — Как это снять? — Не понял Мишка.
      — Ну, пришпилило его, пойдем…
      Кузьку действительно пришпилило. Стрела, прошив бедро, вонзилась в доску, на которой он сидел.
      — Кузя, ты как?
      — Демку… Минь, Демку убили…
       "Да, близнецы особенно тяжело переносят смерть братьев, бедняга, даже про свою рану не вспоминает".
      — Петр, знаешь, где кузнечный инструмент лежит? Тащи какие-нибудь клещи, стрелу перекусить.
      Мишка похлопал по поясу, но третьего кинжала не было. Совсем забыл: еще в Турове Петьке подарил. Вытащил у Кузьки и разрезал на нем одежду. Крови было немного, стрела прошла с внешней стороны бедра и не глубоко, крупные сосуды, видимо, задеты не были.
      — Минь, у тебя кровь. — Подал голос Кузьма.
      — Где?
      — Вон, на щеке. Не на этой, слева.
      Мишка только сейчас почувствовал жжение на виске, влагу на щеке и на шее. Просунув руку под бармицу, чуть не вскрикнул от боли, пальцы нащупали щепку, вспоровшую кожу на виске и над ухом. Видимо последняя стрела, попавшая в шлем, расщепилась от удара и острый обломок дерева как-то пролез под бармицу. Проведя пальцами по краю шлема Мишка нащупал на железе зазубрину.
       "На пару сантиметров ниже и… А я в горячке и не заметил. Наверно от удара, на какой-то момент потерял сознание, вот в штанах и мокро. Да, сэр, повезло… А Демке…".
      — Эти подойдут? — Петька протягивал небольшие клещи с острыми…
       "Как это место у клещей называется? Не важно, главное стрелу перекусить можно".
      — Кузя, потерпи немножко, сейчас мы…
      — Ох!
      — Сейчас, еще чуть-чуть… Ну, вот! Все уже.
      — Ребята, что тут у вас? — Мишка услышал голос матери и ощутил стыд, про нее-то он и забыл в горячке, даже у Петьки не спросил.
      — Мама! С тобой все в порядке?
      — Со мной-то, да, а вот вы все… Меркуша умер…
      — А Демка?
      — Живой, только ранен тяжело, я стрелу достать не смогу, лекарка нужна. Боюсь, не довезем.
      — Так! — Мишка оглянулся по сторонам. — Какие сани разгрузить быстрее всего? Эти? Петька, на нож, режь веревки. Быстро! Поклажу выкидывай, Матвей, иди сюда, помогай!
      Дружными усилиями, чуть не опрокинув сани, пацаны вывалили поклажу на снег. Мишка еще раз огляделся, надо было решить, кого посылать в Ратное за помощью. Дееспособных было четверо: сам Мишка, мать, Петр и Матвей. Мать уже хлопотала, перевязывая кузькину рану, отправлять ее было нельзя — пусть занимается ранеными. Петр и Матвей в Ратном никогда не были… Пожалуй, лучше подойдет Петька, он постарше и посообразительней.
      — Капрал Петр! — Мишка постарался изобразить уверенность, которой, на самом деле не чувствовал. — Эта дорога приведет прямо к селу, если гнать галопом, где-нибудь за час-полтора доедешь, лошадь не жалей, только раньше времени не загони. В село не заезжай. Справа в низине домик лекарки, с дороги его из-за деревьев не видно, но подъедешь ближе, разглядишь. Лошадь у нее есть, обратно поскачете на свежей. Все понял?
      — А что сказать-то?
      — А что, сам не сообразишь?
      — Она же меня не знает. Вдруг не поверит?
 
       "А ну-ка, успокоиться! Петька прав: его Настена не знает. Надо придумать что-то, что несомненно укажет ей на меня. Какой-то предмет? Нет не годится, любой предмет можно взять и у покойника. Нужны слова, вроде пароля".
      — Тогда… скажешь так: "Серебряное зеркало, шестое колено лекарок". Запомнил?
Конец бесплатного ознакомительного фрагмента.