Гриада

Лицо его выражало волнение и беспокойство: очевидно, он увидел необычную обстановку, в которой мы находились.

— Я слушаю тебя, брат, — услышал я ослабленный расстоянием голос Джирга и облегченно перевел дух. — Что с тобой? У тебя измученный вид, — продолжал он. — Где ты? Что я могу сделать для тебя?

В нескольких словах я рассказал, что произошло с нами, и попросил его укрыть нас у себя на судне. Джирг не удивился, а только сказал:

— Когда и где?

— Ожидай нас в том же районе, где мы с тобой расстались шесть суток назад: северо-западнее Дразы. Помнишь ту колонну радиомаяка? О точном времени прибытия сообщу дополнительно.

— Хорошо, брат, — сказал Джирг. — Я буду ждать вас.

Экран погас. Самойлов со все возрастающим изумлением слушал наш разговор. Только сейчас я подумал о том, что ничего не рассказал ему о своем путешествии. Ведь мы расстались так внезапно в тот день, когда я незаметно оставил его в грианской школе. Я начал рассказывать ему о своих приключениях.

— Все это мне уже известно, — перебил он нетерпеливо. — Я следил за твоими похождениями в электронные искатели. Виара указала мне тот сектор Фиолетового океана, куда вы направились с Джиргом. Лучше скажи, какой план бегства ты придумал.

Выслушав мой план, академик с сомнением покачал головой, но в конце концов признал, что лучшего в данном положении не придумаешь.

— Стоит попробовать, — заключил он. — Но ты забыл одну важнейшую деталь: удастся ли нам проскочить в выходной тоннель Трозы?

— В воронку? Я думаю, что гриане открывают ее строго периодически, может быть, каждый час. Нужно найти один из каналов и там поджидать открытия тоннеля.

— Нет, это не годится, — сказал Самойлов. — Так вот, слушай: выходной тоннель открывается шесть раз в сутки и то лишь по специальному коду, который хранится в Электронном Центре Трозы. Я случайно узнал этот код: Познаватели, несмотря на свое высокое развитие, довольно наивны, предполагая, что мы недалеко ушли по уровню развития от операторов Трозы. Поэтому я пользовался в Информарии полной свободой и доступом ко всем его сокровищам. Этот код хранится в пятьсот четвертом слое среднего яруса Информария. Я его знаю.

— Как же использовать этот код? — спросил я.

— Довольно просто: у тебя есть передатчик. Заложим шифр в генератор и излучим на промежуточный автомат, который расположен на крыше Кругов Многообразия. Тогда тоннель откроется, но ненадолго, всего на пять минут, так как в Электронном Центре это обнаружат и тотчас закроют тоннель. Мы должны вырваться из Трозы за эти пять минут.

— Понял, — сказал я, еще раз мысленно поблагодарив судьбу за то, что она опять свела меня с Петром Михайловичем.

…Резкий толчок прервал мой беспокойный сон. «Вставай, за нами пришли», — услышал я шепот академика.

Я приподнял голову: в комнату входили Люг и два незнакомых служителя Кругов Многообразия. «Следуйте за мной в Сектор усовершенствования», — без всяких предисловий предложил биопсихолог.

В Секторе усовершенствования состоялся довольно необычный разговор:

— Вы готовы приступить к эксперименту? — спросил нас Югд.

Академик хотел было выразить свое возмущение, но я бодро ответил:

— Да!

Самойлов удивленно посмотрел на меня, но я успокоил его взглядом.

— Нас поместили в двух смежных лабораторных комнатах и велели ожидать. Я понял, что пришло время действовать. Случай благоприятствовал нам: в потолке лаборатории оказался овальный люк, вероятно вентиляционный. «Сколько времени в нашем распоряжении?» — лихорадочно думал я, прикрепляя к груди диск.

— Петр Михайлович, скорее идите сюда! Пора!

Академик что-то мешкал.

— Ну что вы там? — недовольно закричал я. — Скорей!

Наконец Самойлов показался в дверях.

— Давай передатчик! — сказал он.

Пока он настраивал аппарат, я тщательно запер наружные двери лаборатории.

— Теперь держитесь крепче за меня, — прошептал я Самойлову.

Волнение сжало горло. Мы крепко обхватили друг друга, я включил диск. Аппарат плавно и уже легче, как мне показалось, чем в первый раз, поднял нас к отверстию люка. Нам пришлось отогнуть несколько прозрачных планок, вращающихся в люке, чтобы пролезть в него. Удалось это нам с большим трудом. Мы очутились в широкой темной трубе. Куда она выведет нас? Мы поднимались все выше и выше, изредка скользя по ее гладким стенкам. Вдруг я довольно чувствительно ударился головой о твердую поверхность. Подъем прекратился. Оказалось, что тут канал изгибался под прямым углом. Сразу стало светлее: где-то далеко впереди забрезжил свет.

— Это непредвиденное затруднение, — пробормотал Петр Михайлович. — Диск тут не поможет.

— Скорее, скорее, — подгонял я академика, хотя видел, что это было излишне. — По-пластунски!

Я выключил диск и пополз, как ползали в старину наши предки на полях сражений.

Некоторое время в трубе слышны были лишь проклятия академика, он не привык передвигаться таким способом. «Скоро ли вернутся биопсихологи? — тревожно вертелось в голове. — Через час или через пять минут? Скорей бы кончилась эта проклятая труба!» Светлый круг впереди казался все еще бесконечно далеким. Я собрал последние силы и пополз еще быстрее. Академик отставал.

— Не сдавайтесь, Петр Михайлович! — подбадривал я его. — После отдохнем.

Он молчал и пыхтел как паровоз.

— Фу! Наконец-то! — выдохнул я с величайшим облегчением и осторожно высунул голову в отверстие. Сердце радостно забилось: люк выходил как раз к уступу здания Кругов Многообразия.

— Скорей! Ну, Петр Михайлович! — громко шептал я.

Академик еще полз где-то в темноте, метрах в десяти от меня. Я протянул руку в темноту и, нащупав Самойлова, рывком выдернул его на уступ. От напряжения он тяжело дышал и не мог выговорить ни слова.

— Где же автомат включения воронки? — тормошил я его.

— Там… подожди. Я сейчас, — и он опустился на уступ.

Я видел, что Самойлов побледнел, и понял, что ему будет трудно держаться за меня во время полета. Тогда я снял диск со своей груди и прикрепил его к академику. Потом для надежности привязался к ученому ремнем и крепко обхватил его за плечи. Диск снова понес нас по воздуху.

Через минуту мы поднялись на площадку самого высокого уступа здания. Вдруг я заметил, что стало темнеть. Кругом замигали бесчисленные светильники. Взглянув вверх, я не увидел сквозь прозрачную крышу Трозы фиолетового неба и центра Галактики. По небосводу быстро мчались тяжелые хмурые тучи.

— Начинается Цикл Туманов и Бурь, — заметил отдышавшийся академик.

«Плохо это или хорошо?» — подумал я.

— Вот промежуточный автомат тоннеля, — указал Самойлов на четырехугольную пластмассовую коробку у карниза. — Смотри вверх.

Он излучил ритмичный сигнал, нажимая кнопки передатчика. Внутри автомата что-то защелкало, загудело.

— Есть воронка! — радостно закричал я.

Поляроидная крыша медленно раздвигалась как раз над зданием Кругов, постепенно выпучиваясь вверх в виде широкого конуса.

Я перевел рычажок диска на полную мощность. Словно жалуясь на непосильную нагрузку, аппарат тонко зажужжал, и мы по спирали поднялись к горлу воронки. Я с беспокойством смотрел на часы. С момента бегства прошло сорок пять минут. Хватились нас или нет? Скоро ли? Однако мы поднимались все-таки медленно.

— Четыре минуты, — прохрипел Самойлов. — Через минуту тоннель закроется. Скорей! Или все рухнет…

— Сдвигается! — воскликнул я, видя, как конус стал медленно сокращаться.

Уже близко… Еще миг! Мы еле успели пройти горло тоннеля, как оно стало меньше слухового окна и с мягким шорохом сомкнулось.

Над полированной равниной нас встретил пронзительный ветер, дувший, к счастью, нам в спину. Неимоверный зной, которого я так боялся, смягчился, но стало душно и сыро. Это были первые признаки Цикла Туманов и Бурь.

Вдруг я инстинктивно обернулся, как будто что-то толкнуло меня, и сердце сжалось: позади снова выросла воронка открывающегося тоннеля, и у ее края показалась черная точка. Вскоре она превратилась в маленькую фигуру: кто-то гнался за нами.

— Петр Михайлович, за нами погоня! — сказал я академику.

Тот встрепенулся и, ни слова не говоря, перевел рычажок горизонтальной скорости в крайнее положение, отчего мы заметно ускорили полет. Несколько минут фигурка не увеличивалась, но затем стала медленно догонять нас. Мы неслись в сгустившихся сумерках над помрачневшими лесами Гриады, едва не задевая за кроны деревьев. Аппарат сдавал: вероятно, от перегрузки у него подработались какие-то тонкие механизмы. Вскоре преследователь приблизился к нам настолько, что я смог рассмотреть его лицо. Это был красноглазый Люг! Как он сумел найти нас? И почему он один? Очевидно, он первым догадался, каким путем мы ушли, и, пока снаряжалась погоня, бросился вдогонку за нами на свой страх и риск. Что ж, тем лучше для нас.

Люг что-то кричал и отчаянно жестикулировал, приказывая остановиться. Теперь нас разделяло расстояние в двадцать метров.

— Вижу радиомаяк! — вдруг крикнул Петр Михайлович. — Тот самый, о котором ты говорил Джиргу!

Я сверился с картой и радиокомпасом.

Люг, перестав жестикулировать, извлек из кармана нечто вроде длинного стержня и направил в нашу сторону. Ослепительно блеснул короткий бледно-синий, почти прозрачный факел, и я с ужасом увидел бессильно опустившуюся голову академика. Дикая ярость охватила меня. Я резко затормозил аппарат, так что Люг, поспешно перезаряжающий оружие, чуть не налетел на нас. В тот момент, когда Познаватель поравнялся со мной, я схватил его за горло свободной правой рукой и одновременно ударил коленкой в живот. Лязгнули челюсти, и я услышал, как Люг захрипел. Я сжимал горло врага все сильнее и сильнее.

Через минуту все было кончено. Тогда я отцепил с груди мертвого Люга антигравитационный диск, едва не вырвавшийся из рук, и тело грианина камнем полетело вниз.

С трудом прикрепив аппарат Люга, я освободил ремень, связывающий меня с академиком, уравнял скорости обоих дисков и взял Петра Михайловича за руку. Она была холодная как лед. Меня охватило отчаяние. Погиб человек, с которым мы совершили величайшее в истории Земли путешествие и открыли этот странный мир. Умер гениальный ученый, подаривший человечеству гравитонную ракету! А как много он сделал бы еще!..

Подо мной уже ревел океан. Башня радиомаяка осталась справа. Оглушенный горем, я машинально разыскивал глазами судно Джирга. В сумерках ничего нельзя было рассмотреть. Вдруг в полукилометре к югу вспыхнуло три оранжевых огня. Это Джирг.

Вот, наконец, и судно. Регулируя сразу два аппарата, я тихо опустился на палубу, бережно поддерживая Самойлова. Ко мне уже бежал Джирг.

— Что случилось, брат? — спросил он, испуганно разглядывая лежащего академика.

— Люг… — Только и смог выдавить я.

Он внимательно осмотрел академика и указал на темное пятно, выступившее у него на виске.

— Гравитационный удар, — тихо сказал Джирг. — Наступил мгновенный паралич и смерть. Единственная надежда — Большой Юго-Западный Остров.

Не понимая еще, на что надеялся Джирг, я молча помогал ему облачить Самойлова в охлаждающий скафандр. Ясно лишь, что Джирг хочет сохранить тело от разложения. Вероятно, кто-то, обитающий на острове, может помочь нам. Но как и чем? Ведь нельзя же оживить умершего?

***

В эту ночь звезды мерцали так тускло и слабо, что я не смог бы по ним определиться. Цикл Туманов и Бурь вступал в свои права. Ядро Галактики затянуло непроницаемой мглой. Утро встретило нас знойным влажным штилем, иногда прерываемым сильнейшими шквалами ветра. Солнце еле просвечивало сквозь мглу. Лицо Джирга было так же хмуро, как и небо.

— Приближается ураган, — сказал он. — Я пять раз видел большую бурю на Фиолетовом океане: начало всегда такое.

Несмотря на штиль, по океану шли волны непомерной высоты. Минут через десять Джирг, ходивший взглянуть на приборы, вышел озабоченный.

— Начинается. Чувствуешь, жарища какая?

Я стер со лба пот. Через час духота стала еще невыносимее, мертвый штиль продолжался. Небо стало медно-красным с фиолетовым оттенком. Грозное море катило длиннейшие маслянистые волны. Вдруг зловещее медно-фиолетовое зарево исчезло. Стало темно. Джирг колдовал над инфразвуковым барометром, определяя центр урагана, неотвратимо надвигавшегося откуда-то из мрака.

Ураган налетел в два часа дня. Океан почернел и зарябил белыми барашками. Сперва это был просто очень свежий ветер, не набравший еще полной силы. Мачта электромагнитного приемник гудела. Судно ускорило ход под напором ветра. Он дул и дул, затихая на миг перед новыми, все более яростными порывами. Нос корабля почти совсем скрылся под водой. По палубе заходили пенные валы: гравитационные успокоители уже не могли справиться с разбушевавшимися волнами. Я не спускал глаз с радиобарометра, который продолжал падать.

— Центр урагана где-то к востоку от нас, — сообщил Джирг. — Мы идем прямо наперерез ему. Надо изменить курс. Жаль, что судно не приспособлено для подводного плавания. После того случая (он имел в виду «крушение» гидромобиля и мое «чудесное спасение») мне дали обыкновенный электромагнитный катер. Ушли бы сейчас под воду, где не страшен никакой ураган.

Корабль повернул и стремительно понесся на северо-запад сквозь мрак и бурю. Спустя некоторое время Джирг снова обратился ко мне:

— Ураган описывает огромную дугу. Я еще не успел ее вычислить, но чувствую, что центр урагана настигает нас. Все зависит от размеров дуги. Тогда нам придется плохо! Да и сейчас уже нельзя плыть, слишком велика волна. Я никогда не видел такого урагана. В порывах двести друн в пять кругов (семьсот километров в час). А волна, посмотри! Четверть века плаваю, а такой не видел!

По океану ходили исполинские горы. Меж ними разверзались фиолетовые долины шириной в два километра. На их пологих склонах, несколько защищенных от ветра, грядами теснились крупные волны в белых пенных шапках. Но гребни грандиозных валов были без белой оторочки: ветер мгновенно срывал с них закипавшую пену и носил ее над морем, забрасывая на высоту в четверть километра.

Судно швыряло как щепку. Корпус, сделанный из неведомого сплава, стал подозрительно потрескивать. Мы едва держались на ногах, крепко уцепившись за стойки пульта. Я подумал об академике, но, заглянув в каюту, успокоился: Джирг уже раньше меня позаботился об нем. Академик покоился в своеобразном гамаке.

Гигантский вал с грохотом ударил в борт корабля. Раздался треск. Джирг включил кормовой экран. Оказывается, обрушился запасной приемник энергии на юте. А вдруг рухнет центральный? Назревало кораблекрушение.

Внезапно я расслышал удивленный возглас Джирга. Он показывал на главный экран, который мерцал призрачным синеватым светом, совсем не похожим на обычный зеленый свет. Но ведь я прекрасно помню, что Джирг не включал центрального экрана! И вдруг в мерцании электронных струй на миг проступило незабываемое, никогда не виданное лицо. Почему-то оно смутно напоминало лицо статуи на фронтоне Энергоцентра. Прекрасные удлиненные глаза пристально разглядывали нас. Потом лицо исчезло. Это было как во сне. Джирг в немом изумлении смотрел на меня, я — на него.

— Что это было? — растерянно прошептал я.

Джирг молча пожал плечами. Затем стали твориться чудеса: водяные горы, с треском обрушивавшиеся на палубу, резко сбавили свой напор. Стрелка прибора, измерявшего силу поля тяготения, скакнула в конец шкалы и уперлась в ограничитель. Мощные поля неведомой энергии сгущались вокруг корабля в большом радиусе, о чем ясно сигнализировал энергетический осциллограф. На экране погоды скопление извивающихся кривых, обозначавших центр урагана, вдруг покрылись мутными дрожащими пятнами, как будто его накрыли густой вуалью. Ураган внезапно стих.

Не веря своим глазам, я видел, как на горизонте лениво опадали последние волны разрушенного урагана. Прекратился бешеный вой ветра. Мы ничего не понимали. Хотя на горизонте ясно виднелись потрясающие воображение волны, вокруг судна примерно в четырехкилометровом радиусе воцарился полный штиль. Океан стал гладким как стекло. Этот круг штиля перемещался вместе с нами с той же скоростью, с которой мчался электромагнитный катер — километров триста в час!

— Удивительно и непостижимо! — озадаченно сказал я. — Вероятно, это странное явление природы характерно только для вашей планеты.

Но Джирг отрицательно покачал головой.

— За двадцать пять лет я не видел на океане ничего похожего. Хотя, может быть, термоядерные солнца Южной Гриады?

И он начал объяснять мне теорию атмосферных процессов на Гриаде.

— А может быть, — перебил я его, — это явление связано с появлением на нашем экране необычайного существа?

Джирг промолчал, всем своим видом показывая нежелание гадать о неизвестном.

— Смотри на курсовой указатель! — воскликнул он.

Я решил ничему не удивляться. Но это нелегко было сделать. Корабль почему-то несся на юго-запад, хотя Джирг последний раз направил его бег на северо-запад. Кроме того, он все убыстрял ход. Непонятная чудовищная сила тянуло судно на юго-запад и только на юго-запад! Создавалось впечатление, что мы попали в какой-то силовой коридор. Чтобы убедить в этом Джирга, я проделал опыт: подал команду электронному «рулевому» изменить курс на восток. Судно стало круто забирать к северу, но уже через секунду искатель курса тревожно зазвенел, мигая фиолетово-оранжевым глазом, и корабль самопроизвольно повернул на юго-запад. Мы так утомились, что остаток дня и ночь спали как убитые, мазнув рукой на загадочную силу, гнавшую нас на юго-запад. Все равно мы были бессильны против нее.

Разбудил меня яркий луч солнца, бивший прямо в лицо. Я быстро поднялся на палубу и застыл в немом восторге. Океан, покорный и тихий, казался застывшим озером густого сапфира. Наступило изумительно теплое утро, утро грианских тропиков. Вероятно, это был один из последних тихих дней перед сплошным сумраком Цикла Туманов и Бурь. Нежнейший бриз ласково касался моего лица. В двух милях к югу из воды вставали гигантские пальмовидные деревья огромного острова. А за пальмами на фоне неба возвышалась серебристо-голубая гора, поражавшая глаз идеальной геометрической формой. Это был шар, по размерам превосходящий, пожалуй, Эльбрус!

— Джирг, — позвал я. — Иди сюда! Взгляни-ка на этот шар.

— Что случилось? — Он вышел из рубки с полотенцем в руках, жмурясь от яркого солнца.

Некоторое время Джирг сосредоточенно разглядывал голубой шар. Потом тихо проговорил:

— Да. Он такой, как его описывала мне Виара: она видела однажды этот шар, когда ее брал в экспедицию к Острову Югд. Сам я никогда не заплывал в эту часть часть океана. Согласно приборам, мы прошли от Дразы более десяти тысяч километров!

Силовой канат, на котором буксировался корабль, резко уменьшил свою мощность. Скорость нашего движения упала почти до нуля. Тихим ходом мы приближались к загадочному острову, который так часто занимал мое воображение.

Глава седьмая. ГИГАНТЫ

Корабль остановился посреди бухты. Около трех километров в диаметре, почти овальной формы, она была исключительно красива. Со всех сторон к воде подступали непроходимые тропические заросли, перевитые густыми лианами. Огромные, с колесо величиной, цветы задумчиво смотрелись в зеркало бухты, роняя капельки росы.

Кругом стояла первозданная тишина. Прямо на север открывалась широкая долина, в створе которой заслонял четверть неба загадочный шар. Сколько я ни всматривался, нигде не было видно ни души. И вдруг сердце ударило толчками, отдаваясь пульсацией крови в висках. Из-за могучего древесного ствола на берег бухты вышел гигантский человек в ярко-голубом прозрачном скафандре. Человек был ростом не менее трех метров, с поистине богатырскими плечами, с великолепно развитой мускулатурой. До берега было около пятидесяти метров, и я хорошо рассмотрел черты его лица. Готов поклясться, что это было то самое лицо, которое показалось на экране обзора во время урагана!

Я оглянулся. На лице Джирга было написано благоговейное изумление.

— Это пришелец из Великого Многообразия. Пятьсот лет назад они помогли предкам нынешних Познавателей выстроить Энергоцентр. В память этого оставлен знак — статуя над входом. Но последние триста лет они не подавали признаков жизни; экспедиции Познавателей к Юго-Западному Острову, предпринимавшиеся в течение последних пятидесяти лет, ничего не смогли узнать. Последний раз туда плавал Югд, и с ним была Виара. Она рассказывала, что они уже видели голубой шар на горизонте, но ближе чем на двадцать километров не могли подойти к острову. Какой-то силовой барьер отбрасывал их корабль на запад, несмотря на то, что Югд пускал в ход все генераторы мезовещества, чтобы нейтрализовать барьер.

Значит, это не грианин? Тогда кто-же? Что за разумные существа? Откуда они прилетели? Я терялся в догадках.

Гигант в скафандре («Почему он в скафандре?» — подумал я) пристально смотрел на нас и непонятно улыбался. Внезапно он поднял здоровенную ручищу и… позвал нас к себе. Странно, я не испытывал никакого страха и сказал невозмутимому Джиргу:

— Поплыли знакомиться.

Однако плыть было не на чем: шлюпку разнесло штормом в щепки, а летательные диски во время урагана вышли из строя: это были довольно нежные приборы. Они были исковерканы и измяты: потрясенный тогда смертью академика, я оставил их в каюте незакрепленными.

— Как же сойти на берег? — спросил я у Джирга.

Гиганту, вероятно, надоело ждать. В тот момент, когда я собирался прыгнуть в воду, чтобы добраться до берега вплавь, гигант очень плавно отделился от «земли» и, поднявшись в воздух, полетел к судну, находясь в обычном вертикальном положении. Не успели мы опомниться, как он оказался на палубе.

Что бы это ему сказать? И на каком языке?

— Мы не можем сойти на берег, — сказал я, наконец, извиняющимся тоном. — Все наши аппараты разбиты.

Гигант молчал: вероятно, он не понял моих слов (вернее слов лингвистической машины). Но он знаками показал мне, что надо лететь к горам, из-за гребней которых выглядывал голубой шар.

— На чем лететь? — жестами спросил я его.

Тогда гигант протянул руку и взял меня за пояс, показывая, что легко удержит меня на весу в полете. Я понял его, но стал отчаянно жестикулировать, стараясь объяснить, что нас не двое, а трое. Затем бросился в каюту и с трудом вынес на палубу академика.

По чрезвычайно выразительному лицу гиганта я сразу догадался, что он возьмет с собой и академика. Не теряя времени, он тут же бережно взял Самойлова, легко перенес его на берег и снова возвратился, удовлетворенно улыбаясь. Лицо загадочного собрата по разуму было незабываемым: оно все было огонь, движение, изменение! Хотя черты лица были крупны, но зато отделаны резцом неведомых нам поколений до немыслимого совершенства. Тончайшие нюансы чувств и мысли, словно быстротекущий поток, мгновенно отражались на этом лице.

Гигант снова нетерпеливо показал, что надо лететь. Я обернулся к Джиргу:

— Ну что ж, летим! Чувствую, что нас ожидают необыкновенные вещи.

Но, к моему удивлению, Джирг отказался покинуть судно.

— Я должен возвратиться в Дразу, — с сожалением сказал он. — Мне очень хотелось бы увидеть необычайное, но меня ждут братья грианоиды. Впереди еще столько борьбы! Прощай!.. Держи с нами связь на прежнем шифре. Может быть, теперь я обращусь к тебе за помощью. Твой друг (он указал на академика) будет жить!

Я искренне обнял мужественного сына Гриады.

Гигант с доброй улыбкой наблюдал за нами.

— Он уходит в море, — сказал я гиганту. — Ты его выпустишь из бухты?

Никакого ответа. Хотя мне показалось, что загадочный человек положительно отнесся к моей просьбе. Странно, может быть у него нет органа речи? Во Вселенной возможны любые диковинки. Нащупав в кармане радиоприемник и удостоверившись в его исправности, я подошел к гиганту и сказал, доверчиво глядя ему в лицо:

— Я готов.

И взялся за его руку. Гигант еще шире улыбнулся и вдруг, подхватив меня, перенес на берег. Я едва успел крикнуть:

— До свидания, Джирг! Привет Геру и всем вашим!

Судно сделало крутой поворот и медленно двинулось к выходу из бухты. Джирг махал мне рукой.

Я остался вдвоем с этим загадочным гигантом. Он смотрел сейчас на север, в сторону моря, и на его лице пробегали оттенки неведомых мне мыслей. О чем он думал?

Оказывается, гигант мог разговаривать. Бросив несколько коротких фраз во внутришлемный переговорный аппарат, он ласково посмотрел на меня и знаками предложил ждать. Я сел на траву, а гигант стал крупными шагами прохаживаться по пышной траве, видимо ожидая кого-то. Прошло несколько минут. Из-за гребня горы показалась темная точка. Все увеличиваясь, она стремительно приближалась к нам, на глазах превращаясь в такого же голубого гиганта. Прибывший дружелюбно помахал мне рукой и, не теряя времени, очень бережно взял академика на руки и легко взмыл в небо, словно сказочный джинн.

Меня подхватил мой знакомый.

Минута — и мы поднялись выше окрестных гор. Судорожно обхватив руку гиганта, я зажмурил глаза, потом глянул вниз — захватило дух.

Гиганты направлялись к голубому шару. Долина, вдоль которой мы летели, внезапно сузилась. По ней стремительно катил воды голубовато-фиолетовый поток. Вероятно, его истоки находились в горах, которые уступами поднимались перед нами. Поднявшись, мы медленно перевалили горный хребет на высоте шести-семи километров. Дышать стало трудно: воздух был сильно разрежен. И все время перед нами стоял шар, поднимавшийся выше самых высоких пиков.

Сразу за хребтом открылась необозримая равнина, она уходила за горизонт. Шар возвышался почти в центре этой равнины или плоскогорья. Через пять минут полета мы плавно опустились у основания шара, и я увидел полуоткрытую массивную крышку люка. Исчезли последние сомнения: это был космический корабль, прадед или потомок тех шародисков, на которых летали гриане. Я никогда до этого не думал, что космический корабль может быть таким исполинским сооружением. Сферическая стена круто уходила вверх. Тут было добрых шесть-восемь километров высоты. И это безукоризненный, идеальный, геометрически правильный шар. Какой высокой техникой нужно обладать, чтобы построить его!

Один из гигантов поднял руку. Из люка скользнул автоматический трап, а вслед за тем выглянул богатырь в таком же, как и у моих спутников, скафандре. Мне знаком предложили подняться в люк, я молча полез вверх. Гиганты, держа академика на руках, поднимались за мной.

Войдя внутрь, мы очутились в глухом кубическом помещении. Вероятно, это был внешний тамбур. Гигант нажал невидимую кнопку, и стены за нами бесшумно сомкнулись. Зато впереди открылся новый тамбур. И так повторялось дважды. В нишах последнего тамбура висели ярко-голубые прозрачные скафандры. Я потрогал их рукой: не чета нашим громоздким броневым костюмам, оставшимся на «Урании».

Долгое время пришлось идти по тоннелю-коридору, спирально вьющемуся в нижней части шара. Стены коридора излучали мягкий рассеянный свет, не уступавший по силе солнечному. Наконец коридор кончился, и мы очутились в огромном сферическом зале.

Гиганты осторожно положили академика на ложе и повернулись ко мне. Я включил лингвистический прибор и спросил:

— Что вы будете делать с моим другом?

Они не ответили и по-прежнему молча смотрели на меня. Потом один из них издал непонятный певучий возглас. Со всех сторон вдруг появились такие же гиганты и молча обступили меня. Ни один звук не нарушал всеобщую тишину. Меня стало угнетать это загадочное молчание.

— Что это за сооружение? Почему вы молчите?! — не вытерпев больше воскликнул я.

Десятки участливых, внимательных глаз устремились на меня, словно о чем то спрашивая. Мой спутник (вероятно, их руководитель) снова что-то произнес, и гиганты осторожно извлекли Самойлова из скафандра.

— Что вы с ним собираетесь делать? — бросился я к академику.

Я боялся, что они, вроде биопсихологов, начнут производить какие-то эксперименты над моим умершим другом. Один из гигантов шутя остановил меня. В его мускулах я почувствовал чудовищную силу. Встревоженный, я тихо пошел вслед за ними, не упуская из виду академика.

В одной из стен открылась дверь, она привела нас в четырехугольную каюту, в которой стоял загадочный прибор, отдаленно напоминавший анабиозную ванну. К большому прозрачному цилиндру из неведомого материала, похожего на пластмассу, подходили десятки, если не сотни, блестящих трубок. По периферии цилиндр окружали аппараты. Они напоминали электронные пушки или биоизлучатели. Все сооружение сверху освещалось каким-то особым проникающим светом из причудливых светильников, вероятно генераторов лучистой энергии.

Один из гигантов нажал рычаг, часть цилиндра раскрылась. Академика поместили внутрь, цилиндр снова сомкнулся. И вдруг полилась мощная торжественная музыка приборов. Мерно загудели биоизлучатели, замерцали серии разноцветных лампочек на пульте управления установкой. И — о чудо! Или это была только галлюцинация? — я увидел, как лицо академика стало розоветь. Я не мог поверить этому. Тем не менее академик постепенно оживал.

Вот он открыл глаза, шевельнул рукой и вдруг сел, удивленно осматриваясь. Очевидно, он никак не мог сообразить, где он и что происходит с ним. Гиганты с доброй улыбкой смотрели на ученого. Один из них нажал кнопку, створки цилиндра раскрылись. Ничего не понимая, с изумлением разглядывая необычную обстановку и этих колоссальных людей, Петр Михайлович неуверенно вышел из аппарата. Тут я не выдержал и бросился ему навстречу.

— Петр Михайлович! Вы же были мертвы! Убиты!

— Как убит?! — изумился Самойлов и опасливо ощупал себя. — Да… Но ведь я жив?

— Ну да, вы живы. То есть вы были мертвы… Но вы живы!

Самойлов пожал плечами. Тут я, наконец, сообразил, что получается, действительно, не совсем понятно, и коротко рассказал ученому о пережитых нами событиях. Самойлов остался верен себе. Он сразу атаковал гигантов.

— Мы не гриане, мы с другой планеты, которая находится на окраине Галактики. Здесь мы недавно, всего несколько месяцев. А теперь расскажите о себе вы. Кто вы такие? Откуда прилетели?