Главный противник - ЦРУ против России

"Приказ президента был нарушен, - констатирует этот свидетель. - Кто-то расстроил встречу в верхах"169. Самолеты-шпионы дважды, сначала 9 апреля, а затем и 1 мая, вторгались в советское воздушное пространство. Обращает на себя внимание, что оба раза перед летчиками ставились сложнейшие трудновыполнимые задачи: первый раз одновременно облететь четыре секретнейших объекта, второй раз - впервые за операцию "Перелет" пересечь всю советскую территорию с юга на север. Провокационный и вызывающий характер полета Пауэрса усиливался еще и тем, что он был осуществлен 1 мая, в один из наиболее почитаемых советских праздников. Если самолет будет обнаружен, то этот полет трудно расценить иначе, чем намеренную пощечину руководству СССР. Вдобавок, как уже отмечалось выше, из-за задержки вылета Пауэрса лишили возможности точно ориентироваться в полете. "У-2" взлетел с пакистанской территории, а ЦРУ уведомило президента, как это явствует из его мемуаров, об исчезновении самолета, поднявшегося в воздух якобы с базы Адана в Турции. Заведомо ложные данные были представлены Эйзенхауэру и о маршруте полета. Все это в комплексе наводит на мысль о том, что операция с Пауэрсом была задумана и осуществлена Алленом Даллесом не столько против Москвы, сколько против собственного президента, вздумавшего договориться с русскими. Если это так, то летчика заведомо посылали на убой в надежде, что вызванный инцидентом скандал сорвет намеченную встречу в верхах.
      Итак, быстро перелетев пакистанскую и афганскую территории, самолет Пауэрса 1 мая 1960 года в 5 часов 36 минут по московскому времени нарушил государственную границу СССР в 20 км юго-восточнее города Кировабада Таджикской ССР. Советские радары зафиксировали высоколетящий объект, и информация с южной границы немедленно пошла в Москву. Сообщение о вторжении самолета застало Хрущева во время подготовки к первомайской демонстрации. Иностранный самолет все увереннее проникал в глубь территории Советского Союза, и было неизвестно, какова его конкретная цель: разведывательная или, может быть, нанесение атомного удара? На совещании партийного руководства было принято решение: сбить нарушителя.
      Поскольку понадобилось время на принятие решения, "У-2" был сбит уже в районе Свердловска, а всего полет Пауэрса над советской территорией продолжался 3 часа 17 минут. Летчик как раз делал записи после очередного поворота на 90 градусов, как вдруг раздался глухой удар, самолет резко рвануло вперед, и чудовищная оранжевая вспышка озарила кабину и половину неба. Самолет затрясло со страшной силой, и машина перевернулась и вошла в штопор. Вдобавок ко всему произошла разгерметизация кабины, и надетый на летчике высотный костюм раздулся, стесняя движения. Благоразумно решив сначала катапультироваться, а уж затем включать блок подрыва, Пауэрс отстегнулся от сиденья, и сразу же центробежная сила наполовину вытолкнула его из самолета. Летчик уже хотел раскрыть парашют, но тут почувствовал, как что-то удерживает его, словно привязывая к самолету. Это были трубки подачи кислорода, которые он забыл отсоединить. Судорожно задергавшись всем телом, Пауэрс оборвал кислородные шланги и на 10-километровой высоте все-таки покинул падающий "У-2". Ему сильно повезло - буквально через несколько секунд вторая зенитная ракета поразила самолет и разнесла его на мелкие обломки. Услышав взрыв и заметив спускающегося парашютиста, четверо жителей деревни Косулино поспешили к месту его приземления. Они помогли Пауэрсу погасить парашют и сняли с него шлемофон с каской, но, когда пилот обратился к ним на английском языке, крестьяне поняли, что перед ними иностранец. Действуя, как и предписывалось советским гражданам, они немедленно обезоружили Пауэрса, сняв с его пояса бесшумный пистолет и нож, отвезли в село и передали органам государственной безопасности.
      Пауэрса немедленно отправили в Москву, а специально созданная бригада стала тщательнейшим образом собирать все сохранившиеся остатки самолета-шпиона. Затем последовала дипломатическая дуэль, в ходе которой официальный Вашингтон поначалу объяснял инцидент "случайным" залетом научно-исследовательского самолета НАСА в советское воздушное пространство (до Свердловска!), но, уличенный публично во лжи, был вынужден наконец признаться в санкционированной лично президентом крупномасштабной шпионской акции. Нечего и говорить, что все надежды Эйзенхауэра на парижскую встречу с треском провалились (рассказывают, что эта история так возмутила Хрущева, что, когда ему доложили о том, что американский летчик взят живым, он в гневе закричал: "Повесить!"). 17 августа 1960 года в Москве начался открытый судебный процесс над Пауэрсом, обнаживший сущность внешней политики США перед всем миром. Самого летчика приговорили к 10 годам лишения свободы, но через полтора года обменяли на арестованного в Америке советского разведчика Рудольфа Абеля. По возвращении в США он был полностью реабилитирован и устроился на работу в компанию "Локхид". В 1970 году Пауэрс написал книгу "Операция "Перелет"", после чего был уволен. Через семь лет он погиб в авиационной катастрофе.
      Впрочем, курирующий программу "У-2" Р. Биссел, как и положено кадровому разведчику, предвидел, что недалек тот день, когда детище компании "Локхид" утратит свою неуязвимость. Поэтому-то он так настойчиво стремился еще больше усовершенствовать фотосистему, что надеялся установить ее на принципиально новом носителе. Этим носителем должен был стать спутник-шпион. Еще во время операции "Перелет" ЦРУ начало активно осваивать принципиально новую для себя сферу - космической разведки, работать над созданием ракеты, которая была бы способна вывести спутник-шпион на недосягаемую для советской ПВО высоту. Его усилия на этом направлении увенчались успехом, и уже в 1959 году на орбиту был выведен первый спутник фоторазведки КН-2, замаскированный под гражданский аппарат "Дискавери-1". Вскоре США имели уже не один спутник-шпион, и для эксплуатации их 6 сентября 1961 года было создано Национальное управление воздушно-космической разведки (НУВКР), объединившее усилия соответствующих подразделений ВВС, ВМС и ЦРУ. К этому времени фотоснимки стали поступать с высоты 90 миль, а их качество уже не уступало качеству снимков, сделанных с "У-2" в 1956 году. Из космоса были сфотографированы советские базы ВВС и ракетных войск.
      Техника получения снимков поначалу была довольно примитивной: капсулы с отснятой пленкой просто сбрасывались на землю, и по этому признаку советские спецслужбы поначалу с легкостью отслеживали, какой американский спутник является шпионским, а какой нет. Но, несмотря на этот недостаток, американская пресса справедливо назвала операцию "Корона" "поразительным успехом в сфере разведывательной деятельности и сбора данных об оснащенном ядерным оружием противнике". Столь явные успехи космической разведки делали фактически излишней операцию с "У-2", теперь самолеты-шпионы были уже не нужны. Этот факт является еще одним аргументом в пользу того, что провал Пауэрса был предопределен.
      Война в эфире
      Ни на минуту не прекращались сражения на полях психологической войны (этот термин вошел в обиход в 40-е годы с легкой руки американского разведчика Л. Фараго). Ударная роль в ней отводилась радио, которое заокеанские теоретики психологической войны давно окрестили "четвертым фронтом". Профессор П. Лайнбарджер так обосновывал его преимущества: "В настоящее время радио является самым массовым средством идеологического воздействия. Радио удобно. Его можно слушать нелегально, почти не опасаясь, что вас засекут. В расчете на душу населения радио - несомненно, наиболее дешевое средство распространения информации среди миллионов людей"170. Примерно такого же мнения приудерживался и бывший директор ЮСИА Л. Маркс: "Дешевый и легкодоступный транзисторный радиоприемник, работающий на батарейке, помогает людям... вступать в контакты с другими людьми, другими странами и другими идеями. Фактически это значит, что их можно... учить и им можно внушать идеи..."171. Если мы вспомним совсем еще недавние годы и ту роль, которую в воспитании диссидентов сыграли эти самые транзисторные приемники, то согласимся, что так оно на самом деле и было.
      Но на самом деле радиопропаганду придумали совсем не американцы. Они просто-напросто применили в своей работе нацистский опыт. Именно ведомство доктора Геббельса в 30-х годах первым стало создавать подрывные радиостанции, направленные на конкретные страны, такие как "Юманите" или, скажем, "За Россию". Но тогда все это было сложнее, потому что радиоприемник был дорог и имелся далеко не в каждой семье. В эпоху транзисторов все стало намного проще.
      Уже известное нам РСЕ вещало на европейские соцстраны. В качестве конечной цели там виделось свержение коммунистической власти и откол этих стран от Советского Союза. На СССР специализировалась радиостанция "Свобода". Первая ее передача на русском языке состоялась 1 марта 1953 года, а уже через несколько дней начались передачи на армянском, азербайджанском, грузинском языках. Вскоре ежедневные передачи "Свободы" велись на 17 языках народов СССР. Не менее быстрыми темпами увеличивался и объем радиопропаганды: в 1953 году ее передачи занимали 300 часов в неделю, в 1959 году - 460, в 1961 году - 1500 и в 1967 году - 1750 часов в неделю. Соответственно возрос и персонал "Свободы" - со 150 до 1200 человек. Во главе радиостанции стояло несколько десятков американцев, далее шли 200 немцев (хоть львиную долю средств "Свобода" получала от ЦРУ, но для маскировки и придания радиостанции статуса "независимой" она располагалась на "нейтральной" территории ФРГ) и около тысячи - эмигранты из СССР, говорившие на всех языках, на которых радиостанция вела вещание.
      Следующим важным орудием радиовойны стал "Голос Америки", располагавший 115 мощными передатчиками по всему миру. Эта радиостанция вела круглосуточные передачи на 35 языках, причем 40% всего вещания предназначалось социалистическим странам. Передаваемая информация тщательно и умело подбиралась, чтобы исподволь "изменять взгляды и убеждать" слушателей. В специальной инструкции ЮСИА было записано: "Используйте радио, чтобы вызвать у людей бессонные ночи, самоубийства, дезертирство, беспорядки, колебания, чтобы создать заботы, возбуждать беспокойство и подозрения". Даже простое внесение сомнений в мышление людей, имеющих твердые убеждения, расценивалось теоретиками психологической войны как большой успех. Стала разыгрываться и карта мусульманского сепаратизма. В 1958 году в Джакарте при непосредственном участии ЦРУ была создана исламская организация "Туркестан либерейтн" (Движение сторонников освобождения мусульман Туркестана). Целью ее было отторжение среднеазиатских республик от Советского Союза, а кадры для осуществления подрывных акций против СССР вербовались из эмигрантов-мусульман. В США возникло и "Объединение мусульман Средней Азии", возглавляемое агентом американской разведки И. Ширматовым. Помимо националистической карты, в идеологической войне активно разыгрывалась и религиозная колода во всех ее многочисленных ипостасях.
      Чтобы не возвращаться больше к этой теме, заглянем несколько вперед. В 1975 году обе радиостанции объединились под одной крышей. В середине 80-х объем вещания подрывного радиосиндиката на Советский Союз составил 500 часов в неделю, круглосуточно, на 22 языках. Персонал обеих станций доходил тогда до 1800 человек, представляя собой сложную и порой взрывоопасную смесь эмигрантов первой, второй и третьей волны. Как бывшие гитлеровцы сосуществовали под одной крышей с сионистами, а монархисты - с убежденными демократами, знает только психолог этого замечательного коллектива. Впрочем, доллары имеют свойство примирить непримиримых и совмещать несовместимых. Бюджет станций в то время составлял более 150 миллионов долларов.
      Но пропаганда - это только видимая часть айсберга. Есть у обеих станций и невидимая, тщательно скрываемая сторона их многотрудной деятельности. В Париже, на бульваре Сен-Жермен, до недавнего времени находилось, а может быть, находится и сейчас, любопытное подразделение радиостанции "Свобода" - "Отдел по изучению аудитории и эффективности радиопередач". Выполняет он примерно те же функции, что и отдел номер два в АРА. В процессе "изучения" сотрудники радиостанции не брезговали никакими сведениями, но, как муравьи, каждый из которых тащит свою крупинку, сносили их на бульвар Сен-Жермен, откуда часть информации уходила на радиостанции, но большинство - прямым ходом в Лэнгли.
      Для внешнего мира обе радиостанции и сейчас принадлежат частным лицам. Но от своих работников истинную их сущность перестали скрывать достаточно быстро. Вот какую подписку давали все штатные сотрудники "Свободы": "...ниже подписавшийся поставлен в известность о том, что радиостанция "Свобода" создана ЦРУ и функционирует на его средства. За разглашение этих данных виновные будут подвергаться штрафу в 10 тысяч долларов и тюремному заключению сроком до 10 лет"172.
      Вообще-то похоже на "страшилку" - ну кто, на самом деле, станет в Мюнхене арестовывать на 10 лет человека, разгласившего американскую шпионскую тайну. Но действовало безотказно. Впрочем, доллары действовали еще лучше.
      Бриллианты шпионской короны
      В целом агентурную войну ЦРУ проигрывало. Но бывали у американского разведведомства на этом поприще и удачи. И какие! Впрочем, мы знаем об этих агентах только потому, что они были все-таки разоблачены. Но до того они работали на разведку противника достаточно долго и успешно. Подробности их работы и задержания рассказываются в книге "Лубянка".
      В январе 1958 года в американское посольство в Москве прибыл новый сотрудник, атташе административно-хозяйственного отдела Рассел Аугуст Лэнжелли. Органы безопасности имели некоторые основания подозревать, что этот господин совмещает должность дипломатического работника с призванием разведчика, тем более что вопреки протоколу на вокзале нового сотрудника встречал первый секретарь посольства, по совместительству кадровый разведчик Римстэд.
      Лэнжелли взяли под пристальное наблюдение. Он вел себя безупречно и уже почти доказал, что является мирным американским обывателем. Но затем он вдруг полюбил гулять по Москве в обществе атташе посольства по экономическим вопросам Уинтерса. Это было странно, и наблюдение продолжалось. А вскоре поступила и информация о том, что Уинтерс является кадровым сотрудником ЦРУ.
      И вот в один из январских дней 1959 года Уинтерс, отправившись на очередную прогулку, опустил в почтовый ящик письмо. Наши оперативники это зафиксировали и без труда вычислили адресата, которым оказался подполковник интендантской службы Петр Семенович Попов, 1923 года рождения, проживающий в городе Калинине (ныне Тверь).
      Как выяснилось позже, Попов восемь лет прослужил в ГРУ. Поэтому за ним, получившим на Лубянке ласковую кличку "Иуда", было установлено особо тщательное и изощренное наблюдение. Напротив его дома установили пост круглосуточного наблюдения (оснащенный приборами ночного видения). Контролировали всю его переписку, задействована была и служба радиоперехвата. Довольно скоро оперативники смогли добыть неопровержимые улики, и Попова задержали. Раскололся опытный разведчик мгновенно. Как выяснило следствие, агентом американской разведки он был с 1953 года...
      Петр Семенович Попов родился в Калинине, в семье крестьян. Воевал. Великую Отечественную войну закончил порученцем при генерале Серове, который и рекомендовал его в ГРУ. С 1951 года Попов служил за границей сначала в Австрии, потом в ГДР. В интенданты его перевели за любовную связь с жительницей Австрии. По одним данным, американцы поймали его на "медовой ловушке" (так называли способ вербовки, когда объекту подставляли женщину, а затем шантажировали). По другим, все было еще проще. Любовница удовольствие дорогое, и, запутавшись в денежных делах, Попов сам пошел на контакт с американцами. Как бы то ни было, в то время, в 1953 году, вербовка офицера ГРУ была для американцев подарком судьбы. До такой степени, что специально для обслуживания ценнейшего агента в советском отделе ЦРУ было создано отдельное подразделение.
      Руководителем Попова стал Джордж Кайзвальтер. Отношения между ними установились почти дружественные. "Кайзвальтер без труда завоевал расположение и доверие Попова в ходе долгих бесед под выпивку. Ему ничуть не претила крестьянская простота Попова, и об их выпивках после удачных операций было хорошо известно сотрудникам ЦРУ, и многие были уверены, что Попов считал Кайзвальтера своим другом. И кто-то даже пошутил, мол, в одном советском колхозе у правления есть собственная корова, так как на деньги Кайзвальтера Попов купил телку своему брату-колхознику"173.
      В 1954 году Попова отозвали в Москву, но вскоре отправили сначала в Шверин (ГДР), затем - в Восточный Берлин. В 1958 году он вернулся в Москву и вскоре был арестован. Кстати, американцы придерживаются другой версии причин провала Попова. В декабре 1958 года он назначил Лэнжелли встречу в театре, на которую не явился. "В ЦРУ были обеспокоены отсутствием Попова в театре и совершили ошибку, стоившую ему жизни. По словам Кайзвальтера, Джордж Уинтерс, представлявший госдепартамент в Москве, неправильно истолковал указание по поводу письма Попову и отправил его по почте на домашний адрес в Калинин. Но... сотрудники КГБ регулярно напыляли специальное химическое вещество на обувь западных дипломатов, которое и помогло проследить путь Уинтерса до почтового ящика и изъять письмо, адресованное Попову"174.
      Впрочем, может быть, что сверхценного агента сдал кто-нибудь из "кротов", а все эти причины провала - лишь версии для открытой прессы.
      За годы работы на американцев Попов "выдал четырех наших военных разведчиков и назвал ряд агентов из числа иностранцев, служивших для Попова источником разведывательной информации. Он сдал американцам несколько явок, используемых ГРУ, раскрыл более 80 офицеров военной разведки, сообщил сведения об организации и деятельности ГРУ, системе отбора и подготовки военных разведчиков, содержание нескольких разведывательных директив ГРУ, а также секретную информацию стратегического и политического характера"175.
      Самое интересное началось потом. Поскольку Попова задержали негласно и он сразу признался, стало возможным использовать его в оперативной игре с ЦРУ. Что и было проделано. С одной стороны, американское разведведомство получило достаточное количество дезинформации, искусно переплетенной с правдивыми сведениями. А с другой - игра позволила выиграть время и переправить в безопасное место выданных Поповым нелегалов. Операция "Бумеранг" продолжалась около полугода, после чего, в завершение ее, Лэнжелли был взят с поличным при передаче шпионских материалов и выдворен из СССР.
      Точно так же благодаря грамотной и профессиональной работе службы наружного наблюдения КГБ был изобличен еще один американский агент. В январе 1962 года, наблюдая за супругой второго секретаря посольства Джанетт Чизолм, работники госбезопасности вышли на полковника ГРУ Генштаба Советской Армии Олега Владимировича Пеньковского, кстати, зятя известного генерала Гапановича. Это был человек умный, чрезвычайно контактный, прекрасный организатор, но в то же время тщеславный и честолюбивый карьерист, любитель денег, ресторанов и женщин. Работая в госкомитете Совмина по координации научно-исследовательских работ, он исправно снабжал своих хозяев секретной информацией. А знал он много.
      В отличие от Попова, который не подозревал, что он раскрыт, опытный работник разведки Пеньковский кожей чувствовал, что его "ведут". Но делали это грамотно, видимых оснований для беспокойства у шпиона не было, и он так и не перешел на нелегальное положение, хотя и очень нервничал. В октябре 1962 года Пеньковского задержали, а вскоре в Венгрии был арестован и человек, который осуществлял его связь с английской разведкой - коммерсант Грэвилл Винн.
      Впрочем, начало шпионской деятельности Олега Пеньковского ничем не показывает его высокого профессионализма. Он... просто напечатал на пишущей машинке письмо правительству США и через встреченных на улице американских туристов переправил его в посольство. По-видимому, американцы не восприняли это предложение всерьез и не заинтересовались его автором. В декабре 1960 года изменнику повезло больше. Он познакомился в Винном и вскоре через него вышел на английскую разведку. Англичане же поделились новым приобретением с союзниками-американцами. (По другим данным, англичане изначально действовали по просьбе американских коллег, поскольку сотрудникам ЦРУ, заинтересовавшимся обращениями Пеньковского, так и не удалось выйти с ним на связь.)
      Знакомство с новым агентом обе разведки осуществили во время его командировки в Лондон. Причем знакомились чрезвычайно интенсивно. С 20 апреля по 6 мая состоялось 17 конспиративных встреч. "Во время своей первой поездки в Лондон Пеньковский передал оперативной группе семьдесят восемь листов секретных и совершенно секретных материалов, четыре фотокопии планов строительства пусковых площадок для ракетных установок, раскрыл характеристики ракет среднего радиуса действия, рассказал о ядерной программе СССР, назвал двадцать девять исключительно важных военных объектов в Москве. Рассказал Пеньковский и о методах работы ГРУ, о проводимых операциях ГРУ в Индии, Пакистане, Шри-Ланке и Лондоне, об уничтожении самолета-разведчика "У-2" в мае 1960 года"176.
      О характере агента Янга достаточно красноречиво говорит его заявление на конспиративной встрече с представителями обеих разведок в Лондоне. "Я не считаю себя просто одним из ваших агентов, - говорил он. - Нет, я ваш гражданин, ваш солдат. Я перешел к вам не для того, чтобы заниматься мелочами. Я считаю, что обладаю настолько необычными и особыми возможностями для разведработы, имея доступ к секретной информации, что смогу доказать это борьбой на переднем крае своей Королеве и Президенту". И добавлял: "Готов принять любое задание: взорву в Москве, что смогу. Выполню любое поручение".
      Впрочем, от него требовалось совсем другое. Не взрывы, а информация. Кстати, еще штришок к портрету: во время следующей командировки ему показали приготовленные для него формы полковника английской и американской армии, в которых он даже сфотографировался. Знали ведь, что ему любо... Вообще, амбициозность этого человека скоро стала проблемой. Он не ограничивался передачей противнику секретных документов, но постоянно поучал, как победить Советский Союз (для этого надо было всего-навсего установить атомные мини-заряды в разных городах страны, а Москву уничтожить полностью), требовал организовать себе встречу с президентом Кеннеди и английской королевой. Впрочем, ради такого агента можно было и потерпеть. Более того: Пеньковский, после выполнения своей миссии, мог выбирать любое из двух гражданств и любую страну проживания. Что интересно: хозяева действительно дорожили Янгом, всерьез рассматривая варианты его эвакуации за границу на случай опасности. Но не успели...
      Являясь полковником военной разведки ГРУ и имея доступ к важной секретной информации, Пеньковский, по словам Т. Пауэрса, был "самым лучшим из когда-либо завербованных в России агентов ЦРУ". Чуть скромнее в оценке Р. Клайн, характеризовавший его как "самого ценного из агентов ЦРУ периода последних дней эры Даллеса и начала эры Мак-Коуна". В любом случае это был один из ценнейших агентов доперестроечного периода. За каких-нибудь два года работы Пеньковский передал обеим спецслужбам 105-106 микропленок (около 5 тысяч кадров) с информацией о военно-технических секретах СССР. О том, как ценили этот источник в Лэнгли, свидетельствует Р. Клайн: "Доклады о поступавших от Пеньковского данных были доступны в Вашингтоне лишь очень ограниченному кругу аналитиков, получивших на то специальный допуск. Документы эти являлись крайне ценным источником для оценки военного потенциала СССР. Благодаря похищенным Пеньковским документам обрели свое объяснение многие, до того нерасшифрованные, данные, полученные посредством аэрофотосъемок или радиоперехвата, не говоря уже о том, что, не будь этот источник информации столь обилен, мы вообще никогда не узнали бы о массе важных вещей. Данные Пеньковского о типах советских ракет сослужили американским разведчикам-аналитикам бесценную службу во время кубинского ракетного кризиса осенью 1962 года"177.
      "Я разнесу на куски ЦРУ!"
      Возникновение под самым боком у Америки революционного режима на Кубе стало тяжелым испытанием для ЦРУ и чуть было не привело к расформированию этого ведомства. Как уже отмечалось выше, разведка фактически проглядела кубинскую революцию и все следующие за ней негативные для США последствия. Когда нажим на Кубу на государственном уровне ничего не дал, ЦРУ, окрыленное прошлыми успехами в Иране и Гватемале, начало разрабатывать аналогичную подрывную операцию против нового гаванского режима. Именно в таком состоянии кубинская проблема и перешла по наследству от Эйзенхауэра к Кеннеди. Ссылаясь на решения предыдущего президента и давя на только что вступившего в должность Кеннеди своим огромным авторитетом, А. Даллес сумел выдавить из нового хозяина Белого дома согласие на проведение операции против Кубы. Как явствует из ставших известными впоследствии документов, и в этом случае всемогущий шеф ЦРУ вновь не остановился перед прямой дезинформацией главы государства.
      Во-первых, от руководства США всячески скрывалась информация о реальной боевой мощи кубинской революционной армии. Во-вторых, чуть ли не вдвое была преувеличена численность сколоченной ЦРУ бригады эмигрантов. В действительности в операции приняло участие около 1300 человек, но нумерация наемников начиналась с номера 2500, чтобы создать впечатление массовости. Эту прямую и грубую дезу ЦРУ предназначало не только противнику на острове Свободы, но и собственному президенту. В-третьих, президента умышленно вводили в заблуждение на предмет прочности кастровского режима и всячески убеждали его в том, что стоит только высадить десант, как он рухнет. А. Даллес и Биссел торжественно заверили Белый дом, что "свыше 2500 кубинцев принадлежали к организациям сопротивления режиму Кастро, 20 тысяч сочувствовали им и что, как только бригада вторжения закрепится на острове, она может рассчитывать на помощь по меньшей мере четверти населения Кубы"178.
      Не ставя в грош принципиальную линию президента о недопустимости прямого американского вмешательства в свержение Кастро, руководство ЦРУ стремилось любой ценой начать активные действия, а там, под тем предлогом, что нельзя, мол, бросать уже начатую операцию, вынудить руководство США обрушить на Кубу всю мощь американской военной машины. Несмотря на сверхоптимистичные прогнозы, Кеннеди не очень верил в успех. Тогда, чтобы окончательно сломить президента и получить его санкцию, руководство ЦРУ инспирировало ультиматум гондурасского плантатора, на территории которого находился центр обучения кубинских наемников. Плантатор требовал, чтобы кубинцы покинули его владения к концу апреля 1961 года. Случись это, стращал Даллес президента, наемники разбегутся и их будет невозможно снова собрать, а вся информация об организации Америкой вторжения на Кубу неизбежно вылезет наружу.
      Убежденный этими неотразимыми аргументами, Кеннеди разрешил начать операцию. Но в ней с самого начала все пошло не так. Предполагалось, что к началу вторжения Кастро должен быть убит. Попытки "убрать" вождя кубинской революции предпринимались ЦРУ многократно: только американская сенатская комиссия Черча обнаружила "конкретные доказательства" восьми подобных покушений на жизнь кубинского лидера, в то время как сам Кастро говорил о 24 покушениях. Ненавистного Вашингтону лидера пытались уничтожить то силами американской мафии, то с помощью различных экзотических предметов, словно взятых из фильмов о Джеймсе Бонде. В совокупности все эти "ужасные" планы рисовали печальную картину полной утраты организаторами тайной войны профессионализма. Неудивительно, что все разработанные в недрах Управления многочисленные планы убийства с треском провалились. Немногим лучше обстояло дело и с разработкой плана вооруженного вторжения на остров, который постоянно корректировали из-за выдвигавшихся президентом ограничений. В результате всего этого бедлама высадка кубинских эмигрантов в заливе Кочинос (интересно, что это название переводится как "залив свиней" - красноречивое совпадение!) стала крупнейшим провалом, который когда-либо постигал знаменитое американское разведывательное ведомство.
      Первый этап операции начался 15 апреля налетом американских бомбардировщиков "В-26" на Кубу, для уничтожения авиации революционной армии. Акция была признана руководством ЦРУ как успешная, в действительности же кубинской авиации был причинен очень незначительный ущерб. Зато куда как значим был ущерб, нанесенный репутации США. Чтобы прикрыть столь явное и наглое попрание международного права, американцы утверждали... что бомбардировщики пилотировались разочаровавшимися в революции дезертирами из кубинских ВВС. Но эта версия была настолько наивна и шита белыми нитками, что правда почти немедленно выплыла наружу, и Америка предстала в неприглядной роли агрессора перед лицом всего мира. Доктрина правдоподобного отрицания, возводящая ложь в систему и высшую добродетель любой вашингтонской администрации, на этот раз не сработала.
      Но, как и предполагали психологи из Лэнгли, Кеннеди не отменил уже начатое вторжение - раз начато, значит, надо продолжать, - и ЦРУ стало претворять в жизнь последующие этапы своего плана. К берегам Кубы были стянуты мощные силы американского военно-морского флота (на кораблях которого уже находился в полной боевой готовности батальон морской пехоты), и под его прикрытием на остров 17 апреля 1961 года высадились силы вторжения. Однако почти сразу же наемники, которым американцы обещали легкую победоносную прогулку по острову, натолкнулись на ожесточенное сопротивление местного вооруженного отряда, кубинская авиация полностью господствовала в воздухе, надежно отсекая высадившихся от подвоза боеприпасов и подкреплений, а подтянувшимся к Плайя-Хирон основным силам революционной армии понадобилось всего 72 часа для полного разгрома сил вторжения. Более тысячи человек было взято в плен, и почти все они заявили, что их обмануло ЦРУ. Сама американская разведка, по данным У. Колби, потеряла на Плайя-Хирон 10 своих кадровых сотрудников - и это несмотря на категорический запрет президента на участие в операции американцев.
      Хорошо еще, что Кеннеди вовремя остановился и отклонил требования А. Даллеса и Биссела, поддержанные частью генералитета, об открытом вторжении на остров вооруженных сил США.