Девять сборников рассказов

Он вышел на улицу, и голова у него тряслась, и он спотыкался об чужие ноги, точно уже был пьян. Я думал, мы быстро выпьем и сразу вернемся, потому что хотел поглядеть дрессированных слонов. Но Викери заместо этого пустился в плаванье по городу, причем немало узлов мы делали и приблизительно через каждые три минуты по Гринвичу заходили в бар. Я человек непьющий, хотя кое-кто из присутствующих, -- тут он искоса бросил в мою сторону выразительный взгляд, -- может, и видел меня в некотором смысле хмельным после обильного возлияния. Но уж когда я пью, то предпочитаю бросить якорь в спокойном месте, а не носиться при этом со скоростью в восемнадцать узлов, отмеряя мили. Вон там, в горах, за большим отелем, есть водоем -- как это называется?
      -- Молтенский резервуар, -- сказал я не совсем уверенно, и Хупер кивнул.
      -- Оттуда он наконец повернул назад. Пришли мы туда, а спустились через парк -- ветер был юго-восточный -- да задержались возле доков. Потом двинулись по дороге к Соленой речке, и Викери в каждый трактир заходил исправно. Он пил без разбору и платил без сдачи. Шел дальше и снова пил, и пот тек с него ручьями. Тогда я понял, почему старина Крокус вернулся в таком виде, ведь мы с Викери скитались, как цыгане, два с половиной часа, а когда добрались до порта, я весь взмок и пропитался спиртным.
      -- Говорил он что-нибудь? -- спросил Причард.
      -- С девятнадцати сорока пяти до двадцати трех пятнадцати я за весь вечер в общем итоге только и слышал от него: "Давай еще по одной". И было утро, и был вечер, день один, как сказано в Писании... Короче говоря, пять вечеров кряду я ездил в Кейптаун с мичманом Викери и за это время прошел по суше добрых полсотни миль да влил в себя два галлона самого скверного пойла, какое только можно найти к югу от экватора. Маневрировали мы всегда одинаково. Два билета по шиллингу на двоих, пять минут продолжалась картина, и, может, какие-нибудь сорок пять секунд миссис Б. шла к нам да глядела с прищуром и несла в руке сумочку. Потом мы отправлялись на улицу и пили до отхода поезда.
      -- Что вы об этом думали? -- спросил Хупер, ощупывая жилетный карман.
      -- Всякое, -- ответил Пайкрофт. -- По правде сказать, я и сейчас ни до чего не додумался. Помешательство? Этот человек давно с ума спятил -- уже много месяцев, а может, и лет. Я кое-что знаю про одержимых, как положено всякому военному моряку. Я служил под началом у безумного капитана, и служил вместе с совершенным психом, но, слава богу, порознь. Я мог бы назвать вам троих капитанов, которым место в сумасшедшем доме, но я никогда не связываюсь с душевнобольными, покуда они не кидаются на людей с кувалдой или рукоятью от лебедки. Один-единственный раз рискнул я выйти против ветра наперекор мичману Викери. "Любопытно, что она делает в Англии,-- говорю.-Вам не кажется, будто она кого-то ищет?" Мы были в парке, снова бродили, как неприкаянные, и дул юго-восточный ветер. "Она ищет меня", -- говорит он, останавливается как вкопанный под фонарем и хрупает. Когда он пил, все его зубы стучали по рюмке, а обычно четыре вставных трещали, словно аппарат Маркони. "Да! Она ищет меня, -- говорит он и продолжает очень мягко, даже, можно сказать, ласково. -- Но, -- продолжает он, -- впредь, мистер Пайкрофт, я буду вам глубоко признателен, если вы ограничитесь разговорами о выпивке, которую вам ставят. Иначе, -- говорит, -- хоть я и питаю к вам самые наилучшие чувства, не исключено, что я совершу убийство! Вы меня понимаете?" -- говорит. "Прекрасно понимаю, -- говорю, -- но будьте спокойны, в таком случае с одинаковой вероятностью и вас можно убить, и меня укокошить". -"Ну нет, -- говорит он. -- Я даже думать боюсь о таком искушении". Тогда я сказал -- мы стояли прямо под фонарем за воротами парка, возле конечной остановки трамвая: "Предположим, дойдет до убийства -- или до покушения на убийство, -- уверяю вас, все равно вы, как говорится, получите такое увечье, что вам не уйти от полиции, а там придется давать объяснения, это совершенно неизбежно". -- "Так лучше, -- говорит он и потирает лоб.-- Так гораздо лучше, потому что, -- говорит, -- знаешь ли, Пай, в теперешнем состоянии я вряд ли могу чего-нибудь объяснить". Сколько мне помнится, только эти самые слова я и слышал от него во время наших прогулок.
      -- Ну и прогулки, -- сказал Хупер. -- Ох, господи, ну и прогулки!
      -- Они были похожи на неизлечимую болезнь, -- сказал Причард серьезно,--но я не думал об опасности, покуда цирк не уехал. А потом я подумал, что теперь его лишили подкрепляющего средства и он может, так сказать, приняться за меня, еще ножом пырнет. Поэтому, когда мы в последний раз поглядели картину, а потом прогуливались по трактирам, я стал держаться подальше от своего начальника на борту, как говорится, при несении службы. И поэтому я заинтересовался, когда вахтенный, в то время как я исполнял свои обязанности, сказал мне, что Хруп испросил разрешения поговорить с капитаном. Вообще-то младшие офицеры не отнимают много времени у командира корабля, но Хруп оставался за его дверью больше часа. Дверь эта была мне видна с того места, где я находился по службе. Сперва вышел Викери и, право слово, кивнул мне с улыбкой. Тут меня будто веслом огрели по голове, ведь я видел его лицо пять вечеров кряду, и всякая перемена в нем казалась мне такой же немыслимой, как охлаждающая система в аду. Капитан появился немного погодя. По его лицу и вовсе ничего нельзя было понять, так что я обратился к рулевому, который прослужил с ним восемь лет и знал его лучше, чем морскую сигнализацию. Лэмсон -- этот самый рулевой -- несколько раз перекрестил свой форштевень и спустился ко мне, явно озабоченный. "Суровое лицо, жди расправы, -- говорит Лэмсон. -- Кого-то теперь вздернут. Такое выражение я у него только один раз видал, когда на "Фантастике" пошвыряли за борт орудийные прицелы". А по нынешним идиотским временам, мистер Хупер, выбросить за борт орудийные прицелы значит то же самое, что мятеж поднять. Делают это, чтоб привлечь внимание властей и газеты "Утренние новости", -обычно какой-нибудь кочегар управляется. Само собой, слух распространился на нижней палубе, и все мы стали проверять, нет ли у кого греха на совести. Но ничего серьезного не обнаружили, только один из кочегаров признался, что чужая рубашка как-то сама собой перекочевала к нему в сундучок. Капитан, так сказать, поднял сигнал "всем присутствовать при смертной казни", но на рее никого не вздернули. Сам он позавтракал на берегу и вернулся около трех часов пополудни, причем лицо у него было самое будничное, как всегда во время стоянки. Лэмсон лишился общего доверия, потому что поднял ложную тревогу. И только один человек, а именно некий Пайкрофт, мог связать концы с концами, когда узнал, что мистеру Викери приказано в тот же вечер отбыть за боеприпасами, которые остались после войны в Блумфонтейнском форту. Никого не отрядили под начало мичману Викери. Он был назван в единственном числе -как отдельное подразделение -- без сопровождающих.
      Сержант многозначительно свистнул.
      -- Вот я о чем думал, -- сказал Пайкрофт. -- Мы с ним съехали на берег в одном катере, и он попросил проводить его немного. Он громко хрупал зубами, но вообще-то был веселехонек. "Может, тебе любопытно будет узнать, -- говорит он и останавливается прямо напротив ворот Адмиральского сада, -что завтра вечером цирк Филлиса дает представление в Вустере. Стало быть, я увижу ее снова. Ты много от меня натерпелся", -- говорит. -- "Послушайте, Викери, -- сказал я, -- мне эта история до того надоела, просто сил никаких нет. Вы уж сами разбирайтесь. А я больше знать ничего не хочу". -- "Ты! -сказал он. -- Тебе-то на что жаловаться? Ты просто глядел со стороны. Во мне все дело, -- говорит, -- но, впрочем, это неважно. И прежде чем пожать тебе руку, я скажу только одно. Запомни, -- говорит (мы стояли у самых ворот Адмиральского сада), -- запомни, я не убийца, потому что моя законная жена умерла от родов через полтора месяца после того, как я ушел в море. Хоть в этом я по крайней мере не повинен", -- говорит. "Что ж вы тогда особенного сделали? -- сказал я. -- Что в итоге?" "В итоге, -- говорит, -- молчание". Он пожал мне руку, захрупал зубами и отправился в Саймонстаун, на станцию.
      -- А сошел он в Вустере, чтоб поглядеть на миссис Батерст? -- спросил я.
      -- Это неизвестно. Он явился в Блумфонтейн, велел погрузить боеприпасы на товарные платформы, а потом исчез. Скрылся -- дезертировал, если вам угодно, а ведь ему оставалось всего полтора года до пенсии, и, если он правду сказал про свою жену, выходит, он был тогда свободным человеком. Как, по-вашему, это понимать?
      -- Бедняга! -- сказал Хупер. -- Видеть ее вот так каждый вечер! Не знаю уж, что он чувствовал.
      -- Я ломал себе голову над этим много долгих ночей.
      -- Но я готов поклясться, что миссис Б. тут не в чем попрекнуть,-сказал сержант с твердостью.
      -- Нет. В чем бы ни заключалось злодейство или обман, это его рук дело, я уверен. Мне пришлось видеть его лицо пять вечеров кряду. И я не имею особой охоты бродить по Кейптауну в такие вот дни, когда дует юго-восточный ветер. Я, можно сказать, слышу, как хрупают эти самые зубы.
      -- А, зубы, -- сказал Хупер и снова сунул руку в жилетный карман. -Вечно эти вставные зубы. Про них можно прочитать в любом отчете, когда судят убийцу.
      -- Как вы полагаете, капитан что-нибудь знал -- или сам сделал? -спросил я.
      -- Никаких поисков в этом направлении я не предпринимал, -- ответил Пайкрофт невозмутимо.
      Все мы задумались и барабанили пальцами по пустым бутылкам, а участники пикника, загорелые, потные, запорошенные песком, прошли мимо вагона, распевая песенку "Жимолость и пчела".
      -- Вон та девушка в шляпке недурна собой, -- заметил Пайкрофт.
      -- И его приметы не были опубликованы ? -- сказал Причард.
      -- Перед приходом этих джентльменов, -- обратился ко мне Хупер, -- я спросил у вас, знаете ли вы Уанки, по дороге к Замбези, за Булавайо.
      -- Неужто он подался туда, чтоб добраться до того озера, как бишь оно называется? -- спросил Причард.
      Хупер покачал головой и продолжал:
      -- Там, понимаете ли, очень своеобразная железнодорожная линия. Она пролегает через дремучий тиковый лес -- верней, там растет что-то вроде красного дерева -- семьдесят две мили без единого поворота. И случается на перегоне в сорок миль поезд двадцать три раза с рельсов сходит. Я побывал там месяц назад, заменял больного инспектора. Он меня попросил отыскать в лесу двоих бродяг.
      Двоих? -- сказал Пайкрофт. -- Не завидую я второму, если только...
      -- После войны в тех краях много бродяг развелось. Инспектор сказал, что этих я найду возле М'Бвиндской ветки, где они дожидаются случая уехать на север. Он, понимаете ли, оставил им немного еды и хинина. Я выехал на поезде с ремонтной бригадой. Решил их отыскать. Увидел я их далеко впереди, они дожидались у леса. Один стоял возле тупика в начале боковой ветки, а другой, понимаете ли, сидел на корточках и глядел на него снизу.
      -- Помогли вы им чем-нибудь? -- спросил Причард.
      -- Помочь я уже не мог ничем, разве только их похоронить. Там, понимаете ли, гроза прошла, и оба они были мертвые и черные, как уголь. От них, понимаете ли, ничего не осталось -- только уголь. Когда мы попробовали сдвинуть их с места, они развалились на куски. У того, который стоял, были вставные зубы. Я сразу заметил, как эти зубы блестели в черноте Он тоже развалился, как и его спутник, что сидел на корточках, обоих ливень насквозь промочил. После того как оба сгорели, превратились в уголь. И еще -- потому я и спрашивал про приметы -- у мертвеца со вставными зубами была татуировка на груди и у плеч -- корона и якорь, обвитый цепью, а поверху буквы М. В.
      -- Это я видел, -- поспешно подтвердил Пайкрофт. -- Все точно.
      -- Но ведь от него один уголь остался? -- спросил Причард, содрогаясь.
      -- Знаете, как на сожженном письме проступают белые строчки? Ну вот и там, понимаете ли, было что-то в этом роде. Мы похоронили останки, и я взял себе... Но он был вашим другом, джентльмены.
      Мистер Хупер убрал руку из кармана -- не вынув ничего.
      Причард на миг закрыл лицо ладонями, словно испуганный ребенок.
      -- Как сейчас вижу ее в Хаураки! -- пробормотал он.-- И те бантики на моих бутылках. "Ада", -- говорит она племяннице... О боже!..
      -- Пышно жимолость цвеют, летний вечер настает,
      Воздух тих и недвижим,
      Вся природа отдыхает, дивно сад благоухает,
      И сидит красотка с возлюбленным своим,-
      пели участники пикника, ожидая поезда на станции Гленгарифф.
      -- Не знаю, право, что вы об этом думаете, -- сказал Пайкрофт. -- но я видел его лицо целых пять вечеров кряду, а потому намерен допить остатки пива и возблагодарить бога за то, что этот человек умер!
      перевод В. Хинкиса
      * СЛОВАРЬ ИНОЯЗЫЧНЫХ СЛОВ И ВЫРАЖЕНИЙ *
      В словарь входят слова и выражения из различных языков Британской Индии и в том числе из так называемого "англо-индийского" смешанного жаргона, на котором объяснялись между собой англичане и местные жители.
      Адха -- половина.
      Айя -- няня.
      Ап-се -- сам собой, просто так.
      Ахиста -- медленно.
      Аччха -- хорошо, ладно.
      Баба -- отец; в прибавлении к имени -- почтительное обращение.
      Бабу -- господин (употребляется вместе с именем); в Британской
      Индии клерк-индус, владеющий английским языком.
      Бадмаш -- плохой человек, злодей.
      Байраги -- отшельник, аскет.
      Барамалам -- капитан.
      Бара-сахиб -- большой господин.
      Барасингх -- олень.
      Басти -- поселок.
      Бат -- слово, речь.
      Бахадур -- герой, богатырь.
      Бахут аччха -- очень хорошо.
      Бечари -- бедняжка.
      Боло -- скажи, говори.
      Бхаи -- брат.
      Бхишти машк -- мех водоноса.
      Бхуса -- солома.
      Вилайет -- метрополия; Англия.
      Гхабра -- не в себе.
      Гхари -- повозка.
      Гхат -- спуск к реке; место ритуального сожжения мертвых.
      Дакайт -- разбойник, бандит.
      Дангри -- грубая хлопчатобумажная ткань.
      Декха -- понял (букв.: увидел).
      Джалди -- быстро.
      Джамадар -- унтер-офицер в индийской "туземной" армии, полицейский-индус.
      Джампани -- слуга, несущий джампан (носилки с балдахином) , или возница
      рикши.
      Джани -- милая, родная.
      Джаханнам ке муафик -- как в аду.
      Джибунвала -- матрос.
      Джхил -- озеро, пруд.
      Диван -- министр.
      Дхак -- хлебное дерево.
      Дхоби -- мужчина-прачка.
      Занан -- женская половина дома.
      Икка (экка) -- двуколка, запряженная одной лошадью.
      Казн -- судья.
      Каль -- завтра, вчера.
      Качча -- незрелый, зеленый, сырой.
      Кос -- мера длины, около 4 км.
      Котвал -- начальник полиции.
      Кхарва -- матрос.
      Ла иллаха илла алла -- нет бога, кроме Аллаха.
      Лакри -- палка.
      Ласкар -- матрос.
      Лота -- кувшин.
      Малум -- известно, понятно.
      Махаджан -- ростовщик.
      Махаут -- погонщик слонов.
      Мем-лог -- белые женщины, англичанки.
      Мем-сахиб -- госпожа.
      Наик -- староста, полицейский.
      Никах -- брак, супружество.
      Нума -- вид дерева.
      Пагал -- ненормальный.
      Падри-сахиб -- священник.
      Пакка -- зрелый; переносн.: хороший, достойный; молодец.
      Пакра -- бери, возьми.
      Пандит -- ученый.
      Панкха -- веер, опахало.
      Панчаят -- совет, собрание.
      Пуджа -- богослужение.
      Рао -- раджа, князь.
      Саис -- конюх.
      Самджхао -- от самджхна -- понимать, понять.
      Сахиб -- господин.
      Серанг -- боцман.
      Ситх -- садись.
      Сурти -- суратец (Сурат -- город и район к северу от Бомбея).
      Тар -- телеграмма.
      Тат -- пони, лошадка.
      Тоди -- пальмовое вино.
      Файда бакна -- болтать о пользе.
      Фаранги -- европеец.
      Хамал -- водонос.
      Хам декхта хай -- смотрю (возглас впередсмотрящего на корабле).
      Хати (хатхи) -- слон.
      Хубши -- негр, дикарь.
      Хукка -- кальян, прибор для курения, в котором дым очищается, проходя
      через сосуд с водой.
      Хуш -- доволен.
      Чал -- поезжай.
      Чандукхана -- курильня опиума.
      Чапати -- тонкая лепешка из пресного теста.
      Чарпаи -- кровать.
      Чела -- ученик.
      Чирия -- птичка.
      Чуп -- молчи.
      Чхота -- маленький.
      Чхота-боли -- "малая речь", жаргонная разновидность урду.
      Шайтан -- черт.
      Шикар -- охота.