Козлов Владимир
Соседка
Владимир Козлов
Соседка
Стою на балконе. Двор почти не виден из-за зелени деревьев. У подъезда тормозит "форд", почти новый - лет пять максимум. Выходит Юля с пятого этажа - в коротком черном платье, с маленькой черной сумкой. Она кивает водителю, заходит в подъезд.
Я резко дергаю ручку, первая балконная дверь ударяется о вторую, дребезжит стекло. Я кричу:
- Мама, я выброшу мусор?
Мама отвечает из кухни:
- Поздно уже, двенадцатый час. Всякая шваль по улицам ходит...
- Никто там не ходит.
- Ну, как хочешь...
Щелкаю выключателем, открываю дверь в туалет, хватаю синее ведро с черной крышкой. Сую ноги в старые кеды, выскакиваю из квартиры.
Юля стоит на площадке между вторым и третьим этажом, у почтовых ящиков, курит. Я говорю:
- Привет.
- Привет.
- Сигареты есть?
- А не задрал ты уже меня, а?
- Я тебя не драл.
Она отводит ногу и бьет меня по колену. Больно. Я сжимаю зубы, морщусь, но не ору.
- Ты что - вообще?
- Что вообще?
- Ну на фига так делать?
- А на фига так говорить? Все твоей маме расскажу - и что куришь...
- А я - твоей расскажу.
- Рассказывай. Что ты ей расскажешь?
- То и расскажу. Что куришь, что это самое...
- Что "это самое"?
- Сама знаешь.
- Ничего я не знаю, ясно? Я - взрослый человек, мне в мае было восемнадцать, понятно? А ты еще пацан.
Я в шутку замахиваюсь на Юлю, она отступает.
Я спрашиваю:
- Оставишь добить?
- Держи.
Она передает мне сигарету. Фильтр - в темно-красной помаде. Я осторожно обрываю с него бумажку.
- Что, боишься заразиться? - Юля улыбается. - Не бойся, у меня триппера нет.
- Ничего я не боюсь, просто неприятно.
- Что неприятно?
- Помада.
- А-а. Ну ладно, я пошла. Пока.
- Пока.
Захожу в квартиру, захлопываю дверь. Мама кричит из кухни:
- Где ты так долго ходишь?
- Юльку встретил, поговорили.
- Что у вас с ней за общие интересы? Тебе четырнадцать, ей восемнадцать. Шляется где-то допоздна, потом ее на машинах привозят...
- Не на машинах, а на машине - всегда на одной.
- А какая разница?
Я ставлю ведро в туалет, выхожу на балкон. Уже совсем стемнело. Смотрю на окна Юлиной квартиры - все светятся. Они живут в двухкомнатной квартире, почти такой, как у нас, вшестером - Юля, ее брат - в шестом классе, родоки и дед с бабкой. Приехали семь лет назад из Эстонии, ее папаша и дед были военными, а потом их оттуда поперли. Когда они только приехали, Юля ходила с длинной черной косой. Это сейчас она постриглась и сделала мелирование.
*
Стоим с Юлей в подъезде. Сигарет нет. Она говорит:
- Смотри, какое загаженное стекло. Ничего через него не видно.
- Типа их кто-то моет...
- Ну я не знаю... Должны мыть - уборщицы какие-нибудь.
- Какие уборщицы? Ты видела хоть раз, чтобы подъезд убирали?
- Не-а.
- Ну вот. Взяла бы и вымыла, если не нравится, что грязное.
- Вообще, мне все равно. А если бы и ты вымыл - сидишь днями дома на каникулах. Все б тебе спасибо сказали...
Я вынимаю из кармана ключ, ковыряю зеленую стену. На ней до ремонта была надпись "Семь лет прошло, немалый срок - вставай за хеви-метал рок. Мой друг, кончай вола доить, нам без металла не прожить". Это написали друзья Дэника из сороковой квартиры. Он уже год, как в армии.
- Что ты делаешь? - говорит Юля. - На фига стену портить? Только ремонт сделали.
- У тебя не спросил.
- А мог бы и спросить - у старшего товарища. - Она смеется.
Я смотрю на полоску ее загорелого живота между юбкой и кофтой. В пупке - серебряная сережка.
- От тебя воняет, ты ебалась.
- Ты что - дурной?
- Говорю - воняет.
- Не, ты что - на самом деле дурачок?
- Ты пила и ебалась, ты пьяная и оттраханная дура, ясно, кто ты?
- А ты кто? На себя посмотри. Ты еще молодо выглядишь, мальчик, ясно?
- Неясно.
- Ну, неясно, так неясно. Меня это не волнует.
Юля начинает подниматься по лестнице. Я смотрю на ее ноги.
*
Захожу в троллейбус. Сзади кто-то трогает меня за плечо. Поворачиваюсь. Юля.
- Привет. Откуда ты?
- Так. Гулял.
- И я тоже гуляла. - Она смотрит на кабину водителя. - Надо билетики купить.
- Забей. Уже десять часов - никаких контролеров давно нет.
- Ну, смотри. Не дай бог контролер - будешь платить за меня штраф, хорошо?
- Хорошо.
- Давай сядем - вон два места.
- Давай.
Садимся на высокое сиденье над колесом. Людей немного. Троллейбус катится мимо забора хлебозавода.
- А почему ты сегодня на троллейбусе? Всегда на машине...
Она не отвечает.
- А как его зовут?
- Кого?
- Ну, твоего парня.
- А какая разница?
- Никакой. Так просто - интересно.
- Ну, Петя его зовут.
- Петя? - Я улыбаюсь. - Имя такое пидарастическое.
- У тебя, можно подумать, красивое. Вова - жизнь моя херова.
Я отворачиваюсь. Впереди, через проход, лицом к нам сидят две девчонки. Одну я знаю - она в нашей школе, на класс старше меня. Волосы разобраны в четыре тонкие косички, накрашена, как обезьяна, облегающие короткие шорты, ноги белые, в комариных укусах, вертит в руках зонтик - не знает, куда деть. Вторую я не знаю. Она в белой блузке с разрезом спереди - виден черный лифчик - и короткой юбке. Сидит, широко расставив ноги. Если б сидел напротив, мог бы заглянуть ей между ног.
Юля шепчет:
- Без мазы. По ним сразу видно, что малолетки. Даже если не ты, а взрослый чувак подойдет знакомиться - убегут. - Она смеется.
Девчонки смотрят на нее, фыркают.
Выходим из троллейбуса. Я говорю:
- Пошли, если хочешь, ко мне - пива попьем.
- А тебе уже можно пиво? На киосках везде написано - "с восемнадцати лет".
- Ты купишь - я деньги дам.
- Не надо деньги, у меня есть.
- Тогда купим - и пошли.
- А мама?
- Ее нет. В больнице.
- Что с ней такое?
- Гипертония. Она каждый год ложится на три недели.
Сидим на креслах, между креслами - журнальный столик. Телевизор работает без звука. Я кладу сигарету на тарелку, беру пластиковую бутылку. Разливаю остаток пива себе и Юле, швыряю бутылку под стол.
Беру стакан, делаю большой глоток. Юля смотрит в окно - там ничего не видно, одни листья и ветки.
Она говорит:
- Уже август, скоро лето кончится, да?
Я киваю, отпиваю еще пива. Юля тушит бычок о тарелку, берет свой стакан.
Я встаю, подхожу к ее креслу, сажусь рядом на пол. Она - в белых штанах из "мятой" ткани, и ноги кажутся толстыми, а когда в мини-юбке - наоборот. Я кладу руку ей на коленку.
Юля ставит стакан на стол, наклоняется мне к уху, шепчет:
- Того, что ты хочешь, не будет. Ни-ко-гда. Ты понял?
Она улыбается. Помада на верхней губе чуть-чуть размазана. Я резко встаю, заношу кулак, бью.
Мимо. Кулак ударяется в спинку кресла, пружинит, я падаю на Юлю, утыкаюсь головой в грудь.
Юля говорит:
- Ладно, хватит, успокойся. Все нормально.
