Отпусти браткам грехи

      – Нет, – пожал плечами.
      – Зато сейчас видишь... Ты извини, что так поздно.
      – Да нет, нормально...
      – Устала я что-то, отвыкла от каблуков... Можно я туфли сниму?
      Избавляясь от обуви, она приподняла ногу, отчего подол платья еще больше сполз вверх по бедру. Гарик боялся пошевелиться, как будто неосторожное движение могло всполошить ее и призвать к целомудрию. Он очень не хотел, чтобы она оправила платье.
      – Загуляла старая вешалка, – в самоироничном тоне, но совсем не весело сказала она.
      – Кто загулял?
      – Я загуляла. Старая вешалка.
      – Ну как же вы старая?
      Гарик осторожно обошел машину, занял водительское место. Краем глаза глянул вправо-вниз. Подол платья все так же задран, ноги слегка разведены в стороны.
      – Ну, ты же со мной на «вы», значит, старая, – с тусклой улыбкой сказала она.
      – Зачем на «вы», на «ты»... И где ты гуляла?
      – Уже лучше... – поощрительно глянула на него Инга. – А где гуляла? Да так, просто по улице прошлась... Бес в ребро клюнул. Маринку спать уложила, накрасилась, надела лучшее платье... э-э, выпила для храбрости...
      – Для храбрости? А кого бояться?
      – А то ты не знаешь. У вас же район бандитский...
      – У кого это у нас? Сама здесь живешь...
      – Я недавно здесь. Квартиру от бабушки получила, в наследство. А до этого в Ленинграде жила, на Невском проспекте. В коммуналке, правда, но все равно в сто раз лучше, чем здесь...
      – Ну и оставалась бы там, чего сюда приехала? – недовольно спросил он.
      Инга угадала его настроение.
      – А ты что, обижаешься? – удивилась она.
      – Нет.
      – Да ты не обижайся, я же не со зла... Ты когда-нибудь был в Ленинграде?
      – Нет.
      – Там сейчас белые ночи, а здесь в десять уже темнеет. Не люблю темные ночи... А ты Гарик, правильно?
      – Гарик, – кивнул он. – А Маринка – это кто, дочка твоя?
      – Дочка.
      – А папашка где?
      – Смотри, какой любопытный! – заигрывающе возмутилась она.
      – Извини.
      – Ладно... Не бойся, ее папашка сюда к нам не придет.
      – Да я и не боюсь.
      – Знаю, что не боишься. Тебя самого бояться надо.
      – Зачем меня бояться? – огорченно спросил Гарик. – Я что, страшила?
      – Да нет, не страшила. Довольно-таки интересный парень... Что это у тебя такое?
      Она повернулась к нему, боком опершись о жесткую спинку сиденья. Двумя пальцами провела по синяку под его правым глазом. Прикосновение нежное, пьянящее. Гарик ощутил сильный толчок внутри себя.
      – Фонарь, – усмехнулся он. – В нагрузку к фарам. Дополнительное освещение.
      – Хорошая у тебя машина. Багги?
      – Багги.
      – А не прокатишь?
      – Эх, прокачу! – весело подмигнув Инге, улыбнулся Гарик. И, вспомнив, что машина открытая, спросил: – А не замерзнешь?
      – Если не согреешь, то да, замерзну! – кокетливо повела она глазками.
      Он понимал, что женщина ждет от него решительных действий.
      – И как тебя согреть?
      – Можно спиртом, – игриво хихикнула она. – Посредством внутреннего применения.
      – А как насчет растираний? – спросил он.
      И положил руку ей на коленку.
      – А спирт у тебя есть?
      Она не стала отбрасывать его руку, лишь вяло дернула ногой, без всякого на то желания призывая к скромности.
      – Нет. Но я знаю, где взять...
      Денег у него не было, но на точке, где торговали самогоном, ему не откажут, дадут в долг.
      Ничего из спиртосодержащего у Гарика не было, зато имелась старая потертая брезентовка, которую он набросил на плечи женщине, которую уже мысленно считал своей.
      – Спасибо!
      Она поежилась, закутываясь в куртку.
      – Можно ехать? – спросил он, открыв ворота.
      – Полный вперед!
      Он не стал прогревать мотор и газовать не стал, чтобы не шуметь чересчур. Как бы не спохватилась Инга, что ее дочь может проснуться... Но нет, похоже, о доме она и не думала. Голова поднята, глаза сощурены, чтобы не задувал в них воздушный поток. Сиденье жесткое, дорога колдобистая, но ей все равно...
      – Как ты? – закладывая вираж, спросил он.
      – Вот, новый поворот! – восторженно запела она. – И мотор ревет, что он нам несет?...
      Багги на скорости несся по темным улицам частного сектора. Еще немного, и будет дом, где в любое время дня и ночи можно раздобыть первач. Гарик начал притормаживать.
      – Не надо! Гони! – потребовала Инга.
      – А как же растирания?
      – И без того хорошо!
      Она сидела, безвольно свесив руки, запрокинутая голова болталась в такт движения. Глаза слишком широко раскрыты, на губах неестественная улыбка. Гарик смекнул, что в женщине всколыхнулись «старые дрожжи», ее развезло и она сильно пьяна.
      Жилой квартал закончился, машина неслась по загородному проселку. Инга молчала, невменяемо улыбаясь ночному небу. С рычага коробки передач Гарик переложил руку ей на коленку. Женщина не возмутилась, более того, шире раздвинула ноги...
      Крутой съезд, тряская дорога через пшеничное поле, пролесок, пустынная полянка на изгибе реки. Гарик остановил машину, заглушил мотор. Где-то рядом шептала река, в поле свиристели сверчки, но парень слышал только, как шумит в ушах пульсирующая кровь.
      Ничего не говоря, Инга сама вышла из машины, подняв вверх руки, развела их, будто пытаясь обнять ночь, но пошатнулась. Она бы упала, если бы Гарик не помог ей сесть. Трава еще сухая, и земля не успела остыть после вчерашнего уже солнца. Но все же он подстелил под женщину брезентовку, когда укладывал ее на спину.
      – Зачем? – спросила она.
      Глаза у нее были закрыты – как у страуса, собравшегося сунуть голову в песок. Она знала, что собирается делать Гарик, понимала зачем и не хотела сопротивляться.
      – Затем...
      Она лишь изнеженно улыбнулась, когда он полез к ней под юбку. И даже сама распахнула ноги, согнув их в коленях...
      У Гарика были женщины, но ни одна из них и близко не могла сравниться с Ингой. Все молодые, но все такие страшные, что вспоминать не хотелось. Инга уже в годах, но какое у нее лицо, какое тело... И как приятно гладить ее живот, бедра; кожа нежная, чуть влажная... Но почему не пробуждается в нем вулкан? Магма не закипает, жерло не разбухает и не твердеет...
      Гарик запаниковал. И так, и эдак, но ничего, вяло и мало. В конце концов Инга поняла, что у них ничего не выйдет. Отталкивать его не пришлось, он сам поднялся.
      – Может, руку подашь? – насмешливо спросила она.
      Он помог ей подняться.
      – Ну хоть это, и то хорошо...
      Гарик обиженно промолчал. Сел в машину, закурил.
      – Ничего, в первый раз так бывает, – иронично сказала Инга.
      – Не в первый... – буркнул он. – Просто выпил много.
      – А-а... Домой меня отвези, холодно что-то.
      Всю дорогу она сидела, закутавшись в брезентовку, и молчала. Хоть бы раз взглянула на него, улыбнулась... Гарик также безмолвствовал. Обида не давала покоя. Лучше бы его в драке сегодня убили, чем терпеть такой позор...

Глава 3

      Багги – послушная машина. Но на выходе из крутого поворота, на реактивном разгоне расслабляться ни в коем случае нельзя. Задние колеса пытаются обогнать передние, чуть зазевался – и все, встреча с кюветом тебе гарантирована... А поворот очень крутой, скорость огромная, машину трясет немилосердно. Гарик успел скорректировать руль, смог удержать багги на «газу». И едва не врезался в машину, шедшую впереди него. Справился с управлением, обошел соперника...
      – Задолбешься пыль... – начал было сидевший рядом Степа, но поперхнулся той самой пылью, закашлялся.
      В этот момент, слетев с бугра, как с трамплина, машина плюхнулась на задние колеса, пилота и штурмана тряхнуло так, что при открытом рте можно было прикусить язык. И хорошо, что Степа глотнул пыль и замолчал. Но плохо, что не успел подать тело в сторону, когда Гарик бросил багги в очередной вираж. Машину занесло, но и в этот раз он справился с управлением, только вот его соперник, оставшийся было сзади, поравнялся с ним. Номер «пятый», Ленька Чук из нового микрорайона. Его штурман показывает Гарику кулак. Надо запомнить, чтобы потом спросить. А пока с конкурентом он мог бороться только спортивными методами. Дави на «газ», вперед...
      «Вот, новый поворот! Что он нам несет?...» Песня «Машины времени» в исполнении Инги... Две недели прошло с тех пор, как Гарик потерпел фиаско. Но с тех пор он даже не пытался найти ее, поговорить. Стыдно было показываться ей на глаза... Но сегодня он дал зарок: если победа в гонках останется за ним, то Инге быть... Вперед! Вперед!!.. Новый поворот на крутом вираже. И что он там несет?... А то, что Ленька остался далеко позади. И к лидирующему авто Гарик приблизился вплотную. И здесь парень из «новых», Пашка Жук. И в драке первый боец, и в гонке...
      «Новые» опасны не только в уличном побоище. К автогонкам они отнеслись всерьез и с размахом. Живут они побогаче, возможностей у них побольше, поэтому на соревнования они выставили целых три машины против одной у «старых». Еще с центра города две, и с других районов – пять. Но вперед вырвались только двое – «старый» Гарик и «новый» Пашка. Да еще Ленька сзади поджимает...
      До финиша совсем чуть-чуть, а машина у Пашки будь здоров, не обогнать ее по прямой и на повороте не обойти... Но Гарику нужна была победа, и чтобы одолеть соперника, он должен был рискнуть. Пашку можно было взять на последнем повороте, срезав путь в рамках дозволенного. Плохо, что рамки эти проходили по участку, который можно было сравнить со стиральной доской: слишком резкая амплитуда колебаний. На скорости можно было и копчик отбить, и без машины остаться.
      Но все же Гарик дерзнул. Утопив педаль «газа», на скорости, в бешеной тряске обошел Жука.
      – Колесо! – истошно заорал Степа.
      На правое переднее колесо страшно было смотреть. Перекосившись на оси, оно крутилось с жутким скрежетом. Еще чуть-чуть, и оно слетит совсем. А Пашка все ближе и ближе...
      Гарик интуитивно схватил Степу за правое плечо, резко пригнул его к себе, сам завалился на бок, едва не вывалившись из машины. Большая часть нагрузки легла на левые колеса, и когда правое переднее отвалилось, машина осталась на ходу. Потеряла в скорости, но до финиша совсем чуть-чуть. Жуку не хватило каких-то пары метров, чтобы поравняться с лидером и затем обогнать его. Первая отмашка финишного флажка была произведена в честь Гарика.
      Победа досталась ему. Но дальше с управлением он справиться не смог. Оставшаяся без колеса машина перевернулась. К счастью, обошлось без жертв.
      Миха помог выбраться из-под машины Гарику, Ромчик – Степе. А Тема откупорил припасенное к случаю шампанское, взбрызнул на победителей пеной и сам припал к горлу.
      – Дай сюда! – Степа вырвал бутылку, сделал несколько глотков, передал Гарику.
      Затем были Миха и Ромчик. Остатки достались Ленке и Тоньке, которых на трек никто не звал. Гарик посмотрел на одну – худая, носастая и прыщавая: ни рожи, что называется, ни кожи. Вторая – толстая, с плоским лицом и пимпочным носом; от нее вечно воняло подтухшей рыбой... Ну никакого сравнения с Ингой. Но с Ленкой у него как-то раз было, ничего, не облажался. Почему тогда с Ингой облом?
      «Новые» не позволили забыть о себе. Подъехали к Гарику сразу на трех багги. И еще толпа причастных зрителей за ними. Но и «старые» уже подтянулись. Митек Лысый и Жора Косой, каждый со своей командой.
      – Хрена ты победил! – в бешенстве заорал на Гарика Пашка.
      Он был среднего роста, но плотный и монолитный, как дубовое таранное бревно.
      – Колеса у тебя нет!
      – А по бую, понял!
      Если бы не подоспевший дядя Костя, стычка бы точно переросла в драку.
      – За Серегиным победа! – подтвердил он. – А ты, Жуков, в следующий раз Серегина обгонишь.
      Тренер светился, как нимб над головой святого. Ему все равно было, кто победил. Главное, что состязания состоялись и его спортивная секция, можно сказать, заявила о себе. Шутка ли, почти десять машин в гонке. И трек есть, и мастерские... А еще он был, как всегда, чуточку навеселе, под газом. Но на то ведь он и автогонщик...
      – А это если он доживет до следующего раза! – не унимался Жук.
      – Ага, давай, давай, мечтай! – загоготал Степа. – Что, по чесноку очко жмет?
      – Да пошел ты!
      К дяде Косте на помощь подоспел капитан Шишов. Милицейская форма подействовала на задир отрезвляюще.
      – Поздравляю тебя с победой, Серегин!
      Тренер крепко пожал Гарику руку, затем осмотрел его машину. Кто-то уже принес оторванное колесо с трассы, положил рядом с машиной.
      – М-да. А ведь мог и не доехать.
      – А меня нелегкая всегда вынесет, – бравурно улыбнулся Гарик.
      – Не надо на нелегкую надеяться, – в душеспасительном тоне сказал Шишов. – Нелегкая – это нечистая сила...
      – Тогда это про «новых», – ухмыльнулся Тема.
      – Вот они и могут вас под монастырь подвести, – немного подумав, кивнул участковый. – Так что лучше не связывайтесь с ними. В драке. А в спорте – пожалуйста... Молодец, Серегин, так держать!
      Он протянул Гарику ладонь, но тот нехотя ответил на рукопожатие. Звездой автоспорта он себя не чувствовал, просто ментов не очень-то уважал...
      Колесо приладили кое-как, что называется, на соплях. За руль посадили самого легкого – Тему, но гнать быстро Гарик ему не позволил. Он ехал на малой скорости, на метр-два обгоняя пешую компанию, возвращающуюся домой.
      Они уже прошли мимо проходной деревообрабатывающего комбината, когда Гарик увидел на дороге двух женщин. Одна в годах, другая совсем юная, девчонка лет четырнадцати, максимум пятнадцати. Судя по тому, как они держались, это были мать и дочь. Обе с интересом смотрели на подраненный багги, а старшая женщина вдобавок выискала взглядом из толпы Гарика, улыбнулась ему. Он был не в настроении, поэтому не обратил на нее внимания.
      Ничего особенного, баба как баба. Чересчур короткая, похожая на тифозную стрижка, блеклое лицо без всякого намека на косметику, ссутулившаяся, кое-как одетая. Вдобавок еще и немолодая... Словом, старобытная серая мышь.
      Одно только могло привлечь к ней внимание. Большие красивые глаза с надломленными верхними веками. Живые глаза... У Инги такие глаза...
      «У Инги?!»
      Гарик застыл как вкопанный, развернулся, нагнал уже прошедших мимо женщин. Успел махнуть рукой назад, прогоняя застопорившегося было Степу.
      – Инга?!
      Женщина остановилась.
      – Инга, – кивнула она. И тут же поправилась: – Инга Олеговна.
      Да, это была она, его Инга. Но нужно было напрячь воображение, чтобы разглядеть в ней ту ошеломляющую ночную фурию, в обличье которой он ее знал. А это самая обыкновенная рабоче-крестьянская баба. Ну, относительно симпатичная, ну, чуточку посвежей, чем женщины ее возраста, но такая же придавленная беспросветной жизнью...
      – Не звучит, – с озадаченным видом мотнул головой Гарик.
      – Что не звучит? – недоуменно повела она бровью.
      – Инга Олеговна не звучит... Инга лучше.
      – В каком смысле лучше?
      – Во всех.
      Так вдруг захотелось спросить, как она докатилась до такой жизни.
      – Что, не нравлюсь? – насмешливо спросила она.
      К ней подошла дочь. Юная девушка с большими глазами на вытянутом книзу и узком лице. Худая, нескладная, даже несуразная. Темно-русые волосы стянуты в нелепые хвостики по бокам. Мешковатое платье до пят с огромным карманом посредине... Чудо в перьях.
      – Марина, постой там немного. – Инга махнула в сторону проходной, отсылая дочку.
      Прежде чем отойти, девчонка стрельнула в Гарика неприязненным взглядом.
      – Егоза, – с нежностью улыбнулась ей вслед мать.
      – А ты на работу? – спросил он.
      – Да, во вторую смену.
      – А дочку зачем с собой взяла?
      – Оставить не с кем.
      – Оставляй с нами... Мы сегодня до полуночи в гараже торчать будем. Колесо на машине отлетело, да и еще много чего...
      Багги нуждался в капитальной подтяжке креплений узлов и агрегатов. И с колесом не просто будет сладить... Но до полуночи Гарик собирался закончить работу. Друзья уйдут, а он останется с Мариной. Потом появится Инга, заберет дочь, отведет домой, чтобы уложить ее спать, а самой из дневной лягушки превратиться в ночную царевну. День сегодня жаркий, ночь будет теплая, они поедут к реке, накупаются, а потом... На этот раз он точно не облажается...
      – Не надо, – покачала головой Инга.
      – Почему? Не доверяешь?
      – Да нет, не в том дело, – замялась она.
      – А в чем?
      – В том, что я дура... Нет, не сейчас, тогда, ну ты помнишь...
      – Да нет, это я дурак...
      – Погоди, не перебивай, – недовольно поморщилась она. – И вообще, лучше помолчи... Не должна была тогда так себя вести. Мне вообще пить нельзя, а я сдуру... Одним словом, ничего между нами не было.
      – Так я и не говорю, что было. А надо, чтобы было...
      – Ты не понял. Не было и ничего не будет. И быть не может...
      – Почему?
      – Сколько тебе лет?
      – Восемнадцать в июле будет.
      – Восемнадцать. Будет. А мне уже тридцать семь.
      – Да ну! – изобразил удивление Гарик.
      – Ой, ладно, не притворяйся, – безрадостно усмехнулась Инга. – Ты же видишь, что я старая. На лице у тебя написано... Да и у меня тоже... Ты даже не узнал меня сейчас.
      – Почему не узнал? Узнал. Просто заморочился после гонок. Да, кстати, можешь поздравить меня. Я победил!
      – Поздравляю... Станешь знаменитым гонщиком. У тебя еще все впереди... Это у меня все позади...
      – Не прибедняйся, тебе это не идет.
      – Мне самой лучше знать, что идет мне, а что нет, – сурово отрезала Инга. – Давай договоримся: ты не знаешь меня, а я не знаю тебя...
      – Я думал...
      – Не надо ничего думать. Прощай.
      Она резко повернулась к нему спиной и поспешила к заскучавшей дочке. Дурацкая стрижка, поджатые плечи, сутулая спина, тяжелая походка... Гарик с недоуменным видом почесал затылок. Не так уж она и хороша, чтобы добиваться ее расположения. Не хочет – не надо. Он и помоложе себе найдет...
      Машину поставили в гараж, работа заладилась, и уже к восьми часам вечера колесо стояло на месте. Осталось только сделать подтяжку.
      – Давай завтра, – первым не выдержал Степа.
      – В натуре, такой фурор, а мы еще трезвые, – тут же поддержал его Тема.
      – Ну, газолина возьмем и на скачки! – вдохновленно кивнул Миха.
      Гарик в раздумье пожал плечами. Действительно, почему бы не выпить. Но стоит ли на танцы идти, вот в чем вопрос.
      – На скачки, на скачки! – настаивал Степа. – А то «новые» решат, что мы замохали!
      – Митек будет, Жора, Юрик своих подтянет, – спрогнозировал Тема. – Стремно будет, если без нас начнут...
      Против таких аргументов Гарик был бессилен...
      На танцы собирались, как на войну. Цепи, кастеты, ножи. Это с каратистами можно было драться без железа, а с «новыми» без него все равно что на медведя со связанными руками выходить.
      Парк меж двух оврагов – разрушенные тротуары, загаженные скамейки, останки карусели. Одноэтажный клуб – обшарпанный, с пыльными стеклами и просевшей шиферной крышей. За ним танцплощадка, обнесенная высоким забором из сетки-рабицы. Пьяные диск-жокеи, загнанная в грохочущие колонки Сиси Кэч, настороженные стайки танцующих девиц. Парни стоят или сидят, курят, грызут семечки, поглядывая на чужую половину круга. Но пока враждующие стороны в клетке, драка маловероятна. Разве что кто-то затронет кого-то, вспыхнет ссора, последует цепная реакция. Но если «старые» и «новые» собрались по разные стороны вне танцплощадки, значит, уже точно что-то затевается, значит, будет жарко, если вдруг не наскочат полицаи...
      Дискотека в самом разгаре. Гарик, Митек, Юрик, Жора, за ними толпа. И «новые» собрали своих. Напряжение нарастает, но пока еще нет искры, которая приведет к взрыву. «Новые» проиграли автогонку, им и начинать, но Жук не спешит, выжидает.
      А музыка гремит, а девушки танцуют...
      – Смотри, какая краля! – Степа толкнул Гарика в плечо, показал на симпатичную девчонку с маленьким бюстом, но крупным задом.
      – И что?
      – Да так...
      Им сейчас не до баб. Вот-вот начнется...
      – Смотри!.. – снова встрепенулся Степа.
      Но Гарик даже не повернул голову в сторону, куда он показывал рукой. Зато сам он увидел девчонку, которая показалась ему знакомой. Совсем еще девочка... Это была Марина, дочь Инги. Ее-то сюда каким ветром занесло? Рядом с ней такая же малолетка. Ритка из дома, где она жила вместе с матерью.
      Волосы у Марины распущены, губы накрашены, вместо дурацкого платья нарядная блузка и джинсы, из которых она уже выросла. Впрочем, с босоножками на голую ступню они смотрелись очень даже ничего... Сейчас она выглядела получше, чем днем, но несуразность в ее облике осталась. Эти чересчур большие глаза, эта бухенвальдская худоба и неуклюжая нескладность. К тому же танцевала Марина не очень. Ноги у нее сами по себе слишком длинные, и каблук непомерно высокий, не удивительно, что девчонка споткнулась.
      Пытаясь удержать равновесие, она случайно толкнула модную блондинку с химической завивкой. Казалось бы, что здесь такого, но пострадавшая девица не снесла оскорбления, толкнула Марину в ответ, впихнув тем самым в свой круг. Девчонка не удержалась на ногах и упала бы, если бы ее в свою очередь не толкнула подруга блондинки...
      Ритка испугалась, попятилась к выходу. А кроме нее, и некому было заступиться за Марину. А блондинка со своими подругами вошла в раж. Девчонку бы и дальше пинали как мяч по кругу, если бы не Гарик.
      Тротуарная дорожка, ведущая к воротам танцплощадки, была своего рода разделительной линией между враждующими группировками. Рвани к ней Гарик, «новые» бы устремились к нему, началась бы заварушка, виновником которой могли бы признать его. Он поступил проще: перепрыгнул через высокий, но уже хорошо изученный забор, спрыгнул на пустующую скамейку, подскочил к блондинке, одной рукой оттолкнул ее, а другой поймал падающую на него Марину.
      – Ты что творишь, сука?
      Блондинка была из «новых», и ей не стоило объяснять, кто такой Гарик. С женщинами он, как правило, не воевал, но сейчас вполне мог влепить ей пощечину. Она это поняла, поэтому, что-то жалко пролепетав себе под нос, ретировалась.
      Но цепная реакция уже началась.
      – Наших бьют!
      Враждующие толпы с ревом надвинулись одна на другую, пространство вдоль тротуарной дорожки вмиг превратилось в поле боя. И только в клетке относительно спокойно, но вывести Марину оттуда Гарик не мог. И оставить ее в одиночестве тоже нельзя, мало ли что у бешеной блондинки на уме.
      Он не растерялся, затащил девчонку на эстраду, взял за грудки «нейтрального» диск-жокея.
      – Если с ней что-то случится, убью!
      Парень испуганно закивал.
      – И включай хеви-метал! – устремившись к воротам, на ходу бросил он.
      Диск-жокей сменил пластинку. Динамики взрыдали под напором «Адских колоколов».
      Неистовство AC/DC перекинулось не только на Гарика, но и на толпу, из которой вывалились два молодчика. Оттолкнув контролершу на входе в клетку, они ринулись на него. У одного железный прут, у другого – обрезок трубы. Но и Гарик уже намотал на руку звонкую собачью цепь.
      Он не занимался в секции бокса, не участвовал в спортивных спаррингах каратистов, не знал, чем отличается вольная борьба от классической. Его стихией была уличная драка. Здесь было все: и бокс, и карате, и борьба. Грубая, жестокая и совершенно лишенная всякого изящества смесь...
      «Новых» было двое, но у Гарика было преимущество перед ними. Мандраж не мешал ему соображать, не тормозил движения. А противник побаивался его, в их натиске не хватало уверенности. Пока первый парень замахивался прутом, Гарик успел хлестнуть его цепью по лицу. Звон металла, всплеск рассекаемой плоти, хруст сломанных зубов.
      Под обрезок трубы Гарик подставил руку. Она была защищена намотанной на нее курткой, но все равно было больно. Зато у противника открыто лицо... Он не видел, как парень валится с ног, размазывая по щекам кровь из сломанного носа. Он шел вперед, вгрызался в толпу. Его друзья и соратники должны видеть его, чувствовать его локоть...
      Гарик едва устоял на ногах, когда кто-то из толпы перетянул его цепью по шее. Ответил и сокрушил обидчика. Сердце учащенно забилось, когда в руках очередного ненавистника мелькнул нож. Это уже чересчур; видно, градус побоища достиг точки кипения. Если так дальше пойдет, без трупов не обойтись. Нож он выбил цепью, но самого наглеца достать не смог: хлипкая трель милицейского звонка стала для того поводом, чтобы задать стрекача. Его примеру последовали другие, но схватка все равно продолжалась. И только два пистолетных выстрела окончательно разогнали толпу.
      Гарик отбросил цепь, вытер кровь с лица. Он никого не трогал, он здесь совершенно случайно... Но ментов нигде не было. Только один человек идет к нему. Капитан Шишов. В форме, с портупеей. Один на льдине... Если братва сейчас поймет, что тревога почти что ложная, его могут смешать с грязью, еще и пистолет отберут...
      Шишов был не совсем один. Он шел широким шагом, а за ним семенила Инга. Уж не за дочкой ли пришла?
      – Серегин, что здесь такое? – осмотревшись, грозно спросил капитан.
      – А что, шел мимо, смотрю, толпа...
      – Ну и кому ты врешь?
      – Марина где? – чуть ли не умоляюще глянула на него Инга.
      – Так из-за нее все и началось...
      – Ну ты совсем оборзел! – еще больше возмутился Шишов.
      – Да нет, из-за Марины все...
      – Из-за нее, из-за нее! – поддакнул появившийся Тема. – Ее мочалы из нового пинать стали, а Гарик вступился...
      – Ты не тренди, ты за ней сходи, – подтолкнул его Гарик. – На эстраде она.
      Но Марина уже сама бежала к матери.
      А толпа за спиной Гарика все сгущалась. И разбежавшиеся было «новые» снова собираются. Один полицай в поле не воин, его всего лишь побаиваются, и сильная искра может воспламенить потушенный, но еще тлеющий костер.
      – Вы бы, товарищ капитан, шли отсюда, – посоветовал Шишову Гарик. – Неспокойно здесь...
      – Уведешь своих – уйду! – огрызнулся участковый.
      – А ты кто такой, чтобы командовать? – угрожающе пробасил Косой.
      – Жора, не надо! – попридержал его Гарик. – Это нормальный мент...
      – Во-первых, я не мент! – вскинулся капитан. – А во-вторых...
      Инга не дала ему договорить. Одной рукой она прижимала к себе насмерть перепуганную дочь, а другой дергала участкового за рукав.
      – Пойдем отсюда. Пойдем!
      Наконец-то до Шишова дошло, что ему здесь не место.
      – Ну ладно! – С декларативной бравадой он сунул пистолет в кобуру, застегнул ее.
      И только тогда ушел, увлекая за собой Ингу и Марину.
      Как и ожидал Гарик, драка вспыхнула снова, но до ножей дело не дошло. Вой милицейских сирен сбил накал, а сами фараоны разогнали толпу. На этот раз Гарик не стал испытывать на прочность свою выдержку и ретировался вместе со всеми.

Глава 4

      Гарик с шиком подъехал к дому. С гусиным шипением стравился воздух из тормозной системы, машина остановилась, плавно покачнувшись на рессорах. Наконец-то у него есть «свой» грузовик. Не новый, но вполне приличный «ЗиЛ» с фургоном для перевозки мебели.
      Теперь он работает на автобазе на полную ставку, и не слесарем, а водителем. Сначала ему исполнилось восемнадцать лет, затем состоялся приказ о переводе на новую должность, и только через два месяца после этого он получил машину. Осень на дворе, бабье лето уже на исходе, холодать начинает. Но не так страшны грядущие дожди, как осенний приказ о призыве на воинскую службу. Степу забреют, Миху, и останется Гарик без них. Его в армию не берут, плоскостопие у него, на «белый билет» это пока не тянет, но есть отсрочка на время лечения. Но только дурак в призывном возрасте от такого диагноза избавиться может.
      Гарик выпрыгнул из машины, в охотку потянулся. Настроение хоть куда. Скоро на межобластные соревнования поедет, глядишь, заметят, на республиканское первенство пригласят. А это уже уровень...
      Домой он на пару минут заскочил, сестра просила отвезти ее с Даниилкой в поликлинику. Сейчас она выйдет, и они поедут... Но из подъезда вышла Инга. Короткое изящное каре, помолодевшее и посвежевшее лицо, накрашенные глаза и губы. Шелковый платок вокруг длинной шеи, плечи расправленные, грудь вперед. Модное шерстяное платье крепового цвета, облегающее, длиной повыше колена. Элегантная сумочка, полусапожки на каблуке. Мажорная одухотворенность во взгляде, походка легкая, грациозная... Она выглядела еще краше, чем тогда, в ночь их первой встречи.
      Она жила в доме неподалеку, но за последние три месяца Гарик видел ее всего несколько раз. Невзрачная и потухшая, серая рабочая лошадка. Но вот Инга снова расцвела, и не ночным, а более пышным дневным цветом.
      – Привет! – оторопело поздоровался с ней Гарик. – Ты что, переехала?
      – Нет, у подруги была, – ответила она сухо и даже неприязненно.
      – А что за парад?
      Она даже попыталась обойти его, чтобы продолжить путь, но Гарик пресек попытку.
      – Тебе какая разница?
      – Большая. Нам бы встретиться, поговорить по-людски...
      – Знаю, о чем ты хочешь поговорить, – занозисто усмехнулась она. – Поверь, я в эти игры не играю... Я замуж выхожу.
      – Замуж?!.. За кого?
      – А ты не знаешь?
      – Нет.
      – Правильно, потому что не замечаешь меня. Не видишь, как я живу...
      – Да, но я почти здесь не бываю...
      Это походило на правду. Еще в июле мать продала гараж, чтобы хоть как-то свести концы с концами. Гарик со своим багги окончательно перебрался в мастерские автоклуба, там и пропадал в свободное от работы время. Но ведь все-таки он бывал дома, иногда видел «серую» Ингу. Видел, но не реагировал на нее... Зато возбудился сейчас, когда она снова превратилась в жар-птицу.
      – Бываешь. Но не замечаешь, – поджав губы, она мотнула головой.
      – Замечаю.
      – Да, но я тебе не нужна. И это хорошо.
      – Нужна.