— Давайте выпишем все цифры, которые содержатся в грамоте, — сказала она.
— Сначала — пять саженей, — напомнил Дан тороплива. — А во что будем их превращать — в шаги, в метры?
— Погоди, Дан, — прервала его Мария. — Перед саженями в тексте встречаются десять заповедей, потом пятая и десятая. А после саженей — четыре евангелия. Помнишь, там сказано: «дерзни в путь со всеми евангелиями»?
— А потом и восемь без одного, девять и один, то есть семнадцать, — добавила Лучия, которая помнила грамоту наизусть. — Но мне действительно кажется, что Дан прав: что будем делать с этими цифрами? Что они означают — расстояния?
— А вдруг они означают буквы? — предположил Урсу.
— Буквы? — удивилась Лучия. — Что ж, надо попробовать. Проверим каждую фразу.
— В первой нет ни одной цифры, — сказала Мария. — И во второй, только в третьей. Значит, Дан, пиши: 10, 5, 10… Потом 5, 2 и еще раз 4, 1.
— Откуда 1? — удивился Дан.
— Одна заповедь в восьмом предложении.
— Ага! А потом 8 без 1 и 10 и 1. Как это понять? 7 и 11 или 8, 1 и 10, 1?
— И так и эдак, — размышляла Лучия. — Если получится какой-нибудь смысл, мы тогда сообразим. Лишь бы нам удалось перевести цифры на понятный язык.
Не прошло и нескольких минут, как из документа были выписаны все цифры. Дан поспешил приравнять их к буквам. Итак, 10 — это Ж, 5 — Е, 9 — И.
— А по какому алфавиту? — спросила Лучия.
— Как по какому алфавиту? А, вот оно что! — догадался Дан. Надо приравнять цифры к буквам кириллицы. Кто сможет?
— Ерунда все! — возмутилась Мария. — Напрасная трата времени. Невозможно зашифровать текст, пользуясь лишь десятью цифрами. А в грамоте нет цифры больше 10.
Все опешили, но тут же согласились с Марией.
— Ну и хитрая лиса этот третилогофэт! — признал Дан. — Уж не розыгрыш ли это?
— Как бы не так! — сказала Лучия. — В таком случае грамоту не запрятали бы так тщательно. Постойте! А вы хорошо обследовали помещение, где вы ее нашли?
— Пол, стены, все углы пядь за пядью, — ответил Дан. — Искали не только в квадратном измерении, но и в кубическом, обследовали каждую припухлость на поверхности стен.
— А потолок? — спросила Лучия.
— Потолок? — удивился Урсу. — Нет, ни потолок не проверили, ни переднюю стену, где дверь. Не могу представить себе, куда они могут вести. Передняя стена и снаружи выглядит стеной, а потолок на уровне верхней части горы. Но кто знает? Может, и впрямь стоит еще поискать. И главное, потолок. Гора как-то странно скашивается в том месте… Ну как, пошли?
На это раз все надежды чирешаров были связаны с этим тесным и мрачным помещением. Взобравшись в него, они осветили его фонарями. Выстукали киркой потолок — тщетно. Выстукали переднюю стену — с правой стороны ничего, зато с левой…
— За стеной пустота! — крикнул Дан. — Вход!
Урсу тщательно выстукал левую стену, точно определяя контуры пустоты. Остальные следили за ним затаив дыхание. Нарисованная Урсу фигура оказалась квадратом со стороной, равной трем четвертям метра.
— Тут несомненно вход! — сообщил Урсу. — Но я не думаю, чтобы это был скрытый вход, и не могу понять, зачем понадобилось замуровать его…
— А стену можно пробить? — осведомилась Мария.
— Мне кажется, стена тонкая, за ней явно ощущается пустота, — успокоил ее Урсу. — Ну-ка посторонитесь немного.
Он стал наносить легкие удары киркой и сам удивился, когда обнаружил за тонким слоем штукатурки металлическую плиту.
— Стало быть, это все-таки потайной вход, Урсу! — обрадовано заметил Дан.
Силач продолжал все так же споро трудиться. Обнаружив трещину между металлом и стеной, он подцепил плиту киркой и дернул. Железная плита, отделившись от стены, открыла глазам не боковое отверстие, а вертикальный спуск. В сущности, перед ними было устье колодца.
— Потрясающе! — воскликнул Дан. — Видите? Значит, разгадка все равно здесь, в Вултурешть… Лучия, ты вполне достойна поцелуя… Одной знакомой мне личности…
Лучия не обратила внимание на слова Дана, не заметила она и того, как покраснел Урсу и как торопливо сунул голову в колодец, делая вид, что хочет рассмотреть его до самого дна.
— В колодце железные ступени, вернее, скобы, — объяснил он, повернув к ребятам свое побагровевшее лицо. — Я спускаюсь.
— Стой! — повелительно крикнула Лучия. — Так нельзя. А вдруг какая-нибудь скоба… — Она не договорила, боясь произнести страшное слово. — Нет, мы сейчас обвяжем тебя веревкой.
Урсу безмолвно повиновался приказу первой среди равных, тем более что все остальные тут же поддержали ее. Обвязав грудь веревкой, он сделал свободный узел, который не мешал движениям и мог затягиваться только при падении. С собой он прихватил фонарь, железный прут, топор и ножичек. Веревка была длинная — около двадцати метров, и это внушало спокойствие.
Урсу начал спускаться. Друзья наверху осторожно разматывали веревку. Останавливаясь на каждой ступеньке, Урсу с помощью фонаря, молоточка и прута исследовал стенки колодца, чтобы убедиться, что в цилиндре нет тайного входа, туннеля или чего-либо подобного. Но ничего таинственного в колодце не оказалось. Загадкой было само его происхождение, его назначение здесь, над крепостью. Это был очень глубокий колодец, совершенно высохший, который раньше несомненно служил только источником воды.
Урсу вздохнул. Нечего тут терять время. Он ловко выбрался наверх. Несколько минут он с трудом переводил дух — пришлось оставить душное помещение. Полежав немного на траве, он сообщил товарищам:
— Ничего. Абсолютно ничего.
— Расскажи это кому-нибудь другому, — усмехнулся Дан. — Хочешь преподнести нам сюрприз…
— Я бы с удовольствием, — рассмеялся Урсу, — но, к сожалению, наш потайной вход не что иное, как обыкновенный колодец.
— А ты хорошо осмотрел стены колодца? На каждой ступени?
— Да! — уверенно ответил Урсу.
— И дно? — вмешалась Мария.
— И дно.
— А какова глубина колодца? — осведомился Дан.
— Около 30 метров…
— Сколько? — вскинулась Лучия. — Или мне померещилось?
— Три-дцать! — отчеканил Урсу и лишь потом понял, что выдал себя. — Ну, точнее — 20 и еще 10… 20 и 10, как сказал бы автор грамоты.
— Зачем же ты сказал, что исследовал и дно? — спросил Дан.
— А я спустился по скобам без веревки. Ступеньки прочные, все было просто, чего там…
— А скобы докуда стоят? — снова язвительно спросила Лучия.
— До самого дна! — тут же парировал Урсу.
— В таком случае мои расчеты не оправдались, — с сожалением заметила Лучия.
— Какие расчеты? — спросил в свою очередь Урсу.
— Так, кое-какие цифры в грамоте.
Все сделали большие глаза. Ведь в грамоте говорилось: «Затем с бережением считай ступеньки, однако не на последней остановись». Но Лучия думала не об этой фразе.
— Вернее, там было не 30, а что-то около 25 ступенек, — поправился Урсу.
— И на каком расстоянии друг от друга? — полюбопытствовала опять Лучия.
— Приблизительно на метр…
— Ура! — загорелся Дан. — Тогда у нас есть еще шансы! Чего же ты хвалился, Урсу, что осмотрел дно колодца? Или ты думаешь, что в луче фонаря можно все рассмотреть? Что, если там вход в подземный переход?
— Никакого там перехода нет, — сухо возразил Урсу. — Я опустился на самое дно. Колодец, и больше ничего. Вот тебе кусок разбитого горшка с самого дна.
— Как же ты туда спустился? — удивилась Мария.
— Там были … я вырыл ступеньки в стене, честное слово…
— Нашел! — спас его вовремя Дан. — Колодец — это тот самый источник, о котором говорится в грамоте. Фраза о нем следует почти сразу после этих самых ступенек: «Затем остановись у источника…»
— Вряд ли! — умерила его пыл Мария. — Если только Урсу не заметил на пути ко дну рощу, заросшую бузиной. Ведь после ступенек в грамоте говорится: «после чего вольготно бреди по лесу, заросшему бузиной». Где же эта роща? Посреди колодца, что ли?
— Вот оттого, наверное, и убили третилогофэта, — язвительно заметил Дан. — Уж слишком все запутано в его документе… Что до меня, я сдаюсь. У меня голова пухнет.
— Ну и молодец!
Это веселое, но не без укоризны восклицание донеслось откуда-то со стороны. Четыре чирешара, стоявших над кручей, вздрогнули, посмотрели вниз и увидели человека, который сегодня нежен был им как никогда. У подножия горы, подбоченившись и весело глядя на них, стоял высокий загорелый юноша. На нем была влажная от пота майка, на руке висела рубашка. Виктор!
В селе Кэлцуну, в покосившейся хибаре напротив церкви, Тик расспрашивал старуху со сморщенным лицом, клювообразным носом и глазами-бусинками.
— Так что же, родимый, нужно ему от меня, этому буйволу Сафту?
— Чтобы вы назвали того пьянчугу, что отдал ему сверток.
— Это того-то забулдыгу, что не знал в какой день недели упился?
— Того самого, — подтвердил Тик, ничему больше не удивляясь.
— Велика важность! Этот прощелыга в красных щиблетах, не наш, не местный. Может, когда и был, да теперь живет в столице. Делишки обделывает на скотной ярмарке. Шалавый он какой-то… Пэскуцэ Гытланом зовут.
— Он что, уехал? — испугался Тик.
— Никто его с тех пор не видал. Он еще из Бухареста письмо прислал, требует, чтобы ему какие-то документы в мэрии справили и выслали…
— Как же так? — жалобно произнес мальчуган. — А не знаете, кто мог передать ему пакет?
— Погоди, погоди… Дай бог памяти, с кем же она выпивал тогда? Вроде бы с шойменским учителем Папучей. Да, главное, с ним. Они не виделись, поди, десять лет, с самой военной службы… — Старуха погрузилась в воспоминания. — А теперь скажи, голубок, к чему тебе все это?
— Да дед Сафту хочет знать…
— Вишь, какой ты… Бабку Аглаю решил обвести вокруг пальца, плохо ты, видать, ее знаешь. Будто не послала тебя сюда эта толстуха Парушоая, не ночевал у нее ты вместе с ее Петрикэ… Уж не воровство ли какое приключилось? А то ходят всякие слухи…
Тик понял, что единственная возможность отделаться от болтливой старухи — дать ей выговориться.
— А что за слухи? — спросил он. — Что воруют?
— Будто бродят тут воры, клады ищут, а ночью грабят прохожих. Один носатый пастух говорил даже, что они взяли заложницу…
— Значит, тут объявились грабители? — быстро спросил Тик.
— Да не тут, а поблизости, за горой. Знаешь, какая глухомань там! От Шоймень рукой подать.
— А нет там неподалеку замка из белого мрамора?
— Об этом не слыхать. А уж если я не слыхала… Там есть какие-то развалины, будто от давних людей.
— Что же там ищут грабители?
— А что ищут? Людей грабят. А в наших местах еще и клады раскапывают. На моей памяти тут четыре банды поймали. Но чтоб девушек хватали — такого еще не слыхала.
— А тут девушку украли? — равнодушно спросил Тик.
— Да вот говорил же тот носатый чабан. Правда, потом он запел по-иному: мол, враки все это, но сперва-то кое-кому шепнул на ухо, будто сам видел, как в горах какие-то люди схватили девушку.
— Когда же это случилось?
— Да не так давно. С неделю, не более. Да что ты так побледнел, голубок?
— Я? — с трудом сдерживая волнение, переспросил Тик. — Видать, легкие. Недавно болел… А разве правда про девушку?
— Да люди говорят. А тот самый чабан потом клялся, что все было не так, что, мол, обознался. Да мне сдается, попутал он. Случись что с этой девушкой, я бы первая узнала… помстилось, знать. Может, видение ему было. А то все твердил — девушка была в белом платье. Привиденья, известно дело, ходят в белом… Да что с тобой, касатик, ты весь в лице переменился! Уж не дать ли тебе глоток водки? Помогает…
— Нет, спасибо, для легких это вредно.
— Тогда, может, простокваши? Погоди чуток…
— Нет, спасибо, я не голоден.
— А теперь, может, скажешь, на что сдался толстухе этот сверток? Что в нем? Все равно ведь узнаю…
Тик охотно поддержал эту версию.
— Она и мне не хотела сказать. Услышала, что иду сюда, вот и попросила узнать у деда Сафту, кто передал сверток.
— А куда же путь держишь?
— Я? В Шоймень, — сразу нашелся малышка Тик, решив, что ему действительно надо будет повидать тамошнего учителя.
— В Шоймень? Туда, где болтают про этих грабителей? А кто там у тебя? Ты же, по всему видать, не из местных.
Тик прикинул, какое имя моет быть наиболее привычным в этом селе, и ответил:
— У меня там товарищ, Шойму звать.
— Шойму? Наверно, сынок кузнеца, у него дети учатся в школе. Видишь, все равно я узнала, что ты учишься в техникуме…
Паренек промолчал. Появление каких-то старушек — должно быть, Аглаиных лазутчиц — позволило ему уйти незамеченным. Он побежал на почту и отправил новую телеграмму в адрес парикмахерской «Гигиена». На этот раз такого содержания: «Приезжайте Шоймень. Точка. Письме правда. Тик».
На беду, телеграмма не сразу попала в руки к чирешарам. Все они находились в Вултурешть. Конечно, малышка Тик не мог знать, что произошло в развалинах крепости. Он содрогался при мысли, что ребята слишком поздно придут в Замок девушки в белом.
ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ
Наконец Лауре удалось расшифровать документ! И ключ она нашла, кода стала читать текст вслух. Она читала и вдруг почувствовала, что часть слов связана ритмом и тем самым как бы отделяется от остальных. И тут же подумала, что ритм этот напоминает ровное звучание гомеровских гекзаметров. В памяти ожили первые строки «Илиады»: «Гнев, о богиня, воспой Ахиллеса». И в документе начальные слова звучали в том же ритме…
«Тайна великая, кладезь, что ею…»
Она еще раз переписала текст и подчеркнула те слова, что объединялись ритмом гомеровского стиха.
«Тайна великая, кладезь, что неведомой бедой свалился на наши головы, направляют мысль к тому, что ею сокрытый доныне гнев связан с нашей бедной душой. А коли вознесем молитву в храме, что в крепости древней запрятан, в Орлиной твердыне, люди скажут, что спасение в Большом кресте. А горе усилится во сто крат, и лишь крест сей, великий и ровный, пошлет нам избавление и в Малый послов приведет, отряженных владыкой, и все крестом этим осенят себя. И снова, а потом опять и опять. И последнее будет первым. Иначе и мыслью никто о подобном пути подумать не смеет. Опять же в народе говорят, что вход и ворота твердыни запрятаны так, что никто о них ничего не ведает и во веки веков не узнает. И даже тот грешник, с самым упорным старанием ищущий, их не отыщет, и лютого зверя тем более. Все тщетно, все суета сует. И все же найти в том месте можно. Лишь тайная запись в священном писании укажет путь. А сия запись находится в часослове, что вывел рукою Кристаке Зогряну, ставленный третьим у нас логофэтом в боярском совете. И только вера одна скажет, где вход наиглавный, да только тому из премудрых, что больше всего прощения заслужил. И небесная мудрость озарит того, что ключ обретет и ответ в словах потаенных».
Девушка в белом выписала подчеркнутые слова, расположила их ровными гекзаметрами и получила следующий текст:
«Тайна великая, кладезь, что ею сокрытый доныне, в крепости древней запрятан, в Орлиной твердыне, в Большом кресте, и лишь крест сей великий и ровный в Малый послов приведет, отряженных владыкой. Иначе мыслью никто о подобном пути подумать не смеет. Вход и ворота твердыни запрятаны так, что никто, с самым упорным старанием ищущий, их не отыщет. Тайная запись, что вывел рукою Кристаке Зогряну, ставленный третьим у нас логофэтом в боярском совете, скажет, где вход наиглавный, да только тому из премудрых, кто ключ обретет и ответ в словах потаенных».
Она снова и снова пробегала глазами одиннадцать трехстопных строк. Затем. Мельком взглянув на оригинал, сложила все бумаги на койке и задумчиво зашагала по комнате. При всей немногословности строк древний текст прояснял весьма важные вещи. Прежде всего становилось понятным строение Замка двух крестов. Он был разделен на две части — на Большой и Малый кресты. В какой же части находится она теперь, а в какой — похитившие ее люди?
Если она находилась в Малом кресте, то текст раскрывал и вторую тайну: из этой части замка невозможно перейти в ту часть, где находились трое искателей. Если же она находилась в Большом кресте, то, по всей вероятности, ей предстояло найти бесценный клад и тайный ход, сообщающийся с другим крылом, через который смогли бы проникнуть послы, отряженные владыкой. А третья тайна, которую раскрывал документ, состояла в том, что самый главный вход скрывается где-то снаружи, в зарослях, и что только другой текст, составленный неким третьим логофэтом Кристаке Зогряну, содержит указание, где этот вход.
Девушка в белом попыталась восстановить в памяти план замка, но не смогла ничего припомнить такого, что подсказало бы ей, в каком крыле она находится. «Вход наиглавный»? Уж не тот ли вход, которым ввели ее в замок? То был хорошо замаскированный вход, и она знала, что никому до этих трех искателей не удавалось его обнаружить.
Занятая своими мыслями, Лаура вышла во внутренний двор. Она и не заметила, что Филипп обезглавил очередную гадюку и теперь сталкивал все еще извивающееся тело в какую-то ямку. Девушка думала о том, известно ли троим ее похитителям, что Орлиная крепость скрывает клад и тайные переходы. И ответила утвердительно, вернее, нашла достаточно тому доказательств. Несомненно поэтому они и обследовали все помещения. Но они не знали, в каком крыле находятся. Возможно, искали клад, а возможно, и тайный переход. Но мог ли существовать переход, который вел бы лишь в одно из крыльев?
Лаура представила себе самую простую форму перехода — дверь. Разве можно пользоваться дверью лишь в одном направлении? Если даже эта дверь находится в конце подземного перехода — разве нельзя использовать ее в обе стороны? Если только это слишком опасно или… нет, девушка никак не могла представить потайной вход, который можно использовать лишь в одном направлении… Но тут, пройдя мимо тяжелой железной двери, закрывавшей вход из внутреннего двора в коридора, она пришла к удивительно простому заключению.
— Филипп, — обратилась девушка к своему спутнику, — это же так просто! Погляди на эту дверь. Разве это не проход между двумя частями? Но открывается он только с одной внешней стороны, а не с нашей. Потому что заперта дверь снаружи. Теперь тебе понятно, Филипп?
Лаура теперь была уверена, что иного объяснения быть не может. Вход был постоянно заперт с одной стороны и был так искусно запрятан, что «мыслью никто о подобном пути подумать не смеет». Разве она в своей комнате и те трое в своем крыле недостаточно искали потайной вход? Но может ли она быть уверена, что те трое так и не нашли входа? Входа или выхода? В голове все смешалось. В самом деле, там вход или выход? Девушка попыталась разобраться в этом… Как его ни называй, а он должен быть где-то здесь, в замке. Но где? Во дворе? А вдруг он и впрямь во дворе? Ведь об этом, наверное, никто до сих пор не подумал!
Она оглядела двор, высокие стены. Они были изъедены дождями и бурями, поросли мхом. Кроме ступенек, что вели к зубцам, там, казалось, не было ничего таинственного. А пол был из прочного известняка. Нет, во дворе ничего нет! Да и быть не должно, конечно, решила про себя Лаура. Это бы не вязалось со строгим и величественным обликом замка, нарушило бы всю симметрию.
А вдруг потайной вход находится в ее комнате?
— Филипп! — позвала она друга и побежала в беломраморную залу.
Первое, что бросилось ей в глаза, был убогий, нищенский вид постели. Ни одной из бумаг, оставленных на койке, уже не было. Текст, расшифрованный вариант, копия — все исчезло, словно провалилось сквозь землю…
…Лучия, сохраняя точную последовательность событий, подробно рассказала Виктору все, что произошло со времени его отъезда в Австрию. Выслушав ее рассказ, Дан заметил:
— Ты просто гений, Лучия, так здорово все изложила. Но одну подробность ты упустила.
— Какую? — удивилась Лучия.
— Что именно я в своем глупом восторге повел вас ошибочным путем, будь он неладен, этот третилогофэт…
— Наверно, я поступил бы так же, — успокоил его Виктор. — Тут столько совпадений: название, место, где вы нашли грамоту, развалины… Нет, Дан, ты ни в чем не виноват. Лучше скажите, есть ли вести от Тика?
Вопрос Виктора застал чирешаров врасплох. Они вдруг почувствовали себя очень неловко.
— По словам Лучи, я понял, — продолжал Виктор, — что Тик отправился по следам письма, не зная точно, где вы будете находиться, или думая, что вы будете в городе.
— Верно, — признал Урсу. — В день, когда мы выехали, я ему сказал, что еще до вечера вернемся в город.
— Где же он может быть? — спросила Мария.
— Где же, как не в тех местах, где блуждал сверток? Кто знает, куда занесло Тика. И сколько телеграмм от него ждет нас дома?
— Почему телеграмм?
— Потому что если бы он вернулся, он бы приехал сюда. Ведь так или иначе, но он должен был держать нас в курсе своих поисков. Уж одну-то телеграмму он, по крайней мере, послал нам, это точно. А тревожиться нет никаких оснований: Тик сообразительный, расторопный малый.
— Почему же она так задерживается? — спросил Дан.
— Тут может быть только одно объяснение: сверток шел очень сложным путем.
— Ты хочешь сказать — очень длинным?
— Нет, именно запутанным. Будь этот путь просто длинным — допустим, шофер сказал ему, что получил сверток за сто километров от нашего города, то как поступил бы Тик? Он немедленно оповестил бы вас о своем открытии и попросил бы помочь ему.
— Мне все равно непонятно, — признался Урсу.
— Мне думается, сверток этот прошел через много рук, — пояснил Виктор. — Даже очень много. Скорее всего, его передавали из села в село. Поэтому Тик и запаздывает. Натыкаясь всякий раз на нового письмоносца, он думает, что тот последний. И идет все дальше и дальше, не думая, какие проходит расстояния.
— Значит, ты уверен, что письмо не обманывает нас? — спросила Лучия.
— Конечно, как уверен и в существовании замка. В этом, как мне кажется, никто из вас не сомневается.
— А почему бы девушке в белом и не подшутить над нами? Она знает, что мы любопытны и готовы действовать…
— Слишком много данных опровергает возможность розыгрыша, — ответил Виктор. — Первое — исчезновение девушки. Это истина, притом жестокая. Такая умная и воспитанная девушка не покидает бабушку только ради того, чтобы сыграть с нами шутку…
— Я тоже так думаю, — заметил Дан.
— Да и потом, — продолжал Виктор, — устраивая розыгрыш, обычно стремишься подшутить над другими, а не выставлять себя на посмешище.
— Что ты этим хочешь сказать? — спросила Мария.
— Ты сама мне говорила, да и тон письма это подтверждает, что Замок двух крестов был ее мечтой. А смогла бы ты, Мария, шутки ради, пусть даже ради самой остроумной, обнародовать свою мечту и сделать ее предметом зубоскальства?
— Нет, — призналась Мария. — Ты прав.
— И еще одно обстоятельство, и немаловажное: сама нить передач этого свертка. Слишком она запутана, чтобы быть придуманной. Если ты решил разыграть кого-нибудь, то первое дело — сделаешь так, чтобы письмо быстро и точно дошло до адресата. Можешь даже рискнуть передать его собственноручно, лишь бы точно знать, что оно попало в точку и ты можешь продолжать свою игру. А тут ясно, что сверток был случайно найден, стало быть, брошен откуда-то либо первоначально передан человеку, который… как бы это лучше выразиться, не понял положения девушки или не захотел понять его, — и это мне кажется очень странным.
— Значит, ты думаешь, что она пленница замка? — допытывалась Лучия.
— Как бы тебе сказать, Лучия. Думаю, что да, но все же одна вещь вызывает у меня сомнение.
— Какая же? — спросила Мария.
— Тон письма. Он что-то слишком настойчивый, уверенный. Она же не какая-то восторженная девица. Я еще не могу понять ее до конца. Я ее совсем не знаю. Впрочем, никто из нас ее не знает. Только Мария обменялась с ней несколькими словами. Но и Мария…
— Погоди, Виктор, — прервала его Мария. — Тут есть одно печальное обстоятельство. Я забыла тебе сказать, то есть не успела сказать… Лаура болела менингитом…
От этого сообщения Вектор невольно вздрогнул.
— В таком случае… дело меняется. Все либо безумный бред, либо истина. Все, что написала девушка. А так как первая гипотеза отпадает, выходит, что все содержание письма — правда. Девушка действительно в плену. Но что-то удерживает ее от отчаяния. Что же именно? Она не осознает всей опасности? Или постоянно грезит по той причине, о которой сказала нам Мария? Я уверен, что рассказ о заточении — самая правдивая часть письма. Но почему она недооценивает такую серьезную опасность?
— В таком случае, — сказал Урсу, — выходит, что мы здорово опоздали.
Виктор уклонился от прямого ответа:
— Надо действовать быстро. А мы, как видите, должны сидеть и ждать…
— Все же у нас есть два выхода, — заметила Лучия. — Во-первых, Тик, возможно, что-нибудь да разузнает.
— А второй выход? — спросил Виктор.
— Ты разгадаешь содержание грамоты.
— После первого чтения она показалась мне ужасно сложной.
— Ничего, прочтешь, и еще не раз, — утешил его Дан.
— С каждым разом она будет казаться все сложнее! — рассмеялся Виктор. — Будто ты не знаешь, что так всегда бывает в романах, где попадаются зашифрованные тексты.
— Наш текст, к счастью или на беду, существует на самом деле.
— И полностью оправдывает надежды авторов… Но мы не имеем права уходить отсюда, пока не будем уверены, что осмотрели всё. Надо использовать любую возможность.
— Думается, что здесь нет ни камушка, ни клочка травы, которые мы не осмотрели бы, — торопливо заметил Дан.
— Уверенным можно быть только в том случае, если снять метровый слой с этой горы и обнажить всю местность, — сказала Лучия.
— А твое мнение, Урсу? — спросил Виктор.
Тот подумал, снова взвесил все в уме, потом ответил мрачно, но уверенно:
— Здесь ничего нет.
— Ты думаешь или ты уверен в этом?
— Уверен!
— В таком случае, я спокоен, Урсу, — весело заявил Виктор. — Стало быть, в Вултурешть нет больше тайн. Мне кажется, нам надо поторопиться…
Все вздохнули с облегчением. Пора сомнений и бесцельных поисков миновала. Теперь у них был опытный вожак.
— Значит, едем немедленно? — спросила Мария.
— Хорошо бы, но шофер сказал, что автобус будет только вечером. Так что… время можно использовать с толком.
— Ты хочешь… — Лучия словно боялась договорить.
— Да! Давайте внимательно изучим грамоту. Кто может дать мне копию?
Мария протянула ему копию, и Виктор вслух стал читать древний текст, хорошо знакомый всем остальным.
Тик не сомневался, что сверток Гытлану передал шойменский учитель Папуча. На полпути в Шоймень он сделал привал в тени шелковицы и, достав из сумки припасы, положенные старой Парушоаей, сытно поел.
Мальчуган понимал, что приближается к Замку девушки в белом и все явственнее ощущал, что она в большой опасности. Но что он один мог поделать? Он решил, что после разговора с шойменским учителем тут же даст еще одну телеграмму чирешарам. Правда, он уже не раз полагал, что человек, которого он ищет, окажется последним в длинной цепи, но всякий раз ошибался. Он тщательно продумал свой разговор с учителем и снова двинулся в путь. До села оставалось не более километра, когда он заметил на обочине сверстника, который обшаривал кусты, собирая терновые ягоды.
— Слушай, заморыш, — крикнул Тик, — дом учителя Папучи далеко отсюда?
Услышав такое обращение, парнишка забыл о ягодах и решительно вышел навстречу обидчику. Смерив его взглядом, он произнес почти презрительно:
— Ты что думаешь, малявка, если при тебе эта псина, так ты тут можешь воображать? Да я с такими, как ты, одной рукой управляюсь!
Когда «заморыш» вышел из кустов, Тик понял, что ошибся. Разгневанный парнишка был повыше его ростом, а силы и смелости, по всему видно, ему не занимать.
Он попытался решить дело добром, но вовсе не потому, что испугался.
— Ну ладно, давай мировую. Вот тебе рука.
— Не уж, кривоножка, сперва посмотрим, кто кого. Или струхнул?
Такого оскорбления Тик не мог вынести:
— Смотри, только потом не жалуйся матери или сестре…
— На кулачках или борьба? — спросил паренек.
— Сам выбирай, все равно получишь взбучку.
— Ничего, посмотрим, что ты запоешь, когда положу тебя на обе лопатки…
— Значит, борьба? — переспросил Тик.
— Именно.
Усталый, покрытый пылью путник сбросил рюкзак на землю. Прежде чем начать борьбу, он спросил противника:
— А как насчет приемов? Захватов? Подножек?
— Все можно.
— Есть. Кто первый коснется лопатками земли, тот проиграл.
— Давай!
— Ну давай!
И тут же, схватив друг друга в охапку, они стали барахтаться на дороге к великому удивлению Цомби, который никак не мог взять в толк, как это можно драться, даже не поссорившись. Уже в начале схватки Тик понял, что имеет дело с противником сильным и ловким. Победить его можно только хитростью… тем более, что времени было в обрез. Но и противник знал немало хитростей. Исход схватки решился в тот момент, когда наш мирный путешественник припомнил несколько безошибочных приемов, который преподал ему Урсу. Сложность была только в том, что Тику хотелось прибегнуть к наиболее эффектному. Он внезапно опустился на колени, потянул за собой противника и, обвив его руками, перекинул через голову. Мгновение спустя Тик прижал паренька к земле. Потом наш герой вскочил и сказал онемевшему от удивления противнику:
