Коды комического в сказках Стругацких 'Понедельник начинается в субботу' и 'Сказка о Тройке'

Фактически, Сталин и был Цезарем, служащим своим собственным целям и строящим собственное, чисто сталинистское, государство207. По иронии судьбы, Сталин не знал о жизни в "глубинке". По словам Хрущева, "Сталин отделил себя от народа и никогда никуда не ездил... Последний случай, когда он посетил деревню, был в январе 1928 года"208. Это безразличие к судьбе народа сатирически выражено в отношении Лавра к людям. Подобно Сталину, он избегает всякого контакта с ними. Войдя в комнату для заседаний, он приказывает закрыть открытое окно и задернуть шторы. Он сопровождает это решение двусмысленной ритуальной фразой: "Народу это не нужно" (С.203).
      Помимо пришельца Константина, есть и несколько других случаев необъясненных явлений, которые рассматривает Тройка: Федя Снежный Человек, старик Эдельвейс и его эвристическая машина, говорящий клоп Говорун, птеродактиль Кузьма, плезиозавр Лизка и другие. Эта коллекция странных и фантастических существ воплощает разнообразие, безграничность и богатство форм жизни. Эти странные существа изображают все иррациональное, свободное и воображаемое, они могут символизировать мир за пределами здравого смысла - сверхъестественный и магический. Усилия Тройки по объяснению и утилизации таинственных явлений высмеивают жестокие попытки ограничить свободу и фантазию людей. Проводя процессы мистических существ, Тройка никогда не вдается в определения необъясненных явлений и никогда не задается вопросом, каковы могли бы быть критерии их классификации. Это вовсе не удивительно, поскольку деятельность Тройки подчинена их политической цели - контролю населения и господству над ним. Для достижения ее требуется уничтожить возможного оппонента. Тройка считает таинственных существ либо бесполезными, либо вредными для своей власти. Чтобы справиться с этой опасностью, используется политика рационализации и утилизации - как причина для существования Тройки. Признать открыто, что они борются со странными и таинственными существами, потому что последние потенциально опасны для удержания власти Тройкой, было бы вульгарно для нее - в свете века экспертов и их познаний. Они циничны и жестоки и предпочитают, чтобы их слова выглядели научными, и по возможности, туманными. "Рационализация и утилизация" является дразнящим ложными надеждами лозунгом Просвещения. Эти термины немедленно вызывают понимание и поддержку. Как же может кто-то в научный и технологический век Тройки быть против достижения столь разумных и возвышенных целей? Но соблазнительный лозунг Тройки одновременно смешон и обманчив. Рационализировать - значит организовывать деятельность наиболее целесообразным и эффективным образом, или приводить нечто к заданной цели. Есть, впрочем, разительное несовпадение между лозунгом и действиями Тройки. В большинстве случаев Тройка пытается искалечить, искоренить или подавить существование таинственных созданий. Впрочем. то, что кажется иррациональным, фактически является вполне логичным, неизбежным и согласующимся с политикой, чьей единственной целью является сохранение власти любой ценой. В случае успеха действия Тройки должны повлечь за собой изменение жизни в этой стране, сделав ее удобной для новых правителей. Выражение "Тройка по рационализации и утилизации необъясненных явлений" является сатирой на утопическую фразеологию, утопическую идеологию и на трагическую практику революционных преобразований российского общества при советской власти. Анализируя язык советской цивилизации, Андрей Синявский утверждал, что, когда страна постигла разумного научного социального порядка - социализма, - появилось желание выражаться "научно", то есть, фактически, псевдонаучно. Повседневная речь наполнилась "прекрасными" словами, такими, как механизация, индустриализация, электрификация, химизация. Все эти слова подразумевают некое большее значение и привязаны к научной утопии на основе советской цивилизации209. Люди склонялись - осознанно или нет - к использованию этих "восхитительных" слов, которые они могли даже не понимать или не знать, как правильно произносить. Но это был священный язык советского государства, врученный свыше - через прессу и речи вождей, к которому массы стремились (или, по крайней мере, должны были стремиться). Слова заменяли знание: достаточно было знать определенный набор слов, чтобы чувствовать себя овладевшим ситуацией."210 Нравственная деградация и умственная ограниченность Тройки отражаются в деформированности и других особенностях их языка, который рассматривался в предыдущем разделе главы (код комедии). Искаженный язык Тройки сатирически отражает манипуляции властной элиты языком в коммунистической стране: "Это идиома, естественно обусловленная их веком, их работой и их идеологией: речь, сочетающая в себе язык коммунистической пропаганды и стилизованные, архаические выражения, старомодный жаргон. Тот факт, что почти ни у кого из них не было формального образования, увеличивает общий эффект. Их предложения неуклюжи, владение грамматикой незначительно; они неправильно используют слова, видя язык не как средство выражения мыслей, но как средство для искажения и сокрытия правды"211. Противоречие между разумными лозунгами и ужасной деятельностью Тройки является противоречием между утопическими видениями, переложенными на политическую деятельность. Разумное и постоянно гармоничное сообщество недостижимо. Такое сообщество требовало бы отказа от всего, что отличает одного человека от другого. Идеальное общество также подразумевает удовлетворение всех человеческих потребностей. Но полное удовлетворение несовместимо с разнообразием и безграничностью человеческих потребностей. Любая попытка воплотить идеал будет вести к установлению тоталитарного принуждения и насилия. Само название Тройки содержит маркированные слова, связанные с русской революцией. Задолго до Ленина термины утилизация и рационализация выражали цели российских революционеров: "В девятнадцатом веке этот утилитаризм ворвался в интеллектуальные и литературные движения шестидесятников или нигилистов 1860-х годов, возглавляемые Николаем Чернышевским и Дмитрием Писаревым и воплощенные в вымышленном Базарове, герое романа Ивана Тургенева "Отцы и дети" (1862)."212 У Достоевского в "Записках из подполья" герой полемизирует с философией рационализма и утилитаризма, выступая в защиту человеческих свободы и счастья. С успехом революции движение утилитаризма вышло далеко за рамки мира литературы и проникло в каждую сферу российской жизни. Утилитаризм "свел утопию к реальным терминам и сделал возможным переключение с высокой риторики и идей на действительное построение нового мира"213. "С революцией человечество вступило в эру наиболее жестокой целесообразности. Любое движение человека теперь судилось по тому, полезно оно или вредно для высшей цели - коммунизма"214. На ранней стадии развития советского режима трансформации российского общества проводились во имя абстрактно понятых рациональных принципов научной доктрины марксизма и ленинизма. В период сталинизма "рациональная" реорганизация продолжалась - ради построения тиранической империи (все еще под покровом коммунистической идеологии). Описывая социальный эксперимент, проводившийся в Советской Союзе, Бернард Шоу назвал его - в лишенном иронии заглавии книги, не издававшейся до 1964 года, - "Рационализация России"215. Он начинает рассмотрение ситуации, сложившейся в Советском Союзе, с риторического вопроса: "Как вожди русской революции смогли сделать то, чего я не могу: то есть организовать эффективное расследование для уничтожения той догмы, что форсайтство - паразитизм - грех против Святого Духа, и если все остальные грехи могут быть прощены, на этот грех может быть только одна реакция уничтожение?"216 Сталинская политика национализации и коллективизации была попыткой "рационализировать" страну в больших масштабах - силой и жестокостью. В сказке Стругацких, несмотря на предопределенность, работа Тройки отягощена излишней бюрократией и продвигается медленно и неэффективно. Эта сказка является также сатирой на колоссальные ошибки советских правителей. По Колаковски, "С нынешней точки зрения, русская революция может сойти за относительно ограниченную и обошедшуюся без последствий версию культурного апокалипсиса... Несмотря ни на что, уничтожение и преследование были недостаточно эффективными для того, чтобы сломать полностью последовательность культуры. Радикальная идея полного разрушения унаследованной культуры (Пролеткульт) никогда не была официальной политикой властей; оказалось, что - при некотором ослаблении политических репрессий - Россия способна производить новую культурную энергию, показывать, что она не разорвала своих связей с прошлым и готова противостоять великолепию Нового Времени"217. Наблюдая за процессами необъясненных явлений, Привалов и Амперян используют реморализатор для воздействия на Тройку. Этот прибор играет важную роль во введении в центр внимания комической борьбы между добром и злом, и кажется, что он способен повлиять на происходящее и судьбу обвиняемых. Ранее члены Тройки продемонстрировали бюрократическую некомпетентность, мрачную борьбу своих со своими и невразумительное бормотание, но когда включается реморализатор, происходит разительная перемена к лучшему. Неожиданно их действия и речи приобретают разумны уровень нравственной целостности и демонстрируют впечатляющие интеллектуальные возможности. К сожалению, перемена не оказывается необратимой. Когда очеловечивающее устройство выключается, Тройка, словно пробудившись от смешного сна, возвращается к мрачной и неэффективной тактике. Идея борьбы с деградацией человека и возвращения положительных качеств искусственным, технологическим путем (таким, как применение реморализатора) смешна и фантастична. Осмеянием прямого вмешательства технологии в метафизическую сферу человеческой жизни Стругацкие высмеивают и веру в науку и технологию как путь к улучшению нравственности человека.
      ЗАКЛЮЧЕНИЕ
      Сказки Стругацких "Понедельник начинается в субботу" и "Сказка о Тройке" блестящие комические и очень сложные работы. Движущая сила комического искусства Стругацких лежит в парадоксах и несоответствиях, которые можно обнаружить на многих уровнях повествовательной структуры сказок. Наиболее важным источником этих парадоксов является синтез "реалистического" дискурса с дискурсом волшебной сказки - в первом построена научная деятельность работников Института, а второй представляет мир волшебства и чудес. Результат смешения двух дискурсов - третий дискурс: комической научной фантастики. В этом процесс мечтательность, воображение и волшебство волшебной сказки находят расширение и комическое приращение в научном мышлении фантастики, ее гипотезах и выдумках. Как волшебная сказка, так и научная фантастика вдохновляются человеческим оптимизмом и стремлением к идеальному, утопическому состоянию общества и счастью человека в нем. Эти черты - как волшебной сказки, так и научной фантастики - оказываются в центре внимания, поскольку постоянно утверждается цель Научно-исследовательского института чародейства и волшебства человеческое счастье, - и к ней ищется путь. Преследование этой цели ведет к другим парадоксам или несоответствиям, от которых сказки Стругацких получают динамизм. В мире повествования этих сказок несоответствия порождаются чувством противоречия между верой в совершенство человеческого общества и реальной несостоятельностью этой идеи. Стругацкие явно высмеивают идею человеческого прогресса, достигается ли он посредством науки или же посредством волшебно-сказочной магии, но, идентифицируя утопическую тенденцию научной фантазии с мечтой волшебной сказки, они рассматривают тему утопии как не только комическую, но и более распространенную и универсальную, двузначную, вызывающую сочувствие. Макс Лути предполагает, что литература в ХХ веке не исполнена неприязни к фантастическому, вымышленному и чудесному. "Чудо, хотя и не воспринимаемое как реальность, стало образом и появляется во многих формах, даже когда оно может быть замаскированным под абсурдное или непостижимое"218. Обратное тоже может быть верным, как в произведениях Стругацких, где "абсурдное или непостижимое" маскируется под чудеса и выдумки волшебной сказки. Творчество Стругацких - искусство не только абсурдных оппозиций и несоответствий, но и искусство откликов, перекличек, отсылок и симметрии. Когда повествователь или другие персонажи сказок встречаются с тем, что может оказаться неразрешимым столкновением противоположностей, с миром, лишенным здравого смысла, они не впадают в отчаяние и безнадежность, они не становятся жертвами страданий или героями трагедии. Встречаясь с несоответствием, они на самом деле видят дальше и заставляют видеть нас что абсурдные имена, странные институции, гротескные образы или сталкивающиеся перспективы соединены неожиданным сходством или отсылками, которые возвращают часть согласованности и гармонии тому, что видится, привнося относительный "смысл в бессмыслицу" и "метод в безумие". Этот род видения не только отсылает к высшему порядку вещей и скрытому значению мироздания, но и высвобождает беспокойство - в форме смеха, приближающего читателя к счастью. Это видение связано с философией феноменологии и экзистенциализма, особенно с философией Хайдеггера. Одним из принципиальных моментов этой философии является внесение согласованности, целостности и смысла в хаос мира - как защита от абсурдности существования219. В мире Стругацких есть фундамент ужаса и трагедии, но их видение преодолевает его и они трансформируют бессмысленность и хаос, могущие быть мучительными, в более организованную окружающую среду интеллектуально богатую, многозначную, восхитительную, поддерживаемую воображением и ироническим смехом. Пересекающиеся коды комического - комедийный, пародийный и сатирический играют с крайними противоречиями и умудряются содержать глубочайшие противоречия. В ходе этого они производят текст очень широких достоинств: литературных, нравственных и философских. Широта и баланс, отраженные в искусстве Стругацких, подобны описанным Баранчаком в его статье о восточноевропейском авторе: "Радость чтения повестей "Понедельник начинается в субботу" и "Сказка о Тройке" возрастает от их наиболее неотразимых качеств - удивительности и юмора. "Великая литература всех времен заимствовала мотивы из волшебной сказки, зачастую демонстрируя воображение, не во всем отличное от волшебно-сказочного."221 Для Стругацких магия является синонимом волшебной сказки, а волшебная сказка идентична поэзии. Они следуют принципам волшебной сказки и изменяют дискурс ее для создания собственной поэтической магии. Никогда не переставая быть забавными и игривыми, сказки Стругацких предлагают интеллектуальное приключение, вызывающее смешанные чувства возбуждения. скептицизма или ужаса, направляя читателя к более глубокому изучению чудес жизни и искусства. Но, если мы не услышим разные оттенки и уровни смеха, мы не сможем полностью постичь работы Стругацких - мы не сможем понять их связи с реальностью или воспринять их эстетическое богатство.
      БИБЛИОГРАФИЯ
      Afanas'ev A. Russian Fairy Tales / Tr. R.Guterman. - New York: Pantheon Books, 1975. Bakhtin M. Rabelais and His World. - Cambridge: M.I.T. Press, 1974. ---"---. Problems of Dostoevsky's Poetics. - Minneapolis: University of Minnesota Press, 1984. Baldrick C. Frankenstein's Shadow: Myth, Monstrosity, and Nineteenth-Century Writing. - Oxford: Clarendon Press, 1987. Ball H. Irish Journal / Tr. L.Vennewitz. - New York: McGraw-Hill Book Company. Baranczak S. Breathing Under Water and Other East European Essays. Cambridge, Massachusetts: Harvard University Press, 1990. - --"---. All the President's Plays // The New Republic. - 1990. - July 23. Bentley E. Farce // Comedy: Meaning and Form / Ed. R.W.Corrigan. - New York: Harper & Row Publishers, 1981. Bergson H. Laughter // Comedy / Ed. W.Sypher. - New York: Doubleday Anchor Books, 1956. Bronowski J. Science and Human Values. - New York: Harper Torchbook, 1965. ---"---. Magic, Science and Civilization. - New York: Columbia University Press, 1978. Butcher S.H. Aristotle's Theory of Poetry and Fine Art with a critical text and translation of "The Poetics". - New York: Dover Publications,
      1951.
      Camus A. Hope and the Absurd in the Work of Franz Kafka // Kafka: A Collection of Critical Essays / Ed. R.Gray. - Englewood Cliffs: Princeton Inc., 1962. Csicery-Roney jr., I. Towards the Last Fairy-Tales: On the Fairy-Tale Paradigm in the Strugatskys' Science Fiction, 1963-72 // Science-Fiction Studies. - 1986. - Vol.13. Dmitrievsky. Stalin. - Berlin, 1931. Ducrot O., Todorov T. Encyclopedic Dictionary of the Science of Languages. - Baltimore and London.: The John Hopkins University Press, 1979. Eco U. The Comic and the Rule // Travels in Hyperreality. - New York: Hartcourt Brace, 1986. Elmer-Dewitt P. The Peril of Treading on Heredity // Time. - 1989. - March
      20.
      Fanger D. The Creation of Nikolai Gogol. - Cambridge, Mass.: The Belknap Press of Harvard University Press, 1979. Feinberg L. Introduction to Satire. - Ames, Iowa: The Iowa State University Press, 1969. Fowler R. Modern Critical Terms. - London and New York: Routledge & Kegan Paul, 1987. Freud S. Jokes and Their Relation to the Unconscious. - London: Routledge,
      1960.
      Frye N. Anatomy of Criticism. - Princeton: Princeton University Press,
      1957.
      Gakov V. A Test of Humanity: About the Work of the Strugatsky Brothers) // Soviet Literature. - 1982. - # 1 (406). Galligan E. The Comic Vision in Literature. - Athens: The University of Georgia Press, 1984. Glad J. Extrapolations From Dystopia: A Critical Study of Soviet Science Fiction. - Princeton: Kingston Press, 1982. Greene T.M. Rabelais: A Study in Comic Courage. - Englewood Cliffs, N.J.: Prentice-Hall, 1970. Gurewitch M. Comedy: The Irrational Vision. - Ithaca and London: Cornell University Press, 1975. Hansen A.J. The Meeting of Parallel Lines: Science, Fiction, and Science Fiction // Bridges to Fantasy / Ed. G.E.Slusser, E. S. Rabkin and R. Scholes. - Carbondale: Southern Illinois University Press, 1982. Heller E. The World of Franz Kafka // Twentieth Century Interpretations of "The Castle". - Englewood Cliff, New Jersey: Prentice-Hall, 1969. Heller M., Nekrich A. Utopia in Power. - New York: Summit Books, 1986. Hingley R. Joseph Stalin: Man and Legend. - New York: McGraw-Hill, 1974. Holman C.H., William H. A Handbook to Literature. - New York: Macmillan Publishing Company, 1986. Huizinga J. Homo Ludens. - New York: Roy Publishers, 1950. Hutcheon L. A Theory of Parody. - New York: Methuen, 1985. Jakobson R. Language in Literature. - Cambridge, Mass.: The Belknap Press of Harvard University Press, 1987. Jakobson R. On Russian Fairy Tales // Russian Fairy Tales / Coll. by A.Afanas'ev. - New York: Pantheon Books, 1975. Johnson P. Modern Times. - New York: Harper & Row, 1983. Joravsky D. The Lysenko Affair. - Cambridge, Mass.: Harvard University Press, 1970. Kafka F. The Castle. - New York: Schocken Books, 1974. - --"---. The Trial. - New York: Alfred A. Knopf, 1972. Kaufmann W. The Portable Nietzsche. - Penguin Books, 1979. Kern E. The Absolute Comic. - New York: Columbia University Press, 1980. Koestler A. The Act of Creation. - New York: The Macmillan Company, 1964. Kolakowski L. Modernity on Endless Trial. - Chicago: The University of Chikago Press, 1990. Kolek L. Toward a Poetics of Comic Narrative: Notes On the Semiotics Structure of Jokes // Semiotica. - 1985. - 53-1/3. ---"---. Toward a Poetics of Comic Narratives: The Semiotics Structure of Evelyn Waugh's "A Handful of Dust" // Semiotica. - 1985. - 55-1/2. P.75-103. Kravchenko M. The World of the Russian Fairy Tale. - New York: Peter Lang,
      1987.
      Lem S. About the Strugatskys' "Roadside Picnic" // Microworlds. - New York: A Harvest/HBJ Book, 1984. Lindsey B. On the Strugatskij Brothers' Contemporary Fairytale: "Monday Begins on Saturday" // The Supernatural in Slavic and Baltic Literature: Essays in Honor of Victor Terras / Ed. by A.Mandelker, R.Reeder. Columbus: Slavica Publishers, Inc., 1989. Loseff L. On the Beneficence of Censorship. - Munchen: Vertalg Otto Sagnet. Luthi M. Once Upon a Time. - New York: Frederick Unger Publishing Co.,
      1970.
      Manlove C.N. Comic Fantasy // Extrapolation. - 1987. - Vol.28. - # 1. Markiewicz H. On the Definition of Literary Parody // To Honour Roman Jakobson: II. - The Hague: Mouton, 1967. Marx K. Grundrisse: Foundations of the Critique of Political Economy / Tr. M.Nicolaus. - Harmondsworth, 1973. Marx K., Engles F. The Communist Manifesto. - New York: Meredith Corporation, 1955. McFadden G. Discovering the Comic. - Princeton, New Jersey: Princeton University Press, 1092. Medvedev Zh. The Rise and fall of T.D.Lysenko. - New York: Columbia University Press, 1969. Milner G.B. Homo Ridens: Towards a Semiotic Theory of Humor and Laughter // Semiotica. - 1972. Muecke D.C. Irony. - Norfolk, England: Methuen & Co. Ltd., 1970. Nabokov V. Strong Opinions. - New York: McGraw-Hill, 1973. Nash W. The Language of Humour: Style and Technique in Comic Discourse. London, New York: Longman, 1985. Philmus R. Into the Unknown: The Evolution of Science Fiction from Francis Godwin to H.G.Wells. - Berkley Angeles: University of California Press,
      1970.
      Popovsky M. Manipulated Science. - New York: Doubleday & Company, Inc.,
      1979.
      Rabelais. Gargantua and Pantagruel / Tr. J. Le Clercq. - New York: Random House, 1944. Rabkin E. The Fantastic in Literature. - Princeton, New Jersey: Princeton University Press, 1976. Rose M.A. Parody // Meta-Fiction: An Analysis of Parody as a Critical Mirror to the Writing and Perception of Fiction. - London: Croom Helm,
      1979.
      Shaw B. The rationalization of Russia. - Bloomington: Indiana University Press, 1964. Shukman A. Literature and Semiotics: A Study of the Writings of Yu. M. Lotman. - Amsterdam, New York: North-Holland Publishing Company, 1977. Siniavsky A. Soviet Civilization: A Cultural History. - New York: Arcade Publishing, 1990. Slonimsky A. The Technique of the Comic in Gogol // Gogol from the Twentieth Century. - Princeton: Princeton University Press, 1974. Slusser G., Rabkin E.S., Scholes R. Bridges to Fantasy. - Carbondale, Edwardsville: Southern Illinois University Press, 1982. Steinberg E.R. K. of "The Castle": Ostensible Land-Surveyor // Twentieth Century Interpretations of "The Castle". - Englewood Cliff, New Jersey: Prentic-Hall, 1969. Stephan H. The Changing Protagonist in Soviet Science Fiction // Fiction and Drama in Eastern and Southeastern Europe / Ed. H.Birnbaum, T.Eekman. Slavica Publishers Inc., 1980. Stewart S. Nonsense: Aspects of Intertextuality in Folklore and Literature. - Baltimore: The John Hopkins University Press, 1979. Suvin D. The Literary Opus of the Strugatskii Brothers // Canadian-American Slavic Studies. - VIII, 3 (Fall 1974). Swift J. Gulliver's Travels. - New York: Schoken Books, 1984. The Science in Science Fiction / Ed. P.Nicholls. - New York: Alfred A. Knopf, 1983. The Stalin Dictatorship: Khrushchev's "Secret Session" Speech and Other Documents / Ed. by T.H.Rigby. - Sydney, 1968. Thomson Ph. The Grotesque. - London: Methuen & Co Ltd., 1972. Thorndike L. The History of Magic and Experimental Science. - New York: Columbia University Press, 1923-58. Todorov Tz. The Fantastic: A Structural Approach to a Literary Genre. Ithaka, New York: Cornell University Press, 1975. Toranska T. "Them": Stalin's Polish Puppets. - New York: Harper & Row,
      1987.
      Tripp E. The Meridian Handbook of Classical Mythology. - New York: A Meridian Book, 1974. Tynyanov Yu. Dostoevsky and Gogol: Towards a Theory of Parody // Dostoevsky & Gogol: Text and Criticism / Ed. P.Meyer & S.Rudy. - Ann Arbor: Ardis, 1979. Updike J. The Flaming Chalice // The New Yorker. - 1990. - February 26. Vinogradov V. On the Task of Stylistics: Observations Regarding the Style of the Life of Avvakum // Archpriest Avvakum: The Life Written by Himself / Ed. K. Brostrom. - Ann Arbor: Michigan Slavic Publications UP, 1979. Watt I. The Rise of the Novel. - Berkley, Los Angeles: University of California Press, 1957. Zipes J. Fairy Tales and the Arts of Subversion. - New York: Wildman press, 1983. Аввакум. Житие протопопа Аввакума им самим написанное. - М.: Гос. изд-во худож. лит., 1960. Афанасьев А.Н. Народные русские сказки. - М.: Гос. изд-во худож. лит.,
      1957.
      Благой Д. Примечания // Пушкин А.С. Избранные сочинения. Т.1. - М.: Худож. лит., 1978. Геллер Л. Вселенная за пределом догмы. - London: Overseas Publications Interchange Ltd., 1984. Герцен А.И. Собрание сочинений в тридцати томах: Т.10. Былое и думы. Часть
      4, гл.30.
      Достоевский Ф.М. Записки из подполья. - Letchworth, Hettfordshire: Bradda Books Ltd., 1973. - --"---. Братья Карамазовы. - М.: Изд-во "Правда", 1969. Ильина Н. Изгнание норманнов: очередная задача русской науки. - Париж,
      1955.
      Крепс М. Техника комического у Зощенко. - Benson, Vermont: Chalidze Publications, 1986. Лотман Ю. Структура художественного текста. - Providence: Brown University Press, 1971. Неелов Е. Волшебно-сказочные корни научной фантастики. - Ленинград: Изд-во Ленинградского ун-та, 1986. Петров Е., Ильф И. Двенадцать стульев. - М.: Изд-во "Худож. лит.", 1968. Пушкин А.С. Поэмы и сказки. - Москва: Изд-во Академ. наук СССР, 1963. Салтыков-Щедрин. История одного города. - Москва: Гос. изд-во худож. лит.,
      1957.
      Советский энциклопедический словарь / Глав. ред. А.Прохоров. - Москва: Сов. энциклопедия, 1987. Стругацкие А., Б. Понедельник начинается в субботу. - Минск: Юнацтва,
      1986.
      ---"---. Улитка на склоне; Сказка о Тройке. - Frankfurt/Main: Possev-Verlag, V Gorachek K.G., 1972. 1 Источники, из которых брались сведения для компиляции определений сущностей: 1.Kravchenko M. The World of the Russian Fairy Tale. - Bern; Frankfurt am Main; New York: Peter Lang, 1987. 2.Советский энциклопедический словарь / Гл.ред.А.Прохоров. - М.: Сов.энциклопедия, 1987. 3.Webster's Third New International Dictionary, Encyclopedia Britannka, Inc., Publisher - W.Benton, 1966. 4.Funk & Wagnalls Standard Dictionary of Folklore, Mythology and Legend / Ed. by M.Leach. - New York: Fnk & Wagnalls, 1949 5.Scientific American. - 1955. - June. 2 Аркадий Натанович Стругацкий (1925- ) Борис Натанович Стругацкий (1933- ) 3 Hutcheon L. A Theory of Parody: The Teachings of Twentieth-Century Art Forms. - New York: Methuen, 1985. - P.81. 4 1.Scholes R. Structural Fabulation: An Essay on the Fiction of the Future. - Notre Dame: U.of Notre Dame, 1975. - P.4-6. 2.Suvin D. Metamorphosis of Science Fiction. - New Haven: Yale UP, 1979. P.7-10. 3.Clayton D. On Realism and Fantastic Discourse // Bridges to Fantasy / Ed.G.E.Slusser. - Carbondale: Southern Illinois P., 1982. - P.61. 4.Watt I. The Rise of the Novel. - Berkeley: University of California P., 1957. - P.9-34. 5.Kolakowski L.Modernity on Endless Trial. - Chicago: U. of Chicago P, 1990. - P.101. "Реализм" или "реалистичное", что сининимично "правдоподобию", не являются больше приемлемыми терминами в литературоведении из-за их двусмысленности и неадекватности. "Реалистичное" иногда смешивается с "правдивым", что является категорией философии, а не беллетристики. Оно также легко смешивает материальную и концептуальную реальности. Хотя, впрочем, большая часть популярной литературы и значительная часть литературы серьезной сегодня все еще пишутся в том стиле, что в XIX веке называли "реализмом", делались попытки ввести более подходящие термины в противовес "фантастическому". Шолс (Scholes) и Сувин (Suvin) предлагают термин "когнитивный", а Клейтон (Clayton) приспосабливает гуссерлианский термин "ноэматический" (греческое noesis - мысли внутри акта восприятия) и создает оппозицию "ноэматический"/"фантазматический". Я бы предложил ярлык "романный", поскольку "реализм" ассоциируется с пиком развития романа. Ян Уатт (Ian Watt) в "Расцвете романа" ("The Rise of the Novel") указывает, что практически во всех романах, в сравнении с иными жанрами, мы находим подчеркивание временных и прострнственных измерений. Романы дают нам ощущение человека, существующего во временном континууме, и помещают его в физический мир определеннее, чем какой-либо иной род литературы. Все эти ярлыки - старые или новые, - впрочем, могут оказаться безнадежно условными. Колаковски (Kolakowski) предполагает, что, поскольку наши знания и ощущения меняются, определения, формулировки и догмы исторически относительны и становятся устаревшими: "новые формулы окажутся столь же условными и "верными", как и старые, наверняка, но ух условность станет восприниматься только тогда, когда они окажутся культурно мертвыми." 5 Scholes R. Structural Fabulation: An Essay on the Fiction of the Future. - Notre Dame: U.of Notre Dame, 1975. - P.10. 6 Holman H., Harmon W. A Handbook to Literature. - New York: Macmillan Publishing Company, 1986. - P.273. Philmus R. Into the Unknown: The Evolution of Science Fiction from Francis Godwin to H.G.Wells. - Berkeley; Los Angeles: University Press, 1970. P.20. Филмус (Philmus) определяет научную фантастику как "риторическую стратегию привнесения подозрения и недоверия в некоторое фантастическое положение дел средствами более или менее научного объяснения, призванного оправдать фантастику". 7 В.Пропп. Исторические корни волшебной сказки. - 1946. Kravchenko M. The World of the Russian Fairy Tale. - New York: Peter Lang, 1987. - P.223. Rabkin E.S. The Fantastic in Literature. - Princeton, New Jersey: Princeton UP, 1976. - P.73. Обсуждая волшебную сказку в контексте эскапистской литературы, Рабкин (Rabkin) говорит: "Когда эскапистская литература является не случайностью, а, скорее, основой повествовательного мира, предлагающего правила,диаметрально противоположные тем. что существуют во внетекстуальном мире, тогда эскапистская литература становится до определенной степени фантастической, и,благодаря своей аудитории, психологически полезной". 8 Jakobson R. On Russian Fairy Tales // Russian Fairy Tales / Coll. by A.Afanas'ev. - New York: Pantheon Books, 1973. - P.650. 9 Csicsery-Ronay I., Jr. Towards the Last Fairy Tale: On The Fairy-Tale Paradigm in the Strugatskys' Science Fiction, 1963-72 // Science Fiction Studies, Vol.13 (1986). - P.1. Рассматривая приспособление парадигм волшебной сказки в творчестве Стругацких и последующее изменение этой парадигмы, Чичери-Роней-мл. (Csicsery-Ronay, Jr.) примечательно исключает "Понедельник начинается в субботу" и "Сказка о Тройке" из своего анализа.