Лучшая женщина Военно-Космических сил

      В темноте было невозможно различить лицо Денисова, но его молчание явилось достаточно красноречивым ответом.
      – Разумеется, они тоже кого-нибудь послали, чтобы следить за происходящим, – предположила Черити.
      – Мы пытались, – сказал Беккер. Он продолжал, не отрываясь, глядеть на фотографию громадной, ужасной, мертвой шайбы.
      – Пытались? – Майк с любопытством наклонился вперед. – Что это значит, командор?
      Беккер вздохнул, и всем стало ясно, что он собирается сделать признание. Не глядя на Майка, он ответил:
      – Мы не можем подобраться к ней. Мы потеряли четыре реактивных истребителя и шесть вертолетов, прежде чем мы это поняли. Что-то окружает этот корабль. Своеобразный защитный экран.
      – Защитный экран? – Черити ясно представила, как Серенсен в сомнении морщил лоб. – Что это значит?
      – Никакой невидимой стены и тому подобного фантастического бреда, профессор.
      Черити была поражена, услышав ответ Денисова. Русский говорил почти на безупречном английском:
      – Что-то выводит наши машины из строя. Своего рода… поле, которое парализует всякое движение электронов. Можно преодолеть эту зону, но только пешком.
      – Ну тогда пошлите людей на собачьих упряжках, – сказал Серенсен. – Это…
      – …мы уже сделали, профессор, – нетерпеливо перебил его Беккер. – За кого вы нас принимаете?
      – И?
      – Ничего, – сказал Беккер. – Диаметр этого поля составляет ровно сто пятнадцать миль. Пройдут дни, прежде чем они будут на месте.
      – А… команды? – Черити был незнаком голос, задавший этот вопрос. Но она ясно слышала в нем нотки страха. – Ученые и солдаты. Они… все мертвы?
      – Вероятно, – холодно ответил Беккер. – Мертвы или, как минимум, обездвижены. Вы это сами видите. Никаких признаков жизни.
      Но это явно еще не все, Черити чувствовала это. Можно было придумать десяток логических объяснений тому факту, что на снимках со спутника ничего и никого не видно – и прежде всего, объяснив это тем, что вместе со всеми электроприборами в лагере вышли из строя и обогревательные приборы. А на Северном полюсе стоял лютый холод. Вряд ли у кого возникло желание прогуливаться при пятидесятиградусном морозе.
      – Почему вы не используете парашютистов? – спросил все тот же самый голос, который выражал заботу о командах ученых.
      Беккер тихо засмеялся. Это звучало не очень уважительно по отношению к спрашивающему.
      – Это поле имеет форму полусферы, генерал Уоткинс, – сказал он. – У нас, к сожалению, нет самолетов, которые летали бы на высоте пятидесяти миль.
      – Какие-либо признаки жизни из звездолета? – спросил Серенсен. – Какие-нибудь радиосигналы, излучения?
      Беккер отрицательно покачал головой.
      – Нет, – сказал он. – Есть кое-что другое. Мы собрали это заседание не только из-за этого… феномена.
      – А из-за чего? – спросил Серенсен.
      На этот раз Беккер ответил не сразу. Черити было трудно на фоне ярко освещенного экрана различить тени остальных, но ей показалось, что прежде чем ответить, Беккер обменялся быстрым, вопросительным взглядом с президентом.
      – Через несколько часов вы все равно узнаете об этом, профессор, если, конечно, не произойдет чудо. Президент Соединенных Штатов объявит в стране чрезвычайное положение. Я боюсь, что это… – Он указал на экран, – только начало.
      – Начало чего? – спросил Серенсен. Его голос дрожал. Он знал ответ так же хорошо, как и любой из присутствующих здесь, подумала Черити. Риторические увертки Беккера были абсолютно излишними. Но, может быть, он просто боялся произнести это вслух.
      На вопрос Серенсена ответил не Беккер, а человек рядом с ним, президент США.
      – Начало войны, профессор. Как бы это ни было больно – но не имеет смысла закрывать глаза перед правдой. Мы должны принимать во внимание возможность вторжения. Боюсь, что оно давно уже началось.
      Голос Серенсена дрогнул:
      – Но это же просто вздор. Можно найти тысячу безобидных объяснений этого феномена, и…
      – У нас есть еще кое-что, профессор, – сказал Беккер, и хотя он говорил тихо, почти шептал, Серенсен сразу же умолк.
      – Вот это, – продолжал Беккер, – мы получили семь часов тому назад через спутник, за несколько секунд до того, как связь прервалась. Посмотрите внимательно.
      На видеоэкране появилось другое изображение – на этот раз внутренней части корабля. Камера была направлена на гигантский железный блок, который Серенсен и Черити нашли внутри корабля. Под ярким светом прожекторов монолит не казался таким мрачным и зловещим: оказалось, что он не черный, а темно-серый, как большая часть корабля. Крошечные фигурки людей, которые ползали у его подножия и на основании, еще больше подчеркивали его гигантские размеры. В своих меховых куртках и капюшонах люди были похожи на муравьев, ползающих по циклопическому жертвенному камню.
      Картинка на экране сменилась. Контуры людей расплылись, а затем сформировались вновь, но только в слегка измененном виде. Беккер приказал прокрутить пленку с максимальным замедлением. Кубический ландшафт из кошмарного сна снова неподвижно застыл перед их глазами, затем вновь расплылся.
      – Смотрите внимательно, – сказал Беккер. – Это единственный кадр. После этого передача сразу прервалась.
      Вновь контуры людей расплылись, но на этот раз изменились не только они. Взгляд Черити был прикован к гигантскому серебристому кольцу, которое возвышалось на верхней стороне блока – и она ясно увидела, как и оно изменилось, немного раздалось в ширину и высоту, как будто бы… выросло? Но разве это возможно? Ведь кольцо было из сплошного титана, коллеги Серенсена однозначно установили это! Но когда появился следующий и последний кадр – ОНО НЕ БЫЛО БОЛЬШЕ ПУСТЫМ!! !
      Внезапно в нем что-то начало колебаться и вздыматься… Бесформенная чернота двигалась и приобретала форму.
      Черити вскрикнула, но ее крик потонул в возгласах ужаса остальных. Перед взглядами присутствующих предстало чудовище. Десятиногий монстр из черно-коричневого хитина, который отдаленно напоминал гигантского жука, но одновременно был совершенно другим, таким неописуемо чужим, что даже один его вид причинял Черити боль.
      Тем не менее она заставила себя хорошенько рассмотреть его, так как та часть ее души, которая не окаменела от ужаса, испытала какое-то нездоровое очарование. Чудовище было гигантским. Если в качестве масштаба взять кольцо (кольцо ли? Ведь это были ВОРОТА!), подумала она истерично, Боже мой, если эта штуковина является не чем иным, как проклятым трансмиттером материи, то это чудовище должно иметь в длину около пятнадцати метров. Его огромный череп возвышался на добрые четыре метра над замершими фигурками людей на снимке, которые его еще даже и не заметили, а каждая из его ног была толщиной с тело человека. Его силы – этой ужасной силы насекомого, которая скрывалась в теле, укрытом броней, – должно хватить, чтобы поднять в воздух танк или раздавить его.
      Но это еще было не все. Это чудовище выползало из кольца не одно – что-то сидело на корточках у него на шее.
      Фигура отдаленно напоминала человеческую, но у нее имелось четыре руки, и она была слишком большой, чтобы принадлежать гуманоиду. Ее тело производило впечатление примитивного каркаса, который, казалось, состоял из того же самого материала, что и панцирь животного, на котором восседало это существо. На его голове можно было различить только огромные глаза, которые даже с видеоэкрана смотрели на присутствующих, казалось, с лютой ненавистью. Одна из его четырех рук со множеством пальцев держала своеобразную узду, которая была связана с черепом гигантского жука.
      В трех остальных были зажаты тонкие стержни, отливающие матовым серебром. И Черити была совершенно уверена, что это не что иное, как оружие.

* * *

      Три часа спустя, выпив по десять чашек кофе и выкурив не менее двухсот сигарет, они собрались в более узком кругу в кабинете Беккера, пятью этажами выше секретного конференц-зала. Они еще долго говорили, но Черити с трудом могла вспомнить, о чем же конкретно. Ей никак не удавалось собраться с мыслями и разобраться, что же действительно произошло десять часов тому назад на Северном полюсе и, возможно, продолжало происходить и в настоящий момент.
      – Вы знали это, не правда ли?
      Черити подняла голову и сквозь зубы сигаретного дыма посмотрела в лицо Серенсена.
      Они вновь были одни, старый экипаж «Конкерора» и очень молчаливый молодой человек, который назвался лейтенантом Терховеном и, по всей видимости, должен был занять место Беллингера. Беккер еще долго говорил, а потом разговор протекал точно так, как она себе и представляла. Где-то в конце заседания прозвучало слово «мегатонны». Итак, безумие началось, оно означало войну. Когда все начали расходиться, Беккер приказал ей и остальным подняться в его бюро и там подождать. У Черити возникло нехорошее предчувствие по поводу этого приказа.
      – Как… что вы имеете в виду, профессор? – спросила она возмущенно.
      – Там наверху, в корабле, – сказал Серенсен. Он пристально посмотрел на нее. – Когда мы первый раз были внутри звездолета. Вы… Вы это почувствовали. Я наблюдал за вашим лицом, когда вы смотрели на этот блок.
      – Почему вы не произносите это слово вслух? – сердито сказала Черити. Внезапно ей захотелось причинить кому-нибудь боль – почему бы не Серенсену. – Это трансмиттер материи.
      – Чепуха, – возразил Серенсен слишком поспешно. – С естественнонаучной точки зрения это невозможно.
      – Называйте это, как хотите, – фыркнула Черити. – Вы это только что видели собственными глазами, как и мы все.
      – Я видел только фотографию, – ответил Серенсен. Он явно не понимал, откуда у нее такая внезапная враждебность по отношению к нему, но тем не менее, он продолжал защищаться, что делало его в глазах Черити немного более симпатичным. – А она может ввести в заблуждение. Может быть, это была проекция, сознательная дезинформация…
      – Русских, профессор? – голос Найлза дрожал от иронии. – А может, за этим стоит ИРА , кто знает. И, так, между прочим, они изобрели силовое поле, которое превращает всю нашу технику в металлолом.
      – Вы невежда, – вспылил Серенсен. – Так мы можем о…
      – Хватит. – Майк ударил ладонью по столу, и действительно на какое-то время воцарилась тишина. Серенсен смущенно опустил взгляд, а Найлз демонстративно отвернулся. Майк взглянул на Черити.
      – Что он имел в виду, милая?
      Раздражение Черити нашло новую цель. Она ненавидела, когда он называл ее так, особенно на людях, и он это знал.
      – Откуда я знаю, – сказала она. – Спроси его сам.
      Вероятно, Майк действительно сделал бы это, но в этот момент дверь распахнулась, и в комнату ворвался командор Беккер. Выражение его лица стало еще более угрюмым. На мгновение он остановился в проеме двери и демонстративно помахал рукой перед лицом, чтобы разогнать клубы сигаретного дыма, потом он быстро подошел к окну и включил кондиционер на полную мощность. В комнате стало значительно прохладнее, но запах сигаретного дыма остался.
      – Это безумие, – продолжал Серенсен таким тоном, как будто он и не заметил приход Беккера. – Мы здесь сидим и… и говорим о войне с внеземными существами, которые…
      – Пока, – резко прервал его Беккер, – мы еще ни о чем не говорим, профессор. Вы совершенно правы – мы видели только несколько фотографий, которые могут означать все, что угодно.
      Черити удивленно подняла голову. Беккер подслушивал их разговор. Спрашивается, зачем.
      – Но существует вероятность того, что… может возникнуть конфликт, – осторожно заметил Майк.
      Беккер посмотрел на него глазами, лишенными всякого выражения.
      – Мы в состоянии готовности №2, если вы это имеете в виду, – сказал он, немного помедлив. – Но это не обязательно означает, что должны начаться боевые действия. Все может оказаться простым недоразумением. Как излишне резкая реакция той или иной стороны. Как заблуждение… – Он беспомощно развел руки в стороны.
      – Но это безумие! – продолжал Серенсен. – Это просто кошмарный сон. Война… между двумя планетами совершенно невозможна. Даже если бы они могли прибыть сюда, это не имело бы никакого смысла.
      – Но они уже здесь, профессор, – сказал Беккер почти мягко.
      – Но это недоразумение, – пробормотал Серенсен. Черити почувствовала, что профессор близок к нервному срыву. – Ведь… народ, который добился такого прогресса, что может посещать другие миры, просто не может…
      – Стремиться к завоеванию? – Найлз возмущенно фыркнул. – О нет, конечно, нет. Он должен быть в этическом плане значительно выше, чем мы, не так ли? Думаю, так примерно рассуждали индейцы двести лет тому назад. И знаете, профессор, они ошиблись.
      Серенсен вскочил, но ожидаемого протеста не последовало. Он только посмотрел на Найлза, затем отвернулся и закурил новую сигарету, хотя старая не была выкурена и до половины.
      – В этом нет вообще никакого смысла, – вдруг сказал Ландерс. За исключением Терховена он был до сих пор самым молчаливым среди них. Черити чуть было не забыла, что он вообще присутствовал здесь. Сейчас он поочередно смотрел то на Беккера, то, Серенсена.
      – Черт возьми, мы все хорошо знаем, как выглядит этот так называемый звездолет внутри. Он гораздо примитивнее, чем если бы его построили мы.
      – И? – спросил Беккер.
      – Откуда вдруг взялся этот… этот трансмиттер материи, или как его там? Он просто не вписывается в общую картину.
      – Здесь многое не вписывается в общую картину, – подтвердил Беккер. – Но пусть этим занимаются ученые, не правда ли? Раньше или позже мы найдем объяснение.
      – Если они оставят нам на это время.
      Беккер сурово посмотрел на Черити.
      – Вы здесь не для того, чтобы сеять пессимизм, капитан, – сказал он. – Положение серьезное, но мы с ним справимся, беспокоиться нечего. Ведь это только один корабль, совершенно все равно, каким бы большим он ни был. И нам наплевать, сколько гигантских жуков и прочей нечисти выползет из него, если нужно, мы взорвем его.
      Да, подумала Черити, именно такого ответа она и ожидала от Беккера. В душе она даже хотела, чтобы он был прав, чтобы они сумели это сделать, если потребуется. Но она не была уверена в этом.
      – Это звучит так, как будто вы только и ждете этого, Беккер! – раздраженно сказал Серенсен. Но Беккер был спокоен.
      – Нет, – сказал он невозмутимо. – Если вы хотите знать, то у меня животный страх перед ними. Но если будет нужно, я готов действовать.
      – Почему нас собрали здесь, командор? – спросила Черити, прежде чем Серенсен начал вновь. – Наверняка не для того, чтобы обсуждать нападение на инопланетян, или я не права?
      Беккер слабо улыбнулся, но сразу стал серьезным.
      – Нет, – сказал он. – Просто я хотел лично сообщить вам приказ, это все. «Конкерор» и два других корабля перебазируются. На всякий случай.
      – Перебазируются? Куда?
      – «СС 01», – ответил Беккер.
      Черити примерно этого и ожидала, но почему? И об этом она спросила вслух.
      – Потому что у нас только три боевых корабля, – ответил Беккер раздраженно. – И потому что мы хотели бы быть готовыми к любым неожиданностям. Вы же знаете план «Омега»? – В его голосе явно звучало неудовольствие.
      Все, кроме Серенсена, сразу успокоились. Ученый недоуменно хлопал глазами.
      – План «Омега»?
      Черити вопросительно посмотрела на командора, и тот кивнул.
      – План на случай серьезной угрозы, – пояснила Черити. – Конечно, не такой как сейчас, а в случае… – она намеренно насмешливо выделила слова, за что Беккер наградил ее сердитым взглядом, – невероятного предположения, что однажды возникнет серьезный конфликт между нами и братьями генерала Денисова – с другой стороны, профессор. «Сверхсекретная Станция ноль один» – это самый надежный и самый глубокий бункер в нашей стране. Предполагают, что он способен выдержать даже прямое попадание ядерной боеголовки, хотя это еще никто не проверял. Пока. План «Омега» предусматривает эвакуацию правительства Соединенных Штатов в этот бункер.
      – На космическом корабле?
      Черити улыбнулась.
      – Разумеется, нет. Но там есть надежно защищенные от бомбежек ангары. И, возможно, позднее нам понадобятся эти три корабля.
      – Но зачем?
      – Ну, например, чтобы поискать себе другую планету, если наша добрая старушка Земля слишком уж пострадает в этой переделке.
      – Этого достаточно, капитан, – сердито сказал Беккер. А его взгляд добавил: «Ему не обязательно знать весь план».
      План «Омега» предусматривал большее, а именно: в самом худшем случае с помощью трех кораблей эвакуировать Всемирное правительство на одну из баз на Луне или орбитальную станцию, если, конечно, она еще будет существовать.
      Тем не менее, насмешливо подумала Черити, может быть, эти ребята обнаружат с орбиты местечко на Земле, куда еще не упала ни одна бомба…
      – А… я-то здесь зачем нужен? – озадаченно спросил Серенсен.
      Беккер холодно улыбнулся.
      – Чтобы остаться в живых, профессор. Или вам не хочется этого? – Он сделал энергичное движение рукой, когда Серенсен хотел возразить. – Это приказ президента, Серенсен. И я ему это посоветовал. Черт побери, вы принадлежите к пяти лучшим умам человечества, что касается проблем космоса. Неужели вы всерьез полагаете, что мы бросим вас на съедение инопланетянам?
      Лексика Беккера не очень понравилась Черити, но она ничего не сказала по этому поводу, а лишь спросила:
      – Когда?
      – Как можно быстрее. Вы сегодня же вылетаете назад и перебазируете «Дистроер», а затем «Конкерор». «Энтерпрайз» пока находится в доке. Но я потороплю их. Через пару дней он будет готов к полету.
      Если еще будет, куда лететь, подумала Черити. Но она не решилась высказать это вслух.

Глава 5. Настоящее

       12 декабря 1998 г.
 
      Доктору Тауберу понадобилось почти полчаса, чтобы удалить с ее кожи и из волос последние остатки клейкой субстанции, и при этом он не особенно церемонился. Черити знала его уже несколько лет и до сих пор была весьма довольна, что их знакомство сводилось лишь к обмену мнениями по частным вопросам. Таубер был седовласым мужчиной лет 45 с сильными руками, которые скорее подошли бы кузнецу, чем врачу. Он прекрасно знал свое дело, но явно не относился к тем врачам, которые видят свою главную задачу в том, чтобы причинить своим пациентам как можно меньше боли.
      И для Черити он не сделал исключения лишь потому, что она была женщиной; средство, которым доктор смазывал паутину, жгло не меньше, чем ядовитые нити. Не раз от причиняемой боли у нее вырывался стон, и когда Таубер наконец закончил и кивком головы дал ей понять, что теперь она может встать и одеться, девушка вздохнула с таким облегчением, что он неодобрительно нахмурил свои густые брови.
      – Ну что, больно? – сказал он таким тоном, что Черити никак не могла понять, спрашивает доктор серьезно или шутит.
      Она заставила себя вымученно улыбнуться, осторожно встала с обитой кожей кушетки и нагнулась за своей одеждой, но затем замерла в нерешительности. Ее черные джинсы и футболка выгрязнились до такой степени, что их уже давно пора было выбросить на помойку.
      Кивком головы Таубер указал на белую ширму, стоявшую возле другого края кушетки.
      – За ней лежит свежая форма для вас, – сказал он. – Не знаю, подойдет ли она вам, да и знаки различия, вероятно, не соответствуют вашим, но это, – доктор улыбнулся, – в настоящий момент не играет больше никакой роли.
      Он внимательно смотрел на нее, пока она огибала кушетку, затем последовал за ней.
      – Как только вы поговорите с Беккером, я хотел бы еще раз осмотреть вас, капитан, – сказал он. – Мне не нравится рана у вас на ноге.
      Черити скривила губы.
      – Мне тоже, – сказала она. – Но она уже почти зажила.
      Действительно, за последние три дня она практически не чувствовала боли. И только сейчас, когда Таубер напомнил ей об этом, она вновь почувствовала легкое покалывание в левом бедре. Но оно было не особенно болезненным. Быстро, прежде чем Таубер успел придраться еще к чему-нибудь, она натянула на себя полевой комбинезон и застегнула молнию. Таубер оказался прав – комбинезон был, как минимум, на три размера больше и имел знаки различия капитана второго ранга ВМС. Черт его знает, как этот комбинезон попал сюда, в бункер. Она застегнула пояс, включила бортовой компьютер и нажала на кнопку контроля. С полдюжины маленьких светодиодов замигали успокаивающим зеленым светом.
      – Комбинезон в порядке, – сказал Таубер, с любопытством наблюдавший за ней. – И если это вас успокоит, капитан, его прежний владелец умер не в нем, а…
      – Хорошо, хорошо, – поспешно прервала его Черити. – Детали меня совершенно не интересуют.
      Таубер усмехнулся, достал начатую пачку сигарет из нагрудного кармана своего кителя и предложил ей. Черити отрицательно покачала головой.
      – Боитесь умереть от рака легких? – спросил Таубер, достав себе сигарету и прикурив от дешевой одноразовой зажигалки. – Не бойтесь, моя дорогая. Я не думаю, что кто-нибудь из нас проживет достаточно долго, чтобы заполучить такую болезнь.
      – Разве вы, док, не должны вселять в нас оптимизм? – спросила Черити.
      Таубер пожал плечами и выпустил ей в лицо облако дыма. Поколебавшись, Черити взяла пачку и тоже закурила. После второй же затяжки она закашлялась. Ведь уже прошло три года, как она бросила курить. Но, может быть, именно сейчас наступил момент, чтобы начатьснова.
      – Неужели все так плохо?
      – Хуже, – спокойно сказал Таубер. – Я не знаю, что вам сейчас расскажет Беккер, но что бы он ни сказал – не верьте ему. У нас есть еще несколько недель. Если, конечно, они не спустятся сюда к нам и не прикончат всех.
      Черити подумала о бронированных воротах весом около двухсот тонн, о лазерных батареях с электронным управлением, о барьерах из ядовитых газов, но почему-то это ее не успокоило и не заставило усомниться в том, что она только что услышала от Таубера.
      – Люди умирают, – продолжил Таубер, когда она ничего не ответила. – Это пока еще не видно, но они умирают. Многие больны, еще больше ранено. – Он стряхнул пепел на пол и некоторое время смотрел на крошечную искорку, упавшую с кончика его сигареты и погасшую, как крошечный метеорит. – И, самое главное, они не хотят больше жить. За последние две недели у нас девятнадцать самоубийств.
      Ничего из услышанного не удивило Черити. После прямого попадания подвал бункера представлял собой опасность номер два, это ей хорошо вбили в голову ее учителя.
      – Вы были снаружи, – вдруг сказал Таубер. – Как там дела?
      Прежде чем ответить, Черити сделала глубокую затяжку, вызвавшую у нее на какой-то миг приятное головокружение.
      – Вы действительно хотите знать, док?
      – Нет, – сказал Таубер. – Но все равно расскажите. Что стало с Нью-Йорком?
      Только сейчас она поняла, что Таубера с самого начала мучил этот вопрос – ведь он родом из этого города. Его жена, дети и вообще вся семья жили там. Если, конечно, они были еще живы. Черити не ответила.
      Таубер горько улыбнулся.
      – Я понимаю, – сказал он. – Но вы можете спокойно сказать мне правду, Черити. Я так же, как и вы, выдержал тест на идиота. А то бы я не был здесь, понимаете?
      – Конечно, – ответила Черити. – Но я… я не знаю. Город подвергся атаке, но это… это не значит, что ваша семья непременно погибла. Многие спаслись. Они успели уйти, прежде чем началась бойня.
      – А, может быть, именно этого я и боюсь, – пробормотал Таубер так тихо, что Черити не поняла, были ли эти слова предназначены ей. Она не стала на них реагировать, а сделала то, что ей следовало сделать еще пять минут тому назад – загасила свою сигарету в пепельнице, встала и направилась к двери.
      – Мне пора, док. Беккер ждет меня.
      Таубер продолжал сидеть, уставившись в пустоту. Казалось, он вообще не слышал ее слов. Повернувшись, Черити поспешно покинула маленькую комнатку.
      Лейтенант Стоун и оба других солдата ожидали ее у двери. Они успели надеть свои отливающие серебром скафандры и выглядели в них как обычные молодые солдаты; возможно, даже слишком молодые, чтобы справиться с теми задачами, которые стоят перед ними. Один из них курил, второй разговаривал со Стоуном. Черити не могла разобрать слов, но интонация подразумевала серьезность обсуждаемого.
      Солдат с сигаретой явно испугался, когда заметил Черити. От смущения он не знал, куда деть свои руки.
      – Отведите меня к Беккеру, лейтенант, – обратилась она к Стоуну.
      Они еще раз пересекли огромный зал, в котором нашли себе пристанище жители Брейнсвилла. В воздухе чувствовалось почти осязаемое напряжение. Потом она поняла. До того как они первый раз были здесь, на них почти никто не обратил внимание. А сейчас уставились десятки глаз, и очень немногие из них смотрели на них приветливо. Но не враждебно, а скорее… Она никак не могла подобрать подходящее слово, чтобы описать выражение лиц этих людей. Они смотрели, пожалуй, с упреком и, возможно, с разочарованием.
      Но почему? Шагая между Стоуном и двумя солдатами к лифту, Черити напряженно размышляла, что изменилось за те несколько минут, которые она пробыла у Таубера. Может быть, из-за одежды? До этого они смотрели только на Стоуна и на сопровождавших его солдат, которые вели к врачу незнакомую и, очевидно, раненую женщину. А сейчас на ней была военная форма.
      Они дошли до лифта, прежде чем ей удалось закончить эту мысль. Стоун нажал на кнопку 19-го этажа, где находилось командование. Двери бесшумно закрылись, и подъем проходил в этот раз как обычно – очень быстро и почти незаметно, без малейшей тряски. Черити подумала, а не спросить ли Стоуна, что случилось с людьми там внизу в зале, но потом отбросила эту мысль. Возможно, с ними ничего не случилось. Просто они боялись, вот и все. И будь все проклято, у них были все основания для этого.

Глава 6. Прошлое

       29 ноября 1998 г.
 
      Вечер, когда вторжение действительно началось, ничем не отличался от подобных вечеров накануне: уже почти три месяца мир находился в шоковом состоянии, и не наблюдалось никаких изменений с тех пор, как широкая общественность узнала об исчезновении ученых и солдат, находившихся вблизи звездолета. Беккер и его люди всячески пытались скрыть это, но, разумеется, им этого не удалось. И произошло именно то, что предрекали тысячи профессиональных пессимистов: мир погрузился в хаос.
      Но для Черити эти события имели более личный характер, она относилась к тем немногим – возможно, счастливчикам, – которые очень мало знали о страшных сопутствующих явлениях этого еще не начавшегося вторжения. Она была слишком занята делом, и у нее совершенно не оставалось времени, чтобы получить общее представление о происходившем. Конечно, Черити владела информацией: многие города Земли были охвачены паникой; возникали новые секты; разгорались и гасли военные конфликты; на несколько тысяч процентов поднялась доля самоубийств; и даже если бы звездолет в этот момент вдруг опять улетел в космос, причиненный ущерб вполне был бы сопоставим с прямым вторжением.
      Но инопланетяне не появятся. Черити почему-то знала это. Она это почувствовала уже в самый первый момент, когда стояла внутри пустого звездолета и смотрела на громадный блок, и Серенсен почувствовал это, а все остальные прочли это в их глазах. То, что собирались сделать инопланетяне, еще даже по-настоящему и не началось.
      Она встала, включила телевизор, на экране которого снова демонстрировались снимки звездолета, сделанные из космоса – за последние двенадцать недель на снимках ничего не изменилось, – и вышла на балкон. Под ней лежал примолкший город, почти полностью погрузившийся во мрак. Уже было довольно холодно, особенно здесь вверху, на высоте пятнадцати этажей над улицей. Казалось, Нью-Йорк вымер. Внизу, по асфальту, ползли редкие автомашины, световая реклама и ночное освещение офисов были выключены. Законы чрезвычайного положения все еще действовали и, что удивительно, соблюдались. Черити задумалась, как долго жизнь в десятимиллионном городе могла бы протекать вот так и дальше, пока все не рухнуло. Если это состояние осажденных в крепости, в которое они себя добровольно ввергли, продлится достаточно долго, то инопланетянам вообще не надо будет появляться здесь.
      Она вздохнула, допила свой мартини – это был уже третий за вечер, а тем самым и последний из тех, что она себе позволяла, – и посмотрела на часы. Уже перевалило за десять. Полчаса тому назад Майк спустился вниз, чтобы раздобыть где-нибудь пару гамбургеров, и уже давно он должен был вернуться. Теперь в городе стало неспокойно. Каждая третья машина из встречавшихся на улице имела пятнистую окраску национальной гвардии.
      Некоторое время она совершенно серьезно задумывалась над тем, не вытянуть ли руку с пустым стаканом из-под мартини над балконным ограждением и не отпустить ли стакан вниз, но все-таки не сделала этого. Она подняла голову и посмотрела на звездное небо. Похолодало, и, как это часто бывает в холодные ноябрьские ночи, небо было особенно ясным. Над нею мерцали тысячи звезд. Все выглядело таким мирным. Таким, черт побери, мирным, как будто там нет ничего, кроме пустоты, ничего, что могло однажды появиться здесь и…
      «Вот именно, и что?» – подумала Черити. Неужели они действительно готовят вторжение? И если да, то почему? Так много вопросов, на которые она, вероятно, так никогда и не найдет ответа.
      Зябко поежившись, Черити повернулась и пошла назад в комнату. Она не закрыла балконную дверь, хотя через нее в комнату проникал ноябрьский холод. В последнее время, когда она находилась в замкнутом пространстве, у нее часто возникало ощущение удушья.
      Черити подошла к полке, взяла книгу и попыталась читать, даже не взглянув на название. Через некоторое время она заметила, что уже в течение пяти минут смотрит на одну и ту же страницу, и она опять положила книгу на место. Проклятие, ведь она тоже была всего лишь человеком и тоже имеет право бояться. И, может быть, даже немножко больше, чем остальное человечество, так как она знала немного больше, чем большинство остальных людей.