Пантера (№3) - За миг до удара

С этого момента у него началось резкое изменение психики. Понимая, что скоро все раскроется и он потеряет Диму, а потом умрёт в страшных муках, Алексей начал терять рассудок. Он вдруг стал завидовать настоящим женщинам, которые раньше обладали Димой, за то, что они всегда останутся такими и в любой момент могут опять забраться к нему в постель. Он возненавидел их за это и начал убивать. Труднее всего ему было, когда Дима приводил молодую жену к родителям. Мать что-то чувствовала, но ей и в голову не могло прийти такое, поэтому она все сваливала на Диму. А Лёша незаметно таскал из своей комнаты свои любимые вещи, не думая уже о последствиях. Он очень торопился, ибо понятия не имел, как скоро начнут проявляться швы на лице и его тайна раскроется. Убив двух девушек, он совершенно обезумел и помчался убивать мать, ослеплённый ненавистью к породившей такое чудовище, как он, женщине. Но увидел меня, выходившую с папкой из квартиры, и понял, что его могут разоблачить. И напал на меня, но очень спешил, поэтому не смог довести дело до конца. А когда увидел меня в подъезде Ритиного дома живой и здоровой, то сначала испугался, а потом понял, что его вот-вот настигнут. И не догадываясь, естественно, что Дима ему и сам все вечером расскажет, задумал вытащить из меня информацию, ибо до самого последнего мгновения был уверен, что его в ближайшее время никто не вычислит и не поймает и он сможет ещё несколько дней заниматься любовью с братом. Зная, что я пойду за ним, он дождался меня в кустах на углу дома и оглушил ударом тренированного кулака по больному затылку. Потом отнёс меня в свою машину и вернулся к Ритиной квартире, вспомнив о том самом алкаше, который мог бы его опознать. Он нашёл его в квартире Риты и убил. Чужая жизнь для него уже совершенно ничего не значила, он убивал, даже не думая и не мучаясь, потому что уже ничего не соображал. В его воспалённом мозгу билась только одна мысль: ещё раз оказаться в постели с Димой — единственным человеком, которого он любил всем своим сердцем и ради краткого обладания которым потерял навсегда самого себя…

Глава 5

ЗОЛОТАЯ ЛИХОРАДКА

Подходило время обеда. Валентина на кухне жарила мясо с луком, и у меня текли слюнки. Босс исходил слюной у себя в кабинете, занятый, как всегда, какими-то своими непонятными делами. Сигнал наружного видеофона заставил меня посмотреть на экран. Я увидела высокого, крепко сложенного мужчину лет пятидесяти, в светло-сером плаще и коричневой шляпе. У него был волевой подбородок, чёрные усы под крупным носом и прищуренные глаза с притаившимися в них весёлыми искорками.

— Добрый день, — проговорил он с сильным американским акцентом, улыбаясь в глазок камеры. — Я могу войти?

— Добрый день. Входите.

Я открыла дверь, он вошёл в приёмную, остановился посередине, засунув руки в карманы, с интересом оглядел наш интерьер и, задержав взгляд на двери, ведущей на кухню, откуда доносился ароматный запах, с лёгким смешком констатировал:

— Значит, вот как живут русские частные детективы. Я могу сесть?

Я отложила свою работу, скрестила руки на груди и вперила в него убийственный взгляд.

— Можете, — ледяным тоном сказала я, и он уселся в кресло. — И чем же вам не угодили русские частные детективы?

— Что вы! — вскинулся он с улыбкой. — Как раз наоборот, я в восхищении от вашей мебели, запахов и вообще от всей экстравагантной конфигурации вашего офиса. Я тут походил кругом, посмотрел — мне понравилось. Скажите, а вы, судя по всему, секретарь? — Он кинул взгляд на табличку на двери босса.

Американец явно надо мной издевался. Это было видно по его змеиной улыбочке и хитрому блеску в глазах. Что ж, мы, русские, тоже не лыком шиты.

— Нет, я компаньон этой фирмы, с вашего позволения, и по совместительству являюсь секретаршей. Зовут меня Мария. А вы кто, позвольте спросить?

— О, это замечательный вопрос! — Он смотрел на меня как на маленького ребёнка. — Я — американец, Моё имя Пол Кейди. У меня дома тоже есть своё детективное агентство. Конечно, не такое оригинальное, как у вас, но все же, — он усмехнулся краешком губ. — Скажите, а этот странный вид здания — специально для привлечения клиентов?

— Наоборот, для отпугивания — у нас их слишком много. Хотите купить у нас эту идею?

— Боюсь, что мои скромные средства не позволят мне сделать это. А что это вообще такое?

— Это обычная трансформаторная будка, только мы надстроили над ней несколько этажей и слегка реконструировали.

— У нас тоже так делают, когда земли не хватает, — строят небоскрёбы. А нельзя ли встретиться с самим детективом?

— У вас возникли проблемы в России?

— Нет, просто любопытно, — он перевёл взгляд на кактус, стоявший на мониторе моего компьютера. — О, как интересно…

Соединившись по селектору с Родионом, я ласково пропела:

— Босс, к вам тут частный детектив из Америки приехал, хочет опыта поднабраться. Впустить?

— Он не вооружён? — послышался ворчливый голос Родиона.

Я вопросительно посмотрела на гостя, и тот покачал головой.

— Говорит, что нет.

— Тогда зови. И сама зайди.

— Вам повезло, у босса сегодня отличное настроение, — сказала я, поднимаясь. — Прошу вас, мистер Кейди.

Он снял плащ, оставшись в сером костюме и шляпе, и мы прошли в кабинет.

Босс уже стоял у стола, лохматый, с трубкой в зубах, и сразу же протянул руку американцу, который был на голову выше его ростом.

— Очень приятно, меня зовут Родион.

— А я — Пол Кейди.

Они потрясли друг другу конечности, оценивая друг друга, и расселись по местам. Я упала в своё кресло сбоку.

— У вас очень хороший компаньон, — Пол кивнул на меня и положил шляпу на колени.

— Я в курсе, — сдержанно улыбнулся босс. — Как погода в Америке?

— Не балует, особенно в последнее время, — вежливо ответил американец.

— Русская мафия омрачает небосвод, знаете ли.

— A у нас вообще ураганы и бури не прекращаются. Прямо стихийное бедствие какое-то, — вздохнул босс. — Откуда у вас такой великолепный русский?

— Специально выучил, чтобы легче было находить общий язык с клиентами и преступниками. Хочется быть ближе к первоисточнику проблем, так сказать.

— Неужто так все плохо? — сочувственно удивился Родион.

— Хуже некуда. Такое ощущение, что все русские бандиты переметнулись в Америку.

— Это мы их здесь разогнали, — уверенно вставила я.

— Потому я и приехал, — усмехнулся Пол. — Хочу методологию перенять.

— А как же ваше ФБР? — спросил Родион.

— Оно слишком инертно, долго перестраивается. И потом, методы государственных органов не всегда, знаете, соответствуют… К тому же русские играют вообще без правил — у них в чести беспредел…

— Понимаю, коллега. Но, я думаю, вы пришли не затем, чтобы поплакаться мне в жилетку. Может, введёте меня в курс дела? Прибыль поделим пополам.

— Вам тридцать, мне остальное, — тут же ответил американец, нахмурившись.

— Не забывайте, что это вы у меня в гостях, — мягко напомнил босс.

— Вам сорок и ни центом больше.

— Мне сорок пять, а вам, так уж и быть, остальное. Вы, наверное, поиздержались в дороге…

— По рукам.

Они приподнялись и хлопнули друг друга по рукам.

— Это дело нужно отметить, — сказал босс, сев на место. — Что будете пить?

— Виски, если у вас, конечно, есть.

— Благодарю за комплимент. Может, перейдём на «ты»? А то так мы далеко не уедем. Предлагаю выпить за знакомство.

Американец завертел головой в поисках бара или чего-то ещё содержащего виски, но ничего не увидел и удивлённо посмотрел на босса. В этот момент дверь без стука открылась, вошла Валентина с подносом, поставила его на стол, бросила быстрый взгляд на гостя и степенно удалилась. На подносе стояли открытые бутылки коньяка, виски, ведёрко со льдом, банка содовой и бокалы.

— Прошу, — довольно проговорил босс, кивнув на выпивку.

Американец налил себе виски, Родион себе и мне коньяку, мы чокнулись и выпили.

— Значит, на «ты»? Что ж, меня устраивает, — сказал Пол, устраиваясь поудобнее. — У вас отличный сервис.

— Не жалуемся. Итак, Мария, приготовься записывать.

— Боюсь, что вам придётся это запоминать без записи, — возразил Пол.

— Здесь можно курить?

— Здесь нельзя только в футбол играть — места мало.

Пол закурил, выпустил кольцо дыма и, чётко расставляя слова, заговорил:

— Сразу скажу, что дело очень опасное. Поэтому решил подыскать стоящих компаньонов и пришёл к вам.

— А почему именно ко мне?

— Долго объяснять, но я уже вижу, что слепой случай иногда бывает гораздо эффективнее кропотливых поисков — ты мне подходишь, Родион.

— Ещё неизвестно, кто кому… — начала было я защищать честь фирмы, но босс перебил:

— Ты мне тоже, Пол. И давай к делу. Кстати, на сколько оно потянет?

— Как у вас говорят, на миллион. Может, в миллион раз больше. Все зависит от того, сколько найдём…

— В каком смысле?

— В прямом, — американец широко улыбнулся. — Мне кажется, что дело пахнет кладом.

В кабинете повисла тишина. Босс недоверчиво смотрел на Пола, а тот, в свою очередь, торжествующе на босса. Наконец Родион спросил:

— Тебе нужен землекоп или компаньон?

— Это уже в конце, если вообще понадобится, — невозмутимо ответил Пол.

— Сначала нужно до него добраться и при этом не умереть.

— И что, содержимое клада стоит того? — поднял бровь босс.

— Надо думать. Честно говоря, я и сам толком не знаю, что спрятано в том тайнике. Скажу лишь, что в Америке уже имеется несколько трупов. За этим тайником охотятся какие-то люди. Мне так и не удалось выяснить, к какой организации они принадлежат, но я знаю, что все они русские, их очень много, они профессионалы и очень и очень опасны. Тебе это ещё интересно?

— Уже начинает нравиться.

— Я знал, что так и будет. Видишь ли, я сам ещё ни разу не занимался поисками кладов — это не моя специфика. Но с этим столкнулся совершенно случайно, начал копать…

— Слушай, Пол, или выкладывай все сразу, или мы распрощаемся, — вежливо поторопил американца мой босс.

— Вот это другой разговор! — обрадовался тот. — Я постараюсь в двух словах. Но предупреждаю: это довольно длинная история.

— Валяй, мы не спешим.

— Тогда расскажу тебе все. Может, я что-то не правильно понимаю и зря вообще сюда приехал. И вот что он нам поведал.

— Я сам живу в Нью-Йорке, рядом с Четвёртой авеню, там же у меня и офис. Занимаюсь в основном делами о похищениях богатых эмигрантов из России представителями русской же мафии. Ко мне обращаются потому, что я не поленился и, когда у вас открыли «железный занавес» и огромный поток ваших соотечественников хлынул к нам, я выучил русский язык. Я нюхом почувствовал, что скоро Америку заполонят русские бандиты и я смогу на этом неплохо заработать. И не ошибся. Так вот, напротив моей конторы, через улицу, стоит четырехэтажный дом. В нем обычно снимают квартиры те, у кого ещё не так много денег, чтобы купить хороший особняк, но уже не так мало, чтобы ютиться в трущобах. Жильцы самые разные, часто меняются, и я почти ни с кем не знакомлюсь — своих дел хватает. Чуть меньше недели назад, вечером я возвращался домой пешком и проходил прямо под окнами того здания. Было уже темно. Настроение у меня было отличное, как сейчас помню, потому что с тех пор оно у меня все больше хреновое. Так вот, вдруг я почувствовал, что на что-то наступил. Сразу должен сказать, что в моем районе города практически не бывает мусора на тротуарах, и любой предмет, оказавшийся под ногой, может смело рассматриваться как повод для увольнения дворника. Я объясняю это для того, чтобы вы не приняли меня за побирушку, который копается в уличных урнах и подбирает лежащие на земле клочки использованной туалетной бумаги. Ну я, естественно, нагнулся и увидел, что наступил на скомканную бумажку. Не туалетную. Черт меня дёрнул поднять её! Будто кто-то согнул меня пополам и заставил это сделать. Короче, развернул, а там что-то написано на непонятном языке. Не на английском и не на русском — других я не знаю. А я по натуре своей очень любопытный, мне стало интересно. Было уже темновато, так я отошёл под фонарный столб, но все равно ничего не понял, кроме того, что вся та галиматья была написана кровью. Это я сразу понял, ибо крови на своём веку повидал достаточно. Кто-то спичку в кровь окунал и корябал из последних сил. А у нас в Америке, вы знаете, не принято кровью писать, потому что и чернил вдоволь, и карандаши есть, и даже гелевые ручки, не говоря уж о фломастеpax. В общем, сунул я клочок в карман, решив, что зря такого писать никто не станет, и пошёл домой. Дома начал копаться в справочниках, чтобы распознать, на каком языке сделана надпись, но так и не узнал, потому что язык был какой-то редкий. Тогда я сделал точную копию того, что там было написано, чтобы не пугать добрых людей видом крови, и на следующий день отнёс своему знакомому в филологический колледж — тот как раз языками занимается. Через несколько часов он позвонил и сообщил, что это грузинский язык и надпись означает буквально следующее: «Люди, помогите, я в пятом номере, умоляю! Озолочу». Знакомому я сказал, что это всего лишь выдержка из книги, которую я читаю. После этого я сдуру, до сих пор не понимаю, зачем, ведь прошли уже почти сутки, закрыл свою контору и пошёл в дом напротив…

— Может, тебе понравилось последнее слово в записке? — усмехнулся босс.

— Конечно, что-то в подсознании и было, потому что даже в Америке известно, что у грузин водятся деньги, и немалые, — вздохнул он. — Но я особенно на это не рассчитывал, потому что был уверен, что спасать там уже некого. Я высчитал, где находится квартира номер пять, посмотрел на окна, и там было совершенно темно. В общем, прошёл я незамеченным через чёрный вход на третий этаж, где располагалась пятая квартира, послушал тишину через замочную скважину, а потом достал отмычки и вскрыл все это дело. И что ты думаешь? Там был труп мужчины. И ещё какой! Беднягу, похоже, долго и усердно пытали…

— Родион Потапович! — В селекторе на стене, установленном специально, чтобы Валентина могла переговариваться с мужем в любое время и слышать, о чем здесь говорят, раздался её звонкий голос. — Обед уже стынет!

Босс вопросительно посмотрел на гостя, тот кивнул, и мы все переместились в столовую на второй этаж. Там, с завидным аппетитом принявшись за приготовленную Валентиной сытную русскую пищу, американец продолжил свой рассказ:

— На нем не было живого места. Лоскутами была снята кожа на животе, у него выдернули все ногти и зубы, отрезали все пальцы на руках, причём потом их сразу перевязывали, чтобы он не умер от потери крови, наверное. У него также не было ушей. Все тело было сожжено утюгом и истыкано каким-то острым предметом.

Рядом стояла пустая пачка из-под соли — они, видно, сыпали её на оголённое мясо. В довершение всего то, чем он, наверное, когда-то гордился, было отрезано и засунуто ему в рот. Он лежал на полу в гостиной абсолютно голый, и эта штука безобразно торчала из его окровавленного рта…

— Приятного аппетита, — буркнула я, но американец даже не моргнул.

— …Свет я не включал и пользовался фонариком. Все стены и мебель были забрызганы кровью, везде валялись части его тела. Честно скажу, за всю свою практику я ни разу не видел ничего подобного. Я тогда ещё не знал, что это всего лишь цветочки, и все равно хотел сбежать и забыть об этом навсегда, уничтожив записку. Но не сбежал. И знаешь, почему?

— Он был ещё жив, — уверенно сказал босс, нанизывая на вилку непослушный маслёнок с тарелки.

— А как ты догадался? — удивился Пол. — Да, действительно, этот человек ещё дышал. Не знаю, как в нем теплилась жизнь и в чем держалась душа, но когда я посветил ему в изрезанное лицо, один, каким-то чудом оставшийся целым, глаз смотрел прямо на меня и слегка моргал. Надо сказать, что я далеко не робкого десятка, но тут чуть не умер от страха. Это был огромных размеров бородатый старик. От неожиданности или испуга я вдруг начал извиняться перед ним, почти уже трупом, и объяснил, что нашёл его записку и пришёл, чтобы помочь. Он выплюнул то, что было во рту, и зашевелил тем, что осталось от его губ. Я догадался, что он хочет что-то сказать, наклонился и услышал буквально несколько слов. Это были совершенно непонятные для меня хриплые звуки, не более. Но у меня феноменальная память, и я запомнил их на всю жизнь, и уже всерьёз подумываю о том, чтобы их высекли на моем надгробном камне, который, если дела пойдут так и дальше, появится у меня очень скоро. Как я понял, старик произнёс их на последнем издыхании, потому что сразу же умер, на своё счастье.

Мне же повезло меньше. Тогда я ещё не знал, какую страшную тайну он мне передоверил. То, как мучили старика, чтобы выведать её, уже должно было сказать мне об этом, но я тогда ни о чем не думал, кроме того, что нужно скорее сматываться. К сожалению, это было не так просто, потому что, когда я распрямился, чтобы пойти к выходу, в комнате загорелся свет. У двери стояли два молодца, каждый размером со статую Свободы, и оба были, как у вас говорят, лицами кавказской национальности. Я подумал, что, похоже, у них был ключ. Они тихонько вошли, заметили меня и видели, как старик мне что-то сказал. Этого им показалось достаточно, чтобы нацелить на меня кольты сорок пятого калибра.

«Ну, недоделок, — сказал по-английски один, поигрывая пушкой, — а теперь поделись с нами услышанным. И не вздумай шутить».

«Простите, — говорю, — но я ничего не понимаю. Я совершенно случайно оказался здесь…»

"Ну да, конечно, — ухмыльнулся другой, — мы тоже заглянули на огонёк.

Говори, парень, или с тобой произойдёт то же, что с этим грузином".

Они, видать, приняли меня за случайного излишне любопытного прохожего.

«Так он грузин? — удивлённо спросил я, отступая в глубь комнаты. — Теперь понятно, почему я ни черта не разобрал из его слов. И вообще, ребята, не знаю, что вы задумали и чего хотите от меня, только мне пора домой — время позднее, жена волнуется…»

«Он над нами издевается, слышишь, Тимур?» — спросил один по-русски, думая, что я его не понимаю.

«Слышу, Резо. Придётся заняться и им. Ты как, ещё не устал?»

«На этого хлюпика сил хватит. Като ему точно все сказал. Не мог он унести с собой в могилу столько золота, ублюдок».

«Но этот американец наверняка не знает грузинского языка. Может, его просто прикончить?»

«Это всегда успеем. Он наверняка услышал звуки и сможет их воспроизвести. Проклятый Като! Так и не научился за свои девяносто два года разговаривать на другом языке».

«Старая порода. Зато, говорят, все понимал, что ему говорили. Ладно, здесь уже стало опасно. Давай отвезём его к Индусу — пусть делает с ним что хочет».

«Это хорошая мысль. Иди скрути его, только без шума, а я проверю на выходе».

«Ты мудр, как всегда, Резо».

Один вышел из комнаты, а другой с пренебрежительной усмешкой начал приближаться ко мне, не подозревая, что я могу быть очень опасен, когда захочу.

Я сам парень не промах, но он был выше меня на целую голову, настоящий гигант, похоже, борец и наверняка профессиональный убийца. Он сверлил меня глазками, выжидая подходящий момент для броска, а я притворялся испуганным идиотом и пятился от него, пока не наткнулся спиной на подоконник. И тут, несмотря на свой громадный вес, он молнией бросился ко мне с занесённым пистолетом, рассчитывая свалить ударом по голове. Слава богу, в своё время я неплохо потрудился во Вьетнаме, в элитных частях. Не мешкая, я сбил его с ног прямым ударом в подбородок, чего он явно не ожидал и поэтому сразу упал, выронив пистолет. Подхватив пушку на лету, я тут же врезал как следует рукояткой по здоровенной башке, и Тимур отправился вслед за своим соотечественником Като.

Другими словами, я убил человека, чего не делал со времён окончания проклятой вьетнамской войны. Честно признаюсь, я не хотел этого и поэтому страшно разозлился. Это убийство было мне совсем ни к чему. У меня была хорошая, стабильная работа, куча друзей и очередная любимая женщина. Вместо всего этого я мог отправиться в тюрьму и провести остаток дней в воспоминаниях о прошлом.

Поэтому я решил убрать свидетеля, того самого Резо, который пошёл к двери, и тем самым замести все следы. Но это было не так-то просто, потому что Резо и сам имел на меня кое-какие виды. Я подкрался к выходу в коридор и увидел, как он заглядывает в глазок входной двери, за которой слышались чьи-то весёлые голоса, видимо, у соседей была вечеринка. Шум борьбы в комнате он, судя по всему, принял за возню своего товарища с глупым американцем. У меня в руке был пистолет, но я не хотел стрелять, чтобы не создавать лишнего шума. Я начал подбираться к нему, но он, словно тигр, спиной почувствовал опасность и даже не обернулся, а сразу нырнул вниз и бросился мне под ноги. Таких хорошо обученных людей приятно встретить где-нибудь в баре и поболтать с ними о результатах последних скачек или о женщинах. Но не дай боже иметь их в качестве врага. Если бы он меня достал хотя бы раз, то убил бы одним ударом — настолько он был силён. Я отскочил назад в гостиную, но он успел схватить меня за ногу, и я упал, выронив пистолет. Он молча прыгнул на меня, я подставил ногу, перекинул его через себя и, решив, что черт с ним, со свидетелем, шкуру бы свою спасти, вскочил и побежал к двери, голоса за которой уже смолкли. Но не тут-то было.

Эта жуткая полуторацентнеровая кавказская бестия была упряма, как вол. При падении он здорово ударился головой об угол стола, и я был уверен, что он отключился. Но не успел я открыть задвижку, как услышал топот за спиной и в последний момент отпрянул к стенному шкафу. Протаранив всем своим весом дверь, он вылетел на площадку и растянулся там, наделав много шума. Мне ничего не оставалось, как захлопнуть дверь изнутри и щёлкнуть задвижкой, потому что соседи тут же высунули свои носы и начали громко возмущаться и задавать глупые вопросы. Грузин счёл за лучшее послать их всех подальше и поскорее унести ноги.

Я остался в квартире с двумя трупами. Не буду пересказывать, что я пережил там, пока не убедился, что соседи не стали вызывать полицию, удовлетворившись позорным бегством нарушителя спокойствия. В противном случае меня бы поджарили на электрическом стуле. Почти час я приходил в себя и только потом осмелился убраться оттуда. Дома я первым делом написал транскрипцию все ещё звучавших в моей голове предсмертных хрипов старика. Я уже не сомневался, что влип в серьёзную историю, связанную с большими деньгами, и что в сказанной мне фразе содержится ключ к разгадке какой-то страшной тайны. Но пока для меня это были лишь пустые, абсолютно ничего не значащие звуки. Несмотря на позднее время, я позвонил все тому же знакомому языковеду, и он дал мне телефон своего коллеги, который, как он утверждал, владеет грузинским языком лучше, чем сами грузины.

Утром я собирался отправиться прямо к нему и получить наконец ответы на мучившие меня вопросы. Но недаром древние индейцы считали, что золото, кроме своих уникальных физических свойств, обладает ещё и огромной магической силой, враждебной человеку. А в больших количествах — тем более. Любой, кто притрагивается к нему, рано или поздно становится его жертвой, если не знает, как общаться с духами, стоящими за этим проклятым металлом. Индейцы-то знали, поэтому и идолов своих делали из чистого золота, чтобы те защищали их от врагов. Может быть, вы замечали:/стоит кому-то хотя бы приблизиться к большой массе золота, как от тех или иных причин он погибает. Неважно, что мы думаем, будто сам металл здесь ни при чем и во всем виновна человеческая жадность или ещё что-то вполне приземлённое. Ведь духи, как считают индейцы, властвуют на земле земными, а не сверхъестественными методами, чтобы люди сваливали вину на себя, а не на них. Главное, что человек все равно погибает. Наверное, вы слышали, как люди находили жуткую смерть, когда охотились за индейскими сокровищами. И это не байки, а исторические факты. Впрочем, не только индейское золото опасно для человека, а и любое другое. Золотая лихорадка — это не просто словосочетание, а вполне конкретное биофизическое проявление влияния золота на психику. Я изучал специальную литературу по этому вопросу. Золото неразрывно связано с мистикой. Существует версия, что именно из него сделан ключ от двери в потусторонний мир. Есть только один способ защитить себя от влияния золота — не любить его, вовсе не обращать на него внимания. Тогда духи теряют свою силу.

Впрочем, я сам отношусь, как вы уже догадались, к тем, кто уже находится под их властью, — он криво усмехнулся. — Но я не безнадёжен. По крайней мере стараюсь убедить сам себя в том, что мне нужно не это проклятое золото, а всего лишь материальное благополучие, а значит, и счастье в жизни.

Правда, это плохо помогает, духам наплевать на то, что я думаю: с того момента, как я начал за ним гоняться, мне постоянно угрожают смертью. И не только мне.

Я чувствовал себя в полной безопасности, думая, что избавился от грузинской мафии, как я окрестил для себя тех людей. Но видно, тогда уже золото начало действовать на меня и затмило разум. Среди ночи в мою квартиру вломились. Я безмятежно дрых в своей постельке, слава богу, один, и даже не слышал, как непрошеные гости устанавливали пластиковую взрывчатку на металлической двери моего скромного жилища. Эти наглые русские бандиты ничего не боятся в Америке, ведут себя, как у себя дома, черт бы побрал их методы! Я проснулся от страшного взрыва, а когда очухался, то увидел над собой троих головорезов с пушками. В следующее мгновение меня оглушили и прямо в пижаме вытащили из квартиры. В этой же пижаме я пришёл в себя уже в незнакомом подвале. Я лежал связанный в темноте на бетонном полу и понятия не имел, где нахожусь. Хорошо, что листок с записью транскрипции я догадался перед сном спрятать, а то бы очнулся уже в гробу. Шишка на моем лбу была больше, чем сама голова, — это старый знакомый Резо врезал мне рукояткой пистолета, когда оглушал в постели. Я начал ломать остатки головы над тем, как они меня вычислили, но тут дверь открылась и вошли двое. Оба русские. Один был очень жирным, а другой просто здоровым. Я притворился, что все ещё без сознания.

Включив свет, они остановились у входа и начали меня рассматривать.

«Говоришь, он детектив?» — спросил жирный по-русски.

«Хрена там говорить! Так оно и есть, — ответил второй. — Резо его проследил, когда он ушёл от Кумсишвили. Перепугался, видать, наложил в штаны и привёл его прямёхонько к себе домой. Думал, что Резо сбежал от него, болван!»

«Ладно, не мельтеши, Бэн. Что-то не очень похож он на ищейку».

«Вот и я говорю — быстро сломается. Но он точно детектив, у него на дверях даже табличка была — сам видел. Теперь ни двери, ни таблички, ха-ха!»

«Заткнись! Кумсишвили тоже был далеко не мальчиком, однако ничего не сказал».

«Ну-у, сравнил. Индус! Кумсишвили сам Сталин доверял, он настоящим титаном был, утёсом гранитным, старой советской закалки, а этот — тьфу, тюфяк в сравнении с ним».

«Как же тогда этот тюфяк прикончил Тимура? Ты лучше не болтай попусту, Бэн. С этим парнем нужно поаккуратнее. Он — наша последняя ниточка. Если она оборвётся, то мы по миру пойдём. Шеф каждые полчаса названивает, интересуется успехами. Я пока говорю, что все нормально, но он и то недоволен. А представляешь, что будет, если я скажу, что след оборвался? Он же нас живьём сожрёт. Так что сильно не набрасывайтесь на него, не спешите, а то загнётся раньше времени. На хрена вон такой шишак ему набили? А если память отшибли?»

«Не, Резо своё дело знает. И потом, у него самого почти такой же — и ничего, все помнит».

«Ладно, идём, а то опоздаю».

Они ушли, и я опять остался один. Я не дурак и никогда им не был. Мне стало ясно как день, что меня ждёт участь того несчастного старика Кумсишвили.

Убеждать их в том, что я ничего не запомнил, было совершенно бесполезно — все равно прикончат. Но они уже были уверены, что я что-то знаю, потому что начал сдуру сопротивляться в квартире. Если бы я хоть знал, что кроется за всем этим, то не так обидно было бы, а то ведь ни в зуб ногой! Хорошо хоть, что я русский язык выучил и они при мне не таясь разговаривали, думая, что не понимаю, а то бы совсем в неведении был. У меня даже волосы зашевелились на голове от отчаяния. О жестокости русских бандитов в Нью-Йорке легенды ходят. Итальянские гангстеры с ними и рядом не стояли. Те хоть какие-то там традиции соблюдают, законы мафиозные, а вашим все до фени — полный беспредел. Правда, ты не поверишь, Родион, но даже тогда я нисколько не пожалел, что поднял ту чёртову бумажку на улице. Наверное, потому от меня и обе жены сбежали, что я все никак не могу остепениться в этой жизни — все дурь в одном месте играет. Полежал я там на полу, полежал и решил, что смогу их переиграть. Настроение сразу улучшилось, боль в голове прошла, я вскочил на ноги и начал обнюхивать все кругом, ища лазейку, чтобы выскочить. Где там! Все как в противоядерном бункере: ни одной щели или дырочки, даже замочной скважины в дверях не было. И мебели никакой, чтобы вооружиться. А ещё холодно, я ведь в одной пижаме, и руки связаны — особо не согреешься. Ну, думаю, конец тебе пришёл, мистер Кейди. Тут дверь снова загремела, я быстренько на пол улёгся, глаза закрыл и стал ждать.

Двое вошли и без разговоров, взяв меня, как мешок, за руки, за ноги, поволокли.

Я тоже молчу, глаза не открываю, все начало пыток оттягиваю. Притащили куда-то, где тепло было, бросили на пол — я молчу.

«Неужели ещё не очухался? — удивлённо спросил кто-то незнакомым голосом. — Может, нашатырь ему дать?»

«Косит он. — Я узнал голос Резо. — Хитрым себя считает. Детектив, мать его. Сейчас я его приведу в порядок».

Он подошёл и пнул меня в ребра. Я и не пикнул. Тогда он склонился надо мной, я даже запах водки почувствовал в его дыхании, и сказал по-английски:

«Давай так, ищейка. Я держу сейчас ножик над твоей головой. На счёт „три“ — разжимаю руку, и он полетит прямо в тебя. И попадёт, по-моему… Да, вот теперь он нацелен тебе прямо в левый глаз. Но ты можешь уклониться, если захочешь», — и мерзко хохотнул.

Я лежу и не дышу. Чувствую, что он стоит надо мной, а что он там делает — один черт знает. Может, и вправду нож держит. А глаз все-таки жалко, два их всего у меня. Ну, начал он считать: раз, два… На счёт «три» я не выдержал и дёрнулся в сторону от греха.