Современная электронная библиотека ModernLib.Net

Взгляд в темноте

ModernLib.Net / Триллеры / Кларк Мэри Хиггинс / Взгляд в темноте - Чтение (стр. 9)
Автор: Кларк Мэри Хиггинс
Жанр: Триллеры

 

 


Когда они с Ниной стали встречаться, родители стояли стеной. Стив спрашивал Нину: «И как только тебе удалось оказаться их дочерью?» Она была такой веселой, яркой, легкой. Они поженились сразу после окончания колледжа. А потом он пошел в армию и его отправили во Вьетнам. Два года они не виделись. Наконец ему дали отпуск, и она приехала к нему на Гавайи. Какая же она была красивая, когда сбежала по трапу и бросилась ему в объятия.

После демобилизации он поехал в Колумбию, получать магистерскую степень по журналистике. Потом получил работу в «Тайм», они переехали в Коннектикут, и Нина забеременела Нилом.

К рождению Нила он купил ей «Фольксваген Карманн-Гиа и преподнес так, будто это „Роллс-Ройс“. Который, конечно же, подарил ее отец. Машину Нины он продал через неделю после похорон. Невозможно было видеть ее в гараже, припаркованную рядом с его „Меркурием“. В тот вечер, когда он приехал домой и нашел ее мертвой, то подошел к машине, надеясь вопреки здравому смыслу. „Твое легкомыслие тебя убьет!“ Но на переднем колесе снова стояла радиальная ось, а лысая покрышка лежала в багажнике. Она сменила ее в тот же день, значит, всерьез восприняла его раздражение.

«Нина, Нина, прости меня».

Шэрон. Она вернула его к жизни. Благодаря ей оцепенение и боль растаяли, как лед в оттепель. В эти шесть месяцев ему было так хорошо. Он начал верить, что ему дали второй шанс на счастье.

Сейчас ему тридцать четыре, а не двадцать два. Он не влюбился в первую же встречу.

Или влюбился?

Их первая встреча на шоу «Сегодня»… После окончания они вместе вышли из студии, а потом долго стояли перед зданием и разговаривали. После смерти Нины его даже мельком не заинтересовала ни одна женщина, но в то утро ему не хотелось отпускать Шэрон. Он торопился на собрание и не мог пригласить ее на завтрак. В конце концов у него вырвалось: «Послушайте, сейчас я тороплюсь, но, может быть, поужинаем сегодня вечером?»

Шэрон сразу согласилась, как будто ждала приглашения. День тянулся невыносимо долго, но наконец он подошел к ее квартире и позвонил в дверь. В тот раз их спор о смертной казни был скорее идеологическим, чем личным. Только когда Шэрон поняла, что не сможет спасти Рональда Томпсона, она изменила к нему отношение.

Он уже на Кросс-Каунти-парквей. Руки действовали независимо от сознания, он автоматически поворачивал, куда надо.

Шэрон. Так хорошо было снова поговорить с кем-то за ужином, за вечерним коктейлем. Она понимала сложности создания нового журнала, борьбу за рекламодателей и читателей. Подходящие темы для интимной беседы, шутил он.

Он оставил работу в «Тайм» и перешел в «Ивэнтс» за несколько месяцев до смерти Нины. Это был большой риск. В «Тайм» он неплохо зарабатывал. Но амбиции сыграли свою роль. Он собирался участвовать в создании лучшего журнала в стране. Стать богатым пробивным редактором и доказать отцу Нины, что он чего-то стоит. Заставить его взять свои слова обратно.

Родители Нины обвинили его в ее смерти. «Если бы она жила в доме с охраной и прислугой, этого бы не случилось», — говорили они. И хотели забрать Нила с собой в Европу. Нил в обществе этой парочки!

Нил… Бедный малыш. Та же судьба, что у отца. Мать Стива умерла, когда ему было три года. Он совсем ее не помнил. Отец так больше и не женился. Это было ошибкой. Стив вырос, мечтая о матери. Когда ему было семь лет, учительница, пришедшая на замену в их класс, предложила им нарисовать открытки на День матери[8].

Увидев, что он не положил свою открытку в портфель, она спросила: «Ты хочешь оставить ее здесь? Но маме будет приятно получить ее в воскресенье».

Он разорвал открытку и выбежал из комнаты.

Он не хотел этого для Нила. Ему хотелось, чтобы Нил вырос в счастливом доме… доме с братьями и сестрами. Он не хотел жить в одиночестве, как отец. Для отца Стив стал смыслом жизни, и на почте тот всем подряд хвастался, что его сын учится в Принстоне. Одинокий мужчина в пустой квартире. Однажды утром он не проснулся. Не вышел на работу, и его нашли мертвым. И Стива вызвали с учебы.

Может, поэтому в последние годы он так настаивал на смертной казни. Потому что знал, как живут пожилые одинокие люди, как мало у них есть. И ему невыносима была мысль, что их могут жестоко убить.

Чемодан лежал на переднем сиденье. Хью уверил, что электронное устройство не обнаружат. Сейчас он был рад, что позволил установить его.

В половине второго Стив выехал на 57-ю улицу с Вест-Сайд-драйв. Без двадцати два припарковался перед телефонной будкой возле «Блуминг-дейла». Без десяти два он вылез из машины и встал в будке, не обращая внимания на влажный ледяной ветер.

Ровно в два телефон зазвонил. Тот же приглушенный шепчущий голос велел ему ехать к автомату на углу 66-й и Лексингтон-авеню.

Второй звонок раздался в два пятнадцать. Стиву было велено переехать мост Трайборо и по Центральной трассе отправиться к выезду на шоссе Бруклин — Квинс. Затем по нему выехать на Рузвельт-авеню, свернуть налево в конце первого квартала и сразу припарковаться. Выключить фары и ждать. «Смотри, привези деньги. И приезжай один».

Стив лихорадочно записал инструкции, повторил их. Похититель повесил трубку.

В два тридцать пять Стив сворачивал на Рузвельт-авеню. На другой стороне улицы, в половине квартала от угла, был припаркован большой седан. Проезжая мимо, он слегка крутанул руль, надеясь, что скрытые камеры ухватят марку и номер машины, остановился у обочины и стал ждать.

Было темно. Двери и витрины обшарпанных магазинов защищали цепи и решетки, эстакадные железнодорожные пути перекрывали свет, а снег затмил все окончательно.

Смогут ли агенты проследить за ним по таймеру? Он может сломаться. Стив не заметил за собой машин. Но они говорили, что близко подъезжать не будут.

В дверь со стороны водителя стукнули. Стив резко повернул голову. Во рту пересохло. Рука в перчатке махнула ему, чтобы он опустил стекло. Стив включил зажигание и нажал кнопку на двери.

— Не смотри на меня, Петерсон.

Но Стив уже заметил коричневое пальто и маску-чулок. На колени ему что-то упало — большая холщовая сумка… вещмешок. Живот свело судорогой. Этот тип не собирается брать чемодан со следящим устройством. Так он и знал.

— Открывай чемодан и складывай деньги в мешок.

Стив попытался протянуть время:

— Откуда я знаю, что вы вернете моего сына и Шэрон невредимыми?

— Заполняй сумку, — в голосе прорывались визгливые нотки. Похититель сильно нервничал. Если он запаникует и убежит без денег, то может убить Шэрон и Нила.

Дрожащими руками Стив стал перекидывать аккуратные пачки из чемодана в мешок.

— Завяжи!

Он затянул бечевку, завязал ее узлом.

— Давай сюда. Не смотри на меня.

Стив смотрел прямо перед собой.

— Что с моим сыном и Шэрон?

Руки в перчатках просунулись в окно, вырвали у него сумку. Перчатки. Он постарался их разглядеть. Жесткие, дешевая подделка под кожу, темно-серые или коричневые, большие. Рукав на пальто обтрепался, и из него торчали нитки.

— За тобой наблюдают, Петерсон. — Похититель торопился. Голос почти дрожал. — Пятнадцать минут оставайся здесь. Запомни: пятнадцать минут. Если за мной не будет слежки и все деньги на месте, сегодня в половине двенадцатого утра тебе скажут, где забрать сына и Шэрон.

Половина двенадцатого. Как раз в момент казни Рональда Томпсона.

— Вы имеете отношение к смерти моей жены? — вырвалось у Стива.

Ответа не последовало. Он подождал и осторожно повернул голову. Похититель ушел. На другой стороне завелась машина.

Часы показывали два тридцать восемь. Встреча заняла меньше трех минут. Следят ли за ним? Сидит ли на крыше соседнего здания наблюдатель, чтобы доложить, если он двинется с места? ФБР не получит сигнала из чемодана об изменении местонахождения. Они не поймут, что встреча уже прошла. Стоит ли уехать раньше?

Нет.

В два пятьдесят три Стив развернул машину и направился обратно в Манхэттен. В три десять он уже был в офисе ФБР на углу 69-й улицы и Третьей авеню. К его машине бросились мрачные агенты и принялись выкручивать фары. Пока лифт поднимал их на двенадцатый этаж, Хью угрюмо выслушивал его объяснения. Стива представили седовласому мужчине со спокойным умным лицом, наполовину скрытым темными очками.

— Джим несколько раз прослушал кассету, — сообщил Хью. — По звуку голосов и особому эху он заключил, что Шэрон и Нила держат в почти пустой холодной комнате размером приблизительно одиннадцать на двадцать три фута. Это может быть цоколь здания железнодорожной станции, на записи слышен отдаленный шум поездов.

Стив изумленно воззрился на него.

— Позже я постараюсь уточнить детали, — сказал слепой агент. — Волшебства тут никакого нет. Я просто внимательно слушаю. Все равно что разглядывать образцы под микроскопом.

Холодная, почти пустая комната. Цоколь вокзала. Стив с укором посмотрел на Хью.

— И, по-вашему, Шэрон все это запланировала?

— Не знаю, — просто ответил Хью.

— Мистер Петерсон, я хочу спросить о последнем голосе на кассете, — неуверенно начал Джим Оуэнс. — У вашей жены случайно родной язык был не французский?

— Нет… вовсе нет. Она выросла в Филадельфии, а в десять лет ее отправили в пансион. А что?

— Интонация ее голоса свойственна человеку, для которого английский — не первый язык.

— Постойте! Нина же говорила мне, что у нее была няня-француженка. И в детстве она даже думала по-французски, а не по-английски.

— Об этом я и говорю. Тогда это не подражание. Вы правильно установили голос вашей жены.

— Хорошо. Значит, я ошибался, — заключил Хью. — Но Джим говорит, что последнюю запись наверняка добавили на кассету после Шэрон и Нила. Подумайте, мистер Петерсон. Это спланировал кто-то, хорошо знающий вашу личную жизнь. Может, вы были на вечеринке, где снимали домашнее видео… и кто-то мог записать голос вашей жены, а потом вырезать из записи отдельные слова?

Думать об этом было нелегко… Стив нахмурился.

— Кантри-клуб. Когда его обновили и перекрасили четыре года назад, то сняли некий фильм в благотворительных целях. Нина была рассказчицей, ходила из комнаты в комнату и объясняла, что было сделано.

— Уже что-то. Могла она употребить эти слова в какой-то момент фильма?

— Возможно.

— Зазвонил телефон. Хью схватил трубку, назвался, напряженно выслушал говорившего.

— Отлично! Действуйте! — Он повернулся к Стиву с видом охотника, напавшего на свежий след. — Кое-что проясняется, мистер Петерсон. Вам удалось четко заснять машину и номерной знак. Мы ее ищем.

Первая робкая надежда! Почему же по-прежнему душит ком в горле? Что-то говорило ему — слишком просто, ничего не выйдет.

Джим Оуэнс протянул руку на голос Стива.

— Мистер Петерсон, еще один вопрос. Мне показалось, что она открывала дверь. Не знаете ли вы случайно, где могла быть дверь, которая открывается с необычным легким скрипом, что-то вроде… «квиииркк»? — Джим удивительно точно сымитировал звук ржавого шарнира.

Хью и Стив посмотрели друг на друга. Это насмешка, равнодушно подумал Стив. Фарс, и слишком поздно что-либо делать.

Хью ответил за него:

— Да, Джим. Именно так открывается дверь на кухне мистера Петерсона.

35

По дороге от бара «Мельница» Арти чувствовал, как ноющая тревога расползается по телу, вытесняя приятное ощущение собственной безупречности, которым он так наслаждался в последнее время.

Он рассчитывал встретить в баре Билла Люфтса, из него так полезно было выкачивать информацию. А, мальчика нет? А где он? Как мистер Петерсон? К нему приехали гости?

Петерсон вряд ли сказал Люфтсам, что Нил и Шэрон пропали. Наверняка он знает, что Люфтсы держать язык за зубами не умеют.

И раз Билл не пришел, значит, Петерсон позвонил копам… нет, не копам, а в ФБР.

Парень, назвавшийся Питом Лернером и задававший столько вопросов, — агент ФБР. Арти это понял.

Он вывел темно-зеленый «Фольксваген-жук» на южную сторону Меррит-парквей. От тревоги вспотели подмышки, руки и лоб.

Двенадцать лет пролетело. Тогда его мариновали в офисе ФБР на Манхэттене.

— Ну же, Арти, торговец газетами видел, как ты ушел с девушкой. Куда ты ее повел?

— Я посадил ее в такси. Она сказала, встречается с каким-то парнем.

— Каким парнем?

— Откуда я знаю? Я вынес ей сумку, и все.

Они ничего не могли доказать. Но старались. Очень старались.

А как насчет остальных девушек, Арти? Посмотри-ка на фотографии. Ты вечно околачиваешься возле автовокзала Порт-Аторити. И скольким ты подносил сумки?

— Не понимаю, о чем вы.

Они подбирались к нему. Становилось опасно. Поэтому он уехал из Нью-Йорка в Коннектикут, нашел работу на автозаправке. Шесть лет назад выкупил ремонтную мастерскую в Карли.

Аризона. Вот где он допустил большую ошибку. Зачем только он сказал: «Род-Айленд — не Аризона». Может, парень, назвавшийся Питом, не заметил, но все равно, это было ошибкой.

У них нет против него никаких улик, начнут копаться в прошлом, когда его допрашивали насчет девушки из Техаса. «Приезжай ко мне в Гринвич-Виллидж, — сказал он ей. — У меня много друзей-художников, которые умеют работать с красивыми моделями».

Но у них не было и нет доказательств. Ничего. Он нигде не поскользнулся и знал это наверняка.

— Это твое жилье? — спросила она. — Эта свалка?

Он выехал с Меррит на Хатчинсон-ривер и, указателям, двинулся к мосту Трогс-Нек. У него родился гениальный план. Угонять машину опасно. Владелец может вернуться через десять минут, а копы могут поднять тревогу, не успеет он проехать и пяти миль. Нельзя угонять машину, если не уверен, что владелец не помешает… например, смотрит фильм тридцатилетней давности или сидит в самолете.

На мосту Трогс-Нек горели предупреждающие огни. Лед. Ветер. Но это не страшно. Он хороший водитель, а трусы, которые не умеют держать руль, сегодня сидят по домам. Тем легче перемещаться.

В двадцать минут двенадцатого он въехал на парковку номер пять аэропорта Ла Гуардиа, где предоставляли скидки для тех, кто оставляет машину надолго.

Фокс вытащил из автомата квитанцию, шлагбаум поднялся, и он медленно поехал по парковке, стараясь скрыться с глаз служителя на выездной полосе рядом с автоматом регистрации. Он нашел свободное место в девятой секции, между «Крайслером» и «Кадиллаком» и позади «Олдсмобила». Среди них «жук» был незаметен.

Тогда он откинулся на сиденье и стал ждать. Прошло сорок минут. Заехали две машины, одна вызывающе красная, другая — желтый «универсал». Обе слишком бросаются в глаза. Хорошо, что водители не обратили внимания на свободные места рядом с ними и двинулись в дальний левый конец парковки.

Мимо медленно проехала еще одна машина. Темно-синий «Понтиак» остановился в трех рядах впереди. Фары выключились. Водитель вышел, подошел к багажнику и достал большой чемодан. Этот не сразу хватится своей машины.

Низко съехав на сиденье, так что лишь макушка виднелась на уровне лобового стекла, он наблюдал, как мужчина захлопнул багажник, взял чемодан и двинулся к ближайшей остановке, откуда автобусы уезжали к терминалам.

Автобус подошел через несколько минут. Фокс убедился, что мужчина сел в него.

Медленно и осторожно он выбрался из своего «жука». Мелькающих фар не видно. Быстрыми шагами подошел к «Понтиаку». Со второй попытки подобрал ключ и сел в машину.

В салоне сохранилось приятное тепло. Он вставил ключ в зажигание. Двигатель завелся почти бесшумно, бензобак заполнен на три четверти.

Прекрасно.

Придется подождать. Охранник заподозрит неладное, если на квитанции будет указано время стоянки меньше чем два часа. Но он не торопится, и ему надо подумать. Фокс откинулся на спинку сиденья, закрыл глаза, и перед его глазами проплыл образ Нины, такой, какой она была в тот первый вечер…

Он разъезжал по округе, зная, что этого делать нельзя, что слишком мало времени прошло со смерти Джин Карфолли и миссис Вейсс, но не в силах был оставаться дома. И тогда увидел ее. Она остановила свой «Карманн-Гиа» на 7-й трассе в тихом пустынном месте. Фары высветили стройную невысокую фигуру. Темные волосы. Маленькие руки, не справлявшиеся с домкратом. Огромные карие глаза испуганно смотрели на него, когда он сбавил скорость и подъехал. Видимо, ей вспомнились все разговоры об убийцах с большой дороги.

— Может, вам помочь, мисс? Вам тяжело, а я этим все время занимаюсь. Я механик.

Тревога исчезла из глаз.

— Отлично. По правде говоря, я немного нервничаю. Проколола шину в таком неудачном месте…

Он ни разу не посмотрел на нее, только на покрышку, словно ее и не существовало или ей было девяносто лет.

— Вы наехали на стекло, бывает.

Он легко и быстро сменил шину. Меньше чем за три минуты. Ни одной машины мимо не проехало. Он поднялся.

— Сколько я вам должна? — Она открыла сумочку, склонила голову. Под замшевой курткой вздымалась и опускалась грудь. Класс. Все в ней выдавало класс. Не напуганная девчонка вроде Джин Карфолли и не разъяренная старая стерва вроде Вейсс, а просто красивая молодая женщина, испытывающая к нему благодарность. Он протянул руку, чтобы коснуться ее груди.

Свет выхватил дерево на противоположной стороне, сделал круг и озарил их обоих. Копы. С включенной мигалкой.

— Три доллара за замену покрышки, — сказал он быстро, — и я могу заделать прокол, если хотите. — Он сунул руку в карман. — Я Арти Таггерт, у меня мастерская в Карли на Монро-стрит, в полумиле от бара «Мельница».

Полицейская машина подъехала и остановилась. Из нее вышел патрульный.

— Все нормально, мэм? — Он с подозрением посмотрел на Арти.

— Да, мне очень повезло. Мы с мистером Таггертом из одного города, у меня прокололась шина, а он как раз проезжал мимо.

Она сделала вид, будто знает его. Какая удача! Лицо полицейского сразу смягчилось.

— Вам действительно повезло, мэм, что рядом оказался знакомый. В наше время женщине небезопасно оставаться в одиночестве со сломанной машиной.

Коп вернулся в машину, но не уехал.

— Вы почините мне покрышку? — спросила она. — Я Нина Петерсон. Мы живем на Дрифтвуд-лейн.

— Конечно. С удовольствием. — Он направился к своей машине, спокойно, непринужденно, словно собирался выполнить очередной мелкий ремонт, не показал, насколько необходимо ему снова увидеться с ней. По ее виду было ясно, что и она жалеет о вмешательстве копа. Но сейчас важно уехать, пока коп не вспомнил о Джин Карфолли и миссис Вейсс и не спросил: «Любите помогать дамам, оказавшимся в одиночестве, мистер?»

Поэтому он уехал, а на следующее утро, когда придумывал, как бы позвонить ей, она позвонила сама.

— Муж отругал меня за то, что я езжу на запаске, — мягко и доверительно произнесла она, словно это была их личная шутка. — Где я могу забрать покрышку?

Арти соображал быстро. Дрифтвуд-лейн — район тихий, дома стоят неплотно. Если она приедет к нему, подружиться с ней не получится. Слишком опасно.

— Сейчас у меня выезд, — солгал он. — Я привезу вам ее к концу дня, около пяти. — К пяти уже темнело.

— Прекрасно. Мне просто нужно, чтобы эта чертова штуковина была на месте, когда я в полшестого поеду за мужем.

В тот день от возбуждения ему не сиделось на месте. Он постригся и купил новую клетчатую рубашку. Вернувшись, не стал работать. Принял душ, переоделся и, пока ждал, слушал свои кассеты. Потом вставил в магнитофон новую кассету и подписал ее «Нина». Убедился, что в фотоаппарате есть пленка, и с удовольствием подумал, как будет проявлять фотографии, и на снимках будет проступать изображение…

В десять минут пятого он отправился на Дрифтвуд-лейн. Объехал улицу и наконец решил припарковаться в леске возле ее дома. На всякий случай…

Арти прошел по лесу у побережья. Вспомнил, как плескалась вода тогда на пляже, этот уютный шум волновал и согревал его холодными ночами.

Ее машина стояла на дорожке за домом, ключи оставлены в зажигании. Нину он увидел в кухонном окне: она выгружала покупки. Со светильника сняли абажур, поэтому кухня была ярко освещена. И Нина выглядела просто красавицей в своем бледно-голубом свитере, брюках и шарфе. Покрышку он сменил быстро, пытаясь определить, есть ли в доме кто-то еще. Он займется с ней любовью — ведь и она втайне этого хочет. Она же намекнула, что муж рассердился, то есть ей нужен сочувствующий мужчина. Включив магнитофон, он стал нашептывать, как осчастливит Нину, когда расскажет ей о своих чувствах.

Он подошел к кухне и осторожно постучал. Она подбежала к двери и удивленно посмотрела, но он держал ключи и улыбался ей через стекло. Тогда и она улыбнулась и открыла дверь, такая теплая и гостеприимная, и ее голос словно обнимал его, приглашал войти, говорил, как он желанен.

Потом она спросила, сколько ему должна. Он поднял руку… конечно, он был в перчатках… и выключил в кухне свет. Обхватил ее лицо и поцеловал.

— Расплатись со мной вот так, — прошептал он.

Она влепила ему пощечину. Просто не верилось, что эта маленькая рука может так сильно ударить.

— Убирайтесь, — сказала она так, будто он грязь, будто не нарядился специально для нее и не оказал ей честь.

Тогда он обезумел. Как и прежде. Это случалось с ним, когда отказывали. Ей надо было думать, прежде чем его распалять. Он протянул руки, чтобы сделать ей больно, выжать из нее эту подлость. И коснулся ее шарфа. Но она как-то ускользнула от него и убежала в гостиную. Не издала ни звука, не позвала на помощь. Потом-то он понял почему. Не хотела, чтобы он узнал о ребенке. А сама попыталась достать из камина кочергу.

Он рассмеялся. И стал медленно говорить ей, что собирается сделать. Взял обе ее руки в свою и отобрал кочергу. Схватился за шарф и затянул на шее, а она задыхалась и хватала ртом воздух, руки болтались, как у куклы, но потом обмякли и повисли, прекрасные карие глаза расширились, остекленели и обвиняющее уставились на него, а лицо уже посинело.

Бульканье стихло. Он держал ее одной рукой и фотографировал, жалея, что у нее открыты глаза, и тут бульканье раздалось у него за спиной.

Он обернулся. Мальчик стоял в холле и не сводил с него огромных карих глаз, прожигающих насквозь. И хватал ртом воздух, как его мать минуту назад.

Словно он и не убивал ее, словно она переселилась в тело мальчика и собиралась наказать его, преследовать, отомстить.

Тогда он двинулся на мальчика. Он заставит его замолчать и закроет эти глаза… Он вытянул руки и наклонился над ребенком…

И тут в дверь позвонили.

Надо бежать. Он бросился в кухню, выскользнул через черный ход и снова услышал звонок. Но машина была рядом, и уже через несколько минут он был у себя в мастерской. Спокойно. Спокойно. Он отправился в «Мельницу» выпить пива и съесть гамбургер и сидел там, когда новость об убийстве на Дрифтвуд-лейн разнеслась по городу.

Но он испугался. Патрульный мог узнать фото Нины в газете и сказать коллегам: «Странно, вчера вечером я видел ее на дороге, и некий Таггерт чинил ей машину…»

Он решил уехать из города. Но, уже пакуя вещи, вдруг услышал, что свидетельницу, соседку, сбил с ног человек, бежавший от дома Петерсонов, и она опознала Рональда Томпсона, семнадцатилетнего юношу, которого за несколько часов до преступления видели с миссис Петерсон.

Арти сложил фотоаппарат, диктофон, снимки, пленку и кассеты в металлическую коробку и закопал под кустом за мастерской. Что-то подсказывало ему подождать.

А потом Томпсона поймали в мотеле в Вирджинии, и мальчишка его тоже опознал.

Удача. Невероятная удача. В гостиной было темно. Мальчик не разглядел его лица, а потом в дом вошел Томпсон.

Но он начал следить за ребенком, подбираться к нему. Нил наверняка был в шоке. Но что, если он когда-нибудь вспомнит?

Эта мысль мучила Арти в кошмарах. Те глаза не давали покоя бессонными ночами. Иногда он просыпался посреди ночи в поту, дрожа, и ему казалось, что глаза смотрят в окно его спальни, а ветер издает тот же булькающий звук.

После этого он больше не искал девушек. Никогда. Только ходил в «Мельницу» по вечерам, подружился с ребятами и особенно с Биллом Люфтсом. Билл много рассказывал о Ниле.

До последнего месяца, когда он понял, что ему нужно выкопать кассеты и снова их послушать.

В ту ночь Кэллахан передала по рации, что у нее лопнула шина, и он отправился искать ее. Две недели спустя миссис Эмброуз сообщила, что потерялась, и у нее почти закончился бензин.

Но после этих двоих сны о Нине мучили его каждую ночь. Обвиняли. А несколько недель назад к нему приехал Билл Люфтс с Нилом. И тот сразу уставился на Арти.

Тогда Арти и понял, что до отъезда из Карли нужно убить Нила. А когда Люфтс стал хвастаться о счете на имя Нила… будто его жена видела на столе Петерсона выписку из счета… тогда он понял, как достать нужные ему деньги.

Стоило ему подумать о Нине, как он еще сильнее начинал ненавидеть Стива Петерсона. Петерсону было позволено прикасаться к ней и не получать пощечин, Петерсон талантливый редактор, Петерсона ждут в приемной, у Петерсона новая красивая подруга. Он ему покажет…

Он всегда помнил о комнате на вокзале. Это место, где можно спрятаться или привести девушку, и никто ее там не найдет.

Когда он работал в этой комнате, то все время думал о том, как бы взорвать Центральный вокзал. Представлял, как испугаются и запаникуют эти люди при взрыве бомбы, когда из-под ног будет уходить пол и обрушиваться потолок, все те, кто не обращал на него внимания, когда он старался быть приветливым, никогда не улыбались ему, торопились мимо, смотрели сквозь него, ели с тарелок, которые ему приходилось мыть, и оставляли их жирными от устричных раковин, соусов и масла.

А потом все стало на свои места. План. План Августа Роммеля[9] Таггерта. План Лиса.

Если бы только Шэрон не нужно было умирать, если бы она любила его… Но в Аризоне девушки станут приветливее. У него будет столько денег.

Здорово он придумал, что Шэрон и Нил умрут как раз в ту минуту, когда казнят Томпсона. Потому что их он тоже казнит, а Томпсон заслуживает смерти за то, что помешал ему в тот вечер.

Все эти люди на Центральном вокзале… на них обрушатся тонны каменной кладки. Они узнают, каково очутиться в ловушке.

А он будет на свободе.

Скоро. Скоро все закончится.

Арти сощурился, сообразив, что прошло немало времени. Так всегда случалось, стоило ему подумать о Нине. Пора ехать.

Он повернул ключ зажигания в «Понтиаке». Без четверти два подъехал к шлагбауму и отдал квитанцию, которую получил из автомата. Дежурный засыпал на ходу.

— Два часа двадцать пять минут… три бакса, мистер.

Из аэропорта Арти направился к телефону на бульваре Квинс. Ровно в два позвонил в автомат возле «Блуминг-дейла». Как только Петерсон ответил, отправил его к телефону на 96-й улице.

У него было пятнадцать минут, а он проголодался.

Не сводя глаз с часов, он проглотил кофе и тосты. На этой еде предстояло продержаться всю ночь.

В два пятнадцать он набрал номер автомата на 96-й и быстро назвал Стиву место встречи.

Оставалось самое опасное.

В два двадцать пять он двинулся к Рузвельт-авеню. На улице почти никого не было. Патрульных машин тоже не видно. Их он бы заметил, ведь он научился разъезжать по дорогам и не вызывать подозрений.

Назначить встречу на Рузвельт-авеню он решил на прошлой неделе. Просчитал, сколько времени потребуется, чтобы вернуться в аэропорт Ла Гуардиа. Ровно шесть минут. Если с Петерсоном приедут копы, он сможет от них избавиться.

Эстакадные пути над Рузвельт-авеню поддерживали опоры, из-за которых почти не видно, что происходит на другой стороне улицы или через квартал. Лучше места для встречи не найти.

Ровно в два тридцать пять он припарковался на Рузвельт-авеню, лицом к шоссе Бруклин — Квинс, в половине квартала от подъездной дороги.

В два тридцать пять он увидел фары машины, свернувшей с шоссе. И сразу же натянул маску-чулок.

«Меркурий» Петерсона. На секунду ему показалось, что Петерсон собирается приблизиться к нему: его машина вильнула в двух шагах. Или он сфотографировал «Понтиак»? Здорово это ему поможет.

Петерсон остановился практически напротив. Арти нервно сглотнул. Но другие машины с трассы не свернули. Надо двигаться быстро. Он достал вещмешок. В одном журнале по электронике он прочитал, что в чемодан с выкупом обычно устанавливают «жучки». Рисковать он не собирается.

Вещмешок — пустой, легкий, готовый к наполнению — вселял уверенность. Арти открыл дверь и бесшумно пересек улицу. Всего шестьдесят секунд, и он в безопасности. Он постучал в окно машины Петерсона, махнул рукой, чтобы тот открыл окно. Когда окно открылось, быстро заглянул в машину. Петерсон приехал один. Арти сунул ему вещмешок.

При тусклом свете на машину ложились тени от опор. Тихим отрепетированным шепотом Арти велел Петерсону не смотреть на него и сложить деньги в вещмешок.

Тот не спорил. Фокс оглядел улицу. Напряженно вслушался. Ни звука. Копы наверняка на хвосте у Петерсона, но хотят убедиться, что встреча состоялась.

Петерсон уложил последнюю пачку банкнот, и Фокс приказал ему закрыть и завязать мешок. Жадно взвесил в руке. Не забывая говорить тихо, велел Петерсону подождать пятнадцать минут и сказал, что Шэрон и Нила можно забрать в половине двенадцатого.

— Вы имеете отношение к смерти моей жены?

Вопрос поразил Фокса. Что они уже заподозрили? Надо сматываться. Он взмок, тяжелый пот пропитал костюм и согрел пятки, пока резкий ветер кусал лодыжки.

Он перешел дорогу, сел в машину. Осмелится ли Петерсон последовать за ним?

Нет. Сидит в темноте, без звука.

Фокс нажал на газ, пулей вылетел на съезд к Бруклин — Квинс, за две минуты доехал до Центрального шоссе, влился в небольшой поток машин, едущих на восток, и через три минуты был в аэропорту Ла Гуардиа.


  • Страницы:
    1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9, 10, 11, 12