Девять возвращений

      В классе математики Ольга Борисовна повесила высказывания. Гаусс: "Арифметика - царица математики". Пушкин: "Вдохновение нужно в поэзии, как в геометрии". Ломоносов: "Математику уже затем учить надо, что она ум в порядок приводит". Галилей: "Математика - наука опасная: она разоблачает обманы и просчеты".
      Юра был уверен, что это не обошлось без тетрадки Лены.
      И вдруг случилось то, чего уж никто не ожидал: Вадим Нестерович потребовал у Веры Николаевны, чтобы был организован кабинет обществоведения. И должна быть написана история школы. А история у школы есть. Это может подтвердить сама Вера Николаевна, настаивал Вадим Нестерович. Она здесь училась и многое знает. А Виктор Троицкий? Он со своим юным отрядом собирает материалы об учениках, которые участвовали в Отечественной войне. "Вы собираете, Виктор?" Тыбик сказал: да, собирает. У него есть гвардейские значки, письма, нашивки за ранения, фотографии.
      Собранные экспонаты будут храниться в комитете комсомола.
      Лось проявлял теперь интерес ко всему новому, хотя и продолжал соблюдать какую-то сдержанность. Не отказался до конца от своих принципов обыкновенного человека, обыкновенного учителя. Новое еще не обрело для него прочную и оправданную форму. Но жизнь школы тормошила его и даже веселила. Он вместе со всеми смеялся, когда Витин отряд принес из театра царский трон.
      С этим троном началась потом история для истории школы.
      Никто не знал, куда его поставить, чтобы случайно не сломать. Ребята постарше начали всем его показывать. Все садились, примерялись. А сзади ходил артист, который должен был играть царя в сказке, и требовал, чтобы старшие отдали трон, потому что он, сам "царь", ни разу еще на нем не сидел.
      Трон в конце концов забрала Любовь Егоровна и заперла на складе.
      Представление сказки должно было состояться на приступочке в 9-м "А".
      Витя занимался репетициями. Но пока без трона, чтобы не таскать со склада и на склад. И "царь" пока сидел на обыкновенном стуле и очень горевал.
      Майка приставала к Вите - она сыграет в сказке царицу-мать. Платье для бала готовится и вполне сойдет для царицы. Тем более Борис так и не написал своего "Гамлета".
      Витя отмахивался от Майки, но Майка не отставала. Нельзя царицу, тогда, может быть, волшебница нужна или еще кто-нибудь. Она желает поработать с "массами", с "начальной школой". У нее проснулось сознание.
      Лена слушала Майку и смеялась. Она и сама была не прочь посидеть на троне в длинном платье, и чтобы перчатки выше локтя, и на перчатках браслеты. И чтобы туфли золотые. И пускай Юра смотрит, удивленный и притихший. Пускай восторгается, говорит стихами, теми самыми хотя бы, которыми написал сочинение по заданию Александры Викторовны.
      В класс пришла начальная школа, которая должна была репетировать сказку, и собственноручно притащила трон. "Царь", очевидно, их заставил. Надоело ему сидеть на стуле. Добился наконец своего.
      Майка сказала Вите:
      - Ну и занимайся просветительством.
      Ей нравился Тыбик. Лена это знала. И Майка сердилась на Витю, что он вечно возится с малышами.
      - Ты куда сейчас? - спросила она Лену.
      - К Антонине Дмитриевне. Василий Тихонович расписание сбил.
      Антонину Дмитриевну Лена нашла возле ящика "вопросов и ответов". Здесь были и Вера Николаевна, и Василий Тихонович, и Лось. Перед ними выступал Шалевич. Вертелся, подпрыгивал. Это он оправдывался за очередное поражение баскетбольной команды.
      Вера Николаевна смеялась. Громко, как девчонка из 9-го "А". И Антонина Дмитриевна смеялась, но как завуч, потому что стыдливо прикрывала рот дневником школы, с которым опять, наверное, шла к Василию Тихоновичу выяснять, почему он очередной своей резолюцией подменил Веру Николаевну.
      Василий Тихонович недавно сказал Антонине Дмитриевне:
      - Беспокоитесь за авторитет директора, посадите ее на царский трон.
      А когда встретил в коридоре Любовь Егоровну, шепнул ей, что Антонина Дмитриевна якобы велела царский трон поставить в кабинет к Вере Николаевне. Там для трона надежное место. Любовь Егоровна поверила и заставила ребят нести трон к Вере Николаевне.
      После этого случая Любовь Егоровна обиделась на Василия Тихоновича и даже отказалась для его нового кабинета доставать еще кое-что из оборудования. Но надо знать Василия Тихоновича: он отправился к Любови Егоровне мириться в тот самый день, когда она составляла ведомость на зарплату по новой тарификации и была, конечно, в прекрасном настроении. Василий Тихонович тут же помирился с ней, а вскоре получил и дополнительное оборудование.
      Лена решила сейчас не спрашивать у Антонины Дмитриевны в отношении физики, потому что хватит и того, что Василий Тихонович огорчен проигрышем баскетбольной команды. А тут еще ему придется поспорить с Антониной Дмитриевной и опять огорчиться, что она вроде бы симпатичная женщина, но педант. Хотя и сам Василий Тихонович понимает, что в работе завуча должен быть педантизм.
      Василий Тихонович увидел Лену, отозвал в сторону и сказал, что в конце недели будет сводный урок для девятых и десятых классов. В актовом зале. Приедет профессор Зайцев. Неужели тот самый, которому Инна сдавала курсовую работу?.. Любопытно будет у него спросить об этом... линейном ускорителе. Может быть, скажет об Инне что-нибудь? Старост других классов Василий Тихонович, оказывается, уже предупредил. Теперь говорит ей.
      Лена улыбнулась.
      - Ты что?
      Лена сказала, что теперь Василий Тихонович подменяет Антонину Дмитриевну.
      - Надо в каптерке кое-что подобрать для встречи с профессором. Приборы, таблицы. Собирался заняться, да вот этот... - Василий Тихонович показал на Шалевича, - расстроил меня. Пойдем, поможешь.
      И они пошли по коридору к классу. На пути попался кто-то из баскетбольной команды. Увидел физика и мгновенно исчез. Все знали, как он болезненно относится к спортивным неудачам.
      Когда Лена и Василий Тихонович вошли в класс, то в классе уже не было начальной школы, а была Майка. Она сидела на царском троне. И был еще в классе Витя, который сидел на стуле и слушал то, что говорила ему Майка. Она, конечно, прервала репетицию, выгнала "царя" и захватила трон.
      Лена незаметно от Майки подмигнула Вите и тихонько сказала:
      - Плохи твои дела, Витя.
      Тыбик смущенно улыбнулся в ответ.
      А Василий Тихонович, когда увидел трон, сказал:
      - Он уже здесь.
      Майка весело крикнула:
      - А правда, он мне идет, Василий Тихонович?
      - Кто?
      - Трон.
      - Н-да, - сказал Василий Тихонович. - Плохи твои дела, Витя.
      Василий Тихонович услышал слова Лены. Понимает! Хитрый старик.
      14
      Тетя Галя, растерянная, стояла перед Таисией Андреевной.
      - Вы знали, что он уедет?
      - Я не знала.
      Тетя Галя действительно не знала, для чего Юра взял у нее деньги. Сказал - вскоре отдаст. Вот и все. Но разве сейчас можно было убедить в этом Таисию Андреевну? Она была уверена, что и Лена помогала Юре уехать к отцу, ну, если не помогала, то знает, во всяком случае, для чего он это сделал. Таисия Андреевна послала в школу к Лене Ивана Никитовича.
      Лена заполняла дневники. Сидела одна, грустная, в классе. Юры не было уже несколько дней. Лена звонила к нему домой (она староста и должна знать, почему учащиеся пропускают занятия), но к телефону все время подходила Таисия Андреевна, и Лене не хотелось с ней говорить.
      За Леной в класс прибежал "царь", сказал, что ее спрашивают внизу, просят спуститься.
      Лена подскочила к окну, глянула вниз во двор, думала, что это наконец Юра. Ждет ее. Он часто исчезал и потом появлялся. Он ведь такой. Уплыл один на речном трамвае и где-то провел два дня, на каком-то острове. Все переволновались дома, а он вернулся и пришел прямо в школу. Вызвал вот так Лену. Может быть, и сейчас сидел на каком-нибудь острове?..
      Во дворе Юры не было. Лена побежала вниз. Внизу стоял Иван Никитович и разглядывал стенгазету, которую они недавно выпустили: сатирический листок.
      Иван Никитович кивнул и сказал:
      - Простите, вы не сможете пройти к нам домой?
      - Юра просил?
      - Таисия Андреевна вас просит зайти.
      - Я сейчас.
      Лена поднялась снова в класс, взяла журнал и дневники и понесла в канцелярию. Канцелярия была заперта. Лена заглянула в кабинет к Вере Николаевне:
      - Я положу у вас.
      У Веры Николаевны стоял старый шкаф (из каптерки), в который учителя складывали теперь свои учебные вещи, когда канцелярия была закрыта. Вера Николаевна допоздна сидела в школе.
      - Что-то с Юрой случилось, - сказала Лена. Она понимала, что должна сказать об этом Вере Николаевне. - Иван Никитович пришел за мной.
      - Юра давно в школу не ходит?
      - Со среды. Иван Никитович говорит, что Юра уехал к отцу.
      Лена и Иван Никитович вышли за ворота школы. Лена машинально взглянула в окно Веры Николаевны. Вера Николаевна стояла в окне и смотрела им вслед. И Лена поняла, что она идет узнавать о Юре не только от себя лично, но и от Веры Николаевны. Лена даже забыла, что Иван Никитович сказал, что Таисия Андреевна сама хочет что-то узнать от Лены о Юре...
      15
      С каждым днем все ближе школьный бал.
      Ответственными комитет комсомола назначил Нину Гриценко и Артема.
      Заказали в цветочном магазине цветы - тюльпаны и левкои. Цветы дорогие, самые лучшие. Купили всякие смешные игрушки из папье-маше, дерева и керамики. Сувениры для беспроигрышной лотереи. Купили еще бенгальский огонь и хлопушки. В особенности все обрадовались хлопушкам, потому что они были заряжены "сюрпризами".
      Татьяна Акимовна, когда узнала, что купили бенгальский огонь, предложила сделать самим "мерцающие звезды". Немедленно нашлись добровольцы, которые заперлись в химическом кабинете и приступили к изготовлению "звезд".
      Лена-Жирафчик попросила учителей не приходить с утра в нарядных платьях, а прийти вечером, чтобы чувствовалось, что они пришли на бал. С утра в школе еще рабочее настроение, отметки текущие будут ставить. Ольга Борисовна засмеялась: обязательно!
      Предложение Жирафчика всем понравилось. И Вера Николаевна тоже сказала, что это правильно. И только Василий Тихонович запротестовал: он будет в своем обычном костюме и днем и вечером. Потому что привык к нему. А вот отметок он в этот день ставить не намерен! Бал так бал! Да-с!.. Миша Воркутинский оценил это как человеколюбие.
      Артем достал у бабушки Фроси настоящий самовар и древесных углей: вместо традиционного кофе будет русский чай. Завсектором культмассовой работы. Вот он, конечный авторитет! Самовар Любовь Егоровна заперла на складе, как и царский трон.
      Ребята решили записать на магнитофон музыку для танцев. Новую. Музыку запишут Боря и Сережа. Пойдут к Майке. У нее много пластинок. Майка сказала, что принесет пластинки в школу. Но ребята сказали: не надо, лучше перепишут. А то можно случайно разбить. Бал все-таки!
      Майке очень хотелось, чтобы пришел переписывать пластинки Витя. И тут ей помогла Лена. Узнала день, когда Боря и Сережа собирались к Майке, и тоже пошла и привела с собой Витю. А потом незаметно ушла без Вити. Это Майя для него надевает свои "аляски" и шарфики. Гладит волосы утюгом. Платье на бал готовит. А Витя, он ничего не видит. Или делает вид, что не видит, не замечает.
      Если он не с Леной и Юрой, то возится с малышами. Все говорят, что Вите надо идти в педагогический институт. Он и сам об этом подумывает. Вера Николаевна сказала, что педсовет выдаст ему специальную производственную характеристику.
      Витя в своей работе с малышами прошел через все: через подтрунивания, насмешки, снисходительные улыбки, через дружеские шаржи и карикатуры в сатирическом листке: "Кому каждая подворотня в районе говорит "здравствуй"?"
      Майка, та просто негодовала, если шла с Витей. Малыши здоровались, а потом говорили:
      - Можно с тобой, Витя, пройтись?
      Один раз столько набралось этой начальной школы, что Майка от злости впрыгнула на парапет и побежала.
      - И ты думаешь, он за меня испугался? - рассказывала потом Майка. Нет. За них. "Непедагогично. Будут подражать и тоже лазить". Идет и говорит: "Брось ретроспективный взгляд на свой поступок..." А я говорю: "Не буду бросать никаких взглядов". Применила прессинг против его компании!
      ...Ретроспективный взгляд... Юра теперь далеко. У отца. Какое он примет решение? Останется или вернется? Там сейчас друзья Веры Николаевны и Григория Петровича. Случайно выяснилось. Бывшие ученики бывшего девятого "А". Строят электростанцию на берегу моря.
      Лена видела, как в школу пришла Таисия Андреевна. После разговора с Леной. Очень долгого и грустного. Лена впервые пожалела Таисию Андреевну. Неожиданно для себя. Таисия Андреевна сказала, что в свое время не помогла Григорию Петровичу, а теперь не может помочь сыну. Лена ожидала, что Таисия Андреевна будет сердиться, даже обвинять Лену, но Таисия Андреевна вдруг заговорила о себе. Она вмешалась в чужую жизнь, а вмешиваться нельзя. В чужую дружбу, в чужую любовь...
      - Нельзя! Нельзя! - повторяла она с каким-то отчаянием. - Нельзя ничего разрушать!..
      Лена сидела робкая. Юрина мама впервые с ней разговаривала, и вот так. Обычно не замечала. Это в лучшем случае. И Лена старалась ходить к Юре в дом как можно реже. А теперь вот сидит, когда Юры нет, когда он ушел отсюда, и слушает Таисию Андреевну. И понимает, что нужна сейчас Таисии Андреевне.
      - Иван Никитович считает, что виновных нет. А я знаю, что виновата я! И сказала об этом Юре! Пусть принимает решение, какое найдет нужным...
      - Почему вы никогда не приходите к нам в школу? - вдруг спросила Лена.
      Таисию Андреевну удивил вопрос. Неужели эта девочка не поняла, о чем ей только что она говорила?
      - Я виновата не только перед Юриным отцом.
      - Я знаю. А вы все-таки придите, - настаивала Лена. - Вам будет легче...
      И Таисия Андреевна пришла. И Лена видела, как это было. Сняла шубу в раздевалке. "Бибифок". Во всяком случае, Лена такой представляет себе эту модную шубу. У Таисии Андреевны шуба должна быть самой модной.
      В раздевалке был Вадим Нестерович. Он спросил у Таисии Андреевны:
      - Вы к кому?
      - К директору. Я мать Юрия Лекомцева.
      - Вам давно следовало прийти.
      - Да, - покорно ответила Таисия Андреевна.
      Лена испугалась - вдруг Лось скажет еще что-нибудь такое, некстати. Ведь он ничего не знает...
      Но Вадим Нестерович ничего больше не успел сказать, потому что с криком и воем прибежали в раздевалку малыши группы продленного дня. Вадим Нестерович спустился вниз, чтобы присутствовать при одевании маленьких. И ему пришлось вмешаться и наводить порядок. А Лена спустилась вниз, потому что из окна увидела Таисию Андреевну. Хотела к ней подойти, но помешал Лось. И Лена как-то растерялась и не подошла.
      Спустился в раздевалку и Витя. Помогал в какой-то группе продленного дня, создавал, очевидно, новую постановку. Сказку уже "сыграли", и трон был возвращен в театр.
      Лена хотела поговорить с Витей о Таисии Андреевне, но когда ты окружен начальной школой, толком не поговорить. Необходим прессинг, Майка права.
      16
      Лена идет одна из школы.
      Устала. Вместе с Варей они переделали кучу дел: помогали Антонине Дмитриевне переписать расписание, привели в порядок ведомость по сбору комсомольских взносов, а потом пришел уполномоченный по вторсырью и Лена объяснялась с ним (ей поручил Витя, потому что спешно куда-то ушел), сдавала тюки макулатуры, которую собрали его малыши. Похоже, они тоже начали заниматься финансовыми операциями.
      Попробовала сегодня рассказать классу, куда и зачем уехал Юра. Хотела, чтобы это сделал Витя, но потом решила сама. Лучше ее никто не объяснит. И Варя посоветовала. А может быть, Вера Николаевна сказала Варе, чтобы так было? Лене не сказала, а Варе сказала? Потому что Вера Николаевна сама никогда не говорила о Юре с Леной.
      Класс слушал внимательно и напряженно. Надо решать, что делать. Юра пропускает занятия "без оправдательных причин". А тут в "Комсомольской правде" начали еще обсуждать какого-то "конфликтующего Пашку" из одной московской школы.
      Этот "конфликтующий Пашка" своим поведением очень напоминал Юру. То обвинил класс в узости и пассивности интересов, кричал: "Эй вы, инертники!", то написал домашнее сочинение всего из двух слов: "Нет темы", то, начитавшись непрограммных книг, получал сплошные пятерки, то ничего не читал и получал сплошные двойки. Газета спрашивала: что это - самобытность или тщеславие?
      В классе думали вначале, что Юра тоже выкинул свой очередной номер. Он ведь всегда конфликтующий. Но потом поняли, что Юра в настоящем конфликте. И дело здесь не в самобытности или тщеславии. Даже Сашка выступил за Юру:
      - Человек должен сам понять свою жизнь целиком, без всяких поправочных коэффициентов!
      А Жирафчик встала и сказала:
      - Юра все преодолеет. Юра... он... - но тут она, смущенная, замолкла.
      Класс постановил: не выносить никакого решения, обождать, что Юра сам предпримет.
      Юра сильный. Лена знает и верит в него. И ребята верят. Они его тоже знают. И поэтому вынесли такое решение. Сказали Вере Николаевне.
      ...Большой Каменный мост горит голубоватыми огнями. Кружит метель. Снег летит густой, быстрый. Сегодня его не унесешь в газетах!
      Лена шла и смеялась. Она верила в хорошее. ВВ - Весьма Вероятно.
      Все бегают, совещаются в отношении бала. Приглашен духовой оркестр. Лось по своей инициативе связался с училищем военных дирижеров, и оттуда придут курсанты, у которых сейчас практика на духовых инструментах.
      Майка веселилась:
      - Я говорила - Вадим Нестерович душка! Пригласил военных!
      Права Вера Николаевна - Лось человек сложный. И понять его нелегко, но надо стремиться это сделать.
      Девушки решили обзавестись книжечками для танцев, записывать, кто с кем будет танцевать какой танец. Бал ведь на высшем уровне, без "музыкальных консервов". Магнитофон с пленками теперь не нужен.
      Боря предложил просто расписать "все это дело" по дневникам. И пускай "это дело" распишут старосты классов, кто с кем танцует.
      В кабинете химии, соблюдая секрет приготовления, по-прежнему создавались "мерцающие звезды". Федерация факиров! Парапсихология! Татьяна Акимовна ходила совсем загадочная и неприступная. Консультировалась о чем-то с Василием Тихоновичем. Межпредметные связи.
      А буфетчица Стеша Ивановна купила к "самовару" метров десять на веревочке баранок. Если уж русский чай, то пусть он будет таким, каким положено.
      Антонина Дмитриевна смеялась, говорила, что для обслуживания бала надо создать бригаду "натянутых троечников". Это значит: методикой осторожного опроса из двоечников сделать троечников, которые в знак благодарности будут выполнять любую черновую работу. Может быть, даже самовар ставить.
      Навстречу Лене попадаются Витины малыши. Они повсюду. Только и успеваешь здороваться. Они полюбили Лену, потому что она теперь часто помогает Вите заниматься с ними. А то и сама занимается. Просветительская работа. В особенности ей нравились Маша и Ванечка. Маша уже читала солидные книжки, только с полоской бумаги, которая помогала ей не перескакивать со строки на строку, а Ванечка мечтал быть прачкой. И еще Лене нравится "царь". Он ревновал Витю к Майе, и это было очень смешно наблюдать. Он даже Майкин прессинг выдерживал.
      Возле Театра эстрады толпился народ. Выступали польские артисты.
      Лена подошла к сугробу, который дворники наметают на одном и том же месте, и плюхнулась в него. Это был тот самый сугроб, в котором они сидели с Юрой.
      Лену окликнул Витя. Он вышел из подъезда театра.
      - Ты чего здесь в снегу сидишь?
      - Сижу и сижу. А ты чего в театре делал?
      - Так. Одну вещь заказал...
      - Опять?
      Витя ничего не ответил, помог Лене встать из сугроба. Лена взяла портфель и пошла с Витей.
      Снег летел густой, быстрый и там, где мост, тоже голубоватый.
      17
      У дверей кабинета стояла женщина. Она повернулась на звук шагов, и Вера Николаевна тут же ее узнала.
      - Я пришла к тебе, - сказала Таисия Андреевна.
      - Конечно, - ответила Вера Николаевна, как будто они расстались недавно. Хотя не встречались с тех пор, как все вместе - Тая, Гриша и она - стояли на площади Свердлова на том месте, где когда-то складывали сбитые немецкие самолеты.
      Гриша был в старой, без погон шинели и в старых кирзовых сапогах. У ног лежал вещевой мешок.
      Никакого разговора тогда не произошло. Вера Николаевна и так все поняла. Она повернулась и пошла. И Гриша даже не окликнул ее, не задержал, не остановил! Он уже не вправе был этого сделать...
      Таисия Андреевна вошла в кабинет к Вере Николаевне, села в кресло.
      На столе у Веры Николаевны, как всегда, лежали конспекты, дневник школы, который Вера Николаевна взяла из учительской, чтобы просмотреть записи, лежали схемы по внешкольной работе, свежая почта.
      Таисия Андреевна сказала:
      - Приятно быть учительницей.
      - Да, - кивнула Вера Николаевна.
      - Это все заново.
      - Да. Все заново.
      О ком начнет Тая говорить? О себе? О Грише? О Юре?
      Вера Николаевна уже позаботилась о Юре. Даже не она, а бывший девятый "А". Друзья ее и Григория. Они помогут Юре и Григорию. Не столько Григорию, сколько Юре, потому что понять отца - это не значит приехать к нему и, может быть, остаться с ним. Это значит - понять его жизнь, трудную и несложившуюся. Понять и свою мать. Их обоих.
      У Таисии Андреевны жизнь тоже не сложилась. Она тоже несчастная женщина, если сидит здесь, у Веры Николаевны. Если она пришла к ней.
      У каждого свои представления о прошлом. Своя память. У каждого прошлое уже зависит от его настоящего. А если не зависит и он ближе всех к прошлому, то неизвестно, счастлив ли он от того или наоборот - несчастлив, потому что не ушел оттуда, откуда другие уже ушли. А может быть, все-таки счастлив, как был счастлив в своем девятом "А"!..
      18
      Лена заметила, что дед участвует в каком-то заговоре с Витей и его малышами. "Царь" приходил два раза, и Маша с Ванечкой. Дверь им открыла Лена. Ребята смущались и говорили, что они к деду.
      - Проходите.
      - Нет. Пусть он выйдет на площадку. Сюда.
      - Не выдумывайте! - сердилась Лена.
      Но дед, заслышав голоса ребят, сам спешил к ним. И потом они стояли на лестничной площадке и о чем-то разговаривали.
      - Ты что, дед? - спрашивала Лена, когда ребята уходили.
      - Шефство надо мной.
      - Странное какое-то шефство.
      - Ничего странного. Ты занята, а они свободны и приходят. Газеты, журналы покупают.
      Дед совсем недавно рассматривал журнал. Иностранный. Лена заметила: журнал мод. Лена была поражена - зачем он оказался у деда?..
      В школе Лена спросила у Майи, где ее журнал, тот самый, который она обещала показать?
      - Кто-то взял, когда приходили музыку переписывать.
      Лена промолчала. Явно этот журнал она видела у деда, потому что в нем были те самые пуловеры и платья, о которых рассказывала Майя.
      - Ты не волнуйся, - сказала Майя. - И без журнала все помню. Скоро начнем шить. Ты, я, Жирафчик, Варя. Все вместе. С закройщицей уже договорилась.
      - Я не волнуюсь.
      А потом начались и еще странности - пропала из дома материя, которую дед подарил ей на платье.
      - Ты что ищешь? - спросил он Лену.
      - Материю. Где она?
      - У меня ее попросили... - замялся дед. - На время. Скоро отдадут.
      - Что все-таки происходит?
      - Ничего.
      - Как ничего? А ну-ка, признавайся!
      - Это взял... "царь"...
      - "Царь"? - Лена была совсем поражена. - Зачем, дедушка?
      - Сбор у них какой-то, и он взял.
      - На вторсырье, что ли? - засмеялась Лена.
      Конечно, это был заговор. И Лена в этом больше не сомневалась.
      Любовь Егоровна жаловалась, что она погибает теперь от телефонных звонков. В школу звонили из училища военных дирижеров, из театра, из цветочного магазина, пошивочного ателье, столов заказов и бюро доставок. Требовали к телефону Нину, Витю, Артема, Мишу Воркутинского, Майю... Срочно, немедленно! Вот и изволь отыскивать каждого на перемене.
      Витя прикомандировал к Любови Егоровне своих малышей из группы продленного дня. И они бегали по школе - фельдъегери. "Натянутых троечников" Вера Николаевна все-таки запретила создать.
      Даже Романушкина требовали часто к телефону. Он доставал для бала огромную доску: Артем придумал подвесить большие качели, бал ведь будет в физкультурном зале. И после танцев можно будет покачаться на качелях. Зав. культмассовой работой, конечный авторитет...
      Стеша Ивановна, кроме десяти метров баранок на веревочке, купила апельсины и конфеты.
      Деньги выделил родительский комитет. Сережа Ваганов сходил в банк и получил.
      Чем ближе бал, тем Лене становилось грустнее. Она не поддавалась грусти, а становилось грустнее, и все. Юра по-прежнему далеко, где-то там, где рождаются айсберги. И писем от него нет. И вообще никаких сообщений. Письмо Григорию Петровичу Лена так и не послала. Откладывала со дня на день, со дня на день. И правильно, наверное, все-таки сделала. Юра теперь сам поехал к отцу.
      Сувениры, викторины, книжечки для танцев, качели, военный оркестр, польские артисты, которые приглашены, - вдруг все это перестало радовать, как радовало совсем недавно. Хотя бы вчера... И нога начала болеть. Лена прихрамывала немного. Даже о платье она как-то не заботится. Материю унес Витя, и ладно. С Майкой, очевидно, о чем-то договаривается.
      Но тут Майка сама подошла к Лене, спросила, почему не приносит материю. Уже совсем не остается времени. Что она, в самом деле?
      - А разве материя не у тебя?
      - Нет, конечно. Откуда у меня?
      - А я думала...
      - У меня ничего нет. - И Майя убежала, потому что торопилась к телефону: прибегала фельдъегерская связь. Майка теперь даже локти не бережет. И уши у нее не закрыты волосами и торчат неусовершенствованные.
      Все мальчишки тоже готовились к балу. Некоторые купили модные галстуки "метелики" - красные и синие. Шалевич попытался отпустить бородку.
      - Это что? - спросила Вера Николаевна.
      - Орнамент.
      - Не смеши людей.
      И бородка у Шалевича исчезла; она действительно смешила людей, прозрачная и немощная, хотя для убедительности Шалевич попытался покрасить ее тоже акварельными красками. Саша-ферматист попросил Варю записать его на первый танец.
      - Ты умеешь танцевать?
      - В процессе выяснится.
      Кто-то сказал, что книжечку принесли и Вере Николаевне и Миша Воркутинский записался на танец. Пришел специально в кабинет на прием и попросил. От имени и по поручению коллектива и... от себя лично. И Вера Николаевна как будто записала его.
      Эти книжечки вообще доставили девушкам дополнительные хлопоты, потому что к платьям надо будет пришивать карманчики. Майка распорядилась. А то куда девать? Правда, можно будет еще привязать ленточкой к руке или к поясу, у кого платье будет с поясом.
      Лось изъявил желание дежурить во время бала. И это ему поручили: никто лучше его не умеет дежурить. Опять могут произойти какие-нибудь стычки между ним и ребятами - "борьба за свободу". И может быть, опять произойдет потеря контактов, которые уже возникли. Ну, а может быть, и ничего не произойдет. Веру Николаевну попросили договориться с арендаторами (школьное помещение на вечерние часы сдавали в аренду курсам медсестер), чтобы они не занимали школу, когда будет бал.
      Вера Николаевна обещала все сделать. Она понимала ребят. В этот вечер школа должна принадлежать им целиком. Антонина Дмитриевна согласилась с Верой Николаевной, и только Любовь Егоровна вздыхала, предвидя все возрастающую статью расходов.
      Витя сам сказал Лене, где ее материя: она в театре!.. Да, Витя и его малыши заказали платье в театре у модельеров. Кто же лучше сошьет бальное платье?.. Это ведь не просто ателье...
      Журнал мод ребята показывали деду, чтобы тоже принимал участие в выборе фасона. Деду, конечно, почти все платья понравились, а модельеры сказали, что сошьют сами. Журнал им не нужен.
      "Царь" и Маша с Ванечкой бегали все время к деду - держали в курсе событий. Платье очень деда интересовало, а он не знал, каким оно получится без журнала.
      Лена была тронута подарком. Она понимала, сколько это стоило хлопот. И главное, она поняла, для чего собиралась макулатура. И Лена напала на Витю: какое он имел право так поступить? Зачем он это устроил? К чему?
      Витя сказал:
      - Хочешь их обидеть? Обижай. Они сами предложили сделать тебе такой подарок. И все сами. Понимаешь? Мечтали об этом! О волшебном платье для тебя! Они твои друзья. И если хочешь обидеть их и меня, то обижай!..
      Лена подумала и смирилась.
      Витя сказал:
      - ДБС! Сегодня платье будет готово!
      - Кто же ходил на примерку вместо меня? Не "царь" в самом деле? И не ты?
      - Варя ходила. У нее фигура как твоя. Мы так решили.
      - С начальной школой?
      - С начальной школой, - смутился Витя.
      Славный Тыбик... Ну зачем он ее любит и обижает этим Майю, которая любит его? Почему нельзя устроить все так, чтобы всем всегда было хорошо... Неужели нельзя? Может быть, это как теорема Ферма с "пифагорийскими числами", которую все решают и не могут решить?..
      Лена пишет письмо Юре.
      Она думала, он скоро вернется, а он все не возвращается. И неизвестно, что он будет дальше делать, где жить. Мог бы сам написать, хотя бы одно-единственное письмо, но не написал до сих пор. А может быть, ему некогда? Все там новое - и люди и события. Строится электростанция на берегу моря. Будет работать от морских приливов и отливов. И как там у него с Григорием Петровичем? Ведь он поехал и не предупредил его...
      И Лена решила сама послать письмо. У нее в семье все просто и ясно (дед и она), а у Юры не просто и не ясно.
      Она не написала: "Здравствуй". Они давно договорились, что никогда не будут прощаться и слово "здравствуй" им не нужно. Может быть, Юра поэтому так и уехал? Прощаться не надо... они договорились...
      19