Современная электронная библиотека ModernLib.Net

Сокровища Кенигсберга

ModernLib.Net / Современная проза / Косарев Александр Григорьевич / Сокровища Кенигсберга - Чтение (Ознакомительный отрывок) (стр. 5)
Автор: Косарев Александр Григорьевич
Жанр: Современная проза

 

 


– Вольно, вольно, – махнул им рукой уполномоченный.

Поскольку он не был профессиональным военным, ему всегда претили все эти, как он считал, надуманные и вычурные рапорты, вкупе со щелканьем каблуками. Тем более сейчас. Не евший и не спавший нормально уже в течение трех суток, он ощущал сильные муки голода. Его несчастный желудок, регулярно сбиваемый с толку то крепким кофе, то случайными бутербродами, непрерывно урчал, требуя горячей пищи. Пройдя между поварами, уполномоченный снял крышку с кастрюли и с любопытством заглянул вовнутрь нее. В ней аппетитно пузырилась гороховая каша с морковью и кусочками консервированного мяса. Вист сглотнул слюну.

– Это что у нас готовится, обед или завтрак? – спросил он, поворачиваясь к поварам и облизываясь.

Повара переглянулись и одновременно пожали плечами.

– По времени получается обед, а по плану должен быть завтрак, – ответил тот из них, кто был постарше.

– И это все, что у нас есть? – задал еще один вопрос уполномоченный, вообще-то не привыкший питаться из солдатского котелка. При этом он выразительно указал пальцем на булькающее варево.

– Да ну что Вы, господин оберштурмбаннфюрер, – ответил уже тот, кто был помоложе, – продуктов запасено очень много, только герр гауптман не разрешает их трогать, говорит, что сначала надо съесть то, что уже открыто.

«Вот идиот-то, – подумал Вист про капитана, – да этот солдафон, видимо, собирается сидеть в этой норе до второго пришествия». Но вслух сказал совсем другое:

– Экономия – это хорошо, это по-немецки, однако, я полагаю, что после такой адски тяжелой работы наши славные сыны фюрера заслуживают гораздо лучшего угощения. Кстати, ваш капитан еще спит, я полагаю?

– Так точно, спит без задних ног, – улыбнулся старший повар. – Только мы вот с Германом уже проголодались и решили заодно и на всех приготовить.

– Молодцы, – похвалил их Вист, – одобряю ваше, достойное немецкого солдата рвение, но поройтесь там хорошенько в своих, я имею в виду, припасах, надо бы превратить этот заурядный завтрак в праздничный обед. Только не гремите сильно, а то разбудите ненароком своего бережливого капитана.

– Слушаемся! – вытянулись оба повара.

Они осторожно сняли с плиты кастрюлю и, стараясь не стучать при ходьбе сапогами, двинулись вслед за Вистом в казарму. Подходя к двери, уполномоченный снова уперся взглядом в вольер с овчарками.

– Да, все никак не выясню, зачем здесь сидят эти милые зверюшки? – спросил он, указывая пальцем на скулящих псов.

– Они несли здесь охрану, пока наш взвод не перевели сюда, а потом такая гонка началась, что вывести их на поверхность, наверное, позабыли, – сказал один из поваров. – Вы уж, господин оберштурмбаннфюрер, прикажите убрать их отсюда, уж очень от них псиной несет.

– Непременно, непременно, – рассеянно пробормотал Вист, входя в казарму.

В ней все еще было темно. Горела только слабенькая лампочка на столе у дежурного. Увидев приближающегося Виста, дневальный встал. Он открыл было рот, собираясь сделать доклад, но уполномоченный его опередил.

– Лейтенант Шлих мне за время моего отсутствия не звонил?

– Нет, г-н оберштурмбаннфюрер, все тихо.

Вист задумался: «А не позвонить ли мне самому, выяснить, как там наверху обстановка?» Но, видя, как повара споро расставляют миски и выкладывают на блюда различные консервированные закуски, решил сделать это после обеда.

Расчищая столы для обеда, один из поваров осторожно, стараясь не разбудить спящих солдат, переложил на ближайший к складу стол два ручных пулемета МГ-34 и охапку фаустпатронов, имевшихся на вооружении охранного взвода. Валявшуюся повсюду форму и амуницию он аккуратно складывал на свободные койки, очищая от нее стулья и скамейки. Внезапно загудел зуммер телефона, и сидящий за столом рядом с ним уполномоченный мгновенно поднял трубку.

– Вист слушает.

– Докладывает лейтенант Шлих.

– Что случилось, Гюнтер?

– Только что прошла передача открытым текстом. Состояла из двух слов и четырех цифр. «Морской змей» и 18:00. Передано трижды.

«Вот и все, – подумал эсэсовец, – финита ля комедиа. Наш город королей (Кенигсберг), видимо, доживает свои последние часы».

Он сглотнул образовавшийся в гортани противный ком и, допив из все еще стоявшей на столе утренней чашки последний глоток кофе, сказал ожидающему на другом конце провода лейтенанту:

– Забирайте с Хуго из машины все свое имущество и быстро спускайтесь сюда. Ты там не забыл за это время, что и как надо делать, чтобы не заблудиться в подземелье?

– Помню все, оберштурмбаннфюрер, до последнего слова. Да, кстати, как мне поступить с радиостанцией? По инструкции, как Вы наверняка помните, ее нельзя оставлять без присмотра!

Вист на секунду задумался:

– Знаешь что, расстреляй ты ее из автомата и оставь в машине, чувствую, она нам больше не понадобится.

– Слушаюсь, – отозвался Гюнтер, – будем у вас внизу минут через двадцать.

– Поторапливайтесь, – сказал, заканчивая разговор, Вист, – а то от обеда ничего не останется!

Он повесил трубку и бодро встал из-за стола.


Перед взором протиснувшихся в образовавшуюся щель наших бойцов открылась совершенно удивительная картина. Неожиданно для себя все десять танкистов оказались в довольно большом, тускло освещенном рядами электрических лампочек помещении размером в ширину около 30 и в длину порядка 90—100 метров. Стены, выложенные из серого камня, плавно переходили в сводчатый потолок. Практически все это помещение, за исключением нешироких проходов, посередине которых были проложены рельсы узкоколейки, было заставлено высокими штабелями деревянных ящиков. Причем ящики в этих штабелях были странного и необычного вида. Во-первых, солдаты отметили, что они все были разных размеров. Тут были и громадные ящики размером 3Ѕ4 метра и совсем маленькие, размером с коробку из-под ботинок. Большинство ящиков было сделано из толстых сосновых досок, и они имели достаточно свежий вид. Они даже не были окрашены, как будто их сделали совсем недавно. Но некоторые из них, причем лежали они в особых штабелях, имели совершенно другой, более потрепанный вид, и многие были окованы и окрашены. Но что роднило все эти ящики, так это схожие клейма на всех. «Ведомство Геринга», «Секретно», «Без особого распоряжения не вскрывать» – перевел лейтенант Степашин выжженные на ящиках надписи.

Во-вторых, их удивило и то, что все эти рукотворные штабеля и кучи были и сложены как-то по-разному. Одни были выложены почти до потолка, другие же едва достигали им до пояса. Побродив некоторое время среди многих сотен непонятных ящиков, они вышли к противоположной стене этого подземного склада, где их ждал новый сюрприз. Они наткнулись на невиданных размеров грузовой лифт, то есть сначала даже не поняли, что это. Просто им показалось – нашелся новый проход. Но это оказался не проход, а глухой тупик, в котором на железном поддоне лежала большая куча металлических, выкрашенных в мышиный цвет ящиков. Потом они заметили свисающие вдоль стен мощного вида цепи. Фонарями они проследили их направление. Оказалось, что вместо потолка в этой необычной комнатке видны на большой высоте створки люка. Только тут кто-то высказал догадку, что перед ними лифт. Подивившись на столь необычную громадину, они всей компанией отправились на разведку дальше.


Штурмовая группа под командованием старшего лейтенанта П.С. Гурьева, преодолев каменный завал в безымянном переулке, вплотную приблизилась к пролому в стене большого дома. Сержант второго года службы Михаил Веселкин осторожно выглянул из-за угла и, быстро осмотревшись, снова юркнул в переулок.

– Немцев не видно, товарищ старший лейтенант, – доложил он. – Слева по направлению к центру города трехэтажный дом стоит, весь выгорел, а справа виден высокий кирпичный забор, почти целый. – Он утер лоб грязным рукавом гимнастерки и добавил, – кругом трупы лежат, по виду свежие.

Восемнадцать автоматчиков, пользуясь короткой передышкой, осматривали и перезаряжали оружие, готовясь к очередной атаке. Некоторые даже успели закурить. Дослушав до конца доклад сержанта, командир повернулся к солдатам:

– Кончай коптить, курилки, и так дышать нечем, мало вам вокруг дыма! Так, слушать мою команду! Русицкий, Сычев и Веселкин, бегом вдоль кирпичного забора, проверьте, что там за ним. Встретите противника – сразу назад. Полищук и Зверев отсюда вас прикроют из пулемета. Остальные, по двое, бегом через улицу и быстро занять мне трехэтажку, пока в нее кто-нибудь другой не влез.

Солдаты, побросав самокрутки, взяли свое оружие и приготовились к броску. Старший лейтенант, широко размахнувшись, швырнул к дому напротив переулка гранату, и сразу после взрыва вся группа рванулась вперед, каждый к своей цели. Двое из них, под командованием сержанта Веселкина, короткими перебежками двинулись вдоль забора из грязно-красного, исклеванного осколками снарядов кирпича. Пробежав вдоль него около семидесяти метров, они добрались до массивных железных ворот, к которым от улицы вел выложенный брусчаткой проезд. Солдаты подергали за одну из створок, но ворота были закрыты наглухо. Сержант, которому хотелось поскорее вернуться к своим, не стал долго искать способ, как им пробраться за забор. Он отвел подальше обоих солдат, вынул из заплечного мешка последнюю противотанковую гранату и, выдернув чеку, довольно удачно метнул ее в сторону ворот. От взрыва одну створку вывернуло винтом, и все они, используя для маскировки поднятую взрывом кирпичную пыль, протиснулись в образовавшуюся щель.

К их удивлению, они оказались на территории довольно обширного старого парка. Брусчатая дорожка, идущая от ворот, плавно поворачивала направо, в глубь парка, одновременно довольно круто уходя вниз, под землю. Держа автоматы перед собой, они сбежали по ней и через минуту уперлись в бетонную стену с нависающим над ней каменным козырьком. В середине этой стены также располагались еще одни, теперь уже брусовые, окованные узорчатыми железными полосами ворота. На них, что удивительно, не было ни ручки, ни замочной скважины. Тогда Веселкин, вынув из-за голенища финский нож, попытался отжать с его помощью створку от косяка, но безуспешно. И тут ему почудилось, что из-за двери раздался какой-то звук. Сержант, сделав товарищам предостерегающий жест, чтобы они не шумели, припал ухом к широким доскам ворот.


Гюнтер, закончив разговор с Вистом, повесил трубку на рычаг и поднялся в кузов столько месяцев служившего им домом, «бюссинга». Радист эвакуационной команды – Хуго, опершись на стол обоими локтями и сдвинув наушники на виски, дремал за столом, на котором стояла радиостанция. Гюнтер похлопал его по плечу. Когда тот очнулся от полудремы и снял наушники, он взял их у него из рук и бросил на стол.

– Все, уходим, Хуго. Собирай свое барахло.

– Куда это? – испуганно спросил тот, думая, что придется выбираться из бетонного укрытия «центрального вокзала» на поверхность, где все еще гремел бой и часто рвались снаряды.

– Да не трусь ты, – успокоил его лейтенант, – спускаемся вниз, к Георгу в гости. Там уже и обед готов. Поедим с тобой наконец-то нормально, да и отоспимся.

Через несколько минут, моментально собравшийся радист Х. Рейнхальд уже стоял на широкой площадке гидравлического лифта с двумя туго набитыми солдатскими ранцами, в то время как лейтенант с максимальной осторожностью привязывал шнур подрывного механизма к массивному внутреннему засову въездных ворот. Покончив с этим опасным и малоприятным занятием, он направился к пульту управления, чтобы поскорее пустить лифт, но внезапно вспомнил наставления Виста относительно радиостанции.

– Вот черт, едва не забыл! – сплюнул он.

Обойдя грузовик, он просунул ствол «шмайсера» в распахнутую дверь кузова и двумя короткими очередями привел их безотказную новенькую рацию в полную негодность. Затем, забросив автомат за плечо, он вновь направился к пульту лифта.


Услышав за дверью грохот выстрелов, сержант отпрянул было от нее, но, тут же сообразив, что стреляли не по нему, почему-то решил, что за дверью происходит казнь. Он резко повернулся и подбежал к прикрывающим его с тыла бойцам:

– Парни, у кого еще есть гранаты, кажется, там кого-то расстреливают!

Сычев отрицательно покачал головой, а Русицкий с готовностью вытащил из кармана ребристую лимонку и протянул ее сержанту. Но тот только ощерил усы.

– Да ты что, это же как слону дробина!

– А я на улице фаустпатрон видел, – припомнил вдруг Владимир Сычев.

– Где? – крикнул сержант.

– Да там он, у ворот, за упавшей тумбой лежит.

– Тащи скорее, может быть, кого спасти успеем!

Сычев, разбрасывая сапогами мелкие камешки, бросился вверх по дороге, в то время как Веселкин с Русицким, укрывшись за изгибом дороги, взяли дверь на прицел, резонно опасаясь появления из подземелья эсэсовцев-карателей.


Медленно ползущий вниз лифт наконец-то опустился на уровень «А», к брошенным на рельсах тележкам, с помощью которых артиллерийские снаряды и пороховые шашки подвозились от складов к пушкам. Работающие в аварийном режиме лампы освещения еле-еле рассеивали мрак, и последние обитатели «центрального вокзала» вынуждены были простоять пару минут неподвижно, ожидая, пока их глаза не привыкнут к темноте.

– Куда же мы пойдем теперь? – спросил радист, закидывая один из ранцев за спину и протягивая другой Гюнтеру.

– Налево, – пробурчал лейтенант, пытаясь привести в действие свой карманный фонарь, но сколько он его ни тряс, тот никак не хотел работать.

– Да черт с ним, дойдем как-нибудь, – дернул его радист за рукав, и они осторожно, стараясь не споткнуться о рельсы, двинулись вдоль тоннеля, отсчитывая на ходу шаги, дабы не пропустить нужную дверь.


Заслышав грохот сапог, Веселкин обернулся. Из-за поворота показался несущийся со всех ног Сычев. В каждой руке он нес по трубе фаустпатрона с большими шишкообразными набалдашниками.

– Вот, товарищ сержант, пока два, а не хватит, я еще принесу, их там, оказывается, много валяется.

Сержанту между тем было не до разговоров. Он выхватил гранатомет из рук Сычева, откинул прицельную рамку и, приладившись, выстрелил в то место на воротах, где, по его разумению, должен был находиться замок. Пригнувшиеся перед выстрелом солдаты едва начали поднимать головы, как в этот момент сработал 20-килограммовый заряд тротила, спрятанный под днищем штабной машины Виста, а еще через секунду дружно рванули двенадцать 200-литровых бочек с бензином, стоявших на заправочной площадке рядом с лифтом.

Услышав позади себя странный хлопок, Гюнтер остановился и только начал поворачивать голову, как ударная волна сшибла их обоих с ног, и все вокруг озарилось феерическим светом от падающего в подземелье жутко ревущего водопада пылающего бензина. В тот же момент передняя часть разорванного пополам тяжелого грузовика с душераздирающим грохотом рухнула в шахту лифта. Сотни литров бензина, вогнанные остатками грузовика, словно бы громадным поршнем, в подземную галерею, огненным валом покатились вдоль рельсов. Завопив от ужаса, лейтенант с радистом рванулись было вперед, но ревущий смерч через секунду настиг их и поглотил.


Ровно в 15:00 в подземной казарме по приказу Виста, зажгли полный свет, и полуодетые солдаты, привлеченные аппетитным запахом, идущим от кастрюли с гороховой кашей, начали понемногу вылезать из коек. Кое-кто уже отыскал свой китель и оделся. Другие в поисках своей формы бродили, щурясь от яркого света, между столами, стараясь ухватить кусочек другой от выставленных деликатесов. Дневальный, поглядывая на Виста, шикал на них и отгонял от банок и бутылок, полагая, что оберштурмбаннфюрер сам даст соответствующий сигнал к началу трапезы. Но ему в этот момент было не до того. Озабоченный долгим отсутствием лейтенанта с радистом, он вновь и вновь крутил телефонный диск, пытаясь связаться с «центральным вокзалом», но каждый раз слышал только короткие гудки заблокированной линии. Решив про себя, что верхний телефон сломался, он поднялся из-за стола и двинулся к выходу из казармы в поисках Ганса или Карла, для того чтобы послать кого-нибудь из них наверх для выяснения, где и по какой причине задержались его помощники. Он успел пройти почти половину казармы и уже видел лениво натягивающего сапоги Ганса, как сзади что-то громко лязгнуло, и в казарме мгновенно наступила гробовая тишина. Почувствовав неладное, Вист повернулся.


Порядочно проблуждав по складу, танкисты неожиданно для себя обнаружили в середине левой, если смотреть от лифта, стены еще одну дверь. Обычную распашную двустворчатую дощатую дверь, обитую тонким листовым железом. Резонно полагая, что за ней располагается какой-то другой отдел этого склада, они, предводительствуемые капитаном, дружно направились к ней. Откинув ударами сапог обе ее половинки, танкисты гурьбой ввалились в следующее помещение. И в ту же секунду пожалели, что сделали это. Помещение, в котором они оказались, по виду напоминало им предыдущее, только вот содержимое его в корне отличалось. При входе, правда, справа и слева громоздились кучи все тех же ящиков и бочек, но дальше... дальше была картина, которую они никак, ну абсолютно никак не ожидали увидеть здесь, в этом глухом подвале.

За ящиками, занимавшими пространство не более 10—15 метров от торцевой стены, справа и слева виднелись ряды многоярусных солдатских коек, стояли столы, заставленные котелками и бутылками, но самое-то ужасное: и на койках, и на лавках, и за столами сидели, лежали и стояли десятки эсэсовцев в форме и без оной.


Тут надо немного остановиться и оценить состояние наших солдат в этот полный драматизма момент. Я даже не хочу говорить сейчас о чисто психологическом шоке: они ведь знали, что сзади выхода нет, а тут оказалось, что его нет и впереди. Но кроме того, наши танкисты были практически безоружны. Только по чистой случайности у двоих из них имелись автоматы, а у четверых на поясе висели в кобурах пистолеты. Вот и все! У немцев же, кроме значительного численного перевеса, имелись как минимум два ручных пулемета и несколько фаустпатронов. Все это наши танкисты разглядели на ближайшем к ним столе. Ради справедливости надо отметить, что и немцы тоже совершенно не ожидали появления наших солдат, а тем более с этой стороны, то есть со стороны наглухо отрезанного от поверхности двадцатиметровым слоем земли склада.


Давно замечено, что неожиданность действует на людей более ошеломляюще, чем ясно видимая и осознаваемая опасность. Огорошенный внезапностью человек вроде бы и не спит, и не загипнотизирован, но разум его уже не владеет телом, и ни один палец не может шевельнуться, и ни одно слово не может сорваться с уст. Похожая ситуация случилась и сейчас. Все находившиеся в подземной казарме на глубине примерно двадцати семи метров под землей бывалые и в массе своей совсем нетрусливые немецкие вояки застыли, будто пораженные громом, когда с грохотом распахнулись двери склада и оттуда, словно из тьмы преисподней, вывалилась толпа чертей в черных одеждах, с черными лицами и в черных рогатых шлемах. Они стояли молча, грозно глядя на опешивших немцев, будто посланцы ада, явившиеся за душами нераскаявшихся грешников. Парализующий шок был тем более силен, что они появились оттуда, откуда не могло появиться ни одно живое существо, ибо все обитатели этого подземелья твердо знали, что войти на склад можно было только через их казарму и никак иначе.

Немая сцена не могла, конечно, длиться слишком долго. На долю секунды раньше других очнулся от этой губительной оторопи гауптман Зильберт:

– Внимание, – истошно завопил он, – к оружию!

Но было уже поздно. Грохот гуринского автомата и жужжащий звон рикошетирующих пуль заставил всех броситься куда попало в поисках укрытия.


В ту же секунду, дружно сообразив, что пора уносить ноги, наши танкисты бросились обратно, в помещение склада с ящиками, забыв даже прикрыть за собой дверь. Попрятавшись за штабелями, они торопливо приготовили к бою имевшееся у них оружие и стали ждать ответной атаки. Прошло пять минут, десять, двадцать... Был слышен на стороне немцев непонятный шум, грохот падающей мебели и звон бьющегося стекла. Через некоторое время все утихло. Обе стороны затаились...


Когда совершенно внезапно бешеная стрельба оборвалась и Вист, держа в каждой руке по пистолету, выглянул из-под стола, за которым он прятался от русских пуль, в дверях склада уже никого не было. Только стоны раненых свидетельствовали о том, что все это ему не померещилось.

– Что это? Откуда? Этого не может быть! Мы в окружении! – метались в голове у Виста судорожные мысли. Он был так напуган и ошеломлен, что, появись сейчас эти черные солдаты снова, он не смог бы даже выстрелить, так как в этой суматохе совсем забыл снять свои пистолеты с предохранителей. Он несколько пришел в себя только тогда, когда рядом оказался полураздетый Карл с винтовкой в руках.

– Оберштурмбаннфюрер, – шепнул он ему, – принимайте командование на себя, капитан Зильберт убит наповал.

– Кто это был там? – запинаясь, спросил его Вист, указывая стволом «вальтера» на двери склада.

– Русские танкисты, – отозвался тот, – я их видел несколько раз на Восточном фронте.

– Как же они здесь оказались? – прошептал уполномоченный. – Здесь ведь ни один танк не пролезет!

Карл только пожал плечами и, понимая, что его начальник все еще пребывает в шоке, два раза выстрелил в настежь распахнутые двери склада. Хлопнуло еще несколько разрозненных выстрелов, и тут Вист словно бы очнулся.

– Прекратить огонь, – завопил он. – Там ценности рейха! И кто-нибудь, быстро вынести раненых в дизельную. А те, кто не занят, должны перегородить казарму баррикадой. Стрелять только наверняка, – добавил он секунду спустя.

Несколько человек из охранного подразделения принялись вытаскивать из-под столов раненых и убитых, а остальные, собравшись примерно в середине казармы, взялись сооружать примитивную баррикаду из тех же столов, лавок, коек и ящиков с тушенкой. Загремела падающая на пол посуда, бутылки и миски с гороховой кашей. В несколько минут сооруженную баррикаду солдаты наскоро забросали матрасами с коек, зная по опыту, что автоматная пуля, легко пробивающая стол и деревянную тумбочку, столь же легко вязнет в ватном матрасе.

Пока происходили все эти события, Вист, руководивший выносом раненых, подсчитал первые потери от неведомым путем проникших на склад русских танкистов. Результаты оказались неутешительны. Двое, в том числе и капитан, были убиты наповал и трое солдат ранены. Один из них, получивший две пули в грудь, был явно не жилец. Итого, в строю из двадцати семи осталось только двадцать два человека. Приказав поварам быстро перевязать раненых и выдать им по стакану шнапса в качестве лекарства, он сунулся было опять в казарму, но тут же отпрянул назад.

– Э-э, да мы тут все как на ладони, при таком освещении, – внезапно догадался он, – русские нас перестреляют здесь так же легко, как куропаток в поле.

Подозвав к себе одного из дизелистов, он приказал ему выключить свет в казарме и, наоборот, включить его на полную мощность на складе. Только после выполнения приказа уполномоченный нырнул в темноту. Опасаясь шальной пули, он быстро улегся на пол и неумело, благо в темноте никто его не видел, пополз к спрятавшимся за баррикадой солдатам. Добравшись до них, он шепотом приказал доложить, каким оружием располагают ее защитники. С этим, как оказалось, дело обстояло совсем скверно. На руках обороняющихся имелось только пять винтовок, два автомата и два пистолета, один из которых лежал у него в кобуре. Имелась еще, правда чисто теоретическая возможность, достать пулеметы и фаустпатроны, валяющиеся сейчас недалеко от входа на склад, но, во-первых, это было крайне опасно, а во-вторых, если трезво рассудить, совершенно бесполезно. Пулеметы были без лент, они лежали где-то в грудах всевозможных припасов, сложенных у дверей склада, и найти их под огнем русских, да еще и в кромешной темноте, было просто нереально. Применять же противотанковые фаустпатроны на складе, заваленном легковоспламеняющимися предметами, было бы просто самоубийственно. И тут Виста словно толкнуло – он вспомнил наконец о директоре музея. В этой суматохе он совсем забыл о нем!

– Господин Роде, – все также шепотом позвал он его, – с Вами все в порядке?

– Благодаренье Богу, я жив, господин оберштурмбаннфюрер, – донеслось до него из темноты. Пуля черного человека порвала полу моего пиджака.

С души Виста в этот момент, несомненно, свалился тяжеленный камень.

«Старика профессора надо спасать, – подумал он, – здесь слишком опасно».

– Ганс, – зашипел он, – быстро выведи господина профессора в дизельную и покорми его там хоть чем-нибудь.

– Понял, – тихо отозвался его помощник и пополз туда, откуда только что слышался голос старого директора.

Так, напряженно вглядываясь во мрак, в полной тишине они лежали около часа. Зажечь свет и посмотреть на часы никто не решался.

Капитан Сорокин, оценив сложившуюся обстановку и понимая, что такую толпу эсэсовцев он двумя автоматами не остановит, послал всех безоружных наверх. Минут через десять те возвратились, увешанные оружием с ног до головы. Принесли и пулемет, и гранаты, и даже одинокий кирзач с патронами. Немцы не атаковали, видимо, по той причине, что не знали численности находящихся на складе наших солдат, ну а наши не атаковали, так как именно знали, что перед ними противник серьезный, хорошо вооруженный и, к несчастью, весьма многочисленный.


Внезапно один из автоматчиков открыл огонь.

– Что еще случилось? – раздраженно воскликнул Вист.

– Там кто-то мелькнул, – едва успел ответить солдат и тут же, сраженный осколком разорвавшейся рядом с баррикадой гранаты, рухнул навзничь.

С обеих сторон вновь началась беспорядочная стрельба. Русские танкисты с такой яростью поливали свинцом защитников баррикады, что уполномоченный решил, что сейчас последует ее штурм. Однако он ошибся. Автоматный обстрел постепенно затих, и в подземелье снова наступила относительная тишина. Приказав вынести раненых к свету, Вист и сам выполз через вторые двери в помещение дизельной. В результате второй перестрелки потери оказались еще больше, пятеро убитых и трое раненых. Среди пострадавших оказался и Карл, получивший касательное ранение спины осколком гранаты. Вист приуныл. Загадочное поведение противника сбивало его с толку.

«Почему они не атакуют нас? – вновь и вновь задавался он одним и тем же вопросом. – Раз они каким-то образом оказались на складе, что им мешает получить подкрепление и выбить нас из казармы в смежное помещение?»

Постепенно его мысли переключились на неизвестно где пропавших Хуго и Гюнтера: «Может быть, в последний момент большевики захватили их и узнали о том, каким путем можно попасть на склад? Да, но если так, то они должны были появиться совершенно с противоположной стороны, через фальшивый электрощит. Просто неразрешимая загадка».


Примерно через час такого тихого сиденья, не слыша со стороны немцев ни шороха, Сергей Гуськов решил посмотреть, не ушли ли немцы совсем, уж больно тихо было за железной дверью. Но, едва он показался из-за дверного косяка, как короткая очередь из пулемета рубанула ему поперек груди, и он упал замертво. Это послужило для наших своего рода сигналом для начала активных действий. Началась стрельба, в дверной проем полетели гранаты. К удивлению всех, немцы отвечали крайне вяло, словно бы нехотя. Но, когда Касымов и Клюев приблизились к двери и бросили в помещение, где закрепились фашисты, еще несколько гранат, то оба были ранены ответными выстрелами. В довершение всех бед, немцы выключили в своей подземной казарме свет, а на складе, наоборот, включили его на полную мощность. Такой оборот дела крайне не понравился нашим танкистам, а так как они не знали, где проходят электрические провода, то им пришлось перестрелять почти все лампочки на складе. Горели лишь две самые дальние, при входе на спиральную лестницу, но, чтобы их разбить, требовалось идти туда специально, а делать это никому не хотелось, так как в любую секунду немцы могли пойти в атаку. В наступившей темноте вялая перестрелка продолжалась, и чем дольше сохранялось такое положение вещей, тем мрачнее становились мысли у танкистов. Патроны были на исходе, и достать боеприпасы не представлялось возможным. Лейтенант Степашин, прячась за ящиками, подполз к Сорокину:

– А что, Александр Иванович, давай вскроем с тобой какой-нибудь из этих ящиков. Вдруг там патроны есть или еще какое оружие. Ты ведь видишь, немцы не пользуются фаустпатронами, наверное, боятся при взрыве сами пострадать.

Особо раздумывать не приходилось. Оставив Степашина за себя, капитан на пару с механиком Кругловым пробрались к сейфовой двери, через которую они попали на этот склад, где было наиболее безопасно, и сняли с ближайшего штабеля один из плоских, очень похожих на патронные, ящиков. Несоответствие между большим объемом ящика и его небольшим весом несколько их удивило, но не остановило. Пользуясь саперной лопаткой и монтировкой, они сбили с него крышку. Под ней, к их удивлению, оказался другой ящик, выполненный из оцинкованного железа. Пришлось применить кинжал. Под железной крышкой обнаружился слой листового белого каучука, с двух сторон проложенного картоном. Когда же сняли и эту преграду, то увидели внутри ящика тщательно отшлифованные торцы деревянных щитов размером с разложенную шахматную доску. Капитан и механик недоуменно переглянулись.

– Что за чертовщина, зачем немцам понадобилось так тщательно упаковывать какие-то доски? – вслух удивился Круглов.

Движимые больше любопытством, нежели необходимостью, наши танкисты, естественно, решили вытащить одну из них. И только когда одну из досок вынули и поднесли ближе к свету, увидели, что одна сторона у нее оклеена крупными, тщательно отшлифованными кусками янтаря. Достали еще несколько досок. На всех с одной стороны был прикреплен янтарь: то гладко отполированный, то с естественной шероховатостью, то с замысловатой резьбой.

– Тьфу ты, дьявол, – обозлился комбат Сорокин, – да здесь какие-то финтифлюшки лежат, ты давай-ка, Ляксей, неси сюда какой-нибудь другой ящик.

Минут за двадцать они распотрошили семь или восемь ящиков. В двух они нашли порядка десяти картин в тускло сиявших, позолоченных багетах, во всех остальных оказался янтарь. Янтарь на досках и щитах, янтарь в картонных коробочках и в виде каких-то сложных конструкций на пружинках. В каждом ящике обязательно находилась тщательно сложенная ведомость, а то и целая книга, видимо, с описанием и указанием по каждой янтарной детали. Поняв, что оружия и боеприпасов они здесь не найдут, капитан и водитель вернулись к своим. Немцы тем временем совсем прекратили стрельбу.


  • Страницы:
    1, 2, 3, 4, 5, 6, 7