Старая сказка

      Киннор смотрел на Ивана пронзительно, нервно сплетая пальцы. Иван помотал головой.
      – Нет, ребята, так дела не делаются.
      Эльф откинулся на спинку дивана.
      – Ты думаешь, мы тебя обманем? Да пойми, нам это невыгодно. Условия договора будут нарушены, и какой тогда смысл? Тогда уж проще было бы его украсть, или просто отнять. Пока ты не произнесёшь фразу: "Я, такой-то и такой-то, находясь в ясном уме и твёрдой памяти, передаю Ключ во владение Королеве Элоре Звёздный Свет", передача Ключа не произойдёт.
      Киннор встал, подошёл к окну.
      – Сейчас Ключ заблокирован. Собственно, он заблокировался сразу после утраты, таково свойство любого Ключа. Хозяин может снять блокировку, но только истинный хозяин. Собственно, этот Ключ может использовать по назначению только королева Элора, и никто больше, хоть даже сам король Эльмер. И если бы не усилия деятелей "Аннанербе"…
      – У Сашки же чуть не получилось… прикурить… - с сомнением произнёс Иван. Эльф поморщился.
      – Я не имел в виду использование Ключа в качестве зажигалки. Спонтанный выброс энергии может быть инициирован и такими, прости меня, дурнями вроде тебя.
      Эльф отошёл от окна, взял со стола высокий узкогорлый серебряный кувшин, налил себе в хрустальный высокий стакан. Вино? Вроде не похоже…
      – Гранатовый сок. Если хочешь, налей себе сам.
      Иван усмехнулся.
      – Спасибо, перебьюсь. Так что там с этой… "Аннанербе"?
      – В "Аннанербе" явно пытались снять блокировку Ключа, и неоднократно. А Ключ устроен так, что допускает лишь ограниченное количество попыток - конкретно этот Ключ только семь. На восьмой попытке он необратимо выйдет из строя. Кстати, любая несанкционированная смена владельца оценивается Ключом как очередная попытка взлома.
      Киннор повернулся к Ивану.
      – Мы не можем рисковать, так как не знаем, сколько раз эти… пытались разблокировать Ключ. Ключ явно жив, так как мы его запеленговали. Но если ты не передашь его по всей форме - не по принуждению, не под гипнозом, а именно и только в твёрдом уме и ясной памяти, может произойти непоправимое.
      Иван тоже встал, подошёл к окну.
      – Всё это понятно. Непонятно одно - почему Ключ не может находиться у меня в кармане. Ведь я здесь, и я не собираюсь убегать, ни при каких условиях…
      – Да потому, что за Ключом охотятся. Ты не задумывался, как оказался Ключ у агентов "Аннанербе"? Они нашли его, запеленговали, как и мы.
      – Фашистская Германия разгромлена. Какая теперь к чертям "Аннанербе"?
      – Это ты так думаешь. И кроме того, есть и другие… претенденты. Тебе известно, что в вашем НКВД существует аналогичное подразделение?
      Иван захлопал глазами.
      – Нашим-то он зачем?
      – Затем же, зачем и ихним. Вероятно, они желают воспользоваться Звёздным Путём, дабы нести идеи пролетарской революции во Вселенную.
      Иван искоса взглянул на эльфа. Не любит, ох, не любит, контра, пролетарскую революцию…
      Эльф сухо рассмеялся.
      – К счастью, это не опасно для Вселенной. С таким же успехом какие-нибудь дикари-людоеды могли бы попытаться воспользоваться захваченным самолётом, чтобы прилететь в Москву и установить здесь первобытнообщинный строй.
      Он внезапно помрачнел. Даже глаза потемнели, как синее море перед бурей.
      – Но ваши охотники из НКВД - пустяки, как и "Аннанербе". Есть ещё "чёрные хранители". Вот это по-настоящему опасно.
      Иван молчал, пытаясь переварить всё услышанное. Надо же, сколько всего наворотилось вокруг крохотной безделушки. Эльфы, "Аннанербе" эта, плюс родное НКВД, да ещё какие-то "чёрные хранители"… Кстати, кто такие? Тайная секта?
      – Нет, не секта - услышал его мысль эльф - они не люди, и не эльфы. Они вообще неизвестно кто. Нет даже доказательств, что это живые существа - я лично в это не верю, слишком много фактов против. У них нет агентурной сети, как у НКВД, сотен тысяч осведомителей и дивизий автоматчиков. Но они гораздо опаснее, и скорее всего, именно они вычислят местонахождение Ключа первыми. Здесь, в этом доме, нам от них не отбиться.
      – А если его положить, ну скажем, в железный ящик? Мне помнится, радио не берёт через металл.
      На лице Киннора отразилось изумление
      – При чём тут радио? Разве я говорил про радио?
      Эльф подошёл вплотную.
      – Отдай, прошу тебя. Мы спрячем Ключ в надёжном месте, где его никто не найдёт. И сами будем в безопасности, так как они не смогут выйти на нас по пеленгу Ключа. А когда… всё кончится, мы вернём ключ, и ты передашь его королеве Элоре лично. Отдай!
      Иван медленно покачал головой.
      – Мне надо подумать.
      Тонкая нежная кожа на точёном лице вздулась желваками на скулах.
      – Думай. Если умеешь.
      …
      – Ваш обед, товарищ старший сержант.
      Тамиона швырнула ему тарелку под нос, не глядя. В тарелке горой дымилась пшённая каша на воде. Иван усмехнулся. Сами лососину с апельсинами трескают…
      – Мне показалось, что совесть не позволяет товарищу употреблять такие продукты, в то время, когда вся страна, как один человек, упорно голодает.
      Они сидели на просторной кухне, являвшей собой необычное, какое-то эклектическое сборище, где на нормальных кухонных столах и полках вперемешку соседствовали деревенские чугунки и невиданно изящные предметы, хрустальные вазы, фарфоровые блюда и ещё более экзотическая утварь, живо напоминавшая Ивану школьную лабораторию. В довершение в углу, как раз напротив русской печки, невиданным экзотическим цветком высился умывальник, уместный разве что во дворце. Эльфы… Кто бы мог подумать, что детские сказки, да не просто детские - буржуйские детские сказки, которые советским детям и знать-то не пристало, оживут в полуразрушенном войной русском городке таким неожиданно диким образом. Надо же - бессмертные прекрасные существа, воплощённое совершенство… Само собой, такие на фронт не пойдут, и у станков стоять не станут. Пока вся страна воевала, эти жрали тут икру…
      Иван оборвал сам себя. Всё это лабуда. Если эта их королева действительно сделает то, что обещала, Иван готов простить им всё, всё что угодно - и отсидку в тылу, и икру, и даже расплавленный свинец во внутренностях. Всё что угодно.
      Тамиона передвигалась по кухне неуловимо-стремительно, на ходу что-то переставляя, протирая и прибирая. Сегодня на ней было синее платье с открытыми плечами, скорее сарафан. Помимо воли Иван залюбовался её движениями. За версту видать - хорошая хозяйка…
      – Верно, дорогая товарищ Тамиона. Не представляю, как можно спокойно жрать икру и апельсины, когда дети пухнут с голоду.
      – Чьи дети? - Тамиона достала из белого шкафчика здоровенный кусок мяса, покрытый инеем, сунула его в кастрюльку необычной формы, похожую на автоклав, стоящую на столе. С лязгом захлопнула крышку, повернула какие-то штуковины.
      – Да уж ясно, не ваши.
      – Верно, мои не голодают и не будут, хотя у меня их трое, и будут ещё, не сомневайся. А почему вы вашим детям не даёте апельсинов и икры?
      Иван поперхнулся, закашлялся.
      – Не любите вы людей, гражданочка.
      Тамиона коротко рассмеялась.
      – Каких именно? Если имеется в виду вот этот конкретно старший сержант - то да.
      Иван тщательно пережёвывал кашу. Ещё и обижается. Вообще-то да, вчера он не очень… Но сама виновата, нечего было под шкуру лезть, когда у человека горе.
      – Я готов извиниться за вчерашнее.
      – За что именно?
      – За всё.
      – Твои извинения не приняты.
      – Погоди…
      – Нет, это ты погоди - Тамиона встала перед ним, сверкая глазами - За тот эпизод в скверике я не в претензии - во-первых, действительно сама виновата, грубая работа, а во-вторых, хам получил своё, и мы в расчёте. Но дело не во мне - ты посмел оскорбить королеву.
      Она вдруг взяла его за подбородок неожиданно крепкими пальцами, вздёрнув голову. Иван попытался перехватить её руку, но своя собственная рука неожиданно повисла плетью, будто онемела. То же случилось и со второй рукой. Лазурные глаза смотрели в упор, полыхая огнём.
      – Кто ты такой, ничтожный эфемерский ублюдок, чтобы оскорблять королеву Элору? Знаешь ли ты, что она живёт на свете почти шестьсот ваших лет? Знаешь ли ты, что она способна видеть всё, что было, есть и будет? Знаешь ли ты, что она родила и воспитала девятнадцать детей, и не каких-то там эфемерских - настоящих бессмертных эльфов? Знаешь ли ты, что за время их правления с королём Эльмером ни один эльф не погиб безвозвратно? Кто ты такой, чтобы безнаказанно оскорблять её, я спрашиваю?!
      Она отпустила его подбородок, брезгливо отряхнув пальцы, переместилась к раковине, подставила руку под изогнутый в виде лебединой шеи кран - вода полилась сама. Иван угрюмо молчал, наблюдая, как она моет руки. В его собственные руки жизнь возвращалась мурашками, будто он и в самом деле отлежал их.
      – Я же сказал, что готов принести извинения, сегодня же. Я же не знал ничего…
      – Готов, ну конечно же готов, ну конечно же не знал. Только и это ещё пустяки.
      Тамиона снова неуловимо-стремительно переместилась к столу, двумя взмахами руки отвернула крышку диковинной кастрюли, извлекла кусок мяса. Иван мог поклясться, что три минуты назад мясо было сырым и мёрзлым, сейчас же на разделочной доске лежал кусок отварной телятины, причём холодной - Тамиона уже шинковала её мелкими ломтиками.
      – В конце концов, слова - это только слова, ладно. Перейдём к делам. В твои руки попадает вещь, тебе никоим образом не принадлежащая, совершенно случайно. Тебя находят хозяева этой вещи и просят вернуть за вознаграждение. За неслыханное вознаграждение, заметь - любое желание. Что делаешь ты? Почувствовав власть и используя момент, ты берёшь хозяев за горло. Хозяйку, скажем точнее.
      Иван давно забыл про кашу, сиротливо стывшую на столе. Он наблюдал, как перед Тамионой словно по волшебству образуются разнообразные блюда, аппетитные и причудливо украшенные - кухарка хоть куда…
      – Кругом полным-полно безмужних женщин и девушек, а тебе только двадцать лет с мелочью - для эфемера в самый раз. Сам не можешь найти? Хорошо, попросил бы королеву Элору, через сутки имел бы такую… Любую! Но ты требуешь то, чего нельзя требовать в принципе - тебе, видите ли, нужна навка, только навка и никто более! Да знаешь ли ты, несчастный, во что ты впутал королеву, и во что впутался сам?
      Иван встал, пристально глядя ей в глаза. Только без хамства…
      – Всё сказала? Теперь послушай меня. Тебе известно, что такое любовь?
      – Гораздо лучше, чем тебе - Тамиона тряхнула головой, дунула, отбрасывая растрепавшийся локон.
      – Возможно. А известно ли тебе, что такое смерть? Теряла ли ты родных и близких?
      – Как говорится, Бог миловал.
      – Понятно. Тогда дальнейший базар смысла не имеет.
      На сей раз Иван выдержал её взгляд совершенно спокойно. Ему вдруг вспомнился точно такой же взгляд, и даже глаза были тоже голубыми. Немец холодно-ненавидяще смотрел на него, а рука быстрым уверенным движением вставляла рожок автомата. Он даже успел передёрнуть затвор, тот немец, но нажать на курок уже не успел.
      Хватит. Никакой вины за собой он более не чувствовал. Возможно, тот немец тоже считал его в чём-то виноватым - это его дело.
      Какой смысл разговаривать с существом, не имеющим понятия о смерти? С существом бессмертным и прекрасным, внешне очень похожим на человека. Как мраморная статуя. Разве мраморная статуя способна понять, что это такое - потерять единственного своего человека, свою любовь?
      – Спасибо за угощение - Иван повернулся и вышел из кухни, не заботясь более о производимом впечатлении. Да по х…й!
      Рассохшиеся ступеньки заскрипели под тяжестью шагов, словно жалуясь: "Охо-хо… Старость - не радость…" Не провалятся, часом? Да вроде нет, ещё крепкие…
      Иван бродил по дому, как привидение. До чего же мерзко ничего не делать. После вчерашней беседы Тамиона больше не удостоила его ни одним словом, всем своим видом давая понять - она считает его не более чем мебелью, совершенно ненужной, к тому же мебелью, способной к самостоятельному передвижению и оттого ещё более нелепой. Другие эльфы тоже не докучали Ивану своей компанией, неожиданно появляясь и так же незаметно исчезая по каким-то своим таинственным делам. Условие не выходить из дому Иван соблюдал твёрдо, в остальном же ему была предоставлена полная свобода.
      От нечего делать бывший старший сержант занялся исследованием дома. Начал он с залы, отделанной полированным мрамором и малахитом. Откуда в маленьком городке, пусть даже и в бывшем купеческом доме, такая немыслимая роскошь?
      Иван подошёл к стене вплотную, провёл пальцами по стене и вздрогнул - кончики пальцев свободно погрузились в мрамор, ощутив под ним грубую побелку настоящей стены. Вон как… Стало быть, вся эта роскошь - призрак, иллюзия?
      В остальных помещениях отделка оставалась прежней - нормальные, белёные известью комнаты, точнее, давно уже не белёные. Вот только среди старой рухляди там и сям встречались неожиданно изящные вещицы, часто непонятные, но нередко и обычные - например, мягкая широкая кровать, аккуратно застеленная белоснежным бельём, или зеркальный серебристый поднос с изумительным серебряным же кувшином и парой хрустальных бокалов на тонких ножках.
Конец бесплатного ознакомительного фрагмента.