Мужики что надо

      Подняв с пола пистолет Виктора, Омар вышел из приемной перед кабинетом Ганджиева и вдоль по коридору не спеша направился на поиски своего бывшего босса.
      - Стой! - заорали, вскидывая оружие, охранники, увидев спускавшегося по парадной лестнице человека в кожаной безрукавке, надетой на голое тело. Они не сразу поняли, кто это, когда же неизвестный повернулся к ним лицом и они его узнали, было уже поздно.
      Омар не позволил их изумлению длиться слишком долго, он опередил парней, стреляя сразу с двух рук. Оба упали. Посмотрев на них. Маркиз на секунду задумался и, что-то решив, стал подниматься обратно вверх по лестнице.
      Маркиз отправился в другое крыло здания.
      Перестрелка на улице была в самом разгаре.
      Проходя мимо одной из дверей, Маркиз прислушалея, оттуда раздавались длинные автоматные очереди.
      - Безобразие, - пробормотал Омар и рванул ручку на себя. Стоявший в простенке между окнами человек резко повернулся, он как раз менял магазин своего автомата. На лице стрелка промелькнул испуг, он судорожно передернул затвор.
      - Не спеши, - равнодушно посоветовал Хафизов и, быстро подняв левую руку, нажал на курок.
      Маркиз вышел в коридор, аккуратно прикрыв за собой дверь, и двинулся дальше.
      - Ваня, Вань! - окликнул старший Копайгора своего внука, который как раз, укрывшись за тумбой, перезаряжал "Калашников", вставляя в него последний магазин.
      Тумба, за которой он прятался теперь, располагалась ближе к зданию. Дед сидел за такой же как раз напротив. Всего тумб с каменными львами насчитывалось шесть, по три с каждой стороны аллеи, и они были очень надежными укрытиями, словно их соорудили здесь специально для удобства тех, кому могло прийти в голову брать виллу штурмом. Дед и внук только что перебрались сюда, по очереди прикрывая друг друга огнем. Младшему при этом слегка зацепило плечо, и ему очень не хотелось, чтобы старик заметил это. Но тот, точно почувствовав, настойчиво позвал внука в третий раз:
      - Ванька!
      - Да что тебе, батя?!
      Внук знал, что дед млеет от такого обращения.
      - Тебя не задело? - проговорил старик с тревогой в голосе. Шепот его разносился по всей округе, заглушаемый только грохотом стрельбы.
      - Да нет же, батя!
      - Что ты так орешь?!
      - Потому что, если буду шептать, как ты, меня даже в доме услышат, отозвался внук.
      Защитников в здании здорово поубавилось, но те, что остались, стреляли не менее ожесточенно.
      - Как ты думаешь, Ваня, Василь Андреич уже там? - спросил старик.
      - Да не знаю, бать, там он или не там, но его друг, если это, конечно, он, зря патронов не тратит. Смотри, на втором этаже уже почти никто не стреляет, сказал младший Копайгора и дал очередь по окнам первого этажа, где засевший в одной из комнат человек продолжал вести огонь из автомата. Именно он и попал в плечо матросу, у которого теперь с ним были, можно сказать, личные счеты. Но патронов оставалось мало, их следовало беречь. Дед тоже выстрелил.
      - Попал! - раздался знаменитый шепот старшего Копайгоры. - Ванюшка! Попал в сукина сына! Видел?! Он упал! Уконтропупил, мать его!
      - Бать! - пробасил внук. - Ты так стреляешь, что упасть он мог, только услышав твой коронный шепот и получив разрыв сердца! Если ты будешь так кричать и дальше, они все просто от страха разбегутся!
      Не дав деду возразить, он, отвернувшись, снова выпустил очередь по злополучному окну, и снова его пули не достигли цели.
      - Черт! - прошептал морячок с досадой. - Черт!
      - Смотри! - закричал радостно старик. - Смотри! - Он показал пальцем в сторону окна, по которому только что стрелял его внук.
      Тот выглянул из-за тумбы и с изумлением увидел, как ранивший его стрелок под звон вылетевшей оконной рамы выпорхнул наружу, выброшенный взрывной волной.
      - Есть! - крикнул старик. - Прикрой меня, я пойду вперед! Василь Андреич добрался туда, это его работа! - С этими словами Иван Макарович выскочил из-за своего укрытия и ринулся вперед. В этот момент из другого окна на первом этаже стегнуло по аллее длинной автоматной очередью. Старик споткнулся и упал лицом на асфальт. Слетевшие с его переносицы смешные круглые очки отлетели в сторону. Он лежал, вытянув руки, словно хотел достать их, но не мог.
      - Батя! - истошно закричал моряк. - Дед!
      Он пулей выскочил из-за тумбы и, стоя в полный рост, влепил остатки патронов из магазина своего "Калашникова" в окно, из которого стреляли в его деда. Не удовлетворившись этим, Иван, широко размахнувшись, метнул туда гранату.
      Отшвырнув в сторону бесполезный теперь автомат, он снова бросился к старику, схватил его за плечи и перевернул на спину.
      - Батя, ты ранен?! Дед!
      - Ноги, - застонал старик, - ноги.
      - Потерпи, батя, я сейчас, - прошептал внук и, накинув себе на спину ремень лежавшей рядом двустволки, взял деда под мышки обеими руками и поволок к последней перед входом в здание тумбе с каменным львом.
      - Ты убил засранца? - строго спросил пришедший в себя старик.
      - Не знаю, наверное... Ты как, очень болит?
      - Что значит наверное?! Чему вас только учат в армии! Ты что? И командирам своим вот так же отвечаешь? Вероятно, возможно, наверное?!
      Боже мой! Родина в опасности! - закричал Копайгора.
      - С Родиной все в порядке, батя, а вот тебе лучше полежать, пока я разберусь там внутри.
      Я постараюсь быстро.
      - Да уж ты постараешься, мазила хренов!
      Иди, а я покамест посплю. Я и так сегодня больше всех настрелял! - сказал он и действительно задремал или просто потерял сознание.
      Младший Копайгора накинул на плечо патронташ и, на ходу заряжая дробовик, побежал к парадному входу.
      Очередной стрелок вылетел из окна от взрыва брошенной в комнату гранаты. Василий достал из кармана "ПМ" и двинулся дальше по коридору: пулемет ему пришлось бросить несколько раньше, когда кончилась лента.
      Стрельба в здании уже почти совсем стихла, и Коновалов ненадолго задержался у лестницы, раздумывая, куда ему идти дальше. Решил, что лучше наверх, и начал подниматься. Едва достигнув верхних ступенек второго пролета лестницы, он услышал внизу звук осторожных шагов. Капитан спрятался за угол и стал ждать, когда поднимавшийся по ступеням человек подойдет поближе.
      Охранник двигался медленно, озираясь вокруг и держа автомат наготове. Он поднялся повыше и, увидев два распростертых на лестнице трупа коллег, опасливо оглядываясь, старательно обогнул их.
      "Какого черта хозяин не вызовет милицию? - думал он. - При самом хреновом раскладе в тюрьме-то небось получше, чем на кладбище! Хотя ему, старому хрычу, все равно. Он свое пожил. Может, пришить его самому да сдаться?
      Или лучше дойти до первого попавшегося телефона и вызвать наряд. Хотя пока приедут... Интересно, много наших ещё осталось или всех пришили?" С этими мыслями он закончил подъем по лестнице и решил отправиться в сторону кабинета хозяина. Вдруг верзила с разбитой рожей, неизвестно откуда взявшийся, прыгнул на него, не дав выстрелить, свалил на пол и тут же так засветил бедняге кулаком по лицу, что из глаз у того посыпались искры.
      - Сдаюсь! Сдаюсь! - замычал охранник, которому Вася запечатал ручищей рот.
      - Заткнись ты, мать твою! - зашипел на него бывший оперативник.
      - Не убивай, я же сдаюсь! - пробулькал охранник, задыхаясь под мясистой коноваловской ладонью.
      - Мне для тебя патронов жалко! Ревякина знаешь? - спросил капитан, отодвигая руку немного в сторону.
      - Конечно!
      - Где он?
      - Был здесь. Где сейчас, не знаю.
      - Девка у вас была, лет двадцати на вид или чуть больше? - спросил Коновалов.
      - Да. Ее Ревякин должен был увезти отсюда, но не успел, наверное, пролепетал охранник. - Говорят, кто-то проткнул все колеса на машинах в гараже...
      - Диверсанты, - удовлетворенно кивнул Коновалов, который понял, чья это работа. - А где Ганджиев?
      - Не знаю, может быть, в кабинете, а может, в своей любимой серой гостиной. Кабинет там, а гостиная там, - сказал охранник, указывая глазами поочередно в противоположные стороны.
      - А сам ты куда шел?
      - В кабинет.
      - У тебя что, свой кабинет туг имеется?
      - Да нет, к хозяину в кабинет.
      - Зачем? - строго спросил Коновалов.
      - Думал, может, ментовку вызвать.
      - Не трудись, телефон у вас отключили, - Василий нехорошо усмехнулся. - За неуплату.
      Ну а теперь отдохни! - закончил допрос капитан и, размахнувшись, ещё раз, но несколько с большим энтузиазмом врезал охраннику по лицу. Тот затих.
      Коновалов поднялся, почесал за ухом дулом "ПМ", хотел поправить бейсболку и вспомнил, что кепочки на голове нет. Капитан тяжело вздохнул, поглядел сначала направо, затем налево, поднял с пола маленький автомат охранника и, накинув его ремень себе на плечо, двинулся в направлении кабинета Ганджиева.
      * * *
      Ударом ноги Маркиз распахнул двустворчатую дверь и оказался в серой гостиной, где, как он знал, хозяину виллы так нравилось отдыхать.
      Пропитанную ужасом темноту за окнами рвали выстрелы и взрывы. Но они, казалось, не волновали Сиявуша Мамедовича Ганджиева. Он не страшился смерти и был совершенно спокоен.
      Все в порядке. Внук-наследник определен в частную школу. Если что, мальчик останется на попечении верного Аксельбанта...
      В распахнутую дверь темной тенью из ярко освещенного коридора вошел человек. Хозяину, сидевшему в своем любимом кресле возле столика с телефоном, не надо было зажигать свет, чтобы узнать вошедшего.
      - Я знал, что ты придешь, Омар, - сказал старик негромко.
      - Все кончено, господин Ганджиев, - отозвался тот усталым голосом, закрывая за собой дверь и включая свет. - Никого не осталось, во всяком случае на этом этаже.
      И тут, словно дополняя нарисованную им печальную картину разгрома, снизу раздалась автоматная очередь, а в ответ один за другим несколько выстрелов из ружья и взрыв гранаты, затем снова очередь и снова выстрелы, на этот раз всего два. Потом все стихло.
      - Да, - спокойно согласился старик, - все убиты, ранены или разбежались.
      - Где Жанна Голубева? - спросил Маркиз.
      - Не знаю, - развел руками Ганджиев. - Я велел Ревякину избавиться от нее.
      - Зачем? Она же всего лишь маленькая глупая девочка, - сказал Омар, нелепо одетый, окровавленный и очень измученный. Он опустил руки, в каждой из которых держал по пистолету с почти опустошенными магазинами.
      - Свидетель, Омар. Таков закон, мальчик, разве ты не знаешь?
      - Как брат? Как Прохоров?
      - Да, Омар.
      - А как насчет меня и Коновалова?
      - Да, Омар. У меня никого нет, кроме внука.
      Альберт, Алик, он теперь мой наследник, на днях я все оформил. Если со мной что-нибудь случится - ведь я стар и у меня много врагов, - ему будет нелегко. Хотя с ним и останется Леша... А вы, ты и твой друг, не оставите нас в покое... Никогда.
      - Чистка...
      - Называй это так, - качая головой, произнес старик. - Мне нравится такое определение, надо будет запомнить его. Именно чистка, ты прав.
      - Значит, если я правильно понял вас, то управлять всем в случае вашей смерти будет Алексей Григорьевич?
      - Это ни для кого не новость.
      - И вы сказали, что уже сделали соответствующие распоряжения?
      - Конечно.
      - Может быть, я не слишком сообразителен, особенно в таких делах, но теперь мне становится кое-что понятно.
      - Что же здесь такого, что понятно тебе и непонятно мне? - усталым голосом спросил старик.
      - То, что не сумел узнать у меня Бек. Хотя он очень старался.
      Короткую паузу нарушил хозяин.
      - Леша? Ты говоришь о Леше, об Аксельбанте?! - вдруг переспросил Ганджиев, словно не веря пришедшей в голову догадке и надеясь, что, высказанная вслух, она окажется трусливым призраком и растворится в воздухе.
      Он поднял глаза и с недоверием посмотрел на младшего сына друга своей юности.
      - Ты врешь мне! Ты пришел, чтобы убить меня и отомстить за брата, но тебе мало просто выстрелить в меня. Перед тем как убить мое тело, ты хочешь убить мою душу, лишив меня надежды! Ты просто хочешь отнять у меня возможность умереть спокойно! Ты врешь?! Ты врешь?!!
      - Нет, - ответил Омар негромко. - Нет.
      Аксельбант рассказал мне о Крысе и вывел на того парня, который... которого потом досрочно освободили, его имя...
      - Я знаю его имя...
      Теперь перед Маркизом сидел не гордый, величественный властитель, а жалкий старик, сгорбившийся под тяжестью предательства человека, которому верил много лет и теперь перед смертью доверил самое важное и самое главное, что у него было в жизни. Доверил и обманулся...
      Но Сиявуш Ганджиев не принадлежал к тем людям, которые идут ко дну в гордом одиночестве. Пусть и этому наглому щенку будет худо!
      - Может быть, тебе будет интересно узнать, прежде чем ты убьешь меня, что, когда принималось решение по... по тебе и твоему другу, он, - сказал Ганджиев, делая нажим на местоимении, не желая произносить имя предателя, - он первым высказался "за".
      Маркиз не сомневался в словах своего бывшего босса.
      - Знаю... Теперь знаю. Еще до того, как вы сказали, я это понял, - ответил Омар.
      - Теперь ты можешь убить меня.
      - Очень сожалею, но не собираюсь этого делать. Я хочу оставить вам шанс наказать предателя, тем более теперь вы уже ни для кого не опасны...
      - Это закон! - воскликнул старик, приподнимая голову. - Убей меня, или я убью тебя!
      - Сожалею, но я отныне живу по другим законам, - ответил Маркиз, делая шаг в сторону двери.
      - Я убью тебя! - услышал он грозный окрик Ганджиева.
      - Вам это вряд ли удастся, - ответил Маркиз усмехаясь. Он снова повернулся лицом к старику, оказываясь таким образом боком к входной двери.
      Раздался грохот, и полуприкрытые створки распахнулись от сильного удара. В комнату влетел Николай Ревякин, державший за руку высокую стройную девушку лет двадцати на вид, которую Хафизов легко узнал: Жанна Голубева, отца которой сутки назад привел к ним в контору симпатичный старый толстяк в смешных круглых очках.
      Омар вскинул свое оружие, направляя один пистолет на Ганджиева, а второй на Ревякина, но последний успел опередить Маркиза и, обхватив шею девушки левой рукой, прижал её спину к своей груди и приставил ей к виску дуло "нагана". Не узнать этот револьвер Омар просто не мог.
      - Брось оружие, Хафизов! - заорал экс-кагэбэшник. - Брось сейчас же, или я пристрелю девку!
      Маркиз послушно бросил оба пистолета на пол, успев подумать, что сейчас по иронии судьбы Ревякин пристрелит его из "нагана" легендарного Васиного дедушки.
      - Подними руки, козел, и три шага назад, быстро! - скомандовал Ревякин.
      Маркиз молча подчинился.
      - Надо поторопиться, шеф, - сказал Ревякин без тени почтения. - По дому шатаются этот громила Коновалов и ещё какие-то типы, одного я подстрелил в гараже, он продырявил колеса на всех без исключения машинах.
      - На чем же мы поедем? - удивленно поинтересовался старик.
      - Придется пешком, шеф, - усмехнулся Ревякин. - Оставаться здесь все равно нельзя. В гараже взорвался бензин. Скоро здесь все заполыхает.
      Ганджиев не ответил ему.
      - Что ж, бедный, бедный Омарик! - сказал он, поднимаясь с кресла. - Ты все-таки оказался не прав и проиграл. Ты не захотел убить меня?
      Что ж, теперь мне придется убить тебя. Закон, Омарик, просто закон, мальчик!
      - Вы не сможете этого сделать.
      - Хорошо, будь по-твоему, Омарик, - старик с непередаваемой издевкой, точно смакуя, повторял "Омарик", явно стараясь задеть Маркиза, которого никогда так прежде не называл.
      Ганджиев злобно улыбнулся: - Прощай, малыш.
      Ревякин!
      - Прикончить?!
      - Да.
      - С удовольствием, шеф, - просиял экс-кагэбэшник. Маркиз поднял голову и посмотрел в глаза убийце. Тот отодвинул дуло "нагана" от виска девушки и резким движением оттолкнул её от себя. Она упала на ковер.
      - Хафизов, мне страшно жаль, что у нас так мало времени! - сказал Ревякин, нацеливая револьвер в лицо Маркиза. Громко щелкнул в наступившей тишине взведенный курок. Лежавшая на полу девушка тихонько всхлипывала.
      - Я-то как раз никуда не спешу, - сказал Маркиз, глядя в глаза Ревякину. Ветеран не чувствовал страха.
      - Это тебе за все, сволочь! За склад, за Алика, за парней, которые сгорели в машине! Сейчас твоя очередь, но не беспокойся, твой приятель Коновалов тоже свое получит! Из своего же "нагана"! Прощай, ублюдок! - сказал Ревякин, нажимая на курок.
      Раздался выстрел, кагэбэшник дернулся, и пуля, выпущенная из "нагана", просвистела у виска Омара. Грянул ещё один выстрел, сразу же следом ещё один.
      Уронив револьвер, Ревякин медленно рухнул лицом в ковер. В дверном проеме появилась мощная мужская фигура.
      - Тут, по-моему, кто-то звал Коновалова? - сказал капитан, как ни в чем не бывало входя в гостиную. - Вот он я!
      - Подохните оба! - крикнул Ганджиев, выхватывая пистолет.
      Капитан вскинул "ПМ", нажимая на курок.
      Он сделал это рефлекторно, прекрасно зная, что обойма опустела. Выстрела не последовало. Василий схватился за автомат. Но всего на секунду раньше, чем Ганджиев навел на Коновалова черное дуло пистолета, рука Маркиза скользнула в правый карман его испачканных кровью форменных брюк, и маленький крестообразный предмет со скоростью пули, просвистев в напоенном запахом смерти воздухе серой гостиной, завершил свой полет, глубоко воткнувшись в горло бывшего нефтяного директора, дяди Сиявуша.
      Он выронил пистолет, из которого так и не успел выстрелить. Ганджиев несколько секунд цеплялся за горло слабеющими пальцами, как будто хотел вырвать из него смертоносное железо. Затем, сдвигая свое любимое кресло и опрокидывая стоявший на столике рядом телефон, старик грохнулся на пол и испустил последний хрип.
      - Молодец, Омарик! - уважительно произнес Коновалов. - Полезная штука нож от мясорубки. Вон сколько свинятины нарубил. - Вася показал на валявшийся на полу труп хозяина и с нескрываемым любопытством поинтересовался: - Ты что, его с собой везде, что ли, носишь?
      - Нет, просто когда я переодевался, он опять выпал из брюк, я его и подобрал.
      - Из тебя получится отличный супруг!
      Маркиз с досадой махнул рукой, словно отгоняя назойливую муху.
      - Серьезно, Омарик, неужели тебе никто не говорил, что ты очень хозяйственный?
      - Слушай, Вася, сделай мне одолжение, не называй меня Омариком! Хотя бы сегодня, - отозвался компаньон и неприязненно покосился на труп Ганджиева.
      - Ладно, как скажешь, малыш, - с готовностью согласился Коновалов.
      - Слушай, и малышом меня тоже не называй, а?!
      - Паж-жалста! - протянул капитан, которого заинтересовал напряженный тон Маркиза.
      Проследив за взглядом компаньона, он добавил: - Ах, вот что! Теперь мне понятно, за что ты его прикончил! Ладно-ладно, больше не буду!
      - Бери свой "наган", и пойдем отсюда.
      - Точно, мой, - обрадованно проговорил Вася, поднимая револьвер с пола. У, с-сука!!! - Он пнул ногой мертвое тело Ревякина.
      - Вставайте, Жанна, мы друзья вашего отца и Ивана Макаровича Копайгоры, ну же, - как можно ласковее проговорил Маркиз, протягивая девушке руку.
      Она с опаской посмотрела на него, продолжая всхлипывать, но, коснувшись жесткой руки Омара, точно почувствовала уверенность и улыбнулась, глядя ему в глаза.
      - Я вас везде ищу, Василий Андреич! Идемте скорее, там дед сильно ранен! И пожар... Повсюду полыхает, - сказал, вбегая в комнату, младший Копайгора, сжимавший в правой руке двустволку.
      - Черт с ним, с пожаром! Не наша забота. Говори, что со стариком? забеспокоился капитан.
      - Ноги. Сам идти вряд ли сможет...
      - Донесем, - заверил парня Коновалов. - А где майор?
      - Не знаю... - протянул моряк.
      - Ты что, взял с собой Старицкого? - возмутился Маркиз и с тревогой добавил, показывая на Ревякина: - Этот тип говорил, что подстрелил кого-то в гараже. Кто колеса резал...
      - Черт возьми! - Коновалов развернулся и быстро направился к выходу. Скорее в гараж!
      Его надо спасать.
      В дверях Вася сбил с ног какого-то человека в спортивном костюме. Тот полетел на пол и закричал:
      - Если кого-нибудь тут и надо спасать, то только от таких бугаев, как ты, капитан. Приладился... людей давить! Туша.
      - Майор... - не то спрашивая, не то констатируя факт, проговорил младший Копайгора.
      - Ну, майор, - хмуро проговорил тот, поднимаясь. - За это что теперь, бьют больнее?
      - А кого же подстрелили? - спросил Маркиз удивленно.
      - А кто сказал? - поинтересовался Старицкии.
      - Вот он.
      - Он? - Майор как-то странно посмотрел на труп Ревякина. - Он сам-то...
      - Но я же видела... - проговорила Жанна, впервые за все это время издай какие-то звуки, кроме слез, всхлипываний и жалобных поскуливаний.
      Майор расстегнул "молнию" пробитой в трех местах на груди и на животе спортивной куртки.
      - Во! - сказал он, постучав себя по животу. - Бронежилет новый, "гранит" называется, друзья подарили. Говорят, лучше нет! Я не поверил было, а теперь сам вижу. Пошли-ка, ребята?
      - Пошли, - проговорил Коновалов. - Помоги даме, морячок.
      Младший Копайгора подхватил Жанну и повел, бережно поддерживая.
      - Ой, Иван, как тебе идет военная форма! - сказала девушка, и её мокрое от слез лицо озарила улыбка.
      Все зашагали к выходу.
      Последним, окинув прощальным взглядом висевшие на стенах гостиной картины, в коридор вышел Маркиз.
      * * *
      Домой к Коновалову компаньоны заявились уже под утро.
      Раненого старика пришлось везти к врачу, давнему приятелю Старицкого. Тот обработал раны, перевязал их и успокоил всех, сказав, что ничего страшного нет, хотя полежать и придется.
      Услуги доктора как нельзя более кстати пришлись и младшему Копайгоре, и Маркизу. Коновалов, если не считать физиономии, любовно изуродованной Михеевым, вообще отделался очень легко.
      Все расстались, довольные друг другом.
      Шедший впереди Вася толкнул дверь и ступил в прихожую. Увидев, что из-под двери кабинета пробивается тонкая полоска света, друзья направились туда. Там компаньоны, ничуть не удивившись, обнаружили обеих женщин. Ирма стояла спиной к окну, её глаза метали молнии.
      - Где ты был так долго?! - спросила она, стараясь придать голосу как можно более спокойное звучание, что ей, впрочем, вовсе не удавалось. - И где кепочка, которую я тебе подарила?!
      Вася провел по волосам рукой и промолчал.
      Маркиз, так же молча появившийся вслед за ним, прошел немного вперед, но, услышав вопрос Ирмы, почему-то остановился.
      - Боже мой, Омар, - всплеснув руками, простонала сидевшая за гигантским столом Люси. - На кого ты похож?!
      - Молчат охотнички, - язвительно произнесла латышка, обращаясь к секретарше.
      - Ничего, - лучезарно улыбнулась та, - сейчас разговорятся! Мальчики, только что звонил господин Липкин. Кажется, у него опять пропала собака. Так вот, он очень на вас рассчитывает.
      - О-о-о-о-о, - тихонько застонал Вася, стараясь не смотреть в обращенные к нему полные ужаса глаза Маркиза.
      ЭПИЛОГ
      - Да-а... - устало протянул Александр Иванович Михеев, оглядываясь вокруг. - Пора мне двигать.
      - Мне тоже, пожалуй что, пора, - согласился Коновалов и вслед за своим собеседником посмотрел по сторонам.
      Час был поздний, и в пивной у Васиного приятеля Костика, куда капитан пригласил Михеева, почти никого уже не осталось. Они просидели здесь довольно долго и изрядно выпили, как пива, так и чего покрепче, однако чувствовали себя совершенно трезвыми.
      То дело, с исчезновением дочери Андрея Филипповича Голубева, неожиданно вылившееся в грандиозное побоище, эхо которого ещё продолжало отдаваться в умах и душах горожан, получило вдруг сегодня - спустя почти месяц неожиданное продолжение. Известия, которые получил утром майор Михеев, заставили его снять телефонную трубку и набрать номер бывшего коллеги капитана Коновалова. Вася оказался дома, и теперь, отпивая солидный глоток от своего Бог знает какого по счету стакана "Rausch Bier", Александр Иванович в который уже раз обмозговывал с приятелем свои новости.
      Событие нешуточное даже для такого громадного города, как Москва, прошло почти незамеченным прессой. Однако хороший знакомый Михеева по секрету сообщил майору как лицу в известной мере заинтересованному, что Московский УНОН уцепился за случайную ниточку, которая привела их к воротам нарколечебницы, в которой и производилась "Морская соль", оставившая след и в Москве, и в других крупных городах бывшего СССР. Так удачно размотав длиннющий клубок и почти уже совсем оказавшись у цели, уноновцы остались, что называется, с носом.
      В пригороде, где находилась таинственная клиника, произошла кровавая бойня, неслыханная по своей жестокости. Больше всего поражало воображение то, что кто-то, причем совершенно неизвестно кто, прикончил всех пациентов и весь обслуживающий персонал, дежуривший в клинике в ту ночь, а тех, кто был свободен от работы, милиционеры нашли: кого сгоревшим в собственном автомобиле, кого сброшенным с крыши, кого просто пристреленным в постели, а кого и вовсе не нашли...
      Чистка была проведена по всем правилам, не осталось ни одного свидетеля, здание клиники выгорело дотла. Подозрение падало на бесследно исчезнувших главврача и трех его помощников.
      Приметы двоих, как сразу же обратили внимание и Михеев, и его бывший коллега, поразительно совпадали с приметами тех, кого видела Жанна Голубева из приоткрытой дверцы шкафа в квартире Сергея Жулыбина в тот самый вечер, когда последний встретил там свою смерть, - загадочный "демон" по имени Генрих и его шеф Виктор. Кем бы они ни были, было понятно, что товар и деньги, утерянные Веньяминовым, забрали настоящие хозяева. ФСБ, по мнению приятеля Михеева, что-то знает, но молчит, уж очень сильно они облажались тогда с этими наркотиками и деньгами.
      Кто-то видел загадочного Генриха или когото, очень похожего на него, в маленьком городке в Рязанской области, где на небольшой дачке спустя некоторое время были обнаружены полуразложившиеся трупы господина Веньяминова и ещё двоих молодых людей, по всей видимости его охранников. Виктор же - завхоз таинственной клиники - по предположениям следственных органов погиб, его почти полностью сгоревшее тело обнаружили на пожарище.
      Впрочем, эпопея с "Морской солью", как считали старые друзья, для них закончилась. Наркотик навсегда исчез из города. Пущай их в Москве мозгуют, что и как. Пожар на вилле Ганджиева и учиненный там погром списали на мафиозные разборки. Компаньоны, не уповая на защиту ассоциации "Наше будущее", сами позаботились о том, чтобы сделать себе железное алиби. Всю ночь в несколько разношерстной компании они праздновали перенесенный из-за хлопот с "бешеной пушкой" на ночь с воскресенья на понедельник день рождения Омара. (Журналисты, и правда, обозвали блондина "бешеной пушкой", само же происшествие на вилле Ганджиева получило меткое название "Кровавого воскресенья".)
      Чуть было не сделавшийся днем смерти, день рождения праздновался так, что дым, стоявший коромыслом, получили возможность почувствовать все соседи. Впрочем, даже уголовное дело в отношении компаньонов не возбудили. Хотя "Наше будущее" не дремало и не забыло перевести (от греха поДальше, лично вручать чтолибо Коновалову никто не соглашался) на счета героев энное количество денег, чтобы "заступники народные, борцы с мафией" не протянули ноги с голоду.
      Кроме всего прочего, следует отметить, что Люси опять нашла догиню господина Липкина Кассандру, - наутро после бурного празднества прямо у дверей дома Василия Андреевича Коновалова, в чем последний усмотрел наглое покушение на его пироги... И едва ли ошибся.
      - Ну что ж, тогда пойдем? - спросил Михеев, поворачивая голову и устремляя свой взгляд на Василия Андреевича.
      - Пойдем, - согласился тот. - Пора уже...
      А может, ещё по одной, а?
      - Давай, - поддержал, несколько поколебавшись, старший оперуполномоченный. - Только пить будем у стойки, а то мы с тобой никогда отсюда не уйдем.
      - Как скажешь, - покорно кивнул Вася. - А насчет уйдем не уйдем... Рано или поздно выгонят.
      Когда Александр Иванович нетвердой рукой поставил на стойку опустошенную рюмку, Коновалову вдруг стало ясно, что приятель его уже хорош. Впрочем, и сам Вася был не намного лучше.
      - А как там ребята, Сань? - спросил он пьяным голосом.
      - В порядке. Тощий... тьфу ты, Нилов уже неделю как дома, а Кожевенкова тоже на днях выписать должны.
      - Черт, они мне жизнь спасли, а я даже и не навестил их ни разу, сокрушенно покачал головой капитан.
      - Ты же у нас, Вася, человек занятой, особенно в последнее время, стараясь, чтобы его слова прозвучали как можно язвительнее, заявил майор, даже в пьяном виде выказавший завидную склонность к ехидству.
      - Да уж дела всегда найдутся, язви их мать! - вздохнул Коновалов. Он повернулся к бармену и протянул ему купюру: - Нет, нет, старик, спасибо, сдачи не надо.
      - И сдачи, видишь ли, ему не надо!.. - заплетающимся голосом проговорил Михеев.
      - Пошли, Шурик, брось дурака-то валять, - беззлобно отозвался Вася.
      - Твое счастье, Коновалов, что на вилле у этого подонка все сгорело, а то бы!.. - сказал оперативник, выходя на улицу. - Да все же ведь знают, все знают, что эта треклятая вилла - твоих рук дело! И твоего Маркиза... Во, блин, парочка! Еще спасибо скажите, что не в нашем районе, а то бы Хмельницкий...
      - Да брось ты, - не желая ссориться, ответил Вася. - Заедает он тебя?
      Вопрос был чисто риторическим. Коновалов прекрасно знал, что начальник отделения целенаправленно выживал с работы майора Михеева и пробовал подводить подкопы под лейтенанта Синицкую. Он не забыл им их дерзости.
      - Черт с ним, - махнул рукой Михеев. - Уйду в УОП и Синичку с собой возьму, хорошая девка... - Мысли сильно захмелевшего майора каким-то образом вернулись к тому вечеру, когда и вспыхнул пожар конфликта с начальством. А день этот оказывался неразрывным образом связан с... - Вот подожди, устроим матч-реванш, я тебе задницу-то надеру! - встрепенулся Михеев.