Артемис - Артемис Фаул: Код Вечности

Йон Колфер
Артемис Фаул – 3
Код Вечности

       Тем, кто ищет и обрел Силу,
       Тел, кто близок по крови и по духу,
       Авантюристам и искателям приключений.

 

Пролог

       ВЫДЕРЖКИ ИЗ ДНЕВНИКА АРТЕМИСА ФАУЛА
       Диск № 2. Данные зашифрованы
       “… На протяжении последних двух лет родители не вмешивались в мой бизнес, и поэтому дела мои продвигались очень даже успешно. За это время я успел продать одному западному бизнесмену знаменитые египетские пирамиды, подделать и выставить на аукцион якобы утерянные дневники Леонардо да Винчи, а также лишить волшебный народец значительной части их драгоценного золотого запаса. Но, увы, очень скоро моей творческой свободе придет конец. Сейчас, когда я пишу эти строки, отец мой лежит в одной из больниц Финляндии. Два долгих года он провел в плену у русской мафии, претерпел ужасные мучения, однако спустя пару месяцев он оправится и снова возьмет в свои руки контроль над финансами Фаулов.
       В общем, мне приходится потихоньку сворачивать свои, честно говоря, не совсем законные авантюры. Все изменилось. Мой отец был куда более ловким и великим обманщиком, чем я, но теперь мать полна решимости наставить семью Фаулов на праведный путь.
       И тем не менее у меня еще остается время, чтобы осуществить свой последний замысел. Вряд ли его одобрила бы моя мама. Да и волшебный народец едва ли воспримет его с радостью. Поэтому я решил никому не говорить о том, что задумал …”
 

ЧАСТЬ 1
АТАКА

 

Глава 1
ВСЕВИДЯЩЕЕ ОКО

       Ресторан “Ле Плавник”, Найтсбридж, Лондон .
      Артемис Фаул был почти доволен. Все шло хорошо: отца со дня на день выписывали из финской больницы, а сейчас ему, Артемису-младшему, предстояло насладиться изысканными блюдами, которыми славился лондонский ресторан “Ле Плавник”, специализирующийся на морских деликатесах. И с минуты на минуту должен был подойти деловой партнер. В общем, все по плану.
      Однако Дворецки, его телохранитель, почему-то беспокоился. Впрочем, такое состояние было для него привычным – вряд ли беспечность принесла бы Дворецки славу самого опасного, смертоносного человека в мире.
      Огромный телохранитель лавировал между столиками, устанавливая обычные устройства обеспечения безопасности и в очередной раз проверяя пути отхода.
      – Вы не забыли вставить ушные тампоны, Артемис, сэр? – вдруг спросил он у своего хозяина.
      Артемис устало вздохнул.
      – Конечно, не забыл, Дворецки, – сказал он. – Но, по-моему, ты все несколько переусложняешь. Опасности никакой нет. В конце концов, это самая обычная, законная сделка. Мы ведь ни от кого не прячемся.
      На самом деле упомянутые телохранителем “ушные тампоны” являлись звуковыми фильтрами, снятыми со шлемов Подземной полиции волшебного народца. В прошлом году Дворецки заполучил эти шлемы как трофеи (вместе с некоторыми другими не менее драгоценными достижениями волшебной техники), когда в процессе осуществления одного из самых дерзких замыслов Артемиса ему пришлось противостоять ударным силам спецназа Нижних Уровней. Губки-фильтры выращивались в лабораториях Легиона подземной полиции и представляли собой мембраны, поры которых автоматически закрывались, когда уровень шума становился опасным для слуха.
      – Может быть, вы и правы, сэр, однако наемные убийцы имеют дурную привычку заставать свою жертву врасплох. Именно этим они и славятся.
      – Согласен, – кивнул Артемис, внимательно изучая меню основных блюд. – Но кто может желать нам смерти?
      Дворецки окинул подозрительным взором одну из посетительниц ресторана – не замышляет ли та чего? Женщине было не меньше восьмидесяти.
      – Следует учитывать все факторы, сэр. К примеру, мы можем оказаться в центре чужих разборок. Не забывайте, Йон Спиро обладает большой властью. Он разорил множество компаний самыми разными способами, и наверняка у многих на него зуб…
      Артемис кивнул. Дворецки, как всегда, был прав, и это являлось одной из причин, по которой они оба до сих пор жили и здравствовали. Американец Йон Спиро, с которым им предстояло встретиться, был завидной мишенью для наемных убийц: миллиардер, сумевший заработать деньги на информационных технологиях, с туманным прошлым и, как поговаривали, связанный с мафией. Также ходили слухи, что его компания “Майкрочипс” поднялась на самый верх благодаря разработкам, украденным у других ученых. Разумеется, доказать ничего не удалось, несмотря на все старания окружного прокурора Чикаго. А прокурор очень старался. Подошедшая официантка наградила Артемиса и Дворецки ослепительной улыбкой:
      – Добрый день, молодой человек. Желаете детское меню?
      На виске Артемиса Фаула запульсировала жилка.
      – Большое спасибо, мадемуазель, но детское меню меня абсолютно не интересует. Я пришел в ваш ресторан вовсе не для того, чтобы попробовать вашу фирменную манную кашу, и хотел бы заказать что-нибудь из ваших специальных блюд. Или рыбу несовершеннолетним у вас не подают?
      Улыбка официантки мигом сузилась на пару коренных зубов. Артемис умел подбирать слова, производящие на людей неизгладимое впечатление.
      Дворецки устало закатил глаза. Буквально минуту назад Артемис интересовался, кто мог желать ему смерти. Ну, во-первых, добрая половина официантов и портных, работающих по всей Европе…
      – Конечно, сэр, – заикаясь, пробормотала официантка. – Как пожелаете.
      – Для начала я пожелаю суп из акульих плавников и жареную меч-рыбу с овощами и молодым картофелем.
      – А что вы будете пить?
      – Ключевую воду. Ирландскую, если она у вас есть. Безо льда, потому что воду для него вы наверняка берете из водопровода, а это делает бессмысленным мой предыдущий заказ.
      Все записав, официантка поспешно сбежала на кухню. Этот юноша за шестым столиком наводил на нее страх. Давным-давно она смотрела кино про вампиров. У кровососущей твари был примерно такой же тяжелый, пронзительный взгляд. Может, и этот паренек только прикидывается мальчишкой, а на самом деле ему лет пятьсот?
      Артемис слегка улыбнулся, предвкушая замечательный обед. Испуганных взглядов официантки он даже не заметил.
      – По-моему, сэр, на школьных балах вы будете иметь оглушительный успех, – промолвил Дворецки.
      – Что-что, прости?
      – Бедная девушка едва не разрыдалась. К людям стоит относиться добрее. Хотя бы иногда.
      Артемис был немало удивлен этой репликой: Дворецки редко высказывал свое мнение по личным вопросам.
      – Честно говоря, я еще ни разу не посетил ни одного школьного бала, – пожал он плечами. – Танцы меня не привлекают.
      – Дело не в танцах, а в общении.
      – В общении? – удивился Артемис-младший. – Вроде бы проблем с общением у меня пока что не возникало. Своим словарным запасом я могу потягаться с любым взрослым, не говоря уже о сверстниках…
      Дворецки уже собирался объяснить хозяину разницу между умением складно излагать свои мысли и умением общаться с людьми, как дверь ресторана распахнулась. В зал вошел загорелый невысокий мужчина, по пятам за которым следовал настоящий великан. Йон Спиро и его телохранитель.
      – Будьте осторожнее, сэр, я немало наслышан об этом верзиле, – наклонившись, шепнул Дворецки на ухо Артемису.
      Спиро, слегка согнув руки, направлялся к ним между столиками. Это был американец средних лет, худой как палка, ростом едва ли выше Артемиса. В восьмидесятые он увлекся морскими перевозками, а в девяностые сделал на торговле акциями целое состояние. В настоящее время Спиро занимался системами связи.
      Одет он был в обычный льняной костюм, зато ювелирных украшений на его запястьях и пальцах хватило бы, чтобы покрыть золотом весь Тадж-Махал.
      Артемис встал, здороваясь со своим деловым партнером.
      – Добро пожаловать, мистер Спиро.
      – И тебе здравствуй, Артемис Фаул-младший. Как твои дела?
      Артемис ответил на рукопожатие. Цепи, браслеты и кольца забренчали, как трещотки на хвосте гремучей змеи.
      – Не жалуюсь. Рад, что вы смогли приехать.
      Спиро расположился за столиком.
      – Если с деловым предложением обращается сам Артемис Фаул, ради встречи с ним я готов пройти по раскаленным углям и битому стеклу.
      Телохранители откровенно, не таясь, разглядывали друг друга. За исключением одинакового телосложения, они являлись полными противоположностями. Дворецки воплощал собой скрытую угрозу: черный костюм, бритый череп, ничем не выделяющаяся внешность – не считая роста почти в семь футов. Тогда как вновь прибывший был крашеным блондином в футболке с отрезанными рукавами, а в ушах его болтались громадные серебряные серьги-кольца. Всем своим видом он как бы говорил: “Не заметить меня вы не сможете. И забыть тоже”.
      – Арно Олван, – сказал Дворецки. – Я слышал о тебе.
      Олван занял позицию за плечом Спиро.
      – Дворецки. Один из тех самых знаменитых Дворецки, – откликнулся он с новозеландским акцентом. – Говорят, вы лучшие. Но вообще народ много чего болтает, правда? Очень не хотелось бы разочароваться.
      Спиро рассмеялся. Звук этот напоминал стрекотание посаженных в коробок сверчков.
      – Арно, перестань. Мы сейчас в кругу друзей. Такой хороший, мирный денек…
      Однако Дворецки не разделял уверенности Спиро. Его интуиция солдата вопила во все горло, била во все колокола. Он нутром чувствовал опасность.
      – Итак, мой друг, – произнес Спиро, его близко посаженные темные глазки ощупывали лицо Артемиса. – Я, пока летел через Атлантику, чуть не захлебнулся слюнями. Что же ты мне приготовил?
      Артемис нахмурился. Он полагал, что сначала они пообедают, а уж потом приступят к переговорам.
      – Вы даже в меню не заглянете?
      – Увы, мой друг, последнее время я ем очень мало. В основном глотаю всякие пилюли. Проблемы с желудком.
      – Что ж, хорошо, – кивнул Артемис, выкладывая на стол алюминиевый чемоданчик. – Тогда перейдем прямо к делу.
      Он открыл крышку. В чемоданчике, в синей пене, лежал кубик размером с плеер для мини-дисков.
      Спиро протер очки кончиком галстука.
      – И что я здесь вижу?
      Артемис достал блестящий кубик и положил его на стол.
      – Будущее, мистер Спиро. Прибывшее раньше графика.
      Йон Спиро наклонился над столом.
      – А по мне, так больше смахивает на какое-нибудь модное пресс-папье.
      Арно Олван, не сводящий глаз с Дворецки, услужливо подхихикнул.
      – Что ж, наверное, мне стоит продемонстрировать, как все работает, – усмехнулся Артемис.
      Он взял металлическую коробочку в руку и нажал на кнопку. Устройство зажужжало, части его разошлись в стороны, явив динамики и экран.
      – Миленько, – процедил Спиро. – То есть я пролетел три тысячи миль, чтобы полюбоваться на очередной микротелевизор?
      Артемис кивнул.
      – Микротелевизор. А также компьютер с голосовым управлением, мобильный телефон и средство диагностики. Все в одном. Эта коробочка способна считывать информацию буквально с любой платформы, как электрической, так и органической. Она может воспроизводить видеозаписи, лазерные диски и DVD; захотите – она войдет в сеть, скачает вам электронную почту, а также взломает любой компьютер, какой только пожелаете. Вместе с тем за доли секунды она просканирует вашу грудную клетку и замерит ваш пульс. Аккумулятора хватает на два года работы, и устройство является беспроводным.
      Тут Артемис сделал паузу, чтобы позволить информации впитаться.
      Глаза Спиро казались огромными за стеклами очков.
      – Ты имеешь в виду, что эта штуковина…
      – По сравнению с ней все остальные современные технологии – безнадежно устаревший, никому не нужный хлам. Ваши компьютерные заводы разорятся в один день.
      Американец сделал несколько глубоких вдохов.
      – Но как… как?
      Артемис перевернул кубик. На нижней поверхности мягко пульсировал инфракрасный датчик.
      – Весь секрет вот в этой штучке. Мой датчик способен снимать информацию со всех и вся. Даже со спутника – вводим данные орбиты, и спутник в вашем полном распоряжении.
      Хитро улыбнувшись, Спиро погрозил Артемису пальцем:
      – Но такая технология наверняка незаконна?
      – Не совсем так, – улыбнувшись в ответ, покачал головой Артемис. – Пока что законов, запрещающих подобные приборы, не существует. И появятся эти законы, если вообще появятся, только года через два, не раньше. Вспомните, сколько времени ушло на то, чтобы закрыть “Напстер”, ну, тот сайт, через который шел нелегальный обмен музыкальными файлами.
      Американец потер лоб. Информации было слишком много.
      – Никак не могу понять… – задумчиво проговорил он. – Эта технология опережает последние достижения на годы, нет, на десятилетия. Ты – тринадцатилетний пацан. Как тебе это удалось?
      Артемис задумался. Что он тут мог сказать? Что шестнадцать месяцев назад ему и Дворецки удалось захватить врасплох спецотряд Легиона подземной полиции? Именно из деталей их технического снаряжения он, Артемис, и собрал эту чудо-коробочку… Но вряд ли об этом стоит распространяться.
      – Давайте сойдемся на том, что я просто очень смышленый юноша.
      Спиро подозрительно прищурился.
      – Возможно, менее смышленый, чем тебе кажется. Я требую демонстрации.
      – Справедливое требование, – кивнул Артемис. – У вас есть мобильный телефон?
      – Естественно.
      Спиро положил свой мобильник на стол. Это была последняя модель компании “Майкрочипс”.
      – Я полагаю, он защищен?
      Спиро высокомерно кивнул.
      – Пятисотбитовое кодирование. Лучший в своем классе. Без кода доступ к “Майкро-400” невозможен.
      – А это мы сейчас проверим. Артемис навел датчик на телефонную трубку. На экране мгновенно возникло изображение внутренностей аппарата.
      – Загрузить? – раздался металлический голос из динамиков.
      – Подтверждаю.
      Операция заняла не более секунды.
      – Загрузка завершена, – с легким оттенком гордости возвестила коробочка.
      Спиро был ошеломлен.
      – Не могу поверить. Эта система обошлась мне в двадцать миллионов долларов.
      – А теперь она не стоит ничего, – сказал Артемис, показывая на экран. – Хотите позвонить домой? Перевести деньги? Кстати, не стоит хранить данные о своих банковских счетах на сим-карте.
      Американец задумался.
      – Это ловкий фокус, – произнес он наконец. – Ты знал о моем телефоне. И каким-то образом, уж не знаю каким, получил к нему доступ.
      – Логичное предположение, – согласился Артемис– Я пришел бы к такому же выводу. Тогда предлагайте. Как вы хотите проверить устройство?
      Спиро забарабанил пальцами по столу и окинул взглядом ресторан.
      – Вон там, – он указал на полку с видеокассетами, расположенную над стойкой бара. – Проиграй мне одну из тех пленок.
      – И всё?
      – Для начала да.
      Арно Олван нарочито долго перебирал кассеты. Наконец он выбрал ту, на которой не было никаких ярлычков, и швырнул ее на стол с такой силой, что серебряные столовые приборы аж подпрыгнули.
      Артемис с трудом удержался от того, чтобы не закатить глаза. Приподнявшись, он спокойно опустил красный кубик на кассету.
      На крошечном плазменном экране появилась видеопленка.
      – Загрузить? – спросила коробка. Артемис кивнул:
      – Загрузить, почистить и воспроизвести.
      Данная операция также заняла не более секунды. На экранчике возникла сцена из старой английской “мыльной оперы”.
      – Цифровое качество, – пояснил Артемис. – Независимо от входного сигнала Всевидящее Око корректирует качество.
      – Что?
      – Всевидящее Око, – повторил Артемис. – Так я назвал этот кубик. Согласен, название достаточно банальное, но весьма уместное. Ведь этот прибор видит все.
      Спиро схватил видеокассету и бросил ее Арно Олвану.
      – Проверь!
      Светловолосый телохранитель включил видеомагнитофон и вставил в него кассету. На экране телевизора появилась та же самая сцена из “Коронейшн-стрит”, правда, данное изображение было крайне низкого качества.
      – Ну, я вас убедил? – спросил Артемис. Американец задумчиво поиграл одним из своих многочисленных браслетов.
      – Почти. Последняя проверка. Я подозреваю, что правительство следит за мной. Можешь проверить это?
      Артемис на пару секунд задумался, а потом поднес кубик к губам:
      – Око, ты можешь определить, направлены ли на это здание какие-либо следящие приборы?
      Устройство зажужжало.
      – Ближайший луч слежения засечен в восьмидесяти километрах к западу. Источник – американский спутник под кодовым номером ST1132P, зарегистрированный на Центральное разведывательное управление. Над нами луч пройдет приблизительно через восемь минут. Обнаружены также несколько лучей, источниками которых являются приборы Легиона подзем…
      Артемис едва успел отключить звук. Око действительно было всевидящим – оно даже реагировало на приборы волшебного народца. Надо бы не забыть заблокировать эту функцию. Такая информация, попади она в грязные руки, могла оказаться губительной для волшебного народца.
      – В чем дело, юноша? Эта твоя коробка продолжала говорить. Что это еще за Легион?
      Артемис пожал плечами.
      – Нет денег – нет игры, как любите выражаться вы, американцы. Достаточно одного примера, тем более речь шла о ЦРУ.
      – ЦРУ… – едва слышно повторил Спиро. – Эти шпионы подозревают меня в продаже военных секретов. Держу пари, они специально изменили орбиту одного из своих спутников, чтобы проследить за мной!
      – Или за мной, – заметил Артемис.
      – Возможно, – согласился Спиро. – С каждой секундой ты выглядишь все более опасным.
      Арко Олван иронически хмыкнул.
      Дворецки проигнорировал эту его реакцию. В конце концов, кто-то из них двоих должен вести себя профессионально.
      Спиро вытянул руки и хрустнул суставами пальцев. Артемис невольно поморщился. Он терпеть не мог показухи.
      – Итак, у нас восемь минут, так что пора приступать к делу, юноша. Сколько ты хочешь за свою коробочку? – спросил американец.
      Но Артемис не слышал его слов. Он еще раз вспомнил о том, как Око чуть не выдало тайну существования волшебного народца.
      Из-за простой беспечности он едва не предоставил информацию о своих подземных друзьях человеку, который не замедлил бы воспользоваться ею в корыстных целях.
      – Прошу прощения, что вы сказали? – наконец опомнился он.
      – Я спросил, сколько ты хочешь за коробочку.
      – Во-первых, это не коробочка, а Око, – поправил его Артемис– А во-вторых, оно не продается.
      Йон Спиро хрипло вздохнул.
      – Не продается? Ты заставил меня пересечь Атлантику, чтобы продемонстрировать какой-то кубик, который не продается? Да что, черт возьми, здесь происходит?
      Дворецки сжал пальцы на рукоятке пистолета. Рука Арно Олвана метнулась за спину. Воздух разве что не искрился от напряжения.
      Артемис сплел пальцы.
      – Мистер Спиро. Йон. Я – не полный идиот и понимаю ценность Ока. Во всем мире не хватит денег, чтобы купить его. Сколько бы вы мне ни предложили, через неделю Око принесет в тысячу раз больше.
      – Тогда чего же ты хочешь? – скрипнув зубами, спросил Спиро. – Назови свое предложение, Фаул.
      – Мое предложение – двенадцать месяцев. За весьма разумную цену я дам вам отсрочку в год. И пообещаю, что за это время Око не появится на рынке.
      Йон Спиро задумчиво покрутил пальцами именной браслет, который сам себе подарил на день рождения.
      – То есть ты обещаешь, что в течение года будешь держать свое изобретение в тайне?
      – Именно. Вам как раз хватит времени, чтобы скинуть свои акции и купить на эту сумму долю в “Предприятиях Фаула”.
      – Такой компании не существует! Артемис ухмыльнулся:
      – Но скоро она появится.
      Дворецки сжал плечо хозяина: не стоило дразнить такого опасного человека, как Йон Спиро.
      Однако Спиро не заметил насмешки. Его ум был занят подсчетами, а пальцы перебирали, как четки, звенья браслета.
      – Твоя цена? – наконец спросил он.
      – Золото. Одна тонна, – ответил наследник семьи Фаулов.
      – Немало. А почему не деньги?
      – Мне нравится золото, – пожал плечами Артемис. – Оно не обесценивается. Кроме того, названная сумма – жалкие гроши по сравнению с тем, что вам удастся сберечь.
      Спиро задумался. Арно Олван не мигая смотрел на Дворецки. Телохранитель Фаула, напротив, вел себя как обычно. Если долго не мигать, глаза начинают слезиться, а в заварушке это очень мешает. Только любители играют в гляделки.
      – Меня не устраивают эти условия, – в конце концов промолвил Йон Спиро. – Но твоя игрушка пришлась мне по душе. Пожалуй, я заберу ее с собой.
      Грудь Арно Олвана раздулась еще на пару сантиметров.
      – Даже если вы заберете Око, – с улыбкой произнес Артемис, – использовать его вы все равно не сможете. Ваши инженеры обломают об него все зубы.
      Спиро ответил ему едва заметной презрительной улыбкой.
      – Ничего, вставим новые. Они будут возиться над твоей диковинкой дни и ночи, пока не вскроют ее. Возможно, на это уйдет год, два, а может, и больше. Но тебе будет все равно. Там, где ты окажешься.
      – Где бы я ни оказался, тайна Ока уйдет со мной. Оно закодировано на мой голос, и код этот – не из легких.
      Дворецки слегка согнул колени, готовясь к прыжку.
      – Но мы его сломаем. В компании “Майкрочипс” у меня подобрана отличная команда.
      – Я очень рад за вас. И все-таки ваша “отличная команда” оставляет желать лучшего. До специалистов “Телефоникса” ей еще расти и расти.
      В ярости Спиро вскочил на ноги. Он терпеть не мог этого слова на букву “т”. Компания “Телефоникс” была единственной в коммуникационном бизнесе, акции которой ценились выше акций “Майкрочипс”.
      – О'кей, мой мальчик, ты достаточно повеселился. Настала моя очередь. Мне пора уходить, пока сюда не добрался этот чертов спутник, но я оставляю вместо себя мистера Олвана. – Он похлопал телохранителя по плечу. – Ты знаешь, что нужно делать.
      Олван кивнул. Он знал, что нужно делать. И с нетерпением ждал момента, когда ему можно будет “вступить в переговоры”.
      События начинали выходить из-под контроля, поэтому Артемис впервые с начала встречи совершенно забыл о будущем обеде и постарался полностью сосредоточиться на происходящем.
      – Мистер Спиро, – миролюбиво произнес он. – Неужели вы настроены так серьезно? Мы же находимся в общественном месте в окружении обычных граждан. Кроме того, ваш человек не может состязаться с Дворецки. Если вы не оставите своих абсурдных угроз, я буду вынужден взять назад свое предложение и выбросить Око на рынок незамедлительно.
      Спиро оперся руками о стол и слегка наклонился вперед.
      – Послушай, мой малыш, – прошептал он. – Ты мне нравишься. Правда-правда. Через пару лет ты мог бы стать похожим на меня. Но приходилось ли тебе когда-нибудь приставлять пистолет к голове другого человека и нажимать на курок? Артемис не ответил.
      – Что, кишка тонка? – хмыкнул Спиро. – Я так и думал. А иногда это все, чтотребуется. Мужество. Именно его тебе и не хватает.
      Артемис даже не знал, что сказать, и случалось такое всего лишь во второй раз с тех пор, как ему исполнилось пять лет. Но воцарившуюся тишину нарушил Дворецки. Кто-кто, а он привык иметь дело с угрозами.
      – Мистер Спиро, не пытайтесь блефовать, – сказал он. – Я сломаю вашего Олвана, как сухую ветку. И мы с вами останемся один на один. Можете мне поверить: вам этого совсем не хочется.
      Спиро обнажил в слащавой улыбке желтые от никотина зубы.
      – Один на один? О, как бы не так…
      И тут Дворецки почувствовал, что сама земля уходит из-под его ног. Примерно так же чувствует себя человек, который вдруг обнаружил, что на его груди танцует добрая дюжина красных точек от лазерных прицелов. Они попали в ловушку. Каким-то образом Спиро удалось перехитрить Артемиса.
      – Эй, Фаул! – насмешливо окликнул американец. – Что-то тебе твой обед никак не несут.
      Именно в этот момент Артемис до конца осознал серьезность ситуации.
      Все произошло в мгновение ока. Спиро щелкнул пальцами, и все клиенты “Ле Плавника” разом вытащили оружие. Теперь восьмидесятилетняя старушка, которую некоторое время назад рассматривал Дворецки, выглядела куда страшнее – в ее крошечном кулачке был зажат громадный револьвер. Из кухни вынырнули двое официантов с автоматами наперевес. Дворецки даже не успел выдохнуть.
      Спиро опрокинул солонку.
      – Шах и мат, мой мальчик. Игра закончена.
      Артемис попытался собраться. Он должен был найти выход. Выход всегда есть. Всегда, но не сейчас. Он совершил ошибку. Возможно, смертельную. Никому еще не удавалось перехитрить Артемиса Фаула. Но иногда первый проигрыш становится последним.
      – Что ж, – продолжил Спиро, убирая Око в карман, – а теперь мне и в самом деле пора, пока не объявился тот спутник, о котором ты меня предупреждал. И этот твой Легион… Кстати, никогда не слышал о таком подразделении. Но ничего, когда я заставлю эту штуковину работать, оно очень пожалеет, что влезло в мои дела. Как всегда, с тобой было приятно иметь дело.
      Приблизившись к двери, Спиро обернулся и подмигнул телохранителю:
      – У тебя есть три минуты, Арно. Мечты сбываются, да? Ты будешь человеком, убравшим великого Дворецки. – Он не удержался и еще раз взглянул на Артемиса. – Кстати, Артемис – это ведь по-гречески Артемида, если не ошибаюсь? Подумать только, назвать парня девчоночьим именем…
      С этими словами он вышел из ресторана и смешался с разношерстной толпой туристов на улице.
      Старушка услужливо прикрыла за ним дверь. Щелчок закрывающегося замка громким эхом разнесся по ресторану.
      Воспользовавшись моментом, Артемис решил перехватить инициативу.
      – Итак, дамы и господа, – сказал он, стараясь не смотреть в черные отверстия окружающих его стволов, – думаю, мы сможем договориться…
      – Нет, Артемис! Молчи!
      Прошло целых несколько секунд, прежде чем мозг Артемиса осознал тот факт, что Дворецки посмел перебитьего, своего хозяина. Причем в достаточно грубой форме.
      – Что-что?..
      Дворецки закрыл рот хозяина ладонью.
      – Замолчите, Артемис, сэр, – повторил он. – Эти люди – профессионалы, и торговаться с ними бессмысленно.
      Олван покрутил головой, разминая шейные мускулы.
      – Вот тут ты прав, Дворецки. Мы здесь для того, чтобы убить вас. Как только Артемис позвонил мистеру Спиро, мы начали внедрять в ресторан своих людей. Не могу поверить, что ты попался на такой простой фокус. Видимо, стареешь, а?
      Дворецки тоже не мог в это поверить. Обычно он несколько недель проверял место встречи, прежде чем дать добро. Возможно, он действительно постарел, но похоже, больше постареть ему не придется..
      – Ладно, Олван, – сказал он, вытягивая перед собой руки и показывая, что его ладони пусты. – Ты и я. Один на один.
      – Как благородно. Это что, так заведено у вас в Азии? Или откуда ты там? А вот у нас заведено по-другому. Ты, наверное, совсем свихнулся, если решил, что я дам тебе хоть один шанс выбраться отсюда. Я стреляю. Ты умираешь. Никаких дуэлей.
      Олван лениво опустил руку к поясу. А куда спешить? Одно неосторожное движение Дворецки – и дюжина пуль поразит цель.
      Мозг Артемиса словно бы отключился. Раньше Фаул-младший никогда не испытывал недостатка в идеях. Но это было раньше. “Сейчас я умру, – подумал он. – Нет, я не верю в это.”
      Однако Дворецки продолжал что-то говорить, и Артемис на всякий случай решил послушать.
      – Каждый охотник желает знать, где сидит фазан, – отчетливо произнес телохранитель.
      Олван навинчивал глушитель на ствол керамического пистолета.
      – Что ты там мелешь? Какой еще фазан? Неужели великий Дворецки спятил? Ха, вот я своим парням расскажу!
      – Фазан? – задумчиво произнесла старушка – Где-то я слышала об охотнике и фазане…
      Артемис тоже слышал о них Эта фраза была кодом, который приводил в действие звуковую гранату, прикрепленную на магните к нижней поверхности стола. Одна из мер безопасности, разработанных Дворецки. Не хватало только одного слова, чтобы код сработал, граната взорвалась и мощная звуковая волна пронеслась по ресторану, выбивая окна и разрывая барабанные перепонки. Не будет ни огня, ни дыма, но любой человек в радиусе десяти метров, не успевший заткнуть уши, будет выведен из строя через доли секунды. Еще одно слово, и…
      Старушка почесала затылок стволом револьвера.
      – Каждый охотник желает знать, где сидит фазан… А, вспомнила! Это мне еще в монастыре рассказывали, когда я туда в школу ходила. Так легче запомнить цвета. Каждый – это красный. Охотник – это оранжевый, и так далее, по цветам. Это же радуга! “Радуга”. Последнее кодовое слово. Артемис очень вовремя вспомнил, что нужно приоткрыть рот. Звуковая волна раздробила бы сжатые зубы, как стекло.
      Граната взорвалась, расшвыряв людей по залу, словно каких-нибудь кукол. Некоторым повезло больше, и они врезались в тонкие перегородки, пробив их насквозь и тем самым смягчив свое падение. Другим повезло меньше, потому что на их пути стояли сложенные из полых каменных блоков стены. Что-то сломалось. Явно не блоки.
      Артемис не пострадал, потому что приземлился прямо в медвежьи объятия Дворецки, – прижавшись спиной к прочной дверной коробке, телохранитель ловко поймал летевшего на него мальчика. В отличие от наемных убийц Артемис и его слуга ничего себе не сломали. Кроме того, их зубы остались целыми, а защитные губки-фильтры вовремя среагировали, защитив барабанные перепонки.
      Выждав, пока все стихнет, Дворецки поднял голову и осмотрел зал. Все убийцы валялись на полу, прижимая ладони к ушам. По меньшей мере еще несколько дней в глазах у них будет все двоиться… Верный слуга достал из наплечной кобуры свой любимый “Зиг Зауэр”.
      – Оставайтесь здесь, сэр, – приказал он. – А я пока проверю кухню.
      Артемис сел на стул и несколько раз глубоко вдохнул, пытаясь прийти в себя. В воздухе висела пыль, отовсюду доносились стоны, но Дворецки снова спас его, Артемиса, жизнь – уже в который раз. Кроме того, еще не все потеряно. Возможно, им удастся перехватить Спиро, прежде чем тот покинет страну. У Дворецки был знакомый в аэропорту “Хитроу” – бывший “зеленый берет” Сид Коммонс. Некогда они с Дворецки работали телохранителями в Монте-Карло…
      Чья-то огромная фигура закрыла солнце. Это был вернувшийся с осмотра местности Дворецки. Артемис еще раз глубоко вздохнул, почувствовав прилив необычайной благодарности к своему слуге.
      – Дворецки, – сказал он, – напомни мне, мы обязательно должны поговорить о том, чтобы повысить тебе зарплату…
      Но это был вовсе не Дворецки. Это был Арно Олван. И на его левой ладони лежали два конуса из желтоватой пенки.
      – Затычки, – процедил он сквозь сломанные зубы. – Всегда вставляю их перед боем. Очень предусмотрительно с моей стороны, правда?
      В правой руке Олван держал пистолет с глушителем.
      – Сначала ты, – сказал он. – Потом громила.
      Арно Олван взвел пистолет, прицелился и выстрелил.
 

Глава 2
ЧРЕЗВЫЧАЙНОЕ ПОЛОЖЕНИЕ

       Гавань, Нижние Уровни .
      Артемис совершенно случайно обнаружил лучи слежения, испускаемые приборами Легиона подземной полиции, – параметры поиска были заданы настолько неконкретно, что кубик исследовал как космос, так и недра Земли. И это имело далеко идущие последствия.
      Тем временем глубоко-глубоко под землей силы полиции волшебного народца разбирались с последствиями восстания гоблинов. С попытки вооруженного переворота прошло почти три месяца, многие зачинщики уже сидели за решеткой, и все равно в многочисленных туннелях, окружающих город, еще скрывались вооруженные “тупорылами” гоблины из преступной триады Б'ва Келл.
      Однако вот-вот должен был начаться туристический сезон, поэтому в операции “Зачистка” был задействован каждый свободный офицер Подземной полиции. Совету совсем не хотелось, чтобы туристы истратили все свое отложенное на отпуск золото в Атлантиде – в конце концов, доходы от туризма составляли восемнадцать процентов городского бюджета.
      Капитан Малой также разделила судьбу всех свободных офицеров, хотя в Корпусе она обычно занималась тем, что ловила подземных жителей, пробравшихся на поверхность без визы (очень ответственная работа: если хотя бы кто-то из волшебного народца попадет в руки вершков, Гавань разом перестанет быть безопасной гаванью). Но сейчас начальство было настроено крайне серьезно: Совет не успокоится, пока последний гоблин, хоть как-то связанный с преступной триадой Б'ва Келл, не очутится в уютной, надежной камере “Гоблинской тишины”.
      Так что Элфи, как и все прочие офицеры Легиона, была отправлена на улицы.
      Как правило, попадалась всякая мелюзга. Вот, например, сегодня. Хозяин одной из закусочных, специализирующихся на деликатесах из насекомых, явился утром на работу и обнаружил прямо посреди зала четырех громко храпящих гоблинов. Вломившись накануне вечером в закусочную, гоблины так набили свои животы, что, по-видимому, были даже не в силах уползти, а потому заснули прямо на месте преступления.
      Им еще повезло, что Элфи подоспела вовремя: владелец ресторанчика уже собирался опустить чешуйчатую четверку во фритюрницу.
      В операции “Зачистка” партнером Элфи оказался капрал Шкряб Келп – младший брат знаменитого капитана Трубы Келпа, одного из лучших и наиболее славных офицеров полиции. Однако Шкряб, в отличие от своего старшего брата, большим мужеством не отличался.
      – Чуть ноготь не сорвал, когда надевал эти дурацкие рукавичники на последнего гоблина, – пожаловался Шкряб, посасывая большой палец.
      – Больно, наверное… – откликнулась Элфи, честно постаравшись сделать вид, будто и правда сочувствует.
      Засунув хулиганов в фургон, они направились по главной дороге к Полис-Плаза, в штаб-квартиру Легиона. Кстати говоря, фургон был “неуставным”. За время своей недолговечной революции гангстеры Б'ва Келл умудрились сжечь столько полицейских машин, что Легион был вынужден реквизировать все транспортные средства, пригодные для перевозки заключенных. Элфи достался фургон, с которого раньше торговали пиццей. Работавшие в полицейском гараже гномы заварили откидной люк сбоку, удалили установленные внутри жаровни и нарисовали спреем на борту громадный желудь, эмблему Легиона. С чем они так и не смогли справиться, так это с запахом.
      Шкряб внимательно осматривал сломанный ноготь.
      – У этих рукавичников слишком острые кромки. Наверное, мне стоит подать жалобу.
      Элфи сосредоточилась на дороге, хотя управлять фургоном было совсем не обязательно – он сам шел по магнополосе. Шкряб любил подавать жалобы, просто обожал писать всякие бумажки. Младший брат Трубы придирался ко всем и вся, кроме себя самого. Но в данном случае он был не прав: у вакуумных рукавичников (то же самое, что наручники, только как рукавицы) не было острых кромок. Если бы такие кромки были, гоблин, к примеру, мог бы проковырять дыру в одной из рукавиц и тем самым обеспечить к руке доступ кислорода. Вряд ли кому-нибудь захочется перевозить в салоне гоблинов, способных метать шаровые молнии.
      – Знаю, многие сочтут это мелкой придиркой. Подумать только, жаловаться по поводу какого-то заусенца! Но разве я хоть когда-нибудь придирался?
      – Ты? О, никогда! Шкряб важно надулся:
      – В конце концов, кто, как не я, осмелился встать на пути самого Дворецки! Единственный из первого взвода Быстрого реагирования!
      Элфи громко застонала. Ей очень не хотелось уже в который раз выслушивать историю схватки с коварным и опасным Артемисом Фаулом – с каждым новым пересказом эта повесть становилась все длинней и обрастала все более фантастическими подробностями. На самом деле той ночью Дворецки отпустил Шкряба целым и невредимым потому, что капрал Келп был самой мелкой рыбешкой из попавшего в плен взвода.
      Шкряб пропустил ее скорбный стон мимо ушей.
      – О, я отлично все помню, – возвестил он напыщенно. – Ночь была темной…
      И тут, словно его слова обладали некой магической силой, во всем городе погас свет.
      Отключилось питание дороги, и фургон остановился на центральной полосе замершего шоссе.
      – Это… Это ведь не я, правда? – испуганно прошептал Шкряб.
      Элфи не ответила, так как уже выскакивала из кабины. Над ее головой постепенно погружались во мрак световые полосы, имитирующие синий небосвод. Но прежде чем свет погас совсем, Элфи успела оглянуться в сторону Северного туннеля. Ее опасения сбылись: дверь туннеля спускалась, а по ее нижней кромке бегали аварийные огни. Шестьдесят метров непробиваемой стали отделяли теперь Гавань от внешнего мира. Такие же двери опускались во всех стратегически важных проездах города. Изоляция. Существовали только три причины, по которым Совет мог санкционировать полную изоляцию города: наводнение, карантин или… на территорию вторглись вершки.
      Элфи быстро осмотрелась по сторонам. Никто не тонул, да и больным никто вроде не выглядел. Значит, пришли люди. Похоже, сбывался худший из кошмаров волшебного народца.
      Постепенно стало зажигаться аварийное освещение. Мягкое белое сияние солнечных полос сменилось зловещим оранжевым свечением. Сейчас магнитное покрытие дороги передаст всем служебным машинам импульс энергии, достаточный, чтобы добраться до ближайшей станции.
      Обычным жителям повезло меньше. Они будут вынуждены добираться домой пешком. Сотнями они вылезали из машин и от испуга не пытались даже возмущаться. Это придет потом.
      – Капитан Малой! Элфи!
      Кричал Шкряб. Наверняка опять собирался на кого-то нажаловаться.
      – Капрал, – строго произнесла она, поворачиваясь к фургону, – не время паниковать. Мы должны подавать пример…
      Однако наставления разом застряли в ее горле, когда Элфи увидела, что происходит с фургоном. Все полицейские машины уже должны были получить десятиминутный импульс энергии, чтобы доставить груз в безопасное место. Той же энергии хватило бы на подпитку вакуумных рукавичников. Но Элфи и Шкряб использовали не служебную полицейскую машину, а потому питания им не досталось. Гоблины каким-то образом почувствовали это и сейчас пытались прожечь стенки фургона.
      Из кабины вывалился Шкряб в почерневшем от сажи шлеме.
      – Они расплавили рукавичники и уже взрывают дверь, – хрипло прокричал он, отбегая на безопасное расстояние.
      Гоблины. Этакая шутка эволюции: взяли самую тупую на планете тварь и наделили ее способностью порождать огонь. Но гномы-техники учли способности гоблинов и обшили борта фургона дополнительными стальными щитами, так что гоблины скорее захлебнутся в расплавленном металле, чем пробьются наружу. Не самая приятная смерть даже для огнеупорных тварей.
      Элфи включила усилитель шлема.
      – Эй, в фургоне! Немедленно прекратить огонь! Или хотите свариться заживо?
      В течение нескольких секунд из всех щелей машины валил дым. Затем фургон покачнулся, и к решетке прижалась змеиная морда с высунутым раздвоенным языком.
      – Считаешь нас совсем дураками, эльфийка? Да мы прожжем эту гору мусора насквозь…
      Сделав пару шагов вперед, Элфи увеличила громкость динамика.
      – А теперь послушай меня, гоблин. Вы абсолютно тупые твари, признай этот факт и давай перейдем к решению вопроса. Если вы продолжите метать шаровые молнии, крыша и борта машины расплавятся и устроят вам такой душ, который вы до скончания жизни не забудете. Возможно, вы огнеупорны, но долго ли вы протянете в ванне из расплавленного металла?
      Гоблин задумался, облизывая лишенные век глаза.
      – Ты все врешь, эльфийка! Очень скоро мы проделаем дыру в этой ржавой телеге, а потом разберемся с тобой!
      Гоблины возобновили атаку. Борта фургона начали выгибаться и коробиться.
      – Пожалуй, не стоит волноваться, – с безопасного расстояния окликнул ее Шкряб. – Огнетушители их мигом успокоят.
      – Успокоили бы, – поправила Элфи. – Если бы не были замкнуты на основную систему питания, которая в данный момент не работает.
      Каждый фургон, торгующий горячей пищей, должен был соответствовать строжайшим правилам пожарной безопасности, иначе его колесам не разрешили бы даже коснуться поверхности дороги. Именно поэтому в машине были установлены пенные огнетушители, способные всего за несколько секунд заполнить салон огнестойкой пеной. Одним из преимуществ этих огнетушителей являлась способность пены затвердевать при контакте с воздухом, одним из недостатков – питание от дорожной энергетической сети. Нет питания – нет пены.
      Элфи достала из кобуры свой “Нейтрино-2000”.
      – Придется включать огнетушители вручную.
      Капитан Малой опустила забрало шлема и поднялась в кабину фургона. Даже при том, что микроволокна полицейского комбинезона были предназначены поглощать избыточное тепло, она старалась двигаться как можно более осторожно. На микроволокна надейся, но сам не плошай.
      Гоблины лежали на спинах и посылали молнию за молнией в металлическую крышу фургона.
      – Так, ребята, а теперь закончили развлекаться! – приказала она, просовывая бластер сквозь решетку.
      Трое гоблинов решили не обращать на нее внимания, но один, вероятно главарь, повернул чешуйчатую морду к решетке и возв плавящемся фургоне под прицелом офицера полиции.
      – Я же сказала, сейчас все узнаешь! – рявкнула Элфи и дернула трос, срывая скобу огнетушителя.
      Восемьсот килограммов огнестойкой пены вырвались наружу со скоростью более двухсот миль в час. Наверное, не стоит и говорить, что все шаровые молнии мигом погасли. Быстро твердеющая пена прижала гоблинов к полу, а их вожака так притиснуло к решетке, что Элфи могла даже прочесть татуировки на его глазных яблоках. “Низабуду” – гласила одна, “Мать радную” – завершала другая. С орфографией у гоблина были большие проблемы.
      – Ой!.. – воскликнул гоблинский вожак скорее от удивления, чем от боли, но больше ничего сказать не успел: его пасть мигом забила пена.
      – Не волнуйся, – успокоила его Элфи. – Пена пористая, так что дышать ты сможешь. К тому же она абсолютно огнестойкая. В общем, приятного аппетита.
      Когда Элфи вылезла из кабины, Шкряб по-прежнему разглядывал свой сломанный ноготь. Сняв шлем, Элфи рукавом комбинезона стерла с забрала шлема черную сажу. Вообще-то сажа не должна была прилипать к забралу – может, пора обновить покрытие?
      – Все в порядке? – спросил Шкряб.
      – Да, капрал. Все в порядке. Но только не твоими стараниями.
      – Я прикрывал тебе спину, капитан, – тут же пояснил Шкряб, приняв обиженный вид. – А вдруг на нас напали бы сзади?
      У Шкряба на все была готова отговорка. Но ничего, с ним можно разобраться и потом, а сейчас нужно как можно быстрее добраться до Полис-Плаза и выяснить, с чего бы это Совет решил закрыть город.
      – Думаю, нам следует вернуться в штаб-квартиру, – предложил Шкряб. – Если на нас действительно напали вершки, парни из разведывательного отдела наверняка захотят побеседовать со мной. Ну, ты же знаешь, я один остался на ногах после того столкновения с Дворецки…
      – Думаю, это мнеследует вернуться в штаб-квартиру, – перебила его Элфи. – А ты подежуришь здесь и присмотришь за подозреваемыми, пока не включат питание. Справишься? Или этот твой сломанный ноготь полностью вывел тебя из строя?
      Мокрые от пота рыжеватые волосы Элфи воинственно торчали во все стороны, а круглые карие глаза как будто подначивали: “Попробуй только возразить мне, капрал”.
      – Конечно, Элфи… капитан. Можешь на меня положиться. Все под контролем.
      “Что-то я сомневаюсь”, – подумала Элфи и побежала в сторону Полис-Плаза.
      В городе царил хаос. Все жители вывалили на улицы и в полном изумлении таращились на застывшие машины и отключившиеся приборы. Для некоторых представителей волшебного народца (тех, что помоложе) отключение мобильных телефонов стало невосполнимой утратой. Они сидели на тротуарах и тихонько плакали.
      Штаб-квартира полиции привлекала любопытных, как лампа – мотыльков. Это здание осталось одним из немногих освещенных домов в городе. Больницы и машины “скорой помощи” были оборудованы аварийными источниками питания, но из правительственных зданий снабжалась энергией только штаб-квартира Легиона.
      Элфи с трудом пробилась сквозь толпу в вестибюль. Очередь, выстроившаяся в отдел по контактам с общественностью, спускалась по лестнице и даже выходила на улицу. Сегодня всех интересовал только один вопрос: что случилось с энергией?
      Тот же самый вопрос был готов сорваться с губ Элфи, вбежавшей в комнату для оперативных совещаний, но капитан вовремя прикусила язык. В зале уже собрались все капитаны Легиона, также тут присутствовали трое майоров, отвечающих за три основных подразделения полиции, и все семеро членов городского Совета.
      – А-а-а! – воскликнул председатель Совета Кахартес– Вот и наша капитан Малой. Только вас и ждем.
      – Я использовала гражданскую машину, не оборудованную аварийным питанием, поэтому… – начала объяснять Элфи.
      Кахартес поправил форменную остроконечную шляпу.
      – Сейчас не время для извинений, капитан. Господин Жеребкинс наотрез отказался начинать брифинг без вас.
      Элфи заняла место за столом капитанов рядом с Трубой Келпом.
      – Шкряб в порядке? – тихонько спросил он.
      – Повредил палец. Труба закатил глаза:
      – Значит, следует ждать очередную жалобу…
      Кентавр Жеребкинс вошел в комнату, прижимая к груди стопку компьютерных дисков. Жеребкинс был техническим гением Легиона, и только благодаря его техническим усовершенствованиям вершкам до сих пор не удалось обнаружить подземное убежище волшебного народца. Но, похоже, что-то изменилось.
      Кентавр привычным движением установил диски в рабочую систему и открыл несколько окон на плазменных экранах, развешанных по всей комнате. Экраны отобразили замысловатые алгоритмы и всевозможные волновые спектры.
      Жеребкинс громко откашлялся.
      – Итак, вы, наверное, все уже поняли, – возвестил кентавр. – Именно поэтому я и посоветовал председателю Кахартесу объявить чрезвычайное положение.
      Майор Крут яростно затянулся незажженной грибной сигарой.
      – Жеребкинс, я скорее всего выражу общее мнение, если скажу, что вижу только какие-то черточки и закорючки. Ты, конечно, очень умная лошадь и чудесно разбираешься в этой абракадабре, но, пожалуйста, объясни все нам, дуракам, на простом гномьем языке.
      Жеребкинс устало вздохнул:
      – Хорошо. Если говорить просто. Совсем просто. Нас засекли. Я доходчиво объяснил?
      Судя по тому, что в комнате воцарилась зловещая тишина, объяснить доходчивее было сложно. Словечко “засекли” использовалось в военно-морском флоте со стародавних времен, когда наиболее эффективным средством обнаружения считался гидролокатор. “Засечь” – увидеть на экране цель. Кто-то из вершков прознал о существовании волшебного народца.
      Крут первым обрел дар речи:
      – Засекли? И кто же нас засек? Жеребкинс пожал плечами:
      – Не знаю. Сигнал длился всего несколько секунд. Характеристики, как и источник сигнала, определить не удалось.
      – Что им стало известно?
      – Достаточно много. Все относящееся к Северной Европе. Места расположения терминалов, охранных датчиков, камер слежения. Более того, враг умудрился скачать с наших устройств всю записанную ими информацию.
      Положение было поистине катастрофическим. Всего за несколько секунд неведомый враг каким-то образом заполучил все данные, связанные с пребыванием волшебного народца в Северной Европе.
      – Это были вершки или инопланетяне? – спросила Элфи.
      Жеребкинс ткнул пальцем в цифровое изображение луча.
      – Точно сказать не могу. Если это были вершки, значит, они разработали нечто совершенно новое. Насколько я знаю, никто из верхних жителей не обладал такими технологиями и не занимался их разработкой. Устройство читало нас как открытую книгу, сквозь мои коды безопасности враг прошел так, словно их не было вовсе.
      Кахартес снял остроконечную форменную шляпу и вытер лоб. В такой ситуации не до официоза.
      – И чем все это грозит волшебному народцу?
      – Трудно сказать. Есть два варианта развития событий: благоприятный и неблагоприятный. Наш таинственный гость может узнать все о нашей цивилизации, когда ему заблагорассудится, и поступить с ней так, как ему заблагорассудится.
      – А при благоприятном развитии событий?
      Жеребкинс глубоко вздохнул.
      – Председатель, я описал именно благоприятный вариант.
      Майор Крут вызвал Элфи в свой кабинет. В помещении страшно воняло сигарами, несмотря на встроенный в письменный стол очиститель воздуха. Жеребкинс уже был здесь, и его пальцы быстро бегали по клавиатуре компьютера майора.
      – Луч исходил из Лондона, – сказал кентавр. – И то нам сильно повезло. Мы знаем это только благодаря тому, что я в тот момент случайно посмотрел на монитор. – Кентавр отошел от клавиатуры и покачал головой. – Невероятно. Какая-то гибридная технология. Почти в точности повторяет наши ионные системы, за исключением пары-другой незначительных деталей.
      – Меня сейчас не волнует, как это было сделано, – перебил его Крут. – Меня больше интересует, кто за всем этим стоит.
      – Что от меня требуется, сэр? – спросила Элфи.
      Крут встал из-за стола и подошел к выведенной на плазменный экран карте Лондона.
      – Ты должна взять все необходимое для спецоперации оборудование и подняться на поверхность. Там ты затаишься и будешь ждать. Если нас снова попытаются засечь, я хочу,чтобы наверху был наготове надежный офицер Легиона. Мы не можем записать сигнал, но его направление мы легко проследим. Как только луч снова появится на наших экранах, мы сообщим тебе координаты и план действий.
      Элфи кивнула:
      – Когда ожидается очередной экспресс? “Экспрессом” офицеры Легиона иногда называли выбросы магмы, на волнах которой они взлетали к поверхности Земли в титановых капсулах. А подобные полеты, в которых почти все зависело от интуиции и мастерства пилота, назывались “прокатиться на экспрессе”.
      – Не повезло, к сожалению, – ответил Жеребкинс. – В ближайшие два дня экспрессов не будет. Придется лететь на шаттле.
      – А как же чрезвычайное положение?
      – Я возобновил подачу энергии к шахте под Стоунхенджем, и спутниковая сеть тоже работает. Ничего не попишешь, придется рискнуть. Ты обязана попасть на поверхность. От этого зависит будущее нашей цивилизации. Кстати, будь постоянно на связи.
      Элфи ощутила на плечах знакомый груз ответственности. Последнее время “будущее нашей цивилизации” поминалось все чаще и чаще.
 

Глава 3
ИГРЫ СО ЛЬДОМ

       “Ле Плавник”, Найтсбридж .
      Звуковая волна от взрыва гранаты Дворецки вынесла дверь на кухню и разбросала кухонную утварь из нержавеющей стали, как палую листву. Аквариум разбился, каменные плиты пола залило водой, засыпало битым стеклом и удивленными омарами, которые сейчас копошились среди мусора, высоко подняв клешни.
      Связанные и промокшие, но тем не менее живые служащие ресторана лежали на полу. Дворецки не стал их развязывать. В данный момент ему только истерик не хватало. Ничего страшного, пусть полежат, пока он не устранит все возможные источники опасности.
      Зашевелилась застрявшая в тонкой перегородке старушка. Телохранитель внимательно посмотрел на нее, однако, судя по упершимся в кончик носа глазам, старушку сейчас ничего не интересовало. И все же на всякий случай Дворецки вытащил из ее безвольной руки пистолет и опустил себе в карман. Осторожность никогда не помешает – он не раз убеждался в справедливости этой поговорки. Если бы мадам Ко, наставница Дворецки, увидела сегодня своего любимого ученика, прости-прощай его выпускная татуировка.
      На кухне все было чисто, но что-то по-прежнему беспокоило верного слугу. Внутри Дворецки как будто скрежетали друг о друга два сломанных конца кости – это давал знать о себе инстинкт настоящего солдата, о чем-то предостерегающий. И снова Дворецки вспомнил мадам Ко, своего сэнсэя: “Основной функцией телохранителя является защита патрона. Патрона нельзя застрелить, когда вы заслоняете его своим телом”. Мадам Ко всегда называла работодателей патронами. Он – патрон, вы – телохранитель, и этим сказано все.
      Дворецки задумался, почему именно сейчас ему в голову пришла эта мысль. Почему именно она – из сотен других, вбитых в его голову мадам Ко? Ответ был очевиден. Он нарушил главное правило телохранителя, оставив своего патрона без защиты. Второе правило всех телохранителей (“нельзя допускать развития эмоциональной привязанности к патрону”) тоже не очень-то им соблюдалось. Дворецки слишком сильно привязался к Артемису, и это начинало сказываться на его способности правильно оценивать ситуацию.
      Он представил перед собой мадам Ко, так похожую (если не считать комбинезона цвета хаки) на миллионы других японских домохозяек. Но сколько из этих домохозяек могли нанести удар ребром ладони столь стремительно, что воздух аж свистел? “Стыдись, Дворецки. Ты позоришь свою профессию, свое имя. С твоими талантами тебе лучше было пойти в сапожники. Твой патрон уже нейтрализован”.
      Дворецки двигался как во сне. Воздух словно сковывал его движения, мешал бежать. Выбитая дверь, ведущая в зал, была так далеко… Слишком поздно он понял, что именно не давало ему покоя. Арно Олван был профессионалом. Возможно, тщеславным, что в среде телохранителей считалось одним из главных грехов, но тем не менее профессионалом. А профессионалы, если существует хоть малейшая опасность перестрелки, всегда вставляют в уши затычки.
      Ноги скользили по каменным плитам, и Дворецки, наклонившись вперед, что было сил вжимал в пол резиновые подошвы ботинок. Его уши уловили доносившиеся из зала колебания воздуха. Разговор. Артемис с кем-то говорит. Наверняка с Арно Олваном. А значит, он, Дворецки, уже опоздал.
      Телохранитель вылетел из кухни со скоростью, которой не постыдился бы и олимпийский чемпион. Мозг, сияв изображение с сетчатки глаза, сразу начал подсчитывать шансы. Олван уже нажимал на курок. Этому невозможно было помешать. Оставался только один выход. И Дворецки, не колеблясь ни доли секунды, прыгнул.
      В правой руке Олван держал пистолет с глушителем.
      – Сначала ты, – сказал он. – Потом громила.
      Арно Олван взвел пистолет, прицелился и выстрелил.
      Дворецки появился словно ниоткуда, казалось, он заполнил собой весь зал, встав на пути пули. Если бы выстрел был произведен с большего расстояния, пуленепробиваемый жилет из кевлара выдержал бы удар, однако при выстреле в упор покрытая тефлоном пуля прошла сквозь жилет, как раскаленная кочерга сквозь снег, и вонзилась в тело Дворецки ровно на сантиметр ниже сердца. Тем не менее рана была смертельной. И на этот раз не было рядом капитана Малой, которая могла бы спасти Дворецки своей целительной магией.
      Инерция, усиленная ударом пули, бросила Дворецки на Артемиса и прижала мальчика к тележке для десерта. Из-под громадного телохранителя торчал только мокасин “Армани”, принадлежавший Артемису.
      Дыхание Дворецки стало прерывистым, зрение затуманилось, однако верный слуга еще жил. Его мозговые функции быстро угасали, и только одна-единственная мысль преследовала умирающего Дворецки: во что бы то ни стало защитить патрона.
      Арно Олван удивленно вздохнул, и Дворецки, ориентируясь на звук, вскинул свой пистолет и шесть раз подряд нажал на курок. Ствол задергался, посылая пули во все стороны, – если бы Дворецки мог видеть, то сгорел бы на месте от стыда за такой непрофессионализм. Впрочем, одна из пуль почти попала в цель – чиркнула по виску Олвана. Олван покачнулся, словно его ударили громадным молотом, и, потеряв сознание, присоединился к остальным членам своей команды, то есть рухнул на пол.
      Стараясь не обращать внимания на страшную боль, что пульсировала в груди и разрывала все внутренности, Дворецки прислушался. Вроде бы тихо, лишь омары продолжали копошиться на каменных плитах, постукивая своими клешнями. И если бы одному из омаров взбрело в голову напасть, Артемису пришлось бы обороняться самостоятельно.
      Ну а он, Дворецки, больше ничего сделать не мог, так что либо Артемис сейчас в безопасности, либо… Так или иначе, Дворецки был не в состоянии и дальше выполнять условия своего контракта. Как ни странно, осознав это, он сразу успокоился. Груз ответственности свалился с его плеч. Теперь Дворецки принадлежал себе, и только себе, пусть даже жить ему оставалось всего несколько секунд. В любом случае Артемис приходился ему не просто патроном, он был частью его жизни. Его единственным настоящим другом. Мадам Ко вряд ли одобрила бы эти мысли Дворецки, но сейчас даже она не в силах была что-либо изменить. Приближалась смерть.
      Артемис ненавидел десерт. А сейчас он оказался погребенным под слоем эклеров, творожных тортов и пирожных со взбитыми сливками. Костюм был безвозвратно испорчен. Конечно, такие мысли приходили в голову Артемиса только потому, что он старался не думать о том, что произошло. Впрочем, трудно было не замечать лежащего на тебе двухсотфунтового тела.
      К счастью для Артемиса, удар бросил его на вторую полку тележки, тогда как Дворецки обрушился на верхнюю полку, где было выставлено мороженое. Падение Артемиса существенно смягчило шварцвальдское печенье, однако врачу показаться все же стоило. Кстати, и Дворецки тоже не помешало бы обследоваться, хотя слуга обладал телосложением тролля.
      Артемис попробовал выбраться из-под тяжеленного тела Дворецки, с отвращением ощущая, как под руками лопаются пирожные, стреляя во все стороны мерзкими кремовыми струйками.
      – Честное слово, Дворецки, – проворчал Артемис. – Отныне я буду более осторожен в выборе деловых партнеров. Не проходит и дня, чтобы мы не стали жертвами чьего-нибудь заговора.
      Увидев на полу ресторана бесчувственного Арно Олвана, Артемис немного успокоился.
      – Ну что ж, еще один злодей наказан, – усмехнулся он. – Отличный выстрел, Дворецки, как всегда впрочем. Кстати, вот еще что: я решил на все будущие деловые встречи надевать пуленепробиваемый жилет. Это несколько облегчит твою работу, верно?
      И тут Артемис увидел рубашку Дворецки. Это зрелище выбило весь воздух из груди мальчика, как будто его ударили здоровенной невидимой кувалдой. Из дыры в рубашке телохранителя сочилась густая кровь
      – Дворецки, ты ранен! В тебя попала пуля. А как же кевлар?
      Телохранитель не ответил. Впрочем, этого и не требовалось. Артемис разбирался в науке не хуже большинства ядерных физиков. Честно говоря, под псевдонимом Эмц Квадратт он частенько выступал в Интернете с лекциями. Очевидно, скорость пули была столь велика, что жилет не выдержал. А может, пуля вдобавок была покрыта тефлоном, что увеличивало ее убойную силу.
      Какая-то часть Артемиса хотела броситься к Дворецки, обнять его и разрыдаться, как над умирающим братом. Однако Артемис подавил в себе этот порыв. Слезами горю не поможешь, сейчас нужно было что-то придумать, причем как можно быстрее.
      Ход его мыслей был нарушен голосом Дворецки.
      – Сэр, Артемис… это вы? – задыхаясь, прошептал верный телохранитель.
      – Да, это я, – дрожащим голосом откликнулся Артемис.
      – Не волнуйтесь, сэр, Джульетта защитит вас. Все будет в порядке.
      – Ничего не говори, Дворецки. И не шевелись. Рана не из тяжелых, я…
      Дворецки издал некий полусмешок-полувсхлип. На большее он сейчас был не способен.
      – Ну хорошо, рана тяжелая, но я что-нибудь придумаю. Только лежи и не шевелись.
      Из последних сил Дворецки поднял руку.
      – Прощайте, сэр, Артемис.. – промолвил он. – Мой друг.
      Артемис взял Дворецки за руку. Слезы текли по его щекам, он уже не мог сдерживаться.
      – Прощай, Дворецки.
      Взгляд ничего не видящих глаз евразийца был почти умиротворенным.
      – Сэр, на самом деле меня зовут… Домовой.
      Дворецки – это была только фамилия телохранителя, а вот свое имя он никогда никому не открывал. “Никогда не говорите свои имена патронам” – это было еще одно непреложное правило телохранителей, которых готовили в академии мадам Ко. Таким образом между хозяином и слугой поддерживались беспристрастные отношения. И вот теперь оказалось, что Дворецки в детстве получил очень символическое имя. Домовой – так славяне называли духа, охраняющего дом и очаг.
      – Прощай, мой верный Домовой, – проговорил Артемис сквозь слезы. – Прощай, мой друг.
      Рука слуги обмякла. Дворецки умер.
      – Нет! – выкрикнул Артемис и попятился назад.
      Какая несправедливость! Их дружба не должна была закончиться вот так. Почему-то Артемису всегда представлялось, что они умрут одновременно, оказавшись перед лицом непреодолимых препятствий, в каком-нибудь экзотическом месте. У жерла вновь проснувшегося Везувия, например, или на берегу великого Ганга. Но рядом друг с другом, как настоящие друзья. После всего того, через что им пришлось пройти, Дворецки не мог погибнуть вот так, от руки жалкого гангстеришки.
      Разумеется, Дворецки мог погибнуть и раньше. В позапрошлом году он вступил в неравную битву с троллем, и только вмешательство целебной магии Элфи Малой помогло сохранить ему жизнь. Но сейчас рядом не было никого, кто мог бы спасти его. А самым главным врагом было время. Будь времени побольше, Артемис связался бы с Подземной полицией и убедил Элфи еще раз применить ее магию. Однако секунды неумолимо утекали. До того как мозг Дворецки умрет, оставалось не более четырех минут. Даже такой могучий интеллект, каковым обладал Артемис Фаул, не мог за столь короткое время найти выход из создавшегося положения. Нужно было как-то купить время. Или украсть его.
      Думай, мальчик, думай! Используй то, что есть в наличии. Усилием воли Артемис перекрыл источник слез. Итак, он в ресторане, в рыбном ресторане. Бесполезно! Будь они в больнице, он бы смог что-нибудь предпринять, но здесь? Что вообще здесь есть? Плита, раковины, кухонная утварь. Кроме того, он владел только основами медицины, и пока что сложные операции были ему не под силу. Возможно, в скором будущем, но не сейчас. И операция здесь уже не поможет. За четыре минуты трансплантировать сердце? Ни один врач на это не способен.
      Драгоценные секунды уходили. Артемис начинал сердиться на себя. Время работало против них. Время стало врагом. Время нужно было остановить. И тут в ослепительной вспышке нейронов родилась мысль. Остановить время Артемис не мог, зато мог замедлить его бег для Дворецки. Спору нет, план очень рискованный, но другого выхода у них не было.
      Артемис ударил ногой по тележке, снимая тормоз, и быстро покатил ее в сторону кухни. Впрочем, несколько раз ему все же пришлось остановиться, чтобы убрать с дороги стонущих наемных убийц.
      Машины “скорой помощи” и полиция наверняка уже едут сюда, петляя по узким улицам Найтсбриджа. Взрыв звуковой гранаты не мог не привлечь внимания людей. У Артемиса оставались считанные секунды, чтобы придумать правдоподобную версию происшедших здесь событий. Хотя лучше будет убраться отсюда до прибытия властей. Отпечатки пальцев особой проблемы не представляют: ресторан пользовался популярностью, и в нем всегда было много посетителей…
      Кухонные полки, плиты и столы для разделки были засыпаны обломками камней и осколками посуды. Рыба билась в раковине, ракообразные ползали по каменным плиткам пола, а с потолка капала черкая икра.
      Вот! У задней стены стояли большие холодильники, без которых не обходится ни один рыбный ресторан. Артемис с новыми силами приналег на тележку.
      Самым огромным был изготовленный на заказ холодильник с выдвижными ящиками. Такие частенько используют в крупных ресторанах. Артемис выдвинул нижний ящик и быстро выселил оттуда лежавших на ледяной крошке лососей, морских окуней и парочку хеков.
      Криогеника. Их единственный шанс. Тело неизлечимо больного человека можно заморозить, и в таком виде, пребывая между жизнью и смертью, человек будет ждать времени, когда медицина разовьется настолько, что сможет его оживить. Обычно отвергаемая медицинским сообществом, криогеника тем не менее вполне неплохо существовала на деньги эксцентричных богачей, которым и нескольких жизней не хватило бы, чтобы потратить свои миллиарды долларов. Криогенные камеры, как правило, изготавливались в строгом соответствии с техническими условиями, но сейчас Артемису было не до соблюдения стандартов. Холодильник хотя бы на время решит проблему. Главное – заморозить мозг Дворецки, чтобы предотвратить разрушение мозговых клеток. Пока в мозге протекают какие-то процессы, теоретически человека можно оживить, даже если сердце его остановилось.
      Артемис подкатил тележку к открытому ящику холодильника, после чего, используя в качестве рычага большое серебряное блюдо, перевалил тело Дворецки на исходящий паром лед. Поскольку в ящике было тесно, Артемису пришлось немного согнуть ноги телохранителя. Затем Артемис забросал тело своего павшего товарища ледяной крошкой и настроил термостат на минус четыре градуса, чтобы предотвратить разрушение тканей. Сквозь слой льда на него невидящим взором смотрели глаза телохранителя.
      – Я вернусь, – пообещал мальчик. – Спи спокойно.
      Звук сирен приближался. Послышался яростный визг тормозов.
      – Держись, Домовой, – прошептал Артемис и задвинул ящик холодильника.
      Покинув ресторан через заднюю дверь, Артемис быстро смешался с толпой зевак и прохожих. Разумеется, полиция обязательно сфотографирует собравшийся народ, поэтому Артемис не стал задерживаться у полицейского кордона. Шагая прочь от ресторана, он даже ни разу не оглянулся. Добравшись до знаменитого универмага “Хэрродс”, Артемис направился прямиком в кафе на галерее и сел там за один из столиков.
      С трудом убедив официантку в том, что он вовсе не ищет маму, и продемонстрировав ей купюру, которой с лихвой хватило, чтобы оплатить чашку чая “Эрл грей”, Артемис достал из кармана мобильный телефон и отыскал в записной книжке нужный номер.
      После второго гудка он услышал ответ:
      – Алле. Кем бы вы ни были, говорите быстрее. В данный момент я очень занят.
      Артемис набрал номер инспектора детективного отдела Нового Скотленд-Ярда Джастина Барра. Голос инспектора до сих пор звучал хрипло – из-за раны в горле, нанесенной охотничьим ножом во время драки в баре еще в девяностые. Не окажись тогда рядом Дворецки, сумевшего остановить кровотечение, Барр так и остался бы сержантом, причем навсегда. Пришло время ответной услуги.
      – Детектив Барр, говорит Артемис Фаул.
      – Как поживаете, сэр? И как там мой старый приятель Дворецки?
      Артемис потер лоб.
      – Боюсь, не слишком хорошо. Он очень нуждается в ваших услугах.
      – Ради этого здоровяка я готов на все. Чем могу помочь?
      – Вы что-нибудь слышали о беспорядках в Найтсбридже?
      После некоторой паузы до Артемиса донесся громкий треск отрываемой от факса бумаги.
      – Да, только что получил сообщение. В каком-то ресторане вылетела пара окон. Ничего серьезного. Контузило нескольких туристов. Предварительный рапорт утверждает, что причиной всему – локальное землетрясение. Представляете, какие тупицы?! Мы уже послали туда две машины. Только не говорите, что за всем этим стоит Дворецки.
      Артемис глубоко вздохнул.
      – Мне очень нужно, чтобы ваши люди не подходили к холодильникам.
      – Странная просьба, сэр. Но что такое лежит в этих холодильниках и что именно я должен там не заметить?
      – Ничего незаконного в холодильниках нет, – совершенно искренне сказал Артемис. – Однако поверьте мне на слово, для Дворецки это вопрос жизни и смерти.
      – Это не совсем в моей юрисдикции, но можете считать вопрос решенным, – ни секунды не колеблясь, ответил Барр. – Вам нужно будет достать из холодильника то, что я не должен видеть?
      Детектив словно бы читал его мысли.
      – И как можно скорее. Мне понадобится не больше двух минут.
      Барр обдумал его просьбу.
      – Хорошо. Тогда давайте согласуем график. Бригада криминалистов пробудет в ресторане пару часов. Тут я ничего не могу поделать. Но ровно в четыре тридцать в ресторане не останется ни одного полицейского, это я вам гарантирую. У вас будет пять минут.
      – Этого более чем достаточно.
      – Отлично. Передайте здоровяку, что мы в расчете.
      – Конечно, детектив Барр, – ответил Артемис, пытаясь скрыть невольную дрожь в голосе. – Обязательно передам.
      “Если только у меня будет такая возможность”, – подумал он.
 
       Криогенный институт “Ледниковый период”, неподалеку от Харлей-стрит, Лондон .
      Честно говоря, к знаменитой Харлей-стрит криогенный институт “Ледниковый период” не имел никакого отношения. На самом деле он прятался в одном из многочисленных переулков, что отходили от южного окончания этого лондонского бульвара, славящегося по всему миру своими медицинскими учреждениями. Впрочем, сей факт вовсе не помешал некоему доктору медицины по имени Констанция Лейн указать Харлей-стрит в качестве адреса на всех институтских бланках. Завоевать доверие таким образом довольно трудно, но представители высшего класса, увидев на визитной карточке волшебные слова, из кожи вон лезли, лишь бы заморозить свои бренные тела именно в этом заведении.
      Артемис Фаул, разумеется, никогда не купился бы на такую очевидную уловку – просто у него не оставалось выбора. “Ледниковый период” был одним из трех криогенных центров в городе и единственным, в котором наличествовали свободные камеры. Хотя неоновую уличную рекламу, гласящую, что именно тут “Сдаются в аренду криогенные камеры”, Артемис счел некоторым перебором.
      Да и само здание заставило Артемиса неодобрительно поморщиться. Фасад был отделан анодированным алюминием (видимо, тем самым проектировщик пытался сделать свое творение похожим на космический корабль), а двери раздвигались со свистом, как в известном фантастическом телесериале “Звездный путь”. И это вкус? Это архитектура? И как только выдали разрешение на строительство подобного убожества в историческом центре Лондона?
      Приемом посетителей ведала медсестра в белом халате и треугольном чепчике. Хотя Артемис сильно сомневался, что сидящая перед ним женщина была настоящей медсестрой – против этого свидетельствовала зажатая между накладными ногтями дымящаяся сигарета.
      – Мисс, прошу прощения… Медсестра с заметным усилием оторвала взгляд от журнала, открытого на разделе светской хроники.
      – Да, малыш? Ты кого-то ищешь? Артемис сжал кулаки за спиной.
      – Я хотел бы увидеть доктора Лейн, – как можно спокойнее произнес он. – Она работает тут хирургом, не так ли?
      Медсестра потушила сигарету в переполненной окурками пепельнице.
      – Тебе поручили в школе написать сочинение о нашем институте? Доктор Лейн строго-настрого запретила беспокоить ее по подобным пустякам.
      – Обещаю, подобными пустяками я ее не побеспокою.
      – А ты случаем не адвокат? – подозрительно осведомилась медсестра. – Ну, один из тех гениев, что получают ученую степень еще в пеленках?
      Артемис устало вздохнул.
      – Гений – да, адвокат – определенно нет. Я – клиент, мадемуазель.
      Медсестра мгновенно преобразилась.
      – А, клиент, что ж вы сразу-то не сказали? Немедленно вас представлю. Не желаете чая, кофе или чего покрепче?
      – Мне тринадцать лет, мадемуазель.
      – Тогда, может, сок?
      – Подойдет чай. “Эрл грей”, если у вас таковой имеется. Естественно, без сахара. К вашему сведению, быть может, вам эта информация когда-нибудь пригодится, сахар не слишком полезен для здоровья.
      Медсестра безропотно проглотила насмешку – ведь перед ней стоял клиент, готовый выложить живые деньги, – и быстренько проводила Артемиса в приемную, обставленную все в том же космическом стиле: огромное количество разноцветного велюра и направленных в вечность зеркал.
      Артемис не успел сделать и пары глотков из чашки с мутной жидкостью, которая даже отдаленно не походила на “Эрл грей”, когда дверь кабинета доктора Лейн гостеприимно распахнулась.
      – Э-э, прошу… – неуверенно произнесла выглянувшая из кабинета высокая женщина.
      – Мне идти пешком? – саркастически уточнил Артемис. – Или вы меня телепортируете?
      Стены кабинета были сплошь увешаны рамками. На одной стене сосредоточились всяческие сертификаты и докторские дипломы, большинство из которых, как подозревал Артемис, легко можно было получить за пару выходных, а на другой висели несколько больших фотографий-портретов, под которыми красовалась большая витиеватая подпись: “Тут спит любовь”. Если бы не отчаянное положение, Артемис тут же развернулся бы и хлопнул дверью.
      Доктор Лейн села за стол. Она была очень привлекательной женщиной с пышными рыжеватыми волосами и тонкими пальцами художника. Рабочий халат от Диора лишь подчеркивал красивую фигуру. Даже улыбка Констанции Лейн была идеальной, слишком идеальной. Присмотревшись повнимательнее, Артемис понял, что своей красотой доктор Лейн целиком и полностью обязана пластической хирургии. Очевидно, эта женщина всю жизнь положила на борьбу со временем. Значит, он попал по адресу.
      – Итак, молодой человек, Трейси сказала, что вы хотели бы стать нашим клиентом? – Доктор Лейн попыталась улыбнуться, отчего кожа на ее лице растянулась и заблестела, будто резиновая.
      – Это не совсем точная информация, – ответил Артемис– Но я хотел бы взять в аренду одну из ваших камер.
      Констанция Лейн достала из ящика рекламный проспект и обвела красным фломастером некоторые цифры.
      – Наши расценки достаточно высоки. Артемис даже не взглянул на буклет.
      – Деньги не имеют значения. Я немедленно переведу их вам со своего счета в швейцарском банке. Через каких-нибудь пять минут сто тысяч фунтов будут ваши, и только ваши. А мне нужна криогенная камера. На одну ночь.
      Названная Артемисом сумма произвела должное впечатление. Констанция быстро прикинула, сколько морщин можно будет удалить с помощью таких деньжищ. И все же она сомневалась.
      – Ну, вообще-то лицам, не достигшим совершеннолетия, не разрешается помещать в камеры своих родственников… Видите ли, это запрещено законом…
      Артемис наклонился к ней.
      – Доктор Лейн. Констанция. Моя просьба и в самом деле не совсем законна, но можете мне поверить, ничего преступного я не замышляю. Всего одна ночь – и вы богатая женщина. А завтра в это же время ваша камера снова будет свободна. Никаких тел, никаких претензий.
      Доктор Лейн задумчиво провела пальцем по подбородку.
      – Стало быть, одна ночь?
      – Да. Всего одна. Вы даже не заметите нашего присутствия.
      Констанция достала из ящика стола зеркальце и внимательно осмотрела лицо.
      – Звоните в свой банк, – решительно сказала она.
 
       Стоунхендж, Уилтшир
      На юге Англии выходили на поверхность две шахты. Одна располагалась в самом центре Лондона, но, к сожалению, совсем недавно ее пришлось закрыть, поскольку футбольный клуб “Челси” обустроил свои поля прямо над терминалом, куда причаливали шаттлы.
      Второй терминал находился в Уилтшире, совсем неподалеку от местечка, называемого вершками Стоунхенджем. У вершков существовало несколько теорий происхождения данного сооружения: кто-то говорил, что это бывшее место посадки космических кораблей, кто-то настаивал, что раньше здесь поклонились языческим богам. Действительность была куда менее романтической. На самом деле Стоунхендж некогда являлся продуктовой лавкой, которая специализировалась на продаже разнообразной пищи, аккуратно уложенной на плоских лепешках из теста. Или, говоря человеческим языком, тут некогда торговали пиццей.
      Гном по имени Топ первым подметил, что туристы очень любят покушать и очень не любят возить с собой всякого рода еду. Поэтому Топ и открыл свою лавку прямо рядом с терминалом. Дело оказалось весьма доходным. Подходишь к одному из окошек, называешь начинку – и через десять минут можно набивать брюхо.
      Конечно, как только вершки научились говорить связными предложениями, Топу пришлось перенести свою лавку под землю. Впрочем, об этом он не сильно горевал. Земля вокруг пиццерии к тому времени настолько пропиталась сыром, что пара стен с раздаточными окошками даже обрушилась.
      Обычным гражданам подземной страны было трудно получить визы на посещение Стоунхенджа из-за того, что вокруг этого “памятника” всегда крутилось множество вершков. (Хотя, допустим, те же хиппи видели волшебный народец практически ежедневно, и сообщения об этом никогда не попадали на первые страницы газет. ) Но у Элфи, как у офицера специального подразделения Подземной полиции, проблем с визой не возникло. Стоило только показать значок Корпуса – и путь на поверхность был открыт.
      Однако если не намечается выброса магмы, тут никакой значок не поможет, а шахта Стоунхенджа “молчала” на протяжении вот уже трех столетий. Ни единой искры, не говоря о каких-либо выбросах. В связи с отсутствием “экспресса” Элфи пришлось подниматься на поверхность на борту обычного пассажирского шаттла.
      Билеты на ближайший рейс были проданы, но в самый последний момент одно место освободилось, и Элфи не пришлось прибегать к своим полномочиям и выселять какого-нибудь беднягу-туриста.
      Шаттл представлял собой пятидесятиместный комфортабельный лайнер, подавляющее большинство пассажиров которого были членами так называемого Топового братства, совершающими паломничество к основанному их святым покровителем заведению. Эти жители подземной страны, в основном гномы, целиком и полностью посвятили свои жизни пицце и каждый год в день открытия знаменитой лавки фрахтовали шаттл, чтобы устроить на поверхности небольшую пирушку. Основными блюдами в меню были: пицца, пиво из пиццы и мороженое, политое расплавленным сыром. А ходить на ежегодном праздновании полагалось в специальном берете, сделанном под большую пиццу.
      Таким образом, Элфи целых шестьдесят семь минут пришлось просидеть между двумя гномами, поглощающими в огромных количествах пиво и распевающими гимн пицце:
 
“Пицца, пицца,
Нельзя не насладиться!
Вкусная, мягкая,
Сочная пицца!”
 
      В гимне было целых сто четырнадцать куплетов, и особой оригинальностью ни один из них не отличался. Элфи никогда и не предполагала, что испытает такую радость, увидев посадочные огни Стоунхенджа.
      Сам терминал был достаточно обширным и включал в себя три полосы визового контроля, центр развлечений и магазин беспошлинной торговли. Самым модным из сувениров считалась кукла-хиппи, которая, если нажать ей на живот, вскидывала вверх два пальца и говорила: “Мир, мужик”.
      Элфи пробилась сквозь очередь на таможенный контроль и поднялась в лифте для персонала наверх. Последнее время выход на поверхность Стоунхенджа был значительно облегчен тем, что вершки возвели вокруг огромных камней специальную ограду, думая, что охраняют свое наследие. В этом все вершки: их больше беспокоит прошлое, чем настоящее.
      Элфи пристегнула крылья и, как только система контроля разрешила выход, покинула воздушный шлюз, стремительно взмыв на высоту семи тысяч футов. Облачность была плотной, и тем не менее Элфи прибегла к защитному экрану. Теперь ее точно никто и ничто не засечет. Она стала невидимой не только для человеческих, но и для механических глаз. Лишь крысы да обезьяны всего двух видов способны были видеть сквозь защитные экраны волшебного народца.
      Переключив вмонтированный в крылья компьютер на автопилот, Элфи расслабилась. И все-таки приятно было снова оказаться на поверхности, тем более на закате. Ее любимое время суток. Элфи улыбнулась. Несмотря на всю серьезность ситуации, она была абсолютно уверена в собственных силах. Это ее судьба, ее жизнь. Чтобы ветер бил в забрало шлема, а миссия была практически невыполнима.
 
       Найтсбридж, Лондон
      Четыре часа пятнадцать минут пополудни. Прошло почти два часа после того, как застрелили Дворецки. Обычно момент остановки сердца от момента смерти мозга отделяет около четырех минут, однако это время могло быть увеличено за счет понижения температуры тела умирающего. К примеру, утонувшего человека возможно спасти даже в том случае, если с момента его мнимой смерти прошел целый час. Артемису оставалось только молиться о том, чтобы его самодельная криогенная камера справилась со своей задачей. Главное – побыстрее переместить Дворецки в одну из специально оборудованных палат “Ледникового периода”. Криогенный институт имел в своем распоряжении специальную передвижную установку для транспортировки усопших в частных клиниках пациентов, оборудованную автономным генератором и полностью укомплектованной операционной. Пусть даже почти все врачи считали криогенику чистым безумием, этот фургон отвечал самым жестким требованиям современной медицины. Оборудование было на высшем уровне, а гигиена поддерживалась идеальная.
      – Каждый из таких фургонов стоит почти миллион фунтов стерлингов, – похвасталась Артемису доктор Констанция Лейн, когда они расположились в белоснежной передвижной операционной.
      На стоявших между ними носилках покоилась криогенная капсула.
      – Машины изготавливаются по заказу в Мюнхене и защищены специальной броней.
      Наш фургон может наехать на мину и даже не заметит этого.
      Однако сейчас Артемис не был заинтересован в сборе информации.
      – Приятно слышать, доктор. Кстати, ваша хваленая супермашина не может ехать быстрее? Время моего товарища истекает. Уже прошло сто двадцать семь минут.
      Констанция попыталась было нахмуриться, но после стольких подтяжек кожа на ее лбу наотрез отказывалась натягиваться сколько-нибудь больше.
      – Два часа? Еще никого не удалось реанимировать после такого срока. Впрочем, после пребывания в криогенной камере тоже никого не удавалось реанимировать…
      Уличное движение в Найтсбридже было, как всегда, хаотичным. В “Хэрродсе” объявили однодневную распродажу, и весь квартал был осажден толпами покупателей, штурмующих шикарный универмаг. К служебному входу в “Ле Плавник” криогенный фургон подъехал лишь через семнадцать минут.
      Было четыре тридцать пополудни, и, как было обещано Артемису, все полицейские уже ушли. За исключением одного: инспектор Барр лично охранял служебный вход. Джастин Барр был поистине гигантом – и потомком племени зулусов, согласно словам Дворецки. В какой-нибудь дикой африканской прерии он и Дворецки очень неплохо смотрелись бы вместе.
      Фургон удалось припарковать на диво быстро, и Артемис стремительно выпрыгнул из салона.
      – Криогеника… – протянул Барр, увидев эмблему на борту фургона. – Думаете, это ему поможет?
      – Стало быть, вы все-таки заглянули в холодильник?
      Детектив кивнул:
      – Ну разве я мог удержаться? Любопытство – мое ремесло. Но сейчас очень жалею, что сунул туда свой нос. Он был хорошим человеком.
      – Был и есть, – поправил его Артемис. – Я еще не готов прощаться с Дворецки.
      Барр отошел в сторонку, пропуская в ресторан двоих санитаров “Ледникового периода”.
      – Согласно докладу моих подчиненных, группа вооруженных бандитов пыталась ограбить ресторанчик, но им помешало внезапно случившееся землетрясение. Готов съесть собственный значок, если все было именно так. Может, вы прольете хоть какой-то свет на произошедшее?
      – Мой конкурент не согласился с предложенной мною деловой стратегией и чересчур разозлился. Последствия вы можете наблюдать сами.
      – Кто нажал на курок?
      – Арно Олван. Новозеландец. Крашеный блондин, серьги в ушах, татуировки на шее и на теле. Не хватает большей части зубов.
      Барр записал все услышанное в блокнот.
      – Я разошлю это описание по аэропортам. Кто знает, быть может, нам удастся его поймать.
      Артемис устало потер глаза.
      – Значит, он все-таки выжил… Очень жаль. Знаете, детектив, Дворецки ведь спас мне жизнь. Эта пуля предназначалась мне.
      – Ничего другого я от него и не ожидал, – одобрительно кивнул Барр. – Я могу вам чем-нибудь еще помочь?
      – Я сразу же дам вам знать, если в этом возникнет необходимость. Ваши офицеры поймали преступников?
      Барр снова заглянул в блокнот.
      – Нет, в ресторане были только несколько посетителей и официанты. Всех проверили, после чего отпустили. Нападавшим удалось ускользнуть до нашего появления.
      – Неважно. Думаю, я лучше сам займусь розысками этих негодяев.
      Барр изо всех сил старался не замечать того, что происходило на кухне.
      – Сэр, но вы можете гарантировать, что меня не будут мучить угрызения совести? В конце концов, речь идет об убийстве.
      Артемис посмотрел Барру прямо в глаза, что, честно говоря, было весьма непросто.
      – Инспектор Барр, как говорится, нет тела – нет дела. Я гарантирую, что к завтрашнему утру Дворецки будет жив и здоров. И попрошу его позвонить вам, если вам так будет спокойнее.
      – Я с радостью снова услышу его голос.
      Санитары выкатили лежащее на тележке тело Дворецки. Лицо телохранителя сплошь покрывал лед. Пальцы посинели – значит, ткани уже начали отмирать.
      – Хирург, который воскресит его, должен быть настоящим волшебником.
      – Отчасти вы правы, инспектор Барр, – пробормотал Артемис, отводя глаза. – Здесь действительно потребуется волшебство.
      В фургоне доктор Лейн сделала Дворецки внутривенную инъекцию глюкозы.
      – Это нужно для того, чтобы предотвратить разрушение клеток, – пояснила она, массируя грудь слуги Артемиса, чтобы лекарство распространилось по телу. – В противном случае вода в крови замерзнет и кристаллики льда повредят стенки клеток.
      Дворецки лежал в открытой криогенной капсуле, слегка покачивающейся на гироскопах. Его уже успели облачить в специальный серебристый костюм для замораживания, а капсула была доверху заполнена пузырями со льдом.
      – Но ведь вода в любом случае замерзнет, разве не так, доктор? – удивился Артемис– Никакая глюкоза не сможет этому помешать.
      Констанция была приятно удивлена этим замечанием. Как правило, клиенты старались пропускать технические объяснения мимо ушей, однако этот странный юноша с бледной, словно у вампира, кожей схватывал все буквально на лету. Даже она за ним не поспевала.
      – Разумеется, вода все равно замерзнет, но уже не кристаллами, а в виде микроскопических капель, которые смогут свободно проходить между клеток.
      Артемис сразу ввел информацию в свой компьютер.
      – Небольшими каплями, – кивнул он. – Понимаю.
      – Глюкоза – это лишь временное средство, – продолжила доктор Лейн. – Следующим этапом станет операция. Необходимо промыть его вены и заменить кровь консервантом. После чего мы сможем понизить температуру тела пациента до минус тридцати градусов. Но все это можно проделать только в институте.
      Артемис выключил компьютер.
      – Операция не потребуется, доктор. Главное – поддерживать его тело в нынешнем состоянии до завтрашнего дня. А потом уже будет все равно.
      – Молодой человек, похоже, вы не понимаете, – покачала головой доктор Лейн. – Медицина в ее нынешнем состоянии никак не сможет вернуть вашего друга к жизни. Рака смертельная. И если мы не введем в его вены консервант, замораживать тело будет бесполезно.
      Фургон подпрыгнул на одном из многочисленных лондонских люков. Рука Дворецки дернулась, и Артемису на мгновение показалось, будто его верный слуга по-прежнему жив.
      – Это уже мои проблемы, доктор.
      – Но…
      – Сто тысяч фунтов стерлингов, доктор. Просто повторяйте про себя эту цифру. Остановите фургон рядом с институтом и обо всем забудьте. Утром нас уже не будет. Обоих.
      – Рядом с институтом? – удивилась доктор Лейн. – А как же камера?
      – Этой капсулы более чем достаточно, – заверил ее Артемис– Мой… гм, врач не любит бывать в помещениях. Он работает либо у себя в кабинете, либо на свежем воздухе. И еще одна просьба. Вы не разрешите воспользоваться вашим телефоном?
 
       Воздушное пространство над Лондоном
      Огни Лондона, над которым пролетала Элфи, очень походили на звезды какой-то беспокойной галактики. Как правило, офицерам Корпуса строго-настрого запрещалось летать над большими городами, тем более над Лондоном, который окружали целых четыре аэропорта. К примеру, капитана Трубу Келпа как-то раз едва не сбил аэробус, направлявшийся из Лондона в Нью-Йорк. После этого случая все летные маршруты над мегаполисами утверждал лично Жеребкинс.
      – Жеребкинс, есть какие-нибудь рейсы, о которых мне следует знать? – произнесла Элфи в микрофон шлема.
      – Сейчас настрою радар. Так, посмотрим. На твоем месте я спустился бы до пятисот футов. Через пару минут появится “Боинг-747”, следующий из Малаги. Столкновения не произойдет, но компьютер твоего шлема может повлиять на работу навигационной системы самолета.
      Элфи выдвинула закрылки, чтобы опуститься до нужной высоты. Над ее головой с ревом пронесся огромный реактивный лайнер. Элфи лишилась бы барабанных перепонок, если бы не сработали ушные фильтры.
      – Отлично. Столкновения с набитым туристами лайнером удалось избежать. Что дальше?
      – А дальше будем ждать. Как только получу важную информацию, сразу с тобой свяжусь.
      Ждать пришлось недолго. Не прошло и пяти минут, как Жеребкинс нарушил радиомолчание.
      – Элфи, нам удалось кое-что получить.
      – Еще одно зондирование?
      – Нет. Пришла информация от одной из наших охранных систем. Погоди, я пошлю файл на компьютер твоего шлема.
      На забрале шлема прямо перед глазами Элфи возникло изображение звукового файла, очень напоминающее показания какого-нибудь сейсмографа.
      – Это что, информация с подслушивающего устройства?
      – Не совсем. Ты видишь один из миллиардов временных файлов, которые охранные системы посылают нам ежедневно.
      Охранная система под кодовым названием “Страж” состояла из серии устройств контроля и слежения, которые Жеребкинс подключил к устаревшим спутникам США и России. В ее функции входил полный контроль за всей системой телекоммуникаций вершков. Естественно, невозможно было отследить каждый телефонный звонок. Таким образом, компьютер был запрограммирован на поиск определенных ключевых понятий. Если в разговоре встречались такие слова, как “волшебный народец”, “Гавань” или “подземный мир”, компьютер сразу помечал такой вызов. Чем больше связанных с подземными жителями фраз использовалось в разговоре, тем более высокий приоритет присваивался полученной информации.
      – Звонок был сделан из Лондона всего несколько минут назад. Он буквально перегружен ключевыми словами. Никогда ничего подобного не слышал.
      – Воспроизвести, – отчетливо произнесла Элфи, отдавая команду голосом.
      Вертикальная линия курсора стремительно пробежала по изображению звуковых волн.
      – Волшебный народец, – промолвил искаженный помехами голос. – Полиция Нижних Уровней, магия, Гавань, терминалы, шаттлы, эльфы, Б'ва Келл, тролли, временное поле, Корпус, Атлантида.
      – И это все?
      – А тебе мало? Такое впечатление, что сделавший звонок человек пишет новейшую историю волшебного народца.
      – Но это же просто набор слов. Никакого смысла.
      – Что ты со мной-то споришь? – возмутился кентавр. – Я просто собираю информацию. Но наверняка этот звонок как-то связан с тем зондирующим устройством, которое мы засекли. Такие события не происходят случайно, причем в один день.
      – Хорошо, хорошо. Тебе удалось засечь источник?
      – Вызов поступил из одного лондонского криогенного института. Качество сигнала не позволило сделать спектрограмму говорившего. Мы знаем только, что звонили из самого института.
      – Но кому был адресован звонок?
      – Вот тут совсем темный лес. Звонили по “горячей” линии отдела кроссвордов газеты “Таймс”.
      – Может быть, эти слова – ответы на сегодняшний кроссворд? – с надеждой спросила Элфи.
      – Нет, эту версию я уже проверил. В кроссворде нет ни одного связанного с нами понятия.
      Элфи перевела крылья в режим ручного управления.
      – Что ж, уговорил. Проверим, что там задумал этот странный абонент. Передайка мне координаты института.
      Элфи даже не сомневалась, что тревога окажется ложной. Каждый год поступали сотни подобных звонков, однако Жеребкинсу, страдающему острой формой паранойи, чудилось вторжение вершков при каждом упоминании слова “магия”. Тогда как в связи с установившей в последнее время модой на фильмы и видеоигры в жанре фэнтези число упоминаний связанных с магией слов возросло многократно. Офицеры Подземной полиции тратили сотни часов на слежку за домом, откуда был сделан звонок, а потом вдруг выяснялось, что “коварный злоумышленник” – это какой-нибудь мальчишка, поигравший в компьютерную игру и решивший обсудить ее с друзьями.
      Скорее всего, странный набор слов был результатом неисправности на линии. Или, допустим, это мог быть работающий под прикрытием агент Легиона, которому взбрело в голову позвонить домой. Но именно сегодня такую информацию нельзя было оставить без проверки.
      Элфи согнула ноги в коленях и вошла в крутое пике. Кстати, уставом такой маневр был строжайше запрещен. Устав гласил: приближаться к цели надо незаметно и соблюдая максимальную осторожность. Но что за радость летать, если ты не можешь ощутить, как воздушный поток дергает тебя за пальцы ног?

Конец бесплатного ознакомительного фрагмента.