Языческая Русь - Викинги и Русь. Завоеватели или союзники?

Но прежде чем они ушли, на долю франков выпало еще одно серьезное испытание. В 885 году у устья Сены вновь появилось большое войско скандинавов. Как писали современники, флот викингов насчитывал только одних крупных кораблей 700. В общей сложности очевидцы этого вторжения говорят о 30–40 тыс. воинов, собравшихся под Парижем. Некоторые из них пришли сюда вместе со своими семьями, собираясь впоследствии поселиться на захваченных у франков землях.

Аббон[10] в своей поэме об осаде Парижа викингами красноречиво описывает их как «диких зверей», передвигающихся «верхом и пешком через холмы и поля, леса, открытые равнины и деревни, убивающих младенцев, и детей, юношей, стариков, отцов, сыновей и матерей. Они уничтожают, они грабят, они истребляют, они жгут, они опустошают, зловещая когорта, губительная фаланга, жестокое полчище»[11].

Норманны встретили упорное сопротивление парижан. Сразу взять город им не удалось. Оборону Парижа возглавил граф Одо. А где же был король франков? Что делал он все это время? Отчаянные мольбы защитников города о помощи, обращенные к королю, оказались напрасными. Карл Толстый не торопился поддержать осажденных военной силой. Только на следующий год осады он соблаговолил собрать войско и двинулся с ним к Парижу.

Норманны тем временем не оставляли попыток овладеть городом. Но ни с суши, ни с воды им не удалось прорваться через его стены. Не помогли даже осадные машины, которые применялись викингами.

Не добившись желаемого результата, вожди норманнов вступили в переговоры с парижанами. Взяв по обыкновению выкуп, они затем двинулись вверх по Сене. Париж был спасен. Однако угроза норманнского вторжения для остальной Франции все еще существовала. Карл Толстый проявил полную неспособность возглавить борьбу с норманнами. Франция была поставлена на грань военно-политической катастрофы. Французы, как никогда ранее, нуждались в умном и энергичном правителе. В 887 году Карл Толстый был низложен. Королем был провозглашен храбрый граф Одо, отличившийся при обороне Парижа.

Конечно, с избранием нового короля набеги норманнов не прекратились. Норманны продолжали тревожить французские земли. Но вместе с тем характер их вторжений на рубеже IX–X веков претерпел существенные изменения. Войско норманнов распалось на несколько частей, возглавляемых разными вождями, предпочитавшими действовать на свой страх и риск. Один из отрядов викингов, возглавляемый Роллоном[12], обосновался на полуострове Котантен в Северной Франции (900 г.). Для норманнов, собиравшихся поселиться здесь, было важно наладить мирные отношения с королем франков. В 911 году Роллон выразил желание стать вассалом французского короля и получить в лен ту землю, которой он уже владел. На французском престоле в то время сидел Карл Простоватый, по своим качествам разительно отличавшийся от своего предшественника графа Одо. По преданию, Роллон, принося вассальную присягу Карлу Простоватому, согласно обычаю вложил свои руки в его руки и произнес установленную клятву. Однако Роллон отказался встать перед королем на колено и поцеловать ногу. Вместе него эту процедуру проделал один из викингов, причем столь неуклюже, что едва не опрокинул короля. Так было положено начало герцогству Нормандскому.

После принесения вассальной присяги Роллон стал человеком короля франков. Вассальная зависимость, по-видимому, была не слишком обременительной для Роллона. Ибо он ощущал себя полновластным хозяином в своих владениях. Франки не решались беспокоить его. Когда граф Роберт Парижский поднял мятеж против короля и одержал победу, Роллон отказался признать его власть. В конце концов новый король Рудольф в 926 году заключил новое соглашение с норманнами и даже выплатил им «датские деньги».

По договору, заключенному в Сен-Клер-сюр-Эпт, Роллон получил полномочия осуществлять графские функции на всей территории церковной провинции Руана. Это важная привилегия, которой пользовались его преемники на нормандском престоле. Вчерашний язычник стал фактически главой католической церкви в подвластных ему землях, наделенным правом назначать и сменять духовенство. Как и во Фландрии, Роллон был единственным графом. Следовательно, он мог не опасаться угрозы со стороны своих конкурентов. Но уже внук Роллона Ричард I, не довольствуясь своим титулом, называл себя «маркизом нормандцев» и говорил о своем «королевстве». Это не были пустые слова. Слабость центральной власти во Франции позволяла нормандскому герцогу практически неограниченно править своими подданными. При нем авторитет нормандского правителя взлетел на недосягаемую до той поры высоту. Позднее Ричард принял титул герцога Нормандии.

Подданные нормандского герцога получили земли по обоим берегам Сены, вплоть до Пикардии на востоке и Бретани на западе.

В 1015 году его сын Ричард II окончательно утвердил за собой право руководить церковью и ставить своих графов. Он гордо называл себя герцогом и патрицием (последнее звание явно заимствовано из обихода древних римлян). Вдобавок территория Нормандского герцогства была значительно расширена: в его состав вошли Бретань и некоторые другие земли.

Могли ли северные варвары, дравшиеся с франками под предводительством Роллона, мечтать хотя бы о сотой доле тех успехов, которых достигли их потомки?

География набегов викингов была очень широкой и не ограничивалась только Западной Европой.

Набеги викингов на испанские владения мавров представляют собой отдельную страницу в истории, которая еще ждет своего исследователя.

Предпринимая свои дерзкие морские рейды, викинги были немало наслышаны о богатствах, накопленных маврами. Казалось, что они могут с легкостью завладеть этими богатствами и стать богатейшими людьми на свете. Первый набег викингов на владения мавров состоялся в 844 году, когда они попытались высадиться на побережье Галисии. Попытка не удалась. Викингам пришлось немного сменить географию своих набегов. Спустя некоторое время они разграбили Лиссабон, Кадис и Севилью. «Аль-маджус, которые зовутся ар-рус, – с негодованием писал арабский историк Аль-Якуб, – ворвались туда, захватывали пленных, грабили, жгли и убивали»[13]. Но арабы сумели отразить натиск нападавших. Наличие сильного флота у мавров оказалось для викингов полной неожиданностью. Большая часть кораблей норманнов была уничтожена. Захваченных в плен арабы повесили в Севилье на пальмах. Двести отрубленных голов норманнов, включая голову их предводителя, эмир Абдаррахман по случаю победы послал в дар своим союзникам в Северной Африке. Гибель флота оказалась весьма болезненной для викингов. Полтора десятка лет они не решались предпринимать нападения на владения арабов.

Только в 859 году викинги продолжили свои пиратские рейды. На юг из Бретани вышел норвежский флот под предводительством Хастейна и Бьерна. В его составе насчитывалось 62 корабля. Викинги появились у берегов Испании, Балеарских островов, Марокко. Несколько позже их корабли вошли в Рону и даже поднялись по ее течению на 260 километров. В 860 году мощной атаке норвежцев подверглась Пиза в Северной Италии. Город не устоял и был разграблен.

Дудо из Сен-Кантена поведал курьезную историю о разграблении викингами «Рима». Предводители викингов, окрыленные успехами в ограблении чужих территорий, возомнили, что нет такого города, который устоял бы перед ними. Наслышанные о богатствах Рима, они решили непременно взять и разграбить этот город. Однажды викинги увидели город, поразивший их своей красотой. Они почему-то были уверены, что перед ними именно Рим.

Во что бы то ни стало они должны овладеть городом, пленившим их воображение.

Но стены города оказались крепкими, и все попытки викингов сломить оборону его жителей заканчивались безрезультатно. Тогда норманны прибегли к хитрости, наподобие той, к которой за много веков до того прибегли греки при взятии Трои. Они сообщили жителям города, что один из предводителей викингов Хастейн умер, и, поскольку перед смертью он якобы принял крещение, они хотят похоронить его по христианскому обряду. Епископ, поверивший словам викингов, позволил им внести гроб с телом их вождя в церковь, расположенную в городе. Как только викинги оказались внутри городских стен, покойник неожиданно «ожил». Вскочив из гроба, он убил епископа. Викинги бросились грабить и убивать местных жителей. Каково же было удивление Хастейна, когда он узнал, что вместо богатого и процветающего Рима в руках викингов оказался заштатный городишко под названием Луна.

Глава вторая. Восточный путь

1

При взгляде на события многовековой давности остается только удивляться размаху деятельности скандинавских викингов. Приблизительно в одно и то же время викинги заявляют о себе в разных уголках земного шара, удаленных друг от друга на тысячи километров.

В Восточной Европе викинги выступают в привычной для себя роли торговцев, воинов, завоевателей, правителей.

Мы встречаем их на всем протяжении Великого водного пути «из варяг в греки», известного также под именем Варяжского или Восточного пути. Связывая Балтийское море с Черным, он был самой крупной торговой магистралью Восточной Европы. Путь «из варяг в греки» проходил по Балтийскому морю, Неве, Ладожскому озеру, Волхову, озеру Ильмень, Ловати, Кунье, Сереже, волок в Торопу, далее по рекам Торопе, Западной Двине, Каспле, озеру Касплинское волок в реку Катынь и по Днепру в Черное море.

Г. С. Лебедев в своей книге, посвященной истории викингов, выделяет пять этапов формирования этой важной водной артерии Восточной Европы, четко прослеживаемых по данным археологии[14].

Первый этап (800–833 гг.) – начало движения по Великому водному пути «из варяг в греки». К данному этапу относятся 25 кладов первого периода обращения дирхема (конец VIII в. – 833 г.), обнаруженные как на Волховско-Днепровском, так и на Волжском пути. 12 из них составляют раннюю группу (786–817 гг.). Как отмечает Лебедев: «Клады этого времени распространяются по «северославянской культурно-исторической зоне», достигая Поморья и Мекленбурга, а также появляются в бассейне Верхнего и Среднего Днепра».

Второй этап (825–900 гг.) – прослеживается по находкам скандинавских вещей, встречающихся среди предметов, принадлежавших местному, славянскому и дославянскому населению. В этот период возникают отдельные поселения – торговые фактории, обнаруженные археологами в Торопце (бассейн Западной Двины), у деревни Рокот, у деревни Кислая, у деревни Новоселки – в Днепро-Двинском междуречье. Здесь наряду с балтскими обнаружены предметы и черты обряда норманнского происхождения. На торговые связи скандинавов с Восточной Европой в первой половине IX века указывает и найденный вместе с арабским серебром в кладе у д. Кислая датский полубрактеат 825 года из города Хедебю, который был важным торговым центром скандинавского мира. Не менее интересны находки, сделанные археологами в Гнездовском кургане № 15: копье с «готическим» орнаментом (VIII–IX вв.), гривна с молоточками Тора и другие вещи, свидетельствующие о пребывании норманнов в верховьях Днепра во второй половине IX века.

Третий этап (850–950 гг.) – расцвет Гнездовского поселения, которое отождествляется с первоначальным Смоленском. О роли Гнездовского поселения в этот период напоминают археологические памятники, расположенные на правом берегу Днепра: Большое (Центральное) городище, селище и курганный могильник. Также большой интерес в этой связи представляют обособленный Ольшанский комплекс памятников и несколько кладов, обнаруженных археологами.

Четвертый этап (900–980 гг.) прослеживается по так называемым «большим курганам», составившим особое аристократическое кладбище в центральной части Гнездовского могильника. Это захоронения дружинной знати, для которых характерно сжигание в ладье – обычай, возникший у скандинавов и перенесенный на славянскую почву варягами. Процесс формирования правящего класса происходит и в других крупных древнерусских городах: в Киеве и Чернигове. В Киеве складывается особая иерархия погребений знати: княжеские курганы, срубные гробницы бояр, погребения воинов с конем или без.

Пятый этап (950—1050 гг.) – развитие и укрепление Древнерусского централизованного государства. Главным торговым и административным центром государства становится Киев, куда стекается дань, собираемая киевскими князьями с подвластных племен. Торговля все более сосредоточивается на днепровском отрезке пути.

Таким образом, можно констатировать, что становление и развитие пути «из варяг в греки» по времени совпадает с экспансией викингов в Западной Европе. Великий водный путь «из варяг в греки» – это часть разветвленной системы трансъевропейских водных путей, развитие которых в Средние века было непосредственно связано с деятельностью скандинавских викингов.

Какую роль в истории восточных славян и других этносов, населявших Восточную Европу, сыграли норманны, которых автор «Повести временных лет» (ПВЛ), основного нашего летописного документа, называет варягами?

В «Повести временных лет» говорится:

«В год 6367 (859-й). Варяги из-за моря взимали дань с чуди, и со словен, и с мери, и с кривичей. А хазары брали дань с полян, и с северян, и с вятичей по серебряной монете и по белке от дыма».

Таким образом, если следовать в русле летописной версии, в 859 году восточнославянские и угро-финские племена были данниками варягов и хазар.

Отчасти свидетельство древнерусского летописца о том, что часть восточнославянских племен платила дань хазарам, подтверждается письмом хазарского царя Иосифа к министру испанского халифа Абдаррахмана III Хасдаю ибн Шафруту. Как считается, это письмо было написано в 50-е годы X века, но многие приведенные в нем сведения актуальны и для более раннего времени. В письме царь Иосиф подробно описывает границы своих владений и перечисляет народы, которые платят ему дань. Он называет, к примеру, аланов, касогов и печенегов. Это обстоятельство позволяет предположить, что во время написания данного письма держава хазар еще находилась на пике своего могущества. В этом письме в числе данников хазарского царя упомянуты, предположительно, следующие славянские племена: вятичи, северяне и, собственно, славяне[15]. Под последними совсем не обязательно должны подразумеваться словене новгородские. Возможно, это название следует толковать в расширительном смысле как объединяющее сразу несколько славянских племен.

Что касается дани, уплачиваемой варягам, то никаких других свидетельств, кроме вышеприведенного летописного предания, на этот счет не существует.

«В год 6370 (862-й), – пишет древнерусский летописец. – изгнали варяг за море и не дали им дани, и начали сами собой владеть, и не было среди них правды, и встал род на род, и была у них усобица, и стали воевать друг с другом. И сказали себе: «Поищем себе князя, который бы владел нами и судил по праву». И пошли за море к варягам к руси. Те варяги назывались русью, как другие называются шведы, а иные норманны (норвежцы) и англы, а еще иные – готландцы, – вот так и эти». И избрались трое братьев со своими родами, и взяли с собой всю русь, и пришли, и сел старший Рюрик, в Новгороде, а другой, Синеус, – на Белоозере, а третий, Трувор, – в Изборске. И от тех варягов прозвалась Русская земля. Новгородцы же – те люди от варяжского рода, а прежде были словене».

Далее летописец продолжает: «Через два же года умерли Синеус и брат его Трувор. И принял всю власть один Рюрик, и стал раздавать мужам своим города – тому Полоцк, этому – Ростов, другому – Белоозеро».

Не все из пришедших с Рюриком варягов захотели оставаться в суровом краю среди дремучих лесов и глубоких рек. Среди тех, кто оставил Рюрика, были Аскольд и Дир. Как говорит летописец, «не родственники его, но бояре». Аскольд и Дир отпросились у Рюрика идти в Византию и вместе со своими родичами и частью варяжской дружины отправились в путь. Дальнейшие события в изображении летописца выглядят следующим образом.

«И отправились по Днепру, и когда плыли мимо, то увидели на горе небольшой город. И спросили: «Чей это городок?» Те же ответили: «Были три брата, Кий, Щек и Хорив, которые построили городок этот и сгинули, а мы тут сидим, их потомки, и платим дань хазарам». Аскольд же и Дир остались в этом городе, собрали у себя много варягов и стали владеть землею полян».

В этом рассказе мы сталкиваемся с легендой о трех братьях, которые выступают в роли основателей города, ставшего столицей полян.

По мнению Н. С. Державина: «…киевская легенда о трех братьях, основоположниках полянского государства и основателях его столицы, не является ни оригинальным произведением киевского летописца, ни какой-либо частной собственностью славянского фольклора вообще, но представляет собою доисторическое племенное предание, уходящее своими корнями в далекую дославянскую яфетическую давность, в бассейны Ванского и Урмийского озер, в страну Урарту и Мидию, ко временам, по определению акад. Н. Я. Марра, значительно более древним, чем IV–V века н. э. Н. Я. Марр назвал эту легенду «одним из ценнейших племенных преданий Понтийского района – параллель которой рассказывалась еще в IV–V веках на берегах Ванского озера в Армении» и была использована армянским историком Зенобом Глаком, писателем VII века. Это именно скифское или, точнее, кимерское предание о строителях армянской земли, трех братьях – Куаре, Мельте и Хореане, за именами которых, по Марру, скрываются племенные названия»[16].

Как представляется, мнение Державина, опирающееся на точку зрения Марра, выглядит достаточно обоснованным, поскольку указывает на связь преданий, бытовавших у полян, со скифскими или киммерийскими преданиями. Учитывая данные антропологии, согласно которым поляне были славянизированными потомками местного, скифского, населения, это указание имеет особенную ценность. Возможно, во времена древнерусского летописца у киевлян сохранялись еще кое-какие легенды, восходящие к скифской эпохе.

Вернемся к Аскольду и Диру. В сообщении летописца о занятии Киева варягами не все ясно. Как утверждает летописец, в тот момент, когда Аскольд и Дир пришли к Киеву, поляне платили дань хазарам. Если строго следовать летописному рассказу, то нельзя не признать, что Аскольд и Дир не могли занять Киев, не вступая в конфликт с хазарами. (Или же они могли признать себя данниками хазарского царя, который и сделал их своими наместниками в Киеве.) Далее, по соседству с Киевом во второй половине IX века обитали мадьяры. Существует предположение, высказанное Г. В. Вернадским, о том, что в течение некоторого времени Киев находился под их властью. Скорее всего, именно в тот самый период, когда, по сообщению летописца, в Киеве должны были обосноваться варяги.

На присутствие мадьяр в этом городе указывает встречающееся в летописи название «Олмин двор». Даже расположение Олмина двора названо – на Угорской горе.

Г. В. Вернадский предположил, что речь в данном случае идет о резиденции мадьярского воеводы Олома (Алмуца), который еще в тридцатые или сороковые годы IX века нанес поражение русам.

Самая известная из военных кампаний под предводительством Аскольда и Дира – набег русов на Константинополь в 866 году (по летописной датировке). Согласно византийским источникам, этот набег произошел в 860 году, а не шестью годами позже, как об этом сообщает летописец. Поэтому попытка приписать эту кампанию Аскольду и Диру выглядит, по меньшей мере, недоразумением. В самом деле, не могли же «бояре» Рюрика занять Киев и напасть на Константинополь двумя годами раньше призвания самого Рюрика с братьями!

С именами Аскольда и Дира летописец связывает не только этот знаменитый набег русов на Константинополь, едва не увенчавшийся успехом. В разных списках летописи есть указания на то, что Аскольд и Дир воевали: в 864 году – с болгарами, в 865-м – с полочанами и в 867 году с печенегами. В. Н. Татищев называет еще одну кампанию Аскольда и Дира – против кривичей в 869 году.

Любопытно, что кривичи упомянуты летописцем в числе племен, участвовавших в призвании варягов. А полочане – это ветвь племени кривичей. Выходит, Аскольд и Дир вели войну против своего сюзерена Рюрика?

Под 866 годом летописец помещает известие о набеге русов на Константинополь. Этой же датой у него отмечен поход Аскольда и Дира на полочан. Получается, что в один год киевские правители вели сразу две войны – с греками и с полочанами.

Единственное упоминание о войне Аскольда и Дира с болгарами мы находим в Никоновской летописи (XVI в.): «Был убит от болгар Аскольдов сын».

Арабский писатель Масуди в своем сочинении «Золотые луга», в главе, посвященной славянам, говорит о царстве ад-Дир, которое располагало большими городами и сильной армией. Но где искать это царство? Каких-либо сведений относительно его географического местоположения Масуди не оставил. Связывать царство ад-Дир с Киевом только на основании одной этой записи мы не можем.

С легкой руки нашего летописца Аскольд и Дир возглавили набег русов на Константинополь. Казалось бы, в византийских хрониках должны быть имена этих киевских правителей. Однако ничего такого, что указывало бы на имена Аскольда и Дира, мы в этих хрониках не встречаем.

Грекам неизвестны имена не только Аскольда и Дира, но и каких бы то ни было других вождей русов IX века. Только начиная со второй половины X века в работах греческих историков все чаще и чаще встречаются упоминания о киевских князьях.

Летописец, на свой лад интерпретируя легенды об Аскольде и Дире, конечно, не мог в данном случае опираться на византийские источники. Он почерпнул сведения об Аскольде и Дире из местных, славянских, преданий. Для того чтобы связать эти предания с легендой о призвании варягов руси, летописец ввел в свое повествование Аскольда и Дира, приписав им целый ряд вполне реальных исторических событий, начиная от набега русов на Константинополь и заканчивая войнами, которые разворачивались в южнорусских степях на протяжении IX–X веков.

После смерти Рюрика в 879 году правление в Новгороде перешло к его родичу Олегу, которому Рюрик оставил на попечение своего малолетнего сына Игоря.

Согласно ПВЛ, в 882 году Олег захватил Киев и в течение последующих трех лет подчинил своей власти полян, древлян, северян и радимичей, а с уличами и тиверцами воевал.

В войске, которое Олег собрал для своего похода, были варяги, словене, чудь, весь и кривичи.

Первоначально Олег овладел Смоленском и Любечем. П. П. Толочко на основании этого летописного сообщения замечает: «…из чего можно сделать вывод, что ранее эти центры управлялись из Киева»[17].

Далее Олег вместе со своей ратью незаметно подошел к Киеву.

«И пришел к горам Киевским, и узнал Олег, что Аскольд и Дир там княжат, и спрятал своих воинов в ладьях…»

Возникает интересный вопрос: летописец говорит, что Олег только тогда узнал о том, что в Киеве правят Аскольд и Дир, когда пришел «к горам Киевским». Странно, что новгородский князь, направляясь в Киев, так и не удосужился узнать имена его правителей.

С малолетним Игорем в сопровождении небольшого отряда воинов Олег отправился к Киеву. Здесь он велел своим слугам пойти к Аскольду и Диру и сказать им, что пришел гость (т. е. купец), который идет в Константинополь из Новгорода и просит киевских правителей пожаловать к нему.

С какой стати Аскольду и Диру понадобилось выходить навстречу простому купцу? Ни в одном другом письменном источнике не отмечен такой обычай.

В Никоновской летописи была предпринята попытка устранить это противоречие. Люди, посланные Олегом, говорят Аскольду и Диру о богатствах, которые привез с собой новгородский гость («много красивого и дорого бисера и всякого узорочья»), да вот незадача – сам гость болен и не может явиться во дворец.

Следующая фраза, которую Олег велел передать Аскольду и Диру, обрисовывает контуры затеваемой интриги.

«И еще хочу уста к устам (т. е. с глазу на глаз) говорить с вами».

После того как Аскольд и Дир приняли предложение Олега и прибыли в его лагерь, они были схвачены и предстали перед мнимым купцом. Олег выступил перед своими пленниками с короткой обвинительной речью:

«Вы не князья и не княжеского рода».

По сути, Олег выдвинул против Аскольда и Дира тяжкое обвинение: не имея на то законных прав, они захватили власть в Киеве и перестали признавать правившую в Новгороде княжескую династию. В обоснование правоты своих притязаний на владение Киевом новгородский правитель вынес к ним малолетнего Игоря.

«А это – сын Рюрика».

Участь Аскольда и Дира была предрешена. Вряд ли они успели что-то сказать в свою защиту, перед тем как были убиты по приказу Олега.

Итак, смысл летописного рассказа предельно ясен. Летописец стремился показать преемственность правившей в Киеве династии, ее происхождение от легендарного Рюрика, а заодно намекнуть всем «нерюриковичам», какая их ждет участь в случае, если они посмеют покуситься на киевский престол.

Завершает свое повествование о походе Олега на Киев летописец многозначительной фразой: «И сел Олег княжить в Киеве». Заметим, не Игорь, который, по словам летописца, был прямым потомком Рюрика, его сыном, а Олег, его родич. Причем степень этого родства летописцем даже не названа.

Сообщая о захвате Киева Олегом, летописец не говорит о той дани, которая была наложена варягами на полян. Исторический такт – вещь довольно тонкая. Как восприняли бы киевляне, современники летописца, известие о том, что их предки были силой покорены Олегом, который к тому же принудил их платить дань? Вероятно, их историческое самосознание было бы уязвлено.

Посему, чтобы не тревожить чувства киевлян, летописец повествует о расправе Олега над Аскольдом и Диром, но умалчивает о тех мерах, которые должны были последовать после взятия им Киева.

В летописном рассказе о захвате Киева Олегом есть еще один момент, который вызывает вопросы. Как говорит летописец, тела убитых Аскольда и Дира по распоряжению Олега были отнесены на Олмин двор.

Как было сказано выше, вероятно, этот двор был назван по имени мадьярского воеводы Алмуца (Олома). Г. В. Вернадским было высказано следующее предположение: «Возможно, Аскольд и Дир правили Киевом от имени Олома. Когда позднее Олег захватил Киев, он сказал Аскольду и Диру: «Вы не князья, и не княжеского рода», – и его слова следует понимать в том смысле, что Аскольд и Дир не считались независимыми правителями, а, скорее, чьими-то заместителями. Но если так, то чьими же? После того как они были убиты по приказу Олега, их тела принесли ко двору Олома на Угорской горе. Почему? Очевидно, потому, что они правили от имени Олома из его дворца, который служил резиденцией правителя»[18].

Вернадский допускал реальность существования Аскольда и Дира, исходя из своей гипотезы о нетождестве старой и новой Руси, о том, что было несколько волн норманнской колонизации Восточной Европы, но тогда все равно непонятно, почему мадьяры не пришли на помощь Аскольду и Диру и не помогли им отбить натиск Олега? Где они находились, когда по соседству с ними новгородская рать захватывала один город за другим? Версия Вернадского не дает ответа на эти вопросы и, признаться, еще более затемняет дело.

Казалось бы, поход Олега на Киев можно было считать завершенным. Он устранил своих соперников и захватил важнейший политический и торговый центр в Поднепровье. Но из дальнейшего текста летописи выясняется, что захват Киева был далеко не единственной целью Олега. Его планы были более обширными. После захвата Киева Олег обратил свое внимание на другие восточнославянские племена, обитавшие по соседству с полянами: древлян, северян и радимичей.

В течение 883–885 годов все эти племена подчинились Олегу и стали платить ему дань. Размер и состав этой дани был различными. Так, древляне платили по черной кунице от двора, а радимичи – всего лишь по щелягу (мелкой монете?). Относительно северян в летописи сказано, что Олег возложил на них легкую дань. С тиверцами и уличами Олегу пришлось повоевать.

2

В конце IX века в Восточной Европе вспыхнула война, положившая конец существованию в приднепровских степях страны Леведии и приведшая к образованию государства венгров, которое возникло в Паннонии. Все началось с противостояния хазар и печенегов. Около 889 года хазары объединились с гузами и напали на кочевавшую по соседству с их владениями орду печенегов. Кочевники были разгромлены и в спешном порядке отступили к берегам Черного моря. Здесь им пришлось вступить в еще одну схватку. На сей раз с мадьярами и, возможно, с некоторыми признававшими их власть восточнославянскими племенами. Возможно, в этой войне принимали участие и русы.

Печенеги оказались на краю катастрофы. Со всех сторон они были окружены врагами и прижаты к морю. Казалось, стоит хазарам и их союзникам приложить еще одно усилие, и печенежская орда перестанет существовать. Но тут за печенегов вступились дунайские болгары, которые пристально наблюдали за этой неравной схваткой и, естественно, не могли испытывать особой радости по поводу военных успехов своих давних противников – хазар. К тому же в непосредственной близости от своих границ. Болгары пришли на помощь печенегам и тем самым спасли последних от верной гибели. Печенеги получили долгожданную передышку. Справиться с болгарами и печенегами хазары в одиночку не могли.

Хазары обратились за помощью к грекам, которые с первых дней существования Болгарского царства многократно, но безуспешно пытались уничтожить его. Около 893 года греки заключили с хазарами военный союз, направленный против болгар и печенегов.

Хазарское войско переправилось морем в Византию и соединилось с греческой армией. Союзникам не удалось достичь нужной степени согласованности в своих действиях: неповоротливое греко-хазарское войско было разбито болгарами, которые захватили много пленников и богатую добычу. С пленными хазарами болгары поступили с особой жестокостью. Перед разменом пленных им всем отрезали носы и в таком виде выдали их единоплеменникам. Подобная мера преследовала цель навсегда отбить у хазар охоту воевать с болгарами.