Современная электронная библиотека ModernLib.Net

Оперативный центр (№1) - Оперативный центр

ModernLib.Net / Триллеры / Клэнси Том, Печеник Стив / Оперативный центр - Чтение (стр. 12)
Авторы: Клэнси Том,
Печеник Стив
Жанр: Триллеры
Серия: Оперативный центр

 

 


— Вы предпочитаете подвергнуть свою страну всем ужасам войны?

— Но вы, очевидно, готовы пожертвовать жизнями молодых парней вроде вашего брата. , Ким отвернулась.

Хван бросил взгляд на часы на приборной панели машины и жестом приказал Чо ехать дальше. Разбрызгивая грязь, машина тронулась.

— Я не хочу жертвовать ничьей жизнью, — сказала Ким.

— Я тоже на это надеялся.

Хван внимательно смотрел на лицо Ким. На нем танцевали тени, отбрасываемые дождевыми каплями на стекле, а время от времени его освещали отблески огней из окон придорожных домиков.

— Конечно, я сделаю все, что в моих силах, — продолжал майор. — В Японии у меня есть друзья... Возможно, мне удастся что-то устроить...

— Например, японскую тюрьму?

— Не совсем тюрьму. Там есть учреждения, больше похожие на общежития, в них человек чувствует себя более свободным.

— Из камеры, даже очень комфортабельной, будет трудно найти брата.

— В этом я смогу помочь. Он будет приезжать к вам, возможно, мы найдем какой-то другой вариант.

Ким повернулась к Хвану. Тени на ее щеках казались слезами.

— Спасибо. Это уже кое-что. Если это будет возможно. Впервые Ким Чонг показалась Хвану открытой и уязвимой. Такой она ему очень нравилась. Он подумал и чуть было не сказал, что всегда остается еще одна возможность — он может жениться на Ким и тем самым поставить южнокорейских юристов в чрезвычайно затруднительное положение. Идея была соблазнительной, но Хвану показалось, что дразнить — или угрожать — Ким свободой сейчас было бы преждевременно.

И все же эта неожиданно возникшая мысль не шла у него из головы, иначе он, возможно, обратил бы внимание на то, что обогнавший их машину мотоциклист съехал на обочину, выключил фару, приглушил двигатель.

Глава 47

Вторник, 10 часов 50 минут, Оперативный центр

Фил Катцен столкнулся с Худом возле кабинета директора и вошел вслед за ним. Он рассказал, что им со Столпом удалось сделать, и сообщил, что Столл уже проверяет дискеты южно-корейской армии.

— Это согласуется с тем, что Грегори Доналд говорил Марте, — заметил Худ. — Он и Ким Хван из Корейского ЦРУ тоже полагают, что правительство Северной Кореи здесь не при чем.

После разговора с сыном настроение у Худа немного поднялось, и он позволил себе коротко улыбнуться:

— Как вы себя чувствуете вдали от нефтяных пленок и тропических лесов?

— Ощущения странные, — признал Катцен, — но здесь очень интересно. Снова разрабатываю мускулы, которые начали было атрофироваться.

— Проведете тут еще несколько месяцев и совсем забудете об атрофии.

В кабинет Худа вошла Энн Фаррис.

— Пол...

— Вот вы-то мне и нужны.

— Возможно. Вы уже знаете о файлах южнокорейской армии?

— Я — директор. За то мне и платят, чтобы я знал такие вещи.

— Я... — Фаррис нахмурилась. — Я вижу, у вас отличное настроение. Должно быть, встреча с президентом прошла хорошо.

— Не с президентом. С сыном. Так что с этими файлами? Я полагал, что использование файлов из архивов — это наше внутреннее дело.

— Конечно. Но к полудню об этом обязательно узнают в «Вашингтон пост». Поразительно, чего не сделают вроде бы порядочные люди ради денег или билета на игру за суперкубок. Но сейчас у нас другая проблема. Вы представляете себе, какой кошмар нас ждет, если в прессу просочатся слухи о том, что во всем этом ужасе мы подозреваем наших союзников?

— Вы не можете преподнести эту новость так, как нужно нам?

— Нет проблем, Пол. Но недоверие действует на людей возбуждающе, и все будут играть на этом.

— Наплевав на истину, справедливость и Америку?

— Такие понятия умерли вместе с суперменами. Пол, — сказал Фил. — А когда супермен вернется, люди забудут все остальное.

Энн постучала авторучкой по небольшому блокноту, который она держала в руке.

— Вы хотели меня видеть?

— Подождите минутку, — сказал Худ, который уже нажал клавишу F6. На экране появилось лицо его помощника. — Есть что-нибудь новое из Корейского ЦРУ, Багз?

— Заключение лаборатории в файле ВН/1.

— Что там? В двух словах?

— Все из Северной Кореи — взрывчатые вещества, ботинки, бензин. Как Александр?

— Спасибо, лучше. Попросите, пожалуйста. Боба Херберта зайти ко мне в одиннадцать. — Худ отключил связь с помощником и провел рукой по лицу. — Черт! Корейское ЦРУ говорит, что взрыв организован КНДР, Матти думает, что наша компьютерная сеть заражена южнокорейским вирусом, а Грегори Доналд уверен, что мы имеем дело с террористами из Южной Кореи, которые хотят выдать себя за северокорейских военных. Настоящий цирк.

— В таком случае вы — инспектор манежа, — сказала Энн.

— Что с Александром?

— Приступ астмы.

— Бедняга, — качая головой, посочувствовал Фил. Он направился к двери. — Проклятый смог, в это время года он особенно действует на астматиков. Если понадоблюсь, я у Матти.

Худ и Фаррис остались одни. Пол не в первый раз заметил, что Энн не сводит с него взгляда, но на этот раз в ее янтарных глазах кроме искреннего сочувствия было что-то такое, отчего он почувствовал себя неловко. Так на него не часто смотрела даже Шарон. Впрочем, Энн Фаррис ведь не приходилось с ним жить.

— Энн, — начал Худ, — президент...

— Пол! — с порога выкрикнул Лоуэлл Коффи. Он чуть не столкнулся с Энн. Его рука еще лежала на дверной ручке.

— Входите, — сказала Энн. — Дверь закрывать не обязательно, утечки информации у нас в любом случае предостаточно.

— Понятно, — отозвался Коффи. — Пол, если можно, одну минуту. Я хотел сказать о проверке файлов южнокорейской армии, которой занимается сейчас Матти. Вы должны сделать так, чтобы из Оперативного центра не просочилось ни слова, кроме стандартного «По этому поводу заявлений не будет». У нас с Сеулом подписано соглашение о сохранении конфиденциальности информации, а сейчас не исключена диффамация конкретного человека или группы лиц. Кроме того, если мы укажем на конкретных лиц, то рискуем сделать достоянием гласности некоторые сомнительные способы, которыми была получена информация, хранящаяся в этих файлах.

— Скажите Марте, чтобы она всех строго предупредила. И пусть кто-нибудь из сотрудников Столла записывает все телефонные разговоры.

— Пол, это невозможно. Это абсолютно противозаконно.

— Тогда выполняйте мое противозаконное распоряжение. Пусть Марта всем так и скажет.

— Пол...

— Лоуэлл, выполняйте. С этими проклятыми законами я разберусь позже. Нельзя допустить, чтобы наши сотрудники постоянно думали об утечке информации, а сейчас мне некогда искать источник этой утечки.

Недовольный Лоуэлл ушел.

Худ, пытаясь собраться с мыслями, перевел взгляд на Энн. Он только сейчас заметил шарф, которым она небрежно связала волосы. Как хорошо было бы медленно потянуть за концы красно-черного шарфа и утонуть в ее длинных каштановых волосах, подумал Худ и тут же возненавидел себя за эту мысль. Он заторопился перейти к делу:

— Энн, я.., э-э.., у меня к вам другое поручение. Вы слышали о том, что над Северной Кореей сбит наш «мираж»?

Энн кивнула. Ее взгляд моментально потускнел. Неужели она прочитала его мимолетные мысли? Худ постоянно удивлялся женской проницательности.

— Белый дом намерен выступить с заявлением, в котором будет сказано, что неоправданно агрессивная реакция северокорейских летчиков на появление в их воздушном пространстве самолета-разведчика вынуждает нас перевести войска, находящиеся в этом регионе, в состояние повышенной боеготовности DEFCON-3. — Худ бросил взгляд на настенные часы. — Это было пятьдесят две минуты назад. Пхеньян ответит аналогичным заявлением, возможно, даже переиграет нас. Полагаю — точнее, надеюсь, — что президент не станет принимать никаких мер, пока мы не узнаем, что же случилось в Сеуле. Если президент сделает еще один шаг к войне, то в такой ситуации никто не сможет поручиться, каким будет ответ Северной Кореи. Когда придет Боб, нам нужно будет поговорить с Эрни Колоном и представить президенту последние данные о соотношении вооруженных сил противоборствующих сторон на полуострове. От вас, Энн, мне нужно, чтобы вы по возможности смягчили слова из Белого дома.

— Оставить путь к отступлению?

— Вот именно. Лоренс не станет извиняться за появление самолета-разведчика в воздушном пространстве КНДР, но если мы будем говорить только в жестком тоне, то в конце концов нам придется и действовать жестко. Давайте не забудем выразить в заявлении наши сожаления, не будем слишком громко хлопать дверью. Вы знаете, что нужно сказать: как всякое суверенное государство, КНДР имеет право защищать свою территорию, и мы сожалеем, что обстоятельства вынудили нас принять чрезвычайные меры.

— Мне придется согласовать наши предложения с Лоуэллом...

— Вот и хорошо. Только что я почти выгнал его.

— Он это заслужил. Такой зануда.

— Он — юрист, — возразил Худ. — Мы платим ему за то, чтобы он выполнял роль адвоката дьявола.

Энн захлопнула блокнот, помолчала, потом спросила:

— Вы ели что-нибудь сегодня?

— Слегка позавтракал.

— Судя по вашему голосу, совсем немного. Хотите что-нибудь?

— Быть может, чуть позже. — Из коридора в кабинет Худа донесся голос Боба Херберта. Пол повернулся к Энн. — Знаете, если примерно в половине первого вы будете свободны, организуйте, чтобы нам из буфета прислали пару салатов. Мы займемся зеленью и стратегией.

— Договорились, — ответила Энн таким тоном, что Худа словно ударило электрическим током.

Энн вышла. Худ проводил ее взглядом, делая вид, что смотрит на бумаги. Они начали опасную игру, но Худ был уверен, что у этой игры не будет продолжения — он этого не допустит. Сейчас же немного внимания не помешает.

В кабинет Худа вкатился Боб Херберт. Худ вызвал Багза и попросил его организовать телесовещание с министром обороны.

Глава 48

Среда, 1 час 10 минут, Алмазные горы. Северная Корея

До мобильных пусковых установок с ракетами «нодонг» по прямой было всего сто тридцать километров, но выбитые колеи грунтовых дорог и обильный листопад не позволяли развить даже умеренную скорость. Лишь после почти трехчасовой тряски полковник Сун и его адъютант Конг наконец прибыли к цели.

Сун приказал адъютанту остановить машину на вершине холма, возвышавшегося над долиной, в которой расположились «нодонги». Полковник встал и, не выходя из машины, долго смотрел на три трейлера с ракетами. Их поставили так, что они образовали равносторонний треугольник. Лежавшие на трейлерах длинные ракеты были укрыты ветками деревьев, чтобы их не было видно с самолетов и спутников. В тусклом свете почти полной луны сквозь листву были хорошо видны сверкавшие белизной корпуса ракет.

— Зрелище внушительное, — заметил Сун.

— Не могу поверить, что это нам удалось.

— И тем не менее удалось, — сказал Сун. Он еще с минуту любовался ракетами, потом добавил:

— Когда мы увидим момент их запуска, то зрелище будет еще более впечатляющим.

Это могло показаться невероятным, но факт оставался фактом: после года кропотливой тайной работы полковника вместе с майором Ли, капитаном Боком, его специалистом по компьютерам рядовым Ко и даже непосредственно с противником, вторая корейская война вот-вот должна была стать реальностью. Что касается Суна и Ли, то они надеялись, что война не только навсегда похоронит бесполезные переговоры об объединении двух стран. Они рассчитывали на то, что при активной поддержке США вооруженные силы КНДР будут полностью уничтожены. После такого исхода войны можно будет говорить и об объединении, только тогда его условия будут продиктованы Южной Кореей.

Сун сел и коротко приказал:

— Поехали.

По горной дороге джип покатился к ближайшему пункту противовоздушной обороны. Здесь стояли два танка, на каждом — по два счетверенных зенитных орудия ЗСУ-23-4с с дальнобойностью сорок пять километров. Орудия были подняты на максимальный угол — восемьдесят пять градусов. Полковник знал, что ракетные установки охраняют еще шесть танков. Над их башнями возвышались тарелки параболических антенн радиолокаторов, готовых в любое время засечь вражеский самолет.

Часовой остановил джип. В свете карманного фонаря он тщательно проверил документы полковника, потом вежливо попросил выключить фары автомобиля. Часовой отдал честь, и джип почти вслепую спустился по склону холма. Сун понимал, что часовой прав. В холмах могли скрываться вражеские лазутчики, тогда полковник стал бы отличной мишенью для снайпера.

Будет обидно, размышлял полковник Сун, если меня убьют соотечественники. Особенно в этот момент, когда через несколько часов полковник должен будет сделать для Южной Кореи больше, чем любой другой солдат за всю историю страны.

Глава 49

Среда, 01 час 15 минут, демилитаризованная зона

В грузовом отсеке лайнера Грегори Доналда встретили представитель авиакомпании и советник посольства США. Они следили за оформлением таможенных документов и за погрузкой гроба в самолет. Когда «Боинг-727» поднялся в воздух, Доналд, послав прощальный воздушный поцелуй, повернулся и направился к вертолету «ирокез».

Полет от сеульского аэропорта до демилитаризованной зоны занял всего пятнадцать минут. На вертолетной площадке Доналда ждал джип, который доставил его к штабу генерала М. Дж. Шнейдера.

Доналд с нетерпением ждал встречи с генералом. За свою далеко не бедную событиями жизнь Доналду нередко встречались люди, в здравом рассудке которых он сомневался, но из таких только Шнейдер носил четыре генеральских звезды. Шнейдер родился в годы великой депрессии и младенцем был в буквальном смысле слова подброшен к дверям манхэттенского «Адвенчерс-клаба». В его детских фантазиях мать не раз возвращалась к месту преступления, а отец в представлении ребенка был великим охотником или путешественником. Внешне Шнейдер был типичным персонажем романов Г.Р. Хаббарда — ростом шесть футов три дюйма, с квадратным подобородком, широкими плечами и осиной талией. Его усыновила супружеская пара, которая жила и работала в пригороде Нью-Йорка. В восемнадцать лет, в самый разгар корейской войны, Шнейдер поступил на военную службу. Он был в числе первых военных советников во Вьетнаме, ушел из этой страны одним из последних американцев, а в 1976 году вернулся в Корею. В тот год его дочь Синди погибла в горах. В свои шестьдесят пять лет генерал Шнейдер еще горел желанием сражаться с врагами Америки до последнего дыхания, словом, был одним из тех, кого Доналд как-то назвал «последними техасскими ковбоями».

У Шнейдера было очень много общего с северокорейским генералом Хонг-ку (про которого говорили, что он заводится с полоборота). Вместе с тем Шнейдер на удивление легко находил общий язык с генералом южнокорейской армии Самом, вместе с которым он командовал объединенным контингентом вооруженных сил Южной Кореи и США в районе демилитаризованной зоны. Шнейдер предпочитал крепкие выражения, а в случае вооруженного конфликта был готов пустить в ход все, что было в его распоряжении, включая тактическое ядерное оружие. Пятидесятидвухлетний Сам был всегда спокоен, сдержан, а открытому конфликту предпочитал переговоры и диверсии. Разумеется, Южной Корее приходилось воздерживаться от любых военных действий, но КНДР пугало одно присутствие генерала Шнейдера. Прежде такое положение устраивало Доналда, и он им умело пользовался.

Доналд вошел в штаб генерала — небольшое деревянное строение с тремя кабинетами и спальней, стоящее на южной границе военного лагеря. Трудно найти двух более непохожих друг на друга людей, чем я и Шнейдер, рассуждал про себя Доналд, и тем не менее мы всегда удивительно хорошо понимали друг друга. Возможно, причина такого взаимопонимания заключалась в том, что они были сверстниками, пережившими трудные времена, а может быть, был прав Шнейдер, который называл их отношения синдромом Лореля — Харди, подразумевая, что обычно дипломаты заваривают кашу, а расхлебывать ее приходится военным.

Когда Доналд вошел в кабинет генерала, тот разговаривал по телефону и жестом пригласил гостя сесть. Доналд осторожно опустился на стоявший у стены диван из белой кожи. Он знал, что хозяин кабинета всегда был ярым поборником чистоты.

— ..а мне плевать с крыши небоскреба на то, что говорит Пентагон, — кричал Шнейдер на удивление высоким для такого крупного мужчины голосом. — Они убили военнослужащего США, не потрудившись даже дать предупреждение! Что?.. Да, я знаю, что наш самолет находился в их воздушном пространстве. Но мне известно и то, что они изобрели какое-то компьютерное заклинание, из-за которого наши спутники ослепли, так что же нам теперь делать? Разве это не вторжение на нашу территорию, разве это не диверсия?.. Ах, международные соглашения... Сенатор, суньте их.., сами знаете куда. Позвольте поинтересоваться, когда убьют еще одного американского солдата, вы тоже порекомендуете нам сидеть сложа руки?

Генерал Шнейдер замолчал, но не успокоился. Бешено вращая налитыми кровью глазами, он ссутулился и наклонил голову, словно бык, нацелившийся на тореадора. Играя ножом для бумаг, генерал несколько раз вонзил его в подушечку, украшенную символикой морской пехоты США. Судя по тому, насколько потрепана была эта подушечка, она предназначалась главным образом именно для такой цели.

После примерно минутного молчания генерал заговорил более спокойным тоном:

— Сенатор, я не собираюсь обострять отношения с Северной Кореей. Если бы вы были здесь, то за один такой намек получили бы крепкий пинок в задницу. Безопасность моих солдат для меня важнее собственной жизни или чего угодно другого. Но, сенатор, честь моей страны важнее, чем все наши жизни, вместе взятые, и я не намерен, сидя в кресле, спокойно смотреть, как Америку поливают дерьмом. Если вы со мной не согласны, так у меня есть номер телефона газеты, которая издается в вашем родном городишке. Полагаю, ваши избиратели могут иметь другую точку зрения. Нет... Я вам не угрожаю. Я хочу лишь сказать, что я по-прежнему буду поливать семена, а вы пытаетесь вырастить камни. Дядя Сэм уже заработал один синяк под глазом. Если ему выбьют второй глаз, мы тоже решим, что нам не следует извиняться, и этим ограничимся? Всего хорошего, сенатор.

Доналд достал трубку и принялся набивать ее табаком.

— Это вы неплохо сказали.., что будете поливать семена.

— Благодарю, — коротко отозвался генерал, набрал полные легкие воздуха, оставил нож для бумаг в подушке и распрямился. — Это был председатель Комитета вооруженных сил.

— Я догадался.

— Натянул портки в цветках и думает, что от его задницы всем стало светло, как днем, — сказал генерал, встал и вышел из-за стола.

— Не уверен, что я вас правильно понял, — признался Доналд, — но звучит неплохо.

— Это значит, что он понахватался всех этих чертовых высоких идей и не видит разницы, когда человек говорит правду, а когда просто умничает, — пояснил генерал. Он пожал Доналду обе руки. — Пошел он... Как ваши дела?

— Мне еще кажется, что стоит поднять телефонную трубку, и я смогу поговорить с Сунджи.

— Понимаю. У меня такое же ощущение было несколько месяцев после того, как погибла моя дочь. Черт, я и сейчас иногда набираю ее номер, не поднимая трубки. Так и должно быть, Грег. Так и должно быть.

Доналд смахнул слезу.

— Проклятье...

— Послушайте, если вам нужно выплакаться, не стесняйтесь, валяйте. Дела могут подождать. Вы же знаете, что в Вашингтоне не любят ввязываться в схватку, пока не увидят, откуда можно будет ударить по мячу.

Доналд покачал головой и снова взялся за трубку.

— Все в порядке. Мне нужно заняться делом.

— Вы уверены?

— Совершенно уверен.

— Вы голодны?

— Нет. Я поел с Хаугардом.

— Вы, должно быть, в восторге от обеда в таком обществе! — Шнейдер положил руку Доналду на плечо. — Я пошутил. Норбом — отличный парень. Правда, иногда немного осторожничает. Не хотел направлять мне подкрепление и боеприпасы, пока не получил приказа о переходе в состояние повышенной боеготовности — и это после того, как сбили наш самолет!

— Я узнал об этом, когда ехал сюда. Офицером разведки была женщина...

— Именно была. Теперь северокорейское радио обзывает нас трусами, говорит, что мы прячемся за спинами женщин. Я бы им так ответил: все было бы по-другому, если бы не эта странная история с нашими компьютерами. Черт, сейчас все совсем не так, как в добрые старые времена, когда вы были единственным в городе дипломатом. Теперь всем нам приходится упражняться в красноречии.

— Все меняется.

— Нет, не все. Признаюсь вам, Грег, когда я сижу здесь, у меня иногда возникает желание бросить все к чертовой матери и снова заняться тем, что я делал мальчишкой, — пришивать метки к рубашкам. В то время каждый занимался своим делом. Не нужно было идти в ООН и, сняв шляпу, умолять подыхающую от голода Украину дать согласие на то, чтобы мы испытали свою бомбу в своей же, черт бы ее побрал, пустыне. Генерал Беллини из НАТО рассказывал, что он своими ушами слышал, как какой-то проклятый лягушатник в телевизионном интервью укорял нас за то, что в 1944 году во время высадки десанта в Нормандии несколько наших бомб случайно попали и на их дома. Какой идиот подпускает таких психов к телевизионной камере? Почему люди забыли, что такое здравый смысл?

У Доналда не оказалось спичек, и он раскурил трубку от зажигалки, стоявшей на столе генерала. Зажигалка имела форму ручной гранаты, и, лишь вытащив чеку, Доналд понял, что л г" штука вполне могла оказаться не зажигалкой, а настоящей гранатой.

— Вы сами ответили на этот вопрос, генерал. Все дело в телевидении. Теперь каждый может сказать все, что хочет, перед огромной аудиторией, и нет такого политика, который мог бы себе позволить пренебрегать телевидением. Вам нужно было сказать сенатору, что у вас есть хороший друг в редакции передачи «60 минут». Он был бы потрясен.

— Хватит об этом, — сказал Шнейдер, опускаясь на диван рядом с Доналдом. — Что ж, возможно, колесо завертится опять. Я вроде того раба из «Десяти заповедей», который еще при жизни хотел увидеть Спасителя. Вот и я, прежде чем умру, хотел бы увидеть человека, который собирается спасти нас, вытащить из дерьма, даже если он за это поплатится своей жизнью. Если бы я не болел за своих чертовых солдат, я бы полетел в Пхеньян и сам набил бы там кое-кому морду за офицера разведки Марголип.

* * *

Совещание было коротким. Решили, что Доналд присоединится к партульному отряду, вооружится цифровой видеокамерой, снабженной системой ночного видения, и на джипе с водителем — офицером разведки — проедет мили две вдоль демилитаризованной зоны. По телефонной связи отснятый видеофильм будет переслан в Оперативный центр, а Доналд через два часа снова проедет по тому же маршруту. Если к северу от демилитаризованной зоны задумали что-то серьезное, то за это время там должны произойти какие-то изменения.

Тридцатипятиминутная поездка прошла без приключений, после чего компакт-диск с видеофильмом вручили офицеру связи для передачи Бобу Херберту.

В перерыве между поездками Доналд, отказавшись от предложения Шнейдера отдохнуть, пошел в центр связи. Центр ютился в лачуге с пятью крохотными комнатенками, битком набитыми радиопередатчиками, телефонами и компьютерами с объемными файлами интервальных сигналов, использующихся для опознания передатчиков, точных координат всех стационарных радиостанций в Азии и в бассейне Тихого океана, а также направлений их максимального излучения, перечнями частот для точного определения сигналов, программой SINPO для подавления помех и усиления сигналов.

Доналд занял комнатушку, освобожденную тем офицером связи, которому он передал компакт-диск, и сел за передатчик. Он был уверен, что передать сообщение на расстояние меньше пяти миль не будет проблемой.

Компьютер подсказал, что в демилитаризованной зоне работают коротковолновый и средневолновый передатчики. Доналд выбрал коротковолновый, настроил его на частоту 3350 килогерц и, взяв в руки небольшой микрофон, скованно пробормотал следующее сообщение:

— Генералу Хонг-ку, командующему вооруженными силами Корейской Народно-Демократической Республики в районе демилитаризованной зоны, военная база номер один. Посол Грегор Доналд приветствует вас и просит уделить ему несколько минут для встречи в нейтральной зоне в удобное для вас время. Мы стремимся положить конец эскалации напряженности и враждебным действиям и надеемся, что вы удовлетворите нашу просьбу в ближайшее время.

Доналд повторил свое сообщение, потом отправился к генералу Шнейдеру и доложил о результатах поездки. Впрочем, от своих разведчиков генерал уже знал, что к северу от демилитаризованной зоны укрепляют линии обороны, подтягивают танковые части, легкую артиллерию, подразделения поддержки.

Новость не удивила и не обескуражила Шнейдера, хотя он предпочел бы, чтобы генерал Сам приказал своим войскам сделать то же самое. Но Сам ничего не хотел предпринимать, не имея приказа из Сеула, а Сеул не мог отдать такой приказ, пока президент Лоренс не прикажет перевести войска США в состояние высокой боеготовности DEFCON-2 и не согласует свои действия с президентом Южной Кореи. Доналд понимал, что первое условие будет выполнено только в том случае, если произойдет еще один инцидент вроде того, что случился с американским «миражом». Кроме того, два президента будут старательно избегать официальных переговоров до тех пор, пока их советники не решат, что же именно им следует делать.

Доналду же оставалось только гадать, примет ли северокорейский генерал его предложение... И если примет, то кем сочтет его Шнейдер — трусом или Спасителем.

Глава 50

Среда, 01 час 20 минут, деревня Янгу

К каменному домику, крытому тростником, вело деревянное крыльцо. Дверь была закрыта только на крючок. В боковых стенах домика было по два окна. Домик казался сравнительно новым — на первый взгляд, ни камень, ни тростник не пережили больше двух дождливых лет.

Чо повернулся к майору Хвану. Майор кивнул. Шофер выключил фары, из «бардачка» достал карманный фонарь и вышел под моросящий дождь. Когда Чо открыл заднюю дверцу, первым из машины вышел майор Хван.

— Я обещаю, что не убегу, — с ноткой негодования в голосе сказала Ким Чонг майору. — Здесь некуда бежать.

— И все же арестованные время от времени бегут, госпожа Чонг. Кроме того, я уже нарушил правила, доставив вас сюда без наручников. Нарушать и другие было бы просто неразумно.

Ким вышла из машины. Чо не отходил ни на шаг.

— Я заслужила упрек. Прошу прощения, господин Хван.

Ким направилась к дому и словно растворилась в темноте. Чо вырвал ключи из замка зажигания и бросился за ней, Хван чуть медленнее пошел за шофером.

Ким отбросила крючок и вошла в дом. Возле двери на столике стояла стеклянная чашка. Из нее Ким взяла длинную деревянную спичку и зажгла несколько свечей в стеклянных подсвечниках. Улучив момент, когда Ким не смотрела в их сторону, Хван подал знак Чо, чтобы тот наблюдал за домом снаружи. Чо бесшумно вышел.

Небольшую комнату заполнил оранжевый свет. Хван увидел фортепьяно, аккуратно убранную двуспальную кровать, круглый столик с одним стулом и письменный стол, на котором не было ничего, кроме нескольких фотографий в рамочках. Майор взглядом следил за Ким. Она спокойно, даже грациозно передвигалась по комнате; очевидно, ее не вывели из равновесия события этого дня. Интересно, почему она так хладнокровна, задумался Хван. Или работа шпионки никогда не была ее призванием, или она по натуре — прагматик, конфуцианка.

Или она все подготовила для того, чтобы Хван потерпел самое сокрушительное в своей жизни поражение.

Хван подошел к письменному столу. Его не удивило, что здесь не оказалось ни одной фотографии самой Ким Чонг. Если бы ей пришлось неожиданно бежать, фотографии шпионки были бы подарком для Корейского ЦРУ. Хван взял один из снимков.

— Ваши брат и мать? Ким кивнула.

— У них приятные лица. А это ваш дом?

— Был нашим.

Майор поставил фотографию.

— А этот коттедж? Его построили специально для вас?

— Господин Хван, пожалуйста, не надо больше вопросов. Теперь майор почувствовал в голосе Ким упрек.

— Прошу прощения.

— Мы заключили соглашение.., перемирие. Хван подошел к Ким.

— Госпожа Чонг, мы не заключали никакого перемирия. Вероятно, вы не правильно меня поняли, не так оценили наши отношения.

— Я все поняла правильно, господин Хван. Я — ваша пленница. Но я не предам свою страну, не стану сотрудничать с КЦРУ, и мне неприятны ваши попытки втереться в доверие, задавая вопросы о моей семье, моем доме. Боюсь, я уже достаточно скомпрометировала себя тем, что привезла вас сюда.

Хван был задет за живое. Не потому, что он не получил ответа на свой вопрос. Разумеется, он сам должен был узнать, кто построил этот дoм — местные строители или просочившиеся в страну агенты КНДР, а Ким должна была сделать все, чтобы Хван так ничего и не узнал. Таковы правила игры. Но больше всего майора вывело из себя то, что Ким Чонг была совершенно права. Возможно, она не шпионка по призванию, но это не мешает ей оставаться патриоткой. Майор ошибся, недооценив Ким Чонг. Впредь ему нужно быть осмотрительнее.

Ким опустилась на обшитую зеленым бархатом табуретку и сыграла несколько тактов джазовой пьесы, которую Хван не узнал. Потом Ким отбросила крышку пианино и сунула внутрь обе руки. Майор внимательно наблюдал за нею, она же, словно не замечая его пристального взгляда, отвинтила крыльчатую гайку, крепившую металлическую скобу, и извлекла из пианино компактную радиостанцию. На противоположной стенке инструмента хомутиком было закреплено взрывное устройство, связанное проводом с крышкой пианино.

Хван сразу узнал сверхсовременную радиостанцию «Кол-38» израильского производства. Корейское ЦРУ тоже хотело купить такие — они могли принимать и передавать сообщения в радиусе семисот пятидесяти миль, что позволяло заброшенным в тыл агентам вести переговоры со своими штаб-квартирами без всяких спутников. Источником питания «Кол-38» были легкие кадмиевые аккумуляторы, поэтому с ними можно было работать и в глухих уголках, вроде этой деревни Янгу. Что же касается надежности, то в этом смысле «Кол-38» превосходили — даже американские портативные радиостанции.


  • Страницы:
    1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9, 10, 11, 12, 13, 14, 15, 16, 17, 18, 19, 20