Если вы такой умник, то скажите, где трупы

      — Однажды он ждал меня у проходной завода. Он интересуется измерением биотоков. Его просьба сделать для него кое-какие расчёты меня смутила. У себя мы измеряем силу тока с точностью до сотой доли ампера. К биотокам с такими мерками не подступишься, к тому же ему нужна была высокая точность. Я прокорпела над его заданием около пяти недель. Могу дома найти кое-какие расчёты, если они вам нужны. А вчера... ну, в тот вечер, когда мы с ним встретились на улице, он сказал, что у него возникли какие-то сложности с аппаратурой, которую он смонтировал на основании моих расчётов, и попросил зайти к нему и взглянуть на приборы. Я с удовольствием выполнила его просьбу. Пан Чиржичек много знает и умеет занимательно рассказывать. Я ушла от него в одиннадцатом часу.
      — А по пути домой никого не встретили?
      Рабицова перевела взгляд с Кршика на Моравека, на её лице снова появилось выражение смятения.
      — Я... я ничего не помню.
      — Неужели ничего?
      — Помню только, как прощалась с паном Чиржичеком в его лаборатории. Он ещё предложил проводить меня, но я отказалась.
      В дверь постучали.
      — Пришли двое граждан. Они хотят с вами поговорить, — сообщил дежурный.
      В кабинет вошли пожилой мужчина и долговязый парень.
      — Это молодой Зикл, — сказал пожилой мужчина, не здороваясь. — Я нашёл его на берегу реки на том месте, где когда-то собирались построить завод точных приборов. Он сидел на траве и что-то бормотал. Вначале я подумал, что он с перепою, но оказалось, что он голоден и хочет пить. У меня дома он поел, пришёл в себя, и я привёл его сюда — ведь вы давно разыскиваете парня.
      — Большое спасибо. Если вы нам понадобитесь, мы вас оповестим, — сказал Моравек пожилому мужчине, отпуская его, а затем обратился к парню. — А ты садись!
      — Вспомнили что-нибудь ещё? — спросил Кршик Рабицову. Она отрицательно покачала головой.
      Кршик повернулся к Зиклу.
      — А ты где пропадал?
      В ответ парень пожал плечами.
      — Куда направился, выйдя из дому? И где прятался?
      — На сеновале, в конце луга, где стоит мельница Горака.
      — Как доставал еду?
      — Я не ел. Первые три дня очень хотелось есть, но потом в основном я только спал.
      — Знаешь, сколько ты отсутствовал?
      — От силы дней десять.
      — Три недели.
      — Быть того не может!
      — Почему решил вернуться домой именно сегодня?
      — Не знаю. Даже не помню, уходил ли я с сеновала. Только в доме пана Кадавского я начал воспринимать окружающее.
      — Отвезите юношу в больницу — пусть его хорошенько осмотрят. По виду никак не скажешь, что он голодал целых три недели. Интересно, к какому заключению придут доктора? — Кршик немного помолчал, а затем отдал ещё одно распоряжение. Отошлите кого-нибудь к реке, на тот луг, где был найден Зикл. В общем, туда, где собирались построить завод. Пусть обследуют это место.
      После того как Зикла отвезли в больницу и послали двух сотрудников полиции на луг, Кршик облегчённо вздохнул и обратился к Моравеку:
      — Если и здесь замешан Чиржичек, эта история закончится тем, что над нами будет смеяться вся область. Проделки гения из Конопиц. Ну и влипли мы!
      — Я напишу на него рапорт, — пообещал Моравек. — Это ему не сойдёт с рук. Он же просто хочет принизить нашу работу!
      — Мы теряем способность оценить его шутку, — сказал Кршик. — А жаль. Думаю, что шутка учит быть терпимым и помогает совершенствовать и себя, и свою работу.
 
      Доктор Долник сидел на краешке больничной койки и внимательно всматривался в лицо пациента. Тот лежал неподвижно. Его привезли сюда труп трупом. По всей вероятности, из-за простуды — неизвестно, как долго он пролежал на лугу у реки. После обследования у доктора Долника сложилось впечатление, что организм этого человека пребывает в состоянии, поразительно схожем с состоянием плода незадолго до появления на свет. По всем признакам приближался момент «рождения». «Будь он новорождённым, его следовало бы взять за ноги, опустить головой вниз и хорошенько шлёпнуть», — подумал Долник, улыбнувшись неожиданной мысли.
      Вдруг пациент громко засопел, заворочался, издал звук, похожий на детский плач, и ровно и глубоко задышал. Он открыл мутные глаза, взгляд его постепенно осмыслился.
      — Агу, агу, агусеньки! — невольно засюсюкал доктор. — Ну, как нам нравится на этом свете?
      Взгляд пациента стал более внимательным. Он вынул руки из-под одеяла и нелепо замахал ими в воздухе, затем начал шевелить губами, пытаясь что-то произнести. Последовал целый ряд нечленораздельных звуков, из которых постепенно образовалось слово «доктор». Наступила длинная пауза, и наконец Кожела произнёс уже вразумительно:
      — Доктор, что со мной? Что я здесь делаю?
      — Вы только что родились, коллега. К счастью, без акушерки и, к ещё большему счастью, мгновенно миновав грудной возраст, потому что найти для вас кормилицу было бы выше моих сил.
      — Что со мной случилось?
      — Десять дней назад вы исчезли неизвестно куда.
      — Исчез? Десять дней я был... или скорее всего меня не было?!
      — И не только вас. Сегодня утром нашлись и остальные пропавшие. Теперь расскажите, что с вами произошло.
      — Я помню только до определённого момента, а потом — провал. Вечером мне позвонил Чиржичек, тот, который одно время работал у вас в больнице, и попросил меня зайти к нему. Дескать, у него есть кое-что, что меня может заинтересовать. И действительно, было. Но хоть убейте, не могу вспомнить, как именно развивались события после нашего с ним разговора.
      — Надеюсь, вы от души посмеялись над чудачествами старика?
      — Я бы не сказал, что было до смеха, — доктор Кожела приподнялся и сел на постели. — Страшно хочется пить.
      Главврач показал ему на стоявший на ночном столике стакан. Кожела схватил его и присмотрелся к золотистому напитку.
      — Неужели травяной настой? — он понюхал жидкость. — Жаль, не на спирту!
      — Вы должны радоваться, что вам прописали не сунар, который мы даём детям-искусственникам. Когда вас нашли, вы скорее всего напоминали утопленника. Так чем же вас удивил Чиржичек?
      — Синтезом клетки. Да, вы не ослышались. Из какого-то розового желе ему удалось выделить тканевую культуру. Запросто, прямо у меня на глазах. Удивительно, что синтез фиброцитов ему удавался с той же лёгкостью, как и синтез нейроцитов. Всё было как во сне. Я всегда считал его умным человеком, но всё, что он мне продемонстрировал, было вершиной гениальности. Или же шарлатанства. Однако в чём же тогда заключается подвох?
      — Он здесь одному человеку внушил, что может его растворить и снова синтезировать. Эдак через пару годков. И сыграл всё это, как мне было сказано, очень убедительно.
      Кожела молча смотрел на главврача. Потом отпил чай из стакана, который держал в руке, поставил его на столик и чертыхнулся:
      — Чёрт побери, так что же всё-таки произошло? Я разговаривал с Чиржичеком о его экспериментах, однако не помню, как ушёл от него... Я непьющий, и вряд ли он мог споить меня.
      Главврач задумался. Он старался вспомнить, что видел в лаборатории Чиржичека. Действительно ли кости были искусственными? Но достаточно было беглого взгляда, чтобы убедиться, что они не настоящие. Вряд ли он мог ошибиться. А растворы? То, что принёс от Чиржичека ассистент, по его словам было пробой жидкости из ванны. А раствор в ванне отличался от раствора в банках прежде всего плотностью. Но ассистент никаких банок в лаборатории не видел. Почему Чиржичек спрятал их?
      — Кстати, в полиции меня просили сообщить, когда вы очнётесь.
      — Передайте им, что я ничего не помню. Ведь так оно и есть.
      — А не хотите поговорить с Чиржичеком? Мне кажется, ему есть что рассказать.
 
      Чиржичек встретил обоих врачей с почтительной приветливостью.
      — Я бы с удовольствием принял вас в гостиной, но там у меня беспорядок, — извинился он и открыл дверь лаборатории. — Присаживайтесь, пожалуйста, где вам будет угодно.
      Войдя в помещение, оба врача сразу же заметили, что все банки исчезли, а ванна занавешена.
      — Что вас привело ко мне? — спросил Чиржичек, закрыв дверь.
      Главврач испытующе всмотрелся ему в лицо.
      — Вы, очевидно, уже знаете, что доктор Кожела на некоторое время пропадал без вести. Сегодня его обнаружили в несколько странном состоянии на берегу реки. Последнее, что он помнит до своего исчезновения, это свой визит к вам. Возможно, вам придётся объяснить полиции, что здесь произошло в тот вечер. Однако нас интересуют другие вопросы.
      — Пожалуйста, спрашивайте... Я с удовольствием отвечу...
      — Прежде всего объясните, почему вы дали ассистенту пробы не того раствора, который от вас требовался?
      — Если исходить из предположения, что это были диссоциированные люди, то без их согласия нельзя было подвергать анализу какую-либо часть их тела, — Чиржичек говорил медленно и сосредоточенно. — При современных методах анализа они могли бы пострадать. Я не мог взять на свою совесть членовредительство. Если же исходить из предположения, что я пошутил, то в таком случае это были растворы, не представляющие никакой ценности. Поэтому не всё ли равно, какой из растворов я дал ассистенту для анализа.
      — Коллеге Кожеле вы продемонстрировали клетки. Вы наверняка сознаёте, что речь идёт об открытии первостепенной важности? Почему вы не предадите его гласности?
      — Видите ли, человеческое поведение не всегда бывает рациональным. А потом... — Чиржичек смерил взглядом Кожелу, вы уверены, что это — ваше воспоминание? Воспоминание о действительном факте? Ведь это мог быть и ловкий трюк. Или же галлюцинация.
      — Послушайте! — повысил голос главврач. — Всем нам хорошо известна ваша страсть к розыгрышам, но и шуткам есть предел. Вряд ли вам удастся избежать обвинения в причастности к исчезновению троих или даже четверых граждан нашего города...
      — Обвинить можно и вас, — прервал его Чиржичек. — Обвинить можно кого угодно и в чём угодно. А где доказательства? Что можно выдвинуть против меня? Что доктор Кожела был у меня в гостях?
      — Откуда я не ушёл, — вмешался в разговор Кожела.
      — Уверяю, что ушли! Попробуйте доказать обратное, ведь вас обнаружили не в моём доме!
      — Вы пытались усыпить капитана Кршика, — напомнил главврач, — намереваясь сделать с ним то же, что и с остальными, но при этом перепутали бутылки и уснули сами.
      Чиржичек рассмеялся:
      — Вы это серьёзно, пан Долник? Почему же в таком случае пан капитан не взял обе бутылки для анализа остатков их содержимого? Или вы считаете, что я ошибся нарочно?
      — Но я точно знаю, что домой я не дошёл. Все могут подтвердить, что меня обнаружили спящим на берегу реки. В ноябре месяце! А я даже летом предпочитаю спать в постели, в своей постели!
      — Неужели это свидетельствует против меня? — удивился Чиржичек. — Люди добрые, вам наверняка хорошо известно, какие шалости могут позволить себе душевно здоровые люди с совершенно безупречной репутацией. Известны случаи, когда добропорядочные отцы семейства, уважаемые торговцы, степенные чиновники ни с того ни с сего покидали свой дом, работу, не попрощавшись с близкими, и отсутствовали не один год. Они жили в другом месте иной жизнью и без какой-либо связи с прошлым до тех пор, пока вдруг в один прекрасный день не возвращались обратно, так и не вспомнив, где провели это время.
      — Вы считаете, что нечто подобное могло постигнуть нескольких людей из одного города одновременно?
      — На это трудно возразить. Но могу напомнить одну историческую аналогию, которую трудно постигнуть и толком объяснить.
      — Какую же? — поинтересовался главврач.
      — Речь пойдёт о немецком народе в сорок первом, о восьмидесяти миллионах немцев, горстка преступных авантюристов погнала их на совершенно бессмысленную войну. Миллионы мужчин оставили свои дома, жён, детей, работу, понимая, что идут на верную смерть. И всё же шли, чтобы погибнуть. И хотя люди знают, что подобный уход из жизни абсурден, всё грозит повториться. За примерами далеко ходить не надо...- Чиржичек замолк, его лицо приняло прежний безмятежный вид.- Не хотите выпить? Могу предложить тоник, в холодильнике остались ещё две бутылки.
      — Как-нибудь в другой раз, — поспешно ответил главврач и поднялся с места.
      Доктор Кожела последовал его примеру.
 
      На улице поднялся туман.
      — Мерзкая погода, — проворчал Кожела. — И в такое ненастье я преспокойно спал под открытым небом. Бр-р-р! Как вы думаете, доктор Долник, найдётся ли со временем объяснение этого феноменального происшествия?
      — Если тут замешан Чиржичек, то наверняка. В полиции он не сможет долго разглагольствовать на темы морали.
      — А я склонен верить, что нас посетили инопланетяне. Вот только непонятно, почему они действовали инкогнито?
      — Но это легко объяснить, — улыбнулся главврач. — Если мы хотим изучить хищного и коварного зверя, мы его заключаем в клетку или усыпляем. По сравнению с животными вам повезло. Инопланетяне, проделав эксперимент, вернули вас обратно целым и невредимым. Хотя не исключено, что они вас анатомировали, чтобы познакомиться с внутренним строением человеческого тела. Однако чему они могли бы научиться от людей? Войнам, лжи, уничтожению природы и своих собственных творений, нетерпимости, расизму, унижению беззащитных, низменным страстям. Я не занимался подсчётом, но думаю, что перечень негативных человеческих проявлений куда длиннее списка его гуманных дел. И если кто-нибудь из Вселенной прибудет к нам раньше, чем мы проникнем к другим цивилизациям, у него будет более совершенная техника, он уйдёт дальше нас в научном познании и будет иметь более развитую технологию и производство. В этом направлении ему будет нечего перенимать у нас. Остаётся только психическая сфера, в которой он мог бы найти что-нибудь новое. Но для него будет лучше, если он пройдёт мимо этой сферы по дуге с радиусом в несколько световых лет.
      — Да, но пришельцы могли бы и поделиться чем-нибудь с нами. Например, вразумить нас, поднять нас на более высокий уровень.
      — Бросьте! Вы бы доверили средневековому колдуну рентгеновский аппарат в качестве инструмента для изгнания бесов?
      Кожела громко рассмеялся.
 
      Чиржичека не могли нигде найти уже четвёртый день, и старший лейтенант Моравек распорядился произвести обыск в его доме.
      Там всё было прибрано, и только мебель покрылась тонким слоем пыли. На столе в лаборатории лежал конверт с надписью «Нашедшему!». В нём была записка, написанная красивым, хотя и неразборчивым почерком. Автор записки просил, чтобы до прихода нотариуса, главврача Долника и доктора Кожелы в доме ничего не трогали. К записке было приложено письмо, предназначенное для упомянутой троицы.
      Вскрыв письмо, нотариус огласил его содержание присутствующим. Поскольку у Алоиса Чиржичека не было близких родственников, он завещал всё своё имущество городу. Лишь небольшую часть денег от распродажи своего имущества старик просил использовать для покрытия расходов, связанных с выполнением его единственной просьбы. Несколько дней назад он переправил в сейф одного из иностранных банков письмо, которое местная больница получит в 2084 году. Во имя человеческой жизни подписавшийся просил, чтобы молочнорозовая жидкость, содержащаяся в ванне, под наблюдением главврача Долника и доктора Кожелы была перелита в чистый сосуд и с помощью выпаривания при температуре 36,2° С доведена до объёма тридцати литров. Сосуд, накрытый целлофаном, должен находиться в безопасном месте до тех пор, пока не придёт письмо, хранящееся в сейфе. Далее шла подпись: Алоис Чиржичек.
 
      Объявленный по стране розыск пропавшего без вести Алоиса Чиржичека, родившегося 29 июня 1921 г. (особые приметы: среднего роста, прихрамывает, глаза карие, волосы редкие, с проседью), через год был прекращён. По истечении предусмотренного законом срока пропавший был объявлен умершим.
      Капитан захлопнул папку с документами по делу об исчезновении Чиржичека. Он вздохнул и вздрогнул, словно услышав насмешливый голос: «Если вы такой умник, то скажите, где трупы?».