1979

.. а за этим фасадом - пустотелый" (цит. по: Ralph Hauselle, Alles so schon bunt hier...). В этом контексте второй эпиграф к роману можно понять как своего рода гефсиманскую молитву "брошенного" в мир (в хайдеггеровском смысле) обычного современного человека. Несколько раз, в самые критические для героя моменты, в книге всплывает мотив "дурной зелени", отсылающий к эпиграфу (где слово "зеленый" намекает на головокружение или тошноту): в зеленый цвет выкрашены стены страшной больницы, где умирает Кристофер; и стены кафе, подземный ход из которого ведет в дом Маврокордато; после ареста на героя надевают тюремную одежду "цвета речной тины"; в лагере его заставляют "добровольно" сдавать кровь в медицинском кабинете со светло-зелеными стенами. И несколько раз, подобно рефрену, звучат почти одинаковые фразы:
      1) "Что такое жизнь? И как ее улучшить?" (спрашивает себя рассказчик после смерти Кристофера);
      2) "Мы исправимся", - сказал он (немецкий вице-консул в Тегеране. Т. Б.). - "Да". - "Мы исправим себя";
      3) замечание, что Лю "хотел улучшить самого себя и порядки в лагере";
      4) наконец, ужасные заключительные слова романа: "Я исправил себя. Я никогда не ел человеческого мяса".
      Мне кажется, совсем не случайно Ральф Герстенберг, рецензируя пьесу "Tristesse Royale" (DeutschlandRadio Berlin, Manuscript vom 26. l .2000, Internet), отмечает наличие в ней "экзистенциалистского пафоса" (выраженного, как он считает, в духе Эрнста Юнгера). Экзистенциалистеким мотивом, остающимся без ответа вопросом об осмысленности или бессмысленности человеческой жизни, проникнуты и "Faserland", и "1979" - именно присутствие этого мотива делает оба романа такими печальными. (Странно, но никто из критиков не заметил, что в "Faserland"'e речь идет о самых настоящих трагедиях: Нигель становится наркоманом и теряет связь с действительностью, Ролло умирает; и они, и рассказчик страдают от безнадежного одиночества, отсутствия любви прежде всего потому, что не нужны своим родителям, которые при этом - как, например, отец Ролло, миллионер-хиппи, - могут заниматься самосовершенствованием и нелепой благотворительностью.)
      Несмотря на эпатирующую грубость романа "Faserland", на ужасы и гротескную комичность книги " 1979", я не могу отделаться от впечатления, что Крахт относится к своим героям с состраданием и печальной нежностью, чувствами, которые находят наиболее явное выражение в ритмическом рисунке текстов и в отсылках на музыку, здесь - на песню "Моя молитва останется с тобой...".
      Музыка для участников "поп-культурного квинтета" есть утешение и надежда; способность вчувствоваться в хорошую музыку (а в "Faserland"'е и "1979" рассказывается и о музыке "дьявольской", той, что "подпитывает" анархистов, но она, заметьте, никогда не нравится героям, от лица которых ведется повествование) - последний шанс опомниться, повзрослеть: ""Этот страх, что все останется так, как есть, как оно благополучно существует, и есть рок". - "Тогда получается, что рок, собственно, - это детская музыка, детский стиль, вечное детство". - "Нет, в точности наоборот. Открытие для себя рока - это тот момент, когда человек впервые становится стариком"... "Это сатанинское зеркало - первый момент, когда рокер-грудничок видит себя в его [рока. - Т. Б.] зеркале"... - "Он тогда не может не улыбнуться и вдруг замечает: рок тоже улыбается"". Это - отнюдь не циничное - рассуждение о музыке содержится в книге "Tristesse Royale" (цит. по: рец. Ральфа Герстенберга, DeutschlandRadio Berlin, 26.01.2000).
      Мне кажется, критик Виланд Фройнд уловил нечто важное, редко замечаемое другими, когда, рассуждая о близящемся конце современной немецкой поп-литературы (Machen Sie bloB keine Witze uber die siebziger Jahre, 15.06.2001, Feuilleton, Internet), написал, что свойственный ее представителям стиль жизни - cool - был "улыбчивой формой страдания". И меня порадовало, что сходное ощущение выразил в своей рецензии на русский перевод первой книги Крахта московский критик Лев Данилкин: "На самом деле, если кто и понимает что-то в любви и нежности, - так только эти циники. Как и "Элементарные частицы" [роман Мишеля Уэльбека], и "Сами по себе" [роман Сергея Болмата], "Faserland" - роман про любовь: к Германии, к недоступной Изабелле Росселлини, к своим друзьям детства" (журнал "Афиша", 3 - 16 сентября 2001).
      ----------------------------------------------------------------------
      1 Словосочетание tristesse royale, "королевская грусть", возможно, происходит из стихотворения "Признание" позднего французского романтика Огюста Вилье де Лиль-Адана (1840 - 1889).
      2 Все подернулось мутью зеленой (англ.), букв.: все позеленело (как лицо человека, которому плохо).
      3 Я очень благодарна доктору исторических наук Олегу Ефимовичу Непомнину за то, что он прочел рукопись книги и помог мне перевести или транскрибировать некоторые китайские слова. - Т. Баскакова.