Коды комического в сказках Стругацких 'Понедельник начинается в субботу' и 'Сказка о Тройке'

Как и полагается демонам Максвелла, всю свою жизнь они занимались открыванием и закрыванием дверей. Это были опытные, хорошо выдрессированные экземпляры, но один из них, тот, что ведал выходом, достиг уже пенсионного возраста, сравнимого с возрастом Галактики, и время от времени впадал в детство и начинал барахлить. Тогда кто-нибудь из отдела Технического Обслуживания надевал скафандр, забирался в швейцарскую, наполненную сжатым аргоном, и приводил старика в чувство." (101). Стругацкие творят образ научного эксперимента, полный гротескных несообразностей. Это мир людей, с их слабостями и героизмом, неожиданно смешивающийся с мирами животных и физических явлений - вовлеченными в эксперимент. Использование всех этих разнородных элементов в волшебно-научной мозаике производит комический эффект космического масштаба. Эта сцена, впрочем, является и аллюзией на описание Дж.К.Максвеллом его знаменитого эксперимента, который помог ему сформулировать закон газа в соединении со вторым законом термодинамики: "Концепция энтропии привела Максвелла к одному из знаменитых образов современной науки, а именно - к сортирующему демону. Увеличение энтропии судьба человека, поскольку мы не очень ярки. Но более одаренный демон мог бы отделять молекулы газа, двигающиеся быстро, от медленных молекул, тем самым превращая беспорядок в порядок, а потенциальную энергию - в ту, которую можно использовать. Максвелл вообразил одного из этих маленьких быстрых созданий "вместе с лишенной трения, скользящей дверью в стене, разделяющей два отделения сосуда с газом. Когда быстро двигающаяся молекула движется слева направо, демон открывает дверь; когда приближается медленная молекула, он (или она) закрывает дверь. Быстро двигающиеся молекулы собираются в правом отделении, а медленные - в левом. Газ в первом отделении становится горячим, а во втором - холодным." Таким образом, этот демон будет угрожать второму закону термодинамики".121 Описывая этот эксперимент, ученый Максвелл прибегает к стилистической технике мифологизирования, привнося в свой научный дискурс образ сверхъестественного - двух сверхъестественно проворных демонов. Таким образом, научный текст Максвелла приобретает литературные черты и может стать литературной моделью для пародийной переделки Стругацкими. В пародии Стругацкие играют стилистическим приемом Максвелла, воплощенным в слове "демон", превращая максвелловских микродемонов в макродемонов. Далее авторы прорабатывают сцену, используя технику персонификации и драматизации. Получившаяся в результате конструкция является живой и дружелюбной пародией на Максвелла, данью его творческому воображению. С приближением полночи весь Институт превращается в место встречи Нового года. Веселье и праздничное настроение, очевидно, прерывают рутинную деятельность и приносят хаос. Эта ситуация влияет и на некоторые эксперименты, что особенно явно видно в случае с демонами Максвелла. В этой сцене Стругацкие берут образ, введенный Максвеллом, и возносят пародию на него на новые высоты: "Макродемоны Вход и Выход, вместо того, чтобы заниматься делом, дрожа от азарта и лихорадочно фосфоресцируя, резались в рулетку. На моих глазах забывший свои обязанности Вход сорвал банк примерно в семьдесят миллиардов молекул у забывшего свои обязанности Выхода." (127). Демоны полностью забросили свою работу по сортировке частиц, то есть по превращению хаоса в порядок с целью получения энергии. Ранее они развлекались невинной игрой в "орлянку". Теперь же они вовлечены в опасную, декадентскую игру - рулетку. Вскоре демон "Вход" срывает банк примерно в 70 миллионов молекул у своего напарника "Выхода", тем самым уменьшая энергию, полученную в ходе предшествовавшей тяжелой работы. Они больше не демонстрируют "демонической" или мистической дисциплины и эффективности. Вместо этого они ведут себя совсем по-человечески погрязая в страсти и разврате, бросаясь в разрушительную игру случая. Игра и риск - составляющая часть всей ткани повествования и духа ПНВС.
      3.ЗЛОБОДРОБИТЕЛЬ И КОНЦЕПЦИЯ СЧАСТЬЯ
      Наиболее важной целью Института является поиск счастья для человечества: "А чем вы занимаетесь?" - спросил я. "Как и вся наука, - сказал горбоносый. - Счастьем человеческим" (8). Это утверждается в самом начале сказки и далее показывается - различными путями - на протяжении всего текста. Среди некоторых научных проектов, целью которых является достижение счастья и гармонии в мире, есть и портативный "злободробитель". Это слово является неологизмом, и комический эффект его может быть проанализирован на стилистическом (морфологическом и вербальном) уровне. Неологизм - это очень эффективный стилистический прием. Поскольку слово ново и еще не ассимилировалось языком, оно свободно от исторически обусловленных изменений смысла, то есть его форма и исходное значение доходят до читателя свежими и неожиданными. Следуя правилам русского словотворчества, авторы производят составное существительное - от русского слова "злоба" и еще одного неологизма: "дробитель". Суффикс "-тель" указывает на производителя действия, обозначаемого корнем глагола "дробить". Помимо функции сокращения, неологизм порождает новую концепцию, новую категорию. Его значение, таким образом, не зависит от значений составных элементов, и порождает контраст "злободробитель" - "устройство, дробящее зло"122. Составное слово "злободробитель"также предлагает неожиданную и неуместную ассоциацию с двумя концепциями. Оно представляет комическое столкновение науки и технологии НИИЧАВО с универсальной метафизической целью уничтожения мирового зла, часто выраженной в волшебных сказках и мифологических дискурсах. Это комическое сопоставление шутливо высмеивает надежды, возлагаемые Институтом "Ничего" на научные и технологические средства улучшения людской морали. Более того, слово "портативный" означает, что этот амбициозный проект уже достаточно хорошо разработан до стадии удобства транспортировки и массового производства. Это притязание только усиливает комический эффект, поскольку расширяет разрыв между иллюзиями и реальными достижениями магов/ученых, показанными в тексте. Среди нескольких отделений Института, чьей целью является достижение общечеловеческого счастья, один из наиболее важных - "отдел Линейного счастья". Комический эффект этого названия проявляется из-за использования композиционного приема - сопоставления, когда два или более несвязанных слова или образа помещаются рядом: сопоставление абстрактного и конкретного, боли и удовольствия, эпоса и песни, магии и науки. Взятые отдельно, они могут не иметь ничего общего, но при сопоставлении может быть выявлено их неожиданное сходство, одно из них может освещать, влиять или даже изменять другое. В названии отдела видится комическое противоречие в терминах. "Линейное" относится к линии, к чему-то, следующему прямым курсом или направлением. Оно может также относиться к мерности - нечто, включающее единственное измерение (не двухмерное и не трехмерное - не квадрат и не куб). Это термин, используемый в математике, физике, лингвистике, например: линейная функция, линейное уравнение, линейное ускорение, линейный дискурс и т.д. "Счастье" - термин метафизический, относящийся к духовному состоянию хорошего существования. Таким образом, он несовместим с "линейностью", поскольку они принадлежат к различным классам концепций. Счастье - один из наиболее широких и все включающих терминов, что заставляет философов во все времена спорить об его определении. Научное измерение счастья выглядит идеей научной фантастики "дальнего прицела", а создание науки линейного счастья, с первого взгляда, абсурдно. Это несоответствие, впрочем, становится комическим, когда читатель осознает его внутреннюю, скрытую, логику. Слово "линейный" может быть воспринято метафорически, и через ассоциации с "одномерным пространством", "похожим на линию", "прямым", "не отклоняющимся", "прямолинейным", "постоянным", "прогрессирующим", "упрощенным", "направленным", может вызвать образ редуцированного, запрограммированного, управляемого счастья, подобного счастью выбегалловских моделей человека, которые будут рассмотрены в отдельной главе. Достижение какого именно счастья является целью отдела Линейного Счастья, комически показывается в СОТ, продолжении ПНВС. В СОТ большие надежды возлагаются на экспедицию Привалова и его коллеги Амперяна, целью которой является доставка в Институт Говорящего Клопа из Тьмускорпиони, институтской колонии. Существует убеждение, что Говорящий Клоп способен существенно помочь в поисках счастья. В философской дискуссии Клоп настаивает на превосходстве насекомых над людьми и утверждает, что насекомые давно открыли и построили идеальную общественную систему. Можно задрожать от ужаса или изумиться возможному приложению идей Клопа к поиску человеческого счастья. Эпизод с "отделом Линейного Счастья", впрочем, также обладает и пародийным кодом, поскольку он различными деталями перекликается с романом Салтыкова-Щедрина "История одного города"123. Прочтение эпизода у Стругацких в парадигматическом отношении к произведению Щедрина, в частности, к главе об Угрюм-Бурчееве, производит комический эффект и высвечивает возможные направления работы отдела Линейного Счастья. Наиболее разительным элементом, показывающим связь между этими двумя литературными произведениями, являются концепции линейности и счастья. Загадочный и неуместный термин "линейное счастье" перекликается с какими-то формулировками человеческого счастья у Щедрина: "Угрюм-Бурчеев принадлежал к числу самых фантастических нивеляторов этой школы. Начертавши прямую линию, он замыслил втиснуть в нее весь видимый и невидимый мир, и притом с таким непременным расчетом, чтоб нельзя было повернуться ни взад, ни вперед, ни направо, ни налево. Предлагал ли он при этом сделаться благодетелем человечества? - утвердительно отвечать на этот вопрос трудно. Скорее, однако ж, можно думать, что в голове его вообще никаких предположений ни о чем не существовало. Лишь в позднейшие времена (почти на наших глазах) мысль о сочетании идеи прямолинейности с идеей всеобщего осчастливения была возведена в довольно сложную и неизъятую идеологических ухищрений административную теорию, но нивеляторы старого закала, подобные Угрюм-Бурчееву, действовали в простоте души, единственно по инстинктивному отвращению от кривой линии и всяких зигзагов и извилин." (С.154). Щедринский отрывок в определенной степени демонстрирует комическую игру слов, основанную на конкретном и абстрактном значениях слова "прямолинейность". Угрюм-Бурчеев воспринимает суть этого слова примитивно, в некотором роде буквально - из-за его отвращения к виду "кривой линии и всяких зигзагов и извилин". Нельзя отрицать, что слово "прямолинейность" просто притягивает подобное ограниченное толкование и неправильное использование. В пародийной переделке этого отрывка Стругацкие изымают компонент "прямо" из слова и получают концепцию "линейности" как институтского метода поиска счастья, - комическую и вызывающую беспокойство вариацию угрюм-бурчеевских методов. Время и место, когда Угрюм-Бурчеев был градоначальником Глупова, приходится на Россию 18 века, и автор объясняет, что его представления о социальной справедливости и человеческом счастье - это представления так называемых "нивеляторов", у которых много общего с более поздними интеллектуальными движениями социалистов и революционеров. "В то время еще ничего не было достаточно известно ни о коммунистах, ни о социалистах, ни о так называемых нивеляторах вообще... Сами нивеляторы отнюдь не подозревали, что они - нивеляторы, а называли себя добрыми и благопопечительными устроителями, в мире усмотрения радеющими о счастии подчиненных и подвластных им лиц..." (С.153). Угрюм-Бурчеев, впрочем, бывший палач и идиот, который, обретя власть градоначальника, узколобо и инстинктивно следует принципу "прямолинейности", присущему примитивному нивелятору. Он стал градоначальником в награду за то, что отрезал себе указательный палец - в знак любви и преданности своему господину. Его попытки в роли градоначальника привнести социальный порядок превращаются в фантастический деспотизм. На дороге к утопическому счастью честная "прямолинейность" - в руках злого человека - превращается в жестокость и тиранию. То, что замышлялось как рай, становится городом-тюрьмой, полным ужаса, где жизни людей абсурдно выпрямлены, регламентированы и расписаны по часам. Образ Киврина, начальника "отдела Линейного счастья", предлагает некое комическое подобие - но и контраст - с героем Салтыкова-Щедрина. Киврин также искалечен - хотя и не самим собой. По обвинению в помощи повстанцам ему вырвали ноздри и сослали в Соловец (место расположения НИИЧАВО) навечно124. Мрачное и подавляющее настроение Угрюм-Бурчеева контрастирует с неисправимым оптимизмом Киврина, и их "королевства" - также раздельные миры. Кивринский "Отдел Линейного счастья" - идиллия, где пахнет яблоками и хвоей, где никто не испытывает боли или беспокойства. Только самые красивые девушки и юноши работают там: "Здесь было царство Федора Симеоновича, здесь пахло яблоками и хвойными лесами, здесь работали самые хорошенькие девушки и самые славные ребята. Здесь не было мрачных изуверов, знатоков и адептов черной магии, здесь никто не рвал, шипя и кривясь от боли, из себя волос, никто не бормотал заклинаний, похожих на неприличные скороговорки, не варил заживо жаб и ворон в полночь, в полнолуние, на Ивана Купала, по несчастливым числам" (С.104). (Выделено мной - Е.К.). Прекрасные, избранные работники Киврина из "отдела Линейного счастья", руководствуются непреходящим чувством оптимизма. Подчиненные же Угрюм-Бурчеева, напротив, несчастные жертвы "линейного счастья" под сокрушающей пятой тирана. Они работают по команде, двигаются только по прямой линии под барабанный бой. Лишенные надежды, они должны выносить мучения, страх и замешательство. В отделе Линейного счастья нет ни криков боли, ни проклятий: "здесь никто не рвал, шипя и кривясь от боли, из себя волос, никто не бормотал заклинаний, похожих на неприличные скороговорки". Напротив, они почти преуспели в изобретении и распространении веселого беззлобного смеха. Синтаксис отрицания, присущий выше процитированному предложению, и смех могут быть насмешкой над их дальними литературными родственниками из романов Щедрина, не знающими в своем мрачном существовании радости, удивления или смеха, не видевшими ни улыбки, ни какого-либо иного проявления эмоций на лице своего загадочного и жестокого повелителя. В этих примерах Стругацкие создали заново некоторые элементы щедринского текста и иронически вывернули их, достигнув путем таких трансформаций комического эффекта. Щедринский летописец-повествователь недвусмысленно критикует объект своего повествования, что подчеркивается эпитетами, относящимися как к самому градоначальнику Угрюм-Бурчееву, так и к его ужасной, гротескной политике и деятельности. Хотя приваловское описание отдела Линейного Счастья столь же фантастично, как и щедринское - в хронике125, первое дано с большей симпатией и меньшим критическим отношением. Высмеивание в ПНВС мягче, поскольку оно сопровождается иронией. Ирония же обязана появлением авторскому "отходу" от точки зрения повествователя. Эта критическая ирония далее обогащается пародией, по мере того как читатель вспоминает произведение Щедрина. Контраст этих двух произведений обеспечивает комический и эстетический эффект, а также более глубокую интерпретацию идей НИИЧАВО о счастье. Наиболее экстравагантные и комичные попытки сотворения счастья - это эксперименты профессора Выбегалло с моделями человека, которым в ПНВС отведено достаточно много места, и которые будут проанализированы в отдельной главе.
      4.РИМСКИЙ БОГ ЯНУС И ПОКОРЕНИЕ ВРЕМЕНИ
      Не случайно обсуждение заглавия ПНВС в середине исследования. Изначально заглавие сказки - "Понедельник начинается в субботу" - выглядит загадочным и абсурдным. Только позднее в повествовании постепенно проявляются различные значения названия и его комические эффекты. И только в конце мы окончательно осознаем связь заглавия с повествованием. В этом смысле сказка движется к заглавию. Заглавие "Понедельник начинается в субботу" - обрамление, формирующее характер всего произведения. Ранее утверждалось, что в комедии есть предложения, не являющиеся формально шутками, но обладающие некоторыми качествами шуток. Это важные элементы структуры комического повествования, комментирующие текст. Такие предложения могут быть названы формулятами или "корневыми шутками" - обрамлением комического повествования126. Заглавие произведения Стругацких несет на себе отличительные признаки корневой шутки. Оно - странное утверждение, эмблема всего мира сказки, фантазии, нонсенса, глупостей и комических отголосков, следующих один за другим. Заглавие заставляет читателя улыбнуться, поскольку оно не соответствует общепринятому порядку. Оно комично на низком уровне, уровне элементарного здравого смысла, поскольку оно искажает привычную, подразумевающуюся хронологию. Делая так, заглавие вводит два несовместимых плана мысли: 1) читательскую привычную хронологию, где понедельник следует за воскресеньем, и 2) перевернутую хронологию книги, где - в фантастической манере - понедельник начинается в субботу. Таким образом, заглавие порождает читательские ожидания: что книга окажется комической и не будет следовать правилам повседневной рационалистической жизни. Искажение обычного порядка вещей выполнено в духе карнавальных празднеств, где переворачивались с ног на голову установленные правила. Но все же, в плане обыденной хронологии, у заглавия есть и внутренняя логика: начало недели идентифицируется с субботой, что подчеркивает тот факт, что воскресенье, день отдыха, карнавальное время недели, парадоксально исключено - ради постоянной работы127. В каждую из трех частей, составляющих сказку, Стругацкие привносят частичное разрешение конфликта этих двух планов мысли. Загадочное и удивительное заглавие позже несколько раз отзовется эхом идентичной фразой - в тексте. Один из магов, Корнеев, бормочет слова, вынесенные в заглавие, в ответ на реплику своего коллеги, Демина, который упрекает его в похищении дивана, а затем вопрошает: "Вам известно постановление Ученого совета?". Ответом служит "угрюмое" высказывание Корнеева: "Мне, товарищ Демин, известно, что понедельник начинается в субботу" (С.66). В свою очередь Демин замечает: "Не разводите демагогию". На этот момент значение заглавия все еще остается тайной для читателя. Позже заголовок появляется снова, когда Роман пытается уговорить Привалова работать в Институте. Когда Привалов, протестуя, заявляет, что он в отпуске, Роман отвечает: "Это неважно. Понедельник начинается в субботу, а август на этот раз начнется в июле!" (С.79). (Сейчас в повествовании конец июля). Таким образом, кажется, что заглавие означает, что время отпуска, отдыха должно быть пропущено ради работы. Возможно, впрочем, что значение этой фразы - что в Институте время действительно каким-то образом (пока еще не ясно, каким) движется вспять. Позже мы узнаем, что первым днем нового года оказался понедельник - когда кремлевские часы стали бить полночь, кто-то сказал: "Ребята! Да здравствует понедельник!" (С.129). Только теперь Стругацкие полностью открывают, что "Понедельник начинается в субботу" - лозунг ученых из Института. Большая часть этих ученых - не обычные люди - они маги, связанные особыми отношениями со своей работой, любящие ее, приходящие в лаборатории даже под Новый год. Они не выносят воскресений или иных выходных дней, поскольку без работы им скучно, они находят счастье в постоянном познании: "Сюда пришли люди, которым было приятнее быть друг с другом, чем порознь, которые терпеть не могли всякого рода воскресений, потому что в воскресенье им было скучно. Маги, люди с большой буквы, и девизом их было - "понедельник начинается в субботу"." (С.130). Так фраза возвращается снова и уже может рассматриваться как мотив, а как повторяющийся мотив - она становится лейтмотивом повествования128. К этому моменту начальный комический эффект заглавия переходит на новую стадию. Эта стадия была запрограммирована началом книги и предваряется долгим периодом неясности. Теперь заглавие и лозунг получают связь, которая порождает эстетический шаблон повторения заглавия, но каждый раз семантически различного и с большими комическими эффектами. Для хороших, честных, преданных ученых этот лозунг означает, что понедельник - начало рабочей недели - начинается уже в субботу. Таким образом, они пропускают выходные дни (субботу и воскресенье) ради постоянной работы. Впрочем, цель - познание и напряженная этическая работа - не разделяется в Институте всеми. Есть иные, кто только делает вид, что работает, такие, для которых Институт - лишь место, где можно преследовать свои, эгоистические, цели: "Есть другие. С пустыми глазами. Достоверно знающие, с какой стороны у бутерброда масло. По-своему очень даже неглупые. По-своему немалые знатоки человеческой природы. Расчетливые и беспринципные, познавшие всю силу человеческих слабостей, умеющие любое зло обратить себе в добро и в этом неутомимые" (С.132). Многозначный лозунг "Понедельник начинается в субботу" может подойти и этим коррумпированным и паразитствующим ученым. В некотором, извращенном и экстравагантном роде, характеристика субботы (выходного дня) может быть приписана понедельнику (дню рабочему), и тем самым лозунг "Понедельник начинается в субботу" может оказаться призывом вообще не работать. Так этот амбивалентный лозунг показывает еще большую сложность и еще большее количество комических несообразностей. Такая интерпретация лозунг семантически соответствует амбивалентной, если не полностью бесполезной, работе Института; она подчеркивается наименованием Института (НИИЧАВО), приближенным к не вполне правильному произношению "ничего". В Институте есть два типа людей: благородные и низкие, хорошие и злые. Для первых амбивалентный лозунг - призыв к напряженной постоянной работе, для других - трюк, превращающий понедельник в субботу, во время для ничегонеделания и болтовни.
      В Части 3 сказки заглавие "Понедельник начинается в субботу" приобретает еще одно значение и иной комический эффект. Эта часть посвящена разгадыванию загадки директора Института, Януса Полуэктовича Невструева, который существует в двух лицах: У-Янус и А-Янус. Загадка директора служит причиной комической сцены в одной из предыдущих частей книги, когда и повествователь, и остальные персонажи очень далеки от понимания двойного существования директора: "- Дело в том, Саша, - сказал Роман, обращаясь ко мне, - что у нас идеальный директор. Он один в двух лицах. Есть А-Янус Полуэктович и У-Янус Полуэктович. У-Янус - это крупный ученый международного класса. Что же касается А-Януса, то это довольно обыкновенный администратор. - Близнецы? - осторожно спросил я. - Да нет, это один и тот же человек. Только он один в двух лицах. - Ясно, - сказал я и стал надевать ботинки. - Ничего, Саша, скоро все узнаешь, - сказал Роман ободряюще." (С.73). Первое замечание Привалова, основанное на здравом смысле, - "близнецы", предлагает точку разделения, локус комической несообразности для абсурдного утверждения Романа. В его второй реплике - "- Ясно, - сказал я и стал надевать ботинки." - примирившийся и иронизирующий Привалов только претендует на понимание, но комически очевидно, что за прошедшее время он отказался от попыток найти какой бы то ни было "метод" в "безумии" экстраординарных откровений Романа.
      Дальнейшее тщательное, но тщетное изучение этого вопроса Приваловым только выявляет еще большие несообразности директоров. "Одно время я думал, что А-Янус и У-Янус - это дубль и оригинал, однако это было совсем не так. Прежде всего оба директора имели паспорта, дипломы, пропуска и другие необходимые документы" (С.119) Тот факт, что, несмотря на их секретные и ненатуральные аспекты, директора, совсем как обычные граждане, используют паспорта, пропуска и т.д. ("документы делают человека"), привносит еще больше комических эффектов, только углубляя загадку и производя драматическое напряжение, разрешаемое только фантастическим теоретизированием в конце книги. В последней главе описан интеллектуальный труд магов - попытка разгадать феномен Януса Полуэктовича. В конце концов они осознают, что в некий момент в будущем А-Янус решит проблему контрамоции и превратится в У-Януса, начав двигаться обратно по оси времени. Его поступок - это акт выдающегося самопожертвования. Каждую ночь - в полночь - А-Янус будет переходить, как и все мы, из сегодняшней ночи в завтрашнее утро, в то время как У-Янус будет переходить из нашей сегодняшней ночи в наше вчерашнее утро. В воскресную полночь У-Янус будет переходить не в понедельник, а в утро субботы. Таким образом, для У-Януса понедельник всегда будет начинаться в субботу, в соответствии с заглавием книги. Нормальное время (А-Янус): Суббота =" Воскресенье =" Понедельник Контрамоция (У-Янус): Понедельник =" Воскресенье =" Суббота Контрамоция - движение по времени У-Януса - может быть представлена и следующим образом: ^ Суб="бо="та ( Вос="кре="сень="е ( По="не="дель="ник-| |"= "= "= "= "=| "= "= "= "= "= "= | "= "= "= "= "= "= "= | Таким образом, его (У-Януса) движение по времени обратно по отношению к А-Янусу. А-Янус, подобно нам, движется из прошлого в будущее; он знает только прошлое и не знает будущего. У-Янус движется из будущего в прошлое; он знает будущее, но не знает прошлого. Контрамоция не постоянна, а дискретна, то есть проявляется раз в сутки - в полночь. Ученые в ПНВС сравнивают ее с фильмом, разрезанным на три части, который показывают так: третья часть, вторая, первая. Эстетически она подобна самой книге, увиденной с точки зрения У-Януса: как если бы саму историю разделили на три куска и сначала бы излагали часть 3 (с точки зрения У-Януса), затем часть 2 и, наконец, часть 1. Каждая часть отдельна от последующей. Каждая часть кончается словами вроде: "Но это уже совсем другая история" (С.80, конец части 1); "Но это уже совсем другая история (С.170, конец части 2); "Но это уже совсем-совсем другая история" (С.245, конец части 3). Возможно, в последнем случае эта строка относится к продолжению - "Сказке о Тройке", которая, впрочем, тоже заканчивается словами: "Это, впрочем, совсем другая история". Разгадка научной загадки - контрамоции - является серьезной интеллектуальной задачей для магов Института, которую они воспринимают всерьез. Однако идея контрамоции, как и любая другая идея сказки, не избегла авторского игрового, комического отношения, которое дробит идеи иронией и многозначностью. До решения загадки сама идея контрамоции уже предсказана и высмеяна в новой идее и исследовании, проводимом вечно активным и изобретательным Выбегалло. Он утверждает, что речь многих обезьян напоминает человеческую. Он сделал это странное, но не удивительное открытие, записывая человеческие разговоры и проигрывая их в обратном направлении на большой скорости, а также записывая звуки, издаваемые обезьянами, и проигрывая их - тоже в обратном направлении - на замедленной скорости: "Речь многих обезьян, видите ли, напоминает человеческую, записанную, значить, на магнитофонную пленку и пущенную задом наперед с большой скоростью. Так он, эта, записал в сухумском заповеднике разговоры павианов и прослушал их, пустив задом наперед на малой скорости." (С.173). Можно также предположить, что и рассказчик - Привалов - в какой-то момент превратится в дискретного контрамота. Книга Судеб в архивах Института утверждает, что Привалов умрет в 1611 году - том самом, когда был смещен Император Рудольф II, чье психическое состояние все ухудшалось. Может быть, Привалов - один из тех, кто помогал сместить Рудольфа, а может быть - и сам Рудольф II? К этому моменту повествования Привалов не знает ничего о контрамоции в Институте и полагает эту запись просто ошибкой: "В одном из таких выпусков я нашел и свое имя. Однако из-за спешки в эти выпуски вкралась масса опечаток, и я с изумлением узнал, что умру в 1611 году" (С.111). Идея контрамоции, выраженная не только в жизни директора, но и в других феноменах Института, создает контекст, бросающий свет на многозначное заглавие книги и лозунг ученых. То, что изначально казалось призывом работать без отдыха, включает в себя, оказывается, и более творческие манипуляции со временем, представляя мир сложный, фантастический, комический. Само имя и двойственный характер директора Института восходят к мифу о римском боге Янусе. Варьирование и искажение модели Стругацкими превращают их героя в пародию на героя мифологического - бога Януса: "Римский бог дверей и начал. Все двери и ворота были посвящены Янусу, равно как и все начала,, которые, как верили, были решающими для успеха любого предприятия - предположительно, они рассматривались как двери в будущее. Благословения Януса просили, таким образом, при начале каждого дня, месяца и года; первый месяц года был назван в его честь. Он также отвечал за сев - то есть начало урожая и за начало практически каждого значимого предприятия. В искусстве Януса представляли с двумя лицами, смотрящими в противоположных направлениях, подобно двери."129 Два не сообразующихся друг с другом мира - мир римского бога Януса и мир директора Института - обладают многими общими деталями, производящими комический эффект. Часть действия романа происходит в новогодний вечер время бога Януса, бога всех начал. Важность дверей подчеркивается тем фактом, что ученые, покидая здание, сдают ключи дежурному - Привалову. Янус Полуэктович - персонаж, отвечающий за научную работу Института; а научные начинания можно считать посевом "новых зерен" - развития и распространения новых идей и открытий. Его два лица - это А-Янус и У-Янус, движущиеся по времени в противоположных направлениях, что дает ему божественную силу - видеть прошлое и будущее. Наивысшая цель для магов Института, как и для любого человека, - счастье. Одним из путей его достижения может быть знание и контроль не только природы, но и будущего. Маги/ученые, конечно, знакомы с мифологией. Они знают, что для древних римлян бог Янус отвечал за будущее. Его двери были дверьми в будущее. Благословения Януса просили, таким образом, при начале каждого дня, месяца, года и любого предприятия. Предположительно, маги узнают, что римский Янус может быть полезен как источник знаний о будущем. Они, прочем, не молятся ему, как это делали раньше. Вместо этого они используют научный подход к изучению божественного начала Януса и пытаются использовать его на практике. В решении этой сложной задачи в Институте уже достаточно продвинулись, что подтверждается тем фактом, что сам директор Института - Янус. Может быть, он и не в точности римский бог, но, тем не менее, у них многие общие жизненные характеристики, обеспечивающие возможный успех институтской работы.