Боги войны

Пот на ладони.

Реакция на поверхности Яйца продолжалась: молекулярные цепочки распадались одна за другой, краска разлагалась на бесцветные составляющие. Веран не любил оставлять следов.

Из толпы раздался свист. Острые когти схватили Корсона за руки, но он не сопротивлялся. Веран отпустил Нгала Р'нда, который, широко раскрыв клюв, пытался отдышаться. Уриане в фиолетовых тогах бросились на наемника, а тот кричал:

– Я доказал вам, доказал! Яйцо белое! Он обманщик!

Наконец заговорил сам Нгал Р'нда:

– Он лжет! Он сам покрасил его! Я видел это. Теперь он умрет.

– Разбейте Яйцо! – кричал Веран. – Разбейте его! Если я лгу, внутри оно будет голубым. Разбейте Яйцо!

Нгал Р'нда пытался восстановить порядок. Вокруг него уриане стояли стеной, они еще были полны уважения, но уже нахохлились. Вассалы боялись птицы, вылупившейся из Голубого Яйца, а не военного вождя. Князь издал несколько пронзительных нот, Корсон ничего не понял, но жест урианина был ясен:

– Должен ли я разбить Яйцо?

Тишина. Потом раздался всеобщий свист, короткий и безжалостный.

Нгал Р'нда склонил голову:

– Я разобью Яйцо, которое должно было обратиться в прах только после моей смерти. Я, последний Князь Урии, буду единственным из моего древнего рода, кто второй раз в своей жизни разобьет Голубое, хранившее меня когда-то Яйцо.

Он схватил Яйцо когтями, поднял его и разбил о пьедестал. На землю посыпались осколки. Нгал Р'нда схватил один из тех, что остались на цоколе, и поднес к глазам. Потом шагнул назад и опустился на землю.

Тогда какой-то высокопоставленный урианин подошел к нему, схватил его за крап голубой тоги и резко дернул. Тога не разорвалась, но Нгал Р'нда качнулся вперед. Толпа бросилась на него. Корсон почувствовал, что хватка державших его уриан ослабла. Он рванулся вперед и едва не упал. На его глазах слепые от бешенства птицы рвали на куски последнего Князя Урии. Острый запах хлора и аммиака повис в воздухе.

Кто-то коснулся плеча Корсона. Это был Веран.

– Идем, пока они не задали себе вопрос, как я это сделал.

Они неторопливо двинулись к дверям, а яростные крики все не умолкали. Выходя, Веран оглянулся и пожал плечами.

– Вот так гибнут фанатики, – сказал он.

32

Примерно раз в десять лет он останавливался, подходил к первому встречному прохожему и спрашивал:

– Какой сейчас год?

Некоторые из них падали в обморок. Другие убегали. Кто-то просто исчезал – вероятно, они умели путешествовать во времени. Но всегда находился кто-нибудь, кто отвечал. Без тени удивления они смотрели на человека, на Бестию и улыбались. Старый человек. Молодой парень. Урианин. Какая-то женщина.

Один вопрос не давал Корсону покоя:

– Вы знаете, кто я?

Они знали. Они были, как вехи, как фонари, расставленные на его дороге, но, когда он пробовал начать разговор, ловко выкручивались, и разговор угасал. Он не мог с ними бороться. За шесть тысяч лет культура прошла большой путь, а он еще был варваром, даже если знал такое, о чем они и не подозревали.

Увидев урианина, он едва не сделал глупость: хотел убежать во время. Но большая птица знаком попросила его успокоиться. Она носила белую тогу, покрытую тонкой вышивкой, и сказала с гримасой, которую Корсон расценил как улыбку:

– Почему ты испугался, сын мой?

Сходство урианина с Нгалом Р'нда поразило Корсона, но он быстро сообразил, что это вызвано преклонным возрастом туземца.

– Мне кажется, я тебя узнаю. Однажды ты вынырнул из небытия. Я был тогда ребенком, едва вылупившимся из яйца. Если не ошибаюсь, я помог тебе умыться и подал завтрак, а потом проводил на какую-то тайную церемонию. С тех пор многое изменилось к лучшему. Я очень рад, что вижу тебя. Что ты хочешь знать?

– Я ищу Совет, – сказал Корсон. – У меня есть для них новости.

– Ты найдешь его на берегу моря, к западу отсюда. Но тебе придется подождать около ста двадцати лет.

– Спасибо, – ответил Корсон. – Мне не нужно ждать. Я путешествую во времени.

– Не сомневаюсь, – сказала птица. – У тебя отличное животное.

– Его зовут Архи, – заметил Корсон. – В память о прошлом.

Он сделал движение, собираясь усесться в седло, но урианин остановил его:

– Надеюсь, ты не в обиде за то, что случилось когда-то. Это был несчастный случай. Тирания рождает насилие, а живые существа – игрушки в руках богов. Ради своего удовольствия боги заставляют их устраивать битвы, вертят ими как хотят. Они любят балеты из огня и смерти. Ты разрешил этот вопрос очень тактично. Кто-нибудь другой спровоцировал бы бойню. Все уриане очень благодарны тебе за это.

– Уриане?.. Вы тоже? – недоверчиво спросил Корсон.

– И старая раса, и люди. Все уриане.

– Все уриане, – задумчиво сказал Корсон. – Это хорошая новость.

– Счастливого пути, сын мой, – сказал старый урианин.

«Таким образом, – подумал Корсон, вглядываясь в поднимающийся с земли туман, – уриане и люди помирились. Это хорошо. Урианам удалось прогнать демонов войны. Их вид вовсе не был обречен, как считалось когда-то».

Он все лучше узнавал планету. Однажды он вышел на пляж, который показался ему знакомым – именно сюда привела его Антонелла. Случайность?

Он решил отправиться туда через Диото. Синхронизировал гипрона над землей и поднял взгляд, разыскивая в небе пирамидальную массу города, что стоял на двух столбах вертикальных рек.

Небо было пусто.

Корсон попытался сориентироваться. Он был уверен – там, на небе, сто пятьдесят лет назад вздымался великолепный город. Теперь от него не осталось и следа.

Он посмотрел вниз, на ущелье, образованное тремя сливающимися долинами, со склонами, поросшими лесом, и дном, покрытым травой. Там было озеро. Чтобы лучше видеть, Корсон прищурился. На середине озера острый гребень рассекал воду, в других местах короткие волны разбивались о какие-то сооружения, затопленные водой. Под растительностью, покрывавшей берег, он узнал остатки геометрических форм.

Корсон с грустью вспомнил оживление на вертикальных и горизонтальных улицах, рои машин, жужжащих, словно пчелы, магазин, в котором он взял еду, чтобы утолить голод, но не смог заплатить за нее, и даже голос, остановивший его.

Диото был мертв, как и многие другие города, накрытые ураганом войны. Возможно, в глубинах озера лежало тело Флории Ван Нелл, которая помимо своей воли ввела его в этот мир.

Старый урианин лгал. Его улыбка была фальшивой. Война кончилась, люди проиграли ее, их города обратились в руины.

Оставалось только надеяться, что Флория Ван Нелл погибла в неведении. Она не была готова к этой войне, впрочем, как и к любой другой. Если она прожила какое-то время, то только для того, чтобы стать игрушкой в руках наемников Верана или, что еще хуже, добычей безжалостных преемников Нгала Р'нда.

А он, Корсон, проиграл.

Ему пришлось сделать усилие, чтобы сразу не вернуться в прошлое. Он вспомнил сон об уничтоженном у него на глазах городе, о крике людей, которые слишком поздно осознали свою судьбу. Пот выступил у него на лбу. Он не вернется туда – во всяком случае сейчас. Ему назначена встреча в будущем, от нее не отвертеться. Там вместе с Советом, если он выжил, нужно будет подумать и посмотреть, можно ли еще столкнуть тяжелую повозку истории на другую дорогу. А потом будет время вернуться.

Даже если он ничего больше не сможет сделать, он вернется и убьет Верана. Впрочем, нет, если он убьет Верана, то умрет и сам. Обруч вонзит в него свое ядовитое жало. Он не должен даже думать о Веране, иначе убьет себя. А сейчас он не мог себе этого позволить.

Корсон столкнул жажду мести в подсознание, добрел до гипрона и двинулся вперед.

Они двигались медленно, и он впервые заметил, что время – седое. В непроницаемом тумане перепутанных дней и ночей он чувствовал, что теряет власть над гипроном. Он перебирал пальцами отростки гривы, но безрезультатно. Животное, может, уставшее, а может, ведомое чужой волей, стремилось к синхронизации. Сдавшись, Корсон позволил ему выйти в современность.

Шум моря. Медленный и ритмичный шум. Он оказался на длинном пляже, который золотило заходящее солнце. Этот факт поразил Корсона. Обычно гипроны синхронизировались днем, причиной этому был их вечный энергетический голод. Однако сейчас Архи выбрал сумерки.

Корсон широко открыл глаза. Перед ним на песке неподвижно лежали три нагих тела. Он снял шлем и почувствовал тепло воздуха.

Три нагих, может, мертвых тела – вот и все, что осталось от Совета Урии. Один мужчина и две женщины на берегу моря. Выброшенные приливом жертвы страшной катастрофы.

33

Когда Корсон подошел ближе, мужчина шевельнулся. Приподнявшись на локте, он смотрел на пришельца, улыбался и вовсе не казался мертвым.

– А-а, – сказал он. – Вы человек с Эргистала. Я ждал вас.

Корсон с трудом выдавил:

– А Совет…

– Он здесь, – сказал мужчина. – Совет Урии на тысячу лет.

Корсон склонился над ним:

– Вам нужна помощь?

– Не думаю. Садитесь.

– Эти женщины… – сказал Корсон, опускаясь на песок.

– Они в контакте. Не нужно им мешать.

– В контакте?

– У нас много времени. Сейчас отличная погода, верно?

Он порылся в песке, достал хрустальный флакон, откупорил его и подал Корсону.

– Выпей глоток, старина, тебе станет лучше.

Корсон открыл было рот, но не стал возражать. Если этот мужчина считает, что время есть, незачем протестовать. Он глотнул.

Вино было холодное, и он едва не задохнулся.

– Не нравится? – спросил мужчина.

– Я никогда не пил лучшего вина.

– Ну так допивай бутылку. Есть еще другие.

Корсон снял перчатки, чтобы было удобнее пить. Второй глоток разогрел его. Потом он вспомнил, где находится и зачем.

– Вы не голодны? – спросил он. – У меня есть с собой несколько пайков.

– Спасибо, – ответил мужчина. – Я предпочитаю цыпленка, икру или тушеную телятину. Извините, что не предложил вам этого раньше. После такого путешествия вы наверняка проголодались.

Он присел, энергично разгреб песок, и под ним показался большой серебряный контейнер. Подняв крышку, он с удовольствием понюхал содержимое.

– Угощайтесь и ешьте прямо руками. Мы предпочитаем простоту.

– Я видел Диото, – начал Корсон.

– Прекрасный город, – сказал мужчина. – Правда, немного старомодный.

– Он лежит на дне озера. Война уничтожила его.

Мужчина удивленно поднялся на локте и сел.

– Какая война? – Он засмеялся тихо и необидно. – Ну конечно, вы же прибыли из неспокойного периода. Это было для вас шоком. Вы просто не знали.

– Что я должен был знать? – агрессивно спросил Корсон.

– Диото был покинут. Просто-напросто покинут, а вовсе не уничтожен. Он уже не отвечал нашему образу жизни.

Корсон попытался переварить это:

– А как вы живете?

– Как видите. Просто. Мы готовимся… – он заколебался, – к будущему.

– Вы уверены, что вам не нужна помощь? – спросил Корсон, вытирая руки о песок.

– Нам нужны вы, Корсон. Но не здесь и не сейчас.

– Вы уверены, что у вас есть все? – недоверчиво спрашивал Корсон.

– Разве я похож на человека, которому чего-то не хватает? Одежда? Мы вообще ее не носим.

– Продукты, лекарства? Не думаю, чтобы весь пляж был набит бутылками вина и контейнерами с едой. Что вы будете делать, когда запас кончится?

Мужчина сосредоточенно смотрел на море.

– Действительно, – сказал он, – мне это никогда не приходило в голову. Думаю, что…

Корсон резко прервал его.

– Шевелитесь же! А может, вы спятили или больны? Должен быть какой-то способ, чтобы рыбачить в этом море и охотиться в лесах. Не хотите же вы умереть с голоду.

– Нет, конечно! – ответил мужчина.

Он взглянул на Корсона, потом рывком вскочил с песка. Он был хорошо сложен, мускулист, ростом выше Корсона. Длинные волосы обрамляли его лицо.

– А как по-вашему, откуда взялась эта бутылка? И контейнер с едой?

Корсон тоже встал и смущенно принялся чертить по песку носком ботинка.

– Не знаю.

– Когда у нас кончается вино, мы просим и нам дают еще.

– Ясно, – сказал Корсон. – Вы живете в дюнах, а ужинать приходите на пляж. А там вас ждет прислуга или роботы.

Мужчина покачал головой.

– В дюнах вы не найдете ни дворца, ни хижины, ни прислуги, ни роботов. Сомневаюсь, чтобы в радиусе сорока километров отсюда было хоть одно живое существо. Я вижу, вы не поняли нашего образа жизни. У нас нет другой крыши над головой, кроме неба, и другой постели, кроме песка. Может, вам слишком жарко или холодно? Я могу это исправить.

– Но откуда все это берете? – раздраженно спросил Корсон, отпихивая ногой пустую бутылку.

– Из другой эпохи. Из будущего или прошедшего века, не знаю. Мы решили оставить несколько десятилетий не тронутыми. Это очень приятное место отдыха. Конечно, мы контролируем климат, но в этой эпохе на планете нет ни одной машины. Все, что нам нужно, находится за кулисами времени. Когда мы чего-то хотим, один из нас входит в контакт и просит это. И нам присылают.

– А Диото?

– Какое-то время назад мы заметили, что идем неверным путем, и решили попробовать другой вариант.

– Именно этот? – сказал Корсон.

– Именно этот, – ответил мужчина.

Корсон взглянул на море. Перед ним был обычный закат, но в нем шевелилось нечто, искавшее выхода. В нескольких шагах от берега море плескалось о скалу, как прирученное животное. Невидимое солнце золотило тучи. Машинально Корсон поискал на небе месяц, но его не было. Звезд – их расположение он уже знал – было достаточно, чтобы освещать планету бледным светом.

– Разве это не прекрасно? – спросил мужчина.

– Да, это прекрасно, – признал Корсон.

Он посмотрел в сторону женщин, погруженных в транс, и ему показалось, что он узнает каштановые волосы, линию спины. Он сделал шаг к той, которую принял за Антонеллу. Мужчина удержал его.

– Не нужно им мешать. У них сейчас конференция по вашему вопросу. Они в контакте с Эргисталом.

– Антонелла… – сказал Корсон.

Мужчина повернулся.

– Антонеллы здесь нет. Вы увидите ее позднее.

– Она меня еще не знает, – сказал Корсон.

– Да. – Голос был мягкий и низкий, как будто мужчина жалел, что они коснулись этой темы. – Ей еще предстоит познакомиться с вами.

Воцарилась тишина.

– Не нужно обижаться на нас за это.

Потом он быстро добавил:

– Вы хотите спать или предпочитаете поговорить о наших делах?

– Спать я не хочу, – ответил Корсон. – Сейчас я хотел бы немного подумать.

– Как угодно, – сказал мужчина.

Корсон долго молчал, сидя на песке, уперев локти в колени. Солнце совсем исчезло, и над морем засияли звезды. Воздух был теплый, и вскоре Корсон снял скафандр и ботинки. Он не отважился раздеться полностью, хотя обстановка располагала к этому. Хотелось броситься в воду и плыть, забыв о богах войны. Приливы здесь, вероятно, были небольшие – сказывалось отсутствие спутника. Взволновать море могло только далекое солнце и легкий ветер.

Наконец он заговорил. Сначала еле слышно, будто боясь нарушить равновесие ночи или разбудить врага, но с каждым словом голос его обретал силу.

– Я посол, – сказал он, – посол особого рода. Я был солдатом, преодолел время и слышал богов Эргистала. Я знал, что спокойной жизни Урии угрожают три опасности. Первой было животное, такое же, как то, что принесло меня сюда, но дикое. Вторая заключалась в заговоре, составленном коренными жителями этой планеты против людей. Третья носила имя старого вояки, прибывшего ниоткуда. Он говорил, что я сам привел его на эту планету. Сейчас я представляю его. Кроме того, я свой собственный посол: я хочу очистить Урию от всех опасностей, но у меня нет для этого средств. Я надеялся найти здесь помощь, хотя на Эргистале мне сказали, чтобы я рассчитывал только на себя. По их мнению, ценой успеха я завоюю свободу, а может, и что-то большее. Но я вижу, что это невыполнимое задание.

– Все это я знаю, – сказал мужчина. – Задание уже наполовину выполнено. Для человека из прошлого, Корсон, вы неплохо справляетесь.

– Бестия сидит в клетке, – сказал Корсон, – а заговор уничтожен. Не знаю, смогу ли я сделать что-нибудь еще. Остается Веран, наемник, которого я сейчас представляю. Тот же Веран хочет завоевать Вселенную, – продолжал Корсон, глотнув из бутылки. – Он требует оружия, солдат или роботов, а взамен обещает оставить эту планету в покое. Но я ему не верю. Более того, если Служба безопасности попробует его задержать, начнется война. И вестись она будет на этой планете, поскольку Верана не так-то просто будет изгнать отсюда.

– Вы и есть та самая Служба безопасности, – мягко сказал мужчина, – а в нашем прошлом не было войны.

– Вы считаете, что я… – пробормотал Корсон.

– Вы представитель этой Службы в данном районе, и ваша обязанность – предотвратить грядущую войну.

– Войны не было, – медленно сказал Корсон, – поскольку вы здесь. Это значит, что мне все удалось. Но это противоречит закону нерегрессивной информации.

Мужчина пересыпал песок из ладони в ладонь.

– И да и нет. Это не так просто. Закон нерегрессивной информации – только частный случай.

– Значит, – сказал Корсон, – будущее может вмешиваться в прошлое?

– Одни вмешательства вызывают незначительные изменения, другие опасны, а третьи полезны, по крайней мере с точки зрения просвещенного наблюдателя. Вас, меня или Верана. Контроль времени немного напоминает экологию. Представьте планету, населенную насекомыми, птицами и травоядными животными. Насекомые разрыхляют землю и способствуют росту травы. Птицы поедают насекомых и опыляют растения. Травоядные кормятся травой, а их выделения и трупы служат пищей насекомым и удобряют почву. Так выглядит простейшая экологическая петля. Без всяких опасений вы можете изъять одно насекомое или даже дюжину – и ничего не случится. Вы можете перестрелять птичий выводок или съесть травоядное – и это не подорвет равновесия. Однако если вы уничтожите всех насекомых на достаточно большой площади, птицы покинут эту местность или погибнут от голода. Трава исчезнет в течение нескольких сезонов, и одновременно с ней исчезнут травоядные. Возникнет пустыня. То же самое произойдет, если вы серьезно ослабите любое другое звено цепи. Для каждой точки имеется предел, который может оказаться достаточно высоким. Допустим, мы выпустим на эту планету несколько стай хищников, настолько быстрых, что они смогут атаковать травоядных. Поначалу они потеряются на просторах планеты. Можно будет годами прочесывать равнины и не встретить даже их следа. Но через какое-то время, не встречая врагов, они размножатся до такой степени, что ограничат число травоядных. Первыми пострадают насекомые, потом птицы, потом растительность. Травоядным будет угрожать опасность с двух сторон одновременно. Даже хищники начнут умирать от голода. При благоприятных условиях сложится новое равновесие, весьма отличное от существовавшего вначале. Для обоих видов появятся периоды голода и периоды изобилия. Критический предел будет гораздо ниже, чем в первом случае. Может быть, хватит всего одной пары хищников, чтобы вызвать непредвиденные последствия. В динамичной экологии значащее существо является не одним из элементов в цепи, а комплексом таких элементов. И процесс нельзя повернуть вспять, он вызывает небольшие, но решающие изменения. Спасаясь от хищников, травоядные увеличат скорость бега – длинные ноги помогут им выжить.

То же самое происходит во времени, с соблюдением всех пропорций. Однако экологические проблемы до смешного просты по сравнению с проблемами времени. Вы можете стереть с поверхности планеты гору или погасить звезду на небе – но в вашем будущем ничего не изменится. Возможно, в некоторых местах можно уничтожить целые цивилизации без особых последствий – с вашей точки зрения, а в другом месте вам достаточно наступить человеку на ногу, чтобы ваше небо и земля содрогнулись. У каждой точки Вселенной есть собственная экология. Абсолютной истории не бывает.

– Тогда как можно что-то предвидеть? – спросил Корсон.

– При помощи расчетов. Их помогает сделать интуиция и опыт. Лучше всего смотреть на вещи сверху, из возможно более удаленного будущего. Всегда легче рассматривать перекрестки, которые могут привести к современности, чем создавать тех, кто сделает будущее. Поэтому боги Эргистала и устанавливают с нами контакт. – Он указал на двух женщин. – Но всего они нам сказать не могут, как не могут вводить в историю пертурбации, которые бы им вредили. Они у заката времени. Все дороги ведут к ним. Для них история почти абсолютна, почти закончена. И потому мы должны сами выполнять свое предназначение.

– Понимаю, – сказал Корсон. – Я тоже чувствую себя пешкой на шахматной доске. Сначала я верил, что двигаюсь свободно, но по мере того, как все лучше видел игру, я понимал, что меня просто передвигают с одного поля на другое.

Поколебавшись немного, он произнес:

– Я думал даже, что игру ведете вы. Что это ваш план.

Мужчина покачал головой:

– Вы ошибались, не мы авторы этого плана.

– Но вы знаете, что случилось со мной.

– В некоторой степени. Для нас вы – неизвестная величина. Вы появились в определенной точке, чтобы разрешить кризис. Мы всегда думали, что это ваш план.

– Мой? – изумился Корсон.

– Ваш. И только ваш.

– Я еще даже не начал обдумывать свой план, – сказал Корсон.

– У вас еще много времени впереди, – ответил мужчина.

– Но он уже выполняется.

– Это значит, что план все-таки возникнет.

– А если мне не удастся? – спросил Корсон.

– Вы ничего не будете об этом знать. И мы – тоже.

Одна из женщин шевельнулась. Она протерла глаза, поднялась, взглянула на Корсона и улыбнулась. Ей было лет тридцать. Мысли ее блуждали где-то далеко.

– С трудом верится, – сказала она. – Знаменитый Корсон среди нас.

– Я еще ничем не прославился, – сухо сказал Корсон.

До последней секунды он еще продолжал надеяться, что это окажется Антонелла.

– Не так резко, Сельма, – вставил мужчина. – Перед ним еще дальняя дорога, и он слегка взволнован.

– Я же его не съем, – ответила Сельма.

– И он нужен всем нам, – добавил мужчина.

– В каком моменте вы находитесь? – спросила Сельма у Корсона.

– Я прибыл как посол… – начал было Корсон, но женщина прервала его:

– Это я знаю. Слышала ваш разговор с Сидом. Меня интересует, в каком месте вы сейчас находитесь.

– Я могу нейтрализовать Верана, не посылая ему того сообщения, поскольку все считают, что я отвечаю за него. Но, честно говоря, я не смог бы его даже написать, не то что отправить.

– С помощью креодов это очень просто сделать, – сказала Сельма. – Я сделаю это в любое время. И мне кажется, Эргистал согласится на отправку этого сообщения.

– Допустим, вы его не отправите, – сказал мужчина, которого Сельма назвала Сидом. – Кто тогда займется Бестией и Князем Урии? Необходимо продумать все детали. Веран – часть плана, и вы не можете так просто исключить его.

– Этого я и боюсь, – сказал Корсон. – Я думаю, идея позвать его на помощь пришла мне в голову после встречи на Эргистале. Но я еще не уверен в этом. Эта мысль придет мне в голову позднее.

– Для примитива он быстро движется вперед, – заметила Сельма.

Сид нахмурился:

– Корсон не примитив. И он был на Эргистале. Контакта ему было мало.

– Верно, – сказала Сельма. – Я совсем забыла.

Она пустилась бежать вдоль берега.

Корсон подумал вслух:

– Так кто же займется Вераном?

– Вы, – ответил Сид.

– Я не могу напасть на него. Не могу даже задумать что-нибудь против него.

– Обруч!

У Корсона появилась слабая надежда.

– Вы поможете мне снять его?

– Нет, – сказал Сид. – Мы не можем. Веран родился в нашем будущем, и технология его времени превосходит нашу.

– Значит, – сказал Корсон, – выхода нет?

– Есть. Иначе бы вас там не было. Есть, по крайней мере, одна линия правдоподобия – креода, – согласно которой вы довели свой план до конца. Не знаю, осознаете ли вы всю трудность ситуации, но ваше будущее, Корсон, зависит от вас в прямом смысле этого слова.

– Мне кажется, что скорее я от него завишу.

– Это просто другой способ выражения того же самого. Так вот, долгое время люди думали над проблемой непрерывности существования. Является ли человек, проснувшись, тем же самым, который засыпал? Разве сон – не перерыв в непрерывном существовании? И почему некоторые мысли и воспоминания полностью исчезают из памяти, чтобы появиться когда-то потом? Имеем ли мы дело с единством или с наложением существовании? Однажды кто-то открыл истину. С момента своего возникновения человек почти ничего не знал о самом себе. Сегодня мы задаем себе почти те же вопросы теми же словами. Сколько возможностей наложилось друг на друга? Что соединяет прошлое, настоящее и будущее каждого существа? Порождает ли детство зрелость или зрелость выковывает детство? Мы не знаем смысла нашего существования, Корсон, и долго еще не будем знать, но должны жить с тем, что знаем.

Вернулась Сельма, вся в водяных брызгах.

– Вам нужно поспать, Корсон, – сказал Сид. – Вы очень устали. И пусть вам приснится ваше будущее.

– Попробую его увидеть, – ответил Корсон.

И лег на песок.

34

Он почувствовал рядом чье-то присутствие, открыл глаза и тут же закрыл их, ослепленный высоко стоящим солнцем. Потом повернулся на бок и попробовал снова заснуть. Однако мешали два назойливых звука: долгие вздохи моря и чье-то легкое дыхание. Он вновь открыл глаза, окончательно проснулся и сел. Рядом с ним на коленях стояла молодая женщина.

– Антонелла, – сказал он.

Она была в короткой красной тунике.

– Жорж Корсон, – сказала она голосом, в котором слышалось недоверие.

Корсон окинул взглядом пляж. Сид, Сельма и вторая женщина исчезли. Антонелла поднялась и отошла на несколько шагов, как бы смущенная тем, что смотрела на него, пока он спал.

– Вы меня знаете? – спросил он.

– Я никогда вас не видела, но слышала о вас. Это вы должны спасти Урию.

Он взглянул на нее повнимательнее. Она была одета, тогда как те трое ходили нагишом. Несомненно, она прибыла из другой эпохи, где обычаи были еще не такими простыми. Она была моложе Антонеллы из воспоминаний, гораздо моложе, почти ребенок. Он не знал, сколько лет прошло между двумя их встречами. Для него эти годы сократились до нескольких месяцев. Корсон отлично помнил ту Антонеллу. Странно встретить человека, с которым пережил столько приключений, когда он тебя еще не знает. Ему казалось, что женщина, стоящая перед ним, страдает амнезией.

– Вы воевали? – спросила она с ноткой осуждения и в то же время с интересом.

– Да, – ответил Корсон. – Это было неприятно.

Она задумалась.

– Я хотела бы вас спросить… можно?

– Конечно.

Она покраснела.

– Вы уже кого-нибудь убили, Корсон?

«Глупая девчонка!»

– Нет, – ответил он. – Я был инженером и никогда никого не удушил и никому не перерезал горла своими руками, если это вас интересует.

– Я была в этом уверена.

– Но я нажимал кнопки, – продолжал Корсон.

Она не поняла.

– Хотите сигарету? – спросила она, вынув коробочку из складок туники. Он узнал ее.

– Нет, спасибо, – сказал он, хотя и испытывал огромное желание закурить. – Я давно не курю.

Она стала его уговаривать.

– Это настоящий табак, не синтетический.

– Не хочу, – сказал он. – Я бросил курить.

– Как и все люди. Я осталась одна со своей привычкой.

Однако она отложила коробочку в сторону.

«Как я мог ее любить? – задумался Корсон. – Она кажется такой поверхностной, такой пустой. Вопрос возраста, а может, обстоятельств. Когда я начал ее любить?» Он порылся в памяти, и перипетии их совместного приключения поднялись на поверхность сознания, словно пузырьки газа. Шар, попытка вербовки, планета-мавзолей, бегство, короткое пребывание в лагере Верана…

Нет, это было гораздо раньше. Он задумался. Это было, когда он ее поцеловал. Нет, за мгновенье до этого. Он подумал тогда, что она одна из самых привлекательных женщин, которых он встречал в своей жизни.

Он полюбил ее, когда из зажигалки выскочил язычок пламени. Он почувствовал гипнотическую ловушку и подумал, что она хочет заставить его говорить, а она хотела только, чтобы он полюбил ее. И это ей удалось. Теперь его не удивлял лукавый ответ, полученный на вопрос, почему она не предвидела, что маневр не удастся. Было ли это обычаем жительниц Диото? Корсон ощутил нарастающий гнев, но быстро успокоился. Во все времена женщины расставляли ловушки мужчинам. Это было одним из законов вида, и женщины не могли нести за это ответственность. «Я мог бы оставить ее в лагере Верана, – подумал он, – чтобы показать, что у мужчин тоже есть свои методы. Но я этого не сделал». Именно там он по-настоящему полюбил ее: когда она удивила его своим хладнокровием. И потом, на планете-мавзолее, когда она была так ранима и испуганна.

Кроме того, у него не было выбора. Он будет вытаскивать ее – и самого себя – из когтей Верана, а на планете-мавзолее подбросит для них мешок с продуктами. До того момента его роль была определена. Но что дальше? Придется ли ему после отправки сообщения поставлять Верану рекрутов и оборудование, как требовал беглец с Эргистала?

Все это не имело смысла. Почему другой Корсон привел их после бегства на планету-мавзолей? Может, это обязательный контактный пункт, место временного узла? Но Корсон уже начинал ориентироваться в дорогах времени и был почти уверен, что ничего похожего не существует. Когда он проводил спасательную операцию, то с тем же успехом мог привести беглецов сюда, на этот пляж, где заседал Совет Урии, а сам готов был вернуться на Эргистал в любой момент, если бы его пребывание оказалось там необходимым. Он знал, что был там, – и изменился. И научился многим вещам, необходимым для осуществления плана.