Берег Красного Гора (№1) - Тени Марса

— Или, напротив, Тиамат, — заметила Флоренс.

— Да, или Тиамат. Так вот, это их город, город драконопоклонников, Сфинкс — это их храм, а Купол … — Ареолог задумался.

— Допустим, Капитолий, — подсказала Флоренс.

— Допустим, — согласился Алекс Батлер. — Хотя, конечно, далековато от Города. Итак, в соответствии с календарем, в какие-то традиционные дни в храме-Сфинксе отправлялись религиозные обряды, а затем вся компания усаживалась в колесницы и переезжала по этой колоннаде в Купол. Возможно, внутри Сфинкса хранятся какие-то неслыханные сокровища, на которые положили глаз враги драконопоклонников. Возможно, были попытки нападения на здешних конгрессменов, когда они перебирались из Сфинкса в Купол. Драконопоклонники сделали соответствующие выводы и возвели стены. Скорее всего, и охрану поставили снаружи, вдоль всего перехода. Но и это не помогло. Однажды темной ночью сюда пробрался отряд отчаянных головорезов, получивших задание во что бы то ни стало проникнуть внутрь Сфинкса. Коммандос потихоньку сняли охрану на этом участке, закинули на верхушки колонн веревочные петли и забрались на крышу перехода.

— На тринадцатиметровую высоту закинули? — Усомнилась Флоренс.

— Так на то они и коммандос! Профессионалы! Составили пирамиду из десятка человек — и вот тебе уже не тринадцать метров, а вдвое меньше. Так Вот забрались они на крышу, вбили клин и сдвинули плиту.

— Не годится, Алекс, — возразила Флоренс. — Представь картину: тихая темная ночь, на небе светит яркая голубая звезда — это Земля, собаки не лают, петухи не кричат. В общем, как у кого-то в мэтров, у Элиота, кажется: «Тиха и необъятна ночь Прозрачен воздух, звезды блещут...» И в этой благословенной тишине вдруг: бум-бум! бум-бум! Это отчаянные головорезы вгоняют клин между плит. Да сюда со всех концов колоннады охрана бы сбежалась! И крышка твоим коммандос — прирезали бы их на алтаре внутри Сфинкса в жертву Змеедракону-сиррушу.

Алекс Батлер остановился и направил свой фонарь на Флоренс:

— У меня складывается такое впечатление, что ты не знаешь, кто такие настоящие профессионалы, Фло. Положи на шляпку гвоздя сложенную в несколько раз ткань и ударь по ней молотком — много ли будет шума? Впрочем, возможно, ночь вовсе не была такой уж тихой. Возможно, вовсю бушевала гроза. Разве различить в раскатах грома приглушенные удары кувалды?

— Пожалуй, ты прав, — согласилась Флоренс. — А дальше?

— А что дальше? — Ареолог пожал плечами. — Они сдвинули плиту, на тех же веревках спустились в переход и направились к дверям, ведущим внутрь Сфинкса. И тут всего лишь три варианта...

— Ну, это понятно. Первый — успех, второй — неудача, то есть гибель или пленение...

— И третий — отступление, — заключил ареолог — Видишь, как прекрасно мы с тобой во всем разобрались. I Не хуже специалистов-историков... Слушай, — встрепенулся он, — а теперь ведь кроме всяких там египтологов, ориенталистов и прочих появятся и ареоисторики! Это же чертовски интересно! Во всяком случае, я был бы не прочь этим заняться.

— Кто ж тебе мешает, Алекс? — улыбнулась нанотехнолог — Одну гипотезу ты уже выдвинул — о драконопоклонниках и их недругах. Хоть она и умозрительна пока что, но вроде бы непротиворечива. Теперь попробуй объяснить другое: кто и зачем заложил эту дырку камнями? Оставшиеся снаружи рейнджеры? Зачем? Если они добились успеха и ушли тем же путем, что и пришли, — почему не вернули плиту на место?

— Именно потому, что задачу свою они полностью выполнили и больше не собирались возвращаться сюда.

— Зачем тогда закладывать щель камнями? Если за ними гнались, они не стали бы возиться с этим. Если же драконопоклонники их схватили — почему не восстановили целостность перехода? Откуда там камни? Не ветром же их туда нанесло!

— Пылевая буря? — предположил ареолог. — Скорость ветра здесь бывает свыше ста метров в секунду. Хотя сомнительно, конечно... Вулканические бомбы? Отпадает — вулканов поблизости нет... — Он остановился, размышляя, потом развернулся и направился назад, к горке затвердевшего грунта. — Идем посмотрим на эти камешки. Думаю, я знаю, что они такое и откуда здесь взялись.

Они вернулись к горке, и Алекс Батлер осветил Фонарем несколько каменных обломков, потом нагнулся и подобрал один из них.

— Смотри, какой угловатый, — сказал он, трогая пальцем неровную грань камня.

— Понимаю, — ответила Флоренс. — Полагаешь, Что это метеорит?

— Именно. Это осколки метеорита.

— Я еще раз о вероятности, — помолчав, задумчиво начала Флоренс. — Какой такой суперснайпер Господа Бога палил из космоса, чтобы угодить точнехонько в щель между плитами?

— Да нет, Фло! Речь идет не об одном-единствевеном метеорите, а о метеоритной бомбардировке, целом метеоритном дожде! Когда льет дождь, сухого места на земле не остается. Так и здесь — осколками покрыта вся равнина, только их занесло грунтом в периоды тех же пылевых бурь. Это ведь не вчера было! Плита сдвинута, лежит наклонно. Осколки катились по наклону, проваливались в проем, а более крупные застревали. Вот и весь механизм.

— Что ж, довольно убедительно. — Флоренс тоже подняла плоский осколок, медленно осмотрела его. Подняла глаза на ареолога: — Знаешь, что меня всегда удручает в подобных ситуациях?

— А что тут может удручать? — удивился Алекс Батлер.

— Отсутствие стопроцентной уверенности в том, что все происходило именно так, а не иначе. Любое, даже самое убедительное объяснение остается в категории предположения и никогда из этой категории не выйдет. Мы полагаем, что Атлантида действительно затонула. Мы полагаем, что Христос был распят. Мы полагаем, что Томас Мантелл разбился в погоне то ли за Венерой, то ли за шаром-зондом, а не за «летающей тарелкой»... Но абсолютно уверенными в этом быть не можем.

Ареолог развел руками:

— Ну, тут уж ничего не поделаешь. Ты знаешь, я ведь тоже об этом не раз думал. Что очень не хватает нам машины времени. И Свену только вчера об это Я говорил... Остается уповать на то, что когда-нибудь ее удастся изобрести, и вот тогда мы сможем побывать нужном месте в нужное время и увидеть все собственными глазами.

— В одном нужном месте мы с тобой уже оказа... — начала было Флоренс, но ее прервал голос вышедшего на связь Свена Торнссона:

— Эй, любители уединения, я уже здесь!

Алекс Батлер и Флоренс одновременно посмотрели вверх — пилот, наклонившись, заглядывал в проем.

— Как вы там, в порядке?

Ареолог приветственно поднял руку:

— Все нормально, Свен. Бродим, смотрим, строим гипотезы.

— Я тоже хочу. По-моему, это гораздо интереснее, чем пасти контейнеры.

— Свое время и место каждой вещи под солнцем, — ответствовал Алекс Батлер на манер царя Соломона. — В следующий раз побродишь, после погрузки. Спускай трос и возвращайся к Лео. А мы попробуем прямо отсюда дойти до Сфинкса. Если там, дальше, завалы, выберемся наверх и поедем по прежнему маршруту. Вездеход не забирай.

— Вот так всегда: одним грузить, а другим бродить, — проворчал Свен. — Дискриминация — кажется, именно так это называется.

— Вернешься, можешь пожаловаться в ООН, — посоветовал Алекс Батлер. — А пока спускай трос.

— И камеру к нему привяжи, — добавила Флоренс.

Торнссон исчез из проема, и через некоторое время сверху змеей скользнул трос, на конце которого Покачивалась видеокамера. Трос наводил на мысли об Узелковом письме майя: пилот не поскупился на Узлы, и теперь выбраться наружу не составит особого труда.

— Спасибо, Свен, — поблагодарил ареолог пилот» взобравшись на горку и отвязывая видеокамеру.

— Вернемся домой — с вас обоих пиво, — сварливо отозвался Торнссон в стиле Леопольда Каталински. — И одной банкой не отделаетесь.

— О'кей. — Алекс Батлер подергал трос, дабы убедиться, что тот надежно закреплен на верхушке колонны. — Выставлю хоть дюжину, если ты прямо сейчас! поработаешь буром. Бури тут, поблизости. Идет?

— Две дюжины — и считай, что дырка уже есть!

— Договорились. Ладно, мы пошли. Минут через сорок выйдем на связь.

Алекс Батлер положил в нагрудный карман осколок метеорита и, вновь спустившись с горки, вместе с Флоренс направился по переходу в сторону Марсианского Сфинкса.

* * *

Внизу стелился однообразный каменный пол, покрытый слоем вековой пыли, с обеих сторон тянулись однообразные каменные стены, вверху простирался не менее однообразный потолок — он был цел и невредим и ничуть не пострадал от груза навалившихся на него веков и тысячелетий, — и Флоренс вскоре перестала включать видеокамеру и отдала ее Алексу Батлеру, потому что каждый последующий кубометр перехода был абсолютно похож на предыдущий. До Сфинкса было километра три с небольшим, и ничего особенного впереди вроде бы не наблюдалось. Астронавты уже далеко ушли от проема, и их окружала темнота, рассекаемая лучами двух фонарей.

— У меня вопрос, — сказала Флоренс. — Если колоннада с двух сторон обнесена стенами, как же эти хитрецы-конгрессмены сюда попадали? Я так понимаю, тут должен быть какой-то вход.

— Совсем не обязательно, — возразил Алекс Батлер — Заходили внутрь Сфинкса в каком-то другом месте, потом выходили или выезжали в этот туннель — и вперед, до самого Купола. А там то же самое — вход в туннеле, а выход из Купола в другом месте.

Однако довольно скоро подтвердилось именно предположение Флоренс. Фонари осветили высокие — чуть ли не в половину высоты стен — двустворчатые ворота, сделанные из какого-то похожего на бронзу сплава. Обе створки ворот были снабжены массивными дугообразными ручками.

— Один — ноль, Фло, — констатировал Алекс Батлер.

— Вспотеешь, пока откроешь, — заметила Флоренс. — Видать, привратники тут были здоровенные.

Алекс Батлер, присев, изучил нижний край ворот, потом поднялся, еще раз внимательно осмотрел ворота и пояснил:

— Внизу на воротах колесики. Створки открываются наружу, и там, снаружи, должны быть направляющие, как у наших контейнеров. Поэтому особой силы здесь не требовалось. При хорошей смазке с открыванием-закрыванием никаких проблем. — Он подошел к воротам вплотную, взялся за ручку. — А ростом эти древние парни были не ниже нас, пожалуй, — видишь, ручка на уровне пояса.

— Интересно, как они выглядели? — задумчиво сказала Флоренс. — Красавцы или не очень?

— Судя по лику Сфинкса, похожи на нас. Что вполне естественно — законы эволюции писаны Господом не для одной только Земли. Может быть, там, внутри сфинкса, есть какие-нибудь скульптуры.

Запечатлев ворота на видео, они прошли еще не. много вперед, и пол начал постепенно понижаться Нетрудно было сделать вывод о том, что вход внутрь Сфинкса столетия назад находился под марсианской поверхностью.

— Великолепно! — удовлетворенно сказал ареолог. — Нам крупно повезло. Мы с тобой могли бы десять лет бродить вокруг Сфинкса, а вход так и не найти.

— Вряд ли здесь только один вход, — усомнилась Флоренс. — Любая приличная постройка должна иметь кроме парадного еще и черный ход. Мало ли как обстоятельства могут сложиться.

— Вполне вероятно, — согласился ареолог. — Возможно, тут не один черный ход, а несколько, только они ведь, скорее всего, потайные, их не найдешь, не заметишь. Снаружи кажется — монолит, да еще пылью и песком засыпан, а открывается изнутри каким-нибудь скрытым рычагом. Нет, нам, ей-богу, очень крупно повезло.

— А тебе это все-таки странным не кажется? — внезапно спросила Флоренс.

— Что именно? Наше крупное везение?

— Да. Какое-то совершенно фантастическое везение. При первой же вылазке.

— Но ты же сама не так давно говорила, что коль мы провалились в эту дырку, значит, так и должно было случиться. По твоей же собственной теории.

— Я и сейчас готова повторить то же самое. И теория эта не моя. Тут дело в другом: к добру это или нет?

Алекс Батлер остановился и в некотором замешательстве повернулся к Флоренс. Впереди и позади них тянулся закованный в камень переход, где протяжении долгих-долгих веков царили темнота и тишина.

— Что ты имеешь в виду, Фло? Утром ты выходишь из дома, садишься в свое авто и едешь на работу. К добру твой путь или нет?

— Я не о том...

— По-моему, наша беседа скатывается в отвлеченное философствование, и тут можно разглагольствовать до бесконечности. Хотя, по большому счету, все наши пути, на мой взгляд, ведут куда угодно, но только не в сторону добра. Потому что сумма добра в нашем мире отнюдь не возрастает.

— Да, Алекс, пожалуй, ты прав насчет того, что я куда-то не туда полезла. — Флоренс немного поколебалась, а потом все-таки призналась: — Просто на душе у меня как-то... сидит внутри какая-то заноза... Сны эти странные... Все время чувствую, что все вокруг — чужое... И словно кто-то смотрит на тебя, следит, подглядывает...

— Это бывает, — сказал Алекс Батлер. Как-то слишком поспешно сказал. — Не Земля все-таки, не родные железобетонные джунгли, а иной мир.

— Эй, отшельники, вы там не заблудились? — раздался из рации голос Свена Торнссона. — Почему на связь не выходите, как договорились? Уже не сорок минут, а все сорок пять прошло!

— Ох, виноват, — сказал ареолог. — Пустились Мы тут во всякие философские рассуждения. Как там у вас дела? Дырку сделал?

— Сделал. С золотом все в порядке. Я уже в лагере, в котловане. Лео разошелся не на шутку — еле успеваю ящики отгонять.

— Продолжайте в том же духе. А мы с Фло по-прежнему идем к Сфинксу. Никаких препятствий пока нет.

И «стражей пирамид» тоже. Нашли ворота, ведущие с перехода на равнину. Древний аварийный выход.

— Ого! Вы явно переплюнете Картера и Колдевед вместе взятых.

— Стараемся, Свен, стараемся.

— А если этот ход прямиком приведет вас к открытой калитке, ведущей внутрь Сфинкса? — задал каверзный вопрос Торнссон. — Как насчет согласования дальнейших действий с командиром?

— Во-первых, никакой калитки, тем более открытой, пока не наблюдается, — ответил Алекс Батлер. — Во-вторых, общаться с командиром сейчас, сам знаешь, трудновато. А в-третьих, вот найдем калитку — если найдем, — тогда будем думать. Я руководитель, мне и решение принимать. Давай, Свен, иди работай, только в работе счастлив человек. Конец связи.

— Ладно, босс, — сказал Торнссон. — Слушаюсь и повинуюсь. Начинаю купаться в счастье. Конец связи.

Они прошли еще несколько десятков метров в тишине древней галереи, прежде чем Флоренс нарушила молчание:

— А в самом деле, Алекс, если мы обнаружим вход... Ты говорил, что предписание есть у Эд... У командира, а с тобой эту тему конкретно не обсуждали. Мы что, просто постоим там, полюбуемся пейзажем и вернемся?

— Ну почему просто постоим и полюбуемся? Запечатлеем. — Ареолог похлопал рукой в толстой перчатке по висящей на поясе видеокамере. — Да что гадать, Фло! Сначала дойти нужно.

— У меня еще одно странное ощущение... — после некоторой заминки произнесла Флоренс. — Словно мы с тобой актеры и участвуем в изготовлении очередного голливудского кинопродукта. «Тайны марсианских подземелий»... «Двое в глубинах Сидонии»... И кто-то снимает нас скрытой камерой.

— Главное, чтобы этот кинопродукт не был из разряда фильмов ужасов или кровавых боевиков, — заметил Алекс Батлер. — Картина для семейного просмотра, со счастливым концом. Все персонажи счастливы и, взявшись за руки, идут навстречу восходящему солнцу. Говоришь, кто-то снимает скрытой камерой?.. Так ясное дело кто: Господь Бог! Сам придумывает сценарий, сам определяет актеров, сам снимает и сам же смотрит.

— Бог нашей драмой коротает вечность — сам сочиняет, ставит и глядит, — без заминки отозвалась Флоренс, повернув голову к идущему рядом ареологу и тут же отведя в сторону луч фонаря. — Интересный ты человек, Алекс. Ты всегда такой или только временами?

— Когда как, Фло... Моей бывшей жене это не очень нравилось. Ты тоже интересный человек... Вот ей бы никогда в голову не пришло цитировать Хайяма, и вообще к стихам отношение у нее было... — Ареолог замолчал, словно окончание фразы встало У него поперек горла, и торопливо сделал шаг назад.

— Что? — встревоженно спросила Флоренс.

— Кажется, наступил на что-то...

Они направили свет своих фонарей вниз, и Алекс Батлер присел, вглядываясь в отпечатавшийся в толстом слое пыли след своего ботинка. Протянул руку и поднял с пола какой-то предмет.

— Камень? — неуверенно предположила Флоренс. Но это был не камень. На ладони ареолога лежала небольшая двояковыпуклая гладкая на вид вещица, подобная правильному кресту с равновеликими сторонами и двумя небольшими сквозными отверстиями посередине. Алекс Батлер осторожно провел по ней очищая от пыли, и находка мягко засияла отраженным светом, сделавшись очень похожей на изделие аз земного янтаря.

— Да, янтарь — это было первое, что пришло на ум Алексу Батлеру, и слова нанотехнолога подтвердили его мысль.

— Ой, янтарный крестик! — с детским восторгом воскликнула Флоренс и совсем как школьница попросила: — Дай мне, Алекс!

Ареолог выпрямился и опустил находку в ее подставленную ладонь. Флоренс поднесла вещицу к самому стеклу своего шлема, рассмотрела со всех сторон.

— Это украшение, Алекс, — тут же заявила она. — Не деталь, не блок, а именно украшение, я женским чутьем чую.

— Да, женское чутье — сильная вещь, — улыбнулся ареолог. — Может быть, ты и права. А может быть, некто, проезжая здесь в колеснице или, скажем, на мотоцикле, потерял пуговицу от плаща, которая давно уже еле-еле держалась на одной нитке.

— Пуговицу? — переспросила Флоренс, любуясь переливами света в глубине марсианского янтаря. — Что ж, возможно. Пуговицы тоже бывают украшениями.

— Во всяком случае, вряд ли это атрибут культа... хотя... — Алекс Батлер взглянул на Флоренс. — Кто сказал, что миссия Иисуса ограничивалась только Землей? Что, если он воплощался в разных мирах? Прячь в карман, Фло, только не потеряй — эта штучка, думаю, будет подороже, чем все сокровища Голконды.

Флоренс еще раз потерла вещицу, бережно опустила ее в карман и для надежности трижды похлопало «липучке».

— Господи, просто не верится... Видела бы моя Мэгги... — Она вздохнула. — Неужели нам так-таки ничего и нельзя будет рассказать? Придется шептать в тростинку...

— Думаю, что долго держать все в тайне не придется, — успокоил ее Алекс Батлер и вновь двинулся вперед, в темноту. — Честно говоря, мне вся эта сверхсекретность очень и очень не по душе. Чувствуешь себя каким-то мелким обманщиком. Действуем у всех за спиной, втихомолку...

— Мне тоже не по душе, — призналась Флоренс. — Но отказались бы мы — сейчас здесь шли бы другие.

— То-то и оно... Далеко не каждый может похвалиться тем, что его мечта сбылась. А я — могу...

Некоторое время ареолог шел молча, внимательно глядя себе под ноги и поводя фонарем по сторонам. Флоренс тоже старательно всматривалась в пылевой ковер, надеясь обнаружить еще что-нибудь в этой длинной галерее. Потом Батлер хмыкнул и сказал:

— Мне вдруг представилась такая забавная ситуация: наступаю я на что-то, поднимаю — а это банка из-под пива. Наша банка, самая обыкновенная. «Сэм Адаме». Или «Лайф». Или тюбик от зубной пасты.

—Да, «Шеффилд»! — сразу включилась Флоренс. — Или надпись вот здесь, на стене: «„Буллз" — лучшие!»

— «Терминатор — ты плохой губернатор!» — подхватил ареолог. — Представляешь свои ощущения?

Флоренс отрицательно покачала головой: — Нет, не представляю. Наверное, глубокий шок — Навсегда. Во всяком случае — надолго.

— Как у того парня, что нашел вполне современный гвоздь в глубокой шахте, в глыбе горной породы, — добавил Алекс Батлер. — А насчет банки из-под пива... Читал я в детстве что-то такое, брат притащил... Я тогда фантастику вообще глотал как попкорн... Прибыли такие, как мы, астронавты-исследователи на далекую-предалекую планету, через всякие подпространственные гипертуннели, на запуск уймища энергии ушла... Вышли из своего шаттла, а на скале баллончиком-распылителем выведено: «Здесь были Джон и Мэри». Без всяких технических ухищрений туда попали, просто Джон этот обещал показать своей возлюбленной далекие неземные края. И показал...

— Красиво... Перенеслись силой любви.

— Вот-вот, Мы даже и не подозреваем о своих настоящих способностях.

— С тобой не соскучиться, Алекс.

— Да? — Ареолог грустно усмехнулся. — Не все так считают, Фло. Например, жена моя настоятельно советовала мне поменьше витать в облаках, а все силы сосредоточить, скажем, на ремонте дома. Или на замене мебели. — Он махнул рукой. — Ладно, это не тема для разговора на пути не куда-нибудь, не в супермаркет, а к Марсианскому Сфинксу!

— Ремонт — тоже дело нужное, — заметила Флоренс.

— Не ремонтом единым... Так вот, насчет пива и зубной пасты. О необъяснимых исчезновениях людей» кораблей, самолетов тебе, надеюсь, известно?

— Кое-что. Бермудский треугольник, звено «эвевджеров», какой-то пехотный полк еще лет двести назад... Говорят, что многих похищают инопланетяне. Хочешь сказать, что мы можем обнаружить здесь пропавшую экспедицию Фосетта или тот углевоз «Циклоп», что исчез по пути к Норфолку?

— Именно, Фло, именно! — Алекс Батлер притронулся к плечу своей спутницы, и этот жест можно было расценить как признательность. — Чертовски приятно, когда тебя понимают, причем понимают правильно и сразу. У тебя действительно великолепная память, Флосси, — я, например, совершенно не помню, куда плыл этот «Циклоп».

— Это еще мелочи, — небрежно махнула рукой нанотехнолог. — Я чуть ли не наизусть знаю «Курс наносборки второго уровня» Голдфилда и Крэйтера, а там объем, пожалуй, как у Библии. Собственно, это и есть моя Библия.

— Теперь понимаю, как тебе удалось обойти конкурентов.

— Думаю, не только поэтому, — возразила Флоренс. — Так что там твоя гипотеза? Я что-то не вижу здесь ни пропавших земных кораблей, ни самолетов.

— Возможно, мы просто еще не дошли. Как тебе такое: Сфинкс — это что-то вроде суперпылесоса, такие пылесосы кто-то оставил в каждой звездной системе. С помощью тех же гипертуннелей они втягивают в себя все, что попадется, с планет системы, а хозяева раз в сколько-то там сотен или тысяч лет очищают мешки и смотрят, что туда попало и на что может сгодиться. Этакая космическая раса сборщиков всякой всячины.

— Фантазер! — с восхищением сказала Флоренс. — Сдается мне, ты фантастику не только читал но и писал.

— Нет-нет, только стихи, — запротестовал Алекс Батлер. — Стихи как-то сразу выплескиваются, а над прозой сидеть надо. Растягивать время мы, увы не умеем. — Он помолчал и добавил с нажимом: Пока.

— Фантазер... — повторила Флоренс. — Космический пылесос... А у меня впечатление такое, что не пылесос здесь работал, а космическая щетка — Все подмела, только эту пуговицу пропустила. Здесь же совершенно пусто. Почему?

Алекс Батлер пожал плечами:

— Ну, наверное, потому что не сорили. Не разбрасывали банки из-под пива. Они же тут не устраивали рок-концерты или матчи «Буллз» и «Кингз». А вообще, Фло, — он медленно обвел взглядом древние стены, — если бы камни могли говорить, они многое бы рассказали. Такое, что мы и вообразить себе не можем. Представляешь, если бы обрели голос строения Гизы или пирамиды в Теотиуакане... Или обломки того тунгусского феномена... Или мегалиты Стоунхенджа...

— Стоунхендж... — еле слышным эхом не сразу отозвалась Флоренс. Ей почему-то стало неуютно, словно она осталась в одиночестве на вершине голого холма, обдуваемого холодным ветром. Сердце внезапно сбилось с ритма и, пропустив удар, так зачастило, что в висках застучали маленькие злые молоточки. — Стоунхендж...

— Ну да, — сказал Алекс Батлер, не заметив этой перемены в состоянии напарницы. — «Каменная изгородь». Мегалиты и Кольцо Сарсен — «серые бараны», Кольцо Трилитонов и Пяточный камень... На некоторых фотоснимках видно, что от камней уходят в небо световые колонны, иногда звуки какие-то щелкающие, жужжание... Между прочим, есть такое предположение, что Стоунхендж построен пришельцами. Ты там не бывала?

— Нет, — выдохнула Флоренс. Сердце постепенно успокаивалось, а вот тоскливое сосущее ощущение одиночества и неуютности никак не проходило.

— А мне довелось, в девяносто, кажется, девятом. Впечатление, конечно... — Ареолог, зажмуриваясь, покачал головой. — Нет слов. Другой мир. Марс Хотя до Солсбери оттуда рукой подать. Тишина просто сверхъестественная, жутковатая какая-то, только временами ветер шумит... И словно видишь фигуры друидов, не глазами видишь, а каким-то иным, внутренним зрением... А вернешься к стоянке — и все, конец иллюзиям! Толкотня, дети вопят, в магазинчике не протолкнуться — полотенца, футболки со Стоунхенджем продают, рядом забегаловка — и там тоже яблоку негде упасть. Как тебе нравятся названия: «каменный пирог», «друидские сосиски»... Откровенно говоря, не удивлюсь, если и здесь лет этак через тридцать-сорок будет вовсю работать закусочная «У Марсианского Сфинкса». Еще кого-нибудь из нас пригласят тут подрабатывать, в качестве живой рекламы...

— Стоунхендж... — еще раз сказала Флоренс; она шла рядом с ареологом походкой робота, словно не осознавая, что именно идет, а не стоит на месте. — Почему ты сказал про Стоунхендж?

Алекс Батлер замедлил шаг и с некоторым недоумением посмотрел на напарницу.

— Что значит «почему»? Просто к слову пришлось. — Он по-прежнему не замечал странного состояния Флоренс. — Вспомнил самые знаменитые сооружения — Гиза, Теотиуакан, Стоунхендж... О! — он воздел кверху палец и остановился. — Точно, Фло! Ты права — не случайно. На подсознательном Уровне сработало.

— Что сработало? — У нанотехнолога вдруг пере хватило дыхание.

— И пирамиды Гизы, и пирамиды Теотиуакана, и Стоунхендж, все их углы, размеры, всякие другие со. отношения укладываются в единый математический код. Да, и еще Ангкор в Камбодже. Древняя столица. И точно такой же математический код у здешних нефракталов. Так что я эти примеры выдал чисто автоматически — я же чуть ли не с детства во всем этом копаюсь... А почему тебя зацепил Стоунхендж? Если имеешь что-то против, заменим его на Авебери — это самый большой каменный круг на Земле, он тоже в Уилтшире. И там тот же математический код. Считай, что я назвал не Стоунхендж, а именно Авебери.

— «Фрейдистские штучки», сказал бы наш Лео. — Флоренс попробовала улыбнуться. Сердце наконец вернулось к нормальному ритму, и исчез голый холм, и утих холодный ветер. — Воображение что-то разыгралось...

— Тут разыграется, — согласился Алекс Батлер, на ходу поводя из стороны в сторону лучом фонаря. — А давай-ка мы с тобой на время превратимся в бесстрастную аппаратуру, — он похлопал по видеокамере, прикрепленной на поясе, — в такие вот штуки. Без эмоций. Будем просто фиксировать, как какие-нибудь «Спирит» и «Оппотьюнити», наши славные марсоходики.

— Попробую, — неуверенно сказала Флоренс. Алекс Батлер пошел быстрее, по-военному чеканя шаг, делая четкую отмашку руками и декламируя на ходу, в такт своему строевому шагу:

Роботы, роботы, роботы...

Железная дисциплина.

Роботы, роботы, роботы

На марше колонной длинной...

(Стихи Николая Проценко.)

Впрочем, почти тут же он сбавил темп, а потом и вовсе остановился и, подождав не поддержавшую его начинание Флоренс, признался:

— Нет, тут нельзя так маршировать. Не та обстановка.

И Флоренс снова, в который уже раз, почудилось, будто кто-то бестелесный и недобрый следит за каждым их движением... Следит — и выжидает... Духи Сидонии?

И еще ей вдруг вспомнилась поездка в больницу вместе с Пенелопой, и проявился забытый, казалось, образ старой женщины с выцветшими глазами, женщины, воздевшей тонкую, сухую руку к угрюмому небу...

Разговор больше как-то не вязался, и они шли в тишине, оставляя за собой цепочки следов — отпечатки новых времен на пыльном покрове минувшего.

Прошло еще несколько минут — и лучи их фонарей сошлись на возникшей из темноты преграде.

Это были ворота. Такие же высокие, двустворчатые, с изогнутыми ручками, как и те, что остались позади. Астронавты добрались до входа в самый загадочный объект из всех, какие только знало человечество. Сердце у Алекса Батлера сначала замерло, а потом гулко заколотилось, когда он увидел, что одна створка ворот чуть приоткрыта. Внутрь Марсианского Сфинкса можно было беспрепятственно проникнуть!

Ареолог, не сводя глаз с темного проема, завороженно шагнул вперед, но Флоренс вцепилась в его руку:

— Стой, Алекс! Видишь, опять... Как будто все подстроено... Не ходи туда! Это ловушка...

Ареолог резко обернулся к ней:

— Ты что, Флосси! Какая ловушка? Кто бы устраивал нам ловушки? Это же не египетские пирамиды. Да, возможно, здесь стояла вооруженная охрана, но когда это было! Здесь уже десятки веков никого нет. Скорее всего, они отсиделись тут во время катастрофы, а потом ушли. Или другое, и, пожалуй, самое удручающее: драконопоклонники потерпели поражение, и победители разграбили все что можно.

— А золото? Почему «золотое руно» осталось не тронутым?

— Откуда мы знаем, чем для них было золото, — коль они мостили им равнину как булыжником. Если не хочешь — можешь не ходить, а я все-таки загляну внутрь. Просто загляну. Меня же там за нос никто не схватит, верно? — Алекс Батлер включил рацию: — Свен, мы добрались до входа. Сейчас осмотримся и назад.

— Поздравляю, — отозвался Торнссон. — Только вы там поосторожнее, мало ли что...

— Увы, Свен, похоже, здесь одна пустота и мерзость запустения, — сказал ареолог. — Ворота приоткрыты, и это наводит на печальные мысли о том, что нас давно опередили и все вынесли.

Он ободряюще похлопал встревоженную Флоренс по руке и протянул ей видеокамеру:

— На, увековечь историческое событие: Алекс Батлер проникает внутрь Марсианского Сфинкса.

— Но как же предписание... — начала было Флоренс, но ареолог прервал ее.

— Здесь решаю я! — резко сказал он и добавил уже помягче: — Я же не собираюсь куда-то идти, я просто загляну. Быть у моря — и хотя бы не потрогать воду? Снимай, Фло, снимай!

Он подошел к воротам вплотную, осветил их сначала снизу доверху, а потом в обратном направлении, нажал плечом приоткрытую внутрь створку, но та не поддалась. Затем направил свет фонаря в проем и через некоторое время сообщил ведущей съемку Флоренс: