Джип, ноутбук, прошлое - Джип, ноутбук, прошлое

Юля вздохнула. Она была взрослой и понимала необходимость носить здешние костюмы. Но еще она была женщиной…

– И тебе пойдет. Будешь похожа на английскую школьницу.

– Папа. Я не хочу быть похожа на английскую школьницу. Ой!

Аня проскочила мимо отца и подбежала к стойке с детской одеждой. Выхватила из середины ряда матросский костюмчик.

– Папа! Можно я это надену? Можно-можно-можно? Я буду похожа на японскую школьницу! А у вас есть юбки в складку? – обратилась она к продавщице. – Вот такие?

Девочка лихо отмерила длину юбки гораздо выше колена.

– Юбка в складку? – недоумевающе переспросила продавщица.

– Аня, здесь нет таких юбок. И матросский костюм – для мальчиков.

– А можно я оденусь мальчиком?

Руслан завел дочь за одежную стойку и наклонился к ней.

– Аня, ты помнишь, что мы – не отсюда?

– Да, – прошептала она.

– Что это означает?

– Что мы должны выглядеть как местные, – вздохнула девочка, – иначе они нас разоблачат.

– И не только. Если ты будешь одеваться как захочешь – на тебя будут показывать пальцем и смеяться.

– А в книгах все, кто попал в другой мир, – почти смирилась с костюмом Аня, – одеваются как хотят.

– А ты представь, что к вам в класс пришла девочка, которая одета так, как одеваются здесь, и ведет себя как хочет. Что вы сделаете?

– Смеяться будем. И по шее дадим.

– Ты все поняла?

– Давайте ваш костюм.

Аня поплелась в кабинку для переодевания с таким видом, словно ей предлагают надеть робу из мешковины.

Юля стояла у зеркала и мрачно смотрела на свое отражение.

– Сейчас модно, – щебетала продавщица, – чтобы мама и дочка были одеты одинаково…

– Ну как? – Руслан подошел сзади и взял жену за плечи.

– Чувствую себя Мэри Поппинс.

– Леди совершенство?

– Ага…

Руслан присмотрелся. На Юле был «дорожный костюм»: длинный черный пиджак в тонкую полоску, длинная юбка, шляпка, действительно немного напоминающая шляпку Мэри Поппинс из фильма. Светлые перчатки, черные туфли…

– На тебе чулки? – прошептал Руслан на ухо.

– Чулки, – скривилась Юля, не принявшая эротичного намека. – Здесь нет колготок. Эти девчонки даже не знают, что это такое.

– Может, их еще не придумали?

– Что там придумывать! Колготки они и есть колготки, и гораздо удобнее чулок. Которые так и норовят свалиться.

– Юля, ну хоть ты не вредничай.

– Да это я так… Тебе больше повезло, ты в своем костюме хоть смотришься прилично.

– Юль, – засмеялся Руслан, – ты тоже смотришься прилично. Просто не привыкла к такой одежде.

Магазин, в который они приехали, произведя фурор среди продавщиц и окрестных жителей, вообще-то был магазином готового женского платья. Аня еще прицепилась и долго выясняла, что такое «готовое платье» и бывают ли магазины неготового. Короче говоря, женской одежды тут было множество, а вот с мужской…

Хотя две девочки-продавщицы, поразмыслив, нашли Руслану и костюм, и рубашки. Особо упирали на то, что костюм – «американского фасона». Чего в нем было такого американского, Руслан не знал, но выглядел он в нем как гангстер тридцатых. Правда, небритый и в котелке. Широкополые шляпы, как и колготки и юбки в складку, в 1910 году отсутствовали как класс. По крайней мере, в Луге.

Если быть откровенным, Руслану тоже не нравилась одежда. Рубашка, надеваемая так, как привычные рубашки, была только одна, тоже «американская». Похоже, девочки решили приодеть иноземных гостей в соответствии с собственными представлениями о том, как должны выглядеть американцы. Хорошо еще, что не в перья… Другие рубашки надевались исключительно через голову. У носков не было привычной резинки, вместо нее – странные и неудобнее подтяжки для носков.

– Посмотри, какая красивая девочка! – сюсюкали продавщицы. – Давай мы тебе косичку заплетем, будешь красивой, как мамочка…

Руслан еще раз посмотрел на себя в зеркало, вздохнул и повернулся к Ане. И еле сдержал смех.

Нет, выглядела дочка симпатично: такой же костюмчик, как у Юли, шляпка, которую Анюта надвинула на глаза. Все портило выражение лица – хмурое и злое, оно, в сочетании с костюмом, сразу напомнило Руслану двух девчонок-оторв из фильма про колледж Сент-Триниан. Главное, чтобы она теперь не подсунула ему гадюку в постель…

Она прошагала к выходу. Из-под шляпки яростно моталась из стороны в сторону косичка с черным бантом. Естественно, «американским»…

– Ну что? – Руслан запрыгнул на сиденье УАЗа, скинул котелок и надел старую шляпу. – Поехали?

– Поехали, Индиана Джонс.

Лазаревич нажал на сигнал, отпугнув столпившихся у машины любопытных, и покатил к гостинице.

По дороге они заехали в табачный магазин с гордым названием «Прогресс». По совету продавщиц – кстати, назывались они все-таки приказчицы – он решил приобрести себе трость, без которой приличные люди в Российской империи 1910 года даже в туалет не ходят.

Хозяин магазина, господин Полетаев, лично помог заморскому гостю выбрать подходящий товар. Из его объяснений Руслан понял только одно: трость выбрать чуть ли не сложнее, чем женщине – шляпку. Отдельная трость – для дневного времени, отдельная – для вечера, отдельная – для города, отдельная – для дачи…

Руслан покивал, улыбаясь, и выбрал самую простую: тонкую черную, с отполированным латунным шариком-набалдашником, напомнившим ему рычаг старинного паровоза.

Все бы хорошо… Они – в одежде, соответствующей времени, значит, перестают бросаться в глаза и вызывать шокинг. Манерам подучиться – и все… Но есть и минус. Этот минус – в кошельке, который был приобретен вместе с тростью. Из телячьей кожи, новенький…

И в этом новеньком кошельке после их шопинга лежало ровно три рубля сорок пять копеек. Зеленая бумажка, три серебряных монеты и пятачок. Негусто.

Поесть на пару дней хватит, а вот дальше… Нужно что-то придумывать…

«Денег на первое время, – думал Руслан, – найти можно. Порыться в багажнике и продать еще какую-нибудь «американскую» диковинку. А потом что? Выручишь рублей… ну максимум сто. Потом-то что? Нужно работу искать. Опять-таки – где? Даже если отбросить вопрос о документах. Где работать? Кем? Без диплома, без рекомендаций… Чернорабочим? Продавцом? Ну я, положим, проживу. А семья? Куда податься?..»

Мысли, мысли, мысли…

«1910 год, значит, – думала Юля. – Через четыре года – Первая мировая, потом революция, Гражданская, СССР, Сталин… Что можно придумать, чтобы всего этого не было? Почему бы Российской империи не дожить до двадцать первого века такой же сильной и могучей, как и сейчас? Наверное, можно что-то сделать, наверняка есть простой выход. Остановить войну, посадить Ленина, подсказать Николаю Второму, что он не прав, – и все. Все просто…»

Мысли, мысли, мысли…

«В школу ходить не надо… – думала Аня. – Это хорошо. Только приходится носить дурацкую одежду. Это плохо. Да и в школе нет ничего плохого. Там подружки… Вот вернусь, расскажу, где была, – они с ума сойдут от зависти. А как мы вернемся? А правда, как? Наверное, папа что-нибудь придумает…»

Мысли, мысли, мысли…

Уазик, все еще невозможный, но уже немного примелькавшийся в Луге, остановился у гостиницы. Еще немного – и странный автомобиль превратится в обыденность, в достопримечательность, которую показывают приезжим. Ну авто, ну странное – так это американское. Вон и сами американцы идут.

Лазаревичи вошли в гостиницу и подошли к стойке.

– Вот ваш ключ, господин Лазаревич. – Парень за стойкой протянул деревянную грушу с выжженным номером. – Кстати, вас ждут.

Руслан оглянулся.

– Добрый день, – произнес ожидающий глубоким басом.

– Ух ты… – завороженно произнесла Аня.

Человек был ростом почти под два метра. Широченная грудь под серым костюмом, огромные руки, шея толщиной с голову. Закрученные залихватскими кольцами черные усы.

Незнакомец молча потянулся рукой за пазуху. Руслан успел подумать, что такой громила под мышкой может держать не то что пистолет, а и целый пулемет.

Глава 8

Он успел представить, как хватает стоявший в отдалении табурет, прыгает к опасному незнакомцу и разбивает мебель о его голову. Даже успел вообразить, как громила крякает, стряхивает с плеч обломки и поправляет усы…

Визитная карточка.

«Ратников Павел Юрьевич. Кузнечный мастер».

– Это я, – несколько застенчиво улыбнулся громила, превратившись в обычного, просто очень большого человека, незлого и неопасного.

«Надо будет, кстати, – подумал Руслан, – заказать себе визитки. Когда нет документов – хоть какое-то свидетельство моей благонадежности…»

– Лазаревич Руслан Аркадьевич. Моя жена – Юлия Лазаревич. Моя дочь Анна.

– Прошу прощения, я, видимо, несколько напугал вас…

– Ну что вы.

– …Мой знакомый, вы его знаете, Владимир Андреевич, хотел пригласить вас к себе в гости этим вечером.

– Меня с семьей? – удивился Руслан.

Ратников замялся:

– Нет, дело в том, что мы – он, я, Громов, Гессе – обычно играем в карты. Но господин Гессе захворал. У нас нет четвертого. Вот мы с Владимиром Андреевичем и Андреем Валерьевичем решили пригласить на вечер вас. Человек вы новый, интересный, с вами есть о чем поговорить. Каким будет ваш ответ?

– Нет…

«Почему нет?»

– Нет, пожалуй, я соглашусь.

Юля пискнула, но промолчала.

– Тогда, – улыбнулся Ратников, – сегодня, в восемь вечера. Вас устроит?

– Вполне.

Ратников улыбнулся, погладил по голове съежившуюся Аню и зашагал к выходу. Доски пола под ним прогибались.

– Ну и что это значит? – Юля уперла руки в боки, когда они вошли в номер. – Что это еще за вечерние посиделки? Карты, водочка, девочки в ассортименте?

– Юля, не сходи с ума. – Руслан пихнул под кровать сумку со старой одеждой. С грохотом упал домкрат. – Какие девочки, чисто мужская компания.

– Нет, Руслан, если серьезно – зачем тебе идти туда?

– Во-первых, – Лазаревич сел на стул и вытащил из сумки банку с пивом, – если мы будем дичиться людей, нас сочтут подозрительными. Во-вторых, нужно начинать узнавать больше о здешнем времени, для чего опять-таки нужно больше общаться. Самое лучшее общение – либо за пивом, либо за картами.

Он со звонким щелчком открыл зашипевшее пиво.

– Папа. – Аня плюхнулась на кровать и заболтала ногами. Потом вспомнила, что одежда ей не нравится, и надулась. – А что это был за дядька?

– Павел Юрьевич Ратников. Кузнец.

– А почему он такой большой?

– Ну… – Руслан развел руками. – Кузнец.

– А почему у него нет бороды? У кузнецов всегда борода.

– Наверное, чтобы от всех других отличаться. Тут, по-моему, у всех бороды.

Руслан потер подбородок, уже заросший щетиной. Еще короткой, но уже неприятной. Что здесь за мода – бороды носить? И ведь придется, чтобы в глаза не бросаться. Мало им УАЗа.

– Ты лучше ответь мне, герой-картежник, на какие шиши ты играть будешь, если соберетесь?

Юля попыталась отобрать пиво у Руслана, потом махнула рукой и достала банку себе.

– У нас, если ты забыл, дорогой муж, ровно три рубля сорок пять копеек. Не пошикуешь.

– Так я и не шиковать иду. Сомневаюсь, что Владимир Андреевич – держатель подпольного казино с миллионными оборотами. По копеечке, по копеечке…

– По копеечке можно так проиграться. Вспомни свою общагу…

Ну да, был период, когда в общежитии пединститута все сошли с ума по преферансу. Играли днями, ночами, в комнатах, на парах… Закончилось, когда парень, проигравший две тысячи рублей – огромные деньги для студента середины девяностых, – перерезал себе вены бритвой… О! Бритва!

– Юля, где моя бритва?

– Решил сразу, чтобы не мучиться? – Юля тоже знала про тот случай.

– Нет. Побреюсь – и в альпинисты. Аня, где твой топик?

– Если ты решил грабить банк с бритвой наперевес, то возьми лучше мои колготки.

Руслан порылся в сумке, достал и развинтил свой бритвенный станок, извлек лезвие. Поймал брошенный дочкой топик и примерился бритвой к нашитым стразам.

– Будем брать ювелира.

– Кхм, господин Лазаревич… – Старик-ювелир склонился над блестящим стразом величиной с вишневую косточку, посмотрел на него в лупу. – Значит, вы утверждаете, что это – настоящий камушек?

– Господь с вами. Имитация.

– И-ми-та-ци-я…

Еще в свое первое путешествие по старой Луге Руслан отметил на Успенской улице светлый двухэтажный дом с вывеской ювелира. Правда, огромного часового циферблата он тогда не рассмотрел. Вообще-то дом принадлежал часовому мастеру Таубину, но в нем также находился и ювелир и «подбор очков». Очки Руслану были без надобности, а вот продать ювелиру стразики с Аниного топика можно было попробовать. Даже если несколько рублей – и то хлеб.

– Имитация… И много у вас такой имитации?

– Давайте для начала оценим этот… предмет.

– Предмет, предмет… Десять копеек.

– Помилуйте, я сам покупал, в Нью-Йорке… мм… на ваши деньги – полтинник за штучку.

– Обманули вас, господин. Не стоят они того. Имитация неплохая, но и не самая лучшая. Пятнадцать копеек – и то из-за американского происхождения.

– Двадцать. – Руслан аккуратно подцепил стразик и покрутил его между пальцами.

Ювелир пожевал губами, подумал:

– Хорошо. Двадцать копеек за штуку. Сколько их у вас?

Лазаревич достал из кармана кулек, сделанный из «Лужского листка». Развернул:

– Около сотни.

Ане в свое время загорелось украсить розовый топик в стиле Барби. Исколола все пальцы, но расшила его стразами.

– Около сотни…

Ювелир побарабанил пальцами по столу, судя по всему, жалея, что поторопился:

– Будем пересчитывать? Я дам вам за все двадцать рублей.

– Идет.

Руслан вышел из магазина и довольно прищурился на солнце. Мимо, прозвенев, прокатился человек в костюме на велосипеде. Велосипед был точно таким же по виду, как старый «Аист» самого Руслана. Ну, может быть, шины на колесах чуть пошире.

Лазаревич улыбнулся, приподнял шляпу и пошел к гостинице.

Ему на УАЗе еще ездить и ездить, а бензин, несмотря на две запасные канистры в багажнике, – не бесконечен.

Пешочком, пешочком…

– Девчонки, живем!

Руслан развернул веером две красненькие бумажки.

– Отлично. – Юля ловко забрала деньги из рук Руслана. – Для верности они побудут у нас с Аней. А то «по копеечке, по копеечке», а потом будем машину продавать. За неимением квартиры.

– Юля, я когда-нибудь проигрывал?

– Да.

– Я имею в виду – по-крупному?

– Ну по-крупному – нет.

Это правда, Руслан никогда не горел азартом картежной игры. Как времяпрепровождение – да, как страсть – нет. Наверное, ему просто было жалко проигранных денег.

– Все равно, любимый муж, я тебя с деньгами играть в карты не отпущу.

– Я и сам не собирался с собой денег брать. Одно дело – говорить правду, что играть не можешь, потому что денег нет, и другое – нагло врать в глаза. Так что со мной к Владимиру Андреевичу едут только сорок пять копеек. Четвертак и два гривенника, как в фильме «Убрать перископ». Вернее…

Руслан подкинул мелочь на ладони:

– Две по пятнадцать, десятка и пятак.

– С тобой все ясно. А мы с Аней что будем делать?

– Вы, мои милые девочки, будете сидеть в номере и носу отсюда не высунете. Чтобы я не искал, седея, вас по всей Луге.

Юля и Аня синхронно вздохнули.

– Папа, а книжку читать можно?

– Нет! Один раз уже почитала, еле отбоярились. Хорошо еще, – Руслан чмокнул жену в макушку, – Юля сообразила что соврать.

– А врать – нехорошо, – вставила Аня.

– Нехорошо. Поэтому не бери пример с папы и мамы. Они знают, когда можно врать, а когда нельзя.

– Значит, если никто не увидит – читать можно?

– Не стоит. Там и так заряда минут на сорок осталось.

– Пап, а почему здесь розеток нет? И лампочек?

– Потому что нет электричества.

– А почему его здесь нет?

– Анют, ну я-то откуда знаю? Не провели. Рабочие забастовали и столбы пропили.

– Папа!

– Аня, – вмешалась Юля, – света нет, потому что мы – в прошлом. Здесь еще не везде свет есть. Вот только, Руслан, как мы будем здесь сидеть в темноте и без книг?

– Ну почему в темноте? Вон на столе лампа стоит керосиновая.

На столе действительно была лампа, с вытянутым, слегка закопченным стеклом и зеленым абажуром, похожим на летающую тарелку.

– Руслан, – Юля укоризненно посмотрела на мужа, – я понятия не имею, как ее зажигать.

– Вот как раз пока разберетесь, время и пройдет. Удачи!

– Ну, Руслан Аркадьевич, так не делается. Пригласили в карты играть – так изволь играть.

Господин Громов Руслану сразу же не понравился. Хотя и выглядел он вполне солидно – черный костюм, толстая золотая цепь поперек живота, не такого уж и большого, густая ухоженная борода, – но вспоминались при взгляде на него «Тит Титыч», «Кабаниха» и «Что мне не по ндраву будет…». Этакий купец-самодур.

Впрочем, таких хамов во все времена было достаточно. Вспомнить хоть начальника отдела с прежней работы или декана.

– Нет денег – под запись. С полкопеечки бы начали…

Для иллюстрации своих слов Громов закрутил на столе в блестящий шарик крохотную монетку величиной с советскую копейку. С одной стороны – хитрый вензель, видимо означающий инициал нынешнего императора, с другой – надпись «1/2 копейки. 1909». Действительно – полкопейки…

Руслан сидел и спокойно улыбался. Ругаться он не хотел, а когда один молчит – спор быстро сходит на нет.

– Ты, Андрей Валерьевич, – пробасил Ратников из своего кресла, – на Руслана Аркадьевича не дави. Чай не в лавке своей, не с приказчиком – с гостем иностранным разговариваешь.

– Ни в жизнь не поверю, что у человека, у которого есть такое авто, – нет денег.

– Есть, есть у меня деньги, – только чтобы успокоить Громова, проговорил Руслан, – только я здесь, а деньги – в Нью-Йорке.

– Большие деньги? – заинтересовался Громов. – Может…

– Андрей! – Ратников уже просто рявкнул. – Неприлично о денежных делах…

– А ты на меня не кричи! Не на своих кузнецов орешь!

– А я думал, вы – кузнец, Павел Юрьевич, – перебил Руслан недовольно запыхтевшего Громова.

– Мастер я кузнечный, Руслан Аркадьевич. В кузнице при паровом лесопильном заводе господина Андронова.

В воображении возникла картина дощатого забора, за которым дымят высокие трубы, а у калитки стоят рабочие, в кепках и накинутых на плечи пиджаках. В этом месте, видимо, наслоилось осознание того, что он – в царской России, и сложились два факта – «рабочие» и «царская Россия», давшие в сумме…

– Забастовки у вас бывают?

Ратников дернулся.

– Слава богу, – широко перекрестился он, – с пятого года не было. Стачки этим летом были, но забастовок – нет.

– Требуют… чего-то?

В последний момент Руслан успел поймать себя за язык и не спросил: «Требуют царя свергнуть?» Кто знает, как здесь относятся к таким заявлениям. А чего еще могут требовать рабочие – Руслан не знал.

– Как всегда, – вздохнул Ратников, – заработную плату прибавить, штрафы уменьшить, рабочий день укоротить…

– Длинный день? – спросил Руслан. Ну чтобы что-то спросить, раз уж поднял тему. С зарплатой и так понятно – она всегда слишком низкая, никто еще не выходил на площади с требованиями: «Снизьте нам зарплату, не знаем, что с деньгами делать». Со штрафами – наоборот, непонятно, что там за штрафы такие. А вот рабочий день… Какой он у них?

– Ну, как длинный… По норме, не больше одиннадцати с половиной часов в сутки.

«Ничего себе – норма… Или это посменно?»

– Подумаешь, норма… – отозвался с дивана Громов. – У меня и по двенадцать часов приказчики работают – и ничего, не устают, не жалуются.

– Жалуются они у тебя, Андрей Валерьевич. Ты же их даже на обед не отпускаешь, – покачал головой Ратников.

– И что? Небось не устают. Ничего утомительного…

– А отдыхать им когда? В воскресенье?

«Ах да, здесь же суббота – рабочий день…»

– Вот еще – в воскресенье отдыхать. У нас в городе в выходной день все равно делать нечего, только водку пить, так пусть работают. Я о покупателях забочусь – они, чай, тоже в воскресенье купить чего-то захотят. А кто устает – расчет в зубы, и вперед. Я никого не цепи не держу.

«Благодетель… – подумал Руслан. – Вот глаза закроешь – и точно как будто с Молоньевым разговариваешь, начальником отдела. Тому дай волю – и приковал бы… Надо же, оказывается, начальники в наши времена, те, которые в туалет отпускают по графику, берут пример с вот таких Громовых начала прошлого века. Сто лет прошло – а ничего не изменилось».

– Господа, господа, – в комнату, раздвинув шторы, вошел Владимир Андреевич и служанка с подносом. – Не ссорьтесь, давайте по коньячку.

Он ловко разлил по бокалам.

– Берите «николашку», – хихикнул журналист.

На тарелке лежали дольки лимона полукругом, посыпанные молотым кофе и сахарной пудрой.

– Говорят, – опустился с бокалом на диван Владимир Андреевич, – сам государь-император придумал…

– Ты его императорское величество не трожь, – рыкнул Громов. – Что он там придумал – не твоего ума дело. Привыкли там в столицах государя полоскать, да с женой, да с дочками…

Но сам «николашку» взял.

– Вот что я хотел спросить у вас, Руслан Андреевич, – воспользовался моментом Ратников, пока Громов прожевывал закуску. – Как в Америке со спортом?

– Что вас конкретно интересует? – спросил Руслан и отхлебнул коньяк, беря с подноса лимон.

– Бодибилдинг.

Руслан подавился.

– Чт… Кха! Кха! Что? Кх… Не надо!

Если гигант Ратников хлопнет его по спине, то у него позвонки в желудок осыплются.

– Кх, бодибилдинг? Он уже и до России добрался?

Если честно, Руслан думал, что бодибилдинг родился годах в пятидесятых. Оказывается, пораньше…

– А чему вы удивляетесь? Его же русский придумал.

Глава 9

– Серьезно? – Руслану не нужно было притворяться удивленным. – А я думал, что бодибилдинг придумали в Америке…

– В Англии. Но придумал его наш, русский, Евгений Сандов, знаменитый атлет…

Ратников, чувствовалось, сел на своего любимого конька, и теперь некоторое время можно будет избегать неудобных вопросов о «родной» Америке.

– Он ведь еще в конце прошлого века разработал свою методику развития силы. «Сильнейший человек в мире» – так его называли у вас, в Америке. Неужели не слышали? Евгений Сандов. Юджин Сэндоу. Нет?

«Черт…»

– Знаете, Павел Юрьевич, я ведь далек от спорта. Так, что-то знаю, в основном наше, американское. Футбол там, бейсбол…

«Вот сейчас выяснится, что бейсбол еще не придумали, и будешь объяснять, что это такое. Хотя, если уже известен бодибилдинг…»

– Чем вы тогда занимались в своей Америке? – встрял Громов. – Свое дело?

– Да. Мебельное производство.

– Как ваша фирма называется? Может быть, я слышал?

– Не думаю. У меня – маленькая компания…

– И все-таки, Руслан Аркадьевич, воля ваша, – опять включился Ратников, – но ваш бейсбол…

«Ага, все-таки известен…»

– …копия нашей лапты.

– Не буду спорить, – развел руками Руслан, – в лапту никогда не играл, да и правил не знаю.

«А ведь верно: я правила бейсбола знаю лучше, чем правила лапты. Про бейсбол я хотя бы фильмы американские видел, а лапту где?»

– А футбол ваш, – продолжал Ратников, – мало того что копия регби, так еще и играют в него у вас жестоко. Как звери в кучу собьются, ей-богу. Даже ваш президент, этот…

«Оп-па… Вот спросит он о президенте – и что скажешь? Что и от политики далек?»

– …Рузвельт, да…

«Фу… Теодор Рузвельт. Для Франклина рановато. Даже внешность помню… в основном по фильму «Ночь в музее»…».

– …даже он критиковал ваших футболистов за жестокость…

– Да и вообще, Руслан Аркадьевич, – встрял журналист, до сих пор молча сидевший с бокалом коньяка, – к вам, как к русскому эмигранту, это, понятно, не относится, но американцы – нация жестокая. Уже третьего президента убиваете…

Руслан помнил, что в США убили четырех президентов. Линкольна и Кеннеди знают все, было еще двое: Гарфилд, который запоминается по ассоциации с котом из комедии, и Мак-Кинли, который лично у Лазаревича ассоциировался с книгой «Бегство мистера Мак-Кинли». Вот только кто из них второй, а кто третий…

– Ну, – решил перейти он в наступление, – у вас в России тоже императоров убивают. Александра Второго бомбой взорвали…

«И Николая, ныне пока здравствующего государя-анператора, тоже… того… Правда, Александра почему-то святым не сделали…»

– Не будем, – замахал руками Виктор Андреевич, – не будем Освободителя касаться. Здесь все свои, но все-таки…

– Значит, – опять Громов, – маленькая мастерская? Как же вы такие деньги на ней зарабатываете? Вон какое авто себе приобрели…

– Деньги не мои. После смерти отца по наследству достались.

– И кто же у вас отцом-то был? Вандербильт, Рокфеллер, Морган? Может, Форд, Карнеги?

– Ну что вы, совершенно неизвестная за пределами Нью-Йорка личность.

– Но ведь досталось-то немало? Авто, чай, не на последние куплено?

– Разумеется, нет. Просто мы с женой решили, так сказать, попутешествовать, Россию посмотреть.

– Кстати, Руслан Аркадьевич, – вмешался Ратников, – необычная конструкция. Сами придумали или на заказ делали?

В голове начала зарождаться некая смутная идея…

– Делал не сам, разумеется… – медленно проговорил Руслан, думая. – Но конструкция моя, собственная, почти каждая деталь через мои руки прошла…

Чистая правда. Старенький уазик частенько приходилось разбирать и ремонтировать.

– На фабрике Форда делали? – опять вмешался Громов. – Высокие у вас знакомства…

– Да ну что вы. – Слова «фабрика Форда» помогли сформулировать мысль окончательно. – Какие там знакомства. Я больше так, техникой увлекаюсь, изобретениями разными… В мастерской своей больше времени провожу, чем с людьми…

А ведь это мысль…

Он ломает голову над тем, как найти работу без рекомендаций. И это при том, что во дворе дома Виктора Андреевича стоит самая железная рекомендация из всех, которые только могут быть!

– Кстати, – перебил он опять открывшего рот Громова, – есть ли в России автомобильные фабрики?

Собеседники замялись. Судя по всему, им отчаянно не хотелось ударить в грязь лицом перед американцем.

– Да не знаю я! – раздраженно бросил Громов. – У нас в России ничего не делают, только из-за границы везут. Мошенники все, так и норовят без труда рыбку из пруда вытащить.

– Ну почему, – не согласился Ковалев, – в Риге на Русско-Балтийском вагонном заводе в прошлом году начали автомобили делать… На фабрике «Дукс» в Москве тоже что-то делали. Кажется, паровые и электрические… А больше, наверное, и нет.

– Есть, – вмешался Ратников, – в Санкт-Петербурге – экипажная фабрика Фрезе. Стыдно, господа, там первые русские автомобили появились.

«Санкт-Петербург – лучше, чем Москва и Рига. Ближе…»

– Не подскажете, – обратился Руслан к Виктору Андреевичу, – как бы мне с господином Фрезе познакомится? Вы ведь с ним земляки? Мне тут за время путешествия несколько интересных идей в голову пришло насчет автомобилей, так вот думаю посоветоваться со знающим человеком…

– Увы, – развел руками журналист, – я давно о нем не слышал. Может, и скончался уже…

Все заговорили одновременно.

– Да нет, – качнул головой Ратников, – как же скончался, если мой племянник туда едет работать?

– Погодите-ка, – встревожился Громов. – Вы что, Руслан Аркадьевич, уже покидаете наш город? Неужели настолько не понравилось?

– Это что за племянник? – уточнил журналист.

Наступила короткая пауза. Все поняли, что отвечать нужно по порядку, иначе самого себя не услышишь.

– Мой племянник, – первым заговорил Ратников, – Сашка Гусев. Вы должны его помнить, он у нас на заводе кузнецом.

– Это тот самый, которого ты хотел на конкурс выставить?

– Руслан Аркадьевич, – опять вмешался Громов, – так вы уезжаете или нет?

– Неделю я еще здесь проживу точно. А потом все зависит от того, что расскажет Павел Юрьевич о своем племяннике.

«Встретиться с племяшом, расспросить о заводе, о хозяине. Если я правильно рассуждаю, специалисты по автомобилям сейчас в ба-альшом дефиците. Так что человек, приехавший на автомобиле, который он САМ сконструировал, – может претендовать на должность инженера-конструктора, даже без диплома и рекомендаций. Самоучка. А рекомендация – вон, у ворот стоит. Инженеры, особенно дефицитные, зарабатывали неплохо. Если смогу справиться – можно будет и жить, и семью содержать. Если же нет – поработаем какое-то время, пока не подвернется чего получше…»

Черновой план готов. Это вам не стекляшки ювелирам продавать…

Руслан налил себе коньяка в бокал.

– Тот самый Сашка? – вспомнил журналист. – Которого ты в клуб Гессе притащил?

– А что? Парень видный, красивый, мускулатура рельефная. Позанимается немного – и можно будет на конкурс выставить. Я тут, – наклонился Ратников к Руслану, – хочу организовать в Луге конкурс бодибилдинга этой осенью. Как вы считаете, хорошее дело?

– Отчего же плохое?

– Вот и я так же Сашке говорю. А он: «Стесняюсь, стесняюсь». А теперь и вовсе в столицу уезжает…

«Вот так. Кто приказчиков гнобит по двенадцать часов без выходных, а кто конкурсы бодибилдинга устраивает… И все это – в Луге царской России. Хотя… Если подумать, ничего за сто лет не изменилось: у нас тоже есть те, кто из менеджеров готов сок давить и круглосуточно работать заставить, а есть и энтузиасты вроде Ратникова. Уж лучше вторые, чем первые… Значит, едем в гости к господину Фрезе».

Громов опять попытался изловить Руслана и что-то выспросить об Америке, Ратников подкручивал усы и предлагал завтра подойти к проходной и поговорить с племянником лично, у того в городе были какие-то знакомые, которые его, собственно, и сманили на автомобильную фабрику, Руслан пытался отвечать им обоим…